На волосок от гибели

      Тео устал наблюдать за Лиамом, который уже какой час расхаживал по врачебному кабинету и рассматривал все, что попадалось ему под руку: лекарства, инструменты, книги, брошюры, плакаты. Он с таким вниманием подходил к каждому новому предмету, что на секунду могло показаться, что ему действительно это было интересно, только вот химера понимал, что он это делал по другой причине. Парень просто не хотел с ним разговаривать. Точнее, боялся этого разговора до жути. Тео лишь мог предположить, чем был вызван такой панический страх, но его мысли вряд ли сейчас кого-то интересовали. По крайней мере Лиам делал вид, что его здесь просто не было.              Данбар сам понимал, как это было глупо — ходить из стороны в сторону и, как любопытный маленький мальчик, удивляться каждой найденной им вещью. Однако он все равно продолжал это делать, лишь бы не смотреть на Тео, который от нечегоделания привалился спиной к прохладной стене и сел на пол, подложив под себя подушки, которые он стащил с дивана в приемном покое. Он и ему принес — положил рядом и даже для виду постучал по ней ладонью, но парень сделал вид, что не слышал. Попытался затолкать свои инстинкты куда подальше, чтобы было легче справляться со сложившейся ситуацией.              Легче все равно не становилось.       Лиам слышал, как в абсолютной тишине бьется чужое сердце. Потихоньку. Ровно. Аккуратно отстукивая ударов семьдесят в минуту. Он не считал, просто… Хотя, кого он обманывал — чем еще было заняться, когда после отключения электричества глупо было продолжать рассматривать книги по анатомии. Да в принципе было нелепо начинать все это, но он долго держался. Пытался скрыть свои переживания за запахом различных лекарств, в которых рылся битый час, стараясь отличить разные препараты друг от друга. Залез даже в закрытый на ключ ящик Дитона, где он хранил древние корения, травы и специальные настойки, чтобы впитать насыщенный, смешанный запах естественных веществ. Правда, Тео все равно различал его натуральный аромат, который словно спрятался за броней из неожиданных и непривычных ощущений. Возможно, в данном случае парень поверил словам Алана и убедился в собственной сверхчувствительности — он мог считать то, что пытались запрятать за самыми резко пахнувшими лекарствами, он вычленил естественный запах Лиама, сконцентрировав внимание на еле заметном чувстве страха. Причем это был совершенно не животный страх — это была примесь из нервозности, робости и опасения. Сейчас парень был перед ним как на ладони: никакой злости, ненависти, ярости — просто Лиам с определенными проблемами в голове.              Тео же был в порядке. Данбар чувствовал лишь уравновешенность и невозмутимость. Никаких резких запахов, ни капельки паники или колкости — ничего, что выделяло бы его на фоне медицинского кабинета. Он сидел тихо, будто бы прирос к этой стене, и несколько раз прикрывал глаза от усталости. Рэйкен попытался бы уснуть, если бы не Лиам, который, открывая каждый новый металлический шкаф и обязательно издавал какие-то звуки, неуклюже пытаясь вытащить содержимое наружу. Этот парень точно был ходячей катастрофой, — подумал Тео, когда тот в очередной раз уронил что-то металлическое на пол и, чертыхаясь, хотел это поднять: ерзая по полу в темноте, он шарил руками по всему пространству рядом с ним. Потом он поднимал упавший предмет и с улыбкой на губах возвращал его на место.              Так повторялось несколько раз, пока в какой-то момент Тео не выдержал этого концерта и не проговорил:              — Может, ты уже угомонишься и просто сядешь рядом?              Его голос застал Лиама врасплох, поэтому, повернувшись в сторону Рэйкена, он застыл на месте и несколько секунд пытался сообразить, что ему ответить. Он же вроде пытался избегать разговора с Тео.              Правда, пытался.              — Я не хочу сидеть на полу.              Тео закатил глаза и, тяжело вздыхая, произнес:              — Да сиди хоть на потолке, мне без разницы. Просто перестань нервничать и ронять на пол все, что попадает к тебе в руки. Вообще прекрати трогать медицинские инструменты, а то случайно в темноте отрубишь себе палец, и Скотт потом отрубит мне голову.              Тогда Лиам, сам не зная почему, все же закрыл ящик над своей головой и с чувством раздражения приблизился к Тео. Он плюхнулся рядом с ним на квадратную подушку и поджал под себя колени. Рэйкен искренне не ожидал, что он его послушается, но, как только ощутил прикосновение чужого бедра через джинсовую ткань, ему стало немного не по себе. Когда он клал рядом с собой эту подушку, то не ожидал, что сидящий рядом с ним человек будет настолько близко расположен к нему. К человеку, который не особо любит телесный контакт. Это было сложно понять и объяснить, но Тео привык к тому, что от него все только отталкиваются, никто не стремится оказаться рядом с ним, так близко, чтобы можно было ощутить тепло чужого тела. Именно поэтому парень привык к холоду, что исходил от других людей. Они старались держаться поодаль, и он не настаивал.              Но как только ощутил чужое прикосновение — дыхание сперло. Сознание на секунду улетучилось, когда он понял, что Лиам не собирается отсаживаться или двигаться в сторону, он продолжал сидеть и перебирать пальцы рук, которые он умостил на коленях. Парень как будто бы находился в трансе, рассматривая сцепление ладоней и ничего вокруг не замечая, в то время как Тео готов был снова провалиться сквозь землю. Не понимал, почему такое естественное прикосновение вызвало в его голове взрыв, и не хотел этого понимать на самом деле. Так было проще. Неосознанным людям живется намного легче. Именно поэтому нужно было отвлечься, найти что-то такое, за что получилось бы зацепиться.              Бросил взгляд на темный коридор впереди. Чернота манила к себе, окутывала в свои объятия, зазывала, но Тео не поддавался… он боролся изо всех сил, пытаясь открыть глаза и взглянуть на весь ужас, что творился вокруг. Запах химикатов резал нюх — токсичные, ядовитые испарения распространялись по комнате и заполняли все окружающее пространство. Тео все еще не мог проснуться, точнее, что-то не давало ему полностью прийти в сознание. Не мог даже пошевелиться. Руки и ноги точно были привязаны к кровати, он чувствовал их, они немного ныли из-за вчерашнего очередного испытания…              …но что вчера было?.. Он все еще не мог вспомнить вчерашний день. Может, ему вновь все это приснилось и ничего не было…              …Боль застилает глаза. Губы явно кровоточат — он, что, разбил губу? Когда это могло произойти, ведь он только что вышел из дома. Неужели споткнулся снова о скейт, который Тара вечно бросает где ни попадя. Как же сильно она ему надоела — вот избавиться бы от нее и жилось бы проще…              Резко открыв глаза, Тео понял, что ничего страшного не произошло: коридор все еще оставался в потемках, электричества не было, а Лиам сидел рядом, продолжая посматривать в пустоту. Парень перевел дыхание и тоже подтянул под себя колени — что-то явно происходило. Те бумаги, что дал ему Дитон несколько дней назад, всколыхнули в его голове воспоминания, о которых он уже успел забыть. Сейчас все таинственным образом возвращалось, и от этого лучше не становилось — скорее, он испытывал ту самую фантомную боль, про которую пишут в учебниках по медицине. Болело сердце.              Которого у него не было.              Внезапно Лиам дернулся: он попытался переместить центр тяжести с одного бока на другой, потому что чувствовал, что ягодичные мышцы постепенно стали затекать. Он выпрямил ноги, вплотную прислонив спину к стене, и таким образом смог разгрузить нижнюю часть туловища. Мысли путались. Тишина немного напрягала. Он чувствовал необъяснимое желание в разговоре с Тео, им нужно было немного разобраться в образующемся между ними напряжении, но он не мог начать. Боязно было сделать первый шаг и попытаться разобраться в собственных чувствах — он явно в этом проигрывал. Однако Тео, который все это время тоже не стремился к разговору, все-таки подал голос первым:              — Как давно тебе поставили диагноз?              Он повернул голову чуть в сторону и поймал на себе его взгляд. Голубые бездонные глаза, они сияли даже в окружении полной темноты. Тео видел, как они застыли на месте, как будто их поймали с поличным, и затянулись легкой кромкой льда. Для Лиама этот вопрос оказался неожиданным — это было видно по его слегка напряженному лбу и нерешительному взгляду, но он отвлек парня от навязчивой идеи разобраться во всем. Может, еще было слишком рано. Может, сейчас стоит поговорить о чем-то другом. О том, что тревожило его уже давно.              О расстройстве прерывистой вспыльчивости.              — Это было года три назад, — он не отрывал взгляда от чужих глаз, стараясь быть максимально открытым. — Я и ранее проявлял резкие вспышки агрессии, но тот случай стал решающим для моих родителей. Я тогда разбил машину тренера по лакроссу, когда он задвинул меня в сторону, посчитав мои навыки недостаточными для того, чтобы выступать в первом составе. Это так разозлило меня, что я не сдержался. — Лиам неожиданно хохотнул, переведя взгляд снова на сцепленные ладони, и как-то обессилено вздохнул. По его опущенным плечам было понятно, что он до сих пор переживал эту сцену снова и снова и никак не мог с ней примириться. Не мог примириться с собой. — Бретт тогда еще был таким придурком, бесил меня жутко. Он каждый день раздражал меня, подкалывал, выдавал в мой адрес резкие шутки, и я, правда, думал, что при желании могу убить его… Думал, что смогу… А потом он внезапно стал другом, который… который уже мертв, и я… я хотел бы, чтобы он продолжал насмехаться надо мной, чтобы он просто жил дальше… Это все моя вина…              Тео почувствовал, как от Лиама запахло душевной болью, такой сильной и резкой, что сложно было ее игнорировать. Он слышал от стаи, что тогда произошло с Бреттом и Лори, но он даже не знал их для того, чтобы выспрашивать детали их смерти. Его не интересовало это до того момента, пока он не ощутил, что Данбар считает себя виноватым в произошедшем. А Тео как никто знал о чувстве вины — он был королем виноватых.              — Все мы за что-то виним себя, — он вытянул ноги, как и Лиам, и также привалился спиной к стене. Теперь они соприкасались плечами, но это уже не смущало никого. — Уверен, что ты справишься с этим.              — Ты справился?              Тео усмехнулся с его слов. Облокотив голову о стену, он повернулся к Лиаму и обнаружил на каком близком расстоянии от чужого лица он находился. Это все было похоже на сон, от которого ему не хотелось просыпаться: Лиам, такой искренний и открытый, ночная интимная атмосфера и тепло от легких прикосновений.              Данбар тоже чувствовал, как его дыхание постепенно становится прерывистым. Он видел чужой взгляд боковым зрением, ощущал эту интригующую близость, но боялся повернуться. Он, может быть, и хотел увидеть эти чарующие глаза, которые смотрели в душу, однако страх был сильнее его. Боялся ли он Тео в тот момент — вряд ли. Скорее, парень просто не доверял самому себе.              — Я и сейчас искупаю вину, — его голос завораживал; он говорил тихо, в голосе слышались надрывные хрипловатые нотки, и от этого у Лиама сносило голову. В какой момент своей жизни он понял, что его тело так активно отзывалось на голос химеры. — Как будто живу в долг, знаешь. Пользуюсь чужой добротой, живу у Дитона задаром, работаю у него же, стараюсь быть полезным, хотя существую даже за чужой счет.              Он неосознанно коснулся груди, и Лиам не мог не заметить этот жест. Именно в этот момент комната наполнилась запахом безысходности, и стало немного не по себе.              — Иногда задаюсь вопросом, заслужил ли все это, и каждый раз получаю один и тот же ответ. — Снова перевел взгляд на парня и слегка улыбнулся. — Вряд ли. — Наступившая пауза немного отрезвила Лиама, позволила ему вдохнуть побольше воздуха, но, когда Тео продолжил, он вновь задержал дыхание: — Ты сказал мне, что я изменился, что я теперь другой Тео. Как ты понял это?              Только тогда Лиам позволил себе повернуть голову в его сторону и столкнуться со своим страхом лицом к лицу. На деле это оказалось не так страшно, как он думал. Тео просто был рядом, смотрел на него с надеждой в глазах и продолжал так чертовски мило улыбаться. За эту улыбку Лиам готов был простить ему все — даже забыть о прошлом, которое всем им причинило много боли.              — Я не буду говорить, что понял это, когда ты спас мне жизнь.              — Несколько раз.              — Да, точно, спасибо за уточнение, — он наигранно широко улыбнулся, чем заставил Тео издать легкий смешок, а потом продолжил: — Ты помог Гейбу, забрал его боль, хотя был не обязан этого делать. Я чувствовал твой запах в тот момент — ты был так напуган и потерян, что я боялся, ты просто не выдержишь и упадешь. Но ты оказался сильнее, Тео. Твой поступок сказал все за тебя. И я, честно, долго думал об этом, но так и не понял для себя, почему ты это сделал, ведь он хотел убить нас.              Тогда Тео выпрямился и отпрянул от стены. Этот разговор явно заставлял его выйти из зоны комфорта — ему было тяжело устоять на шатающейся поверхности. Еще чуть-чуть — и он упадет и разобьет голову.              В бездну. Вниз.              Снова пытаться удержаться, но он прекрасно знал, что все эти попытки не работают. Если он снова сорвется и упадет, то больше никогда не сможет подняться. Но Лиам знал, что не позволит ему больше упасть — он взял на себя ответственность за химеру, его никто об этом не просил, но он все равно это сделал. Сказал Скотту, глядя прямо в глаза, что теперь в ответе за человека, который только недавно пытался натравить его на альфу. Если тогда Лиам смог взять себя в руки и не отправить Тео назад, то и сейчас не даст ему вновь споткнуться. Именно поэтому, даже не осознавая всей серьезности своего поступка, он накинул свою ладонь на чужое плечо и почувствовал, как быстро тепло разлилось по чужому телу. Не то чтобы Рэйкена бросило в жар и ему внезапно стало трудно дышать, нет. Он просто ощутил, как чужая горячая ладонь стала для него маяком — он не упадет, пока Лиам вот так вот держит его своей рукой. Он, можно сказать, оберегает его от падения, и это было самое приятное чувство из всех, что он испытывал.              И поэтому он также не вполне осознанно ответил на это прикосновение своим легким прикосновением, положив свою ладонь на чужую. Он аккуратно накрыл ее и стал пальцами водить по кругу, как будто бы старался аккуратно размять чужую кожу. Лиам отреагировал не сразу: он просто ощутил легкое покалывание в области руки, как будто по ней прошелся электрический заряд, но это было настолько приятно, что он действительно забылся на время. Лишь когда очнулся, подумал, что он в тисках — его зажали, не дали возможности высвободиться и одернуть руку, но хотел ли он этого?.. Он ощущал себя как-то правильно, сидя на полу в темной комнате рядом с Тео, который гладил тыльную сторону его ладони. Все это было настолько интимно, что ему не хотелось произносить ни звука. Парень просто затаил дыхание и стал прислушиваться к чужому сердцебиению: было как-то по-особенному тихо, даже чересчур, как будто его сердце дало сбой.              Тогда Рэйкен вдохнул поглубже — его плечи резко поднялись и затем опустились — и сдавленным голосом произнес:              — Один человек сказал мне, что даже умирающим необходимо облегчать страдания. Возможно, тогда я и не думал об этом, но сейчас вижу эту картину именно так. Гейб… он выглядел так беспомощно. Один среди врагов, в его груди дымится целая обойма, ему больно. Ты помнишь тот запах?              — Обреченность.              — Да. Я ощущал эту боль так отчетливо, мне было так дурно, — голос сорвался; стало как-то сложно дышать, как будто кто-то перекрыл ему кислород, и тогда Тео почувствовал, как по щеке скатилась слеза. — Он ведь знал, чем все это закончится, когда я подходил к нему. Взяв его за руку, я не увидел тогда в его глазах отвращения или враждебности — он был обычным подростком, который встал на сторону не тех людей, и именно эти же люди от него и избавились. Вряд ли он был готов к такому исходу… никто из нас не может быть готов к этому…              Он шмыгнул носом и все же смахнул слезы, которые предательски застилали глаза. Лиам, убрав ладонь с чужого плеча, почувствовал, как в груди Тео назревает странное, необъяснимое чувство — узел, завязанный где-то внутри, начинает постепенно ослабляться. Эмоции, которые сейчас выходят наружу, как пластырь, залечивают старые незажившие раны. Ему все еще было больно, но каждое его слово будто бы сглаживало неровности поверхности и помогало справляться с самим собой. Поэтому мысленно Лиам молил о том, чтобы он продолжал говорить.              Не останавливайся.              И Тео будто услышал чужие слова: он приподнялся со своего места, прихватив с собой подушку, и повернулся к парню лицом. Сел напротив него, скрестив ноги и умостив на колени ладони, и поднял взгляд на Лиама, который все еще задерживал дыхание.              — Он был один, понимаешь? Охотники бросили его умирать, и вокруг были только те, кто сражался против него. И тогда я увидел в нем себя. Это я лежал там один в окружении тех, кому я причинил боль, — смотрел, не отрывая взгляда, в чужие глаза и видел слезы, которые постепенно начали выходить из морских берегов; Лиам не мог двинуться, сидел тихо, не издавая ни звука, и завороженно смотрел на то, как человек напротив изливал свою душу. — Я искренне хотел бы, чтобы кто-то сделал для меня то, что я сделал для Гейба. Встретившись с ним взглядом тогда, я почувствовал, как мучительно и страшно умирать в одиночестве, Лиам. Это… так… жутко…              И Данбар это почувствовал. Слезы посыпались из глаз, и он даже не заметил, как несколько капель упало на его одежду. Он вспомнил каждую деталь из прошлого: в руках Киры меч, вот уже разверзлась земля, показались чужие руки, они ухватили химеру за ногу и потащили с собой в бездну. Легкий крик отчаяния, последнее «помоги», которое эхом отдается в ушах, и внезапно все заканчивается. Тео скрылся под землей, а они продолжали стоять и смотреть на то, как погребли человека заживо. Избавились от него и как-то на душе стало легче. Тогда стало легче. А сейчас от этих воспоминаний Лиам почувствовал себя паршиво — он ведь там был, он был рад, что так получилось, что они избавились от мучителя. Но смотря на Тео — на заплаканного, измученного, сгорбленного Тео — ему стало стыдно за собственные чувства и поступки. Они сделали это с ним, поступили так, как Скотт говорил никогда никому не поступать, однако сам же поступился своими принципами, когда согласился на это. Он согласился отправить человека в ад, не дав ему второй шанс, ведь, говорят, что проще избавиться от врага, чем пытаться понять его.              Сейчас Лиам чувствовал себя предателем. Он угрожал этому парню, говорил, что снова вернет его назад, если от него не будет никакой пользы. Кто он такой, чтобы распоряжаться чужой жизнью? Это было бесчеловечно, особенно по отношению к нынешнему Тео, который жил и дышал, боясь снова оступиться. Его плечи слегка подрагивали, взгляд был опущен, а пахло от него как от химкомбината. В его крови сейчас преобладали химические соединения, которые издавали достаточно резкий, противный запах. Таким его сделали. Выделяющимся из толпы. Искусственным. И это задевало Лиама еще сильнее. Он не выдержал и протянул свою руку к химере — накрыл своей ладонью чужую и вымученно постарался улыбнуться. Тео поднял на него глаза, полные слез, и тоже попытался улыбнуться.              — Ты не один, понял? Больше нет. Пускай я не альфа и официально не имею право иметь стаю, но я знаю, что она у меня есть. И ты, Тео, ее часть. Стая никогда не дает в обиду друг друга.              — Член стаи… я… я не могу этого сделать, Лиам. Не могу принять это…              — Можешь, — он сжал его ладонь, чем заставил Тео окончательно прийти в себя. Ему, очевидно, становилось легче. — Помни, что, если бы не ты, я оставил бы после себя кучу трупов.              Эти слова разрядили общую атмосферу — оба уже искренне улыбнулись и почувствовали облегчение. Рука Лиама все еще покоилась на ладони парня, и он не собирался ее убирать. Так было лучше. Без слов и объяснений, так действительно было лучше. Пускай это все было мимолетно — такая интимная спокойная атмосфера, почти мир среди общего хаоса — но они наслаждались каждой секундой этого времени. Ненадолго забыв об охотниках, Неметоне и убийствах, они смогли уловить момент, когда жизнь вновь обрела свои краски.       

