На волосок от гибели

      Пробираться сквозь лесную чащу с простреленным бедром было достаточно проблематично. Ногу разрывало от саднящей боли, силы расходовались в разы быстрее, чем обычно, но Тео продолжал бежать. Он всегда знал, что за любое принятое решение приходится платить по счетам, однако и представить не мог, что расплата придет за ним сама, на своих ногах. Проложит дорогу к его потерявшим сноровку инстинктам и попытается взять верх над обессиленным телом. Ведь все было бы хорошо, если бы он вновь не решил стать приманкой — как же это порядком ему надоело — и показать свою готовность идти на жертвы ради других. Тео уже и не помнил, в какой момент он вообще согласился им помогать; что это было — наваждение или искренность? Но пока бежал, пытаясь ускориться, понял, что это была простая человеческая глупость. Не хотелось даже думать о том, что сделает Лиам, когда узнает о случившемся; насколько быстро он разозлится и насколько больно ударит. Не думать о нем не получалось, потому что, находясь в одиночестве поздной ночью в холодном лесу с раненой ногой, хотелось мыслями улететь в прошедшие дни. Туда, где все было хорошо, и ему ничего не угрожало.       Перед взором внезапно предстала голубизна чужих глаз. Взгляд, пропитанный привкусом заботы и беспокойства, заставил его сбросить скорость.       Он убьет меня, — думал парень, продолжая пробираться сквозь лесную чащу. Лиам не потерпит неповиновения, он будет злиться, и его прекрасные голубые глаза нальются кровью, потеряют свой светлый отблеск и потухнут. Тео не раз уже видел, с какой силой того накрывала ярость, как резко вздувались вены на шее, в тонкую полоску сжимались губы и напрягался лоб — Данбар все еще не мог удержать себя в руках, ему все еще нужна была помощь, но сейчас Тео явно не старался ему помочь. Он лишь вредил. Прямо сейчас он практически наладил отношения со всей стаей, но, когда все это вскроется, он потеряет доверие в глазах того, кто принял его в эту импровизированную семью. Эти мысли не давали покоя, они въедались в мозг и не давали возможности ощутить реальность.       Внезапно пострадавшая нога непроизвольно подвернулась, и, не успев сгруппироваться, лишь выставив вперед ладони, он со стоном упал на землю. Его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от мокрой, вязкой почвы, и в нос сразу же ударил запах пожухлой, грязной листвы. Приземлился не совсем удачно: он почувствовал, как по всему телу прошла легкая волна пульсирующей боли. Хотел было вскрикнуть, но вместо этого постарался зажевать болевой стон и прислушаться к ночному лесу. Где-то вдалеке уловил топот хлюпающих армейских ботинок по сырой земле. Рана на ноге дымилась, мышцы бедра сводило, и это обостряло его чувства в несколько раз. Тео ощущал какофонию запахов — от металлического сладковато-соленого запаха крови до горелого горького привкуса лесной дымки (вероятно, где-то жгли костер). Это ему не помогало, у парня все еще была цель оторваться, но, лежа на сырой земле, у него не получилось бы этого сделать. Нужно было приложить усилия и через боль подняться на ноги. У него не было времени — полнолуние давно давало о себе знать, зверь, сидящий внутри него, все жаждал вырваться наружу, и Тео держался из последних сил.       Когда ему все же удалось приподняться на локтях, Рэйкен издал неожиданный рык, продлившийся всего секунду, но, вероятно, привлекший внимание охотников. Боль была нестерпимой, он знал, что пуля была не обычной, скорее, смесь каких-то шаманских трав, и сейчас она застряла где-то в мышцах, мешая ему нормально двигаться.       