Мемуары хронооперной примадонны

      Отрицание. Я не верила в происходящее. Татсу лжёт или просто перепутал что-то. Конечно, в глубине души я понимала, он не будет говорить о таком зазря. Но принимать действительность я не хотела. В голове пронеслась шальная мысль покончить с собой, чтобы вернувшись в прошлое, остановить отца, не пустив в Китай. В портфеле лежал канцелярский нож. Уже было решив исполнить задуманное, как меня грубо одёрнули, встряхивая за плечи.       — Я не знаю что ты там удумала, но выдохни, — Манджиро строго смотрел прямо в глаза. Абсолютно сухие. Что я себе думаю?       Я плохо помню, что происходило дальше, в голове помутилось, а ноги начали тяжелеть. Парни шли рядом, говоря что сегодня не школьный день, а последнее, что я разборчиво осознавала — руки Эммы, приобнявшие меня. Было решено вернуться к дому семьи Сано, уже там разобраться в случившейся ситуации и принять решение, что делать дальше.       А в чём собственно разбираться? Очевидно, из-за моих оплошных действий, будущее изменилось. Теория хаоса, эффект бабочки — чем бы оно ни было, я остаюсь виновной в смерти отца. Я лишила свою матушку любящего мужа, а Татсу — верного помощника и заместителя. Лучше бы тот парень не вытаскивал меня из воды.       — Атсу. Эй, Атсу! — словно очнувшись ото сна, глубоко вдохнула и оглядела пространство вокруг. Мы находились в просторном внутреннем дворике усадьбы додзё, чем-то похожим на прошлый дом моей семьи. — Я позвонила на последний входящий номер, ведь ты была не особо с нами, и сказала откуда тебя забрать. Этот парень объяснил, что произошло. Прими мои соболезнования. — в ушах стоял звон, и я мало слышала её. Эмма сидела передо мной на коленях, а парней нигде не видно. Зато был Татсу. Он стоял под разлогим деревом и курил, смотря в никуда, но словно почувствовав мой тяжёлый взгляд, обернулся. Наверное, у меня сейчас такие же глаза.       Разорвав зрительный контакт, я обратилась к блондинке.       — Прости, что оторвала от занятий сегодня, — улыбка получилась натянутой и перекошенной, — Но я правда благодарна тебе, — а объятья у Эммы успокаивающие и тёплые.       Как оказалось, глава хотел убедится, что со мной всё в относительном порядке и сообщить, когда привезут тело. Погибшего отца. Одно лишь словосочетание вызывало судорожные вздохи, но я старалась стойко держаться, но когда ворота за Татсу закрылись, у меня словно сорвало клапан.       Остаток времени я рыдала и корила себя. Домой абсолютно не хотелось возвращаться, ведь там мать, которая в таком же разбитом состоянии, и, как бы это не было эгоистично, мне не хватит сил, чтобы её поддержать. Я опять убегаю. И продолжила бы тонуть в жалости к себе, но чёрный вихрь вновь не дал моим лёгким наполниться тяжёлой водой.       Как оказалось, Кейске Баджи — ученик дедушки Эммы, который держит школу боевых искусств, на пороге которой мы и сидели. Обладая чёрным поясом по тхэквондо, чему я сильно удивилась, он продолжал иногда приходить сюда попрактиковаться. Разве он не на людях отрабатывает удары?       Только в этот раз он явно был не в духе, и только войдя на территорию сходу начал агриться.       — Ну и чего тебе нужно. Эмма, какого чёрта я тебе понадобился, что Майки меня на улице выловил? — подошёл, но, видимо, узнав в зарёванном тёмном комке меня, скривил лицо, словно съел юдзу.       — Я конечно знаю, что невероятен, только это не повод следить за мной, — он моментально переменился, и уже с самодовольной ухмылкой возвышался над нами. Я так и осталась сидеть со сложенными руками возле лица. Он дурак, что ли? — Погоди, неужели ты Эмме жалуешься на меня?       — Так, а ты уже натворил что-то, раз ей приходится жаловаться? — не знаю, с какой целью Сано решила устроить эту перепалку, но она закончилась, даже не успев начаться.       — Не ебите мне мозг, — и не увидев того, чем бы мог помочь, решил, раз уж всё равно здесь, позаниматься.       К слову, зачем Манджиро позвал его сюда, а сам ушёл со своим дружком? Нет, я не испытываю к ним неприязни, напротив, парни достаточно честные и своенравные. Возможно, эго Сано непомерно большое, в сравнении с телом, но Кен — заботливый, пусть и скрывал эту черту под маской пренебрежения. Чего не скажешь о Баджи. Этот дикий тип пугал и отталкивал. Я, конечно, была ему благодарна, за то, что принял попытку меня спасти, пусть это определённо не желанный шанс на жизнь. Грубо, но не прошёл мимо. Или он тоже хотел утонуть?       Перевела на него взгляд и застыла. Лет пятнадцать назад, я посещала школу боевых искусств в Минато. После балета растяжка была отменной, но мышцы настолько слабы и атрофированы, из-за постоянных диет и отсутствия силовой физической нагрузки, что приспосабливалась до рывковых движений достаточно долго. Там я познакомилась с невероятной девушкой, но имя её никак не хотело всплывать в памяти. Тобок особенно впечатляюще смотрелось на ней во время отработки ударов. Так и на этом парне. Он специально волосы на ходу завязывает?       Впрочем, этот Баджи мастер рушить момент. Хочу прибить его. Сняв с себя кроссовки, залезла с ногами на деревянную веранду — энгава. В планах было продолжить разговор с Эммой, но звуки ударов и громкие восклицания всякий раз обрывали на пол слова. Не выдержав, я подняла близлежащую обувь и, с силой замахнувшись, бросила прямо в него. Даже блондинка не так скоро среагировала на мой выпад, как этот. Поймал.       — Ты что, животное? — я скривила лицо в разочаровании.       — Малышка, ты чего? Так ведь и покалечить кого-нибудь можно, — и опять своей улыбкой светит. Но меня напрягло его обращение.       — Мне так-то 15.       — Чего? — мне кажется, или он действительно не понимает. — Чего? Погоди, то-есть ты хочешь сказать, что всё это время тебе было 15? — на такие эмоциональность мне оставалось лишь кивнуть. — Ну выглядишь ты явно постарше, вон и формы появляются, — он задумчиво оглядывал меня, и впору было бы смутится, или, на худой конец возмутится, но здесь Эмма меня опередила, взяв второй мой кроссовок, и бросив в парня. Тот отбил летящий снаряд обувью, что всё ещё держал в руках. Отрикошетило по мне, и я коротко вскрикнула от неожиданности.       Что же, я оставила мысли о том, чтобы вскрыться, но зато появилось непреодолимое желание прибить этого наглого задиру. Вдох-выдох.       — Ты ведь спешил куда-то? Не хочешь продолжить свой путь? — его выходка отрезвила голову окончательно, и с обычным ходом мыслей пришла ответственность. Я нужна сейчас дома.       Игнорируя стремительно вскипавшего брюнета, я встала, чтобы попрощаться с девушкой, чем лишь больше разозлила его.       — А ты, значит, дохуя умная? Я тут спасаю её от хуйни, что она же и затеяла, а меня выгоняют, — он схватил меня за руку. Не сильно, но стало больно.       — Баджи, прекрати! Ты ведь толком даже не знаешь что произошло, — Эмма старалась успокоить его не напугав меня, но страшно не было. Только огорчение от разрушенных ожиданий. — Атсу, скажи что-нибудь.       — Отпусти мою руку, или её тебе отрежут, — раз уж ты играешь по плохому, я с тобой нянчится тоже не буду.       Парень на секунду опешил, но ослабил хват, и я, нажав «триггерную точку», сразу отошла. Все же решив что-то для себя, попрощалась с блондинкой, напоследок обнявшись и приняв от неё жалостливое «Держись». Я постараюсь. Набираю Татсу, чтобы забрал меня домой или прислал машину. Уже уходя, слышу недовольное бурчание:       — Выскочка.       Было неприятно, но препираться с ним не осталось ни сил, ни времени. Я не виню его, но напоследок говорю то, что смыло всю спесь с его лица. Стало ещё прискорбнее.       — Я еду на похороны отца.