* * *

      Буря начала стихать под утро.              Постепенно ветер начал успокаиваться, а дождь, превратившись в легкие брызги, еще продолжал тихо орошать землю. Ветки перестали хлестать по стеклам, листья больше не кружились в ураганном порыве, и небо начало светлеть — больше никаких туч над городом не было, тьма отступила, освободив Бейкон-Хиллз от опасности. Полицейский участок вздохнул с облегчением — посмотрев в окно и отпив из кружки уже остывший кофе, шериф поблагодарил бога за то, что отвел от них большую беду. Однако стоило ему вернуться взглядом обратно, как он неожиданно остановил поток своих мыслей — сложно было сейчас сказать, какого масштаба беда их ждет впереди. Он посмотрел в сторону Пэрриша, который увлеченно о чем-то разговарил с Терезой, и помотал головой. Помощник сказал, что снова слышал крик, не такой сильный как раньше, скорее, глухой и отдаленный, но он все равно смог его расслышать в той тишине полумрака, в которой они находились последние несколько часов. Это напугало Стилински больше какой-то бури: в прошлые разы Джордан не ошибался и приводил их прямо к цели, точнее к трупам. Было страшно осознавать, что могло произойти в такую погоду с людьми на дороге под воздействием сверхъестественной силы.              Именно поэтому Стилински не пытался спрятаться от происходящего, когда все закончилось. Он снарядил своих людей в поездку, потому что знал, что ему пригодятся все, кто сейчас способен трезво мыслить, — их ждала впереди пугающая неизвестность. И Тереза чувствовала легкий запах страха, что исходил от шерифа, когда они только садились вместе в машину (хотя он искренне был против ее помощи, но девушка убедила его — она сможет ощутить то, что неподвластно другим), и понимала, что это еще не конец. Преодолев несколько метров на пути к цели, Ноа вжался в сидение и крепко сжал руль обеими руками — он заметно нервничал, и это немного тревожило Болман, которая все это время старалась отвлеченно смотреть по сторонам. Она ведь еще не успела изучить весь город, ее передвижения были ограничены больницей, ветклиникой, участком, лесом и домом шерифа, и сейчас она как будто дождалась своей обзорной экскурсии по Бейкон-Хиллз, поэтому старалась не отвлекаться от видов за окном. Правда, нервозная атмосфера в машине сбивала ее с мыслей о прекрасном — она уже почти забыла о предполагаемой аварии, горе трупов и других проблемах, но чужой страх возвращал ее в реальность. Попав в Бейкон-Хиллз, девушка лишилась сна. Невозможно было вернуться к обычной жизни, что она вела в родном городе, потому что здесь никто не слышал о такой жизни — они поголовно были частью общего кошмара, который обрушался на их плечи постоянно.              И она не понимала, как они справлялись.              Смотрела на Стилински и не могла выдавить из себя даже поддерживающую улыбку, потому что самой было не по себе. Когда она сама услышала о предполагаемых трупах, ей не на шутку стало страшно. Неизвестность пугала ее до чертиков и будоражила сознание, поэтому она откинулась на сидение и тяжело вздохнула. Шериф не мог не заметить ее потерянный вид — она всегда была такой энергичной и легкой, а сегодня внезапно потерялась в этой ночной темноте. Ему пора было вспомнить, что на его плечи вновь легла ответственность за подрастающее поколение, поэтому он и повернулся в ее сторону, чтобы произнести что-то ободряющее, что могло поднять дух и вызвать хоть какую-то улыбку, но на деле он не смог и рта раскрыть. Мужчина не знал, как мог ободрить самого себя, чего уж было говорить о других. Не знал, как мог разрядить атмосферу в машине, поэтому попытался абстрагироваться от случившего, но у него не особо получилось.              — Шериф, мы на месте, — прозвучал ровный женский голос из рации, — и я могу сказать, что вчера здесь точно случилось что-то странное.              Не успел Стилински потянуться к рации, как Тереза, не обращая ни на кого внимание, схватила ее первая и приблизила ко рту:              — Насколько странное? Выезд в город действительно перекрыт потоком машин? Вы не проверяли количество жертв? Есть ли хоть кто-то…              — Стайлз! — внезапно рявкнул мужчина, чем заставил девушку удивленно глянуть в его сторону; тогда Стилински стушевался и на секунду потерялся, поймав на себе изумленный и растерянный взгляд. Он только что назвал ее Стайлзом? Ему срочно нужно было отдохнуть. — Тереза, это служебная линия, ты не имеешь право разговаривать по ней.              — Ладно, ладно, товарищ полицейский.              Она нехотя протянула ему приемник, и мужчина, забрав его и попытавшись сосредоточиться, уверенно произнес:              — Мы скоро будем. Если Пэрриш уже прибыл на место, то пусть осмотрится и потом доложит о своих наблюдениях.              — Принято.              Тогда он повесил рацию на место и неодобрительно посмотрел на девушку, которая без лишних слов поняла свою ошибку. Нельзя было вмешиваться в работу полиции. Да, да, нельзя было. Шериф же, почувствовав в ее словах саркастические нотки, лишь тягостно вздохнул — очередной подросток, только старше, который лезет не в свое дело и пытается все сделать по-своему. Как же мужчина устал делить с кем-то собственные расследования, его не для этого сделали шерифом города, чтобы он вечно слушался подростков и вникал в их новые потрясающие идеи. Один Стайлз чего стоил. Его вечное стремление быть впереди всех, находить то, что не могут отыскать другие. Ходячая катастрофа с невыносимым чувством долга и ответственности. Как же сильно он скучал по своему сыну — без него все казалось каким-то другим, непривычным, как будто вместе с собой он увез все самое хорошее. Он забрал воспоминания, хорошее настроение и положительные эмоции из дома, оставив его наедине с голыми стенами и внутренним холодом. Ноа понимал, что взрослая жизнь не требовала отлагательств, а учеба в Куантико тем более, но ему самому было сложно привыкнуть к одиночеству, поселившемуся на душе. Раньше Стайлз разбавлял его тяжелые рабочие будни своей гиперактивностью, а сейчас ему приходилось справляться самому.              Наверное, Тереза чувствовала его внутренние колебания, потому что все же посмотрела на мужчину с пониманием. Они оба потеряли что-то дорогое: только если Стилински в любой момент мог позвонить своему сыну и просто поговорить с ним, то ей некому было звонить. У нее никого не осталось в этом мире — она была волком-одиночкой в прямом и переносном смысле этого слова. Поэтому Болман уже привыкла к этому городу, к этим людям, что ее окружали: шериф уже для нее стал тем самым отцом, которого она никогда не видела, в Тео она ощущала родство по крови, как будто их разлучили в детстве, Мелисса заботилась о ней, как о родной дочери, а все остальные просто были рядом и не старались от нее избавиться. Они были добрыми, и ей это нравилось. Не хотелось возвращаться — здесь было лучше, несмотря на все странные и опасные происшествия. В принципе ее сложно было вывести из себя, поэтому она надеялась им помочь и заслужить собственное место здесь. И как только шериф остановил машину недалеко от автомобиля Пэрриша, она первая выскочила наружу и пошла в сторону массовой аварии.              Стилински не успел заглушить мотор, как девчонка, не слушая никого, вырвалась из-под его надзора и уже скрылась где-то вдалеке. Пускай она не была Стайлзом и он официально не мог ее наказать, потому что она уже была совершеннолетней, но ему так сильно хотелось на денек запереть ее в клетке, что руки чесались уже достать наручники. Он даже глянул в сторону бардачка, где он хранил самое необходимое для задержания преступников, но Джордан, возникший около его дверцы, отвлек мужчину от посторонних мыслей. Глянув на помощника, он все же покинул свой автомобиль и, сложив руки на груди, вместе с парнем двинулся в сторону врезавшихся друг в друга машин.              — Нашел что-то необычное? — он старался говорить как можно тише, когда проходил около своих же людей, что копались в брошенных на произвол судьбы машинах.              На деле картина столкновения выглядела достаточно странно — из города был только один выезд, эта дорога, но машины были расположены в таком хаотичном порядке, что оставалось много вопросов. Подбитые дверцы, покореженные бампера, выломанные лобовые стекла, все еще дымящиеся двигатели — Стилински старался отметить каждую интересующую его деталь и сосчитать количество пострадавших машин. Дюжина. Количество удивляло его и в то же время пугало. Если подумать, сколько человек могло уместиться в этих машинах, то становилось еще страшнее — число возрастало в геометрической прогрессии. И Пэрриш это тоже понимал, сохраняя молчание. Он не знал, чем именно мог поделиться с шерифом, потому что, прибыв на место аварии минут за десять до начальника, смог лишь сделать вывод о том, что это было необычное столкновение.              — Людей нет, вообще. Ни живых, ни мертвых. Как будто все испарились, и машины сами сюда приехали. Возможно, конечно, что кому-то все же удалось добраться до больницы…              Шериф покачал головой.              — Мелисса сказала, что никто не упоминал это место, да и вообще, чтобы отсюда добраться до больницы потребуется немало времени, тем более, в бурю. Здесь явно что-то не так.              Джордан вздохнул. Он и сам знал, что произошедшее напрямую связано с тем ужасным криком, который до сих пор не давал ему покоя, поэтому в какой-то степени чувствовал себя ответственным за это. Он ведь единственный что-то слышал, больше никто не удостаивался такой чести, и это выбивало землю из-под ног. Как Лидия справлялась с этим?.. У нее всегда получалось быть на шаг впереди, а помощник явно немного запаздывал.              