Тайны, которые мы храним

Стива сморил сон, когда утреннее солнце уже золотило макушки деревьев. Он не признавался себе в этом, но всю ночь прождал, что Джеймс постучится в его дверь. И, с одной стороны, Стив вроде бы искренне радовался, что тот смог, наконец, выспаться, а, с другой, отчаянно и совершенно эгоистично жалел, что он так и не пришел. В своих стыдных фантазиях Стив приглашал измученного бессонницей Джеймса войти, укладывал на диван на простыни, согретые теплом его собственного тела, а сам садился рядом на пол и принимался за чтение. Он представлял, как воровато, искоса разглядывал бы его усталое лицо, любуясь стрелами темных ресниц, капризным изгибом воспаленных губ, милой ямочкой на подбородке. И может, когда Джеймс бы, наконец, заснул, убаюканный его мягким голосом, Стив осмелился бы убрать с лица длинную прядь волос, ненароком огладив кончиками пальцев колючую впалую щеку. Но все это осталось лишь в будоражащих кровь мечтах, от которых влажнели ладони и сладко ныло в паху. Мисс Хилл постучала к нему около полудня, и Стив тут же подскочил с дивана, словно стойкий оловянный солдатик. Благо, женщина заходить не стала, иначе было не избежать конфуза — штаны мужчины явственно топорщил уверенный стояк. Проклиная собственный здоровый организм и стыдливо прикрывая пах пиджаком, Стив пробрался в ванную комнату на первом этаже, не встретив, по счастью, ни Росса, ни Шарлотту, ни, тем более, Джеймса, и наскоро привел себя в порядок, в несколько быстрых рваных движений избавившись от напряжения. Легче не стало, зато стало куда более стыдно. Он был здесь не затем, чтобы удовлетворять свои грязные потребности и фантазии, а чтобы поймать преступника и защитить Джеймса, если понадобится! — Соберись! Давай же! — проговорил Стив, глядя в наполированное зеркало в тяжелой золоченой раме. Шалые влажные глаза выдавали его с головой, и он, злясь на себя, выкрутил ледяную воду, набрал полную пригоршню и опустил в нее лицо. С четвертого или пятого раза помогло. Мария хозяйничала на кухне, ловко разделывая куриную тушку на огромном столе-острове. Увидев Стива, женщина улыбнулась и, не прекращая своего занятия, кивнула в сторону плиты, на которой закипал чайник. — Я сделала вам пару сэндвичей и поставила их в холодильник. Наливайте чаю и завтракайте. Если хотите кофе, я сварю, но вам придется подождать, пока я закончу с этим. — Спасибо, мисс Хилл, ничего не нужно. Сэндвичи оказались чудо как хороши, и Стив с удовольствием умял их, запивая горячим чаем, подкисленным ломтиком лимона и щедро сдобренным сахаром. — Обед я подаю в два. Вы будете кушать в столовой с мистером Барнсом? — поинтересовалась Мария, укладывая кусочки мяса на дно глиняных горшочков. — Я не знаю, — растерялся вдруг Стив. — Это будет удобно? — О, сержант, может статься, что вы будете есть в одиночестве, так что бросьте это свое «удобно-не удобно». И потом, вчера мистер Барнс был вроде бы рад вашей компании. — А он уже встал? — по холостяцкой привычке Стив сам ополоснул за собой посуду и теперь неловко мялся у мойки, гадая, где взять полотенце. — Мистер Барнс с полчаса как спустился в библиотеку. И, кстати, он опять ничего не поел. Идите, сержант, я все уберу. Рассыпавшись в благодарностях, Стив покинул кухню и, сделав быстрый обход дома, тоже отправился в библиотеку. Он нашел Джеймса на диване, обложенного ворохом раскрытых книг. Тот лихорадочно листал огромный том, едва удерживая его в руках. Губы его беззвучно шевелились, и, прислушавшись, Стив с ужасом разобрал имя Уивинга. Он не знал, стоит ли беспокоить Джеймса, но, чтобы не напугать его своим внезапным появлением, глухо кашлянул, привлекая внимание. Скорчившийся над книгой мужчина даже не обернулся в его сторону. Тогда Стив подошел ближе и тихонько позвал его по имени. Только после этого, вздрогнув, Джеймс поднял на него мутный взгляд. — Эй, привет! — улыбнулся Стив и сел на диван напротив. — Чем занят? — Ищу, — буркнул Джеймс и снова уткнулся в книгу. — Я могу