Пэйринг и персонажи
Метки
Описание
После того как Скотт уехал в колледж, Лиам остался за главного. Он пытался понять, каким лидером он должен быть, и что он может дать своей стае. И когда реальные проблемы снова заполонили город, ему пришлось самостоятельно принимать важные решения, вплоть до того, чтобы принять в стаю новых членов. Что скажет Скотт, когда узнает, что Лиам позвал Тео?
Примечания
Вообще эта работа родилась благодаря Тео. Мне так хотелось вернуться к нему, к его проблемам, к его прошлому. Его попросту не хватило в последнем сезоне (я не говорю уж про фильм), поэтому мне захотелось вновь воссоздать его образ для того чтобы понять, что с ним произошло после той финальной битвы: уехал он или остался, подружился ли со стаей или вновь выбрал одиночество.
Также мне хотелось обратить внимание и на Лиама. Он ведь остался один, без Скотта, и как ему теперь справляться, быть новым альфой. Сложно быть лидером, особенно когда в твоей жизни появляются новые люди. И как вести себя, когда в твоей жизни вновь появляется Тео, отношения с которым ему непонятны.
Глава 1
05 ноября 2024, 07:31
Старые раны затягиваются слишком долго,
Оставляя на теле загрубелые рубцы.
Старые раны больше не кровоточат,
Но продолжают бередить память.
Лиам уже чувствовал едкий запах бензоколонки, хотя до шоссе идти еще было порядком несколько минут. В последние дни его чувства обострились из-за внезапно проснувшейся агрессии, поэтому теперь он учился заново разделять запахи и выискивать среди хаоса различных ароматов какой-то один. Сейчас его немного подташнивало, будто бы его голову опустили в чан с топливом, поэтому он старался сосредоточиться на запахе грязной листвы, валяющейся под ногами. Он шаркал ногами по земле, слушая, как продолжают хлюпать его кроссовки. За последний месяц выпало чересчур много осадков, что было для октября в принципе нормально, но состояние погодных условий настораживало всех в городе. Пока в Бейкон-Хиллз наконец установился покой, окружающих волновало что-то более естественное, и Лиам был этому рад — давно он не окунался с головой в школьные будни. Конечно, это было не так весело, как гоняться по всему городу за сумасшедшими охотниками, желающими пристрелить тебя на месте, но, по крайней мере, безопасно. Мейсон облегченно вздыхал каждый раз, когда они обсуждали обычные подростковые проблемы, а не очередные теории заговора в стили Стайлза Стилински; Кори тоже повеселел, почувствовав, что страх постепенно начинает уступать место спокойствию, да и Лиам в целом не жаловался. Ему нравилось спокойствие, отсутствие сверхъестественных проблем. У него и так хватало трудностей в свои семнадцать. За это время и так многое изменилось. Стая разъехалась: они все стремились к взрослой осознанной жизни, подальше от этого города и его проблем. Скотт уехал в колледж позже остальных, всего пару недель назад, однако именно это стало большим испытанием для подростка, страдающего РПВ. Без него было тяжелее в моральном плане, потому что за последний год Маккол стал не просто его наставником, альфой, а чем-то большим. Он привык к нему, а теперь Данбар был предоставлен сам себе и должен был научиться справляться самостоятельно со всеми своими и чужими проблемами. Его оставили за главного и надеялись, что он справится. Что ж, по крайней мере, Лиам пытался. — У тебя получится. Контроль — самая непредсказуемая для оборотня вещь, Лиам. Просто постарайся всегда цепляться за что-то. Помни о людях вокруг тебя, — Скотт смотрел на него по-отечески. Он сжимал его плечо достаточно крепко, стараясь оставить след от своих прикосновений. Маккол в принципе старался оставить после себя хоть что-то, поэтому смотрел на бету, как на собственное продолжение. Дерек всегда говорил, что в какой-то момент он это почувствует. Связь между альфой и бетой, родство душ. И это уже будет не просто возложенная ответственность, а доверие, безграничное и полное. — Когда ты вновь потеряешь контроль, помни, что у тебя есть стая. Эта связь победит любую слабость. Лиам знал, что Скотт был прав. Ощущение семьи, дома, стаи — все это помогало восстанавливать силы. Именно поэтому в минуты отчаяния и гнева он вспоминал Мейсона, искал его в толпе и успокаивался, когда находил его одного или с Кори. От одной мысли, что все они были в порядке, становилось легче на душе. Естественно, они не могли оправиться так быстро, учитывая тот факт, что Монро все еще гуляла на свободе, но они хотя бы старались вернуться к самому началу, к обычной подростковой жизни. Парень брел по лесной чаще, пиная ботинками комки слипшихся листков, и затылком ощущал пробирающий до костей холод. Не то чтобы оборотни были восприимчивы к морозу, но иногда их человеческая натура брала над ними верх. Сейчас Лиам знал, что человеческого в нем было больше. Если бы он встретил самого себя в данный момент в лесу, то учуял бы неприятный запах отчаяния и сомнения. Когда Скотт оставлял его, как родитель оставляет своего ребенка одного на выходные, чтобы съездить по делам, Лиам был уверен, что справится, что у него получится отразить опасность, если это понадобится, и это чувство сохранялось вплоть до вчерашнего вечера, пока Дитон не позвонил и не попросил явиться в клинику. Данбар уже совсем забыл о том, что друид иногда мог сойти за банши в предсказаниях чего-то плохого. Парень не был уверен, стоило ли брать кого-то с собой, стоило ли вообще впутывать парней, поэтому все же пошел один на эту встречу. Он не был альфой, у него не было особой чуйки, и это его беспокоило. Наверное, Стайлз и Скотт уже давно заметили бы неладное. Они смогли бы сложить дважды два и получить нужный результат, но Лиам даже не пытался. Не обращал внимание на то, что могло бы вызывать вопросы, потому что не чувствовал вокруг себя никакой опасности; он не старался вмешиваться в обычные природные явления, хотя, судя по многозначительному взгляду ветеринара, должен был. Природные катаклизмы. Это первое, на что указал Дитон, как только Данбар оказался на пороге ветклиники. Изменение скорости ветра, выпадение сверх нормы осадков, первый снег в начале октября, перепады атмосферного давления, резкое повышение и понижение температуры — все это Лиам списывал на глобальное потепление и природные причуды, но по лицу Дитона он сразу понял, что облажался. Что-то происходило. Чаша весов снова сместилась в темную сторону. И от осознания этого вновь захотелось выть. В этом городе никогда не было тихо, он был черной дырой среди всего спокойного мира. Хаос посреди порядка. И поэтому глупо было предполагать, что на этот раз все будет по-другому, что беда обойдет их стороной. Ведь, когда ветеринар высказывал собственные предположения, стараясь не упустить никаких деталей, Лиам думал о том, как это все сейчас было не вовремя. Снова начинаются проблемы, снова созывать стаю, снова рисковать жизнью. А ведь после войны с охотниками он ненадолго поверил в то, что их приключениям настанет конец: все разъедутся, а они с Мейсоном вновь вернутся в старшую школу, как бы ужасно это не звучало. И, стоя в кабинете Дитона и выслушивая его предположения о возможной угрозе, Данбар действительно хотел вернуться к нормальной жизни, без всех этих сверхъестественных подробностей. — Вы же знаете, что я не альфа? Как я смогу бороться со всем этим в одиночку? Мужчина, сложив руки на груди, посмотрел на него с легким прищуром, а после и вовсе улыбнулся. В его глазах читалось понимание — он тоже не ожидал, что в какой-то момент подростки станут главными спасителями города; те, кому по возрасту положено проживать лучшие годы своей жизни без глобальных проблем. Они молоды и должны чувствовать себя защищенными в стенах школы и собственных домов, но вечно что-то идет не так. — Ты справишься, Лиам. Скотт тоже не сразу стал альфой, ему потребовалось время. И ты не один, у тебя есть стая. Стая. Парень усмехнулся. Все верили в него. Кори и Мейсон, а теперь еще и Алек постоянно напоминали ему о том, что они — часть его стаи или странной маленькой семьи, но Лиам не чувствовал себя вожаком. Он попросту не мог быть главным, потому что ему до сих пор сложно было справиться с собственным контролем, не говоря уже о том, что он должен был помогать другим; тому же Алеку, например, который вот уже месяц с небольшим пытался пройти курс адаптации и восстановления после тяжелого жизненного периода. Лиам хотел быть одновременно со всеми, но у него не получалось разрываться на части. Скотт умел заботиться обо всех сразу, знал подход к каждому, а Данбар только и делал в последнее время, что создавал проблемы и не мог их решить. Ведь он даже потерял статус капитана в команде, разделив эту должность с Ноланом, чего уж было говорить о делах стаи. Именно поэтому сложно было представить себя главным, особенно сейчас, когда на город вновь наступала беда, а у него было очередное обострение болезни. Раньше ему было проще себя контролировать. Все из-за Хейден. Она каким-то магическим образом сдерживала его гнев и убийственный порыв, стоило ей только взглянуть на него, а когда она уехала, все рухнуло. Ему