Шесть тысяч и еще четыре года

POV Дагон Я так радуюсь. Меня позвал начальник. Говорит ко мне сегодня пришел любимый. Мне нужно пойти его встретить. Сказали, что мы будем играть. Он специально придет для этого. Он такой красивый! Такой ласковый, я помню, как он приходил играть с Лигуром. Мне было немножечко обидно, что не со мной… Мой любимый подарил мне дом, в котором я живу. В который ко мне приходят играть мои друзья. Это самое красивое место на свете, он сам его построил. Даже с Владыкой договорился. Жалко что Звездочка никогда меня не навещает. Она такой красивый и добрый, Бог любит его больше всех. Бог построил ей домик. А мой построил любимый Кроули. Мы с Владыкой самые любимые свете! Я всю жизнь ждала моего Кроули. Ждать, это тоже большая радость, но играть с любимым — это совсем другое. Я столькому научилась за эти годы. Я все-все хочу ему показать. Он будет со мной целую вечность. Я очень старалась научиться любить ближнего, так как нас этому учит Бог. Она самая самая красивая. Я Ее видела, она добрый и светится! Когда Вельзевул сказал, что сегодня ко мне придет мой любимый, и мне можно будет с ним поиграть, я стало самый счастливая. Всегда путаю как это правильно говорить. Вроде я начальнику говорю она, и я она, или он? Мне все равно. Я хочу быть как Бог, а оно никакое, просто любит всех. Но нас тут в этом чудесном Раю больше всех-всех. Богиня научил нас летать. А потом плавать в серном озере. Это было самое счастливое время, Прикосновение Бога. Он всех нас наделил своей благодатью. Не понимаю почему другие называют благодать болью. Ура, ура! Моя милая Кроули идет ко мне. Я так долго ждал его. Он такой красивый, такой нежный, такой тоненький. Я покажу ему всё, что умею. Ему очень, очень понравится у меня в гостях. Он будет в восторге. Он никогда, никогда не захочет от меня уходить. Он меня похвалит. Я буду очень стараться. Оно скажет, что я умничка! Мне так грустно обычно. Приходится вести себя так, как будто я понимаю, что происходит вокруг. На самом деле я просто жду. Жду, когда снова ко мне придёт кто-нибудь, кто захочет со мной поиграть. Я очень люблю живых. Они всегда поют в моих руках. Им нравится у меня. Я люблю любимого. Я знаю, что это такое. Я люблю бога. Бог есть любовь. Я не знаю, почему все остальные так сильно расстраиваются. Ведь бог подарил нам частичку своей любви и объяснил, как ею пользоваться. Почему они считают, что бог их бросил? Бог их любит, и я их всех очень люблю. А больше всех мое Кроули, она самая лучший! Иду на встречу к любимому. Это даже лучше, чем засыпать, вспоминая как Богиня учил нас летать в тот день. Представляете, какое оно мудрое, Бог? Ведь все научились летать с первого раза. Она все делает правильно, потому что Бог — есть любовь. Только очень жалко ангелов, они не научились летать. Но я точно верю, их время тоже настанет. Все-все станут счастливыми, как мы тут. Просто их время еще не пришло. А когда оно настанет, среди них я заведу новых друзей и буду с ними играть. Я обязательно расскажу об этом моей любимой Кроули, оно меня поймет, и порадуется за меня! Он будет знать, что мне всегда, Слава Богине, есть чего ждать. Точно, сейчас пришел любимый, а потом придут и новые друзья. Я самый счастливый на свете. Может быть Кроули уже завел себе друзей среди них? Надо будет обязательно спросить. Я уверена он мне с удовольствием расскажет. И тогда я точно буду знать, кого жду! Я вошел в кабинет и увидела ту удивительную картину: мой любимый лежал на гранитном полу распластав руки и крылья. Тонкие струйки крови текли к пентаграмме, подпитывая контур. — Пойдем, Сладкий, пойдем ко мне, я так давно тебя жду. Моя Змейка, такая гибкая, такая сладкая и тонкая зашел ко мне сам. О, ну наконец он хочет поиграть! Поднял руки, дожидаясь браслетиков, опустил