Оглянулся и уже потерял шерифа из вида. Даже не заметил, как ушел с головой в собственные мысли и пропустил мимо ушей все распоряжения, которые были отданы начальником. Увидел только, как каждый сосредоточил внимание на конкретной машине и пытался найти там что-то необычное, что сможет им помочь. Он же остался ни с чем, стоя посреди дороги, окруженный разбитыми машинами. Стоял и смотрел на других, как они работали над этим делом. Внезапно взгляд зацепился за Терезу, которая надолго не задерживалась около одного автомобиля, а достаточно быстро перебегала с места на место. Пэрриш был уверен, что шериф не оставит без внимания ее своенравие и обязательно поставит ее на место, но он, похоже, был занят более важными делами, чем следить за неуправляемой девушкой. Тогда молодой человек сам проследил за ее передвижениями и двинулся в ее сторону — она как раз остановилась около красного седана и незаметно пыталась вмешаться в работу полицейского. Пока помощник осматривал заднее сидение машины, девушка открыла переднюю дверцу и засунула голову внутрь, присматриваясь к разбитому лобовому стеклу. За такое несанкционированное действие она могла получить выговор или серьезное наказание, но другие как будто не обращали на нее внимание, продолжая заниматься своим делом.              Да, это же стало нормой в городе, когда подростки пытаются засунуть свой нос куда поглубже.              Тогда Джордан приблизился к автомобилю и постучал по спине молодого сотрудника; тот выбрался из машины и, выпрямившись во весь рост, вопросительно глянул на Пэрриша.              — Я тут закончу, Дак. — Парень лишь кивнул на его слова и отступил, предоставив рабочее место помощнику. Все в участке прекрасно знали, что Стилински давно уже выбрал себе протеже, поэтому постепенно привыкали к приказам Пэрриша, слушались его и не спорили с ним. На деле многие продолжали побаиваться его после прошлого года, кто-то был свидетелем его странных сил, а кто-то просто слышал об этом, но и этого хватило для того, чтобы составить чужой портрет. Джордана все любили за его открытость и доброту, но это непонятное и странное заставляло других отступать.              Он привык.              Привык, что на него стали смотреть как-то по-другому, потому что у него просто не было другого выбора. Он сам себя иногда боялся: ему все еще не удалось полностью обуздать того зверя, что сидел внутри него, но он старался изо всех сил. Цербер никогда не давал ему возможности почувствовать себя цельным — после Афганистана Джоржан продолжал ощущать себя наполовину. Оставив там часть себя, он как будто подписал договор с дьяволом и обязался жить по его правилам, и это было не самое приятное чувство, когда над тобой брал верх твой внутренний демон. Ему было тяжело говорить об этом вслух, и Тереза давно поняла это. Ей хватило пару дней побыть в компании этого парня для того, чтобы понять, как тяжело ему иногда приходилось осознавать собственную необычность. Быть оборотнем для нее всегда было привилегией, она родилась такой, это было ее наследием, поэтому ей было сложно понять тех, кто с таким трудом принимал подарки судьбы. И Джордан был из таких — ему нужно было время, очень много времени.              Она не говорила ему, что чувствует его неуверенность и сомнение, потому что это явно было не ее дело. Хотя, когда это ее останавливало?.. Наверное, именно сейчас, потому что, поймав на себе неодобрительный взгляд помощника, она лишь улыбнулась ему и продолжила копаться в чужой машине. Тереза уже осмотрела приборную панель, усыпанную осколками, пробежалась глазами по содержимому бардачка (кроме странных журналов и фантиков от конфет ничего не было) и перешла к исследованию обивки на креслах. Не знала, что конкретно искала, но старалась обострить свои органы чувств, чтобы уловить хоть какой-то несвойственный запах.              — Ты же в курсе, да, что работать надо в перчатках? — мужчина кивнул на ее оголенные ладони и опустился на корточки со стороны водительской двери.              — Латекс воняет, а я не могу сейчас отвлекаться на посторонние неприятные запахи. Мне и так хватало здесь вашего сотрудника, который явно насладился в дороге луковыми колечками и теперь ходит по месту преступления и излучает удушающий, едкий аромат.              Джордан хохотнул, поймав на себе улыбку девушки. Ему нравилась эта уверенность — им точно в штабе не хватало такого сотрудника. Уже хотел было сказать об этом шерифу, как внезапно зацепился взглядом за красный след на кожаном руле. Присмотревшись, он убедился, что это было похоже на кровавый отпечаток, засохший и явно смазанный, но это точно был чей-то отпечаток пальца. Тогда он позвал девушку и указал ей на улику — она в считанные секунды залезла внутрь и с пассажирского сидения перебралась на водительское, чем вытолкала чужое лицо из машины. Джордан резко отпрянул и поднялся на ноги, не отрывая при этом взгляд от Терезы, которая всячески пыталась рассмотреть этот след.              — Сможешь уловить запах?              — Вряд ли, — она пожала плечами и посмотрела на парня, — кровь уже засохла, да и след крошечный.              — Ну, это хотя бы уже что-то. Значит, кто-то здесь точно был. Только, — он обернулся по сторонам и, поймав на себе взгляд Стилински, позвал его присоединиться к ним, — куда все делись? Люди просто так не исчезают.              — Может, массовый гипноз?              Казалось, что ее слова не имели никакого смысла, но подошедший шериф так уже не думал. Он готов был поверить во что угодно, лишь бы ему доходчиво объяснили, как так получилось, что на месте аварии не осталось ничего, что могло бы им помочь найти жертв. Они улетели, растворились, провалились под землю? Стилински действительно думал, что постепенно сходит с ума. Его, конечно, обрадовала чужая находка в виде кровавого отпечатка пальца, но этого все равно было мало для объяснения причины — в протоколе должно быть больше одной строчки. Тереза чувствовала эту растерянность, а Джоржан видел ее в чужих глазах — им всем нужно было серьезно подумать о том, что произошло вчерашним вечером.              — Думаете, это все Неметон? Он призывает к себе людей?              Шериф и помощник переглянулись — другого объяснения произошедшему у них не было. Это дерево явно играло в свою игру, как и говорил Дитон, ему требовалось как можно больше крови, поэтому оно собирало вокруг себя большое количество трупов. Это не могло не напрячь — шериф снова тяжело вздохнул и обратился к своим подчиненным:              — Начинаем прочесывать лес. Если кто-то и был здесь, то они не могли далеко уйти из-за бури. Наша цель — найти выживших и помочь раненым, так что делимся на группы и начинаем движение в разные стороны.              Тереза вылезла из машины и огляделась: этот лес немного пугал ее своими размерами. У них был прекрасный природный заповедник, если бы не одно большое но — ничего опаснее этого места она еще не видела. По рассказам ребят, чего только здесь не находили за эти годы, поэтому, она была уверена, что если и искать пропавших людей, то именно в этом месте. Хотя, как понимала Тереза, поиски могут затянуться на несколько дней, учитывая масштабы лесного массива. И Стилински тоже понимал это, когда повел за собой несколько помощников и юную волчицу прямиком в лес — придется долго бродить, чтобы найти хоть что-то, хотя он искренне надеялся найти кого-то. Лес пугал его своей скрытностью, он не привык бегать по сырой земле, собирая на ботинки сантиметры грязи, и ориентироваться по чужим следам. Им не хватало Арджента — он точно смог бы отыскать даже иголку в стоге сена, если перед ним будет поставлена четкая задача, ведь он был профессионалом своего дела. Его навыки, сноровка и знания помогали ему добывать любую информацию из того, что он видел перед собой. И сейчас он поступал точно также — исследовал местность на предмет различных ловушек и препятствий. Он ведь понимал, что место, выбранное Монро, было не случайным. Лес около города Риггс был ему неизвестен, он не ориентировался здесь и не понимал, где нужно было устроить наблюдательный пункт.              Она хорошо подготовилась, — пронеслось в голове у охотника, когда навигатор привел его в нужную точку. Они стояли посреди открытого пространства, лесной чащи, со всех сторон окруженной непроходимым лесом. Джаред хорошо научил ее выбирать места: здесь негде было прятаться, он стоял посреди голого поля, поэтому мог быть хорошей мишенью — Монро могла просто убить его вместе с Салливаном, ей нечего было терять. Однако ей что-то было нужно от него, иначе она не согласилась бы на эту встречу. Обмен — это предлог (вряд ли вообще Грэг доживет до конца сегодняшнего дня; обычно с предателями не особо церемонятся), она хотела что-то заполучить, какую-то информацию, и он постарался максимально приготовиться к этому откровенному диалогу.              Никогда не ходил на встречи раздетым: всегда при нем было то, что могло в какой-то момент спасти жизнь. Именно поэтому кожа лодыжек ощущала холод металла, исходящий от спрятанного в ботинках ножа; на плече чувствовалась тяжесть из-за кобуры с находящейся в ней пистолетом; в остальном всего было по чуть-чуть: шашки со слезоточивым газом в кармане куртки, второй пистолет за поясом, во внутреннем кармане держал сюрикэны, на всякий случай. Понимал, что этого было мало, поэтому дал Нолану небольшое задание — у него в колчане были разные стрелы, какие Крис только успел сделать, поэтому это было его запасным вариантом.              — Но я тоже хочу участвовать в переговорах, — возмутился подросток, когда около часа назад они все еще брели по лесной чаще, стараясь не заблудиться. Он был так недоволен, что его снова задвигают назад, что готов был взорваться от этой несправедливости, но Ардженту было не до чужих капризов.              