Инопланетный рыцарь

Нынешнее время.

      Когда-нибудь он ко всему этому привыкнет: привыкнет к тому, что теперь у него есть новый напарник, с которым вроде как даже не грустно. Очень неплохо так помогает на миссиях. Привыкнет. Привыкнет к этому подземному инопланетному городу, о котором до этого не знал и вовсе. Это для него до сих кажется маленькой новинкой.       Совсем недавно Бен был уверен, что насквозь пропитался отчаянием, когда узнал о том, что его близкие люди выбрали другой путь. Он знает, что Гвен, двоюродная сестра, поступает в колледж. Вот уж в чем, так в этом герой ничуть не удивлен. Эта девчонка была настолько умной, что это иногда выходило за рамки адекватного состояния. Парень знает об этом и с расслабленной улыбкой закатывает глаза, мотает головой, принимая свою сестру такой какой она есть. Где-то, в глубине возможно его души, он искренне рад за нее. Что она выбрала путь простого человека, который хочет мирно жить.       Ему тогда было морально тяжело принять, что Кевин едет вместе с Гвен. Он понимает его, судить не за что парня. Однако тот день был каким-то неправильным, несправедливым для Теннисона. Бен умом осознавао, что это их выбор, но затем настилает детская обида с отчаянными словами: «Мы столько раз спасали планету! Неужели вам не хочется продолжить это?». Герой отмахивается от расспросов своего дедушки, которые были подобно кому в горле, что снова и снова заставляют задыхаться. Он правда скучает по ним. Всей, кажется, душой. Ему бы вновь вдохнуть знакомый аромат французских духов двоюродной сестры, зарыться в рыжие волосы лицом и слушать ее парочку заботливых слов: «Береги себя, дурачок». Та разлука похожа на утягивающие на самое дно зыбучие пески.       Но он справится. Как и всегда справлялся. По крайней мере, Гвен и Кевин будут приезжать на каникулы, а это уже не так плохо. Учиться жить дальше — не одна из простых задач, о которой можно так легко говорить. Но Бен потихоньку справляется и ему даже кажется, что все действительно не так печально. С ним рядом дедушка Макс. С ним новый напарник Рук Блонко. А значит «Великий Бен Теннисон» не так уж и одинок.       Он лениво шагал по улицам этого странного инопланетного города, расположенного под Белвудом. Свет, исходящий от подвесных ламп, и витрин с неизвестным ему языком имел странный фиолетовый оттенок, а местами обтекал кислотно-зеленым. Парень всей кожей ощущал, как этот свет обволакивает его, наполняя странным настроением и навеивая различные мысли, но в то же время заставляя его насторожиться. Некоторые места здесь не были такими уж яркими во всех смыслах этого слова. В полумраке, где иногда пробивается лишь сквозь трещины заведений, жизнь так же кипит, наполняясь возможными преступниками. Вывески украшены причудливыми символами, оставленными пришельцами, значения которые Бен вряд ли узнает когда-нибудь. Каждая линия и завиток на стенах словно оживают при свете светящихся устройств, заменяя на улице источник света, встроенных в структуру. Поистине удивительное место. Здесь можно было встретить различных существ с необычными, и возможно жуткими, чертами. Некоторые его отторгают, но ему лучше промолчать об этом.       Улицы, выложенные камнями и домами, ведут к другим переулкам, где могли располагаться магазины, на которых продаются экзотические продукты и изделия, созданные руками пришельцев. С каждым новым днём Подземный город становится всё более привычным для его глаз, и то, как здесь у всех до жути разные обычия. Не то чтобы он планировал изучать традиции всех здесь пришельцев — ему не до этого было. У героев свои обязанности, и в них вряд ли входит такая функция как «изучение культуры и ценностей всех чертовых инопланетных рас данной территории».       Чем дольше он идет по этому городу, тем сильнее ощущает то, что начинает быть голоден. Идти обратно в штаб, к дедушке Максу, и видеть его извращенную стряпню, откуда вылезти может буквально все что угодно — не вариант. При всем уважении к дедушке, но умирать он в ближайшее время точно не планировал. — Бен!—раздался где-то позади голос довольно знакомый, который вынудил Теннисона лениво повернуться на пятках своих кроссовок и встретиться лицом к лицу со своим напарником.       Пришелец возвышался над ним, об давая героя слабой улыбкой. Его высокий рост придавал ему внушительный вид, а светло-синяя шерсть, покрывающая тело, временами переливалась при попадании света, как гладкая поверхность воды под солнечными лучами. На его лице черные пятна, словно тени от звезд, образовывали графичный узор, придавая его чертам некую строгость. Выразительные глаза напарника отдавали приятным оттенком спелой тыквы, которая пролежала в огороде до самой глубокой осени, ожидая своего часа. Середина его лица была белой, как свежевыпавший снег, что контрастировало с другим оттенком его шерсти. Заостренные уши, как у эльфа, придавали ему дополнительную грацию и остроту восприятия, подчеркивая его инопланетное происхождение. Бен иногда думает, что это выглядит даже забавно: Руку не придется переодеваться в эльфа на Рождество. Но отбрасывает эту мысль, потому что Рук вряд ли знает, что такое Рождество. Напарник как всегда был облачен в свою прочную тёмно-синюю Прото-Броню, что обтягивала его фигуру, подчеркивая годы тренировок в Санитарах Космоса. Броня выглядела как произведение искусства инопланетной технологии, с изящными линиями и сложными механизмами наверняка. — Привет, Рук,—Теннисон по привычке какой-то приподнимает руку, приветствуя товарища с планеты Ревона. Однако, замечая легкое волнение на лице напарника, тут же добавляет невзначай: — Ты...в порядке? — Я-то в порядке абсолютно. Только Прото-инструмент немного беспокоит. Не могу понять, в чем дело. Весь вечер просидел, разбирая его,—покрутил в своих руках инопланетное оружие и, чуть сведя брови к переносице, тут же говорит: — Давай сходим к одному здешнему изобретателю? Хочу, чтобы он посмотрел. — Погоди, Рук, разве не ты его сам создал? Ты наверняка должен знать свое оружие лучше. Уверен в том, что нужно относить кому-то другому?—герой хотел добавить о том, что доверять здешнему населению было крайне чреватым решением, но язык вовремя свой прикусил, когда Рук ответил: — Ну, почти. Мне как раз этот изобретатель помогал с разработкой Прото-инструмента немного, подкинул пару стоящих идей, о которых я не подумал. Но все остальное пришлось делать самому. Этому человеку можно доверять. — Человеку?—вопросов у Бенджамина стало немного больше в списке. И что-то ему кажется, этот список будет еще больше, что потом будет скатываться по полу ковровой дорожкой. Зная то, что Блонко бывает временами доверчивым и наивным, Теннисону от этого спокойно не становится. Но как только его живот издает истошное урчание, напоминающее о голоде, парень накрывает брюхо и уточняет: — Только сходим, возьмем перекусить. Иначе я с голоду умру.       Рук кивнул головой в знак согласия. Идти было совсем не далеко, как показалось зеленоглазому парню с каштановыми волосами. Как только они взяли еду, он, идя наравне с Руком, смотрел вперед и думал о чем-то. В воздухе витал запах свежести, смешанный с легким налетом машинного масла и старины, что не нравилось почему-то ему совсем. Аромат для любителей. Парень шагал рядом с напарником, пытаясь выудить из него хоть какую-то информацию об этом незнакомом человеке. — И почему я ни разу не слышал об этом изобретателе? Работает на Санитаров?— спросил он, бросая быстрый взгляд зеленых глаз на Блонко. Тот, казалось, был погружен в свои мысли, но, услышав вопрос, чуть приподнял брови и, не отрываясь от дороги, ответил: — Нет, не работает на них. Ну...там сложная ситуация. Ему предлагали работать там, но он позарез отказывается. Работает сам на себя и в свое удовольствие. Временами не понимаю этого человека. Но создает действительно удивительные вещи,—произнес напарник, но его голос звучал неуверенно, как будто он не хотел что-то говорить,— Предпочитает работать в одиночестве и составляет хорошую конкуренцию другим пришельцам. И это беспокоит.       Парень неохотно кивнул, чувствуя, как в его груди нарастает волнение. Мысли о том, что они могли оказаться в компании человека, способного на такое, вынуждали думать о том, что Рук ввязался со злодеем и нелегалом. Они подошли к дому, который напоминал огромный гараж, с массивной металлической дверью. Начало прям как в ужастиках. Стены были покрыты яркими граффити, словно кто-то пытался вдохнуть жизнь в это серое сооружение. Яркие, нелепые изображения, каждая линия которых на стенах казались неким криком о бунте. — Почему беспокоит?—уточняет юноша. — Ну, он очень специфичный человек. Как раз познакомлю тебя с ним, точнее с ней,—сказал бодрым тоном Рук и подошел к двери, нажав на кнопку звонка. Глаза Бена округлились тут же, брови поднялись моментально. И как только он хотел сказать что-то еще, в тот же миг раздался тихий, но четкий звук, словно механизм ожил.       Дверь медленно открылась, скрипнув, будто протестуя против вторжения. Герой остановился, сомнение заполнило его мысли. Он внимательно смотрел на Рука, затем на открывшуюся темноту внутри. Тени, танцующие на стенах, казались напрягающими. — С ней? Это женщина? Ты уверен, что нам стоит туда заходить?—произнес герой, стараясь скрыть дрожь в голосе. Внутри него появился еще один чертов вопрос, а за ним еще несколько, как он и предполагал. Глубоко вздохнув, собирал в себе смелость и шагнул вперед, несмотря на внутренние сомнения и хаотично мысли о том, какой же пришелец из Омнитрикса подойдет против этой женщины, если она окажется враждебной.       Внутри было темно, и только слабый свет пробивался сквозь небольшие окна, словно стараясь осветить путь. Запах старых механизмов и электроники наполнил его ноздри, вызывая воспоминания о детстве, когда он с замиранием сердца разбирал игрушки, пытаясь понять, как они работают. Блонко, уверенно шагая вперед, заметил впереди свет, что вел к новой комнате. И как только они ступили на территорию, прохладный свет комнаты окатил глаза парня, вынуждая зажмуриться. Он проделывает это несколько раз, и только потому открывает свои глаза, то ему открылась удивительная картина, словно сошедшая с страниц научно-фантастического романа.       Комната напоминала гараж, но в ней не было хаоса, присущего обычным мастерским. Здесь царил порядок и гармония (Бен бы сказал, что здесь очень идеально убрано). Стены были обиты темными панелями, отражающими ледяной свет, исходящий от множества лампочек, аккуратно встроенных в потолок. Каждая из них излучала жутко-мертвое сияние, подчеркивающее детали и текстуры предметов в комнате. На полках, выстроенных вдоль стен, располагались инструменты – от привычных отверток и гаечных ключей до странных, незнакомых механизмов, которые казались частью инопланетной технологии. Эти инструменты переливались металлическим блеском, а некоторые даже излучали легкое свечение. Бену это совершенно не нравилось.       На большом рабочем столе, заваленном стопками чертежами, можно было парень заметил сложные схемы и рисунки, выполненные от руки. Человек не владел художественными навыками и делал более схематично все, но это не помешало Теннисону удивиться. В центре стола стоял странный прибор, напоминающий сочетание старинного телескопа и современного компьютера, окруженный множеством проводов. Этот прибор, казалось, был центром всей деятельности изобретателя, готовый в любой момент запустить какой-то процесс. На одной из стен висели постеры с изображениями космических исследований, загадочных планет и футуристических городов, вынуждая Бена шагнуть к ним и присмотреться. В углу комнаты стоял небольшой диван, обитый мягкой тканью, на котором, казалось, кто-то недавно отдыхал, окруженный книгами. Книги здесь были, пожалуй, единственными, которые оказались разбросаны по мебели и контрастировали с общим видом дома. Книги были разного размера и цвета, но все они были каким-то сложными для парня. Он подошел ближе и с любопытством прочитал в своей голове название: «Квантовые вычисления со времен Демокрита». — Должно быть, твоя знакомая очень серьезная личность,—отмечает нет так громко супергерой, осматривая страницы других книг, что оказались небрежно открыты. Страницы были пожухлыми от многократного чтения, а на некоторых даже были сделаны пометки ручкой,— Она точно нормальная?       Вдруг дверь зала распахнулась с грохотом, и в комнату влетела фурией девушка. Ее светло-пшеничные волосы развевались в убранном хвосте. Она была одета в растянутую зип-худи графитного оттенка и широкие серые спортивных штаны, на которых были видны следы масла и краски. В руках сжимала яростно гаечный ключ с размером больше ее ладони, который, казалось, был готов к броску в любой момент. Её лицо блежнело сильнее на фоне прохладного оттенка света, и выражало смесь раздражения и неконтролируемого возмущения, а карие глаза сверкали, как у хищной птицы, готовой к атаке. Перед ней, не без некоторого дерзкого самодовольства, катился робот на одном единственном колесе и размахивал руками, крича металлическим тоном:

«Прошу прекратить преследование со злым умыслом! Нанесения увечий роботу, которого ты создала, особо тяжким предметом несет за собой тоже ответственность!»

