Тайны, которые мы храним

С того дня как дело Бартона разрешилось само собой, минула неделя. Констебль Паркер, когда позволяло время, исправно колесил по округе, но ни разу еще не привез никаких новостей о таинственной мадам Рэд. Из-за этого ли, а может по какой другой причине инспектор Беннер ходил по участку мрачнее тучи. — Мы терпим поражение, Стивен! — заявил он однажды утром. — Эта цыганка словно сквозь землю провалилась, а у нас ни одной зацепки. Питера опять же гоняем почем зря. Нет, я определенно глупец! — Разрешите, сэр? — робко спросил Стив, и в ответ получил короткий яростный кивок. — Возможно, нам стоит попытаться сузить круг поисков? Если вы позволите мне съездить в поместье и пообщаться с Дж… мистером Барнсом, я попробую уговорить его помочь нам и составить словесный портрет мадам Рэд. На самом деле, памятуя о реакции Джеймса на вопросы о цыганке, Стив не слишком-то верил, что он сможет получить от мужчины хоть что-то, могущее пригодиться в расследовании. Но он отчаянно хотел увидеть самого Джеймса, убедиться, что тот в каком-никаком порядке: жив, дышит, держится. Стива тянуло к нему, как ни к кому другому раньше. Да, в жизни сержанта случались влюбленности, но ни к кому еще он не испытывал таких сильных чувств. Жалость, забота, тревога, острая нежность, от которой покалывало кончики пальцев, а сердце ныло, сбиваясь с ритма, и вожделение, не дававшее спокойно спать по ночам — все это сплавилось, смешалось внутри Стива в адский пьянящий коктейль. И стоило ему хоть на минуту отвлечься от ежедневной полицейской рутины, как в голове тут же принималось настойчиво бухать «Джеймс-Джеймс-Джеймс». — А ведь это может выгореть, сержант! Поезжай и без ценных сведений не возвращайся. Если мистер Барнс окажется не способен побеседовать с тобой, повторно опроси прислугу. Выжми из них все, что сможешь! Вперед! — бодро напутствовал инспектор Стива, и тот, воодушевленный, отправился в путь. У поместья привычно уже суетился Фьюри. Вооружившись совковой лопатой, он ловко для своего возраста зачерпывал из стоявшей рядом тачки серый гравий и ссыпал его в вымоину на подъездной дороге, вероятно, появившуюся после недавнего ливня. Садовник поприветствовал сержанта, лишь слегка приподняв соломенную шляпу, и тут же вернулся к своему занятию. Несмотря на то, что на часах еще не было и одиннадцати, газон перед домом уже был коротко подстрижен, а в воздухе стоял острый запах свежескошенной травы. Каменные вазоны, в прошлый приезд Стива пестревшие летним разноцветьем, теперь стояли опустевшие, знаменуя приближение зимы. На серых стенах поместья дикий виноград тревожно наливался багрянцем, отчего дом казался забрызганным кровью. Отогнав неуместные мрачные ассоциации, Стив решительно поднялся по ступеням на крыльцо и нажал кнопку звонка. Дворецкий впустил его и, как обычно, оставил ждать в коридоре, а сам поспешил в кабинет сообщить мистеру Уивингу о прибытии незваного гостя. Докладывать Джеймсу о чем-либо в этом доме было не принято. Но, на удачу сержанта, тот сам спустился по лестнице. Вид мужчины неприятно поразил Стива. За то время, что они не виделись, он еще больше похудел. На лице его темнела неопрятная щетина, а впалые щеки лишь подчеркивали заострившиеся словно у покойника скулы и нос. И только губы, которые Джеймс непрерывно покусывал и облизывал, воспаленно пылали, будто накрашенные помадой. Поймав рассеянный взгляд потускневших серых глаз, Стив тихо позвал мужчину по имени и с радостью отметил, что тот узнал его. — Офицер Роджерс? — голос Джеймса с тем же успехом мог принадлежать бесплотному призраку: таким тихим он был. — Мистер Барнс, какая удача, что вы спустились! Я