не хватало душевной близости, ощущения гармонии и теплоты — теперь сложно было на чем-то сосредоточиться, когда не из-за кого было цепляться. Это волновало его так сильно, что даже Мейсон заметил изменения в его поведении. Раздражительность и резкие перепады настроения стали слишком часты, поэтому лучший друг постепенно начал бить тревогу. В силу отсутствия психолога в школе он вызвался добровольцем. Он собирался проводить с ним еженедельные беседы, чтобы излечить его разбитое сердце, но Лиам не поддавался на его уговоры, считая придуманную им терапию чушью. Ему не нужна была помощь. Да, он чувствовал себя разбитым, трещина в груди от потери первой любви попросту не могла так быстро зарасти, как многие этого хотели, но это не значило, что ему нужна была чья-то помощь, ему нужно было научиться справляться в одиночку со всеми своими демонами. Хьюитт был мил и заботлив, но иногда парня это выводило из себя — если в порыве злости он мечтал впечатать лучшего друга в стену, то что уж было говорить о других. Он и сам знал, что чувство полного дисбаланса поселилось в его сердце после ухода девушки; знал, что все еще скучал по ней, листая фотографии в мобильнике; знал, что должен был отпустить ее, но, правда, совершенно не знал, как можно было избавиться от привычного запаха покинувшей его любви. В шкафу в его комнате осталось лишь мимолетное напоминание о Хейден — ее шарф, случайно забытый или специально оставленный на память. Ему хотелось верить во второй вариант, потому что он тоже отдал ей свою любимую толстовку, надеясь на то, что она будет помнить о нем и иногда носить ее. Лиам, хоть и не носил ее шарфик, но все равно не мог забыть о ней. Он помнил каждую мелочь, связанную с их отношениями, а когда забывал, то возвращался к этому нежному приятному аромату, который она оставила после себя. Раньше ему казалось, что и в школе он улавливал слабый запах ее молочной кожи и легкого сладковатого парфюма. Стоя рядом со школьным шкафчиком, он принюхивался и пытался разделить всевозможные запахи, смешавшиеся в один запутанный клубок. Старался выделить тоненькую ниточку знакомого аромата на фоне всевозможных мешающих звуков, для чего напрягал собственные рецепторы, доводя себя до предела, и пытался сконцентрироваться. Но в один прекрасный момент наваждение закончилось, когда перед его носом хлопнула дверца соседнего шкафчика с такой силой, что задрожали барабанные перепонки. Лиам резко распахнул глаза и увидел перед собой незнакомую девушку низкого роста. Ее золотистые завитые локоны элегантно лежали на плечах, задевая лямки рюкзака, а сама она держала в руках кипу книг, на которой красовался листок, — судя по эмблеме наверху, выписка из расписания. Она с какой-то недюжинной яростью закрыла дверцу шкафчика и попыталась сориентироваться в своем списке. Парень был слезка удивлен: раньше он ее здесь не видел. Хотя, с уровнем его внимания, он мог ее просто не заметить. Лиам выпрямился и, закрыв дверцу собственного шкафчика, попытался привлечь ее внимание. — Прости, но это не твой шкафчик. Наверное, это было лучшее привлечение внимания, потому что ничего другого для того чтобы начать разговор, он придумать не мог. Однако это странным образом сработало, потому что девушка повернулась в его сторону и одарила его оценивающим взглядом, после чего остановилась на его лице и привлекательно, маняще улыбнулась. Стоило посмотреть в эти холодные лазурные глаза, и на секунду Лиам даже потерялся. Она его заворожила: эти насыщенные, переливающиеся на свету глаза заставили его сердце подпрыгнуть несколько раз. Он услышал, как сильно оно бьется, и даже захотел ударить собственную грудь, боясь, что девушка его услышит. Нужно было что-то делать, потому что они простояли молча, смотря друг на друга, несколько минут, и за это время Лиам успел заметить, как ее улыбка перешла в непонимание. Он почувствовал, как от нее исходило… Ничего. Он ничего, на удивление, не почувствовал. — Это шкафчик Хейден, — внезапно произнес он, привалившись к железной дверце. Ну, раз уже выставил себя дураком, значит, можно продолжить. Сам себя выбил из колеи и совершенно потерялся в пространстве, но продолжил смотреть в красивые голубые глаза напротив. — Хейден Ромеро? Девушки, которая перевелась отсюда еще в том семестре? Лиаму не нужно было даже говорить что-то, новенькая явно знала больше него. — Что ж, — кокетливо прикусив губу и постучав ногтями по железной дверце, растянуто произнесла она, — теперь это мой шкафчик. — Затем она еще раз оценивающе посмотрела на него, после чего развернулась и двинулась по коридору, вероятно, в сторону нужного ей кабинета, но потом внезапно остановилась и, снова повернувшись, сказала: — Я Алекс, кстати. Он выпрямился и попытался придать себе непринужденный вид. — Лиам. — Я знаю. Кто же не знает капитана команды по лакроссу. Улыбнулась и, повернувшись на своих каблучках к нему спиной, пошла по коридору. — Со-капитана вообще-то, — крикнул он напоследок и даже услышал, как она усмехнулась. Алекс растворилась в школьном коридоре, оставив за собой лишь странный неузнаваемый запах, припорошенный свежим ароматом духов. Видел эту девушку еще пару раз, иногда встречался с ней взглядом на смежных предметах: ловил ее улыбку, махал рукой и ответно улыбался. Не мог понять, что с ним происходило, но почему-то синева ее глаз не выходила из головы. — Это влюбленность, чувак. — Нет, Мейсон. Тут что-то другое. Хьюитт закатывал глаза и только удивлялся наивности лучшего друга, но Лиам был уверен на все сто процентов, что было что-то еще. Не хотел признаваться себе в том, что иногда искал взглядом эти завораживающие, притягивающие глаза, потому что боялся встретиться с правдой лицом к лицу — а правда была в том, что он просто запутался. Мейсон был на все сто процентов уверен, что в скором времени друг признает его правоту и позволит себе выпустить чувства на свободу, но Лиам от него отмахивался и затыкал ему рот. Возможно, парень был прав, ему было одиноко, тем более, его окружала счастливая парочка, на которую смотреть иногда было просто невозможно, но он старался меньше думать об этом. Иногда отношения отвлекали и сбивали прицел — нужно было уметь концентрироваться, отбрасывать в сторону лишние проблемы, поэтому он не рвался сойтись с кем-то. В этом случае звонок Дитона его спас — он ненадолго вырвался из плена школьных проблем и вернулся к насыщенным, сверхъестественным дням в Бейкон-Хиллз. Тогда он шел в клинику и без причины ощущал внутреннюю тревогу — сейчас это чувство вернулось с новой силой. Слоняться по лесу в принципе было не самым любимым его делом, но он решил пройтись пешком и не тревожить Мейсона по такому пустяку: он и так в последнее время слишком часто катал его на машине, так можно было и привыкнуть. Тем более, Хьюитт не должен был знать детали его маршрута, иначе ему не поздоровится, ведь план, который Лиам изложил в своей голове, мало кому понравится. Он сам еще не знал, как к этому относиться. Не знал, выгорит ли все это, получится ли совершить задуманное. Именно поэтому, двигаясь по направлению к заправке, он надеялся, что этот путь окажется не напрасным, ведь Перриш был уверен в своих словах и в полицейской сводке, которую он обновлял ежедневно. Не сводя глаз с обуви, Лиам шел вперед, собирая на свои ботинки грязь. Ливни стали обычным делом в городе, никто уже им не удивлялся, но Дитона это настораживало. Данбару тоже не нравилось резкое похолодание и такие обильные осадки, потому что он не любил ощущать под ногами сырую землю, но он и подумать не мог, что это может быть связано с чем-то сверхъестественным. Выйдя наконец из леса, парень огляделся по сторонам и сосредоточил внимание на знакомом пикапе, который стоял в одиночестве на стоянке. Лиам усмехнулся. Он не видел Тео с того момента, как он помог ему в больнице с охотниками. После той сцены с Гейбом он как сквозь землю провалился, исчез со всех радаров, как будто мечтал, чтобы о нем ненадолго забыли. Лиам как сейчас помнил то удушающее чувство пустоты, когда он смотрел на вздымающуюся спину Рэйкена и слышал хрипы в груди умирающего подростка. Они все тогда были в шоке, особенно Тео, который, забрав чужую боль, будто бы растворился в собственном всепоглощающем горе. Лиам не успел и глазом моргнуть, как парень исчез в начавшейся суматохе, прихватив с собой запах чужого страдания. Однако после Тео все равно остался шлейф из потрясения и сочувствия — и прямо сейчас, за несколько метров до пикапа, Данбар учуял похожие нотки, смешанные с усталостью. Будто бы не было прошедших месяцев в неизвестности. Не то чтобы он интересовался жизнью химеры, даже наоборот, он совершенно забыл о нем, как и все в принципе, и сейчас ему было за это стыдно. — Он моя ответственность. Эти слова все еще жгли где-то в области груди. Смотря прямо на Скотта, он говорил так серьезно, что сам не верил собственным словам. Все так отчаянно мечтали снова отправить Рэйкена в ад, что от этого чувства у Лиама закружилась голова — чужая ненависть съедала внутренности. Поэтому он вступился за