— Если через пять долбанных минут у меня не будет на столе готовый переделанный макет барабана для револьвера с точными расчетами, я тебе просверлю дрелью дырку в лобной доле и сдам на металлом. Это тебе понятно, тушканчик мой тупоголовый?!—своим громким, с ноткой басистости, добавила в ответ блондинка этому металлическому негодяй. Робот был небольшого роста, с округлыми формами и блестящей металлической оболочкой, но сейчас выглядел он скорее как озорной мальчишка, чем высокотехнологичное устройство. Робот, казалось, наслаждался своей свободой, мчался по залу, избегая столкновений с предметами, и, в особенности, с гостями, внимание на которых девушка особо не обратила. Стоило девчонке пробежать ловко мимо парней, как от нее повеял солоноватый запах моря, смешиваясь с каким-то с горным воздухом, что щекотал ноздри. В голове у Бена могло бы представиться, как низкое, набухшее дождем небо, обещало вот-вот пролить тонну прохлады. Если б не громкая ругань этой странной девушки, у которой рот внезапно закрывался черным прямоугольником и издавал питание, заглушая подробности нецензурной брани. — Попрошу повежливее относиться к искусственному интеллекту, это крайнее неуважение к своему же созданию!—воскликнул механизм на колесике,— Ты показываешь себя как дикарка! — Что ты там сказал, железка противная? Ты совсем оборзел, бандар-лог по развитию?! Думаешь, я тебя на винтики не разберу? Да я тебя на атомы расщеплю, прокручу на триста шестьдесят и засуну в чулан. Жук ты хитрый! Я тебя просила сделать расчеты. Черно по-белому написано! Тебя сейчас накроет волной моего гнева. Ты блин, материал отработанный, изначально некачественный. Подлец иностранный ты, Валли! У тебя там в программе что-то замкнуло, иначе с чего ради выпендриваться начал, а? И Ева ведь туда же. Где эта мелкая пакостница? Я вам двоим сейчас такой синус-на-косинус-за-писинус устрою. Вы, конструкторы Лего на минималках, совсем позабыли как каша дома пахнет? — К сожалению, нам неизвестно на личном опыте, какой аромат у блюда из зерновых злаков, приготовленного по особому рецепту территории, которую люди называют "домом",—Валли резко объехал ноги Бена и Рука, которые в замешательстве стояли столбами, пока герой боком не увернулся от стремящегося локомотива ввиде буйной девушки, что ругалась на робота. — Эй, стой! Куда ты?!—закричала она, ловко маневрируя между стульями и незнакомым парнем, разглядеть которого не успела. Ее ноги легко скользили по полу, словно она была на льду. Возможно, придавало картине красочность то, что она скользила по линолеуму в носках в оранжевыми динозаврами,— Валли, мне нужны расчеты. Расчеты! — Ты сама жалуешься на мой почерк! Говоришь, что каллиграфия подтверждает место произрастания моих рук. Я так и не понял до конца, что ты имела ввиду и в чем посыл!—голос металлический у Валли прорезался. Он как будто осознавая свою провинность, ускорился, оставляя за собой шлейф искр, когда его колесо скользило по гладкому полу. — Руки у тебя из заднего корпуса, где у тебя USB- разъем! А ну вернись. Ты не уйдёшь от меня так легко!—прокричала она, поднимая гаечный ключ над головой, как будто собиралась бросить его в своего непослушного создания,— Я же тебя создала, а ты ведёшь себя как непослушный мальчишка.       Словно в ответ на её угрозы, робот издал пронзительный звук, напоминающий смех, и попытался резко развернуться, чтобы уклониться от её атаки. Девушка, не желая сдаваться, прыгнула вбок, чтобы обойти его, и в этот момент её взгляд встретился с его экраном, на котором мигали огоньки, словно он подмигивал ей. — Да ты на приколе?! Не смей так со мной шутить! Ты ведь знаешь, что я могу сделать с тобой, если ты не остановишься?—продолжала она, уже почти в отчаянии,— Валли, хватит вести себя как ребенок. Боже!       Внезапно она заметила, что робот направляется к углу комнаты, где стоял стол с инструментами. Кареглазая блондинка бросилась вперёд, чтобы остановить его. В этот момент она почувствовала прилив адреналина и, не раздумывая, метнула гаечный ключ вперед. Он пролетел мимо виска Бена пулей, с таким же знаменным свистом метнулся, и зацепил край стола, но создание, казалось, лишь подстегнул свою скорость, будто играл в увлекательную игру. Теннисон вздрогнул и вдруг, ощущая накатившее смятение, перемешанное с шоком и умноженное на непонимание, издает ворчливо-писклявым голосом: — Эй, а поосторожнее никак?       Но девушка тактично проигнорировала его. Валли издавал забавные звуки, которые напоминали то ли смех, то ли дразнящий гогот довольной лисы. Она, цыкая сквозь зубы, пыталась предугадать его маршрут. Внезапно робот развернулся и устремился к открытому окну, в то время как блондинка, не ожидая такого маневра, чуть не споткнулась о собственные ноги. Но как только ходячий металл хотел перехитрить его, вмешался вовремя Рук и схватил проказника за голову. Тот, размахивая мелкими руками, восклицал: — А вот это жульничество! Так не положено в одиночном бою. Ты применила подкрепление! — Хана тебе, твою ж милашку. Теперь ты будешь слушаться, понял?—строго произнесла она, но её голос уже не звучал сердито. Она подошла к Руку и, переводя дыхание, взяла в руки капризный металл, точно ребенка и сказала:— Ну ты и цирк устроил. — Кардионагрузка и снятие стресса после работы тебе не помешает. У тебя уровень гемоглобина, следуя моему сканированию, понизился. Рекомендую тебе почаще выходить на улицу,—на экране Валли вместо пиксельных точек теперь были две треугольные скобки, которые смотрят друг на друга наконечниками, делая личико авантюриста милым и беспечным. — Иди уже, сам подыши. И Еву найди. Все, кыш отсюда, мелюзга,—опуская на пол его, робот тут же послушно укатился куда-то.       В зале теперь стояла гробовая тишина. Вся кипящая ранее злость, обмотанная колючей проволокой недовольством из-за непослушания, растворяются постепенно, обретая что-то мурчаще ленивое, спокойное и тягучее. Девушка взглядом до самого конца провожает «дебошира», и лишь когда он скрывается, она запускает ладонь в свой взлохмаченный хвост и издает усталый вздох. Она морщит нос, думая о чем-то о своем. Блондинка выпячивает свою нижнюю орозовелую губу и на пятках разворачивается элегантно к прибывшим гостям, лишь для того, чтобы глубоким, тягучим тоном произнести: — Спасибо, Рук. — Всегда рад помочь тебе,—он кладет свои ладонь к своей широкой груди и вежливо принимает ее короткую благодарность своим непринужденным кивком,— Это у него режим «самообучение» так проходит? — А я откуда знаю? Не я программу писала, а «знакомые» моей тети. Всего лишь корпус создавала ему и Еве,—пожала плечами на расспросы пришельцы кареглазая девушка,— Своенравный искусственный интеллект. Ева более снисходительна. К слову...—она делает несколько размеренных шагов назад, сует руки в карманы потрепанных джинс, и обдает его и Бена расценивающим взором, чтобы заявить: — А вы тут что двое забыли? И кто это тут с тобой?       Свет электрических ламп мягко обрисовывал контуры лица девушки, обдавая холодным оттенком, придавая ей еще более отреченность от этого мира. Карие глаза ее бликали в ледяном отливе, обнажая некую остроту. Они смотрят на незнакомого юношу, разрезая собой морозной сталью. Холодный свет подчеркивал их насыщенный цвет горького шоколада, делая оттенки более выразительными, а зрачки, расширяясь, казались бездонными. Каждый миг, когда она смотрела на него, в её глазах вспыхивала искорка, словно в темноте зажигался огонек спички. Когда блондинка прищуривала глаза, горчинка радужной оболочки становился темнее, почти черным, а блики света играли на ресницах, как на поверхности воды, создавая впечатление, что в её взоре таится что-то живое и непокорное. — Ты что, впервые видишь девчонок?—прыснула ровным тоном едкий вопрос девчонка, надув губы лишь для того, чтобы выпустить воздух изо рта и сдуть со лба прилипли тонкий волос. Взор был острым, как лезвие, от которого невозможно было увернуться. — Что? Нет, с чего ты взяла?—точно отойдя от забвения, Теннисон проморгался и тут же нахохлился неосознанно, когда видит на ее лице при поднятую бровь. Однако ему нужно было проявить себя дружелюбно, ведь это подруга Рука, а потому юноша выпрямляется в плечах и с гордостью заявляет: — Я - Бен. Тот самый герой, спасавший ни один раз Землю. Ты наверняка слышала о моих подвигах.       Бен уже знает, что будет: она, увидев его, бросится ему на шею, в восторге закричит его имя, словно звезда, встретившая своего кумира. Будет с сияющими глазами, полными восхищения. Он уже почти ощущал тепло её объятий, когда взгляд его упал на девушку. — Тот самый Бен Теннисон с инопланетными часами?—блондинка шагнула к нему сама, и с растянутой улыбкой до ушей проговорила,— Боже, тот самый Бен Теннисон!—кареглазая хлопнула в ладони, но не прошло и секунды, как весь этот натянутый, фальшивый восторг слекает, точно раскаленный воск со свечи, обнажая ее каменное выражение лица и равнодушный тон, что говорил: — Так я бы могла сказать, если б только мне не было плевать. Вопрос все тот же: на кой черт приперлись, Рук?       Её голос звучал как острый металл, резонирующий в тишине дома. Каждое слово было пропитано иронией, словно она умела разбирать его на части, как сложный механизм, который так ловко собирала и разбирала. Настолько чертовски искусно, что ей это не составляло особого труда исполнять с неизменным выражением лица.       Бен пару секунд потупил взглядом, прежде чем до него дошли слова незнакомой девчонки. Он еще не до конца понял, что произошло, но почему-то во всем спектре почувствовал, как его гордость начинает сжиматься в тисках какой-то бешеной блондинки, как пружина, натянутая до предела. Теннисон выгнул вопросительно бровь, удивленно смотря на нее, и, пыталась сохранить призрачную уверенность на её остроумные поддевки, сказал: — Мы пришли, чтобы... — Я Рука спрашивала,—отрезала она с языка плавно, можно сказать было, что безболезненно. Но говорила все это так, словно те мелкие шестеренки его самооценки в механизме безжалостно растаплывались ею, превращались в миллион кусочков и сводились к нулю. — А вежливее нельзя быть?—прыскает неосознанно он, пытаясь не начать врезаться своими ногтевыми пластинами в нежную кожу ладоней, чтобы потом не видеть эти приглушенно-красные полумесяцы от следов. Ощущение такое, словно поездом сбивают по несколько раз и Бену это совсем не нравится. Он задерживает дыхание ровно настолько, сколько может выдержать. В голову стрелой будто сейчас врезалось грубым: «Твои достижения, конечно, впечатляют, но больше кажется, что ты похож на муляж, чем на настоящего героя». — Не встревай в разговор, будь любезен,—продолжала она, поднимая бровь и смотря на него с легким презрением. Слова были как точные удары молота по наковальне, и он чувствовал, как его терпение начинает колебаться. Герой стоял статуей, чувствуя, как его уверенность тает, как снег под весенним солнцем. — Да ты!...—Бен шаркнул кроссовками по полу лишь раз, как словил на себе умоляющий взгляд Рука. Напарник неловко приподнял уголки губ, встревая в их диалог с протянутым Прото-инструментом: — Не ругайтесь. Джина, мне нужна твоя помощь. Ты же все равно видела чертежи Прото-Инструмента. Не можешь взглянуть на него? Всю ночь провозился, но не обнаружил ничего. Переключение между режимами происходит с задержкой, а иногда он издавал непонятные звуки, напоминающие треск.       Джина какое-то время стояла и рассматривала оружие перед собой, затем молча вынула руки, взяла изобретение и коротко сказала: — Оплата та же. — А по договоренности ты не принимаешь?—интересуется Блонко, наклонив голову на бок,— По скидке, например? — Цена для всех одинакова, дружище. — Да брось, тебе жалко что-ли? Он же твой друг. Сделай ему скидку. Он же просит глянуть, а не починить. К тому же, мы спасаем вообще-то Землю с ним каждый день,—отозвался Теннисон, большим пальцем указывая на самого себя, горло приподняв подбородок. — Да мне по барабану. Это ваш выбор - спасать Землю. Диагностика любого прибора тоже является трудом, а если я каждому так своему «другу» буду делать скидку, то стану сводить концы с концами. Я свой труд уважаю. Поэтому ничего личного, мальчики. Это бизнес,—лениво протянула Джина, идя в сторону стола,— Правило в моем доме ты помнишь, Рук. Озвучь для «нашего клоуна», ой, то есть «героя». Меня не отвлекать.       Не дожидаясь каких-либо слов, Джина хватает со стола наушники и надевает их молча. Бен, едва не задохнувшись от шока и раздражения, поворачивается к напарнику и, указывая ладонями на блондинку, сказал: — И это она изобретатель? Рук, да она же разводит на деньги тебя нагло и грубит на каждом шагу. Какая она тебе подруга? Она похожа на чокнутую девчонку. — Если я в наушниках, не значит, что я не слышу тебя, клоун,—встретив пронзительный взгляд карих глаз Джины, герой слегка поморщился, нехотя отходя в сторону.       Девчонка закатила глаза и продолжила опираться руками о стол, глазами пробегаясь по корпусу оружия. Как же все невовремя навалилось. У нее только выдалась свободная минута, чтобы она могла потратить время на просьбу брата с тем, чтобы помочь с переборкой карбюратора типа «Solex». Там не было ничего сложного: как ее учил отец, сначала нужно было отключить аккумулятор. После выполненных операцией, нужно было слить топливо из карбюратора, а потом отсоединить все трубки и провода, связанные с этим прибором, чтобы в конечном итоге снять эту тяжелую груду железа.       Блондинка прямо перед глазами уже видит, как помещает карбюратор на чистую рабочую поверхность, снимает аккуратно крышку и поплавковую камеру. Аромат стоит приятный, но куда приятнее, если рядом стоит кружка свежесваренного кофе. Но запах кофе потом бы перебился зловонным благоуханием химического карбюраторного очиститель, которым промывала все детали. Потом наверняка осмотрела забвенно прокладки, мембраны и другие детали на наличие повреждений, а при необходимости заменила б изношенные или поврежденные детали на новые. Брат стопроцентно смотрел на все это со стороны, слушал музыку с телефона сестры и смотрел на то, как сестра собирает обратно железку и устанавливает на прежнее место.       Она могла заниматься тем, что хотела, но у этих парней другие планы. Угораздило же им придти, когда Джина хотела устроить выходной себе.       На столе у Хоукинс стояли несколько туристических кружек с остатками кофе, свидетельствующих о том, что здесь проводились долгие часы размышлений и мозгового штурма. Однако у девчонки дурная привычка — делать по инерции в новой чашке кофе, и делает это до тех пор, пока на кухонной полке кружки не закончатся.       В воздухе витал привычный легкий аромат свежезаваренного кофе, смешиваясь с запахом электроники и древесины, создавая странное сочетание общего запаха, который вызывал в герое смешанные чувства. Он косо взглянул на то, как светловолосая потянулась к металлической кружке с дымящимся напитком, и приподнял брови, когда увидел, как та меланхолично размешивала кофе маленьким гаечным ключом. — Ей нормально перемешивать гаечным ключом?—Бен повернулся к Блонко и, не выдерживая, поднимает все выше и выше брови. — Не суди человека по ее внешней оболочке. Она хорошая. Специфична, любит свои правила, конечно, но хорошая,—слабо приподнял уголки губ Рук, пожимая невинно своими плечами,— Кстати о правилах. У нее простое правило: ничего не трогай. — Пф, проще простого,—парень, точно маленький обиженный мальчик, надул губы и закатил глаза, издавая истошное цоканье.       Рук, зная, насколько Джина дорожит каждым своим изобретением и может за них очень сильно отчитать, с серьёзным видом обратился к Бену: — Бен, пожалуйста, ничего не трогай здесь. Джина очень привередлива, и если что-то пойдёт не так, она будет в ярости. В смысле...очень в ярости. — Спокойно, дружище. Я просто посмотрю. Ничего трогать не буду, обещаю,—с этими словами Теннисон шагнул вперёд.       Он начал медленно обходить этот дом, больше похожий на мастерскую, внимательно изучая чертежи и каждое изобретение. Его взгляд задержался на странном механизме, который напоминал нечто среднее между роботом и музыкальной шкатулкой. Это устройство было покрыто множеством кнопок и рычажков, и на нём мигали разноцветные огоньки, прямо как на рождественской гирлянде. Бен с прищуром изучил его и, на миг желая дотянуться, тут же одернул себя от этой мысли. Эта чокнутая девчонка в тот раз чуть не попала гаечным ключом в него, так что, если он сейчас что-нибудь сломает или уронит, то хозяйка дома станет целиться в него целенаправленно.       Джина стояла у своего рабочего стола, окружённая инструментами, которая ласково отодвинула в сторону. Она включила настольную лампу, направив её свет на стол, чтобы лучше видеть устройство. В наушниках у нее играет скаченная песня «She Keeps Me Up» группы Nickelback и ей настолько сейчас спокойно, что не заботит ее совершенно то, что в комнате совсем не одна.

Funky little monkey, she's a twisted trickster,

Everybody wants to be the sister's mister,

Coca-Cola roller-coaster,

Love her, even though I'm not supposed to.

She keeps me up. I keep you up.

She keeps me up. I keep you up.

All night, all night,

All night, all night.