У него не было времени извлекать инородный предмет из тела, ему нужно было торопиться, ведь если Тео не успеет — они добьются своего. У них было преимущество, и парень это знал, поэтому все же предпринял вторую попытку, и, поджав раненую ногу, все же подтянул свое тело на руках и поднялся с земли. Грязь налипла на одежду, кровь уже начала сохнуть, образуя твердую корочку на джинсах. Штанина уже полностью была пропитана липкой, горячей кровью, и это заставило его тихо выругаться. Рэйкен оставлял следы — он это прекрасно знал. Охотники не чуяли то, что мог почувствовать он, но они хорошо ориентировались по следам чужой крови, даже в темноте, поэтому парень не придумал ничего лучше, как взять в руки горсть влажной земли и залатать на время открытую рану. Знал, что будет больно, что не сможет сдержаться, но у него не было другого выхода.       Разорвав джинсы в месте около пулевого отверстия, он дрожащими пальцами преподнес горсть вязкой, глинообразной смеси к простреленной плоти. Его глаза быстро окрасились в золотистый цвет, а клыки показали себя во время дикого волчьего вопля. Жгучая боль при соприкосновение открытой кровоточащей раны и грязи прошлась покалывающим импульсом по всему телу и ненадолго парализовала все природные инстинкты. Тео почувствовал легкий жар, который окатил его ударной волной и чуть снова не сбил с ног: слегка отшатнулся, но все же удержался, потому что из-за резкой и сильной боли в крови выделился адреналин, и парень ощутил на секунду прилив нечеловеческой энергии. Как только клыки скрылись, и он вновь принял человеческую форму, Тео все же решил двинуться дальше. Он знал лес Бейкон-Хиллз очень хорошо, учитывая тот факт, сколько раз он бегал здесь во время полного обращения, поэтому был уверен на все сто процентов, что найдет дорогу к Ардженту. Быстрее, конечно, было бы, обратись он полноценно, но пуля в ноге мешала его волку вырваться наружу.       Они сделали это специально — выследить раненого подростка было проще, чем гоняться за разъяренным животным. Любой охотник это знал. А Рэйкен знал, что убить и выследить раненого было проще простого, но, на удивление, его еще не нашли. Он чуял запах пороха вперемешку с людской ненавистью, однако все это казалось настолько далеким, что парень на секунду даже остановился.       Они не собирались его убивать. Не он сам был их целью. Они явно пришли сюда по другой причине, однако их встреча посреди лесного массива вряд ли была случайностью. Тео был им нужен, но только не как загнанный в угол зверь, умоляющий о пощаде, а как нечто большее.       Он был их проводником.       Осознание этого слегка сбило его с толку: он не вовремя отключил все свои чувства, что даже не услышал приближающегося свиста. Как только ушей коснулся раздражающий звук летящей вперед стрелы, Тео осекся, а потом и вовсе потерял способность трезво мыслить. Все произошло как в тумане. Его ослепила вспышка от разорвавшегося наконечника стрелы, воткнувшегося в дерево, рядом с его головой. Он слышал от других про эти волшебные стрелы Арджентов, но никогда на себе не ощущал их действия. Его отбросило ударной волной в сторону и не только ослепило, но и лишило на некоторое время ориентации. Нюх обострился, как обычно бывает при потере другого жизненно важного органа чувств, и парень понял, что охотники были где-то рядом. Непозволительно близко от него. Мысль о том, что они пришли не убить его, отошла в сторону.       Тогда Тео попятился назад, стараясь при этом разлепить глаза. Не получалось. Не мог сфокусировать взгляд и сосредоточиться хотя бы на каком-то объекте, потому что пелена застилала глаза. Все потонуло во мраке, все смешалось воедино, и тогда парень вновь потерялся в пространстве.       Это была слишком яркая вспышка. Настолько неожиданная, что сбила его с пути сильнее простреленной ноги, боль от которой он уже и не чувствовал. Новая боль перекрыла старые раны. Глаза не просто слезились, их жгло что-то изнутри, как будто их пытались вырвать с корнем. У него больше не было возможности различить врага по силуэту, потому что окружающее его пространство превратилось во тьму. Ненадолго он словил короткую паническую атаку, представив, что рядом с ним кто-то был и уже заносил оружие над его телом, но, помотав головой, отогнал от себя эти мысли.       