With the moon as our witness

      Он не мог вспомнить время, когда получил свой Глаз Бога.       Всё, что он мог вспомнить — так это боль непрерывных сражений, проливание крови бесчисленных врагов и поглощение жизней, как если бы они были его ежедневной пищей.       Это было больно. Столь больно, что он оцепеневал от того, как тела холодели в его руках. Сражаясь за бога, который не желал ничего, кроме рек крови.       Однако ничто не могло сравниться с ужасным ощущением вырванных крыльев, ощущением птицы, лишённой возможности летать, создания неба, потерявшего свой собственный дом, неспособного вернуться до самой смерти.       Алатус.       Это было его именем.       Именем, которое в далёком прошлом он уже едва мог вспомнить, которое когда-то было его гордостью, чтобы затем стать ироническим напоминанием того, как много он потерял.       Но потом, каким-то образом, между одной резнёй и другой, он внезапно снова смог взлететь.       Это было совсем не похоже на полёт собственных крыльев, но ощущения того, как сладко ласкают его волосы, а ветерок нежно касается щёк, были практически одними и теми же.       Он вспомнил чувство смятения в то же время.       Почему Анемо Архонт принял решение сделать ему такой подарок? Он не был похож на других легендарных людей, получивших это благословение. Он вовсе не олицетворял свободу и не был столь же добрым, как ветер.       Как кто-то мог подумать, что он заслуживает столь ценного дара? Он, который убивал, он, который служил дьяволу.       Он вспомнил, как сначала отказывался использовать Глаз Бога, чувствуя себя недостойным его. Но зов ветра был слишком сильным — он никак не мог уйти от своего настоящего дома, от небес.       Он стал чувствовать себя немного более живым после этого. Совсем немного.       А затем явился Моракс. Моракс, что положил конец его отчаянию и спас его от рабства, Моракс, что связал его ещё одним, новым контрактом, но никогда не просил убить его другую душу.       Только чтобы уберечь.       Таким образом Сяо нашёл в этом применение своему Глазу Бога. И пусть Моракс ни разу не заставлял его, он продолжал убивать, просто ради защиты того, что его спаситель, Гео Архонт, желал сохранить — Ли Юэ.       Он стал Адептом, и продолжал убивать, хотя и надеялся, что, по крайней мере, в этот раз он будет прощён из-за причины, по которой боролся.       Демон в глубине его души не согласился с этим мнением.

***

      Всё это достигло своего предела одним днём после особенно отвратительной битвы, когда он почувствовал, что его тело вот-вот разорвётся, а душа была на грани разрушения из-за воющего демона и его криков о вожделении большего кровопролития.       Забери больше, убей больше.       Он продолжал говорить.       Ему потребовалось некоторое время для осознания того, что причина, по которой в его ушах продолжало звенеть, заключалась в его собственных криках, настолько громких, что они могли расколоть ему голову.       Он не мог почувствовать ничего, кроме боли и страданий. Его тело было разбито, а сердце пожирало чревоугодие его демона, желающего большего, большего.       С безрадостным смехом он понял, что вот-вот станет совсем как все те злые существа, с которыми боролся всю свою жизнь.       Пустой сосуд для кровожадного демона.       Только он упал на колени, как маска соскользнула с его лица; кровь текла из его ран, лишь чтобы сгуститься на зелёной траве под ним. Он смирился со своей судьбой, думая, что, возможно, возможно, наконец сможет искупить все грехи, что совершил в прошлом.       И вот, появилось оно.       Столь же мягкое, как лёгкий бриз, столь же освежающее, как ветра, которые он чувствовал, когда ещё имел свои крылья, — донеслось звучание флейты. Сладкая мелодия достигла его ушей, медленно подменяя непрерывный звон.       Казалось, будто его очищают изнутри.       Сначала утих звон в ушах. Затем его сознание прояснилось, мысли, наконец, снова стали рациональными.       А потом, словно чудом, его раны начали заживать; мягкая мелодия принесла ему душевное спокойствие, которого он не ощущал столетиями.       Он был жив. И впервые был этому рад. Впервые он почувствовал, что жизнь — это что-то нормальное для него, а не просто способ загладить вину за совершённое.       Ему хотелось плакать. И действительно, не минуло и нескольких минут, прежде чем он заметил, как слёзы беззвучно текли по его лицу, смывая кровь, которой его щёки всё ещё были обагрены.       Он чувствовал себя спокойно. Поистине.       Всего на секунду он задумался, кто это мог быть, как такое могло случиться — а потом, закрыв глаза с тихой улыбкой, подумал:       Ах, должно быть, это был он.       Потерянного в бездне отчаяния, только одно существо могло спасти его, и даже не в первый раз.       И снова божество, благословившее его своим Глазом Бога, пришло ему на помощь. И снова Архонт подарил ему что-то вроде надежды.       Сяо искренне недоумевал, что Бог увидел в нём. Просто почему он продолжал помогать такому монстру, как он.       Он продолжал гадать и размышлять, всё так же оставаясь стоять на коленях посреди поляны, склонив голову к небу почти в молитве. Его слёзы всё ещё текли тихо.       И хоть изначально он использовал это благословение как способ продолжить борьбу и искупить свои грехи, затем он решил, что, возможно, может стать добрее к себе.       Это не означало намерение забыть всё зло, что он совершил, — а просто выбор не быть таким суровым и дать себе шанс.       Шанс на лучшую жизнь, жизнь, которой он мог бы гордиться.