убийцу, решил поиграть в спасителя и побыть взрослым. Однако, как только все это закончилось, он забыл о своих словах, бросил все на самотек и отпустил ситуацию. Если парень действительно собрался становиться новым альфой и сколачивать стаю, то он не имел права бросать людей на произвол судьбы, особенно тех, за которых поручился. Он должен был учиться быть ответственным, понимающим и всепрощающим. А простил ли он Тео? Простил ли себя? Он не знал. Поэтому быстро стряхнул с себя тяготы мыслей и двинулся в сторону пикапа. Не доходя до машины несколько шагов, он услышал чужое спокойное сердцебиение и почувствовал знакомый неестественный запах. Тео сложно было перепутать с кем-то другим, так как вся его природа была перекодирована, изменена искусственным путем. Это было клеймом. И все об этом знали. Вероятно, Рэйкен тоже почувствовал приближение старого знакомого, поэтому выбрался из машины и глянул в сторону приближающегося подростка. Эту ярость он ни с чем не мог перепутать. Столько раз был так близко с этой бомбой замедленного действия, что впитал под кожу особенности его запаха — горьковатый, легко уловимый, дразнящий аромат подростковой ненависти. Он вышел из пикапа как раз в тот самый момент, когда Лиам подошел к нему ближе. — Сразу нет на все, что бы ты не сказал. — Я ведь даже не начал, — возмутился парень, скрестив руки на груди. Странно было бы признать, что он скучал по заносчивости химеры. Его непонятные, иногда небезопасные методы контроля сводили Данбара с ума, но удивляло его больше то, что они срабатывали. Правда, в этом вслух он никогда не признался бы. Тео окинул его вопросительным взглядом. Он ждал продолжения, ему нужно было понять, с какой целью его все же нашли, хотя ему так сильно хотелось спрятаться и отсидеться какое-то время. Бейкон-Хиллз стал его проклятьем. Этот город явно не хотел отпускать его и в то же время не мог впустить его обратно. Поэтому он ютился на пограничной зоне, стараясь всегда находиться в одном и том же радиусе. Парню нравилось чувство свободы от всех запретов и условностей — именно сейчас он чувствовал, что жизнь принадлежала только ему, она была в его руках, никто не дергал за ниточки. Однако появление Данбара не сулило ни о чем хорошем. Он вновь хотел затянуть его в кабалу странных сверхъестественных событий, которые должны были вскоре произойти. Тео чувствовал, что что-то грядет. В последние дни его нюх обострился: он четко ощущал приторный удушающий запах, шедший из леса. Именно это было странно, потому что раньше лес благоухал осенней свежестью, и это было причиной его остановки здесь, недалеко от природного заповедника. Здесь ему было спокойно, но пару дней назад что-то надломилось, и это что-то подняло его среди ночи, заставив проснуться. Рэйкен выпрыгнул из пикапа и прислушался — треск, он слышал, как что-то сломалось, похлеще тоненькой веточки под ногами. В тот же момент его охватил страх, жуткий, сковывающий, раздражающий. Это был не тот самый дикий ужас, который дарил всем Анук-Итэ, это было что-то более животрепещущее, но парень не стал тогда разбираться. Захлопнув двери пикапа, он постарался расслабиться, однако сон так и не вернулся. И сейчас перед ним стоял Лиам, человек из прошлого, который вновь решил вторгнуться в его настоящее, и это на самом деле пугало еще больше. Тогда, не говоря ни слова, Рэйкен захлопнул дверь машины и пошел по направлению к заправке, держа в руках пластиковый стаканчик, в котором, судя по запаху, раньше был растворимый кофе. Лиаму ничего не оставалось, как с теми же скрещенными руками двинуться за ним, буравя взглядом широкую спину. Парень выглядел неопрятно: с отросшими, свисающими на глаза волосами, в растянутой футболке и накинутой поверх легкой куртке; в нос бросался резкий запах сладковатого одеколона, будто бы тот вылил на себя весь флакон. Возможно, таким образом, он отгонял от себя естественный запах, Лиам этого не знал, да и не хотел вообще-то. — Как ты нашел меня? — Тео затылком чувствовал подростковое раздражение. Он всегда знал, что у парня были проблемы с контролем, но за то время, пока они не виделись, похоже, его состояние ухудшилось. В его запахе можно было выделить тонкие нотки разгорающегося страха вперемешку с озлобленностью. Правда, пока он не понимал, на кого так злился Лиам. — Пэрриш отследил твою машину по камерам. Если ты реально хотел скрыться, то нужно было сменить транспорт. Тео выбросил стаканчик в урну и резко повернулся в сторону Данбара. — Ты серьезно предложил мне украсть новую тачку? Только тогда до Лиама дошел смысл собственных слов, и он ненадолго осекся. Рэйкена позабавила эта заминка во внутреннем монологе парня, и он даже ненароком улыбнулся, когда почувствовал, как чужое сердце пропустило несколько быстрых ударов. Он уже и забыл, как забавно было находиться в этой подростковой компании, да и в принципе, как интересно было быть обычным ребенком. Хотя ему было сложно свыкнуться с мыслью о том, что нормальная жизнь существует. Он никогда не был обычным подростком, не знал, что это такое, пока не познакомился со Скоттом и его странной бесшабашной компанией. Тео и не заметил, как оказался в прострации, простояв так несколько секунд. Когда дернулся, вновь столкнулся с этим раздраженным взглядом и напряженным лбом — почему Данбар вечно был таким дотошным, пытался быть героем, это доводило парня до тошноты. Ему хотелось избавиться от надоедливого подростка, но это можно было сделать, видимо, только выслушав его, поэтому он все-таки сосредоточил внимание на Лиаме и встал в выжидающую позу. На самом деле он уже знал, что тот скажет, но ему просто хотелось услышать это от него самого. — Я весь во внимании. Так и хочется врезать ему по лицу и снова сломать нос, — подумал Лиам, но все же не стал дергаться. Лишь закатил глаза, опустил руки по швам и перешел к рассказу. — Не знаю, заметил ты или нет, но погода начала резко меняться. Дитон сказал, что колебания погодных условий связаны не с глобальным потеплением, как я думал. — Тео поднял брови вверх и с усмешкой глянул на подростка. Лиам резко осекся: — Неважно. Я не особо разбираюсь в погоде. И вообще не смотри на меня так. — Если ты не перейдешь к делу, то я уйду. — Это все Неметон. Похоже он начинает жить своей жизнью. И угадай, что это значит? — Вы в дерьме, Лиам, я понял, — сказал он и шагнул в сторону пикапа. Данбара удивило его хладнокровие. Рэйкен был совершенно спокоен, сердце не стало бешено колотиться, он не испугался и не удивился. Он был просто обычным Тео. Никаких изменений, и это напрягло парня. Он последовал за химерой, но даже не знал, что еще мог сказать. Хотя говорить на самом деле совершенно не хотелось — все еще чесались кулаки, которые мечтали проехаться по самодовольной физиономии. Кем он вообще себя возомнил? Лиам был уверен, что его заинтересует разговор, что в глазах блеснет искра, но ничего не произошло, химера просто отвернулся и продолжил быть каменным изваянием или самодовольным хорьком, тут на усмотрение каждого. Вот именно в этот момент парень вспомнил, как сильно его бесило это титаническое самообладание, этот до ужаса спокойный, ровный сердечный ритм — он завидовал такой реакции, потому что знал, что сам был ужасно напуган. Слова Дитона заставили его по-настоящему словить панику, а Тео не ощутил ничего, будто его это совершенно не касалось. — Не делай вид, будто тебе плевать. — А мне действительно плевать, Лиам. — Так же, как было плевать на Гейба? Вот теперь парню удалось выбить землю у него из-под ног. Тео замер в миллиметре от двери пикапа, не успев прикоснуться к ручке, и опустил взгляд на собственное отражение в окне. Знал, что сердце екнуло, съежилось что есть мочи, а мышцы живота сжались от воображаемой боли. Для него не было ничего больнее воспоминаний, с которыми он пытался бороться изо дня в день. Он боролся с самим собой и своими настоящими, неподдельными переживаниями, пытаясь запрятать их поглубже. Иногда ему казалось, что руки начинают дрожать, когда он вспоминает, как недавно по его венам бежала черная, изнуряющая, адская боль. Она сковывала конечности, будоражила незажившие душевные раны — Тео не мог забыть боль, которая обезоружила его, заставила на время отключиться от мира и показать собственную уязвимость. Смотря на себя в отражении сейчас, он видел удушающую, невысказанную горечь в своих глазах, которые непроизвольно стали слезоточить. Если незажившие раны действительно можно расковырять словами, то Лиам только что это сделал. Он долгие годы учился быть сильным и непоколебимым; его сложно было сломить и застать врасплох, но с ним что-то произошло там, в аду, из-за чего его прежние установки просто разрушились на глазах. Тот случай с Гейбом перечеркнул к чертям все его жизненные правила. Он старался забыть о том, что сделал, потому что страшно было постоянно обращаться в прошлое и сравнивать две версии себя, но сейчас Лиам окунул его с головой в произошедшее несколько месяцев назад. Именно поэтому в тот момент Тео почувствовал слабость во всем теле: он не хотел ее показывать, но уже