приехал сюда в надежде поговорить с вами. — Поговорить? Но о чем? — Барнс растерянно оглянулся, словно ожидал появления мистера Уивинга, и совсем по-детски принялся нервно терзать край пиджака. — Я просто хочу задать вам еще несколько вопросов по делу о кражах. Мы могли бы пройти куда-то, где нас не побеспокоят? — Стив говорил медленно и четко, чтобы быть уверенным, что Джеймс слышит и понимает его. Тот же внимательно следил за движением его губ, будто был глухим и читал по ним речь собеседника. — Может в гостиную или библиотеку? — предложил полицейский. — Вы никуда не пойдете с моим крестником! — раздался позади Джеймса властный мужской голос. Тот испуганно оглянулся и, увидев мистера Уивинга, словно весь съежился, сгорбился, прячась за длинными прядями распущенных волос. Лицо Хьюго пылало праведным гневом: как кто-то посмел говорить с Барнсом без его на то согласия? — Полагаю, сэр, это решать не вам, — отбрил Стив. — Я как-то уже говорил вашему дворецкому, что мистер Барнс вправе сам распоряжаться своей жизнью. И я, как представитель закона, в свою очередь также имею право настаивать на приватной беседе с кем-либо в этом доме, если таковая необходима для расследования. Мистер Барнс ни в чем не подозревается, я приехал задать уточняющие вопросы касательно краж, о которых, к вашему сведению, заявил он сам. Вашего участия в этом деле нет. Если у вас остались возражения или претензии, свяжитесь со старшим инспектором Беннером, сэр. Стив знал, как следует разговаривать с такими, как Хьюго: на языке закона, спокойно и не повышая голоса. — О, я немедленно позвоню этому вашему инспектору! — от негодования Уивинг разве что слюной не брызгал. — И я не уверен, что он вообще в курсе вашего нахождения здесь, офицер! — Старший инспектор Беннер лично направил меня сюда для уточнения ряда аспектов текущего расследования. Если же вы продолжите чинить препятствия, я вынужден буду задержать вас, а мистера Барнса официально повесткой вызвать в участок для дачи показаний. Стив понял, что выиграл, еще до того, как побагровевший от ярости Хьюго выплюнул «Ну хорошо же, офицер!», но благоразумно сдержал торжествующую улыбку. — Идемте, мистер Барнс. Где вам удобнее будет поговорить со мной? — полицейский, наконец, обернулся к Джеймсу, который все время их с Уивингом словесной баталии жался к стене. — Можете пройти в библиотеку, — оставил за собой последнее слово Хью. — Мистер Росс, проводите их! — Следуйте за мной, господа, — скомандовал дворецкий и пошел вперед по коридору. Стив и Джеймс последовали за ним. Только когда за Россом закрылась тяжелая дверь, полицейский позволил себе выдохнуть. От напряжения вся его спина под пиджаком была мокрой от пота, однако снимать его было бы плохим тоном. Тонкая ткань рубашки противно липла к телу, но Стив мог это перетерпеть. Джеймс каменным истуканом застыл посередине комнаты, словно впервые оказался здесь и не знал, куда ему идти и что делать дальше. И Роджерс пришел ему на помощь. — Может, присядем здесь? — Стив указал на низкий и на вид удобный кожаный диван, и, не дождавшись ответа, мягко подхватил мужчину под локоть и усадил рядом с собой, заметив, как тот вздрогнул от простого прикосновения. — Джеймс, вам не надо бояться меня. Я не причиню вам вреда или боли, — начал он осторожно. — Помните, я говорил вам однажды, что со мной вы в полной безопасности? На этих словах мужчина, наконец, оторвал взгляд от пола. — Да, я помню! — Мне нужна твоя помощь, Джеймс. Ты ведь не откажешься помочь? — продолжил полицейский, тщательно подбирая слова. — Я… Я не знаю… — пробормотал Барнс, и глаза его испуганно забегали. — Эй, все хорошо! — Стив осторожно