***

      Немного пройдя вдоль улицы, подле меня остановился мотоцикл, в водителе которого я узнала бритоголового знакомого якудза. Господи, только бы сейчас не умереть едя на этом монстре, когда я больше не убегаю.       К слову, доехали мы быстро и без происшествий. Было страшно, но меня одолевал куда больший тремор от встречи с убитой горем матерью. Ещё не войдя в дом, я услышала крики и треск посуды. Несколько женщин из клана, включая бывшую Ане-сан, пытались успокоить мать, которая плакала и голосила, но увидев меня смолкла и упала наземь. Видя её в таком состоянии, слёзы сами текли с глаз, как бы я не пыталась их проморгать.       — Помогите её перенести но софу, пожалуйста, — всё же я когда-то училась на медицинском факультете, поэтому сначала нужно привести её в чувства. Она нужна мне так же, как и я ей.       Татсу занимался транспортировкой тела, а пол часа назад позвонил, что со всем закончил и они едут из аэропорта, и нам нужно направится в храм.       Людей было много. Я уверенна, что каждый из них лично знал отца, или, как минимум жал ему руку. Таким он был человеком — помогал нуждающимся и этим располагал к себе, собрав значительное количество последователей. А теперь он лежит в окружении белых лилий, священник зачитывает сутры, а мы с мамой сидим здесь, рядом.       Мертвенно серое лицо отца. Это последнее, что я увидела на погребальной церемонии, перед тем, как потерять сознание. В крематорий мама с Татсу поехали уже без меня, а прах расположили в пустом ещё родовом захоронении. Он был главой рода Сё, и останется им до конца.

***

      Журналы говорят быть сильнее ситуации, но когда она каток, а ты маленькая игрушечная машинка, всё что остаётся — молча ждать, пока тебя раздавит.       Дома, после обряда, мы с мамой пришли к решению о переезде в старый дом. Не такой помпезный как этот, но достаточно уютный и наполненный воспоминаниями. Жизнь в Сибуя слишком дорого обойдётся безработной женщине и школьнице, к тому же, сбережений хватит лишь на несколько лет коммунальных услуг и мелких расходов. Так как мама не получила высшего образования, выйдя замуж за отца, на высокооплачиваемую, легальную работу её не возьмут. Никогда не думала, что в один миг всё может так оборваться. Вместе с жизнью отца. Это был действительно хороший человек.       Когда мне было пять, мы жили в префектуре Хоккайдо. Тогда клан начал стремительно разрастаться, и заместитель главы нужен был в самых проблемных районах, чтобы сдерживать любые мятежи. Северные жители всегда отличались суровым нравом, и в отличие от южан, не собирались мириться с рэкетом и проституцией, что никогда особо не расцветали на острове. Тогда, от крупномасштабного побоища спас именно мой отец — он не ставил ультиматум, а пришёл к наиболее лояльным решениям, не свойственным мафии. После этого, чуть ли не каждый третий в Саппоро хотел стать членом клана. И это всё во время Потерянного десятилетия. Удивительный мужчина. И даже так, несмотря на все неприятности, он оставался любящим родителем и мужем. Даже если его любовь переходила границы дозволенного и легального.       Атсу хочет кукол? Пускай дела сейчас идут не очень, но Атсу купят кукол, да ещё и домик к ним. Старый отдадим. Дорогая жена любит юкаты? Выбирай любую. Нет, хозяин конечно не против. Ему ведь дороги руки. Даже если ей они не нужны. Потом ведь пригодятся?       Естественно, теперь я понимаю, что любовь не измеряется подарками или другими материальными безделушками, но он пытался всеми силами показать, что для семьи ничего не жалко. Сильный духом и телом, он всегда был непреодолимой стеной от горестей. Именно опираясь на эти критерии я и искала себе мужчину, с которым смогу разделить оставшееся мне время. И именно поэтому, вышла за Татсу в одном из будущих.       Из воспоминаний меня вырвала громкая дискуссия. Я спала?       — Ты не можешь взять её или меня в жены, а другого объяснения в столь частых затратах на нас сложно будет найти. Мы сами постараемся справится, благодарим за беспокойство. Мы переедем в кёматия, возле реки Тома, — мама устало тёрла опухшие веки. У неё слёзы словно не заканчивались, от чего кожа на щеках начала лущится и, вероятно, саднить. Я же выгорела. Сил для продолжения истерики больше не осталось, и лёжа на маленькой софе, которая, впрочем, вместила меня, я не хотела больше ничего. Разве что быть на месте отца, но это уже мелочи жизни, правда?       — Послушайте, госпожа Сё, это будет лишь формальность, я Вас ни к чему не обязываю, — о чём они, чёрт возьми, говорят?       — Татсу, послушай, я вчера похоронила мужа, а ты мне предлагаешь такое. Ты подумай о моей дочери, раз уж мои собственные чувства тебе не интересны, — тяжёлый вздох и нервное массирование переносицы отчётливо показывали вселенскую усталость. Она стойко держится. Такая сильная, даже со слезами на глазах.       Не в силах терпеть это истязание, я решила вмешаться. Что он делает?       — Нам нужно собирать вещи. Прости, Точин, тебе пора, — под кожей противно зудело от аутоагрессии, настолько не хотелось его прогонять, но в таком состоянии может натворить глупостей. Он тоже потерял дорогого человека и винил во всем себя одного. А я себя. Такой диссонанс получился.       Татсу не сказал ни слова, но руки его тряслись и он сдерживался от насилия. Ко всем. К миру. Потому что не справедливо.       Когда за ним хлопнула дверь, мама упала на колени и протяжно взвыла, а мне захотелось спрятать её от всего плохого, как когда-то отец. Но мне тоже больно. Хочется иногда побыть бесчувственной сволочью и сбежать. Опять. Я всегда так делаю. Так почему же сейчас с места не двинуться? Кадан лежит под столом, что ему абсолютно не свойственно, и молча взирает на это всё, иногда жалобно скуля. Он тоже скорбит.       Я аккуратно присела рядом с матерью и обхватила её за плечи, успокаивающе поглаживая. Успокойте и меня, пожалуйста.       — Мы справимся. Обязательно справимся. Не думаю, что ему будет очень радостно от того, как ты убиваешься, — хотелось сейчас заплакать, но глаза лишь пощипывало от переизбытка соли. — Давай я буду для тебя опорой? Я справлюсь, честно-честно, только побудь ещё сильной, — и улыбка такая вымученная, что больно становится обеим. А за всем этим внешним мужеством я заходилась в панике. Что же я сделала не так?