голову и замер. Они очень красивые широкие на тоненькой цепочке, их сделала Владыка, у него хорошо получаются красивые вещи, моему любимой очень идет. Мелодичный щечек и серебристый звон цепочки. Что же показать ему в первую очередь? Мой прекрасная Кроули сейчас очень открыт и очень поддатлив. Я чувствую, как он отдается мне весь всей сущностью и воплощением. Кстати, те его друзья из нашего Рая, тоже хотели знать, с кем потом будут дружить. Вот, отлично, мы можем сначала поболтать обо всякой ерунде! Друзья ведь так делают? — Кроули, а с кем ты дружишь наверху? — А? — он хмыкнул. — Ни с кем. Идиотский вопрос, Дагон. Я сам по себе. — Жалко, а я подумала, что если все они попадут к нам, то можно было бы с кем-то подружиться. А потом подумала, что ты мог уже найти подругу. Грустно, ты всегда один, но ты теперь пришел ко мне, и мы повеселимся! — Пхе… Делай свою работу, детка. В Аду нет дружбы. — Хочешь я покажу тебе чему научился с тех пор, как мы не виделись? В этом чудесном домике, который ты мне построил очень весело! — Ффф, ну я не то чтобы планировал его строить, но блядь. Как всегда. Дагон, детка, мы можем перейти к основному сейчас и сократить все это вот? — Конечно, дорогой! Я сейчас! Я все-все тебе покажу! Всю мою любовь! — Мне уже… Тревожно, — он передёрнул плечами но смотрел все так же открыто. Глаза в глаза. Ох, Богиня милый, наставь меня на пути твоей любви, я так нервничаю! Что же первым ему показать. Точно! Я хотела посмотреть его сердце. У нее должно быть огромное, красивое сердечко. Я так хочу его потрогать! Щелкаю пальцами, немного нервно, даже искорки сыпятся. Подбегает на четырех ножках столик с инструментами, трется как всегда о мои ноги, здоровается. И жаровня, она у меня тоже общительная фыркает приветственно искорками. Он дышит медленно и поверхностно. Следит за мной. Руки скованы и подняты вверх, такой открытый… Мой красивый, мой любимый. Подхожу к нему, столик и жаровня следуют за мной. Кладу руки на грудь. Наверное мне сейчас даже не понадобятся инструменты. Я так люблю его, не хочу чтобы что-то кроме меня пока к нему прикасалось. Инструменты я возьму позже, а сейчас просто выпущу коготки. Они остренькие, очень удобно. Какая же я все-таки капуша. Он же хотел поскорее начать. Не хочу его расстраивать. Это было бы ужасно. Любимый хотел скорее увидеть какая я молодец! Он так любит меня. Ох! Богиня, помоги сделать все правильно! Я буду умничка, Бог мне поможет, и он меня похвалит! Скажет, что я молодец! Ох, Сердечко мое, Кроули! Провожу коготком по коже, от ямочки между ключицами вниз, до самого пупочка. Эпидермис и подкожная клетчатка расходятся. На краях разреза капельки крови. Цепляю в лапку уголек с жаровни. провожу по краям разреза. Кроули тихо шипит но не сдвигается ни на миллиметр. Принимает то, что я даю. Для вскрытия мышечного слоя, разогреваю коготки в жаровне, плоть с руки немножечко обугливается и сгорает, не очень красиво, мне не нравится, но так нужно, чтобы было аккуратненько. Он при этом смотрит на меня так странно. Переводит дыхание и молчит. Только следит за движениями золотым немигающим взглядом. Его зрачок вытянулся в тонкую линию. Начинаю чертить поперечные полосы от вертикального разреза, в стороны. Кожа расходится, но крови нет, я умничка. Это я просто перенервничал в начале. Сейчас будет гораздо лучше. Тяну в сторону за каждый получившийся лоскут, а потом нежно поглаживаю горячей рукой, чтобы кровь не шла. Провожу белым раскаленным когтем повторяю свое движение от ключиц вниз, рассекая плоть до костей. Лоскуты кожи свисают вдоль боков. Господи! Какие у него красивые мышцы. Он издает такой интересный звук. Между шипением и стоном. Тихо. Слишком тихо. Ну вот, а на животике все-таки я испортила работу, появилась дырочка через которую видно кишечник, наверное