знал, что парень тоже ее чувствует. Данбар хранил молчание, но именно за ним пряталось что-то пострашнее произнесенных слов. Неужели он хотел поговорить со мной об этом? Рэйкен не верил, что хоть кто-то хотел разговаривать с ним. Поэтому он и скрывался — тишина успокаивала его, взывала к его человечности или тому, что от нее осталось. Он помнил Гейба, помнил его стеклянные, почти мертвые глаза, когда он опустился перед ним на колено и взял его руки в свои. — Ты не можешь забрать чужую боль, если тебе все равно. Мейсон был прав. Чаще всего Тео действительно было все равно, но тогда, увидев парня, брошенного на произвол судьбы его же людьми, он почувствовал привкус горечи во рту. Он тогда вообще не задумывался, делал все машинально, и это впоследствии и напугало его, поэтому он и сбежал. Чувства. Они всегда сбивали с него спесь. Тео просто не верил в то, что эмоции могут взять над ним верх, но, когда это произошло, его мир перевернулся. Он сочувствовал умирающему подростку, и это напугало его до чертиков. Великого и ужасного Тео Рэйкена напугало, что он может быть человеком. И, наверное, Лиам смог бы почувствовать это, если бы тогда тот не сбежал из больницы, не оставив после себя и следа. Зато сейчас он мог догадаться, мог понять истинные причины его слабого сердцебиения, но Тео не хотел этого. Ему не нужно было, чтобы хоть кто-то лез в его голову и пытался там навести порядок. Но Лиаму было плевать на его чувства, он просто подошел к нему ближе и положил ладонь на крышу пикапа. Тео увидел его отражение в окне и тогда развернулся в его сторону — его глаза все еще были слегка влажными, и он не старался это исправить. Было уже слишком поздно надевать маску — он сломал собственные барьеры, позволив Данбару увидеть нотки отчаяния на своем лице. — Я знаю, что тебе не все равно. Можешь сколько угодно говорить, что это не твоя проблема, я не поверю. Ты остался здесь, и это уже что-то значит. — Лиам почесал переносицу, дабы избежать длительного зрительного контакта с химерой, но потом все же вновь посмотрел на него: — Слушай, если хочешь играть роль плохого парня дальше, делай это, мне без разницы, но если реально хочешь быть полезным, то не упусти свой шанс. Тео удивленно взглянул на него, но принял его слова с благодарностью. — А ты уверен, что стая будет рада меня видеть? — Это уже моя проблема, — наконец, он улыбнулся, когда почувствовал облегчение на душе у химеры. Это было определенно хорошим знаком. — Решение за тобой. Сегодня в пять мы встречаемся в ветклинике, чтобы разработать план дальнейших действий. Не придешь, я все пойму, но все же подумай. Парень не стал комментировать то самое тепло, что разлилось в груди Рэйкена, когда он услышал, что кто-то нуждается в нем. Лиам сам не знал, как должен был реагировать на чужие боль и слезы — он постарался сгладить это, чтобы уровень неловкости не достиг своего пика. Было бы странно похлопать Тео по плечу или просто поддержать его физическим контактом, поэтому он просто улыбнулся и слегка постучал ладонью по крыше машины. Этот звук отрезвил химеру. Он почувствовал, как слезы высохли, и сердечный ритм пришел в норму. Сложно было выровнять дыхание, но с каждым ударом сердца становилось легче, и, когда Лиам отпрянул от машины и пошел прочь, Тео все же бросил взгляд на его спину. — Почему я нужен тебе? Потому что мне спокойнее, когда ты не разгуливаешь по городу в одиночку, а ходишь где-то под боком, — произнес он про себя, но он не стал говорить это вслух. Не мог понять до конца доверял ли Тео или нет. Однако держать его ближе казалось самой безопасной идеей из всех. — Мне нужны все, кто может сражаться с чем-то сверхъестественным. — Собираешь импровизированную стаю? Лиам пожал плечами и продолжил путь в сторону леса, откуда пришел несколько минут назад. Тео усмехнулся ему — всегда знал, что парнишка был отчаянным. Со своими тараканами в голове, но все же он всегда пытался все сделать правильно. Сразу чувствовалась праведная рука Скотта, которая все еще наставляла бету, даже если он сам этого не осознавал. Парню нравилась идея Данбара начать все сначала, но она же его и пугала, потому что не хотелось привыкать к стае, частью которой он все равно никогда не станет.* * *
Стилински потянулся в кресле и зевнул. Потом его глаза все же вернулись к делу, которое лежало на его столе последние полчаса. Тяжело было принять решение, что делать с подростком, который уже два раза воровал еду в супермаркете, сбежав из детского приюта. Человеческий фактор иногда брал верх над законом — шериф чувствовал жалость к мальчику, который не заслуживал всего этого, но все же закон был один для всех. Он смахнул усталость с глаз, резко зажмурив их, а потом и вовсе закрыл досье и отбросил к кипе других дел. Он действительно был рад, что теперь все дела были такими простыми, естественными, что он мог справиться собственными силами, но такая тишина тоже пугала. Мужчина скрестил руки на груди, откинулся на спинку стула и поглядел на Пэрриша, который уже битый час не отлипал от компьютера. В последние дни Ноа заметил изменения в помощнике — что-то странное было в его поведении. Джордан стал неожиданно тихим и нерасторопным, что раньше за ним никогда не наблюдалось. Иногда шерифу казалось, что нужно было дать ему пару отгулов, но тот наотрез отказывался, ссылаясь на то, что работа его расслабляла. Что ж, его закрытая поза говорила об обратном. После того как Стайлз вернулся на учебу, Ноа почувствовал пустоту в собственном доме. Ему не хватало задорного голоса сына, его гиперактивной реакции и постоянного желания подслушать полицейскую волну. Наверное, одинокая старость выглядела именно так — он не знал точно, потому что никогда не ждал ее скорого приближения. Отсюда взялось его желание постоянно находиться в компании других людей: он стал чаще задерживаться в полицейском участке, брать на себя больше работы и чаще проводить время с Пэрришем. За долгие годы работы вместе, Джордан стал ему ближе, он смело мог назвать его своим другом, хотя чаще он заботился о нем как о сыне. И вот сейчас, глядя в его сторону, он чувствовал, что должен уберечь его от чего-то… от чего он сам не знал. Встав с кресла, он хотел уже было выйти из своего кабинета, как вдруг зазвонил мобильник. Он повернулся в сторону стола и взял телефон. Звонивший явно не хотел официально оказываться в базе данных полиции. — Арджент, это явно не похоже на дружеский звонок. — Шериф, мне нужна ваша помощь, — в его голосе он услышал нотки усталости и разочарования. Ноа вздохнул. — Когда мы просто пойдем в бар и выпьем чего-нибудь покрепче? — Когда узнаем, что за дичь снова происходит в городе, обязательно отдохнем. А сейчас буду ждать в лесу, координаты скину. Завершив разговор, шериф почувствовал боль в области груди. Каждый раз, когда на Бейкон-Хиллз опускалась темная завеса, ему казалось, что их прокляли. Возможно, он мало что понимал в сверхъестественном мире, но для него порча была единственным объяснением постоянных катаклизмов, происходящих здесь. Сложно было представить, как его сын с этим справлялся — в Стайлзе всегда было столько энтузиазма, что он завидовал его подростковой энергии. Но теперь дети разъехались, и приходилось брать все в свои руки. Поэтому он взял свою куртку с вешалки и, открыв дверь, бросил взгляд на Пэрриша, который продолжал с каменным лицом просматривать ежедневные полицейские сводки. — Помощник, поедешь со мной. — Он хотел уже закрыть дверь кабинета, но не обнаружил никакого движения со стороны молодого человека. Тот все еще был погружен в работу, как будто не замечал происходящего вокруг. Тогда Ноа оставил дверную ручку в покое и двинулся к чужому столу, пытаясь как можно аккуратнее прорваться сквозь молчаливую завесу, которую вокруг себя простроил Джордан. — Пэрриш, — постучав по столу, достаточно громко позвал его Стилински. На лице парня от неожиданности появился испуг — он дернулся с места, и его глаза начали бегать по фигуре мужчины. Он явно был чем-то озабочен, но держал это что-то глубоко внутри, будто бы боялся, что его за чем-то поймают. — Вы что-то сказали, шериф? — Я попросил тебя подогнать машину. Мы выезжаем на дело. — Но в полицейской сводке за сегодняшний день ничего нет, — он бросил удивленный взгляд на начальника, но встретился лишь с приподнятыми бровями и легкой ухмылкой на губах. — Ах, вы имеете в виду дело-дело? — Ты правильно меня понял, помощник. А теперь бери вещи и мигом в машину. Два раза повторять не надо было: Джордан подскочил со своего места, попутно схватив куртку и ключи от полицейской машины, и направился к выходу из участка. Для него дело-дело уже давно означало нечто страшное — с того самого дня, когда он стал слышать эти странные голоса, о которых он никому не собирался рассказывать. Не думал о том, как выглядел со стороны, как на него смотрели люди, потому что он не смотрел ни на кого. Люди перестали его интересовать, потому что он зациклился на самом себе. Просыпаясь иногда от визга в ушах, он чуть ли не падал на пол от боли, а затем и вовсе не мог уснуть. Раньше здесь была Лидия, с которой он мог поговорить и которая могла его понять, а сейчас никого не было. Он чувствовал себя одиноким и брошенным. Посмотрел на полицейскую машину и вздрогнул от внезапно налетевшего холодного ветра. Еще эта погода, — думал парень, залезая внутрь автомобиля. Никому не нравились климатические изменения: Ноа вообще не хотел выходить из дома каждое утро вот уже несколько дней подряд, потому что ливень размывал видимость. Было мокро и грязно; весь полицейский участок утопал в грязи, не успевали протереть пол, как опять заявлялся кто-то в выпачканной обуви и развозил эту грязь по чистому полу. Но эта проблема тревожила его не так сильно, как Джордан. Шериф посмотрел ему вслед и тяжело вздохнул. Ему не нужно было чутье оборотней для того, чтобы понять, что с этим парнем происходило что-то неладное. Его поведение говорило само за себя, и это не могло не вызывать беспокойство.* * *