***

      После этого он начал незаметно присматриваться к Анемо Архонту. Он узнал, что его зовут Барбатос, и что с годами он принимал разные формы, пусть никому и не было известно, какая именно сейчас.       Судя по всему, Архонт пропал. Или, точнее, он перестал появляться как «Бог» и, вероятно, начал жить как своё замаскированное «я», тихо приглядывая за жителями Мондштадта.       Сяо притворился, будто тот факт, что ему, должно быть, никогда не удастся встретиться со своим благодетелем, не причинил ему боли.       Моракс, или Чжун Ли — имя, которое его Архонт в последнее время начал использовать, чтобы общаться с людьми, — порой задавал ему вопросы, замечая его любопытство по отношению к Анемо Архонту. Но Сяо всегда отрицал всё, заявляя, что не заинтересован в такой персоне.       Сяо не чувствовал необходимости встречаться с Барбатосом, так же, как не стремился видеться с другими людьми и иметь дело с ними, в противовес тому, что Чжун Ли, похоже, время от времени предлагал.       Несмотря на то, что он решил не быть таким суровым по отношению к себе, как раньше, он всё равно держался подальше от людей. Слишком уж непонятные ему создания.       Он не понимал, как его Архонт мог так спокойно общаться с ними.       Его вполне устраивало наблюдать за всем издалека, с высоты постоялого двора «Ваншу», наслаждаясь вкусной едой.       Ему очень понравилось особое блюдо — миндальный тофу.       И так прошли года, хотя он больше не особо заботился о подсчёте, учитывая, сколько времени уже прожил.       Практически ничего не изменилось в его жизни.       Не удалось ему ни встретиться с Барбатосом, который казался более эфемерным, чем сами ветра, ни наконец почувствовать, будто он прощён за всё, что сделал.       Кошмары продолжали мучить его, но он изо всех сил старался не стать их жертвой, вместо этого борясь за лучшее, что есть в Ли Юэ, всегда помня о мягкой мелодии, которая вернула его из безумия.       Он начал играть на флейте.       Время от времени он сидел на перилах постоялого двора «Ваншу» и пытался воспроизвести по памяти песню, которая его спасла. И хотя воспоминания были такими же свежими, как и вчера, исходящая музыка из его собственного инструмента никогда не могла полностью соответствовать тому, что он имел в виду.       Были времена, когда это его расстраивало. Но опять же, если бы это была обычная песня, как и любая другая, она, вероятно, никогда бы не достигла его.       Он задавался вопросом, сможет ли когда-нибудь услышать её снова. Сможет ли он когда-нибудь стать свидетелем исполнения лично, с трепетом глядя на того, кто вернул смысл жизни Сяо.       Однако всё, что он мог делать — вздыхать и молиться о том дне, когда это желание сбудется.