дернула слишком сильно. Надо собраться. А он такой вежливый даже ничего мне, растяпе, не сказал! Он у меня самая лучшая, а я дурочка не могу никак собраться с мыслями. — Кроули, тебе нравится? — Ссссскажи, чего ты хочешшшшь, — слышу. Его голос. Голос исконного искусителя и волну его силы. Ох, конечно, и то правда, и спросить еще догадалась! Ну не дурачок я? Но ничего, она не стал меня ругать. И я должен Что-то ответить. А то не вежливо. Я хочу, чтобы для него было все самое лучшее! — Я хочу, чтобы все было идеально! Не хочу испортить тебе удовольствие и нашу игру. — Чего хочешшшшь… — его голос слабеет, он дёргает руками в кандалах и шипит громче, оседает в них, почти засыпая. Ну, вот, доигралась, ему стало скучно. Нужно его разбудить! О, точно следующий этап, его точно взбодрит. Рассекаю когтями кости по средней линии грудины, и рывком развожу их в стороны. Вижу, как пульсирует его сердце и сокращаются лёгкие, золотистые на самых кончиках ресницы вздрагивают и я ловлю его взгляд. — Сердечко моё! Какое красивое. Рука остыла и даже успела регенерировать, тяну ее к сердцу. — Зачем? — выдыхает но и слизывает вскипевшую на губах кровь. — Впрочем, похуй… Как зачем? Вот он странный… Он же сюда играть пришел. Он вздрагивает от моего касания. Но не отстраняется. В уголках глаз блестит яркий маленький бриллиантик солёной влаги. Не слезы. Рефлекс. Тянусь к его сердцу, беру в руку, аккуратно, оно такое красивое. Наверно, ему все это кажется сентиментальной ерундой, но для меня это так важно. Надеюсь он простит меня. Сейчас-сейчас, я настроюсь и покажу ему что-нибудь интересное. Он не обидится если я ее попробую на вкус? Эту слезинку? Чувствую, как дрожь проходит по его физическому воплощению. Хорошо, что они у нас есть. Оккультный уровень… Другое. Еще он наверное очень устал от всяких там дел наверху. А я тут со своими сантиментами… Да, ему нужен нормальный отдых, а я что удумала. Еще хотела ему свое сердце показать. Ему наверное совсем неинтересно… Ох, Бог, наверное он никогда меня не полюбит, особенно если я буду и дальше приставать к нему со всякими глупостями. Да точно, совать ему сейчас под нос свое сердце плохая идея. Он хочет чего-то другого. Но чего? Может спросить? Ведь говорят, же, что с любимыми нужно все обсуждать. О, спасибо Богиня, ты лучший! Это отличная идея! — Кроули, хочешь чаю? А то я даже не предложила… Блин, вот идиотка, почему чаю? Он же любит кофе.Ох, день не задался… Он дышит поверхностно, висит на поднятых на цепи руках, развернутые и подцепленные крюками крылья едва вздрагивают. Кладу сердце на место. Надо было вина предложить! Точно! Вина. Достаю из подпространства бокал. Делаю шаг… И спотыкаюсь, опрокидывая на него бокал. О, Господи, что же я наделала! Все теперь он меня точно считает идиоткой. Ресницы вздрагивают. Он медленно открывает глаза. — О, какая… Атмосфера. Ты принес вино? Или принесла? Я всё забываю, — он сплевывает кровь на пол. — Прости пожалуйста, ты не ответил про чай и я подумал… Подумала, что ты любишь вино… Я сегодня ужасно неловкая. И тут ко мне приходит гениальная идея! Он сказал про эти он-она, надо спросить, что это вообще значит. Он же мой любимый и такой умный, он мне все объяснит и покажет — Кроули, прости пожалуйста, если не вовремя, но мне всегда было интересно, что это за разница между Он и Она. Ну, ты понимаешь о чем я. Мой любимый, такой красивый и добрый, как жалко, что все они приходят только поиграть. Это странно, к другим они приходят на чай или вино или на горячий шоколад… А ко мне сразу надевают наручники… Странно, я тоже хочу чаепитие. Он срывается на истерический смех. — Нет никакой разницы. Это… Люди придумали… чтоб денег не платить… Вот я ему все покажу и мы пойдем пить чай. — А за что нужно платить деньги? За игры? Они тоже хотят