накрыл его ладонь своей. — Если не захочешь отвечать на какие-то вопросы, я не буду настаивать. Ну так что? Поможешь мне кое с чем разобраться? — Х-хорошо, — после долгой паузы мужчина кивнул. — Ты ведь знаешь, что твой крестный на днях застрелил в доме вора, которого мы разыскивали? — Да, мисс Хилл рассказала мне. Мне никто ничего не говорит, только она. Я верю ей, она хорошая и готовит мне вкусные пудинги. Джеймс отвечал короткими фразами, словно был не взрослым мужчиной, а совершенным еще ребенком. Эта простота его речи шокировала Стива, но он продолжал. — Тот вор оказался цыганом. А тебя ведь часто навещает цыганка, мадам Рэд? Помнишь, я спрашивал о ней в прошлый раз, но ты не стал говорить со мной. — Мадам Рэд-никому-нельзя-молчок, — тут же зачастил Барнс, и сержант успокаивающе сжал его руку. — Ну, тише, тише! Мне рассказать можно, я ведь полицейский! Я просто хочу побеседовать с ней, как сейчас говорю с тобой. Ей, как и тебе, ничего не угрожает. Джеймс смотрел на Стива во все глаза, но молчал. — Подумай, что если тот вор — ее родственник или знакомый? Представь, как она, должно быть, волнуется о нем? Наверняка, места себе не находит! — Роджерс не хотел давить, но иначе не получалось. — Что если бы… Он никак не мог заставить себя произнести имя Уивинга, язык просто не поворачивался. — Что, если бы твой крестный вдруг исчез? Ты бы сделал все, чтобы найти его? — Д-да, — растерянно пробормотал Джеймс. — И конечно ты бы сильно волновался за него? — Барнс горячо кивнул в ответ. — Вот и мадам Рэд, должно быть, очень переживает. Она ведь помогала тебе, Джеймс? Теперь и ты помоги ей, будь хорошим мальчиком! Стив тут же возненавидел себя за эту сорвавшуюся с языка фразу, но отмотать время назад, сдержаться, найти другие слова уже не мог. Но странным образом это сработало. Джеймс суетливо полез за пазуху, вытянул из-под рубашки кулон на длинной бечевке с тревожным красным камнем и крепко зажал его в кулаке. — Я буду, буду хорошим! — воскликнул он пылко. — Спрашивай, Стив! — Ты знаешь, где живет мадам Рэд? Мужчина на это отрицательно помотал головой. — Как я могу связаться с ней? Ты ведь звонил ей по телефону? Лицо Джеймса вдруг исказила гримаса отчаяния. — Она больше не отвечает мне! — глухо пробормотал он и… заплакал. Горько и безутешно, как плачут от неуемной боли дети. — Ш-ш-ш, не надо, — на мгновение Стив растерялся и, не понимая, что делать дальше, как утешить его, инстинктивно привлек мужчину к себе. Рубашка на груди полицейского тут же стала мокрой от слез, градом катившихся из глаз Джеймса. Стив мягко гладил его по волосам и шептал успокаивающую чепуху, пока не почувствовал, что тот перестал, наконец, вздрагивать и бессильно обмяк. Нужно было отстраниться, но Роджерс не мог заставить себя отодвинуться, наслаждаясь каждой секундой их близости, жадно втягивая носом запах Барнса, ощущая его горячечное тепло. И его собственное тело, тело здорового молодого мужчины, долго уже лишенного интимной близости хоть с кем-то, отозвалось так живо. Кровь словно быстрее побежала по венам, пульсируя в висках и запястьях, жаркой волной спускаясь в пах, неуместно и стыдно поднимая его естество. Но допустить, чтобы Джеймс заметил, почувствовал его желание, было нельзя, и Стив мягко отстранил его от себя и отодвинулся сам. Барнс шмыгал распухшим носом, глядя в пол, и, казалось не обращал на неловко замершего полицейского ни малейшего внимания. — Эй, — тихо позвал его Роджерс, и тот тут же откликнулся, вскинул голову и перехватил его взгляд. Серые глаза Джеймса, омытые слезами, обрамленные длинными мокрыми ресницами, были прекрасны, и у Стива перехватило дыхание. Как хотел