***

      — Сяо.       Сяо поднял свою голову от тарелки миндального тофу, поднимаясь со своего места, чтобы слегка поклониться позвавшему его голосу. Как обычно, Чжун Ли высился над ним, с неприсущей никому другому нежностью в своём взгляде.       — Сегодня кое-кто — ну, ты мог бы назвать его моим другом, — прибывает в гости. Обычно наношу визиты я, но в этот раз он захотел заглянуть ненадолго, поскольку продолжительное время не был в Ли Юэ, — сообщил ему Гео Архонт, его взгляд стал немного неуверенным.       Сяо склонил голову, не понимая, зачем ему предоставили эту информацию.       — Ах, да. Ты пойдёшь со мной. Эта личность... с необычным характером, но можешь расслабиться с ним.       Ах, так это "он".*       Якса на мгновение задумался, почему его присутствие необходимо на встрече, с подозрением взглянув на своего господина.       — Я понял, буду там. Кем может быть эта персона?       Другой с загадочной улыбкой ответил:       — Ты узнаешь, как только встретишься с ним.

***

      И так, Сяо оказался у входа в гавань Ли Юэ, нетерпеливо постукивая ногой по земле. Тот, кто должен был прийти, очевидно, опоздал уже более чем на полчаса. И хотя время было всего лишь условием, это ещё не значило, что он не ценил пунктуальность.       Гео Архонт, по всей видимости, разделял его чувства — сделал вывод Сяо, увидев, как тот тяжело вздохнул, когда прямо перед ними подул особенно сильный порыв ветра.       Подождите... Ветер?       У Сяо даже не было времени подумать об этом, о том, что, казалось бы, из ниоткуда — точнее, прямо из самих ветров, — гость дал знать о своём присутствии в виде довольно маленькой фигуры с нахальной ухмылкой на лице.       Мужчина? Мальчик? У него были мягкие зелёные, блестящие изумрудом глаза и короткие чёрные волосы, затем простирающиеся двумя лазурными заплетёнными прядями по бокам лица, что ещё больше подчёркивало его мальчишеские черты.       Его губы изогнулись в игривой ухмылке, а глаза, окружённые густыми ресницами, сверкали светом, который Сяо никогда бы не посчитал возможным для человека.       Эти мысли Яксы были совершенно ненужными в сей ситуации, учитывая внезапный ком в горле, сжимающийся из-за того, что мальчик казался знакомым.       Как будто он слышал всё это снова, даже более отчётливо, чем раньше: звук флейты, возвращающий ясность в его разум, запах свежего ветерка, окружающего его в любовных объятиях.       Ох, как он скучал по этому чувству.       Но тогда, мог ли это быть...       Он почувствовал, как его сердце вырвалось из груди при одной только мысли, вдруг то, как Гео Архонт просил о его присутствии, возымело смысл.       Мальчик в пару шагов подпрыгнул к Чжун Ли; белый цветок, заправленный в его берет, подпрыгивал вместе с ним.       Только тогда Сяо заметил слегка хмурое выражение на лице Чжун Ли. Только Якса собирался спросить, в чём дело, как мальчик открыл рот:       — Ах, Моракс...       — Я говорил тебе, что теперь зовусь Чжун Ли, — прервал его Гео Архонт, нахмурившись ещё больше.       — Ах, да, да, верно~ Я хотел сказать, Моракс, так много времени утекло с нашей последней встречи~       — Минуло всего несколько месяцев. Я бы сказал, что, наоборот, прошло слишком мало.       Мальчик "обиженно" надулся и для лучшего эффекта даже стал покачиваться из стороны в сторону.       — Моракс, не будь таким занудой, ты же не хочешь, чтобы младшие превратились в таких же надоедливых стариков, как ты, верно?       Сяо потребовалось около трёх секунд, чтобы понять, что мальчик, который затем повернулся к нему и подмигнул, говорит о нём.       Как давно кто-то называл Якшу молодым? Со столь незапамятных врёмен, что он не мог даже вспомнить.       — Хах... — только и успел пробормотать он прежде, чем мальчик налетел на него. Его глаза стали сверкать ещё ярче, чем раньше, и маленькие ручки взяли его собственные.       Сяо это немного смутило, но он не попытался отстраниться, слишком удивлённый, чтобы что-то сделать.       — Ах, ты, должно быть, Алатус! Я так много слышал о тебе от Моракса~ Как ты приспособился к своему Анемо Глазу Бога? Надеюсь, с этим не возникло проблем! Но только посмотрите на этот хмурый взгляд — ты же перенял его от этого болвана, не так ли... Ах, какая трагедия!       Раздражающий.       Сяо с изумлением заметил, что единственное слово для описания человека, которого он хотел встретить бог знает сколько веков, было... раздражающий.       Как ни странно.       — Меня больше не зовут Алатус, — выдохнул он с недовольством в голосе, убирая свои руки из чужих. — А Сяо.       — А... Вот как, — юноша застонал с театральностью, достойной профессионального актёра: — Посмотри, что ты сделал с мальчиком, Моракс! Умудрился испортить такое милое личико. Он даже использует те же возражения, что и ты. Не могу в это поверить, — продолжал бормотать он, драматично качая головой.       Сяо захотел ударить самого себя с осознанием того, как его лицо слегка покраснело от прозвучавшего комплимента.       — Барбатос, пожалуйста, ты подавляешь его, — заговорил Чжун Ли, вероятно, в попытке предотвратить экзистенциальный кризис Сяо.       — Эх~ Но я просто пытался узнать его поближе, — опять надулся. Якса стал массировать виски, чувствуя за глазами призрак убийственной головной боли. — Кроме того, я много раз просил тебя называть меня Венти! — добавил он жалостливо.       Так для него нормально называть нас старыми именами, которые нам не нравятся. Но если мы назовём его старым именем, он будет жаловаться на то, что не хочет, чтобы его так называли.       — Ну да ладно, раз уж я здесь гость, то принёс подарок! Та-да, бутылка изысканного вина из одуванчиков, которую мы можем разделить только на троих! Я же лучший, правда?       Забудьте о раздражении, эта личность была прямой угрозой.