поиграть? По-птичьи склоняю голову к плечу, смотрю на него, не понимаю. Но кажется ему стало веселее. Точно, разговоры всегда все решают! Это была отличная мысль. — Все хотят, — он хихикает. — Но не знают, чего именно. Не понимают. Не думай, детка, продолжай. Я еще адекватен. О, значит я что-то делаю правильно, ему нравится. Кроули снова замолкает, только дышит шумно и вздрагивает. Ладно, нужно собраться и показать ему правда что-то стоящее. Пока он в хорошем настроении. Он медленно поднимает на меня взгляд. сплевывает кровь и ухмыляется. — Ну? Чего стоим, кого ждем? — Нет-нет, прости, дорогой! Я засмотрелся, ты такой красивый! Ты мне таким очень нравишься, я рада, что тебе со мной весело. — Ахуенно просто! — он снова рассмеялся. — Может расстегнешь браслетики и мы поговорим иначе, м? — А ты хочешь? Чаю со мной выпьешь? Правда?! — Расстегни… — он уставился в мои глаза и даже чуть придвинулся. — Хорошо, конечно. Зачем было надевать тогда. Ты странный, мой сладкий! Он перевел дыхание и замер. Подхожу, одним движением исцеляю его. Достаю ключ. Вроде, все правильно, а то он у меня дурачок, так в лохмотьях кожи и пошел бы чай пить. Подношу ключи к наручникам. А может он на меня обиделся? Что я ерундой страдала, может спросить, и он даст мне шанс показать дальше. Я как раз должна был перейти к следующему этапу. — А может быть ты все-таки останешься? Я бы тебе еще много интересного показала, а потом чаю бы попили? — Я вернусь, — пообещал он. — Мне просто нужно отправить сообщение. Все, я окончательно расстроилась, все эти противоречивые желания. Всего этого слишком много для меня. — Ладно, хорошо, — открываю наручники. — А ты точно вернешься? А кому ты будешь писать? А говорил, ни с кем не дружишь. Ты странный. — Спасибо, — он потер запястья. — Да. Я вернусь. Кроули вышел, оставив меня совершенно одну. — Пишут же друзьям, правильно я понимаю… Или начальнику, но он же их всех только что видел, разве нет? Какой удивительный день, Слава Богине за все! Ну, ладно, обещал значит обещал. Он же мой любимый, он никогда не обманывает и любит Бога, и она его. Он очень добродетельный. Может он и правда с начальником пошел поговорить. Ладно, я пока чаю заварю. Мой любимый действительно вернулся не прошло и получаса. И выглядел он почему-то куда бледней, чем до этого. — Застегни, — он протянул мне руки. Ну, что же такое, я настроилась на чай, а он опять про игры. Легкое раздражение придало мне сил. Я спокойно застегнула наручники и подвесила его обратно к крюку, свисающему из-под потолка. Он выдохнул и опустил ресницы. — Делай, что нужно. И не разочаруй. — Хорошо! Конечно, Родной! Все что захочешь, я буду очень стараться. А ты меня похвалишь? — Да, — его голос не дрогнул. — Когда смогу. — О, спасибо-спасибо! Кроули, ты лучший, я очень тебя люблю! Теперь я буду стараться его не разочаровать! Ни за что больше не облажаюсь. Он обязательно будет петь для меня. — Ко мне, мои хорошие! Командую я питомцам и начинаю. Первым в моих руках оказывается тонкий скальпель. Вот, хорошо, что я собралась и больше не теряюсь. Чуть не забыла про вешалку, но вовремя одумалась, он даже не заметил. Теперь все идеально. Под првой рукой столик и жаровня. под левой вешалка с крючочками. Шприцы, в них серотонин, адреналин, много еще интересного. Он переводит дыхание, прислушиваясь к шорохам, напрягает руки и зажмуривается. Аккуратно, в одно движение вскрываю брюшную полость. Для меня не проблема пройти все слои тканей до висцерального листа брюшины, не задев внутренние органы. Выглядит идеально, мне нравится. Слои клеток внутренней оболочки брюшины тонкие прозрачные за ними все видно. Разрываю тонкую пленку и аккуратно подхватываю на руки кишочки. Сейчас нельзя, вернее не время натягивать фасции связывающие их с задней стенкой у позвоночника. Они