Игра всегда вызывала бурю эмоций у всей школы, а вот тренировки мало кто жаловал. Однако самые забавные случаи всегда происходили именно здесь, поэтому Мейсон каждый раз оказывался на трибуне и наблюдал за разглагольствованием тренера. А сегодня Финсток был действительно зол — парень его не винил, потому что тоже безумно злился. Кроме сообщения о вечерней встрече, Лиам после себя сегодня ничего не оставил. Ему не нравилось, когда он не был в курсе происходящего, потому что уже было время, когда он не знал о сверхъестественных коллизиях в городе. Незнание сейчас равнялось неуважению и отсутствию доверия — и это злило его до ужаса, но высказать своих чувств ему было некому, потому что Данбар отключил чертов телефон и не реагировал ни на что. Сидящий рядом с Хьюиттом Алек чувствовал его зарождающуюся злость и даже немного побаивался его: с такой ненавистью тот давил на свой мобильник пальцами, что тот под его силой готов был разбиться. Будь он оборотнем, телефону точно не поздоровилось бы. Вообще Алек давно начал замечать, что Лиам в последнее время стал каким-то другим, чересчур дерганным и раздражительным, что ли. Правда, они были знакомы всего-ничего, но он успел прикипеть к этой компании. Скотт сказал, что теперь Бейкон-Хиллз станет его новым домом, и он был рад, что его так тепло приняли в маленькую семью. Поселившись в доме Маккола, ему было неудобно первое время, но Мелиссе удалось сгладить все углы — по ее словам, ей действительно не хватало подростковых проблем и детской энергии. После того как Скотт уехал, ей было тяжело, и Алек помогал ей справляться с одиночеством, а она для него стала всем. Поселившись в гостевой комнате, он больше не чувствовал себя гостем, — ему казалось, что он каким-то магическим образом нашел свой новый дом. А в школе и вовсе ему было не так трудно, потому что Скотт не оставил его одного: Лиам и его небольшая компания теперь стали его наставниками и проводниками в мир подростковой суеты. Приятно было быть не единственным оборотнем в компании. Внезапно Алек дернулся, когда почувствовал, как чужой ботинок ударил его по пояснице. Было не так больно, но все же неприятно. Первый раз он стерпел, однако второй раз ботинок ударил его в то же место, которое все еще не отошло от первого удара, поэтому чувствовалось это больнее. Тогда он поглядел за спину и столкнулся с ослепительным цветом голубых глаз. Обладательница такого пронзительного взгляда была ему не знакома, но он был на сто процентов уверен, что эти глаза ему хотелось бы видеть как можно чаще. — Прости, я случайно задела тебя ногой. — Ее улыбка оказалась такой же привлекательной, как и она сама в целом. Алек на секунду даже потерял дар речи — она определенно была самой красивой девчонкой, которую он только видел в своей жизни. — Все нормально, я даже ничего не почувствовал, — смотрел уже влюбленными глазами и даже самого себя не слышал. Что говорил он, что она — какая разница, когда перед тобой сияют такие красивые глаза. Она снова ему улыбнулась и ненадолго спрятала взгляд в своем мобильнике. Алек понимал, что нужно было отвернуться, потому что некрасиво было так, без зазрения совести, разглядывать незнакомку, но не смог себя пересилить, поэтому так и остался сидеть в пол-оборота, наслаждаясь видом. Грей же не смогла не заметить такого пристального внимания в свою сторону, поэтому убрала телефон в сумочку и встала со своего места, чтобы пересесть на лавочку ниже. Присела рядом с парнем и вновь одарила его своей лучезарной улыбкой. — Я подумала, что ты сломаешь шею, если будешь так сильно выкручивать ее назад. Сказанное вызвало смех со стороны. Это был Мейсон. Он наконец отложил телефон в сторону и поглядел на картину, что разворачивалась рядом с ним. Парень решил забыть о Лиаме и его странном поведении хоть на минуту для того, чтобы сосредоточить свое внимание на тренировке, но поведение Алека привлекло его больше. Наблюдать за флиртом он любил, особенно если флиртовал не он. Посмотрел на девушку, выглянув из-за Алека, и сразу для себя отметил, что она действительно была невероятно красива. Глупо было осуждать парня в его порыве познакомиться. А вот девушка, которая так заинтересовала его друга, показалась ему знакомой. Пытаясь сложить в голове пазл, он вспомнил, что они ходили вместе на физику, кажется, ее звали Алексис Грей, и она переехала в Бейкон в этом семестре. Это ведь она, — сразу подумал Мейсон, когда встретился с ее большими голубыми глазами. Он вспомнил Лиама и его всевозможное отрицание происходящего между ними и даже усмехнулся собственным мыслям. Вот теперь она была для него объектом интереса номер один; на секунду он даже забыл о том, что на поле играл его парень, за тренировкой которого он так сильно любил наблюдать. Но сейчас не лето, оголенных торсов он не увидит, поэтому можно и отвернуться. — Я Мейсон, а это Алек, — он решил взять все в свои руки, потому что парни в присутствии этой девушки, похоже, теряли головы. Она сощурила глаза и минуту рассматривала Мейсона. — Я помню тебя. Ты ведь мегамозг в физике. — Так меня еще никто не называл, но мне нравится. Ты тоже мне кстати уже нравишься. Она улыбнулась, и Мейсон почувствовал, как здорово все же было заводить новые знакомства. Их компания была нерушима, они все зависели друг от друга, поэтому иногда ему хотелось выпутаться из условных цепей и поговорить с кем-то, не связанным со сверхъявственным. — А я думала, что капитаны обязаны присутствовать на тренировках команды, — внезапно произнесла Алекс, и это заставило Хьюитта вспомнить об отсутствии Лиама, и о том, как сильно хотелось надрать его задницу. Слова Алекс будто бы долетели до тренера Финстока, который, подскочив со своей скамейки, начал свистеть со всей силы, что у Алека чуть не лопнули барабанные перепонки. Мужчина начал махать руками, всеми силами пытаясь привлечь внимание команды, но нужен ему был лишь Нолан, который, бросив взгляд на него, все же с осторожностью подбежал к его скамейке. — Где, мать твою, Данбар? — Я не знаю, тренер. Его сегодня вообще не было в школе. Нолан мимолетно кинул взгляд в сторону Мейсона, но тот лишь отрицательно помотал головой. Хьюитт все еще недолюбливал этого парня и вообще не мог понять Лиама, который так просто простил того, кто заставил его истекать кровью. Была у него сила, он давно впечатал бы Нолана в шкафчик, чтобы разбить его вечно извиняющееся выражение лица. Эти глаза его раздражали! Смотрел так, будто взорвал бомбу и спас бездомных кошечек одновременно. Первое должно было пугать, а второе располагать, но Мейсон был непоколебим. Ему было все равно, сколько кошек он подобрал своими кровавыми лапами. И хоть он ему не нравился, он мирился со своим желанием размазать его лицо по лобовому стеклу автомобиля и прокатить его на нем несколько миль, потому что его лучший друг откинул в сторону старые обиды, как будто обо всем на свете забыл. Это Мейсона тоже бесило — почему Лиам так легко прощал людям самые гнусные поступки, он быстро забывал и отходил, хотя его диагноз должен был заставлять его мозг думать по-другому. Но Данбар злился совсем по иным причинам, и они никак не относились к тем, кто не заслужил прощения. Тренер все еще был зол. Он отправил Нолана обратно на поле, а сам сел на скамейку и продолжил свистеть в хаотичном порядке, запутывая тем самым игроков и их действия. Алек чувствовал раздражение, исходящее от тренера, и был на сто процентов уверен, что Лиаму сейчас лучше было бы ему на глаза не попадаться, потому что с таким уровнем адреналина в крови, тренер точно припечатал бы его к земле и заставил бы ею полакомиться. На секунду он даже испугался и повернул лицо в сторону Мейсона, но и там не встретил никакой поддержки, потому что тот, по ощущениям, тоже был в замешательстве. Когда Хьюитт почувствовал чужой взгляд, то повернул голову к Алеку и помахал перед его лицом экраном мобильника. Половина пятого. Они уже должны были выдвигаться из школы, судя по утреннему сообщению Лиама, но тренировка все никак не заканчивалась. Мейсон готов был поклясться, что убьет друга на месте, как только увидит, потому что больше всего на свете он