***

      Барбатос... Венти? Анемо Архонт был крайне неприятным человеком.       С момента его появления Сяо потребовалось три минуты, чтобы понять это. И столько же времени ему понадобилось для осознания того, что его, вероятно, всегда будет преследовать тот факт, что это был тот же человек, спасший его от трагедии.       Его сказочный образ Анемо Архонта был разбит вдребезги.       Исчезло немного зрелое чувство, которое он ощущал при звучании флейты, взгляд знаний, сочетающийся со вкусом свободы, которую он так жаждал. Исчезла добрая и тёплая улыбка, всеобъемлющая и прощающая.       Вместо этого всё, что он мог сейчас представить, — это надоедливого мальчишку, который слишком много болтал и был слишком счастлив, что не могло понравиться Сяо.       Когда-то он думал об Архонте как о лёгком ветерке.       Больше похож на ураган, — с горечью пронеслась мысль.       Чем больше говорил бард — как оказалось, нынешняя профессия Архонта, — тем больше ему хотелось убежать и спрятаться за камнем, чтобы оплакивать своё разочарование.       Венти был пьяницей, о чём свидетельствовал бушующий румянец на его щеках после слишком большого количества рюмок, и упрямым тусовщиком. Фактически, примерно каждые десять минут он вставал и объявлял, что исполнит ещё одну песню для публики в ресторане, где они ели.       Люди были счастливы. Сяо не был. Чжун Ли просто смиренно вздыхал.       Сразу после очередного выступления, Якса внезапно встал, ворча что-то о том, что ему нужно немного подышать воздухом.       Место, где они находились, было рестораном в Ли Юэ — одним из самых популярных, который Чжун Ли смог себе позволить только потому, что был важной персоной. Хотя, в конце дня именно Сяо всегда приходилось платить за разорившегося Архонта.       Он всё ещё не понимал, как это работает.       Заведение располагалось прямо у моря, поэтому почти на каждом балконе распространялась синева. Освежающий бриз и запах солёной воды приносил Яксе столь необходимое чувство покоя.       Он нашёл время, чтобы подумать. Поразмыслить о том, как мог Архонт так сильно отличаться от образа, который он создавал на протяжении веков, пока луна была единственным его свидетелем этой беззвёздной ночью.       Со вздохом он опёрся на перила, наблюдая, как лунный свет отражается на водной глади, создавая узоры света на гребнях волн моря.       Он был опечален. Он провёл так много лет, уважая этого человека, надеясь, что однажды он сможет с ним встретиться, только чтобы...       — Почему ты грустишь, Алатус?       Сяо подскочил от неожиданности.       Едва ли его часто можно застать врасплох, подкрадываясь незамеченным. А посему он почувствовал себя довольно неловко, обнаружив рядом с собой Анемо Архонта, спокойно опирающегося локтём на перила, как будто он пробыл там уже больше нескольких минут.       Якса старался не отвлекаться на то, как луна освещала чужое лицо, как цветок был заправлен в его берет, а плетёные пряди мягко покачивались на ветру.       — Ты разочарован? Это не то, чего ты от меня ожидал? — мягко спросил Венти, уголки его губ слегка скривились.       Сяо мог только пялиться в замешательстве. Что-то изменилось. Человек перед ним всё ещё был хаотичным Венти, но в то же время... в нём появилось нечто совсем другое.       Воздух вокруг него теперь казался более спокойным, как будто порывистый ветер наконец решил отдохнуть и уступить место мягкому бризу.       — Я... — Сяо вновь потерял дар речи перед Анемо Архонтом, который в ответ только усмехнулся. Якса опустил взгляд, внезапно ощутив себя слишком незащищённым.       — Я слышал это уже много раз. Я ведь должен быть богом? Но посмотрите на меня: яшкаюсь с людьми, напиваюсь и играю для них кощунственные песни. Позорно, не правда ли? — ещё один смешок.       Когда Венти обнаружил, что Сяо до сих пор упорно держит голову вниз, он немного склонил собственную, убедившись, что его глаза встретятся с чужими.       Якса заметил, что они стали намного мягче.       В них всё ещё сохранялось то веселье, но они были гораздо более тихими и понимающими.       Сяо захотелось плакать.       — Не стесняйся, Алатус. Мы так давно знаем друг друга. Мы заслуживаем достойной первой встречи, не так ли? — спросил Венти, всё так же наклонив голову, чтобы не сводить с него взгляда.       