теплые мягкие, и шевелятся. Мне очень нравится кишечник. Крови на срезах совсем не много. Но я залечиваю несколько крупных сосудиков и убираю кровотечение вовсе. Начинаю бережно развешивать петли толстого кишечника на моей верной вешалке. Она радостно изгибается помогая мне не давать пока моему любимому слишком много благодати. Ведь они приходят сюда за этим, за прикосновением Богини. Но это очень нежный инструмент, сначала нужно его настроить, а потом уже играть. На всякий случай фиксирую его положение в пространстве, чтобы случайно не дергался. И почему они называют это болью, это же благодать Бога, она с нами с того дня как Она научила нас летать. Наверное это такая же путаница как с этим их Он — Она. Ооооо! Тонкий кишечник. он такой нежный, мягкий, ласково поглаживаю двенадцатиперстную кишочку. все аккуратно развешиваю, чтобы было удобно, не нарушалась перистальтика, создаю влажную и теплую атмосферу, чтобы петли не подсыхали и не мерзли. 40 градусов по Цельсию, 100 процентов влажности. В брюшной полости становится очень просторно, вон из-за брюшины выглядывают почки, но пока только контур Он все еще не открывает глаза и дышит медленно, через рот. Иногда непроизвольно вздрагивает. Цепляется ладонями за цепи над головой. По ним медленно стекают одинокие рубиновые капельки. Все почти готово. Развожу его ноги в стороны. Мне всегда было непонятно почему они к содержимому своего кишечника относятся как-то странно. А извлечение оного содержимого вызывает еще более странные, и уж совсем непонятные мне эмоции. Надо будет проверить так ли будет с моим любимым. При том извлечение, например, печени их не «смущает», кажется в таких ситуациях используют этот термин. Он позволяет мне всё и совсем не выказывает и намека на смущение или сопротивление. Мой любимый во всем самый лучший, он у меня уникальный, но посмотрим, что будет дальше. Ему не нужно стараться, чтобы мне понравиться, я и так его люблю. Распыляю в атмосфере моей влажной «камеры» созданной вокруг его животика серотонин. Он стимулирует выработку солей на синапсах нейронов, увеличивает проводимость нервов, усиливает чувствительность рецепторов. причем всех. И рефлекторных «болевых» — представляете, Богиня специально сделал внутри тела смертных проводники для благодати. И барорецепторов и хеморецепторов, теперь любое прикосновение стало ярче, значительнее. Люблю это — управлять организмом. Развеиваю остатки его одежды. Аккуратно беру в руки петли толстого кишечника, он сразу же начинает шевелиться, и стимулирую перистальтику, вот интересно, выделительный процесс у него вызовет эти «странные» эмоции? Левой рукой держу и нежно разминаю кишечник, а правой сдавливаю мочевой пузырь. Он шипит, прикусывает губу клыками и я вижу, как на их кончиках блестят капли яда. Когти непроизвольно удлиняются и кровь из разодранных ладоней стекает по цепям тонкой струйкой. Работа выделительной системы, всегда мне очень нравилась. Хотя мои друзья реагировали на это необычно. Кто-то кричал и вырывался, видимо нравилось. Кто-то плакал и просил перестать, но меня часто об этом просят — перестать. И тут у меня в голове промелькнула мысль, что люди могли не догадываться, что я выбрала самое простое и логичное стоп-слово — «Кумкват». Так разве не у всех? Надо будет потом это обсудить с Вельзевулом, потому, что Владыка сказал, что это слово все точно знают. Знают и не произносят, значит нравится. А вырываются и плачут все. Так вот процессы пищеварения всегда мне особенно нравились и с физической и с биохимической точки зрения, но особенно сам процесс испражнения. Это необходимо — очистить кишечник. Подтягивать фасции на полном кишечнике неудобно и можно ошибиться. Пока я рассуждаю, массы окрашенные в процессе разложения и выведения из организма билирубина, в