      Взяв в руки маленькую отвёртку, Джина начала аккуратно откручивать винты, которые удерживали верхнюю крышку Прото-инструмента. Её движения были точными и уверенными, как у хирурга, готовящегося к сложной операции. Хоукинс знала, что малейшая ошибка может стоить дорого (ей по деньгам), и поэтому работала с максимальной концентрацией. Когда крышка была снята, перед её глазами предстала сложная структура из проводов, микросхем и конденсаторов. Мысленно она отмечает то, как у Рука здесь все аккуратно убрано и все друг с другом соединено. Ни малейшего хаоса. Очень радует. Каждый элемент был на своём месте. Джина прикусила нижнюю губу и сдержалась, чтобы не улыбнуться тому, с каким же восторгом касается металла корпуса Прото-инструмента. Блонко аккуратно встал с краю и, наклонившись, молча смотрел за тем, как та внимательно осматривала внутренности многофункционального оружия, её взгляд остановился на одном из галванических конденсаторов. — Есть идеи?—осторожно иинтересуется ревонагендер у земной девушки.       Вспоминая жалобы Рука, девушка думала над причинами. Что они имеют? Задержка при переключении режимов, странные трескучие звуки. Всё указывало на проблему с переключением функций, и, как оказалось, она была права. — Часто используешь Прото-инструмент?—только это спрашивает блондинка у него, не поднимая глаз с устройства. — Конечно, мы же с Беном каждый день на миссиях. — Был в местах скажем...с повышенной влажностью? Озера, реки, канализации, трубы там. Все, что угодно. — Бывало. В последнее время часто приходилось быть на территории с высокой влажностью. Просвятишь?—пришелец уперся локтями о ее рабочий стол, наклонил голову на бок лишь для того, чтобы лучше разглядеть получше эту всю картину. Потерев кончик носа, Джина в результате чего размазала мелкую грязь, отчего Блонко нагло ухмыльнулся. — У тебя грязь на лице. Вот здесь,—напарник героя указал на свой нос. — Угу,—лаконично буркнула Хоукинс,— В общем. Конденсатор перегрелся и вышел из строя, вероятно, из-за длительного использования в условиях повышенной влажности. — Серьезно? — Серьезно,—передразнила его она, имитируя низкий тон. Девушка ткнула в лёгкое потемнение на контактах, которое свидетельствовало о коррозии. — И правда. Не заметил. Спасибо, что помогла, Джина,—как только Рук потянулся к Прото-инструменту, девчонка тут же отбила его пальцы и сквозь зубы буркнула: — Да сделаю я. Входит в стоимость. Но это первый и последний раз.       Сосредоточившись, она аккуратно извлекла повреждённый конденсатор. Её пальцы двигались плавно и уверенно, как у музыканта, играющего на сложном инструменте. Походила по комнате огромной в поисках чего-то, и когда нашла необходимую деталь у себя в коробках, то принялась заменять конденсатор новым, предварительно проверив все контакты и убедившись, что коррозия не распространилась дальше. — Как там...мой брат? Не помер еще?—спрашивает негромко, почти шепотом Джина у пришельца, который являлся одним из сотрудников Санитаров Космоса. Прошло достаточно времени, чтобы ей пришлось принять тот факт, что у брата теперь своя жизнь, в которой нашел призвание. Конечно, не без помощи и наставлений одной змееподобной представительницы планеты Ноксис.       Она привыкла к тому, что стала реже видеть брата, хотя временами остро ощущала его отсутствие. Пахло дома иначе. Когда он пребывает домой, то все наполняется необъятным теплом, уютом и мыслью о том, что Джина не одинока. Как только Иридия загребла его с удовольствием к себе, в корпус Санитаров, то у блондинки пластинкой крутилась мысль, которая должна была успокаивать ее: «Это выбор брата. Это выбор Тони. Он не обязан всю свою жизнь тусоваться со мной. Он уже взрослый». Взрослый. Какое неприятное понятслово ие стало для нее с тех пор, как папа исчез.       Джина мотает головой, отгоняя темные воспоминания прошлого и опускает взгляд на свою цепочку, которая держала на себе красивый груз из металла под тканью зип-худи. Она носит медальон, подаренный отцом, почти как христиане носят крест. Для нее это слишком важное. Слишком интимное. — Я на днях его не видел, к сожалению. Но думаю, с ним все в порядке,—вполне умеренно отвечает Рук на вопрос землянки.       Джина ничего не сказала. После замены она тщательно проверила все соединения, чтобы убедиться, что вода больше не сможет проникнуть внутрь. Её руки двигались быстро, но крайне осторожно. Добавляя дополнительную защиту от влаги, девушка педантично нанесла специальное покрытие на уязвимые участки и сказала: — А где этот клоун несчастный?       Когда сборка была завершена, Джина включила Прото-инструмент. На мгновение в комнате повисло напряжённое молчание, но затем устройство ожило, издав знакомый мягкий гул. Мысленно усмехнувшись своей работой, девушка села на стул и откинулась на спинку, устало потирая переносицу. Закидывая ноги на край стола, блондинка снимает с ушей наушники и смотрит по сторонам на наличие зеленоглазого парня в черной футболке с зелеными линиями и знаменитым номером 10 по центру, никудышных коричневых брюках с наружными карманами и белых кроссовках с чёрной обводкой и зелёным вставками.       Рук посмотрел тоже по сторонам и, услышав ворчание Теннисона в другой комнате, пошел туда. И как только Блонко ступил в новую, совсем небольшую, комнату, то увидел: юноша осторожно протянул руку, чтобы поближе рассмотреть одну из деталей. В этот момент его рука случайно задела соседний прибор. Это было небольшое устройство, стоявшее на краю стола. Всё произошло в доли секунды: прибор соскользнул и с грохотом упал на пол, разлетевшись на части. Звук падения эхом разнёсся по всему дому. Глаза напарника расширились от шока и недоверия, а затем сузились, выражая явное недовольство. Юноша садится на корточки и начинает панически собирать кусочки какого-то изобретения, названия которого не знает и, видимо, не узнает никогда. — Бен,—строго надавил Блонко. — Да я не специально. Сейчас заклеем и все нормально будет. Только тихо. — Да ты что?—голос прозвучал громко и резко, как удар грома, позади них. Джина стояла у дверного косяка, прижимаясь плечом, и со скрещенными руками смотрела четко на разрушенную конструкцию.       Парень поднимает ошарашенно глаза и, замирая над деталями, уставился прямо на девчонку, что смотрела точно ему промеж бровей, явно прицеливаясь мысленно. Выражение ее лица не меняется, но вот тон и гнетущая тишина накаляет быстрее любого электричества. — У меня была только одна просьба. До твоего мозга, видимо, такое совершенно не доходит? Я же просила не трогать. Ничего не трогать. Когда я сказала «ничего» — это буквально ни-че-го не трогать.       Она медленно шагнула к ним. В её руке была крестовая отвертка, а выражение лица не предвещало ничего хорошего. Бен, осознавая с каждой секундой уровень нарастающей опасности, быстро поднял ладони в жесте извинения, стараясь успокоить разгневанную девчонку: — Э-э-э, Джина, прости! Я не хотел... Это было случайно. Я могу помочь. — Считать умеешь?—наотрез задает вопрос. — Что? — Глухой? Считать умеешь? — Ну...да. Послушай, я просто смотрел на твои эти классные штуки, правда интересные, я не специально. Честно! — А теперь посчитай, с какой скоростью эта отвертка тебе сейчас попадет точно в голову,—бархистым, спокойным тоном проговорила кареглазая, когда уже прицеливалась инструментом,— В твоих интересах считать быстрее, потому что обратный отсчет уже пошел.       Неизвестно, что могло быть лучше: когда спокойным тоном угрожают и непонятно что будет дальше, или когда яро грозят расправой. Джина крутит в себе мысль о том, как же было бы наверное чудесно сейчас выгнать их отсюда и побыть в одиночестве. Побыть наедине со своей техникой. Такая вот мысль, которая не отпускала девушку. Она едва хмурит брови, а затем разворачивается и выходит в коридор, заявив: — Больно вы мне сдались. Берите Прото-инструмент и идите уже. От вас столько шума тут.       Джина уходит в зал, больше ни о чем не сказав этим двоим. У нее нет желания гневаться и выяснять что-то либо. Она найдет для себя время посмотреть поломку и попытаться починить то, что сломал этот недотёпа. Но не сейчас. Ей даже все равно на то, что этот парень, которого знает от силы минут десять, оказался в ее комнате. Настолько до лампочки было на это.       Девушка подходит ближе к столу, ищет свою таблетницу и вздыхает. В семнадцать лет пить таблетки от головной боли был для нее признак старости. Чем там черт только ни шутил, но когда Тони через силу потащил ее по врачам, чтобы узнать причину ее головных болей в периоды, то те пожали плечами. Блондинка вытаскивает устало таблетницу, ищет необходимый день недели и, с опустевшей головой от размышлений, закидывает таблетку в рот и запивает кофейным напитком. Брат бы наверняка сейчас лицо недовольно скривил, да тактично напомнил о том, что запивать этим важные лекарства - не самая лучшая идея.       Она слышит за спиной шаги двух объектов, и когда Рук молча кладет сумму за ремонт на стол, а потом забирает оружие обратно, то пришелец замечает за собой, что ощущает молчание Джины настолько чутко, что оно отражается едкостью и стоящим предупреждением. Он пару секунд посмотрел на нее, еще раз принес извинения и аккуратно подтолкнул своего напарника к выходу. — Еще раз спасибо за помощь, Джина,—добавил ко всему этому надоедающему Блонко, не оборачиваясь толком. Смотреть сейчас на свою знакомую было не самым лучшим вариантом из всех, что могли быть. Когда она в таком затяжной спокойствии, это был знак — «затишье перед бурей». — Угу, не попадайтесь мне на глаза в ближайшие сто лет,—коротко ответила она, отбросив всю свою натянутую вежливость, которую строила за эти годы достаточно усердно. — Извини,—как назло проронил Теннисон раньше, чем Блонко успел его аккуратно подтолкнуть к запасной металлической двери, с ярым желанием скрыть зеленоглазого парня куда подальше от пристальных карих глаз изобретательницы.       Как только за ними захлопнулась дверь, Хоукинс облегченно выдохнула. В голове сущий бардак. Девчонка хмурит брови, пытается успокоить свое нарастающее раздражение и, набрав как можно больше воздуха, принялась выпускать его постепенно, размеренно. Она слышит шуршание нескольких колес, а затем приятный металлический, женский голос: «Они ушли?» — Да-да, ушли. Можешь выходить, Ева.       Из тени выкатился еще один робот, который по меркам Валли оказался немного выше, но стройнее. Корпус Евы выполнен из легкого, но прочного сплава, который переливается на свету, отражая все в нежных оттенках розового и серебристого. Линии её силуэта плавные и изогнутые, напоминающие о классических формах, но с современными акцентами. Лицо «машины» было украшено мягкими чертами, а глаза — это два глубоких светящихся пикселя. Стоило ей подъехать на двух колесах ближе, как сразу в глаза бросается движения. Такие грациозны и плавны, как у балерины. — Я регистрирую учащенное сердцебиение и уровень раздражимости,—проницательность Евы всегда раздражала Джину, как и в Валли собственно. Это их обязанность, так как входит в программу, но все равно складывалось такое впечатление, что ей смотрят в самую душу. А это ей никак не нравится. Однако когда блондинка усаживается на диван, откладывает все книги в сторону, Ева подъезжает и наклоняет голову на бок, спрашивая: — Представитель человеческой расы и представитель планеты Ревона вызвали в тебе такие негативные эмоции? — Только представитель человеческой расы,—кареглазая откинула голову свою назад, на спинку дивана, ощущая всю ностальгическую мягкость этой мебели,— Этот клоун сломал модель Сатурна, которую я делала для школьного проекта года четыре назад. Невероятно просто. — Согласно источникам, Бенджамин Кирби Теннисон не имеет никакого отношения к цирковой деятельности,—ответила сходу Ева, прикладывая свои мелкие пальцы к виску,— Он - живая легенда, а также почетный член Санитаров Космоса, спасший планету более тысячи раз. — Мне не нужна на него информация, Ева,—буркнула Джина нервно,— И без своих часиков он никчемен. — Я зарегистрировал ранее звук погрома и обнаружил разрушенную модель Сатурна,—из комнаты девушки выкатился Валли, присоединяюсь к разговору как раз вовремя. Он высыпал мелкие осколки модели на столик маленький у дивана и поднял голову, чтобы посмотреть на хозяйку,— Смею предположить, что Бен был крайне невнимательным, из-за чего по случайности разбил твою работу. Очень печально, что так вышло, Джина. Как себя чувствуешь? — Как будто меня поезд на всех скоростях снес. — Опережая все твои возможные шутки про свое неблагоприятное состояние и смерть, ты не можешь пройти экспресс-метод Анны Карениной,—лаконично произнес Валли и в два счета оказался на диване, нагло разложившись на коленях у человеческой девушки. — Зато самый эффективный способ найти свою вторую половинку, да, Валли?—блондинка усмехается приглушенно, поглаживая холодный корпус головы робота, подобно ласкового животного, который отчаянно ждал хозяйку весь день дома, и когда та вернулась, то тут же запрыгнул на нее. Иногда у Валли, казалось, в программе что-то сбивалось и он начинал себя так непринужденно вести, что не могла себе позволить Ева. Она была более сдержанной, холодной во всех смыслах. — Не поддерживаю ваш с Валли гиблый юмор, это может сказиться на психическом здоровье Джины. Рекомендую перейти на более цивилизованный и безопасный юмор, который не будет провоцировать Джину продолжать оттачивать «смертельные» шутки,—Ева прищурила свои пиксельные глаза и сделала тон ниже, оттачивая свою строгость.       Джина и Валли переглядываются друг с другом, после чего девушка поднимает Еву на диван и кладет ее на колени. Как бы она не отчитывала вечно эти железки и не называла их «металлоломом», с ними ей не было так одиноко. Хоукинс замечает, как Ева с прищуром сканирует их двоих, но ничего не говорит, лишь щекой прижимается к плечу человеческой девушки. Где-то в своей голове блондинка понимает, что эти роботы — лишь сплошная имитация человеческому подражанию, набор программ и бесчисленных количеств алгоритмов. Все, что они говорят — ложь, неправда. Эти два робота созданы для нее. Только для нее. Чтобы ей не было одиноко. По крайней мере, так думает Иридия.       С тех пор, как Энтони погрузился в деятельность сотрудника Санитара Космоса, Джина лихорадочно погружалась в работу, не выходя толком за пределы своего дома. У нее не было желания с кем-то знакомиться, пытаться наладить контакты или подняться на поверхность и пройтись по Белвуду. Последний вариант она решила откинуть первым делом, потому что после «несчастного случая», выходить на поверхность стало для нее не самой простой вещью. Она скрылась под землей, среди пришельцев, обустроила свой «кокон» и не намерена вылезать из него еще ближайшее время. Однажды ноксисианка пришла проведать ее, а девочка спала за столом , когда рядом с ней валялся отключенный паяльник и куча скомканных наработок. Змееподобная инопланетянка пробежалась глазами и заприметила, что малышка строит грандиозные планы: создать уменьшенную версию Большого Адронного Коллайдера¹ — дело масштабное и крайне трудоёмкое. Это возможно в теории, но с рядом значительных ограничений и трудностей. Если быть точнее, с огромным рядом трудностей.

¹— Большой адронный коллайдер, сокращённо БАК (англ. Large Hadron Collider, LHC) — ускоритель заряженных частиц на встречных пучках, предназначенный для разгона протонов и тяжёлых ионов (ионов свинца) и изучения продуктов их соударений.

БАК является самой крупной экспериментальной установкой в мире.

«Большим» назван из-за своих размеров (длина основного кольца ускорителя составляет 26 659 м), «адронным» — из-за того, что ускоряет адроны (протоны и тяжёлые ядра атомов), «коллайдером» (англ. collider — сталкиватель) — из-за того, что два пучка ускоренных частиц сталкиваются во встречных направлениях в специальных местах столкновения — внутри детекторов элементарных частиц.