Сяо почувствовал, как его каменное сердце рассыпалось на крошечные обломки, когда его подбородка внезапно сладко коснулись пальцем, чтобы поднять его лицо к чужому.       Венти смотрел прямо на него, как будто рядом с ним не было кого-либо другого в мире. Внимание Архонта было полностью сосредоточено на нём, и Яксе пришлось призвать всё своё самообладание, чтобы не сгореть от стыда на месте.       — Мы знаем друг друга... давно? — спросил он почти застенчиво, доселе не привыкший к такому вниманию. Ему казалось, что бард может видеть насквозь и изнутри него, видеть его сердце и иметь возможность дотронуться до него своими руками.       — Разумеется. Я много раз играл для тебя, помнишь? И ты уже много веков посылал мне свои молитвы и надежды. Я всегда слушал. И молился, — объяснил Венти, акцентируя каждое из своих последних двух предложений лёгкими прикосновениями к подбородку Яксы. После чего он практически невесомо дотронулся до его скулы, прежде чем убрать руку.       — Как же я жаждал встречи с тобой, — добавил затем бард со вздохом, что-то вроде застенчивой улыбки украсило его черты.       — Я тоже, — слова прозвучали прежде, чем Сяо смог это контролировать. В сей раз он полностью прочувствовал, как на его щеках разлилось тепло из-за этих неудачно сказанных слов. Улыбка Архонта стала шире.       — Ах~ Значит, не только мне не терпелось встретиться со своей второй половинкой~ — поддразнивал его Венти, ухмыляясь, как будто мгновенного спокойствия никогда и не было.       Сяо покраснел ещё сильнее, почувствовав хлыст от внезапной перемены. Этот Архонт... такой же изменчивый, как и сами ветра.       — Вторая половинка... Что это вообще-       — Эхех, ты же сам это сказал, разве нет? Ты тоже всегда хотел со мной встретиться... Так что мы прямо как влюблённые, помешанные на звёздах! Ромео и Джульетта! Солнце и луна! Может, мне следовало прийти пораньше и забрать тебя подальше от Моракса~ — хихикнул Венти, не оставляя следов прежнего спокойного бриза.       Ураган вернулся в полную силу.       — Мы не... У нас с Чжун Ли контракт! Он Архонт, которому я служу, независимо от того, принадлежит ли вам Глаз Бога, который я получил, — Сяо смущённо стиснул зубы, внезапно почувствовав себя дураком из-за того, что попался на глупые уловки этого барда.       И снова взгляд Венти смягчился.       — Я знаю, — сказал он со сладким, как мёд, выражением лица. — В конце концов, твоя преданность — одна из первых вещей, которые мне в тебе нравятся.       Архонт улыбнулся. Его глаза мило сощурились, ветерок развевал его волосы, а косы вновь мягко покачивались по ветру.       В тот момент Венти выглядел неземным; луна отражалась в его глазах, создавая ореол таинственности. На миг он действительно выглядел как Архонт, которым должен был быть.       Второй раз за ночь Сяо захотелось плакать.       И, может быть, он действительно пролил слезу, ведь затем маленькая рука коснулась его лица, нежно проведя большим пальцем по его щеке с любовью.       На секунду Якса закрыл глаза, позволяя себе насладиться моментом.       Он так долго ждал этого мгновения, что не знал, что с собой делать. Поэтому, наслаждаясь сладкими прикосновениями к своей щеке, он просто позволял этому продолжаться до тех пор, пока божества свыше позволяли ему.       Когда он открыл глаза, золото встретилось с изумрудом. Он ощутил прилив эмоций, которым не смог дать определение.       Это было ошеломляюще, неописуемо, что-то, чего он не чувствовал с того дня, как его спас звук флейты.       Это было захватывающе.       Но он также почувствовал страх. Страх потери того, что нашёл, страх провести ещё нескольких столетий в поисках своего света.       Но потом, как если бы Архонт мог слышать его мысли, — а может быть, он и мог...       — Я здесь, Сяо. И я буду здесь так долго, сколько ты позволишь мне.       Слёзы хлынули ещё больше, пока Якса стоял там в молчании, а Венти продолжал вытирать каждую из них с терпением святого, не говоря ни слова.       После чего, с последней улыбкой и теплом тысячи солнц в его глазах, Венти покинул его, возвращаясь к до сих пор ожидающему их внутри другому Архонту, но не без молчаливого обещания снова найти свой путь друг к другу.