***

      Сэтагая. Будучи одним из 23 специальных районов Токио, он относится к одним из самых дорогих, благодаря своему расположению близ городского центра и оживлённым торговым кварталам. Но несмотря на это, наиболее заселённый. Именно здесь, несколько лет назад, я наконец почувствовала себя ребёнком. Над которым подшучивают, признаются в любви, предлагают дружить. Детский сад и первые года начальной школа меня дома обучала мама, ведь из-за постоянных переездов, было бы проблематично во всём этом варится ребёнку. Хотя я и очень плохо помню период до пятнаднадцатилетия — воспоминания словно выцвели от времени — но в памяти иногда всплывают нелепые или весёлые моменты. Например, как я спряталась на дереве, а потом меня искала сотня человек по всему району. Или как я приносила домой котят или щенков. Родители постоянно удивлялись, где я их нахожу, но ни разу не прогоняли, позволяя накормить и помыть их. Зато у всех подчинённых отца были домашние питомцы, а особенно выделялся на их фоне маскулинный огромный якудза-кошатник, который забрал себе с десяток кошек. Сейчас я с теплотой вспоминаю былые времена, ведь став старше, перестала приносить их домой, но начала помогать приюту.       На улице лил холодный дождь и от такой погоды хотелось лишь спать. Собрав все вещи, мама решила именно сегодня устроить переезд, не желая оставаться в этом доме надолго. Я терпеть не могла импульсивные решения, но хорошо понимала её чувства, потом, конечно, пожалев, что мы хотя бы не осмотрели, куда собрались.       Кёматия встретил нас паутиной и слоями пыли. Выехав, здесь бывал разве что покойный отец, который не особо переживал по поводу уборки, так что работы было уйма. Прекрасно. Есть возможность отвлечься, а это необходимо нам обеим. Мама взвесила на себя все обязанности, становясь непоколебимой опорой семейства Сё. Звучит, конечно, грозно, но в реальности нас осталось двое. Комнату отца мы старались обходить, но понимали — рано или поздно придётся смирится и жить дальше. В таком темпе и прошло несколько дней. На занятиях я не появлялась, а в школе хоть и знали о случившемся, всё же просили взять себя в руки, ведь родитель не хотел бы мне такой участи. И теперь его смерть считается упрёком?       Эмму я оповестила о новом месте жительства в тот же день. Она всё время поддерживала меня, не давая окончательно потеряться. Татсу зашёл лишь раз, на следующий день после переезда, но только он вновь заговорил о замужестве, мама выставила его за дверь. Я совершенно не понимаю его и эти маниакальные мысли. Ящерица был для меня всегда братом, и сам никогда не питал ко мне или маме особых чувств. Такое поведение было абсолютно не свойственно всегда собранному и держащему лицо парню. Кадан же всё это время грустил и протестовал, когда мне нужно было выйти за пределы дома. Очередной такой случай произошёл сегодня утром.       Мы, наконец, закончили с уборкой, и поставили алтарь в память об усопшем. Теперь во всём доме пахло благовониями. Мама готовила на кухне, а после завтрака нужно было вынести весь накопившийся мусор, а я как раз думала провеяться.       — Солнышко, будь аккуратна. Я слышала, что район сейчас не такой спокойный как раньше, — конечно она будет волноваться, но теперь это больше стало походить на гипер-опеку. Нам всем сейчас не легко, так чего же ты грузишь одну лишь меня? Пусть и экстренным номером клана могу пользоваться, но злоупотреблять этим не хотелось бы, поэтому пообещав, что буду осторожна, забрав мусор и Кадана, пошла к выходу. Пёс же всеми силами старался меня не пустить, и в итоге, порвал пакет. Да что такое?!       Казалось, обстоятельства сегодня против меня; хотелось в школу, лишь бы сменить обстановку. Мама хочет уберечь от всего, но не учла маленькой детали — я не могу и дальше убиваться горем в одиночку. Какая я всё же эгоистка. Впрочем, осталось лишь подождать подходящий момент для рестарта.       