помочь? — похоже, сегодня Барнс был не в духе. Он разительно отличался от того, кем был вчера со Стивом на кухне. Тот Джеймс улыбался в ответ и, несмотря на усталый вид, был живым. Этот «темный двойник», как сразу окрестил его про себя полицейский, походил на одурманенного наркотиками человека, одержимого навязчивой идеей и не замечавшего вокруг никого и ничего. Стиву показалось, что он даже не понял, не осознал, кто сидит перед ним. — Джеймс! — снова попытался привлечь внимание собеседника Стив и, дотянувшись, легко коснулся его руки. Он не ожидал, что реакция мужчины на простое невинное прикосновение будет такой бурной. Барнс отшатнулся от него, выронив на пол книгу, словно Стив ударил его. — Эй, ш-ш-ш, все хорошо! — полицейский примиряюще поднял руки вверх. –Все в порядке, Джеймс, ты в безопасности! Я не причиню тебе вреда. Я — Стив! Помнишь меня? — Стив? — переспросил Барнс, и тут же лицо его расслабилось. — Ты — Стив. Я помню тебя. — Хорошо! — полицейский снова улыбнулся, поднялся на ноги, обошел журнальный столик, поднял книгу и протянул ее Джеймсу. — До моего прихода ты был чем-то занят. Я могу помочь тебе? — Ты — нет, — покачал головой Джеймс. — А кто может? — Стив снова сел напротив, сохраняя комфортную для Барнса дистанцию. — Мадам Рэд! Мне нужна мадам Рэд! — в голосе Джеймса зазвучали нотки отчаяния. — Но она мертва! — Чем она могла помочь тебе? — продолжил расспрашивать Стив. — Она знала все ответы! — Джеймс с досадой захлопнул книгу и отшвырнул ее в сторону. — Она могла говорить с мертвыми! Она нашла бы мне Хью! А я… я не могу сам! Все это, — Барнс обвел рукой стопки книг вокруг себя, — все это не имеет смысла! — Послушай, — спокойно начал Стив, — не думаю, что мадам Рэд была способна на то, о чем ты рассказываешь. Возможно, она и правда была цыганкой, но вот верить в то, что она способна была разговаривать с мертвыми, гадать или что еще делают цыгане… Она просто обманывала тебя, Джеймс. Никому не под силу вернуть покойных к жизни, как бы им этого не хотелось. Когда умерла моя мама… Стив сглотнул. Он никогда еще и ни с кем не говорил об этом, но с Джеймсом ему хотелось быть честным. — Когда умерла моя мама, я был разбит. И, конечно, я мечтал, что однажды вновь увижу ее, услышу ее голос и смогу обнять ее. Но даже тогда я понимал, что это лишь пустые фантазии. Никто не возвращался еще с той стороны… — Это неправда! — прервал его Джеймс. Вскочив, он принялся мерить шагами библиотеку. — Мадам Рэд дала мне поговорить с моей матерью. Я слышал ее голос! Она звала меня «Баки»! — Баки? — переспросил Стив. — Это мама придумала. Ей никогда не нравилось мое второе имя, которое дал мне отец. Бьюкенен. И она с детства называла меня Баки. Мадам Рэд не могла знать об этом! — твердо заключил Джеймс. — Но Хьюго-то наверняка знал! — возразил ему Стив. В глубине души он понимал, что спорить бессмысленно и бесполезно, но он так хотел доказать Джеймсу, что его просто обманули! Чтобы хоть немного развеять ореол святости и безгрешности Хью. — Он мог рассказать мадам Рэд, а та разыграла перед тобой обычный спектакль. — Но зачем? Зачем Хью делать такое? — потрясенно спросил Барнс. — Я… я не знаю… Джеймс, послушай! — Стив подошел к нему, замершему у книжного шкафа, и поймал его руку в свою. — Не думаю, что твой крестный хотел тебе добра. Мы еще не до конца во всем разобрались, но я точно знаю, что он позволил доктору Джонсу пичкать тебя бесполезными пустышками, выдавая их за чудодейственную микстуру. И… он ведь обижал тебя, Джеймс! — Нет! — закричал Барнс и вырвал руку. — Нет! Хью никогда не причинял мне вреда! Хью любил меня! Это я, я всегда был плохим! Я огорчал его, сердил… Вдруг глаза его сделались круглыми и наполнились слезами. — Я! — воскликнул Барнс, и соленая влага потекла по его щекам. — Это я все испортил! Мадам Рэд предупреждала меня, не смотреть на покойников и молчать. А я… — Не надо, Джеймс, пожалуйста! — Стиву невыносимо было видеть, как он плачет, обвиняя себя во всех смертных