бурокоричневый цвет, и обладающие характерным запахом, стекают по ногам моего любимого. Сопровождаемые продуктами фильтрации крови — содержимым мочевого пузыря. Он запрокидывает голову и снова шипит. Но не произносит ни слова. Ну, воть. Теперь брюшная полость готова к тому, чтобы стать инструментом для извлечения песен из моего любимого. Фасции тонкого кишечника, крепятся к позвоночнику в области грудного отдела всегда начинаю с них. Подтягиваю на себя. Кроули скулит, и продолжает кусать губы, яд течет по подбородку. Может он и хотел бы ужалить сам себя, но на него его же яд не подействует и мы оба это знаем. О, первые звуки, тонкие и не нежные, соответствуют силе воздйствия. Следующая фасция, тяж толще и крепится ниже. Этот звук должен быть интереснее. И он не разочаровывает. Кричит, больше не сдерживаясь. Отпускаю, нежно, успокоительно поглаживая печень.Нервных окончаний нет правда только у нее внутри, но это мелочи, я же аккуратненько. Он снова срывается на скулеж, дышит часто и вздрагивает. Ласково перебираю петли кишечника, нахожу следующую связку крепления — это брыжейка, цель моих поисков и долгой подготовки, перекатываю ее между пальцами. Он отзывается сразу, тон звука меняется, дрожь становится ощутимей и, похоже, он теряет контроль. Подтягиваю чуть-чуть, совсем не сильно. Он отвечает криком и резко обвисает в цепях. Ну вот, он уснул. Тяну сильнее, такой нервный импульс должен его разбудить. Он резко распахивает глаза. На скулах, груди и руках проступает чешуя Ему нравится, какой же он все-таки красивый, мой любимый Кроули… — Милый, скажи пожалуйста, ты такой нежный, такой ласковый и добрый, мне кажется, мы с тобой так похожи. — Пфффф… Детка, мы нихуя не похожи, прости, не хотел разочаровывать, — он поморщился. — Жалко, я так часто думаю о тебе. Мне казалось, у нас много общего. — Не могу сказать, что меня радует этот факт, — он бросил взгляд на вешалку, слегка побледнел и уставился в потолок, пару раз моргнув и что-то невнятно прошипел. — Знаешь, светские беседы положено начинать с темы погоды. Так вот. В этом милом кабинете она крайне хуевая. — Хочешь, я сделаю дождь? Я люблю дождь. Я слышала, что на Земле можно его слушать, сидя у окна. Или тебе со мной скучно? — Хм. Сделай. Смыть дождем некоторые следы здесь явно не помешает. А то напоминает Париж в 1654 году. — Ох, прости! Я поняла, это я и без дождя могу, — убираю все следы нечистот. И я действительно делаю дождь, мягий, теплый, как мне его описывали. Дождик ему кажется понравился. Кроули снова запрокинул голову, подставляя лицо каплям, облизнул губы. — Ты зря не поднимаешься наверх. Тебе бы понравились некоторые эпохи. — Мне нельзя наверх. Владыка говорит, что я испорчусь, или все испорчу, я не поняла. Владыка, он почти как ты, я тоже его люблю. — Ах, вот оно что. Ну да. Владыка в чем-то прав. Мир определенно не готов к твоему пришествию. Ему и так… досталось, — он хохотнул. — Бляздец, детка. Почти шесть тысяч лет и вот мы встретились. В такой интимной обстановке. А ведь Вельзи меня предупреждала… Забавно, куда нас приводит любовь, да? — К любимым? Улыбаюсь как дурочка. — К любимым… — он хмыкнул. — Иногда, только иногда я думаю… Что где-то во всей этой ебале закралась критическая ошибка. Ещё до того, как Она запустила время. И никто не не заметил. — О, Он всегда прав! Оно такая классная! Я очень-очень ее люблю! Она никогда не ошибается. Она научила нас летать. — Скорее, Она наглядно пояснила нам закон гравитации. Что тоже, безусловно, очень важно. — Ты такой странный, я всегда перед сном вспоминаю первый полет. Она подарил нам столько благодати! Потом Владыка, зачем-то придумал огонь, но он ведь не всем нужен, у меня вот его нет, наверное совсем. Зато у меня много-много Маминой благодати! Воть. — Это тот, в результате которого