И тогда, чтобы окончательно не потерять контроль над ситуацией, Тео попробовал воспользоваться советом Дитона и обострить оставшиеся рецепторы. Руками он вгрызся в землю и попытался распознать ее на ощупь, однако что-то явно было не так: она не была похожа на ту вязкую и влажную землю, которой он воспользовался в качестве пластыря, скорее, под ним была песчаная почва, растрескавшаяся из-за отсутствия влаги. Этого не может быть, — сразу подумал парень, продолжая ощупывать территорию вслепую. Три дня подряд шли проливные дожди, был ураган, на больницу Бейкон-Хиллз обрушилось огромное количество пострадавших, полицейский участок лишился средств связи, молния ударила в здание школы, на выезде из города случилась массовая авария. Все это пугало и запутывало, поэтому он продолжал двигаться назад, как вдруг Тео неосознанно дернулся, когда оперся о ствол дерева. В нос тут же ударил запах крови. У него все еще были закрыты глаза, но это не помешало ему понять, что запах исходил не от него. Его кровь сейчас на вкус походила на сырую, горьковатую землю с медным привкусом, а эта кровь пахла отходами, разложением, гниением. Пахло смертью.       Рэйкен через силу распахнул глаза и сквозь легкую пелену увидел картинку целиком. Сейчас он столкнулся лицом к лицу с собственным страхом. Снова закрыл глаза, а потом резко открыл их — теперь мир казался четче, теперь он видел, как и раньше, но легче от этого не стало. Повернул голову назад и резко дернулся в сторону. Он отшатнулся от увиденного, отполз чуть дальше, чтобы вновь почувствовать свежий сладковатый запах леса, однако вкус крови был повсюду, он ощущался даже во рту. Сейчас парень был готов поверить в то, что совершил массовое убийство.       Тела. Много тел.       Все они, как груда камней, лежали рядом друг с другом, источая не самый приятный запах. Но наравне с гниением Тео чувствовал что-то еще, какой-то призрачный аромат, который скрывался за этим едким запахом боли. Тогда ненадолго прикрыл глаза и заставил себя сосредоточиться, а для этого нужно было за что-то зацепиться. Разделяй. Пробуй. Парень действительно попробовал акцентировать внимание на собственных ощущениях, попытался различить вонь и благоухание. Нет, он не ошибся. Действительно пахло чем-то приятным и нежным, запах был настолько тонким, что парень несколько раз терял его на фоне мертвых зловоний. Но Тео удалось ухватить шлейф сладковатого аромата, и это позволило ему ощутить прилив невиданной до этого силы. Это был противоположный запах, он призывал к жизни, к возрождению и шел вразрез с телами, что лежали здесь.       Ему потребовалось еще несколько секунд для того, чтобы окончательно отделить аромат жизни от смрада смерти. И как только он почувствовал эту животрепещущую силу, ему внезапно стало дурно. Голова закружилась, а волк внутри него завыл что есть мочи. Ощущение наркотического опьянения охватило все его существо. Тогда Тео резко прикрыл глаза и почувствовал внутренний зов — радужка глаз окрасилась в золотистый цвет, и сверхъявственное нутро вышло на свободу. Вот теперь он видел картину целиком, и это напугало его сильнее.       Перед его взором предстало огромное дерево, никогда в жизни он еще не видел такого гиганта. Когда-то давно это нечто представляло собой погибший корень некогда величественного дерева. Однако сейчас Тео видел не просто мертвый, засохший Неметон; то, что он видел, не шло ни в какие сравнения с тем, что предстало его взору несколько месяцев назад. Теперь он видел синеватый свет, исходящий из толщи засохшей коры. Оно как будто бы дышало, распространяя на километры свое приятно пахнущее дыхание.       Парень мог поклясться, что ничего красивее в жизни не видел. Однако красота и приятный запах вызывали в нем совершенно противоположное чувство. Рэйкен по-прежнему чувствовал смерть, и она исходила не от груды лежащих трупов, а от этого дерева.       От ожившего Неметона.