Поддерживая за руку хромающего Салливана, он пытался сосредоточиться на звуках и окружающей атмосфере — хороший охотник всегда старался оценить обстановку прежде чем станет ее заложником. Крис всегда учил Эллисон тому, что необходимо в первую очередь понять логику врага, а именно причину, по которой он выбрал то или иное место. Ничего не бывает случайно, особенно когда дело касается открытого столкновения друг с другом — обе стороны должны быть готовы, даже если тебе приходится сражаться на незнакомой территории. Этому же он пытался научить Нолана, но тот как будто забыл о его уроках, когда перестал слушать свой разум и переключился на звуки собственного возмущенного голоса.              — Парень, пойми, что лишнее движение сейчас может плохо кончиться. Ты должен быть всегда наготове, а твоя нервозность сбивает тебя с мысли, — он достаточно безразлично окинул его взглядом и вновь указал в сторону той самой поляны, к которой они шли. — Ты нужен мне в засаде, чтобы, если вдруг что-то пойдет не так, ты был готов действовать. Отключи мозг и вспомни все то, что я тебе говорил. Холодная голова и рациональный подход.              Нолан тогда кивнул и попытался собраться с мыслями. Естественно, он боялся, это было видно невооруженным взглядом. Страх заставлял парня ежиться из-за пронзительного ветра, развевающего волосы. Ему хотелось встретиться с Монро лицом к лицу, но именно это же его и пугало — она всадила бы ему пулю прямо в голову, не задумываясь. Именно поэтому идея Криса о том, чтобы быть поддержкой со стороны все же была не такой плохой. И сам охотник чувствовал себя в большей безопасности, когда знал, что кто-то прикрывает его тыл. Да, Нолан сейчас был не в самом лучшем расположении духа, потому что заметно нервничал и не мог найти себе места, но мужчина был уверен в нем — он сможет собраться и выполнить его приказ. Парень был исполнительным, и это было хорошей чертой для ученика. Монро тоже была бывшей ученицей хорошего охотника, он научил ее тому, что передавалось обычно из поколения в поколение, а Крис знал, каким хорошим учителем был Джерард. Он был бесчувственным, хладнокровным и безжалостным. Его внутренняя холодность помогала ему всегда оставаться хорошим охотником — у него просто не было времени на проявление эмпатии к своим жертвам. Хотя, Арджент был уверен, что его отец в принципе не умел проявлять привязанность хоть к кому-то.              Он был настоящей машиной для убийств. И если из своего сына он не смог воспитать такого же сумасшедшего психопата, то дочь точно пошла в него. Кейт тоже была бездушной, она никогда не испытывала жалости или сожаления по отношению к другим, у нее это было в крови. Сильная, холодная, расчетливая. И смотря сейчас на Монро, Крис думал о том же — она действительно была похожа на его сестру своим безразличием и яростью. Да, она была слабее Кейт в моральном отношении, но по силе своей ненависти ей не было равных.              Она смотрела на своего оппонента с нескрываемым презрением. В ее темных пугающих глазах не осталось ни частички сочувствия — она была как непробиваемая стена из злости и раздражения. Сложив руки на груди, женщина продолжала разглядывать Арджента и всего лишь пару раз взглянула на Салливана, который уже попросту не мог стоять на одном месте. Нога все еще ныла, хоть Крис и дал ему обезболивающее, но все равно конечность подводила его, поэтому, поджав правую ногу, он старался не касаться ею земли и при этом сохранять равновесие. Получалось так себе. Крис тоже не мог долго держать этого тяжеловеса, но знал, что, если отпустит, тот точно упадет на землю и больше уже не сможет подняться сам. Казалось, что Монро было все равно на состояние ее подопечного: она следила за чужим взглядом, пытаясь разглядеть в глазах Арджента его потаенные мысли. Женщина ведь понимала, что он не мог прийти просто так, у него наверняка был какой-то план за душой, и ей было не по себе от того, что она не могла понять, что именно он задумал.              Крису тоже не нравилось это шаткое положение. Он остро чувствовал сейчас нужду в каком-нибудь оружие, которое он распределил по карманам, но он осторожничал — ему хватало и того, что Монро пришла не одна. Двое амбалов окружили ее с разных сторон, чтобы в случае чего защитить от опасности. У них в руках не было оружия, но по их сосредоточенному выражению лица Арджент понимал, что они были наготове: любой шорох с его стороны, и они достанут пушки из-за спины.              Атмосфера накалялась с каждой секундой.              — По-моему, мы договорились на одиночную встречу, а ты привела своих людей. Переговоры так не ведутся.              — Я не могла быть уверена в твоей честности, Арджент. Джерард учил меня тому, что всегда нужно уметь перестраховываться. Они, — она указала на мужчин, стоящих рядом, — моя страховка на случай, если ты решишь нарушить условия обмена.              Крис усмехнулся. Джерард действительно всегда искал какие-то лазейки; он никогда не умел играть честно, постоянно пытался обыграть всех и каждого, и Монро это усвоила. Что ж, отец мог бы ей гордиться, — подумал охотник, не отрывая от нее взгляда. Они оба ждали какого-то подходящего момента, как будто что-то должно было произойти, но в лесу по-прежнему было тихо, даже ветер прекратился под тяжестью их молчаливого разговора. В принципе они могли начать с обыска друг друга, но это было бесполезно — все понимали, что оружия у них было предостаточно. Именно поэтому они продолжали буравить друг друга взглядом и пытаться разгадать чужие планы.              Будь он на ее месте, поставил бы около каждого дерева по снайперу, чтобы в любой момент хотя бы один смог бы попасть в цель. Монро же знала правила игры бывалого охотника — он не привел бы с собой толпу, особенно кого-то сверхъестественного, потому что он все еще во многом придерживался кодекса. Согласно правилам Ордена, обмен должен был проводиться на открытой территории без явной угрозы.              Что ж, явной угрозы точно не было. Все, что происходило за пределами поляны, выходило за рамки переговоров — это тоже знали оба. Любые правила можно было обойти, поэтому и Монро, и Крис понимали, что там, в лесу, сейчас могла быть засада. Каждый защищал свою сторону и не хотел получить пулю в спину, поэтому они стояли ровно и не двигались — не пытались испытать выдержку друг друга, потому что понимали уровень опасности. Даже если Арджент был один, она знала, что он мог в одиночку выкосить половину ее людей и глазом не моргнуть. Он сам это знал, поэтому, лукаво улыбнувшись, первый произнес:              — Я знаю, зачем ты здесь, — он бросил взгляд на Салливана, которого все еще удерживал от падения и который, похоже, находился в нескольких минутах от того, чтобы упасть в обморок, и потом вновь посмотрел на женщину, — тебе нужен не он, а информация, за которой ты его послала. Умно ли было отправлять одного шпиона в город для того, чтобы знать, что сейчас происходит в Бейкон-Хиллз? Или ты хотела, чтобы его поймали?              Тогда Грэг не выдержал больше тяжести своего тела и, отцепившись от Криса, повалился на землю. Упал с грохотом и болью, издав неприятный звук. Он все еще был в сознании, но соображал туго, потому что Арджент тоже перестраховался — он не просто дал ему болеутоляющее, он накачал его специальными препаратами, которые затуманивали сознание и мешали ориентироваться в пространстве. Именно поэтому Крис был так смел на высказывания, не боясь, что Салливан сможет проболтаться про Нолана в засаде или про что-то еще. Мужчина просто был не в состоянии сделать это.              И женщина непроизвольно дернулась в тот момент, когда увидела это неожиданное падение. Она и до этого видела, что с Салливаном что-то было не так, но сейчас убедилась в этом на все сто процентов.              — Что ты сделал с ним?              — Да, ладно, Тамара, как будто мы оба не знаем, что его ждет дальше. Нужен ли он тебе так сильно, как информация, которой он обладает? Мне кажется, ответ очевиден.              Она прикусила губу от напряжения — это был хороший знак. Значит, Крис был прав, а она была достаточно предсказуемой.              — Чего тебе надо, Арджент? Ты явно пришел сюда не ради моего человека, в чем твоя выгода?              — Я пришел сказать тебе, чтобы ты остановила безумную погоню за сверхъестественными существами. Мы прекрасно знаем, что ты пытаешься всех загнать в угол, делаешь кольцо из Бейкон-Хиллз, окружая его своими охотниками. Готовишься к битве или к массовому уничтожению?              Она усмехнулась.              — Скорее, к восстановлению справедливости.              — Должен сказать, что сейчас в городе творится нечто более страшное. Простые люди гибнут, и сейчас нет дела до твоей ненависти. Нам нужно разобраться с тем, что происходит, иначе все мы погибнем. — Тамара слушала внимательно, но старалась не цепляться за его слова, потому что не до конца доверяла ему. На деле ей было все равно — любая цель оправдывает средства. У нее не было жалости к несчастным жертвам очередного ужаса, что творился в городе, она шла вперед за своими амбициями и была готова отдать на растерзание каждого, чтобы уничтожить кучку сверхъестественных подростков. — Можешь не верить мне, но вы тоже будете в опасности, если пересечете границы города.              — Ты заботишься обо мне, Крис? Ох, как приятно.              — Я забочусь о твоих людях, которых ты поведешь на верную гибель, Тамара. Хотя, вряд ли тебя это остановит. Ты ведь сама знаешь о том, что происходит. Что ты прочитала в украденных страницах бестиария?              