      С того момента Иридия предложила девчонке поработать над созиданием внешности будущих роботов. Чтобы та создала чертежи и выбрала модель двух андроидов по своему предпостению. Джина неохотно согласилась, но не ожидала, что два робота позже станут одним из подарков на день рождения. Блондинка не любит праздновать свой день рождения, и старается особо никому не говорить когда родилась, потому что не хочет, чтобы все крутилось вокруг нее. Потому что слишком много шума; не хочет, чтобы случилось снова что-то плохое. Как бы Тони и Иридия ни пытались ей предложить отметить хотя бы с ними «этот день», блондинка вежливо благодарила их и закрывала перед ними дверь. Слишком больно вспоминать. И каждый раз когда вспоминает «тот день рождения», как висок начинает неистово пульсировать. Ее пальцы механически нащупывают шрам на виске, вспоминая то, как упала в обморок.       Когда она увидела за своей дверью металлической двух маленьких андроидов, то вопросительно посмотрела сначала на одного, потом на вторую и сходу грубым тоном спросила: «Не поняла? Что за шутки?» «Приветствую, пользователь Джина Хоукинс. Я VAL-12, она EV-78. Мы прибыли из штаб-квартиры Санитаров Космоса от сотрудника Иридии. Так как вы принимали участие в создании наших корпусов, логично ваш считать нашим одним из разработчиков. Однако Иридия перенаправила нас к вам в качестве приятного подарка на день рождения. Хотите прослушать голосовое сообщение?»—подкатил андроид на одном колесе, оглашая все юным мальчишеским голосом. «Какого черта? Вас что, выкинули как брошенных котят? Я вам не мать Тереза, и здесь не приют для коротышек-андроидов»—сморщилась в лице блондинка, замечая, как женская особь робота выступила вперед и размереннвм голосом заявила: «Вы ошиблись, нас целенаправленно создали для вас, чтобы обеспечить вам безопасность, эмоциональную поддержку и помощь для саморазвития. Попрошу не ссылаться на наш рост, так как вы являетесь разработчиком наших корпусов. Сомневаюсь, что сейчас вы хотите услышать психодогическтй анализ вашего выбора в создании нашей внешности. Мы уважаем наш выбор и готовы приступать к исполнению обязанностей» «Иридия там совсем что-ли обалдела? Мне не нужны няньки»—фыркнула Джина,—«Подарок, говорите? Ладно. Не могу же я...ну, выкинуть вас. Хотя нет. Могу вообще-то. Не люблю подарки, но эта змеюка на болту вертела мое «хочу». Хорошо, но отныне вы, биба и боба механизированные, живете по моим правилам и если будете мешать - выставлю за дверь или сдам на металлолом, хоть деньги с вас поимею. Ваши модели не собираюсь запоминать, поэтому не придумала ничего лучше, как назвать вас Валли и Ева. Вам подходит. И зовите просто Джина» «Договорились»—сказали тогда в унисон два робота.       На самом деле Хоукинс не против компании Евы и Валли сейчас, особенно после того, что произошло. Нужно было собраться с силами и мыслями. Если она начнет возмущаться и устраивать погром, то будет не самым разумным решением. Не хочется потом заниматься уборкой и ругаться на себя за излишние эмоции. Стоило бы разобраться с мыслями и чувствами, но решила, что лучше пока просто посидеть и помолчать.       Ева смотрит на нее до тошноты внимательными пиксельными глазами, будто анализирует. Как же не любила Джина этот процесс. Тошнотворный. — Не стоит копаться во мне, Ева,—предупреждающе говорит она, прищурив глаза,— Это невежливо, особенно, если без разрешения. — Извини, Джина,—робот отводит взгляд в сторону,— Мне показалось, что тебе необходим сейчас разговор, как люди выражаются, «по душам». — Нет, не нуждаюсь я в этом, спасибо.       Блондинка стянула с хвоста резинку и распустила свои шелковистые волосы. Локоны каскадом упали на спинку дивана и кареглазая решила, что запрокинуть голову назад по привычке будет лучшим решением. Держа в руках двух роботов, она попросту игнорировала рассуждения железок, утопая в стихающей головной боли. — Как себя сейчас чувствуешь, Джина?—спрашивает Валли, имитируя слегка встревоженный, писклявый голос. — Уже получше,—усмехается болезненно она, взглядом прослеживая за тем, как он подскочил, спрыгнул с дивана, а за ним Ева по пятам укатилась куда-то. Девушка закатывает невольно глаза и отчего-то улыбается, натягивая потрепанный жизнью плед по самый подбородок. Буквально через несколько минут два катающихся андроида подъехали и принесли ее любимые цитрусовые конфеты, которые часто покупает для нее брат, оставляя постоянно записки с милыми пожеланиями. Она не говорит об этом, но хранит все эти глупые записки у себя в ящике стола под старыми тоннами чертежей. — Мы с Евой подумали о том, что ты бы не отказалась от своих конфет. Заметили, что когда ты огорчена, то пытаешься как-то отстраниться от всех, провести саморефлексию и, в качестве поднятия уровня серотонина, ешь любимые цитрусовые конфеты,—Валли проявил инициативу и решил пояснить в своем привычном дружелюбии их с Евой странный жест заботы.       Она не знает, что следовало сказать в ответ, и только то сжимала, то разжималв губы. Будто вот-вот находила какие-то слова, и тут же теряла их. — Я все еще не люблю, когда вы меня на пару с Евой анализируете. Но спасибо, полагаю. — Все еще размышляешь над тем, что тот юноша поступил некрасиво?—Ева в своей излюбленной манере любила дробить словесно сразу, не обходя толком суть вопроса,— Из того, что мне удалось услышать, мне показалось, что он не специально сломал твою модель Сатурна. Ты считаешь справедливым решением - так к нему относиться? — Я его предупреждала: ничего не трогать. Если он не понимает слов, то это уже не мои проблемы. Мне извиняться не за что,—закатила глаза Джина, приподнимаясь с лежачего положения и раздраженно стонет,— Спасибо, что что-то посерьезнее не сломал, иначе я бы точно не стала терпеть. Неважно. Который час? — Примерно середина дня. Напоминаю о том, что ты планировала помочь брату с карбюратором, который ты хотела еще несколько часов назад сделать,—лаконично ответила Ева,— Рекомендую тебе заняться этим в ближайшее время, иначе твой брат опечалится. — Я помню, Ева,—Хоукинс поднимается с дивана, скидывает с себя плед и запускает пальцы в свои спутанные светлые волосы,— Займитесь чем-нибудь, оставьте меня с карбюратором наедине. — Настоятельно рекомендую тебе расслабить мимические мышцы на своем лице, спуская до заводских настроек, иначе это выглядит так, будто ты намерена весь день пытать физически карбюратор. — Ты что, мне только что так цензурно сказала «лицо попроще сделай»?! Ты мне тут свой рот не унимничай, чай дохоёбывай и уё...—Джина по выученной привычке озирается, одергивает свою законченную мысль и думает о том, что продолжать не надо - здесь и так все понятно.       Когда в комнате она остаётся одна, ее рука тянется к телефону, корпус которого местами в заклееных суперклеем линиях. Девушка прикусывает верхними зубами нижнюю губу и проводит пальцем по потертому экрану, находя в скачанных файлах целый сборник музыки, которые ей скачал Энтони на поверхности, когда у него было время. Ей нравится пользоваться таким старым, доисторическим методом, потому что она предоставила сразу весь список своей любимой музыки, которая состоит не только из тяжелого или альтернативного рока, как могло показаться. Джина находит одну интересную песню и на выдохе говорит будто бы себе: — То, что я копаюсь в технике и у меня грубый, острый язык - не значит, что я следую всеми шаблонами среднестатистической героини из американских сериалов, что связана с техникой или механикой, и слушаю «только» рок.       И словно хотела подкрепить свои слова, она среди загрузок находит исполнителя David Guetta (feat. Akon) с названием песни «Sexy Chick». Нужно было себе поднять настроение и позабыть об инциденте, который хоть как-то связан с парнями. К черту парней. Она сама по себе классная и знает, насколько умна. Ей незачем слушать и ждать похвалы от других людей или существ, когда это всего лишь навсего слова, которые не всегда могут оказаться истиной. Джина считает, что нужно сначала начать уважать себя, тогда и мир будет чуток лучше, но что-то не всегда у нее получается так думать. Девушка мотает головой.       Карбюратор долго вытаскивать не пришлось. Привычные благовония машинного масла и запчастей наполняли по новой воздух, создавая любимое ощущение безопасности. Пора уже разобраться с этим механическим устройством, что служит для смешивания в определённой пропорции воздуха и бензина, а также для регулирования количества полученной смеси перед её подачей в камеру сгорания двигателя. Её руки ловко перебирали детали карбюратора уже до автоматизма, потому как каждое движение было уверенным и точным. В такт битам бодрой и, довольно пикантной, песне, девушка иногда бесстыдно пританцовывала, двигая бедрами плавно. Её волосы, ранее собранные в небрежный хвост, время от времени вырывались на ликующую свободу, обрамляя лицо, которое светилось нарастающим спокойствием. Как хорошо быть одной все-таки. Наверное, стоит и правда научиться любить одиночество и находииться в нем без угрызения того, что сожрут мысли и снова обнажит ту уязвимую сторону. Когда в песне звучал мощный припев, она не могла удержаться от того, чтобы не подпевать:

She's nothing like a girl you’ve ever seen beforе

Nothing you can compare to your neighborhood hoe

I'm tryna find the words to describe this girl without being disrespectful

The way that booty movin I can't take no more

Have to stop what I’m doing so I can pull up close

I'm tryna find the words to describe this girl without being disrespectful

      Петь она не умела, но Хоукинс считает, что совсем неважно, умеешь ли ты петь или нет — главное подача и харизма, и где-то там душа кроется под всеми сломаем пафоса. Не всем дано искусно петь, но это не значит, что другим запрещено. Она поет, потому что одна, и потому что нравится ей. И потому что ей плевать сейчас на все. Она хочет забыться. Её голос бодрый, уверенный, и ловко смешивался с вокалом одного из исполнителей, создавая наигранно- уникальный дуэт.       Время от времени блондинка останавливалась, чтобы потянуться и услышать хруст в плечевых суставах и позвоночнике, и, сделав глубокий вдох, наслаждалась моментом. Внезапно, в долгожданной кульминации песни, девушка сделала паузу. Подняв руки вверх, словно отмечая момент триумфа, она откидывает голову назад и устало рассмеялась. От безысходности. Но послевкусие приятное, не приторно-вязкое, что оседает на кончике языка с горчинкой.       Вокруг неё царит привычный творческий беспорядок, который, однако, кажется ей упорядоченным и логичным. Инструменты, детали и старые записи раскиданы повсюду, образуя своеобразный лабиринт, в котором блондинка кареглазая легко ориентируется. Тонкие пальцы двигаются заботливо, с нежностью некой, которую так редко проявляет она. Глаза Джины Хоукинс изучают каждую деталь. Время, казалось бы, остановилось, и только тихий звук металла о металл, руганье и скрежет шестерёнок нарушает тишину. Её действия четкие, потому что она ни на шаг не может быть не уверена в своих действиях. Каждая деталь находит своё место, словно мелкий пазл, что нашел себе пару и образовал из таких «пар» целую композицию.       Девушка очищает детали, используя мягкую ткань и специальный раствор. Она лаконично заменяет изношенные части, тщательно проверяя их на износ и повреждения, потому что «для брата все самое лучшее». Сестрица и вовсе не против этог, потому что Тони заслужил это сполна.       Пока работает над карбюратором, её мысли неосознанно уносятся далеко. Она вспоминает, как в детстве наблюдала за своим отцом, который тоже проводил часы в гараже, рассказывая попутно о чем-то и тут же огибал цензурным ругательством, когда что-то шло не так. Когда до Джины доходит болезненным уколом осознание о том, что вспоминает отца, то из рук у нее вываливается почти все и деталь падает на ногу. Девушка выкрикивает, отскакивает в сторону и шипит недовольно на свою непредусмотрительность. И когда хватается за стол, то неудачно проходится за острое лезвие канцелярского ножа, за что не успевает себя отчитать за такое нелепую череду событий.       Кареглазая мельком увидела кровь, выступившую на фалангах пальцев, но вместо испуга её обуяла ярость, бурлящая кипятком. Она только успокоилась, а стоило хоть как-то косвенно вспомнить отца — все начинает уходить из-под ног. Эти воспоминания ничерта сейчас не греют её душу, придавая уверенности в каждом движении. Это обнажает её бесполезность, глупость. Как бы ей научиться сполна гордиться собой и любить себя? Чтобы стало легче и здравым умом понимать, что все её поиски отца кончаются тупиком. Но сдаваться просто так не хочется. — Ладно, не всегда у меня все должно идеально получаться. Руки из задницы - тоже иногда полезно, наверное,—заверила себе она, когда наконец, собрав карбюратор обратно, она отошла назад и начала смотреть на свою работу проделанную.       С лёгким вздохом удовлетворения девчонка откладывает инструменты и, вытирая руки, думает о том, что все это скверно — её просьбы в сторону брата и Иридии попытаться помочь поискать заканчиваются тем, что они сами не знают, кем являлся тот рыцарь, что появился четыре года назад, и вот Джине кажется, что это не совсем правда. Неужели Санитары Космоса не могли хотя бы один раз поднять свои ягодичные мышцы и помочь найти папу? Что-то здесь не так. Как же несправедливо! И все так противоречиво. Тони вечно говорит, что отец исчез на какое-то время, чтобы решить вопросы о «плохих парнях». Говорит о том, что он и раньше так делал, на что младшая Хоукинс замолкает, потому что аргументы кончаются. Бывали случаи, что подолгу пропадал, но ему не мешало проводить время с детьми. Но предчувствие того, что ее вынужденно отводят от чего-то важного не покидает мысль.       Она не глупая, и давно уже не маленькая девочка. Джина предполагает уже самое худшее. Хоукинс думала об этом. И, кажется, слишком много. И однажды поговорит об этом с братом и Иридией. Обязательно. Только чуть-чуть смелости наберется. — Ты закончила?—тишина обрывается мальчишеским голосом Валли, чья голова показывается в дверном проеме из-за угла. — Закончила,—лаконично отвечает андроида маленькому девушка,— Что нужно? — Решил, что тебе важно знать о том, что ты красиво поёшь,—медленно, точно пытался аккуратно это преподнести и не спугнуть человеческую девушку, заявил Валли. — Ага,—прошептала она, отворачиваясь в сторону стеллажей с книгами и коробками. Взгляд её был устремлён в бескрайние просторы пыльных книг о технике и о чем-то еще техническом, но мысли блуждали где-то далеко, за пределами этого мгновения. В её сердце таилась странная смесь паники и смущения, когда кто-то делал ей какой-либо комплимент.       Это должно было радовать, но Джина терялась. Вместо этого, в груди поднималось что-то тяжёлое, словно табачное облако, затмевающее легкие. Она кивала, старалась выглядеть непринуждённо, но в глазах пряталась тень сомнения. «Я и сама это знаю» — шептала себе, как будто пыталась поверить в это. Каждый комплимент, был как тонкая нить, связывающая её с окружающим миром. Но эта нить казалась слишком хрупкой, чтобы выдержать вес её едкого напоминания «этого недостаточно, я могу лучше». Ей было иногда трудно поверить, что кто-то действительно видит в ней то, что сама прятала от себя. Блондинка чувствовала себя в неком бесконечном зеркальном лабиринте — отражения каждый раз множились, но истинное «я» оставалось скрытым пеленой.       Как же снова все противоречиво.       В такие моменты ей хотелось спрятаться за стеной самоиронии, прикрыть свои чувства лёгкой шуткой или язвительным комментарием. «Да я и без этого знаю»—говорила, но внутри разрывалась от противоречий. Джина готова была головой биться об стену и спрашивать себя: «Это точно обо мне?», «Я знаю, что я хороша, но это точно так или слишком переоцениваю себя?». Все знакомые, с которыми она хоть как-то поддерживала или поддерживает связь, не понимали этой борьбы: они видели только внешнюю уверенность, сияние глаз при виде изобретений или техники, и слабо-надменную улыбку. Джина смотрела на всех со стороны и анализировала каждого, мысленно вспарывая им черепные коробки, лишь бы понять их логику. Но когда обнаруживала совсем иное, то брезгливо отходила назад и мысленно штопала им вскрытые головы.       Мало кто видел те моменты, когда Хоукинс стояла перед зеркалом, изучая каждую черту своего лица, каждую линию своего тела. Она опиралась о грань кафельной раковины и подушечками пальцев грубым движением наносила по верхнее и нижнее веко черные тени. Крошечные крупицы продукта сыпались на ее веснушчатые щеки, рассыпаясь темными звездами на ее коже. Джина не любила косметику, но в такие моменты делала это с каким-то болезненным нажатием, средним пальцем надавила на нижнее веко, проводя линию так, что в уголке глаз появилась мелкая крупица жидкого кристаллика слезы. — Джина?—голос Валли доносится приглушенно, с имитирующим тоном на беспокойство. Он повторяет ее имя несколько раз, но та сгорбилась над столом и смотрела в одну точку,— Я могу как-то помочь тебе? — Валли, почему ты так сказал?—спрашивает размеренным тоном, когда глаза не моргали даже. — Ты о чем конкретно? О пении? — Именно. — Согласно моим данным загруженным, я провел сравнительную характеристику. Для человека, который не имеет музыкальное образование и не настолько профессионально поет, я могу сделать вывод о том, что ты поёшь приятно. Не идеально, но приятно для аудиосенсоров. — Ясно,—отрезает с языка и кивает неспеша головой.       Она неловко отводит взгляд, сердце забилось чаще. Внутри раздавался тихий голос: «Почему ты не можешь просто принять это? Это просто глупые слова». И хотя слова звучали легко, в душе её бушевал шторм яростный, едва готовый сорваться с цепи и переплестись с амбивалентными чувствами в танце, который она не могла остановить. — Пульс участился. Я вызвал в тебе смятение?—маленький робот имитирует моргание своими пиксельными глазами и наклоняет по привычке голову на бок. — Нет. Заказчик не звонил еще?—Хоукинс переводит почти искусно тему разговора на более профессиональное - то, что ей, по крайней мере, знакомо хоть как-то. — Недавно поступило от него сообщение. Нужно доставить заказ ему. Мне самому доставить? — Сама схожу, проветрюсь. Ты ж сказал мне - побольше выходить на улицу. Вон, советам твоим следую,—наговорила всякого андроида, лишь бы найти для себя повод свалить куда-нибудь и просто насладиться работой.       Она не стала дожидаться каких-либо ответов, поэтому поспешила поднять нелегкую коробку с починенной техникой и выйти из дому. Как только выскочила на улицу, то тут же по инерции скорчилась вся и раздраженно простонала: «Фу, общество. Спасибо, что не люди». Блондинка сильнее прижала к себе коробку и спустилась по маленьким ступенькам. Внутри коробки находилась усовершенствованная «соковыжималка», которую попросил отремонтировать один из пришельцев за приличную сумму. Джина знала, что это устройство преобразовывало что-то в эликсир - этого достаточно.       Дом Хоукинс стоял на окраине Подземного города, а потому придти в «точку» было не так долго, потому что заказчик жил близко. За время работы над проектами, она редко покидала стены своего убежища, полностью поглощённая экспериментами и чертежами. Девушка осторожно вышла из дома, закрыв за собой дверь. Джина вдохнула полной грудью воздух, наслаждаясь ароматом влажной земли. Коробка была тяжёлой, и она вдруг почувствовала, как напрягаются мышцы рук. По дороге вспоминала, как начинала работу над ремонтом этой техники, и то как «заказчик» уговаривал её взяться за эту работу.       Подземный город — удивительная вещь. Ей здесь нравится больше и чтобы Тони ни говорил, а с пришельцами все-таки лучше здесь. Удобнее и комфортнее, нежели с людьми. Город стал чем-то родным, чем-то таким обыденным, что Белвуд постепенно для нее начинает быть чужим миром. Легкий голубоватый свет заливает улицы, создавая таинственную атмосферу той инопланетной жизни. Здания вздымаются к сводчатым потолкам, украшенными сталактитами. Улицы города извиваются, как реки, ведя к центральной площади, где жизнь бурлит, как в кипящем котле. Здесь, среди ярких торговых витрин , звучат голоса множества рас пришельцев. Хоукинс нравится все это слушать. На рынке можно найти почти что угодно: сверкающие артефакты, редкие минералы, детали, экзотическую инопланетную еду. Ароматы пряных трав и блюд наполняют воздух, создавая неповторимый коктейль, который манит и завораживает.       Блондинка наклоняется к одному из прилавков и привычным жестом руки здоровается с продавцом, осматривая с интересом жирные личинки, политые диковинные соусом и семенами. Эти создания имеют гладкую текстуру и слегка изогнутую форму, их поверхность покрыта тонкой блестящей пленкой, отражающей свет, как капли росы на утреннем солнце. Соус источал сладковато-пряный аромат с нотками лёгкой кислинки, пробуждая аппетит Джины. Она привыкла к здешней еде. И поняла кое-что — то, что не всегда выглядит презентабельно, как раз вкуснее всего. — Давно их у тебя не было. Мне один контейнер,—кладя разменную валюту на прилавок пришельца, она получает взаимен свои аппетитные личинки. При первом укусе личинки нежно распадаются на языке, раскрывая богатый вкус, который сочетает в себе землистые и ореховые оттенки. Блондинка закатила глаза и удовлетворенно простонала, с набитым ртом говоря: — Офалденно, двужище. Как фегда фкуфно! — Все для покупателей,—бодро ответил ей пришелец, чье имя так и не может никогда запомнить.       Она ставит между ног коробку и, беря пальцами эти личинки, она отбросила прочь, что все пальцы изляпаны в соусе. Потянувшись за ломтиками зелёных водорослей, которые придавали текстуру и свежесть, Джина с хрустящим звуком поглотила лакомство. Здешняя еда все-таки по-своему прекрасна и была бы у нее возможность, она б попробовала все блюда мира. Все, без исключений.       Она пальцы обхватывает губами и слизывает остатки соуса с подушечек пальцев, и бегло осмотрела коридор уличный. Красиво здесь. Но за этой идиллией скрываются тёмные переулки, где временами шепчутся о запретных сделках и нелицензированном оружии, а если и прислушаться, то и до запретного товара слушок донесется. Впрочем, ей не привыкать — это слишком обыденное для этого места. И только она захотела съесть еще один кусочек инопланетной еды, как вспоминает о том, что нужно отнести заказ. — Точно, надо же отнести «это» профессору...Херстеру...? Хоукстар? Хокеру... Хоаркеру... Как его там? Черт, опять забыла как его зовут,—почесывая затылок, пробурчала девушка себе под нос. Блондинка приподняла коробку и, начиная вслух перебирать фамилию того чудаковатого пришельца-торгаша, который временами кажется очень даже забавным.       Тусклое свечение разноцветных ламп с витрин, придавало этому уличному коридору неповторимый шарм, а игра теней создавала иллюзию движения, будто стены сами были живыми. Каждый шаг Джины отдавался эхом в этом узком помещении. Ее шаги были легкими, отточенными. Она и не замечала, как бедре у нее сверкала обтянутая вокруг портупея, крепко удерживающая кобуру с уникальным револьвером — шедевром ее собственных рук. Как Хоукинс сама помнит от А до Я — это был гибрид рельсотрона и револьвера, который мог использовать электрические импульсы для стрельбы металлическими осколками на высоких скоростях. Внешне он выглядел как револьвер с сияющим барабаном. Над рукояткой оказалась расположена дополнительная батарея, что питала бортовой дисплей оружия, показывающий сколько времени осталось до зарядки каждого выстрела.       Единственное оружие, которым могла пользоваться в экстренные случаи. Такое случалось редко, что она начала носить его больше для спокойствия. Так вышло, что из-за того, что требуется микроскопический кусочек металла, боеприпасы этого оружия не бесконечны, однако пополнение довольное простое — соскоблить с мусора или даже с корпуса оружия. Удобно, надежно как швейцарские часы. Этот револьвер изготовлен только в одном экземпляре и, пожалуй, снова единственное изобретение, которым поистине гордится. Настолько, что иногда поглаживает пальцами по ледяному корпусу и подавляет свою детскую улыбку. Металлический корпус оружия блестел, отражая тусклые огни, а его уникальные детали, выполненные с ювелирной точностью, привлекали взгляды. — Эй, хозяин, открывай! Заказ свой забери,—громко проговорила Джина спустя какое-то время, когда встает перед металлическим кораблем, покрытый металлом больше похожий на бронзу. Руки у блондинки были заняты, а потому она ничего не могла умнее придумать, как пнуть по двери огромной по-спартански. — Не надо выламывать двери своим варварским способом, юная леди!—голос раздается где-то позади нее слегка встревоженным тоном. Джина разворачивается на пятках и с закатывающими глазами встречает пришельца.       Это был четырехрукий гуманоидный инопланетянин, привлекающий ее внимание своим необычным обликом. Его зеленая кожа мерцала, словно полированное малахитовое изделие, контрастируя с коричневой униформой с пожелтевшие звездами, плотно облегающей его тучную фигуру. На его голове красовался коричневый цилиндр, украшенный желтой звездой, которая ярко выделялась на фоне землистого цвета. Этот головной убор придавал ему вид важного пришельца, но Джина отчего-то вечно давилась смешками от этого. Оранжевые волосы, густые и пышные, обрамляли лицо, создавая эффект яркого солнечного пятна на фоне зелени кожи. Усы, густые и длинные, закрывали рот, придавая его лицу игривое выражение и добавляя нотку загадочности. Хоукинс, конечно, исправила «загадочный» на «хитровыжатого», но до этого никому нет никакого дела. — Да я еще не начинала выламывать,—прыснула неохотно блондинка,— Лишь только подумала об этом,—добавила невзначай, приподнимая невинно уголки гую. — Джина, прибереги свою силу для хорошего дела, будь любезна. — Как скажешь, профессор...Хорнистарр. — Я Хокстарр!—возмутился пришелец, отчего у того аж усы дыбом встали, подобно хвосту у котов,— Девочка моя, когда-нибудь ты запомнишь уже это? — Обязательно, рыжий торгаш. Ты будешь забирать свою «соковыжималку» или нет?—в тактичности Джина была мастером высокого уровня, у которого соперников не оставалось наверняка. И как только пришелец потянул руки к коробке, та отошла назад и, выгибая бровь, сказала: — Оплата вперед. — Ты что, не доверяешь своему коллеге?—минутная пауза между ними, после чего Хокстарр добавляет неохотно:— Ладно, без лишних слов. Хитрая девчонка. — Учусь на ошибках. За что «спасибо» тебе, торгаш, —честно отметила девушка, пожимая плечами своими невинно, когда опустила рядом с собой коробку и приняла свою долгожданную оплату за долгую работу. Девчонка кивнула головой и, спрятав как можно дальше деньги, скрестила руки на груди и приподняла выразительно бровь, спрашивая: — У тебя в магазинчике я видела как-то мельком такую мелкую игрушку с сумоистом. Пухленький такой, розовый человечек. Он еще на прилавке? — Ох, боюсь огорчить тебя, юная леди! Я совсем недавно его...м-м-м...продал одному важному покупателю. Но не волнуйся, в моем «Внеземном магазинчике» профессора Бларни Хокестара, есть что-нибудь, что тебе наверняка заинтересовало бы не меньше, чем та редкая игрушка! — Ясно, печально. Хотела брату подарить. Он как-то давно увлекался этой всей атрибутикой с этими сумоистами. Любит коллекционировать все, что видит по супергероям и прочее. Видимо, тому покупателю нужнее,—безэмоционально ответила блондинка, поглядывая на боковое зеркало его фургончика, проделанный в аккуратном стиле стимпанка, и большим пальцем стерла осыпвшиеся темные тени под глазами и заодно комочки туши. Вот уж за что не любит косметическую тушь, так это за свойство осыпаться беспричинно. Поэтому Джина не любит особо краситься, но временами руки сами тянутся сделать привычный темный, недоделанный смоки-айс. — Выше нос, прекрасная леди, я знаю, что тебе поднимет настроение! — Электромагнитный ускоритель масс, который разгоняет токопроводящий снаряд вдоль двух металлических направляющих с помощью силы Ампера? — Джина, при всем уважении, но я боюсь тебе продавать Рельсотрон, и за Подземный Город боюсь. Ты ж так мне всех клиентов погубишь. — Не бубни. Не в моем стиле устраивать геноцид, торгаш. Но было бы славно иметь рельсотрон при себе. Только представь: эта невероятно здоровая штуковина состоит из двух параллельных электродов. Ну, эдакие «рельсы», так они еще подключены к источнику мощного постоянного тока. Разгоняемая электропроводная масса находится между рельсами, замыкая электрическую цепь, и приобретает ускорение вследствие силы Ампера, действующей на замкнутый проводник с током в его собственном магнитном поле. Красиво же, ну? Сила Ампера действует и на рельсы, приводя их к взаимному отталкиванию. — Может, сойдемся на травяном сборе, который ты у меня вне прилавка покупаешь? — Можно и так. Хотя я больше кофе предпочитаю. — Организую, организую, все для тебя, девочка моя. Ты проходи, не стесняйся.       Джина аккуратно приоткрыла дверь фургона, и легкий аромат свежесваренного кофе обнял её, словно теплое одеяло. Однако это благоухание перекрылось тем, что внутри корабля профессора Хокстарра было гораздо грязнее, чем предполага Хоукинс по внешнему виду. Девочку аж передёрнуло от этого. Настолько, что рот сам раскрылся и оттуда вылетело: — Торгаш, это свинарник или творческий беспорядок? — Джина, невежливо с твоей стороны так сходу хозяину говорить о таком. — Невежливо по отношению к себе жить в таком хаосе,—морщит едва нос свой девушка так, что он неосознанно собирает несколько мелких складочек. Она рукой приподнимает у входа красную занавеску и проходит вперед.       Стены оказались почти полностью покрыты трубами, каким-то незнакомыми датчиками, рычагами и различными фотографиями. Какое-то время Джина ощущала себя странно в хоромах профессора, но дальше развивать диалог о свинарнике не стала. Различные предметы одежды, посуда и безделушки были хаотично разбросаны по всему кораблю, что даже Хокстарр сам неуклюже споткнулся об что-то. — Осторожнее,—вовремя ловит за одну из рук пришельца Джина и, одергивая его на себя, ставит хозяина корабля в нормальное вертикальное положение. — Ну и хватка у тебя! По тебе и не скажешь, что у тебя твердая и надежная рука,—профессор бегло оглядел ее мешковатую одежду, скрывающую фигуру девушки.       Джина, одернула руку и, усевшись на одну из труб, приняла поспешно кружку с кофе. Напиток был необычным: его вкус сочетал в себе сладость и легкую горечь, словно он прошел через множество миров, прежде чем попасть к ней. Она сделала глоток и почувствовала, как тепло разливается по её телу, наполняя призрачной надеждой на бодрость. — Хм, неплохо. Даже не отравил?—приподняла бровь. — Ты меня за кого принимаешь, Джина?! Я бы никогда в своей жизни не посмел об этом подумать, а ты из меня тут злодея делаешь. — Ты - мошенник, торгаш. Напоминаю тебе невзначай,—подмечает блондинка столь аккуратно, и также столь безэмоционально, потому что такое уже слышала несколько раз от других личностей. И они часто оказывались не самыми приятными. Когда находишься среди пришельцев, становится понятно одно — пришельцы мало чем сильно отличаются от людей и доверие к ним должно быть такое же индивидуальное. Хокстарр не самый святой житель этого Подземного Города, но он не был таким опасным и тем, кто несет хаос огромного масштаба. — Ну это не связано с отравлением! Я не настолько жесток. Да и не за что тебя отравлять. Ты же приятная земная девушка, со светлой головой. С твоим бы умом, да слушать речи Галванов,—пришелец очень любил тараторить временами и накрывать огромным полотном лести, от которой у девушки инстинктивно вырабатывался жест закатывания глаз. — Мне до Галванов далеко. Хотя их знания бы очень пригодились,—ответила она, приподнимаясь с места,— Однажды я обменяла старый радиопередатчик на целую коробку кристаллов. Эти кристаллы могут излучать свет, если их правильно настроить. Я даже думала над тем, что могла бы создать из них что-нибудь практичное. Но времени нет особо, у меня уже и так планов много. Ладно, мне пора. Благодарю за кофе и бла-бла, у меня дел невпроворот. До встречи, торгаш. Увидимся!       Джина поспешила скрыться в узкий, извивающийся улице Подземного Города. Привычный приглушенный свет неоновых вывесок отражался в лужах пролитой воды с труб. Стены этой улицы были покрыты граффити, а воздух был насыщался едким запахом металла и чего-то горько-сладкого, что напоминало что-то знакомое. Девушка нащупывает в кармане своей зип-худи проводные наушники. Блондинка останавливается, подключает к телефону штекер и прижимает к ушной раковине «капельки» устройства. Умелая в ладони холоднный корпус телефона, она неохотно пролистывает список загруженных песен и включает рандомную музыку. Закидывает телефон в карман своих спортивных штанов и продолжает идти дальше.       Вокруг переговаривались друг с другом пришельцы на незнакомом языке, их движения были плавными и ленивыми. Джина чувствовала на себе взгляды, полные любопытства и непонимания. С тех пор, как она здесь начала жить в Подземном Городе, пришлось пережить ту стадию, где каждое внеземное существо пыталось понять зачем она здесь. Существам была она непривычна, как и они ей. Какое-то время Хоукинс была как белая ворона. Но со временем все улеглось, устаканилось. Кто-то ее уважал, кто-то терпел, а кто-то тайно хотел грохнуть при первой же возможности за дурной нрав. Но она, к сожалению, знает об этом всем, и в обиду больше себя никогда не даст.       Девушка огибает улицу с прилавками, пальцами проводя по рукояти своего револьвера, уверенно покоившегося на бедре. Привычка дурная. Она останавливается и замечает взрослую женскую особь Кинеселерана и ее более уменьшенную версию. Мать и ребенок. Кареглазая прищуривается и внимательно осматривает гуманоидных велоцерапторов, вздергивает слабо уголок губ, когда маленький пришелец тянет свои когтистые ручонки к пакету с неизвестным содержимым. Женская особь присела на корточки, наклонила голову на бок и, прищурившись, притянула к себе дитя. Джина неосознанно сделала шаг вперед, после чего у малыша Кинеселерана выпал неуклюже с рук пакет и рухнул на землю. — Держи,—растянутым тоном проговорила девушка, когда также села на корточки, подняла пакет с чем-то склизким и протянула его малышу. — Спа..сибо?—выдавил из себя писклявым тоном и он, точно по инерции, прижался к ногам матери, обнимая крепко-крепко,— Мама, посмотри! У этой девочки красивые точки на лице!—и ребенок ногтем указал на веснушки Джины так прямо, тактично, что у той язык будто моментально исчез с ротовой полости.       Она резко поднялась, даже сама того не осознавая, что это было спонтанно, от чего слегка испугала мать и ребенка. Нужно было более мягко как-то это сделать, а не как обычно. Черт. Блондинка распахнула глаза свои карие и, нервно сглотнув, отвернула голову в сторону, негромко прохрипев: — Не роняй больше пакет. Ладно?       Разговор дальше и не планировался идти. Вдруг из тени вынырнул незнакомец. Она замечает боковым зрением его силуэт, который резко выделялся на фоне серых стен. Он был высоким и худощавым, с кожей, переливающейся оттенками зеленого и синего. Его глаза, большие и выразительные, изучали Джину с неподдельным интересом. Однако стоило ему появиться внезапно, как гуманоидные велоцерапторы неловко сделали несколько шагов назад и скрылись в толпе инопланетян. Непросто так же убежали, значит. Стоит быть начеку.       Пришелец был одет в длинный плащ, медленно приближался, будто ничего не боялся. Движения были плавными, как у хищника, готового к прыжку. Неразумное решение — атаковать прямо здесь. Хотя у пришельцев с публичностью всегда было все не так хорошо, потому что могли атаковать и при массовом скоплении других представителей рас. В такие моменты пришельцы не так сильно отличаются от людей, так думает девчонка. — Всегда было любопытно, насколько сильно человеческая раса тянется к представителям внеземной цивилизации. С чем связана твоя тяга быть в этом городе, земная леди? — А тебя еб...почему это волнует? — Чистый интерес, не более. Я напугал тебя? Прошу простить, меня зовут Зекс. С планеты Силион,—он протягивает ей свою огромную ладонь и та неохотно протягивает ладонь для рукопожатия. — Я - Джина. С Земли, очевидно.       Пришелец сдержанно усмехнулся. Зекс оказался странным существом, напоминающее гибрид человека и ящерицы, отчего Хоукинс сначала спутала его с сородичем Иридии. Так похожи, но при этом разные. Иридия рассказывала о похожих существах, и среди них были как раз эти личности с планеты Силион. Хорошего Иридия о них мало рассказывала. Он спустил свой огромный капюшон, обнажая лицо с гладкой зеленоватой кожей, покрытой мелкими чешуйками, которые переливались слегка при свете. Это, пожалуй, действительно заворожило девчонку, как и то, что у пришельца на шее был очень нетипичный ошейник. Не такой, какой надевают на заключенных, совсем иной. Незнакомый, если быть точнее.       Силионианец медленно наклонился к ней, его длинные, тонкие пальцы указали на ее револьвер. Джина ощутила, как сердце забилось быстрее, а в ушах забарабанило от напряжения. — Интересный выбор,—произнес он, его голос звучал как шёпот ветра в заброшенных коридорах, обволакивая своей загадочной мелодией,— Впервые вижу такое оружие. Некий гибрид человеческой и инопланетной технологии. — Так и есть,—неохотно ответила светловолосая, не отводя взгляда от пришельца, когда старалась сохранять спокойствие. В ушах играла музыка, но из-за накатившего напряжения, ей пришлось вытащить один наушник,— Я предпочитаю быть готовой ко всему. А ты, похоже, знаешь о таких вещах больше, чем большинство. «Я бы сказала, шипко много знаешь»—отметила в своей голове Джина.       Пришелец растянул уголки в странной, почти неземной улыбке, которая вызывала как сомнения, так и детский интерес у девушки. Хоукинс заметила, как он уместил руку ей на плечо, и тут же почувствовала, как напряжение в воздухе нарастает, как натягивается тонкой струной. — Какова его цена?—спросил он. Тон становился всё более притягательным, будто манил её в свою паутину. — Никакая. Это единственный экземпляр и он не продается,—с тем же выученным спокойствием заявила она ему, мысленно спихивая с себя эту лелеющую паутину из лести и подозрительных слов. — Брось, Джина. Всему есть цена. Назови сумму и я готов ее тебе предоставить. Меня заинтересовала твоя продукция. Она невероятна. Я бы сказал...уникальна.       Блондинка, не шелохнувшись, позволила пришельцу внимательно разглядеть ее веснушчатое личико и тут же, пытаясь не выдать своего волнения, ответила с вызовом: — Дай угадаю, ты не принимаешь отказы и для тебя «нет» совершенно не знакомо? Позволь тебе кое-что объяснить, Зекс: есть вещи, которые никогда у меня не будут иметь ценник. На них не будет висеть ярлык с цифрами и они не будут продаваться на прилавке, на аукционах. Такие вещи сделаны с душой, для чего-то личного. И если такое «личное» вдруг станет продаваемым товаром, то перестанет носить в себе интимные воспоминания и чувства. Это сравнимо с тем, что выставляешь душу на аукцион. — Какая живая, человеческая дерзость. Мне такое нравится,—произнес он, выдавливая из себя нотки уважения. — Так, хорош говорить вот эти классические фразы злодея, который прикидывается хорошим и вежливым жителем этого города. Надоел. Мне все равно, что там тебе нравится, а что не нравится. А то сейчас драка начнется, мне придется что-то с этим делать, как и положено главному герою, а мне максимально лень сегодня участвовать в какой-то суете. Все, лапки в тапки и улётывай отсюда на всех своих скоростях. — Вот как? Забавная девушка,—она почувствовала, как его слова пронзают её, словно острое лезвие. Пришелец задумался, его взгляд стал более серьёзным,— Может, все-таки передумаешь?       Хоукинс, не раздумывая, ответила с холодной решительностью: — Ты не расслышал? Это оружие не продается. Это мой личный проект. Я не собираюсь продавать его кому-либо. — Жаль,—проговорил негромко Зекс, когда выпрямился в плечах. Его тело, обремененное привычной формой, вдруг изменилось: плащ сорвался с плеч и оттуда вырвалась дополнительная рука, торчащая из ключицы, словно никудышный отросток, который не смог нормально сформироваться. Рука оказалась ловкой и быстрой, как у самой настоящей ящерицы, с тонкими пальцами, которые могли схватить всё, что угодно, и в этот момент целью стал револьвер.       Силионианец, не теряя ни единой секунды, схватил револьвер из кобуры девушки и дернулся молниеносно с места. Понадобилась ровно одна секунда, чтобы в её глазах вспыхнул огонь, когда обнаружила, как Зекс мчится прочь, держа в руках оружие. Её, черт возьми, оружие! Еще пару секунд блондинка потупила взглядом, устало простонала и, хлопнув себя по лбу, уже более уравновешенным тоном пробурчала: — Мне серьезно придётся за ним бежать? Клянусь, кто придумал такой исход событий - лично проехалась бы домкратом по лицу. Ладно, была не была. Выбора нет.       Она двинулась с места, и её ноги, как пружины, понеслись по улице. Сердце бешено стучало в унисон с ритмом бега, создавая бешеную мелодию адреналина и фоновой музыки в одном из наушников, что до сих пор был в ухе Джины. Пробежка сегодня не входила в планы ее, а зловещее напоминание Валли о кардионагрузки раздавались в голове с тем же его ехидным лисьим смехом. Как же бесит. Улицы эти бесят теперь. Но больше всего бесило ее сейчас — целиком сам день, начиная с появления в доме Рука и Бена.