бы он стереть соленую влагу с его лица поцелуями! Но ему следовало перестать мечтать и приниматься за работу. — Ты можешь описать мне мадам Рэд, чтобы мы могли попытаться найти ее? — задал полицейский очередной вопрос. — Она высокого роста, как я? Или маленькая, как Шарлотта? — Она… — задумался мужчина, — кажется, она одного роста с Шэрон. — Отлично! — воскликнул Стив и записал это в свой блокнот. — А волосы светлые или темные? — Рыжие и длинные, — отозвался Джеймс и еще сильнее стиснул кулон. — А что насчет глаз? Ты помнишь, какого они цвета? Голубые, как у меня? Или, может, серые, как твои? — Нет, они зеленые, — голос мужчины звучал уверенно и твердо. — Хорошо! Ты молодец! — подбодрил его Стив. — Еще немного, ладно? И внезапно его осенило. — Слушай, Джеймс, я неплохо рисую и могу набросать ее портрет с твоих слов. Попробуем? Барнс ответил не сразу. Он долго молчал, словно сверяясь с каким-то своим внутренним ориентиром, но, наконец, кивнул. Воодушевленный этой маленькой победой, Стив открыл чистую страницу блокнота и занес над ней карандаш. Они просидели над портретом не меньше получаса. Полицейский спрашивал, рисовал и вносил изменения, если Джеймс говорил ему что-то поправить. Барнс втянулся в процесс, придвинулся ближе и комментировал, уже не дожидаясь уточняющих вопросов от Стива. Наконец, нанеся последние штрихи, Роджерс развернул к нему блокнот. — Ну как? Похожа? — Да, — тихо ответил мужчина, и на глаза его вновь навернулись слезы. — Это и правда поможет? Ты найдешь ее? — Я обещаю, что приложу все усилия! — заверил его Стив. — И, Джеймс, ты и правда молодец, немногие свидетели могут дать такое подробное описание человека. Мне было легко работать с тобой! И тут случилось невероятное, что потрясло полицейского до глубины души — впервые на лице Барнса появилась пусть робкая, но улыбка. Стив уже видел его расстроенным, злым, плачущим и апатично-равнодушным, но улыбающимся — никогда до этого самого момента. Он любовался на этого совершенного еще мальчишку, не в силах оторвать глаз, и, словно идиот, улыбался в ответ. Но эта идиллия продлилась недолго. Дверь библиотеки вдруг распахнулась, и в комнату решительно вошел Хьюго. Джеймс вздрогнул и тут же съежился, словно нашкодивший щенок под строгим взглядом хозяина. — Ваша беседа с моим крестником излишне затянулась, офицер. Мальчик устал и нуждается в отдыхе! — рявкнул Уивинг. — Мне нужно еще пять минут, сэр. И я попрошу вас покинуть помещение, пока мы не закончим, — спокойно произнес Стив в ответ. — Я не позволю вам дольше мучить его! — Хьюго зашел за спину Джеймса, положил руку тому на плечо и властно сжал его. — Я отвечаю за Джейми, как за собственного сына! — Я вынужден настаивать, сэр, — проговорил Стив, поднимаясь на ноги. Он старался сохранять спокойствие и не пускать в голос ярость, клокотавшую внутри. — Я не отниму у мистера Барнса больше пяти минут. — Сынок, — Хьюго склонился к крестнику, говоря ему прямо в ухо, — ты уверен, что сможешь уделить этому полицейскому еще немного времени? Стив видел, как сильнее сжались цепкие пальцы Уивинга на плече Джеймса, но сделать ничего не мог. Он был не вправе вмешиваться, пока Барнс сам не попросит его об этом. — Ты наверняка очень устал? — продолжил Хью гнуть свою линию. — Если так, я прямо сейчас попрошу его уйти. — Нет, крестный, все хорошо, я могу… — пролепетал Барнс. Он запутался и не понимал, чего на самом деле хочет от него Хьюго, чем он будет доволен. — Ладно же, делай как пожелаешь, — мужчина резко выпрямился и направился к выходу, но у самой двери остановился и развернулся к Стиву. — У вас есть ровно пять минут, офицер, и ни секундой больше! В противном