грехах. А вот кого и следовало винить во всем, что произошло с Джеймсом, с неизвестным цыганом, застреленном в кабинете, с несчастной девочкой-цыганкой, чье имя, вероятно, так и останется неузнанным, так это Хьюго, мать его, Уивинга. Мерзавца и убийцу! — Ты ни в чем не виноват! — Разве? — горько выкрикнул Джеймс. — Тогда это ты! Он вдруг с силой толкнул Стива в грудь. — Ты притащил в наш дом фотографию мертвеца! — Стив отступил, и Джеймс шагнул к нему. И снова тычок. — Ты расспрашивал меня о Хью! Из-за тебя он пропал! Ты принес беду! Уходи! Убирайся отсюда! Барнс орал уже в голос, и Стиву ничего не оставалось, как прижать его к себе, крепко обняв, не позволяя двинуться с места. Но он выкручивался, словно ребенок, бившийся в истерике, и кричал, кричал, кричал. Дверь в библиотеку распахнулась, и на шум прибежала мисс Хилл, за ее спиной испуганно жалась Шарлотта. — Мисс Хилл, прошу, помогите! — беспомощно пробормотал Стив, продолжая удерживать Джеймса. — Кажется, у него какой-то припадок. В доме есть успокоительное? — Есть препараты в инъекциях, — быстро сориентировалась Мария. — Медсестра колола их, когда ему было так же плохо… — Несите! — скомандовал Стив. Тем временем Джеймс в его объятиях обмяк, и полицейский немного ослабил хватку, боясь причинить ему боль. Но стоило только ему сделать это, как Барнс извернулся и тут же впился зубами в его руку. А после ударил, метя коленом в пах, но лишь больно попал по бедру. — Успокойся, Джеймс! — Стиву ничего не оставалось, как снова скрутить его, а тот все повторял, но уже сорванным шепотом «Ты! Ты!» и звал Хью. Вернувшаяся с лекарством мисс Хилл ловко вколола иглу в предплечье, и Джеймс, жалобно охнув, отключился в этот раз взаправду. Подхватив его на руки, Стив в сопровождении Марии, как и вчера поднялся на второй этаж, где они снова уложили Барнса в постель. — Что произошло? — строго спросила женщина у полицейского, прикрыв дверь в комнату хозяина. — Я не знаю, — растерянно пробормотал Стив. — Мы говорили о мадам Рэд и о мистере Уивинге, и тут он начал кричать. Я пытался успокоить его, но… Полицейский развел руками. — Бедный, бедный мальчик! — покачала головой Мария. — Он очень переживает из-за мистера Уивинга. Он ведь так его любит. — Да уж… — не сдержался Стив, но женщина не заметила язвительности в его голосе. — Идемте, офицер Роджерс. Мистера Барнса не нужно караулить, он проспит теперь до утра. Так обычно бывает. Остаток дня Стив бесцельно слонялся по дому, не в силах найти успокоения. Он чувствовал, что виноват, спровоцировав своими неосторожными словами приступ у Джеймса. А все его правдолюбие и категоричность! Правильно говорил ему инспектор Беннер: «Стивен! Полицейский офицер должен тщательно взвешивать каждое свое слово и всегда думать о последствиях сказанного!». *** Джеймс проснулся с одной единственной мыслью, бившейся в голове словно запертая в клетке птица: «Найти Хью! Он должен найти Хью!». Словно пьяный, он сполз с кровати и, покачиваясь, побрел вон из комнаты. Он не понимал, ночь сейчас или день: в доме было тихо, а шторы на окнах задвинуты. Перед глазами у мужчины все плыло: стены плясали, когда он пытался на них опереться, а ковер в коридоре коварно ускользал из-под ног, точно был живым. Но Джеймса вело желание — найти Хью, увидеть его живого и здорового, прижаться к нему. В уши точно ваты набили, но, проходя мимо комнаты крестного, Джеймс будто бы услышал за дверью какой-то шум и, не колеблясь ни минуты, радостно толкнул ее от себя. Внутри оказалось темно и пусто — ни души. «Хью!» — шепотом позвал он, но не получил ответа. На глаза мужчины навернулись слезы обиды. Жалко всхлипнув, он добрел до широкой постели, стоявшей в алькове, взобрался на нее и свернулся калачиком поверх покрывала. От подушек исходил такой знакомый и родной аромат: смесь крепкого трубочного табака и одеколона, которым всегда пользовался Хью. Закрыв глаза, Джеймс глубоко вдыхал запах крестного, постепенно погружаясь в тревожный чуткий сон.