мы искупались в кипящей сере? — он выгнул бровь. — Он у тебя есть. Ты им не пользуешься. Я ещё в прошлый раз заметил. Слушай, пока у нас перекур и светская беседа, ты не могла бы сложить это обратно в меня, м? — он кивнул на вешалку. — Конечно, не проблема, я просто очень старалась показать тебе все, чему научилась, за то время пока тебя небыло. Собираю и укладываю на места все внутренние органы, исцеляю. — Потрясающий талант. Надеюсь, мне представится шанс увидеть подобную демонстрацию на кое-ком другом. — Я хотела поделиться с тобой благодатью, у меня ее много, мне нравится так делать. — О пожалуйста! Показываю то же самое на себе. — Так приятно, что ты меня понимаешь. Я же говорю, мы похожи. — Не стоит, это слишком ценный дар, детка, я того не стою, — он фыркнул со смешком и повел плечами. — Это очень мило, но перестань. Не сейчас. — И ты ко мне вернулся, и сам сказал, что из-за любви. Сижу перед ним на полу с выпущенными кишками, и тяну себя так же, как его. — О, конечно из-за любви. Я из-за нее регулярно вляпываюсь. Но ещё ни разу настолько круто. Дагон, не отвлекайся. Спрячь. — Что значит вляпываюсь? Прости меня пожалуйста, иногда мне кажется, что все вокруг взрослые, а я маленький. Я не очень все слова понимаю, и только тебя могу спросить. Ты не станешь смеяться. И я так рада слышать что ты пришел ко мне с любовью и из-за любви. Мне такого никто и никогда не говорил… — Это значит, нахожу проблемы на свою ценнейшую задницу. Знаешь что такое когнитивный диссонанс? Подхожу и обнимаю его. — Нет, а что это? И почему, проблемы? — он хмыкает и снова проводит плечами. Цепи слегка звякают. — Мне нравится твоя задница. — Это то, что я сейчас ощущаю. О, ну ещё бы она тебе не нравилась. Она, по непонятным мне причинам, практически всем нравится. — Значит мы все похожи. Это по тому, что мы Ее дети. — Угу. Вот тут ты определённо права. — Тебе не скучно? Хочешь я тебе еще покажу что-нибудь интересное. У меня много ее благодати, я могу тебе показывать новые штуки всегда-всегда! Прячу кишки на место, как он попросил. — Покажешь, обязательно покажешь. Давай ещё немного поговорим, а? А то я позже говорить не смогу. Я же не такой уникальный, как ты. — Почему не сможешь? А можно я потрогаю твои крылья? — Физиология, детка, — он вздрогнул. — Давай чуть позже? Давай ты мне ещё что-то расскажешь, или я тебе расскажу. Я знаю много сказок, знаешь? Знаешь, что такое сказки? — Нет, расскажи. — Сказки, детка, это такие истории. Поучительные. Вот, например… Жила была принцесса Фей, похожая на бабочку. А потом злая мачеха ее прокляла, и она стала королевой гоблинов. — А что такое бабочка? А фея? А Мачеха? А прокляла — это что? Или как? А королева? А гоблинов? А поучительные, это как когда Владыка задание выдает? Знаешь, прости, кажется я безнадежна. Я когда с другими разговариваю, я просто их же слова им и возвращаю. Получается ответ из вопроса. А если приказ, то выполняю. А еще они обзывают меня повелителем боли, а потом сами приходят ко мне играть. А я просто делюсь с ними Мамочкиной благодатью. Они, наверное, пока летали всю ее растеряли — Мачеха это как мама, только чужая. А феи и гоблины на самом деле одинаковые. Только думают, что разные и должны воевать. А они никому и нихуя не должны, детка. Их обманывают. — Как ангелов, когда они пришли к нам играть? Чем чужая Мама отличается от своей? — Да. Как они. Отличается. Чужая мама не умеет любить. — А ангелы наверное решили, что Мама их меньше нас любит. Потому, что не научила летать, они глупые, их время придет. Таких Мамов не бывает, эта твоя сказка выдумка! — Наверное. И сейчас им не разрешают с нами играть. Бывают. Ещё и не такие бывают. — НЕТ, ТЫ — ГЛУПЫЙ, ВСЕ МАМЫ ДОБРЫЕ! — Да-да, — кивнул он. — Я глупый, ты права. — Но, я тебя все равно люблю! — О, я