случае я через моего адвоката вынужден буду обратиться к вашему руководству с официальной жалобой. Но ни его тон, ни прозвучавшие угрозы не могли напугать Стива. Дождавшись, когда дверь за Уивингом закрылась, он снова опустился на диван и посмотрел на Джеймса. От человека, каким тот был до прихода крестного, не осталось и следа. Перед Стивом вновь сидел напуганный, растерянный мальчишка, в глазах которых плескалась паника. — Я ведь все сделал правильно? — едва слышно пробормотал он, то ли говоря сам с собой, то ли спрашивая Роджерса. — Хью не будет сердиться? — Эй! — Стив коснулся его плеча там же, где всего минуту назад лежала рука Уивинга, словно желая затереть собой его грязные следы. И Джеймс, едва ли осознавая, что делает, потерся о его руку своей колючей щекой. Взгляд его стал отсутствующим, он будто снова выпадал из реальности, теряясь в безопасном небытии. Но Стиву нужно было, чтобы мужчина услышал его, и потому он поймал его лицо в свои ладони, заставляя посмотреть на себя. — Джеймс! — снова позвал он. — Я хочу, чтобы ты запомнил вот что. Я — твой друг. Что бы ни случилось, ты всегда можешь связаться со мной. Я приеду и помогу. Если попросишь, я тут же заберу тебя отсюда. Тебе стоит только позвонить мне! Ты понимаешь, что я говорю? В ответ Барнс нервно облизал пересохшие губы и коротко кивнул. Снова, как и в прошлый раз, Стив написал на блокнотном листке два своих телефонных номера и вложил бумажку в руку мужчины. — В любое время, запомни! Испытывать терпение мистера Уивинга дольше не стоило. Шестым чувством Стив догадывался, что тот выместит всю свою злость и досаду на Джеймсе, и не хотел, чтобы тот пострадал из-за него. Поднявшись, полицейский еще раз сжал руку Барнса и направился к двери. Там у самого выхода его и настиг тихий голос, произнесший лишь несколько слов. — Ты — Стив. Я в безопасности. — Правильно, Джеймс, — хрипло откликнулся полицейский, с силой стиснув дверную ручку, — все так! С тяжелым сердцем сержант покидал поместье. Несколько десятков шагов от парадного крыльца до машины он шел, едва переставляя ноги, словно древний старик. Ему бы радоваться, что беседа с Барнсом прошла так продуктивно: в блокноте ждал своего часа готовый портрет мадам Рэд. Его оставалось только вручить Паркеру, и отправить того вновь колесить по округе. Но радости не было. Стив думал о том, что в каждый следующий его визит Джеймс выглядел все хуже, а сегодняшний вид мужчины обеспокоил и даже напугал повидавшего всякого полицейского. Похоже было, что Барнс плохо ел и почти не спал — настолько он похудел и такими черными были тени под его глазами. Но даже облеченные властью закона, сержант Роджерс, старший инспектор Беннер и вся полицейская рать были бессильны, пока в их распоряжении не окажется заявление или… тело. Мысли о последнем Стив старательно гнал прочь. Такое всепоглощающее и отчаянное бессилие Стив ощущал второй раз в своей жизни. Впервые острое чувство беспомощности, собственной никчемности тяжелой волной накрыло его, когда умирала мать. Сидя в палате от звонка до звонка в короткие часы посещений, он бессильно наблюдал, как Сара медленно угасает. Спокойный внешне, напоказ улыбающийся ей, измученной и бледной, до прозрачности истонченной болезнью, внутри Стив кричал от боли и отчаяния. Казалось, явись тогда перед ним сам дьявол, он, не задумываясь, продал бы свою бессмертную душу, лишь бы мать поправилась. Но не пришел ни он, ни Бог, а человеческих сил оказалось недостаточно, чтобы побороть хворь. После ее смерти Стив не переставая винил себя, что допустил такое, не проследил, не уберег. И сейчас, с Джеймсом, он хотел помочь, не опоздав на этот раз.