***

      Рук шел медленно, размеренно рядом со своим товарищем, который перебирал своими, не такими длинными ногами как у него, ногами и возмущался всю дорогу. Блонко предполагал, что как только они окажутся за дверью, то Бен тут же надуется как шар и заведет эту «шарманку» с невольным негодованием. Это было типично в его характере. У Теннисона проскакивала такая особенность, которую он со временем пытался обуздать, но теперь вскрылось все по новой. — Ты слишком остро на это отреагировал,—неспеша проговорил пришелец, замедляя немного свой огромный шаг.       Встретив пронзительный взгляд зеленых глаз героя, Рук невольно вздрогнул, нехотя хмыкая. Бен тоже хмыкнул, но ничего так и не ответил; он был уверен в том, что в этом изначальном диалоге с Джиной уже не пахло дружелюбием. И как бы он ни пытался выйти в нейтральную сторону, та отсекала все без какого-либо шанса. Даже когда извинился - эффект тот же. Теннисон свел свои густые брови к переносице, выпячил обиженно губы и, жестикулируя пальцами, продолжил: — Я остро отреагировал? Это она отреагировала остро, а не я! С ней невозможно даже нормально говорить,—восклицал юноша, придавая своему голосу недовольство и разочарование полыхающее,— Я просто пытался быть дружелюбным, а она...чуть не убила меня дважды, грубила через каждое слово. Даже рта не давала раскрыть. Я же извинился за то, что случайно сломал её модель Сатурна. Это же всего лишь модель! Как можно быть такой грубой?       Рук, пытаясь понять эмоции своего напарника, глянул на него с сочувствием, но в его янтарных глазах читалось лёгкое недоумение. Для него, привыкшего к другим обычаям, поведение Джины казалось, конечно, непонятным, но вполне приспособляемым. То есть со временем привыкаешь к ее поведению и уже не кажется такой грубой, циничной, саркастичной девушкой с инженерскими наклонностями и манией закатывать глаза. — Для нее эта модель имеет значение, Бен. Как и все, что находится в ее доме. Возможно, она просто не оценила твою дружелюбность,— произнёс Ревонагендер, стараясь усмирить вулканические эмоции героя поиском объяснения,— У нее просто такой стиль общения. Первое время мне тоже непонятно было, а со временем привык и уже не так это тревожило. — Да какая разница? Это было все равно грубо.       Бен покачал головой, фыркнув себе что-то под нос. Парень запрокинул голову назад и прикусил неохотно изнутри щеку, какие-то пару мгновений провалившись в молчание, будто придумывал ответные слова. В мыслях он уже перебрал тысячу вариантов диалога, где он выходит победителем и Джине ничего не остается делать как глупо молчать. Но ради чего? Кому он сейчас доказывал свои слова о том, что это девчонка виновата? Рук здесь лишь косвенно причастен. Но на него ему злиться было глупо. — Это же не повод вести себя так,—продолжал, не замечая, как его голос становился все громче,— Я ведь не знал, что она так привязана к этой штуковине. Я даже предложил помочь ей починить, а она посмотрела на меня, как на врага народа. — Когда дело касается изобретений, техники и прочее - лучше не лезть ей под руку и вообще не дышать рядом. По возможности. — Да я уже понял, спасибо. Но с тобой-то она нормально говорила. По крайней мере, лучше чем со мной.       Он не привык к тому, чтобы его привычная манера общения была кем-то сведена в ноль, стирая в порошок и обращая в бессмысленную пустоту. Не готов был к тому, чтобы дружелюбие отвергали, тем более со стороны девушек. В его памяти все еще свежи воспоминания о том, как Джина, с холодным взглядом своих шоколадных глаз, просто отмахнулась от него, когда он попытался объясниться. Это было так не похоже на его привычные встречи, а потому и не мог понять, почему это так его задело. Как будто единственное, чем так гордился и за что так держался, грубо вырвали с корнем, уронили на пол и растоптали.       Блонко, с присущей ему спокойной рассудительностью, кивнул, стараясь не встревать в поток возмущения Бена. Пусть выпустит пар, так будет лучше и легче. Люди все-таки удивительные существа как никак. — Ладно, забудь,—Бенджамин поднял руку и поспешно похлопал напарника по плечу, вытягивая из уголков губ небрежную, беспечную улыбку. Он уверял себя, что такое случается порой, и подпускать близко к сердцу слова незнакомки толком - глупое решение, которое ничего не весило. Парень пожал невинно своими плечами, добавляя: — Пошли лучше в сторону штаба. Больше пользы будет.       В этот момент он заметил, как незнакомец с капюшоном на голове быстро, прытко проскользнул мимо них. Теннисон удивленно посмотрел на это, проморгался и тут же мгновенно насторожился. — А вот это уже попахивает временем для героя, —произнёс он, головой кивая в сторону убегающего пришельца, когда у самого правая ладонь потянулась Омнитриксу.       Ему до тошноты знакомы такие погони, такие телодвижения. Все до жути оригинально, банально. Он ни один раз спасал мир от таких потенциальных преступников. Рук прищурил глаза, пытаясь разглядеть, куда направляется подозрительная фигура, но прежде чем они успели среагировать, прямо перед ними, как вихрь, пронеслась фигура. Светлые локоны волос, убранные в тугой хвост, развивались тайфуном на ветру, невольно задев край плеча Теннисона, прежде чем скрыться с места призрачного касания. Сначала, показалось, это был лишь шум, лёгкий топот, который вскоре превратился в стремительный бег, эхом отражающийся от стен города. — С дороги,—проронил этот «смертоносный тайфун» своим низким, женским голосом, в котором Бен и Рук узнали Джину. Вспомнишь солнце - вот и лучик, как говорится. Хотя в ее случае - предыдущая фраза больше подходит в неприятной вариации.       Бен с замершей рукой над дисплеем инопланетных часов, застал тот миг, когда Хоукинс провернула расчетливый манёвр: скользнула по гладкой земле, словно фигуристка на льду, прямо под огромным панорамным стеклом, которое несли два рабочих инопланетянина. Словно по невероятному волшебству, она виртуозно проскользнула под ним, не задев ни один миллиметр, оставив за собой только лёгкий ветерок. Ее серые спортивные штаны пренебрежительно запачкались грязью, на которое девушка не стала обращать внимания. До такой мелочи не было никакого дела сейчас. Но это было эпично, как сцена из фантастического фильма в жанре боевик, где героиня бросает вызов всем законам физики и посылает к чертовой матери. — Выпендрежница,—хмыкнул герой, скрестив руки на груди, и тут же свел брови вновь к переносице. — Я так даже за автобусом во время глупой учебы не бегала. А-ну стой, падла хвостатая!—крикнула Хоукинс в сторону Зекса, за которым по всему, кажется, кварталу бежала чтобы догнать,— Зря ты коричневые штаны не надел,—грозным тоном проворчала она, закатывая глаза,— Остановись, падла. Я тебе не спортсменка вообще-то...сценарий писали на коленке что-ли? Как долго я должна за этим кретином бежать?       Блонко покосился на Бена в тот же момент, что и герой на него. Переглядываясь, парни перевели внимание снова на удаляющуюся фигуру девушки. Не останавливаясь, Джина ловко скользнула по следующей улице, оббегая зигзагами прилавки по рядам. Как только она достигла высокое, проволочное ограждение, то невольно притормозила и хмыкнула. Недолго размышляя, блондинка с мощным толчком ног, отталкиваясь от самой земли, взмыла в воздух. Оставляя за собой лишь легкий шлейф пыли, время, точно по щелчку, перешло в режим «слоумо», и мир вокруг неё расплылся, став неясным фоном для стремительных движений. Все стало таким несуразным, неважным.       Чтоб она еще раз такое проворачивала...да никогда!       Её тело описало идеальную дугу, будто каждый день проворачивала такое. Но на самом деле такие погони были для нее редкостью, которые обычно кончались не самым приятным для пришельцев. Девичий вздох был полон свежего воздуха, который наполнял её лёгкие, раскаляя их до высоких температур. Каждая мышца работала в идеальной гармонии, точно хорошо отлаженный механизм, и в этот миг она почувствовала себя чуточку...живой. Приземляясь на другую сторону ограждения, ноги коснулись земли с мягким ударом, отдаваясь лишь легкой болью во весь пояс нижних конечностей.       Бен, наблюдая за её стремительным бегством, вдруг проморгался, отгоняя наваждение, и сказал: — Не знал, что тут марафон проводят. — Нужно ей помочь. — Да она и сама вроде неплохо справляется, нет?—вопросительно посмотрел на Рука юноша, будто не понимал, с чего так беспокойство нахлынуло на товарища. Какие-то пару секунд они посмотрели друг на друга и Бен, смиренно опуская на миг руки, смиренно выдавляет из себя:— Ладно. Погнали. Хуже не будет. Для этого мне понадобится Молния. Ну, Омнитрикс, на сей раз не подведи!       Метнув свой взгляд на Омнитрикс, он по привычке бегло оглядел его: передняя панель была квадратной, приятно сочетая белый и зеленый цвет. Лицевая панель черного цвета с двумя яркими, тонкими зелеными полосами, формируя символ межгалактического мира. Бен глубоко вздохнул и нажал на кнопку. Легкий щелчок раздался, когда лицевая панель сдвинулась в сторону, открывая доступ к ядру Омнитрикса. Оно плавно выдвинулось, излучая легкое мерцание. Знакомый алгоритм движений и тут же инопланетные часы выпустил мощный световой поток, освещая все едко-зеленой вспышкой. Однако, как это часто бывает с часами, планы мальчишки неожиданно изменились. В тот момент, когда он уже превратился, понял — часы снова превратили его не в нужного ему пришельца. Вместо Молнии, герой предстал Алмазом, напоминающий больше огромного кристаллического гуманоида. — О...да ладно?! Я Алмаз...—истошный, металлическим голосом пробормотал Бен, обессиленно опуская руки перед собой,— Клянусь, Омнитрикс меня доведет до предела.       Он смирился, кажется, с тем, что часы не предоставляли всегда желаемое. Бен провел ладонью по своей черной одежде, где по центру проходила широкая зелёная полоса. Зеленый пояс, украшенный символом часов, выделялся на фоне темного материала, что не могло привлекать. Челюсть Алмаза была слегка массивной, придавая ему более мощное и устрашающее выражение. Разминая свои лопатки, его широкая спина раскрылась совершенно под другим углом: на спине теперь возвышались два хрустальных осколка, что больше напоминали острые клыки дикого зверя. Если правильно применить их, то может выйти неплохим альтернативным оружием.       Откинув возмущения в сторону, Алмаз двинулся вперед, подгоняя за собой Рука. Нужно узнать, что у этой сумашедшей на уме и почему она бежала так смело за высоким пришельцем. Хотя отчего-то подумал, что этот пришелец в чем-то провинился и теперь стал еще одной жертвой психованной девчонки.       А той было совершенно не до смеха. Тратить свое время на какого-то недоумка с неприятной способностью отращивать конечности на совершенно любом участке тела было не в ее интересах. Еще как назло обувь начала местами расходиться по швам, а носки и вовсе об нажать свои неуклюжие «рты». Тут уже блондинка сама не выдержала, плюнула рассерженно невидимой слюной куда-то в сторону и, замечая под рукой прилавок с инопланетной одеждой, и с великим облегчением видит там подобие человеческих сланцев. Никогда в своей жизни Джина не была в такой нелепой, настолько тупой можно сказать, ситуации, потому Хоукинс молча берет эту пару, спихивает с себя по-быстрому расклеевшуюся обувь и меняет ее на сланцы. Неизвестно было, из какого материала выполнен был данный товар, но качество, на удивление, присутствовало. Она мысленно проклянула автора за то, что заставил ее надеть черные сланцы поверх цаетастых носков с динозаврами. С ее недовольным выражением лица всё ее одеяние раскрывало девушку весьма с комичной стороны. — Это полный пи...—не успела договорить, как ее рот накрыл снова привычный черный квадрат, запуская знакомую мелодию из пищания, заглушающий ругань блондинки.       Простонав, она рванула следом за Зексом снова. Однако вовремя погони, мимо неё промелькнул прилавок с разнообразными товарами, и Джина, заметив на нём круглый предмет, похожий на металлический шар, недолго думая схватила его. В тот же миг, взвешивая его в своей ладони небольшой, она, не теряя ни малейшей секунды, метнула шар в сторону Зекса с такой силой, что он описал в воздухе дугу, напоминая пулю, стремительно мчащаяся к своей цели. «Вот сейчас и проверим, руки у меня из задницы или нет»—подумала об этом кареглазая, успевая даже хмыкнуть на свою необдуманную до конца идею.       Шар врезался в Зекса, сбив его с ног. Он не ожидал такого удара и, потеряв равновесие, полетел через небольшой ящик с наземными фруктами. Спелые плоды, словно снаряды, разлетелись по дороге, создавая ожидаемый беспорядок, из-за которого возможно потом Джина знатно прилетит. Но это если рассматривать вариант того, что она выживет. Ударяясь друг о друга, фрукты начали издавать глух стук и неприличное чавканье, когда прохожие случайно наступали на них, раздавливая и фонтаном пачкая землю.       Зекс, неуклюже балансируя на скользких плодах, сейчас девушке напоминал танцующую корову на льду. Каждый его шаг только усугублял положение, даже если и пытался восстановить равновесие, однако фрукты под ногами предательски скользили, заставляя его выглядеть как полноценный идиот. — Живой? Это поправимо!—прокричала она, когда Зекс грохнулся на спину. Нагнувшись к его сварливой голове, добавила: — Ты чем думал, жертва совокупления Годзилы и человека, когда крал мой револьвер? — Глупая девочка, думаешь, меня легко словами запугать?!       Пинала Джина не сильно, но тело Зекса стремительно пролетело пару метров. Ей не стало легче от осознания собственного бесстрашия, что она смело называет «идиотизмом». Внутри клокотала энергия, требующая выхода, как кусок подожжённой спиртовой ваты. — Ты у меня сейчас неопознанным летающим объектов самым настоящим станешь. Полетишь с обрыва и об камни - тебя никто не опознает.       Ей пришлось отскочить назад, когда эта громила подпрыгнул и встал на свои две ноги, шагнул навстречу, махнул рукой когтистой. А погодя как-то странно изловчился и врезал девчонке ногой в голову с такой силой, что та рухнула на спину, отбив легкие. Голова гудела колоколом, по которому кто-то ударял кувалдой. Еще находясь в шоковом состоянии, блондинка вскочила, но «вор» вторым ударом уже планировал ее отправить в нокаут, однако Джина старательно скользнула под его подмышку и оббежала высокую фигуру. Черепная коробка так и продолжала пульсировать неприятно, выдавливая из нее болезненные вздохи.       Зекс, собравшись с силами, обернулся, обнажая в своей руке ее оружие. Он навел дуло револьвера на неё, устремляя его точно в небольшой лоб девушки. Хоукинс застывает, подобно статуе, и не намеревается делать резкие шаги. Она понимала, что сейчас, в этой патовой ситуации, ей нужно было проявить всю свою театральность, а потому так смело поднимает перед собой ладони в сдающемся жесте и дрожащим голосом говорит: — Убьешь человека ради оружия? Ты человеческую жизнь совсем ни во что не ставишь? Ты уверен, что справишься с оружием? — Мне плевать на людей. Я всегда забираю то, что мне нужно. А вот уже как - другой вопрос. Твоя жизнь не стоит ровно ничего. Очень жаль, малышка, но теперь этот револьвер мой.       Хоукинс глянула на него исподлобья, стоя непринужденно в широкой зип-худи, испачканных спортивках и в сланцах с носками. Девушка выдавила из себя усталый вздох и, прижав большим и указательным пальцем переносицу, обессиленно заявила: — Меня окружают одни кретины.       В знак подтверждения ее слов, со стороны метнулось что-то в них огромное, мерцающие. Она боком заметила, как быстро летели частички какого-то кристалла, которые устремились к Зексу, обвивая его руку. Ослабляя хватку на оружии, пришелец и земная девушка повернулись одновременно и заметили перед собой вступившего в атаку другое существо. Зекс с недоумением смотрит на Джину, на что она с ровным выражением говорит: — Я его не знаю. — Тебе бы стоило опустить оружие, дружище. Тебе не повезло пробежать мимо меня,—металлический голос становился все громче и более самоуверенным. Его сверкающее тело, состоящее из многогранных алмазных граней, излучало местами ослепительный свет. Джина вопросительно посмотрела на незнакомца, пока взгляд не упал на символ Омнитрикса и не пришло моментально осознание.       Девушка запрокидывает голову назад и смиренно поясняет: — Твою ж милашку...этого клоуна еще не хватало. Видишь, Зекс, от несоблюдения техники безопасности человек может не только умереть, но и родиться. Этот идиот тому пример.       Зекс, не слушая ее лепет, нажимает на курок. Сердце сжалось в этот момент не только у Джины, но и у Бена. Казалось бы, хоть что-то в унисон произошло, однако вместо выстрела раздаётся лишь глухой щелчок. Он удивлённо поднял брови и попытался нажать еще раз. Результат, как оказался, идентичный предыдущему. Неловкое молчание острием прорезала девчонка своим надменным, едва уловимым, смешком. Не отрывая взгляда от врага, она произносит уверенно: — Прежде чем красть оружие, стоило бы уточнить, что ты держишь в руках. — Ты что, ради веселья сломанное оружие таскаешь? — Ясно. Слепому - не покажешь, глухому - не расскажешь, а идиоту - не докажешь,—голос проникает в воздух, как остриё меча, и Зекс, словно поражённый молнией, начинает напрягаться. Она делает шаг вперёд, её гнетущая, разрастающая аура волной накатывает на его, заставляя кривиться в физиономии. С самодовольной улыбкой на губах, та продолжает: — Ты думаешь, что первый так делаешь? Тебя ни разу не смутило, что я даже особо не спешила за тобой? Вообще ни капли? Я, конечно, для вида бежала, но это уже чисто из-за безвыходной ситуации. Ты слишком недооцениваешь человеческий мозг, если поверил в свои силы и решил украсть мое оружие. Приглянись, рукоять имеет сенсорные участки с встроенным сенсором. Биометрия - классная штука от таких недоумков, как вы. Объясняя более доступным языком: без моих пальчиков не видать тебе активное оружие. Опережая твой вариант с отрезанием моих пальцев, это не сработает. Это тебе нужно периодически таскать мои пальцы, а человеческое тело способно...разлагаться.       Как же Джина обожала такие моменты: когда разжевываешь собеседнику столь элементарные вещи, которые он не учел, и теперь можно со спокойной душой смотреть на то, как хилое присутствие их самолюбия пытается вырваться из болота сухим. И сейчас, смотря на Зекса, она ощутила сполна свое превосходство. Столь приятное и сносящее рассудок.       Она снимает с уха наушник, который каким-то чудом седьмым не слетел во время активного движения, обматывает провод вокруг телефона. Методично переводя свой взгляд на пришельца, она поднимает свои руки и оттопыривает два средних пальца, которые моментально скрылись за черными прямоугольниками. «Гребанная цензура»—мысленно помечает Джина.       Бену уже эти выходки надоели по самое горло. Он едва ее знает, а уже мысленно хотел бы свалить от нее куда подальше и не связываться в ближайшее время. Ему нужно разобраться с этим как можно скорее, а потом уже просто пойти обратно в штаб и насладиться приятным ужином из фаст-фуда. От одной мысли о еде, у парня часто урчал желудок, а так как организм растущий, то чем черт не шутит воспользоваться возможностью. Обязательно пойдет перекусить после того, как справится с этим пришельцем.       Юноша криво косится на то, как средние пальцы девушки «заблюрились» приличием граней темных прямоугольников. По телу могло бы пробежаться табун мурашек, если только Бенджамин был в своей естественной форме. Эти неприличные жесты, что демонстрировала кареглазая девушка, он воспринял как еще за одну причину, почему бы искренне хотел избежать с ней малейший контакт. От нее веет раскаленным железом, который может оставить на теле ожоги; грубым морозным холодом и усталым взглядом. Хаотичная, с таким взглядом, от которого ощущаются мучительные узлы в органах.       Но думать об этом не спешит, потому что послышалось нечто, очень напоминающее характерный звук металла, скользящего по металлу. Он был готов ко всему. Сейчас будет начнется пальба. Может быть поэтому парень по инерции своей рукой аккуратно отталкивает девчонку в сторону. Вот только слышать не хочет, как та возмутилась. Думать об этом нет сейчас ни времени, ни желания. Ему повезло, что вовремя объявился Рук. Стремглав промчавшись через ящики, не замечая, что перепрыгивает через препятствия не хуже земного парнокопытного животного, он вылетел на более открытую территорию и таким же бодрым прыжком взметнулся над забором. Блонко слушал стук собственного сердца. Преодолев несколько таких преград, не остановившись нигде ни на мгновение, Ревонагендер прыгнул через последнее ограждение и выставил вперед дуло Прото-инструмента. «Пресвятые пассажити»—подумала Джина и, прикрывая ладонью свое стыдливое лицо, постаралась не думать о том, что эти два идиота сейчас действительно собираются сражаться с ним,—«Я что, в дол...