И если на нее это не произвело ровным счетом никакого эффекта, то двое мужчин, стоящих рядом с ней, слегка дернулись от ужаса. На их лицах на секунду появилось паническое выражение — они точно были не готовы снова идти на самоубийственные жертвы. И женщина тоже почувствовала это изменение настроения: она мгновенно кинула обозленный взгляд в их сторону и молчанием заставила их успокоиться. Сеять панику в рядах было не очень безопасно.              — Не знаю, про какие страницы ты говоришь, и не хочу знать, — она легонько улыбнулась, а затем продолжила, собравшись: — Я услышала тебя, Арджент. А теперь верни мне моего охотника.              — Он весь твой.              После этого он отвернулся от них и пошел обратно в лес. Небезопасно было поворачиваться спиной к врагам, но Крис знал, что они не посмеют ему навредить, потому что за ним на самом деле стоит не один Нолан, который сейчас спрятался в лесу, а за ним была целая стая — они отомстят за него по случаю. Поэтому, усмехнувшись, он вошел в лес и почувствовал, как дышать стало легче. Нолан ощутил то же самое, когда приметил мужчину, двигающегося в его сторону: он вздохнул с облегчением и положил арбалет на землю. Все это время он тихо наблюдал за разворачивающейся картиной — когда он увидел Монро и ее людей, сердце пропустило удар. Они были на достаточном расстоянии от него, но парень как будто бы чувствовал, что она знает о его местонахождении, что он прячется где-то в лесу. И эти мысли не давали ему покоя все это время, пока Нолан не увидел Арджента, повернувшегося спиной к Тамаре.              Вот он уже здесь, живой и здоровый. И Холлоуэй, не ожидая от самого себя, кинулся на него с объятиями — он действительно переживал за него, он весь извелся, пока велись эти чертовы переговоры. Он боялся потерять наставника и друга, поэтому дал волю эмоциям, хотя знал, что Ардженту это не понравится. А он ведь действительно был в шоке, когда подросток потянулся в его сторону и чуть было не сбил его с ног. Он не знал, как должен был вести себя в такой ситуации, но, чувствуя легкое волнение со стороны Нолана, все же обнял его в ответ. Это длилось буквально секунду, но парню действительно стало легче от этого короткого объятия, поэтому, когда он отпрянул от мужчины, даже не стушевался и не попытался спрятать куда-то глаза. Крис отметил это про себя — вот она смелость, о которой он всегда ему говорил.              — А теперь нам нужно вернуться в город и предупредить остальных о том, что Монро планирует нападение. Мы должны быть готовы к этому.              Нолан кивнул, поднял арбалет с земли и пошел следом за охотником. Их ждало путешествие в несколько часов и возвращение в город кошмаров (так парень теперь называл Бейкон-Хиллз, потому что этот город начал пугать его). И Крис тоже предчувствовал этот ужас — Монро была упрямой, его слова вряд ли заимели хоть какое-то действие, поэтому нужно было готовиться к наступлению. Нельзя было допустить повторения великой битвы — Неметон не получит столько жертв за раз, они смогут это остановить все вместе.       

* * *

      Не понимая, как разрядить обстановку, никто не говорил ни слова. Тео в напряжении вел машину, внимательно вглядываясь в дорогу; Лиам не мог найти себе места, поэтому постоянно ерзал на сидение и не знал, куда мог деть руки; Кори и Мейсон, сидящие сзади, излучали разнообразные запахи — от негодования до потерянности. Брайант на самом деле все еще не мог отойти от той сцены, что предстала перед ним в школе: он помнил те холодные, пугающие, будто мертвые глаза своего парня, и это до сих пор заставляло его дрожать от страха. Когда Кори в принципе пришел в себя, все еще держа в руках Мейсона, парень слова из себя выдавить не мог — слушал лишь собственное сердцебиение и считал до десяти, чтобы успокоить нервы. Но не только он пережил весь этот кошмар. Хьюитт все еще слышал этот неприятный звон в голове, как будто кто-то продолжал безжалостно трезвонить в дверь и надеяться на скорый ответ. Конечно, он прекрасно понимал, что тот крик нельзя было сравнить с дверным звонком, но таким образом молодой человек старался абстрагироваться от произошедшего — то, что он слышал, было куда страшнее. Это была высокочастотная волна, которая, имея близкий контакт со стеклянной поверхностью, Мейсон был уверен, могла бы разбить его вдребезги.              Удивительно, что его голова не лопнула под натиском этого раздражающего звука.              Но не только Мейсону и Кори было страшно — все переполошились. Когда Лиам увидел испуганного и растерянного друга, то сам чуть не сошел с ума от внутреннего давления. Прикоснувшись к чужому лицу, он почувствовал, как к его пальцам пристала полузасохшая кровь. Он ощутил неприятный запах и чуть было не рухнул на пол — Кори его поддержал и не дал окончательно потерять контроль над собой; Брайанту хватило и того, что они и так долгое время провели на холодном школьном полу. Данбар, ощутив на своих плечах чужое прикосновение, лишь кивнул головой в знак благодарности, потому что у него пропал дар речи от увиденного. Когда беда подбиралась очень близко, человек оказывался дезориентирован. И Лиам действительно потерялся в пространстве: он продолжал держать Мейсона за руку все то время, пока они шли до машины — он боялся его отпустить, как будто с ним снова могло произойти что-то непоправимое. Кори не стал спорить с парнем, лишь поплелся за ними в хвосте, неся за собой все свое волнение.              Такая властность со стороны Лиама успокаивала Мейсона: он чувствовал теплоту чужого прикосновения, видел озабоченный, беспокойный взгляд родных голубых глаз, и не старался препятствовать этому. Он принимал сейчас чужое волнение, ощущал его в воздухе с обеих сторон — и Кори, и Лиам глаз с него не сводили, стараясь уберечь его от невидимой проблемы. И парень был рад, что сейчас рядом с ним были его близкие люди. Правда, вся его радость улетучилась достаточно быстро, в тот момент, когда они вышли во двор школы, и он приметил припаркованный недалеко знакомый пикап — вот тут-то у него внутри все оборвалось. Данбар почувствовал, как друг ослабил хватку и почти высвободил свою ладонь из его рук, но он не стал поддаваться на эмоции, лишь сильнее надавив на его ладонь и потянув его за собой. Предполагал, что будет такая реакция, но не стал останавливаться. Без Тео и его машины они все равно не справились бы, поэтому Мейсону нужно было смириться.              Но он не смирился.              Сидел на заднем сидение в объятиях Кори и излучал недовольство. Все это ощущали, даже Кори, у которого не было специальных для этого навыков, и все прекрасно знали, кому было адресовано данное состояние. Тео же не реагировал. Он пытался оставаться спокойным, лишь слегка сжал руль ладонями и из-за этого напряжения почувствовал боль в кончиках пальцев. Парень понимал, что первым ни в коем случае не сдастся, поэтому продолжал движение в тишине, стараясь сосредоточиться на рваном дыхании Лиама. Бета тоже переживал, уже даже больше не за Мейсона, который только недавно пострадал из-за странных звуков, а за Рэйкена, который явно скоро пострадает. Он все еще не понимал, как можно было примирить этих двоих между собой. Посмотрел на Тео и вспомнил их недавний разговор — он принял его в стаю, никому об этом не сказав, потому что посчитал это правильным. Никто не имел права говорить ему, что Рэйкен был не достоин прощения, даже его лучший друг, который, скорее всего, убьет заодно и его, когда узнает об этом.              Эти переживания не давали Лиаму покоя. Он чувствовал себя ужасно: его начало тошнить, и руки похолодели от внезапной вспышки паники, и этот запах смятения не мог не ударить в чужой нос. Тео оторвал взгляд от дороги и посмотрел в сторону парня — этот мерзкий, кисловатый запах начал его раздражать.              — Прекрати нервничать, иначе я остановлю машину.              Лиам внезапно оторвал взгляд от созерцания природы за окном и посмотрел на водителя. Рэйкен не шутил — у него на лице было написано недовольство, тем более, он сжимал теперь руль еще сильнее (как бы он его не оторвал), и это заставило молодого человека немного съежиться. Хотел извиниться, но не успел: кое-кто постарался его опередить.              — Я не против, останавливай машину, — послышался сзади голос Мейсона. Тогда Кори закатил глаза, а Лиам снова перевел взгляд на вид из окна, чертыхнувшись про себя, — просто оба поняли, что сейчас начнется что-то похуже бури.              — Тебя вообще никто не спрашивал, — Тео посмотрел в зеркало на Хьюитта, который уже успел отстраниться от своего парня и выдвинуться немного вперед, чтобы разделить пространство между ним и Лиамом. — Хоть меня и раздражает твоя неприязнь, я не собираюсь обращать на нее внимание и уж тем более не буду выбрасывать из пикапа, потому что ты и так уже пострадал.              Лиам про себя усмехнулся. Это прогресс, — пронеслось у него в голове, хотя на деле он не был уверен, что не произнес это вслух. Он действительно чувствовал, как бомба начала вести обратный отсчет — они все были в опасности — и вряд ли после взрыва хоть кто-то из них выживет.              — Я не просил тебя мне помогать.              Эти слова возымели должный эффект: Мейсон снова прильнул на сидение, сложив руки на груди и отгородившись от остальных, а Тео ударил открытой ладонью по рулю с такой силой, что Лиам расслышал чужую боль. Такой неприятный, хлесткий звук, который заставляет уши скручиваться в трубочку. И от этого парню было не по себе — он уже было потянулся к чужой ладони, как внезапно одернул себя и спрятал руки в карманах куртки. Он испугался сейчас проявлять эмоции в окружении близких людей, наедине с Тео все было совершенно по-другому, было спокойно и тихо, как будто никаких проблем не существовало. Сейчас же в пикапе действительно невозможно было находиться — пахло большим количеством адреналина, потому что все были на взводе. К Мейсону можно было поднести спичку, и он реально мог бы загореться и спалить к чертям машину вместе с ними. Лиам был на сто процентов уверен, что его друг уже спланировал убийство.              