не любил врать Финстоку. Это выглядело всегда настолько жалко, что ему хотелось провалиться сквозь землю, лишь бы больше не разговаривать с ним. Но ему все же пришлось слезть со скамейки и двинуться в сторону неминуемой гибели — именно так он себе представлял начало какого-то ужастика, где тренер будет похож на сбежавшего из психушки маньяка. Хотя, стоило только увидеть эту прическу и выпученные от злости глаза, сразу становилось понятно, что эта роль была бы лучшим решением в его жизни. — Что за подача, Джастин? Откуда у тебя ноги растут, Гилмор? Мейсон тихо подошел к нему со спины. Настолько тихо, что тот даже не услышал голоса сзади, который с мольбой пытался вернуть его в этот мир. — Коллинз, ты вообще знаешь, что такое лакросс? Господи, кто так подает, вашу мать? — Тренер, — Мейсон не сдавался. Им нужно было уходить. — Кто вас всех играть учил, недоучки?! — Тренер! От неожиданности Финсток подпрыгнул со своего места. Он повернулся в сторону громкого голоса и столкнулся с виноватым лицом Мейсона, который пытался изобразить на лице гримасу взрослого серьезного человека и смотреть прямо в глаза неминуемой гибели. Погибель была страшной. — Чего тебе, Хьюитт? — он покосился на него своим ошалевшим взглядом, напугав парня еще сильнее. Он смотрел на него порядком нескольких секунд, после чего сам громко произнес: — Где твой дружок кстати? Думает, что раз теперь со-капитан, то пусть Нолан за него играет? Нет уж, дудки. Я могу его снова спустить вниз по социальной лестнице и заставить таскать мячи. У него это все равно лучше получится, чем у Гринберга, — его даже передернуло. — Так что тебе надо? Мейсон тяжело вздохнул, набрал в легкие больше воздуха и на одном дыхании произнес: — Лиам просил передать, что ему сегодня плохо. У него что-то типа несварения желудка, знаете, это когда ты не слезаешь с унитаза, у тебя температура и тебе кажется, что ты скоро умрешь. На секунду Мейсону показалось, что тренер его не услышал: он как-то странно посмотрел в сторону и постепенно начал кривить лицо. — Да, у меня так было. — Финсток всмотрелся в пустоту, будто бы на него нахлынули воспоминания, а потом и вовсе перевел взгляд на подростка. — Неприятное зрелище. — Я просто хотел сказать, что мне нужно забрать с поля Кори, потому что перед тренировкой он тоже жаловался на жар и боли в животе, не хватало еще, чтобы прямо на поле ему… — Ой, фу, фу, фу, прекрати! — он так скривился, что казалось, что ему самому стало плохо. Он развернулся к ребятам и что есть мочи закричал: — Брайант! Немедленно вали с поля, иначе я посажу тебя на скамейку запасных до конца года! Кори неуверенно стал снимать шлем, но, поймав на себе удовлетворенный взгляд Мейсона, понял, что потерял счет времени. Он быстро добежал до него и, неся за собой всю свою амуницию, отправился в сторону раздевалки, при этом не понимая, почему Финсток начал неистово втирать в ладони антисептик. Хьюитт последовал за парнем, позвав за собой Алека, который, похоже, увлекся беседой с новенькой. Надо было поставить галочку в списке важных дел — сказать Лиаму, что у него из-под носа могли увести прекрасный вариант. Но это было не так важно, как мысль об убийстве, которая все еще не покидала чертоги его разума.* * *
За время своей карьеры шериф насмотрелся на множество трупов. Их было так много, что каждый последующий воспринимался как нечто обыденное и нормальное. Работа вынуждала постоянно сталкиваться с таким. Именно поэтому Стилински знал, как должны были выглядеть трупы, какого оттенка должна была быть их кожа, но то, что он видел сейчас, — выходило за рамки его понимания. Опять. Перед ними в овраге лежала женщина лет тридцати без каких-либо явных травм. При первом поверхностном осмотре они вообще не нашли ничего, что могло бы стать явной причиной ее кончины: ни ран, ни ударов, ни синяков — никаких признаков насильственной смерти. Но не это обеспокоило мужчину в данный момент, хотя это, конечно, напрягало. Оттенок кожи не соответствовал обычному. Мраморному. Если бы можно было в отчет записывать такие вещи, то Ноа точно приписал бы «бескровный цвет кожи». Естественно, требовалось вскрытие, но даже без него им показалось, что этой женщине не оставили ни пинты крови. — Если вы скажите мне, что вампиры тоже существуют, то я положу свой значок на стол. Хватит с меня оборотней, банши, лис и… Церберов… Пэрриш лишь усмехнулся его словам и продолжил копошиться на месте преступления. Аккуратно ступая по сырой земле — под трупом скопилось слишком много влаги, можно сказать, он утопал в воде — молодой человек продолжал исследовать близлежащую территорию на предмет нахождения здесь инородных предметов. Копаться в грязи было не самым любимым его занятием, но именно эта работа чаще всего способствовала раскрываемости дел. Тем более, ему нужно было отвлечься, проветрить голову. Где, как не на месте преступления, можно было всецело уйти в работу и забыть о шуме в ушах, стоящем с прошлой ночи. Он не спал сегодня всю ночь просто потому, что боялся повторения. Не было ничего хуже одной мысли о том, что он проснется в ночи и, схватившись за уши, будет ползать по полу в надежде, что скоро это прекратится. Когда это произошло впервые, он подумал, что виной всему телевизор, который он оставил включенным. Он жал на все кнопки в надежде, что это сработает, что это прекратится, но, когда он собственноручно разбил пульт о пол, ничего не произошло, ему только пришлось на следующий день ехать за новым. Звук прекратился сам по себе, но отходил он от этого потом несколько часов, с кофе в одной руке и с телефоном в другой. Было страшно, что это снова повторится, что шум в ушах вернется, но прошлой ночью ничего не случилось. Да, он не спал всю ночь, но хотя бы не пришлось страдать. Может, поэтому шериф так пристально за ним смотрел — он глаз не отрывал от него каждый раз, когда у него было время. Если ему казалось, что он не видит, как тот, сидя в своем кабинете на приличном расстоянии от него, прожигает в нем дыру, то он ошибался. Джордан все видел, но не хотел на это обращать внимание. Он хотел казаться непробиваемым, но пока, похоже, он казался лишь уставшим. Крис Арджент вот был всегда на ногах. Иногда Пэрриш поражался его выносливости — спал ли он вообще? Если да, то пусть посоветует ему хорошее успокоительное или снотворное, чтобы успокоить нервы и упокоиться на кровати. Нужно было хоть немного ощущения безопасности. Он мимолетно взглянул на мужчину, который все это время тоже старался искать что-то, только ему ведомое, а потом все же вернулся к работе. Крис действительно выглядел достаточно свежим, несмотря на то, что это лето, прошедшее наполовину в полумраке французских катакомб в поисках запасов охотников и в фешенебельном доме на двадцатом этаже в квартире Айзека, которая на деле была его квартирой, вымотало его. Ему казалось, что прошла вечность, прежде чем он добрался до Бейкон-Хиллз. Он устал, ему хотелось покоя и тишины, но он знал, что что-то грядет. Нужно было собраться с силами и сделать последний рывок. Согласно дневнику его прародителей, это время должно было настать. То, что несносные подростки начали несколько лет назад, прорвалось наружу именно сейчас, взорвавшись посреди леса. Это тело, которое они нашли где-то на отшибе, явно было только началом. Началом чего-то пугающего и древнего как сами легенды. Арджент как обычно рассматривал оставленные кем-то следы. Он разделил несколько типов ботинок, после чего пригляделся к обуви своих напарников и заключил, что большая часть следов принадлежала именно им, но было еще что-то. Недалеко от оврага Крис присмотрел странную ямку, явно появившуюся здесь не так давно. Он сел на корточки около остаточного следа и, надев перчатки, опустил ладонь в небольшую яму, стараясь исследовать небольшое углубление. — Нашел что-то? — присев рядом с ним, заинтересованно спросил шериф. Он знал, что Арджент привык работать в тишине и в одиночестве, но сейчас у них была экстренная ситуация, не было времени на пустые разговоры. Крис повернулся в его сторону и отрицательно помотал головой. Ничего. Абсолютно. Только влажная неприятная почва. И норка какого-то животного. «И настанет время, когда звери начнут прятаться по норам, когда зелень превратится в гниль, а ветер сменит направление… и придет что-то страшное…» Он снова помотал головой и постарался отогнать от себя мысли. Дневник все еще покоился на его столе в новом доме, он прикоснулся к нему лишь наполовину, стараясь не вдаваться во все подробности. Сложно было его расшифровать и понять, что именно имелось в виду. А пока на деле у них был лишь труп и грязь. Погода портила все — вода смывала все улики. Тогда они оба поднялись с корточек, и Арджент снял с себя перчатки, испачканные в грязи. Отрицательный результат тоже был результатом, оба это прекрасно знали, но это их не успокаивало. — Гиблое дело, — внезапно подал голос Джордан, вылезая из оврага с пустыми руками. Он чуть не упал, поскользнувшись на мокрой поверхности, если бы шериф не схватил его за руку. — Спасибо. — Он посмотрел на мокрые