идиот шоу попала?»       Она даже не сразу поняла, как Рук перевернулся на живот, чтобы встать, но перед его лицом появились высокие ботинки Зекса. Поймавший его ногой сотрудник Санитаров Космоса выхватил свое оружие, что перешло автоматически с огнестрельного в холодное. Взмахнув рукой, упал на преступника всем телом. Прото-инструмент сочился прозрачно-оранжевым светом, приятно привлекая взгляд Хоукинс. Невидимая сила ударила Рука, сотрясла и смяла. Блондинка сморщилась, когда пришелец отрастил дополнительные руки и откинул напарника Бена в стену. Девушке показалось, что она услышала треск ребер. Вокруг все кувыркнулось, и он рухнул на спину, ударившись затылком об обломки. А Зекс оказался не таким-то простым противником. — Уходи отсюда,—металлический голос Бена раздался совсем рядом с Джиной, когда герой попытался заблокировать удары Зекса. — Не командуй мной, я сама решу когда мне нужно будет уйти. — Мы сами с ним разберемся. Оставь это дело герою,—спарировал юноша. — Не вижу здесь героя. Вот как встречу его, так сразу склоню голову и пойду домой. А мне сейчас нужен мой револьвер. Без него я не уйду. — Тебе важна своя жизнь или глупый пистолет?!       Кареглазая вспыхивает, бросая на парня уничтожающий взгляд. Джина поворачивается к герою, скалит зубы, а тот глядит на нее с вызовом, ни одной своей извилиной даже не думая о том, насколько оружие имеет для нее значение. — Мой ответ очевиден,—давится от собственного возмущения, пропуская вдох. Ей не нужна помощь какого-то выскочки, который то и дело, что трещит о своих подвигах и мозолит глаза. Джина замечает, как револьвер отлетает у Зекса в сторону и она срывается на ловкий бег. «Очевидно ей»—повторяет в своей голове, прорабатывая ее взгляд.       Бежит стремительно, уворачивается от атак хаотичных и в последний момент кое-как выхватывает с пола свое драгоценное оружие. Повредилось не так сильно, лишь царапины на корпусе. Пустяки. Крутанув в руке свое изобретение, она шоркнула резиновой подошвой сланцев по земле и, разворачиваясь, медленно зашагала в сторону ограждения, которое перелезала ранее. Но, обнаружив то, как над ее головой пролетел алмазный пришелец, тут же прячем голову в плечи, накрывает свою светлую голову и жмурит глаза по инерции.       Алмаз простонал от боли, пошатнулся и рухунул на спину. Вскочил почти сразу. Мгновенно отреагировал, трансформируя свои конечности в острые лезвия. Они ярко сверкнули, и он встретил атаку с такой силой, что от ударов они отсекали искры. Зекс казался опытным бойцом, как показалось Бену, однако этого порой недостаточно. Герой отскочил назад, его рука словно расплавилось в воздухе, а затем снова приняло форму. Он выпустил из рук кристальные осколки, которые стремительно рванулись к противнику. Но тот был готов - увернулся за стенами зданий. Осколки разбились о стены, разлетевшись в стороны. Размахнувшись, герой обрушил кристальный осколок на голову Зекса. Осколок, размером с чуть больше ладони человеческой, ударил не под прямым углом, но тому этого хватило, чтобы свалиться под ноги. — Ха! То-то же. Поделом тебе,—выпрямляясь в своих широких зелено-голубоватых плечах, Алмаз облегченно выдыхает и устремляет взгляд на Рука и Джину. — Ты в порядке?—спрашивает Блонко у девушки, кладя свою широкую ладонь ей на плечо. — Порядок,—коротко отвечает она и косится с прищуром на Бена, пробурчав: — Выпендрежник. — Я?! Вообще-то я тебя спас,—брови Теннисона на секунду ползут вверх, и он совсем не планирует проглатывать укор молча. — От кого? От Силионианца? Поспешил ты с выводами, клоун,—выгнула презренно бровь, когда у самой в глазах читалось лишь простая просьба: «не трогай и лучше замолчи». Лучше бы он не портил и без того не самый удачный день,— Ты знаешь, что мозг динозавра был с грецкий орех? — Чего? К чему это сейчас? Не самое лучшее время для твоих научных фактов. — Разберусь. Просто этот факт про мозг динозавров должен был вызывать у тебя зависть. — Может, хватит уже, а? Это ты так из-за той штуки сломанной взъелась? Я же извинился. — Дело не только в модели Сатурна, а в том, что от тебя много шума лишнего. Ты типичная головная боль, а твою болтовня не несет информационную полезность. — Знаешь, я тут понял, что в жизни есть такое понятие, которое очень точно характеризует твое поведение — «чокнутая». — Жалкая попытка. Ну ты болтай, болтай. Бдительность ослабляй,—со слабой на лице ухмылкой добавила Джина, после чего нога Зекса моментально врезалась в грудь Алмазу, перебив новый вдох. Следующий удар - удар каблуком сапога в грудину - выбил из героя всю напыщенную уверенность. Упав и ударившись головой о землю, Бен понял, что время Омнитрикса подходит к концу. Начинает мигать и излучать характерный звук.       Рук, замечая зеленое свечение ровно несколько мгновений, после чего видит Бена на земле и тут же идет вперед, как его тут же останавливает Джина. — Стой! Целься ему в ошейник. — Это еще зачем?—спрашивает у нее Блонко, поднимая свои брови. — Во-первых, он мигает. А все, что мигает в таких случаях - надо либо стрелять, либо обесточить. Когда Зекс отращивает новые конечности, перед этим ошейник мигает. А, во-вторых...чего стоишь? Стреляй! Хуже не будет,—настоятельно отметила она, но Блонко уже молча выстрелил точно в цель. Ошейник на шее Зекса заискрился и тут же располовинился, упав прямо перед ногами у пришельца.       Бен охотно хотел бы поблагодарить, но успел заметить, как большая рука этого преступника пришла в движение. Джина перевела свое оружие в альтернативный режим и, крутанув вокруг пальца, выпустила пронзающий луч с красным свечением точно в атакующую руку Зекса. Хватило несколько секунд, чтобы понять, как предплечье пришельца с чавканьем падает вниз. Шок озарил Теннисона на миг, когда видит то, как Рук, заблокировав другую руку врагу, с резким выдохом выбросил вперед ногу и пробил в открывшееся солнечное сплетение. — Используй энергетическую сеть!—крикнула громко Хоукинс, поддавшись вперед.       Зекс отлетел на несколько метров, повалился на бок, но тут же, словно неваляшка, встал. Тут же, зарычав, хотел броситься вперед, как глаза встречает мерцающую сеть, которая обволакивает его высокое тело целиком, дезориентировав и уронив лицом в землю. Как только Силионианец попытался дернуться, Джина лаконично встретила его ногой. Не акцентируя толком удара, она резким ударом тут же пробила ему прямым в подбородок. Зубы клацнули, в глазах повисло недоумение. — Шах и мат, Зекс,—присев на корточки перед преступником, произнесла блондинка и демонстративно крутанула вокруг пальца револьвер, после чего уместила в кобуру,— Как глупо было так держать «уязвимую точку» прямо на видном месте. Должна сказать, приятно было увидеть такую разновидность ошейников. Не знала, что вы их используете как «катализатор». Жаль, что пришлось такое ценное изобретение уничтожить. Я бы использовала такое в своих изобретениях. — Ты думаешь, раз раскусила, то теперь можешь радоваться этому? Я еще заполучу твое оружие, с твоими пальцами или без,—Зекс недобро цыкнул, плюнув ей в ноги. — Это было очевидно. Я предположила, что импульсы электричества проходят через твою нервную систему, вызывая увеличение активности клеток. В биологии я немного хромаю, поэтому могу где-то ошибиться. Но, если исходить логики, то высокочастотные импульсы активируют там...как они...столбовые...? — Стволовые,—негромко прошептал Рук ей со спины. — Во, точно! Стволовые клетки, спасибо,—Джина глянула через свое плечо и с благодарностью кивнула Блонко, тут же переводя снова все свое внимание на пойманного преступника,— В общем, клетки начинают делиться и дифференцироваться, превращаясь в специализированные ткани, такие как мышцы, нервы и кожа. Я слышала о таком, но вживую ни разу не видела. Ну и, в результате этого процесса, из участков тела, где клетки были наиболее активированы, начинают вырастать новые конечности. — Поблистала своим умом?—скрещивает на груди свои руки Бенджамин. Он глубоко вздыхает, склоняя голову в сторону, чтобы сменить положение рук и упереться ими в бока, будто готовясь еще что-то колкое сказать в сторону самодовольной блондинки. — Завидуешь, что не можешь позволить себе такую роскошь, а, клоун?—отвечает почти сразу, как будто только и ждала, чтобы он раскрыл рот в ее сторону. — Успокойтесь оба. Вы как земные кошка с собакой,—голос Рука отрезвляет тех двоих, вынуждая вынуть голову из пучины недопонимания и неприязни легкой друг к другу, которая норовила затянуть на самое дно.       Джина ничего не говорит, отстраняется от них двоих и окатывает безразличием, как будто все это было лишь игрой, в которой она не собиралась по своей воле участвовать, но знала, что может легко стать победительницей. Во всем. Переведя взгляд, Бен задохнулся от раскрывшегося потока возмущения, которое объявилось в нем нежданно-негаданно. Ему самому интересно, откуда в нем столько желчи накопилось, но чем дольше находится с незнакомкой этой высокомерной, тем сильнее понимает, что еще немного — и взорвется. Это неправильно. Он никогда себя так не вел. Или вел, но не замечал за собой? Его взгляд, устремленный в затылок блондинки сопровождался вспышками необъятного гнева.       Бен поднимает голову и видит, как воздух потрескивает и, где-то совсем рядом с ними, отражаются первые очерки космического корабля, который, точно хамелеон, перестал скрываться и показал свой блестящий корпус. Рук облегченно выдохнул, узнавая корабль Санитаров Космоса. Его обтекаемые формы сверкали, а на борту ярко светились огни. Хоукинс прищурила глаза, пытаясь разглядеть детали: белоснежный корпус, элегантные линии и мощные двигатели, которые издавали тихий, но уверенный гул. — О, копы. Ну, я пошла тогда,—со слабой ухмылкой на лице, она вытянула вперед руки и начала шутливо обнажать оскал, изображая полное смирение. Её движения оказались легкими и слегка неуклюжими, когда медленно отступала, будто собиралась сбежать. Игривость пропала молниеносно, выставляя напоказ привычное расслабленное лицо. Джина развернулась и зашагала в неизвестную сторону, шоркая сланцами. — Какие копы? Это Санитары Космоса. Куда ты? Там же Тони,—Рук плавным движением взял знакомую за шкирку и приостановил ее движения. — Поэтому я и сваливаю, блохокоманда приперлась и там еще он. Мне сейчас так прилетит по затылку. — Уже не такая смелая, да?—Бен удовлетворенно усмехается, едва прищурившись в своем взгляде. Джина сужает в ответ глаза, препарируя парня требовательным взглядом. Теннисон на пару мгновений теряется, но потом хмыкает, ничего больше не добавив. Однако добавляет она: — Слушай, мамкин рулетик, скрутись-ка обратно и катись отсюда.       Теннисон смакует эту мысль несколько секунд, но, сверкнув хмурым взглядом, качает головой: — Тебя забыл спросить.       Хоукинс вспыхивает, но закусывает губу. У нее закончились язвительные фразы на данный момент.       Адреналин смешивается с чем-то иным, когда её взгляд рассек его подколы. Как будто заново самолюбие небольшое рассыпалось на тысячи мелких кусочков, и осталось только нагая неприязнь от неловкости. Юноша не мог не заметить, как её губы слегка приподнялись в едва заметной усмешке, когда она он запинается едва о свои же ноги, но вовремя успел сбалансировать и устоять на месте.       Но Джина уйти отсюда захотела как можно сильнее, когда с корабля действительно начали спускаться Санитары. Она разворачивается на пятках и делает ровно пару шагов, как слышит строгий голос: — Хоукинс! Далеко спешишь?       Она, точно кошка при виде воды, выгибается и выпрямляется в плечах, когда голос наковальней ударяет в лопатки, вынуждая с приподнятыми ладонями вновь обернуться и встретиться с одним из сотрудников. Его серая кожа, как будто вылепленная из мокрого камня, как будто стала темнее на тон, а фиолетовые глаза, словно два ярких фонаря, пронизывают девушку, исследуя каждый участок лица. На голове инопланетного сотрудника был расположен своеобразный «фонарик», который излучал приятный мягкий свет, подчеркивал контуры его лица. Жабры, расположенные по бокам, слегка колышутся, когда он шагает к Джине. Черные брови, нахмуренные в постоянной задумчивости, добавляли этому пришельцу недовольный вид, который часто девчонка замечала за ним. — А...магистр Пателидей. Доброе утро, как ваша спина? Не ноет? — Уже обед, Хоукинс. Все также язвишь, да? В порядке моя спина. Ну, во что на сей раз встряла?—пришелец тяжело шагнул к ней еще ближе, окатывая пространство металлическим грохотом. Он был облачен в кибернетический костюм, который плотно облегает его тело, подчеркивая каждую стройную линию. Это было его униформа, выполненная из блестящего материала, который кажется одновременно и утилитарным, и эстетичным. Очки, которые Пателидей носит, с тонкими стеклами, придают ему более умный вид, но Джина убедилась на деле, что эта «ходячая рыба» действительно умна и с ним приятно спорить. — Вот не надо обвинять меня во всех бедах, Пателидей. Я тут не причем,—свела брови к переносице девушка, ощущая на себе пару суровых глаз. Как только Зекс под энергетической сетью дернулся, попытался применить какое-либо движение для противостояния, сланец Джины полетел моментально в его сторону. Хлопок раздался тут же, когда подошва прижалась к его широкой спине, останавливая ненужные действия. Поймав приподнятую бровь магистра на пришельце, блондинка прикусила изнутри щеку и сказала: — Этого остолобеня я не знаю. Впервые вижу его. Но он попытался украсть мой револьвер, а потому я всего лишь вернула его назад и все. Ни больше, ни меньше.       Однако после этих лелеющих, невинных слов слышится где-то с уличных коридоров упрямый, писклявый голос: — ДЕВЧОНКА, ТЫ УКР-Р-РАЛА ПОДСЛЕДИКИ НА ДОР-Р-РОГОЙ ОСНОВЕ! ВЕР-РНИ СЕЙЧАС ЖЕ!       Тягостное молчание нависает между ней и магистром Пателидеем, и говорит о том, что все-таки девчонка кое-что натворила, пусть даже непреднамеренно. — Во-первых, это простые шлёпанцы, которые я называю «сланцы», потому что умею и могу. А, во-вторых, я не украла, а временно одолжила из-за необходимости в средстве передвижения. В-третьих, не такой уж и дорогой материал — это полимерная штука, которая всего лишь прочна и эластична. Люди часто из этого продукта делают такую обувь, меня ты не обманешь. Вроде это вещество называется этилен...как его там? Этиленвинилацетат, во! Еще не выговоришь. В общем,—Джина разворачивается к незнакомому пришельцу, у которого она действительно без спроса украла обувь, кинула ему в руки монету и добавила: — Я их покупаю, мне они понравились. Вопрос закрыт? — Закр-р-рыт. Но больше так не делай,—пробубнел картавый пришелец и тут же на своих маленьких ногах побежал резво с оплатой в ладонях, скрываясь прочь в тени.       Обводя магистра беглым взглядом, Джина закусывает губу. Пателидей никогда, кажется, не был особо рад появлению Хоукинс. Он считал ее маленькой, зазнавшейся девчонкой, которая доставляет неприятности своему брату, чтобы, как он выразился, «привлечь внимание». Блондинка же считает эту «ходячую рыбу» занудой и крайне печальным сотрудником, который недооценивает ее и считает, что она всего лишь непоседливый подросток. Но она больше, чем весь этот скудный набор слов. — Вопрос же решился, верно?—как бы подтверждая свою невиновность, добавляет девчонка, когда Пателидей обводит пришельца оценивающим взглядом,— Я могу идти? Мне надо очень сильно домой. У меня работа, все такое. — Это уже не первый раз, Хоукинс. И я не о краже обуви. Я о...—Пателидей кивает в сторону револьвера и скрещивает свои руки на груди,— О твоих изобретениях. Они нелегальны. Ты ставишь саму себя в опасное положение, торгуя всем этим. — Я не продаю оружие, Пателидей. Я чиню приборы, машины, и прочую технику. Я не идиотка - продавать нелицензиированное оружие представителям инопланетных рас. Не то чтобы я расистка какая-то, но я не хочу иметь проблемы с законом, а потом смотреть, как Тони закатывает глаза и молча нотации читает. Это хуже любой китайской пытки. В общем, я не хочу переходить никому дорогу,—челюсти сжимаются у нее в яростной судороге, кусок обиды в горле проскальзывает ниже, больно царапая гортань. — Я бы поспорил с этим,—вылетает у Бена слова быстрее, чем он успевает вообще подумать о том, стоило ли это говорить. Он стоит спиной к девушке и сотруднику Санитаров Космоса, но уже автоматически предполагает, как в его оголенные участок затылка устремляется пара свирепых карих глаз. — Снова лезешь в чужой разговор? Ты как ребенок,—доносится до него негромко, и даже почти устало. Юноша прищуривается, вслушиваясь в диалог, и ощущает скользкий осадок слов почему-то.       Джина не смотрит на Теннисона, потому что в этом нет необходимости. У него рот наверняка никогда не закрывается, однако Хоукинс не из робкого десятка, а потому прекрасно знает, как общаться с такими кретинами как этот герой. Такие, кажется, не знают такого простого аргумента как «нет»; такие как он слишком безрассудны и идут на поводу своих эмоций, даже сами того не подозревая; такие как он слишком заносчивы, высокомерны и искрятся нелепой бутафорией о своих никчемных достижениях. Ничего нового, проще говоря. От таких много головной боли, а потому нечего водиться.       Девушка массирует переносицу, смотрит на магистра Пателидея и, совсем на миг, виновато отводит взгляд свой. У нее язык не поворачивается извиниться перед пришельцем, что являлся вышестоящим по должности и, по идее, должен внушать ей уважение и какое-то подобие вежливости. Она скрещивает руки на груди и лишь негромко, почти шепотом, добавляет: — Тони только не говорите. — Я уже все услышал, не отвертишься,—точной стрелой доносится сбоку размеренный, низкий мужской голос.       Джина повернула голову и встретилась с тем, кого, в данный момент, не готова была встретить. К ним неспеша шел парень — его фигура была знакома до боли. Светлые короткие волосы, которые слегка завивались на концах, обрамляли его немного загорелое лицо, придавая ему игривый вид. Карие глаза, излучающие ту же теплоту, что и её собственные, казались чертовски глубокими, как бездонные космические просторы. Веснушки, будто нежные штрихи художника, покрывали его лицо, добавляя ему юношеской непосредственности, которая никогда с него не исчезнет, как бы ни хмурил периодически брови.       За четыре года этот человек слишком вырос и стал выглядеть более чем статно, уверенно. Как только молодой человек подошел к ним, девчонка заприметила их разницу в росте: она была чушь выше его плеч, а потому могла смело дотянуться рукой и зарядить ему подзатыльник на случай чего. Но тяжело было запрокидывать голову и смотреть на человека с ростом около сто девяносто сантиметров. — Вспомнишь солнце - вот и лучик,—протянула неохотно, опасливо Джина, сканируя его широкие плечи под космической униформой Санитаров Космоса. Девушка почувствовала, как сердце забилось быстрее, стуча в унисон с её противоречивыми эмоциями. — Зная тебя, оригинал этой фразы не гласит о приятном,—парень слабо улыбнулся, и в его улыбке девчонка увидела того веселого парня из детства, с которым приходилось бороться за хлопья и смотреть серии про супергероев регулярно.       Он шагнул ближе, и в этот момент все расстояния, все годы растворились как мыльная пена. Джина поджала свою губы, искажая их неподдельной кривизной, когда огромное тело нависло над ней и притянуло к себе и заключило в медвежьи объятия. — Привет, Джи-Джи,—шепотом ответил юноша, утякаясь носом своим ей в крепкое, девичье плечо. — Привет, хТони,—ответила девушка своему брату.       Его крепкие руки обняли её неспеша, стараясь не торопить и не нервировать сестру. Почему-то это стало больно ощутимо для нее. Этот момент ощутился ярко. Ее саркастичная натура, которую она носила маской так долго, что приросла казалось намертво, начала трещать по швам в присутствии этого человека. — Te extrañé bebé²,—пробурчал шепотом ей в плечо Тони, будто скрывая этот заветный секрет от всех как можно дальше. — Yo también te extrañé³,—ответила тем же тихим тоном Джина.