счастлив. Просто пиздец, как счастлив. Смотрю на него, отступаю на пару шагов, склоняю голову к плечу. Смотрю. Он следит за мной. Глаза полностью золотые. И зрачки почти круглые. Не такие, как обычно. — У тебя такие красивые глаза… — Да? — Это потому, что ты счастлив, КРОУЛИ? — Да, я счастлив, — быстро кивает он. — ОЧЕНЬ? — Очень… — зрачки начинают пульсировать. На коже снова проступает чешуя. — Хочешь, я тебе кое-что покажу? Он закусывает губу клыком и молчит. — СКАЖИ МНЕ КРОУЛИ… ХОЧЕШЬ? Мотнул головой. Волосы рассыпались по плечам. Отвел взгляд. Склоняю голову к другому плечу. Слышится хруст позвонков. Он смотрит в пол. Губы шевельнулись. В углах комнаты слышатся шорохи и тихий скрежет. Он медленно выдыхает. Опускает ресницы. Плечи напрягаются. Крылья вздрагивают. — КРОУЛИ, ты СО мной НЕ РАЗГОВАРИВАЕШЬ? ТЫ обиделся? — Нет! Нет, я… Я задумался, — вскидывает взгляд. — О, чем? — О крайней степени идиотизма и беспечности, детка. — Не понимаю… А почему сейчас? — Ты ведь сказала, что я глупый. — Зачем ты пришёл, КРОУЛИ? — Так было нужно. — Кому? — Мне… — едва слышно выдохнул он. — Ты хотел меня навестить, любимый? — О, Сссссатана… Да… — По тому, что ты тоже меня ЛЮБИШЬ? — Безссссумно. — О! Я такая счастливый! Начинаю танцевать по комнате. Он медленно выдыхает и продолжает наблюдать за мной. — Мамочка меня любит и любимый Кроули меня любит! И Владыка с Вельзи! Меня все любят, я самая счастливая на свете! Кроули тихо шипит и осторожно переступает с ноги на ногу. — Я должна сделать тебе подарок! -А? — снова смотрит на меня. — О, тебе неудобно? Хочешь, я тебя сниму? — Хочу, — кивает он. — Что «А», дурачок мой? — Ничего, детка, все хорошо. — Хочешь подарок! Ура ура! Ой, или ты про снять? — Да, на оба вопроса, — выдыхает он, после небольшой паузы. — Мой любимый Кроули — самый лучший! Подбегаю к нему, снимаю с крюка и прыгаю по комнате уже с ним вместе, ну он скорее пока ленится прыгать, но это ничего, я же так сплю всегда, невозможно от этого устать. Он издает что-то среднее между стоном и шипением. — Ты не умеешь танцевать? — Я слегка не в форме, детка. Мне нужно поспать и мы обязательно потанцуем. — Правда? Хорошо. А ты обычно не так спишь? Я всегда так… Я думал тебе удобно. А подарок после того, как проснешься? Я как раз успею все придумать! Отлично, классно, круто! А перед сном я расскажу тебе нормальную сказку. Как ты обычно спишь? — Лёжа, детка, — он коснулся кончиками пальцев тонкого ошейника. — Ты точно странный. Ну хорошо, как скажешь. Ложись, показываю на пол. — Да, знаю. Мне все это говорят, — пожал плечами он и улёгся, прикрыл глаза. — Или ты хочешь кушетку, как у Вельзи? — Не беспокойся. И так отлично. — Тогда не совсем странный, странным вообще-то быть хорошо, я тоже странный. Сажусь рядом, укладываю его голову себе на колени. — Я заметил. Ты единственный и неповторимый. К счастью. — Ты рад, что я такой одна? — Безумно. Я просто счастлив. — Почему? — Потому что вселенная бы схлопнулась в противном случае. — Вселенная? Противный случай смешно звучит, как Хастур… Герцог Хастур, по кличке Противный Случай! — Мгм. Прекрасная кличка. — Воть, это по тому, что я умный, а ты бы сам не догадался. Расчесываю пальцами ему волосы. — Никогда бы не догадался… — соглашается он. — Я так счастлив с тобой, Кроули! — Мгм… — Можно я тебя поцелую перед сном? Ты такой милый… — Мгм…- снова соглашается он. Поворачиваю его слегка к себе и очень нежно целую в уголок губ. Он тихо выдыхает и похоже, действительно засыпает — Спи, любимый, а я расскажу тебе «сказку» как ты это называешь. Кроули, подумай о том кого, ты больше всех любишь и он тебе приснится. И это буду я и мы вместе будем ходить по дорогам снов, я все-все ему покажу. Странно, во сне я не рядом с Кроули, что-то перепуталось, я смотрю сон снизу из темноты.