колени, испачканные ботинки и тяжело вздохнул. — Мне за это не доплачивают. Стилински усмехнулся. Хорошо было бы накинуть им за раскрытие сверхъестественных преступлений. Хотя бы процентов пять. Трое мужчин, стоя около трупа, понимали, что теперь им точно нужна была квалифицированная помощь, поэтому Пэрриш и Стилински посмотрели в сторону Криса и многозначительно улыбнулись. Такие взгляды говорили об одном — пришла пора подключать к этому делу официальные силы в лице прекраснейшей медсестры, которая всегда приходила на помощь. Достав телефон из кармана, Арджент набрал номер Мелиссы и отошел в сторону для приватного разговора. Шериф, глянув на тело, понимал, что больше они не смогут скрывать труп, поэтому также пришлось сообщить в участок о находке и вызвать подкрепление к месту преступления. Пока он обговаривал все детали по телефону, Джордан снова услышал какой-то неестественный звук, исходящий из глубины леса. На какое-то время он потерял ориентацию в пространстве. Первая мысль — бежать, прятаться, зарыться в землю. Но внезапная слабость, нашедшая на тело, приковала его к земле — ему неожиданно стало не по себе, чувство легкого страха окружило его со всех сторон. Голова резко начала разрываться от боли — как будто что-то сдавливало черепную коробку. А потом и вовсе он услышал чей-то голос: незнакомый пронзительный крик долетел до его ушей и выбил почву у него под ногами. Пэрриш упал на землю как раз в тот момент, когда шериф повесил трубку. Оглянувшись назад, он увидел помощника, распластавшегося на сырой земле, и прижимающего ладони к ушам. Мужчина мгновенно оказался рядом с молодым человеком и опустился на колени, не боясь запачкать форменные штаны. Он схватился за чужие руки и попытался помочь Пэрришу ослабить хватку, но, когда он увидел выражение его лица, то ненадолго даже отшатнулся. На лице помощника читался непреодолимый ужас, будто бы кто-то напугал его прямо сейчас до потери пульса. Стилински помнил историю с Анук-Итэ и готов был поверить, что они снова столкнулись с чем-то подобным, только теперь невидимым. Он огляделся по сторонам, но так и не нашел никаких признаков испуга парня, поэтому все же вернулся к нему и снова надавил на его руки, пытаясь достучаться до него. — Пэрриш! Ты слышишь меня? Пэрриш?! Джордан не слышал. В голове застрял нескончаемый крик, который причинял несусветную боль. Он сжался в комок, пытаясь прижать голову к ногам. Он уже почти перестал дышать, как вдруг сквозь завесу оглушительного звука прорвался знакомый голос шерифа, и, уловив его, Пэрриш сосредоточил свой взгляд на чужом обеспокоенном лице. Прерывистыми вздохами он попытался вернуться к нормальному дыханию, когда крик все же закончился, и тогда ему показалось, что его контузило. Ощущение было такое же, как тогда в Афганистане. Все же оторвав ладони от ушей, он постарался успокоиться и восстановить слух, но ему все еще казалось, что легкий звон мешал ему воспринимать звуки нормально. Окончательно придя в себя, Пэрриш тяжело вздохнул и мотнул головой шерифу, мол, все в порядке. Тогда Стилински поднялся на ноги и протянул руку парню, чтобы тот смог встать. — Что это, черт возьми, было? — шериф выглядел обеспокоенно. Ему самому, казалось, не хватало кислорода, чтобы сделать нормальный вздох. — Не знаю. Я… мне кажется, я что-то слышал, но так и не понял что. Может, это было галлюцинацией? — От галлюцинаций кровь из ушей не идет, — внезапно произнес Арджент за спиной шерифа. Джордан выглядел напугано. Он быстро приложил ладонь к уху и почувствовал, как теплая жидкость обволакивает подушечки пальцев. Посмотрев на руку, помощник подтвердил слова Криса — он действительно слышал чей-то крик, причем он был настолько сильный, что смог сбить Цербера с ног. Даже банши не могла воздействовать на него таким образом, а это значило только одно — надвигалось что-то пострашнее.* * *
Мейсон злился, стоя с противоположной от операционного стола стороны. Лиам чувствовал, как за этим пристальным взглядом скрывался настоящий убийственный порыв, поэтому, скрестив руки на груди, старался не смотреть на друга. Сложно было его игнорировать, когда вся комната пропиталась запахом недовольства, Алек даже пару раз откашлялся, не выдерживая количества спертого воздуха в помещении. Кори вообще помалкивал, если честно, ему просто хотелось слиться с пространством, чтобы его не заметили, потому что он не выносил ссоры между этими двумя. Когда злился Лиам, кому-то могло быть плохо физически, но злость Мейсона всегда давила на тебя морально, стоило ему хоть раз посмотреть на тебя так, как он сейчас это делал, и ты уже ощущал себя трупом. Удивительно было, что такой спокойный и миролюбивый человек как Хьюитт в какой-то момент умело мог злиться и выпускать своих демонов наружу. Если бы он был оборотнем, то им всем здесь не поздоровилось бы. Как Малия, он разнес бы все кругом. Однако Мейсон все еще пытался оставаться человеком, поэтому старался постепенно сменить гнев на милость, когда в комнату вошел Дитон с какими-то талмудами, напоминающими древние еле живые книги. Это не могло не привлечь внимание подростка, который любил копаться в старых преданиях, поэтому он был первым, кто подошел к столу и стал разглядывать потертые хрупкие страницы. В глаза сразу бросилось изображение дерева причудливой формы, но недюжинного размера. Но все же привлекло его внимание не это, а то что было на следующей странице — то же дерево, но уже в более привычной для них всех форме. — Это, что, Неметон? — он посмотрел на Дитона, который утвердительно кивнул. После чего Мейсон повернул голову в сторону Лиама и спросил: — Поэтому мы здесь? Снова это чертово дерево? Что оно опять натворило? Алан даже усмехнулся. Этот неожиданный смешок напугал Мейсона. Складывалось такое впечатление, что он сказал что-то не то. — Ты умеешь читать на латыни, Мейсон? — Я не Лидия. — Что ж, тогда ты просто гений, который достаточно точно уловил суть происходящего. — Он приблизился к столу и подозвал всех остальных. Ткнув пальцем на первую картинку, на которую обратил внимание Хьюитт, он пытался заставить их приглядеться к корню дерева. — Существуют древние предания, которые утверждают, что Неметон в какой-то момент должен вернуться к полноценной жизни. Он начнет цвести и давать свои плоды, которые будут давать такой приятный запах, что сверхъестественные существа начнут сходить с ума. Не все верили в эту легенду, многие друиды и по сей день считают это байками, но слишком многое сходится для того, чтобы быть всего лишь легендой. Что-то дало импульс Неметону, что-то его оживило и теперь оно хочет быть частью этого мира. Кори заметно дернулся, отодвинувшись от стола. Мейсон всегда верил в своего парня, но он знал, что из всех собравшихся он был самым сомневающимся в своих силах. Тогда незаметно для остальных он накрыл своей ладонью холодные пальцы и встретился с мимолетной завораживающей улыбкой — Кори молчаливо благодарил его за поддержку. — И чего нам еще ждать от этого дерева? — внезапно подал голос Алек. Для него все это было в новинку, он вообще впервые слышал про Неметон, про его огромную силу и влияние на этот город. Судя по взгляду на остальных, он действительно много чего не понимал. — Крови. Очень много крови. Как людской, так и сверхъестественной. — И как это можно остановить? Резко все повернули головы в сторону чужого голоса. Выйдя из тени, Тео осмотрел помещение и зацепился взглядом за Лиама, который незаметно для всех улыбнулся. Он чувствовал, что парень не упустит свой шанс и придет в назначенное время, потому что ему действительно было не все равно, что произойдет с этим городом. Он дал ему выбор — Тео его сделал, и в глубине души он действительно надеялся, что сделал правильный выбор. Однако, переместив внимание с Данбара на его друзей, он понял, что его здесь все-таки не ждали. Мейсон смотрел на него испепеляющим взглядом, будь у него такая способность, он уже давно оставил бы от него один прах, который развеял бы где-нибудь подальше от Бейкон-Хиллз. Хотя в этом не было ничего удивительного, Тео ждал такого приема. Он должен был его ждать, но в реальности все казалось куда хуже того, что он мог представить. Атмосфера накалялась с каждой секундой все больше — Алек, стоящий по правую руку от Мейсона, чувствовал, как его живот начал скручиваться от фантомной боли. Эти запахи человеческих чувств все еще сводили его с ума: он умел контролировать чрезмерное чутье, точнее учился это делать, но гнев, как эмоция, был очень ярким и пах так сильно, что от этого начинала кружиться голова. А сейчас в небольшом помещение он ощущал, как Мейсон становится бомбой замедленного действия, а Кори, держащий его за руку, был его спусковым крючком. Если отпустит — полетят головы. — А он тут что вообще забыл? — он уже даже двинулся в сторону Тео, показывая на него пальцем, но Брайант все-таки удержал его за руку, не дав совершить опрометчивый поступок. — Я позвал его. Лиам впервые за все это время что-то сказал. Но эти слова стали топливом для горящей спички, потому что Хьюитт, закипая от