², ³ — перевод с испанского:

— Я скучал по тебе, малышка.

— Я тоже скучала по тебе.

      Его родное тепло проникало в душу нежным потоком, смывающий все страхи какие-либо и сомнения. Она ощутила, как сердце начинает биться быстрее, как будто оно искало способ вырваться из клетки, в которую она же и заперла. У Энтони было уникальное свойство - обнимать так, что она чувствовала себя беспомощной и чертовски слабой перед ним, как будто все её защитные сложные механизмы, выстроенные за годы, слетели с петель. Постепенно руки, сначала скованные, начали медленно обвивать его. Это было непривычно, хотя они каждый раз обнимались при встрече, но все равно казалось чем-то новым, как глоток холодной воды в жаркий день. Она закрыла глаза и позволила себе немного расслабиться, осознав, что только он может видеть её настоящую. Секунды превращались в минуты, однако, в этот момент, времени для Джины не существовало. С Тони всегда было так хорошо. — Сочувствую ее парню,—удивленно приподнимает бровь выше другой Теннисон, когда его слова долетели только до Рука, который с теплотой косился на Джину и Энтони. Почему-то шутки Бена рождаются не сразу, куда-то растворяются по непонятной причине. — Это ее брат,—невзначай уточняет Блонко, пожимая плечами, как будто не совсем понял смысла рассуждений героя. Лишь когда до Бена доходит смысл слов, он поднимает брови и тут же мысленно бьет себя по лбу. Это было «очевидно».       Конечно, они же как две капли воды, и как только не догадался? Те же светлые волосы, те же карие глаза, те же веснушки на лице и слабая улыбка на личике. Вполне нормально было так обниматься родственникам, в этом не было ничего такого неадекватного. Теннисон сует руки в карманы своих коричневых джинс и на короткий миг закатывает глаза. Как только он хотел подойти к дедушке Максу, что объявился с корабля и о чем-то говорил с Пателидеем, то тут же объявился этот самый блондин. Бен на пару мгновений напрягается от того, что тот заслоняет своим ростом свет от корабля. Глаза пробегаются по макушке брата «этой сумашедшей» и ловит яркий ореол света от прожектора, напоминая даже чем-то нимб. Святой прям, черт возьми. Однако герой подмечает идентичный ледяной взгляд карих глаз на этом парне, автоматически подмечая о том, что это у них семейное. — Здравствуйте, сэр,—Блонко вовремя среагировал и, когда Тони подошел вместе со своей сестрой, протянул свою руку для рукоположатия. У Рука опять сработал на автомате пунктик в голове «субординация», отчего обратился к этому парню на «вы» и со всеми почитающимися фразами.       Весь строгий, серьезный вид исчезает куда-то на задний план, когда на лице у Энтони пробегает первая, искренняя улыбка. Юноша протягивает в ответ свою огромную ладонь и пожимает ее в ответ, да со смешком говорит: — Здравствуй. Говорил же, давай на «ты». Я не настолько старый. — Суставы у тебя вылетают быстрее, чем «пули» с моего револьвера,—негромко прокомментировала это бесячее дружелюбие брата Джина, отчего Рук сдержал смех, когда заметил то, как блондин неспеша повернулся к ней и молча приподнял уголки губ. Нехороший знак. — Доязвишься,—плавно протянул единственное слово у себя на губах, пропитывая аккуратной осторожностью и предупреждением, которое сестра моментально ощутила, несмотря на его нежную улыбку.       Но словесной перепалке пришел тут же конец, когда блондин перевел свое внимание на Бена и тут же, не робея ни на секунду, протягивает свою ладонь и с той же вежливостью представляется: — Рад личной встречи с тобой, Бен Теннисон. Я Энтони Хоукинс, приятно познакомиться.       Вот уж чего не ожидал увидеть герой, так это контрастную вежливость на фоне его непутевой, грубой младшей сестры. Это настолько сильно режет ему в глаза, что он первые секунды потупил взгляд, только чуть погодя сообразил и с усмешкой пожал руку в ответ, отвечая: — Взаимно.