Пёс после взбучки больше не возникал, и выкинув пакеты к месту сбора, мы решили прогуляться вдоль реки к Мэгуро. Через несколько часов начнёт вечереть, но было жарко, хотя былая духота сходила на нет, и атмосферное давление упало. Подходяще для бессвязных прогулок время. Замечу, что раньше я не позволяла себе таких вольностей, но и отец тогда был жив. Эта жизнь всё менее походила на идеальную, что угнетало. Уверенна, что со стороны кажусь знакомым депрессивным подростком, коим, собственно и являюсь. Никак моё душевное состояние не вяжется с образом старого человека. Который из-за рассеянности и неуклюжести постоянно докучает прохожим.       — Какого чёрта ты под ноги не смотришь? — я была так зла, что не учла факта моей оплошности. — Погоди, ты же…       — Такемичи Ханагаки. Давно не виделись, Сё, — парень был весь в ссадинах, но вполне адекватном состоянии. — А ты здесь живёшь? Когда в школу иду — вижу тебя иногда.       — Ты что, сталкеришь за мною? — и так угрожающе глаза сузила, что блондин весь напрягся. — Да шучу я, успокойся. Ты лучше расскажи, как там проходит спасение твоей девушки? — вопрос скорее риторический, но реакция на него вызвала во мне немую панику.       — Постой, так это не были галлюцинации? — мне на мгновение стало страшно за его выпученные глаза. Окончательно убедилась в его неадекватности, когда он присел на корточки и, прикрыв ладошками глаза, начал бормотать что-то мрачное. — Наото меня точно прибьёт.       Собака на странные действия осторожно подошёл и обнюхал его, после чихнув. Крашеный блондин, коих, оказывается сейчас достаточно много стало, или же я себя такими окружила, испуганно поднял на меня взгляд, от которого меня передёрнуло.       — Послушай, Ханагаки. Я не до конца поняла, что ты тогда мне сказал, но если тебе станет легче, можешь поделиться со мной. Или же я сделаю вид, что ничего не слышала, — я пыталась ободряюще улыбнутся. Только не вздумай выбрать второе. Мне нужны ответы.       — То, что я тебе сейчас расскажу может показаться бреднями, но не уверен, что говоря те слова в первую встречу, ты шутила.       И он начал рассказ. О том, как его сбил поезд. Как он оказался в теле себя-подростка. Я узнала, что пожав Наото — брату его девушки — руку, вернулся в будущее, где этот же парень выжил, а что самое главное — спас его, но не уберёг сестру. Так они и решили вместе понять, что стало причиной этого кошмара и разработали план. И всё привело к тому, что Такемичи стал другом главы одной очень опасной группировки гопников.       Я слукавлю, если буду утверждать что меня ситуация не удивила. Шокировала. А ещё я завидовала. Белой завистью завидовала его дарованию, не иначе. Он вырастет, сможет изменить свои ошибки, скорее всего, женится на Хине, в то время как я опять умру. Только сейчас перспектива скорой кончины не вызывала такой обречённости. А что если…       — Я не думаю, что твоя идея сработает. Я из прошлого не помнит ничего, пока моя душа двадцати семилетнего парня здесь. Он тебе не поможет.       — Почему ты думаешь, что этот Такемичи не захочет сотрудничать       — Для пятидесятилетней бабули ты слишком авантюрна, — сокрушающе качал головой блондин, но по выражению лица было понятно — он в меня верит.       — А с чем чёрт не шутит, — у меня словно открылось второе дыхание и задорная улыбка, спустя долгое время озарила моё лицо. Что если совместить моё умение возвращаться в четвёртое июня, с его — путешествовать на 12 лет. Он сможет узнать, изменят ли наши действия грядущее, а я привыкла уже умирать.       Антураж это создавало соответствующий.       — Ну что, сыграем в эту хронооперу? — и протянули руки в пожатие для скрепления нашего альянса по спасению душ.