Хьюитт действительно думал об этом, только не знал, куда потом денет труп, потому что вряд ли хоть кто-то ему в этом поможет. Лиам уже точно был не на его стороне в этом вопросе, и это раздражало еще сильнее — как так получилось, что эти двое стали близки, и почему он это пропустил? Он до сих пор не мог разгадать природу их взаимоотношений, когда от врагов они перешли к хорошим друзьям, которые вечно проводят время вместе и доверяют друг другу. Его бесило то, что к Кори Данбар долго относился с осторожностью, часто избегал разговора с ним и прятался по углам, когда тот оказывался рядом, а ведь он просто оступился, пошел не за тем человеком. Он последовал за Тео, который теперь каким-то магическим образом заслужил доверие и стал для Лиама лучшим другом. Вся эта ситуация настолько злила Мейсона, что он больше не знал, куда мог деть свой гнев. Возможно, он действительно ревновал своего лучшего друга к химере — они явно стали меньше времени проводить вместе, меньше играть в видеоигры и вообще болтать о жизни, потому что Данбар хотел приобщить к их команде Тео.              Чертового манипулятора Тео Рэйкена.              Мейсон считал, что это было несправедливо. Почему прощение стало столь простым для тех, кто его явно не заслуживал? А ведь Тео сам не понимал, как смог получить так быстро чужое расположение — он ведь помнил эту ночь, эти нежные прикосновения и откроенные разговоры. Лиам не просто доверился ему, он впустил его в свою голову и разрешил покопаться в его мыслях, и причем это было обоюдное действие. Это казалось чем-то неправильным, неестественным. Вот поведение Хьюитта и его злость, которая заполонила уже весь салон, были честными — к такой реакции парень привык, именно она отрезвляла его и заставляла помнить о том, что он сделал. Да, его раздражал подростковый гнев, исходящий с заднего сидения, но он понимал его и почти принимал, что нельзя было сказать об остальных. В первую очередь о Лиаме, который действительно чувствовал себя некомфортно в машине с этим запахом, потому что парень по-прежнему продолжал ерзать на сидении из-за перенапряжения. Чужое волнение все еще продолжало доводить его, он стряхнул головой и попытался абстрагироваться от сторонних чувств, но не получалось. Тео понял, что уже по самое горло пропах всеми этими своеобразными эмоциями, и от этого становилось невмоготу. Надоело терпеть, поэтому он резко ударил по тормозам, и машина со звуком раздражающего скрежета резины по асфальту остановилась. Тогда парень повернулся сначала к Лиаму, а затем к Кори и достаточно громко произнес:              — Ты и ты, выметайтесь из машины!              Парни какое-то время пребывали в шоке, потому что это было сказано резко и неожиданно, однако, стоило им посмотреть в разъяренные глаза химеры, и они прочувствовали всю серьезность брошенных слов. Тогда Лиам отреагировал первым — он развернулся в противоположную сторону и беспрекословно открыл пассажирскую дверь. Выбравшись на улицу, он, все еще держа дверь открытой, недоуменно посмотрел на Тео, надеясь на объяснения, но тот лишь отвернулся в сторону Кори и снова многозначительно глянул на него. Дважды повторять не нужно было — парень, ощущая накатывающую панику, дрожащими руками открыл свою дверь и быстро вылетел из машины, оставляя удивленного Мейсона наедине с его злостью.              — Закрой дверь, Лиам, затем возьми ошарашенного Кори и пройдитесь по магазину, — он кивнул в сторону гипермаркета, недалеко от которого он остановил машину. — Купите Мейсону шоколад, чтобы он восстановил необходимое для организма количества железа и кальция, а то он потерял немного крови.              — Но…              — Я сказал: закрыл дверь и пошел в магазин, — Тео сверкнул золотистыми глазами, тем самым показав серьезность своих намерений, и это заставило Лиама подчиниться. Он захлопнул дверь и обогнул машину для того, чтобы забрать Кори и двинуться в сторону гипермаркета.              На самом деле Данбар был рад ненадолго избавиться от этого удушающего запаха чужого гнева — неужели от него всегда пахло также?.. Теперь он мог хотя бы вздохнуть от облегчения и немного прийти в себя: он был уверен, что эти двое разберутся самостоятельно, без его помощи, поэтому он так легко покинул место будущего побоища. Поймав на себе обеспокоенный взгляд Кори, Лиам лишь похлопал его по плечу и искренне улыбнулся.              — Ты уверен, что безопасно оставлять их одних?              Парень кивнул. Он был на сто — ну, может, на семьдесят — процентов уверен в том, что им необходимо было поговорить наедине и раз и навсегда решить свои проблемы в отношениях. Мейсону требовалось изъясниться, а Тео нужно было постараться не убить его — это ведь было проще простого, да? Данбар лишь раз обернулся, когда они шли к магазину, для того, чтобы убедиться, что окна были чистыми и на них не было брызг крови. Убедившись в этом, парень облегченно вздохнул и продолжил свой путь к безопасному месту подальше от накаленной атмосферы. А ведь в машине действительно становилось жарко: Тео чувствовал, как внутри него велась борьба. Он повернулся в сторону Мейсона и пристально стал следить за тем, как тот начинает нервничать — его кадык вечно подрагивал из-за частых сглатываний, тело охладело, а дыхание стало неравномерным. Пульс участился, и это окончательно сбило с ног химеру. Как в одном человеке одновременно мог умещаться гнев и страх? Хьюитт все еще злился, но его пугал этот пронзительный волчий взгляд — Тео как будто старался влезть ему под кожу и разодрать его изнутри, причинив как можно больше страданий. Он уже даже почувствовал, как начало покалывать в груди от чужого вмешательства в его личное пространство, однако парень все равно продолжал держаться изо всех сил, не хотел показывать, что сдается раньше времени.              Тео ценил это в нем. Мейсон был намного сильнее, чем казался на первый взгляд, и это всегда восхищало химеру. Он был человеком среди группы сверхъестественных существ и никогда не пасовал перед ними, стараясь быть наравне. И поэтому за ярким запахом чужого волнения и страха он ощутил еще кое-что, такой легкий ненавязчивый аромат уверенности в своих силах. Парень сейчас был соткан из различных эмоций, и эти противоречия немного сбивали Тео с основной мысли — он ведь не просто так выгнал этих двоих из машины. Он должен был раз и навсегда разобраться с Мейсоном один на один: им не хватило времени понять друг друга и обговорить условия будущих взаимоотношений. Даже если Хьюитт не хотел с ним ничего обсуждать, это все равно нужно было сделать для того, чтобы обеспечить другим чувство безопасности. Именно поэтому он первым вступил в разговор:              — Почему я тебя так раздражаю? Столько времени прошло с того момента, как вы бросили меня на растерзание моей сестры, что ты уже должен был забыть обо всем и отпустить ситуацию, но ты почему-то продолжаешь смотреть на меня этим обозленным взглядом и излучать не самый приятный аромат недовольства, — он действительно пытался быть дружелюбным, не хотел переходить на сарказм и повышать голос, потому что по-настоящему хотел понять причину чужой ненависти. Тео смотрел прямо в глаза, и чувствовал, как Мейсон сопротивляется с самим собой, пытаясь закрыть рот на замок, поэтому он решил продолжить: — Слушай, если ты боишься, что я наврежу тебе, то можешь не переживать. Я не буду…              — Я боюсь, что ты можешь навредить Лиаму.              Эти слова поставили Тео в тупик. Теперь он замолчал, и в глазах его читалось непонимание. Оказывается, что все это время недовольство Мейсона крутилось вокруг его лучшего друга — он боялся за него и только, переживал, что химера сможет сделать ему больно. Но ведь он никогда не пошел бы на это, не смог бы просто предать Данбара за то, что тот для него сделал. Парень вернул его из Ада и сломал катану Ношико, доверился ему как в битве, так и в жизни, и назвал его частью своей стаи. Он никогда не смог бы предать его. Но Мейсон… он просто не знал всего того, что на данный момент происходило между ними, потому что они сами не могли до конца понять своих чувств. Они все еще бегали друг от друга, лишь изредка сталкиваясь в нормальном личном разговоре, но этого всегда оказывалось мало, так как они ни разу еще не говорили о настоящем, о том, что было именно сейчас. О том, о чем говорила Тереза, когда находилась рядом с ними.              О напряжении, которое не давало им покоя.              И как Тео мог сказать об этом Мейсону? Он убил бы его за одно только слово о чувствах или не поверил бы в искренность его рассказа — результат все равно был бы одинаковым. Именно поэтому сначала Тео стушевался: в тот момент ему действительно стало не по себе от осознания собственной беспомощности. А вот Мейсон, похоже, наконец почувствовал себя на своем месте — он скрестил руки на груди, выдвинулся вперед и прорезал тишину своим уверенным голосом:              — Я вижу, что он доверяет тебе, старается быть дружелюбным и понимающим, потому у него это в крови. Он верит во вторые шансы, Тео, но его доброта иногда выходит из-под контроля. Когда кто-то переходит черту, он может не сдержаться и выпустить наружу свой гнев, но… — ненадолго он замолчал, потому что не знал, нужно ли было говорить об этом химере, однако, взглянув в эти заинтересованные глаза, все же продолжил: — Но этот гнев рождается из боли. Каждый раз, когда кто-то делает ему больно, он злится. Поверь мне, Лиам никогда в этом не признается, но это так. Его злость — порождение боли, и поэтому я боюсь, что ты навредишь ему своими плохими поступками.              