злобы, повернулся в сторону друга и столкнулся с отблеском голубых глаз. Данбар не шевельнулся: он все еще стоял в закрытой позе, как будто бы старался показать свою непоколебимость, но Тео и Алек слышали, как его сердце сделало кульбит. Назревало что-то нехорошее. — Так вот где ты был весь день. Поэтому ты не отвечал на мои звонки. Просто прекрасно! — он выдернул ладонь из чужих рук и с грохотом уронил их на металлический стол. Дитон явно ощущал себя лишним в этом полилоге, но он старался не вмешиваться в дела стаи, так как знал, что они сами должны были разобраться. — Нам нужна помощь, Мейсон. Любая помощь. Грядет апокалипсис, и мы просто обязаны объединить все возможные силы и дать отпор неизвестному. — Ты должен был сказать мне, — уже тихо произнес парень, прикрыв глаза. В глубине души он уже вцепился в глотку самодовольного нахала, стоящего около входа. Прямо сейчас он злился даже не на Тео, который, как оказалось, пришел по приглашению. Он злился на Лиама, который ничего ему об этом не сказал. Это было несправедливо, по крайней мере по отношению к одному человеку в этой комнате. Тайны никогда не приводили ни к чему хорошему, ему ли не помнить об этом. Поэтому он вспылил и показал характер. Его бесило, что, будучи одной стаей, решения принимались лишь одним человеком, а не общим голосованием. — Я знал, что ты будешь против. — Поэтому ты позвал его? — он повернул голову в сторону друга и прочитал в его глазах извинение. — А кто он вообще? Тогда все повернулись на голос Алека, и общая атмосфера немного разрядилась. Он отвлек их, тем самым снизив градус этого разговора, за что Кори был ему безумно благодарен. Но Алеку действительно было интересно. Он уже давно почувствовал неестественный химический запах, но списал это на помещение, в котором они находились. У доктора точно было много различных лекарств, которые могли отвлекать его, но именно сердцебиение выдало незнакомца. Оно было тихим, достаточно размеренным, даже тогда когда Мейсон готов был вцепиться в него. Парень, стоящий у входа, был похож на статую — минимум эмоций, никаких скачущих человеческих перепадов чувств, отсутствие волнения. От него веяло холодом, и это даже заставило усомниться Алека в том, что перед ним был живой человек. — Так кто он? — Убийца, предатель, психопат, — начал Мейсон, но ему не дали закончить. — Можно просто Тео. — Его ехидная улыбка выбесила Мейсона, но, на удивление, позабавила Кори. Он тоже был не особо рад видеть этого парня, однако его отношение к нему было не таким резким и эмоциональным. Возможно, все из-за того, что какое-то время он был на его стороне, верил в него. А сейчас он не понимал своих чувств к нему. Вроде бы он помогал им в том году, был на их стороне, даже облегчил страдания Гейба, но он все равно выглядел пугающе. Слишком плохой, чтобы быть хорошим. Даже его красота больше походила на дьявольскую. Когда-то он засматривался на него, сложно было не засмотреться на идеальные черты лица и потрясающее тело, но он вовремя ударил себя по рукам. Мейсону, конечно, он об этом не скажет никогда, иначе тот его испепелит одним только взглядом. Если Лиам выстоит, то он точно нет. Он его потом еще и похоронит на своей идеальной лужайке перед домом. Посмотрел на него и отвернулся. Благо Лиам вовремя включился в беседу. — Если все разобрались, мы можем продолжить? Лиам окинул взором всех присутствующих, выдержал на себе каждый недовольный взгляд и повернулся в сторону Дитона. Теперь они были готовы слушать дальше. Тогда мужчина перевернул страницу, и перед ними развернулась целая летопись, посвященная жизненному циклу Неметона. Как оказалось, то, что они видели год назад, было последней стадией состояния длительного сна. Во время возрождения Неметон, как часть природного комплекса, оказывает непомерное влияние на климат. Природные катаклизмы — первые сигналы к тому, что дерево начинает набирать силы. Ему нужно солнце, дождь, снег: оно питается природными колебаниями, впитывая их и сильнее врываясь корнями в землю. После этого ему потребуется большее. — В силу того, что Неметон — необычное дерево, ему нужна непростая пища. — Он посмотрел на эти молодые лица и про себя чертыхнулся. За что их жизнь была так сложна. — Мне, конечно, нужно еще кое-что перевести, но пока могу сказать точно, что дереву нужна кровь. Чем больше, тем быстрее оно будет расти. — И что нам нужно сделать в первую очередь? — Найти дерево и понять, в какой стадии роста оно находится. Если оно уже начало давать ростки, то нам нужно поторопиться. Тео внезапно опешил. Он вспомнил тот звук, что исходил от леса несколько дней назад. Что, если это был не просто треск? Что, если Неметон постепенно начал разрастаться, тем самым давая трещины в коре? Что, если они уже опоздали?* * *
Сегодня ночь была тихой. Сидя в пикапе и стараясь сосредоточиться на словах в книге, что дал ему Дитон, Тео искренне пытался понять суть написанного. Он помнил историю Неметона — Врачеватели Страха частенько пересказывали ее. В их истории все время было одинаковое начало, но конец каждый раз был разным. Дерево могло умереть, возродиться, убить, дать силу, помочь, уничтожить — оно могло сделать буквально все, если правильно попросить. Однако это мог сделать только корень, а вот само полноценное дерево не слушало никого: оно требовало. Возможно, оно отыгрывалось за то, что, будучи спящим, так много желаний сыпалось на него, и оно терпело. Тео знал, что терпение всегда переоценивали. Оно заканчивалось так же быстро, как и любые сильные чувства. В итоге он все-таки закрыл книгу и кинул ее на соседнее сидение. Зачем он вообще полез во все это? Сложно было понять свои истинные побуждения, потому что он до сих пор не разобрался в чувствах, которые мешали ему нормально думать. После утреннего разговора с Лиамом в нем что-то щелкнуло, он уловил изменение сердечного ритма, когда парень оставил его одного. Ему не нравилось, что кто-то пытался так рьяно залезть в его голову и навести там порядок. Он привык к хаосу, к боли, к пустоте. Побывав в Аду, он увидел так много ненависти, что этот запах впечатался ему в нос, сломав перегородку. Не чувствовать в принципе было замечательно, но кое-кто сковырнул рану и заставил его вновь вернуться в тот злополучный день. Тео ни о чем не жалел. Ни о боли, что бежала по его венам, ни о слезах, пролитых по врагу. Но оказалось, что сами воспоминания оставили после себя дыру, которая ничем не заполнилась. Может, поэтому он согласился? Чтобы заполнить пустоту, что поселилась в душе. Ему срочно требовался свежий воздух, поэтому он вышел из пикапа и почувствовал, как ему в лицо ударил морозный воздух. Температура опускалась с невероятной скоростью, из-за чего ему пришлось достать теплые вещи из багажника. Надев пальто, он резко осекся. Рэйкену показалось, что он что-то услышал. Закрыв багажник, парень обострил слух и попытался отделить звуки друг от друга: льющийся бензин, переговаривающиеся водители, работающий кофейный аппарат, шелест листвы, заводящийся двигатель, мигающая вывеска, топот. Казалось, что все было не то, но потом он кинул взгляд на лесную тропинку. Вот оно. Не топот, а бег. Животное. Это определенно был волк. Тео ринулся в сторону леса, надеясь выследить животное. Попытался уловить запах, но было слишком далеко, он чуял лишь тоненький шлейф, который слабо выделялся на фоне других запахов. Именно поэтому он ускорился, стараясь преодолевать большие расстояния в считанные секунды. Возможно, стоило бы обратиться, но не хотелось терять одежду — у него и так ее было не очень много. Он уже был далеко от парковки, больше не слышал шума машин, но зато уловил звук лап, бегущих по мокрой земле. Не было времени останавливаться и прислушиваться — Тео пытался сделать все одновременно. У животного было преимущество, поэтому ему было не так легко, но он ускорялся. Ещё немного и он увидел его. Они остановились прямо напротив друг друга, как будто изучали. Черная шерсть животного была измазана налипшей грязью, возможно, он бежал уже давно. Внезапно зверь оскалился, показав зубы. Хотел напугать. Но Тео был пуганным. Обнажив зубы и показав ярко желтые глаза, он издал достаточно громкий рык, чем приструнил озлобленного волка. Увидев отпор, он попятился назад, а потом и вовсе опустился задними лапами на землю. Тео подумал, что это была покорность, но на деле это было признанием. Волки поприветствовали друг друга. И тогда черная шерсть постепенно начала редеть и стал проступать человеческий оттенок кожи. Лапы превратились в конечности, а от шерсти остались только длинные как смоль волосы. И вскоре перед ним предстал не Грозный волк, а молодая обнаженная девушка, сверкнувшая золотистой радужкой глаз. Тео был в шоке от увиденного. Редко когда можно было встретить оборотня с полной трансформацией, особенно в Бейкон-Хиллз. Именно поэтому парень застыл как истукан и не знал, что должен был делать. Однако новая знакомая вывела его из ступора. — Может, перестанешь глазеть и подашь девушке пальто? А то мне так-то холодно. И только ее слова привели его в действие.