***

      После этого стало казаться, что столетия, которые Сяо потратил на то, чтобы встретить Анемо Архонта, никогда не существовали.       За каждым углом, рядом с каждым деревом, на каждой дороге был бард с широкой улыбкой, всегда готовой приветствовать его, и своим большим ртом, готовым выговорить ему уши о последних бесполезных слухах, которые он слышал.       Якса всегда симулировал полное безразличие к этим разговорам, едва удостаивая барда ответом.       Тем не менее, он ревниво держал каждый их разговор в секретном уголке своей головы.       Сяо всё ещё не понимал, как мог несносный Венти совпадать с мальчиком, который той ночью вытер его слёзы на балконе. Было слишком существенное отличие между тем, как Архонт обычно вёл себя днем, и тем, как он вёл себя тогда.       Якса вот-вот мог начать верить, что это был не более чем лихорадочный сон, придуманный его подсознанием, чтобы спасти его от разочарования встречи с мальчиком-катастрофой.       Венти всегда создавал много шума. Смех раздавался везде, куда бы он ни пошёл, бренча на своей лире. Он постоянно был готов поднять свой стакан и в конечном итоге потерять сознание на столе, в каком бы неудачном месте они ни очутились. Не говоря уже о том, как он всегда оказывался в окружении людей таким естественным образом, что иногда заставляло Сяо задаться вопросом: неужели это действительно был Архонт?       Якса не мог отрицать, как он почти ревновал по этому поводу. У него нет возможности быть столь дружелюбным с таким количеством людей, напуганный мыслью о том, что может случиться.       Венти всегда играл на лире, но никогда не вынимал флейту. Венти всегда восхищал всех своими песнями, но никогда не той, которую он тогда играл для Сяо.       И хоть его сердце никогда не позволяло себе быть тронутым другими мелодиями, это всё же было...**       Ему было неловко признаться, как сильно он хотел услышать ту песню непосредственно от самого барда. Но он никогда не спрашивал. И сам Венти никогда не поднимал этот вопрос.       Были времена, когда поздно ночью, после особенно весёлой вечеринки улыбка Архонта заметно смягчалась; его маленькие руки касались волос Сяо, чтобы погладить их и поиграть с его локонами.       Напрасно тот всегда старался скрыть то, как при этом краснели его щёки, вызывая у барда лёгкое счастливое хихиканье, звенящее в ушах Яксы, как ясные колокольчики.       Иногда он задавался вопросом, было ли вообще нормальным то, как его сердце пропускало удар только для того, чтобы затем начать биться снова в более быстром темпе. Он решил проигнорировать этот факт ради здравомыслия.       Конечно, были моменты, когда Венти ужасно раздражал его. Например, всякий раз, как он сознательно решал продолжать звать его Алатус, пусть бард прекрасно знал, каково теперь его имя.       А оправданием того было лишь:       — Эх~ Но Алатус — такое красивое имя, было бы напрасной тратой не использовать его!       Излишне говорить, что Сяо хотел ударить Венти каждый раз, когда тот придумывал подобные отговорки.       А, также, очевидно, бард, похоже, каким-то образом зациклился на татуировке Якши, время от времени подходя к нему, чтобы обводить пальцами линии на его руке.       Сяо всегда жаловался в такие моменты, но, по правде говоря, втайне наслаждался этим действием.       Даже будучи один, он так или иначе думал об Архонте.       В частности, однажды ночью он обнаружил, что размышляет о барде, сидя на вершине одной из гор Ли Юэ. Несколько белоснежных цветков рядом с ним тихо покачивались на ветру.       Итак, Венти, хах... Это его имя сейчас.       Он нежно погладил лепестки одного из белых цветов, и в его памяти мгновенно вспыхнуло изображение того, что прикреплено к берету барда.       Его мелодии... Не важно.       Он вздохнул, срывая цветок, к которому мягко прикасался, и поднёс к своему лицу, внимательно изучая его.       Хотя вид не был одним и тем же, Сяо всё равно не мог не заметить совпадение, поскольку чистый белый цвет лепестков был слишком схож. Тихо фыркнув, он сунул цветок под тунику, стараясь не потерять его по пути обратно в свой дом, на постоялый двор «Ваншу».       Позже довольно странная по своей натуре Сян Лин сообщила ему название цветка — цинсинь.       И пусть после этого Якса осмотрел все места, где он мог цвести, никто не должен был знать.