Тео следил за каждым его словом, стараясь не перебивать и не сбивать Мейсона с мысли. Сказанное им было в новинку. Он и подумать о таком не мог — гнев и боль шли рядом друг с другом, как старые друзья, которые не могли расстаться ни на минуту. И это действительно заставило его задуматься и вспомнить все те моменты, когда у Лиама сносило крышу. Тео помнил эти разъяренные глаза и ощущение потери контроля, видел, как Данбар был готов уничтожить все вокруг, лишь бы перестало быть… больно. Эта информация не укладывалась у него в голове.              — Возможно, ты изменился, стал другим человеком и пытаешься теперь всегда поступать правильно, но ты в любой момент можешь сбежать и бросить стаю. А я не хочу, чтобы Лиам считал, что не достоин стать новым альфой и собрать вокруг себя людей.              Тогда Тео все же сосредоточил внимательный взгляд на чужих глазах и почти шепотом произнес:              — Я не собираюсь сбегать. Больше нет. И это все заслуга Лиама, — он впервые за все это время по-настоящему улыбнулся. — Ты прав, он добрый, он верит людям и хочет помочь каждому. Именно за этим он и нашел меня, чтобы я почувствовал себя нужным. Он вообще всегда так делал. Когда вы вернули меня, он единственный, кто не хотел отправлять меня обратно, потому что уже тогда верил в меня. — Мейсон был удивлен такой откровенности, слушал внимательно и постепенно расслаблялся. — Можешь не верить мне, но я признателен ему за этот второй шанс. Если я когда-нибудь обману его доверие, разрешаю убить меня.              — Прозвучало хоть и пафосно, но, кажется, честно.              Хьюитт больше не злился. Сбросил с себя лишнюю нервозность и растерял все нотки страха в запахе. Он уже обрабатывал в голове те слова, что только что произнес Тео, стараясь совокупить их с этим умиротворенным выражением лица и тихим, располагающим голосом. Сейчас он буквально видел перед собой другого человека — не обманщика и манипулятора, а настоящего человека, который тоже, оказывается, обладал стандартным набором чувств и эмоций. По нему было видно, что он искренне переживал эту ситуацию, что его задели чужие слова о бегстве, как будто эта тема уже стояла в его сознании особняком. Глаза его действительно выдавали — взгляд был достаточно красноречивым, из-за чего Мейсону особо не требовались слова. Сегодня он заметил в Тео что-то другое, что до сих пор удивляло и потрясало его.              Он увидел заботу в его глазах.              — Ты хороший друг, Мейсон, — проговорил Рэйкен, повернувшись обратно к рулю. Ему нужно было немного успокоиться: заставить свое сердце сбить быстрый ритм. Весь этот разговор заставил его потерять равновесие, а это для него было из разряда невозможного.              — Я знаю. Поэтому я убью тебя, если узнаю, что Лиам страдает.              И тогда Тео не сдержался и начал смеяться — звонко и громко — наполняя машину приятным ароматом воодушевления. Резкая смена настроения парня сначала смутила Мейсона, но потом он поддался этой радостной волне и тоже не смог сдержать улыбку. Облокотившись о спинку, он продолжал посмеиваться, подстраиваясь под звонкий ритм химеры, и стал чувствовать, как раздражение полностью испарилось из груди. Он больше не ощущал дискомфорта, находясь рядом с Тео в одной машине, как будто его никогда и не было. Чужая откровенность и искренность сыграли свою роль — Мейсон поверил. Поверил этим обеспокоенным глазам, человеческому волнению и честным словам. Наверное, он совершил невозможное, но от этого ему действительно стало намного легче. И Рэйкен это тоже почувствовал — приятно было осознавать, что ему поверили и не отшатнулись от него. Он не мог знать наверняка, но все же думал о том, что это было новым началом для них всех.       

* * *

      Возвращаться домой было для Джордана в радость. Эти дни, проведенные на дежурстве, очень сильно вымотали его. К причинам усталости можно было еще приписать ужасную бурю и всепоглощающий крик, который вновь достиг его ушей несколько часов назад. После всего произошедшего ему снова понадобится выходной и причем не один, потому что в противном случае он просто уснет на работе в неподходящий момент. Он и сейчас уже валился с ног, но продолжал гордо шествовать по лестнице, ожидая наконец увидеть свой этаж. Шериф отпустил его раньше, чтобы к завтрашнему дню все успели отдохнуть и набраться сил и продолжить поиски пропавших людей. Сегодня они обошли лишь несколько километров, пока темная завеса не вступила в свою силу, и на город не опустился вечер, тогда все вернулись в участок и занялись другой поисковой работой. Помощники старались пробить каждый номер пострадавшей машины, чтобы хотя бы иметь представление о том, кого они пытаются найти. Однако, как только Стилински заметил его потухший вид, то сразу же отправил его домой, и впервые Джордан не стал с ним спорить.              На самом деле еще только выйдя из участка, он подумал о расслабляющем душе и теплой постели — за всеми этими погонями за сверхъестественным он совсем забыл об обычных бытовых мелочах. Иногда хотелось почувствовать себя простым человеком и не обращать внимание на происходящее, жить своей жизнью и не думать о чем-то отдаленном. Пэрриш ведь так и жил, пока Неметон не призвал его в Бейкон-Хиллз. А сейчас они дошли до того, что им было необходимо избавиться от дерева, которое объединило стольких сверхъестественных существ.              Интересно, смогу ли я уехать после того, как все закончится? — подумал он, приближаясь к собственной двери. На самом деле эти мысли давно беспокоили его, иногда подкрадывались незаметно и заставляли просыпаться посреди ночи. Не то чтобы он чувствовал себя плохо в Бейкон-Хиллз, нет. Ему нравился этот город, у него была прекрасная работа и друзья, уже ставшие семьей. Сложно было представить свою жизнь без этих людей, но иногда хотелось на секунду вернуться в прошлое — он обычный парень, живет в большом городе, мечтает о великой карьере и за этим идет в армию. Но именно армия и сделала его таким, какой он сейчас. Все обернулось не так радужно, как он планировал, и, помотав головой, молодой человек остановился у двери. Сейчас было не до этого.              Он дернул ручку двери, и неожиданно она поддалась. Как странно. Он ведь закрывал дверь. Плечи напряглись, а рука уже потянулась к кобуре. Взяв в руки пистолет, Пэрриш аккуратно и медленно стал открывать входную дверь — если внутри кто-то есть, он должен застать его врасплох. Именно поэтому он старался не шуметь и двигаться плавно. Когда дверь открылась, он резко залетел в квартиру с выставленным вперед пистолетом и стал направлять его в разные стороны, но, столкнувшись с удивленным выражением лица и с испуганными зелеными глазами, он вздохнул от облегчения.              — Лидия, что ты здесь делаешь? — он убрал пистолет обратно в кобуру и повернулся для того, чтобы закрыть входную дверь.              — И я рада тебя видеть, Джордан, — она прошла от гостиной к кухне и села на стул, который был повернут в сторону двери. — И вообще наставлять оружие на людей без причины — моветон.              — Я думал, меня грабят.              Девушка лишь усмехнулась и, откинув копну рыжих волос назад, скептически посмотрела на него.              — Ты льстишь себе, милый. У тебя не так много ценных вещей. И вообще с твоей стороны небезопасно прятать запасной ключ в электрическом щитке.              Он принял ее замечания к сведению и улыбнулся.              Она действительно была рада его видеть — с того дня как он позвонил ей, их разговор не выходил у нее из головы. Мартин все пыталась вспомнить детали, разобраться в собственных видениях, но так и не смогла заставить себя хоть что-то вспомнить. Это-то и не давало ей покоя: девушка понимала, что любое произнесенное ею слово воспринималось как пророчество, поэтому, даже если она этого не помнила, это было крайне важно. И это стало толчком к действию — Лидия собрала свои вещи, разобралась с учебой и приехала в родной город, который продолжал удерживать ее около себя. При приближении к Бейкону она почувствовала что-то странное и неестественное, будто бы даже природа была другой, не такой, какой она ее запомнила.              Именно это окончательно убедило ее в правильном выборе. Она поняла, что должна была вернуться, чтобы помочь им справиться с новой угрозой. Наверное, Пэрриш понял ее настрой, потому что, быстро скинув куртку и разувшись, он все же двинулся в ее сторону и приземлился на соседний стул. Как только увидел ее, осознал, что по-настоящему скучал по ее вездесущности — Лидия Мартин всегда знала, где и когда нужно было появиться. Иногда по ней можно было сверять часы. И это было не единственное, что ему нравилось в ней, и оба это прекрасно знали.              Улыбнувшись ей, он все же повторил свой первый вопрос, ведь, как бы сильно он не был рад ее видеть, появление банши всегда намекало на что-то страшное. И Лидия считала эту тревогу с его лица: развернулась корпусом в его сторону и наклонилась вперед, чтобы положить руки на его сцепленные ладони. Ее улыбка расслабляла и дарила немного спокойствия — он почувствовал, как тепло чужих рук заставило его тело моментально среагировать. Стало тепло на душе.              — Грядет что-то страшное, Джордан, я чувствую это, поэтому я здесь. Уверена, что вам понадобится моя помощь.              И он не стал с ней спорить. Просто мимолетно улыбнулся и устало вздохнул — на самом деле им понадобится много помощи в битве с Неметоном и охотниками. Им понадобятся все.