"Сумерки: Рассвет" Фильм 4 часть 2

Музыку я услышал еще на подъездах к дому. Шу не садился за рояль с тех пор, как исчез Луи. И вот я закрываю дверь, а мелодия плавно перетекает в мою колыбельную. Приветствие от Шу. Медленно и осторожно я вытащил из машины крепко спящего Шиманору. Минато остался у Кенто, сказал, что попросит Сью подвезти его домой. Пытается забить голову ерундой, чтобы не вспоминать, с каким лицом я вернулся из поездки? Едва волоча ноги, я брел по дорожке и вдруг понял, что надежда и душевный подъем, которыми буквально светился большой белый дом Куренаев, еще с утра передавались и мне. А теперь на душе было пусто. Слушая игру Шу, я снова чуть не заплакал. Но сдержался. Незачем вызывать подозрения. От меня Амо не получит в мыслях Шу ни единой подсказки. Не переставая играть, Шу с улыбкой обернулся, заметив меня в дверях. — Вот ты и дома. — Как в самый обычный день. Как будто по дому не бродит дюжина занятых кто чем вампиров, и еще дюжин не шастает по окрестностям. — Как у Кенто, хорошо посидели? — Да. Прости, что так долго. Съездил уже оттуда за подарками для Шиманору к Рождеству. Праздник, конечно, получится так себе… — Я пожал плечами. Уголки губ у Шу поползли вниз. Он оборвал мелодию и повернулся к клавишам спиной, а потом, обняв меня, притянул к себе. — Я об этом как-то не подумал. Если хочешь отпраздновать… — Нет, — перебил я, внутренне содрогаясь при мысли, что придется изображать радость и веселье. — Просто не хотел, чтобы Шиманору остался без подарка. — А мне покажешь? — Если тебе интересно. Так, ничего особенного. Шиманору посапывал, уткнувшись мне в шею. Я ему даже позавидовал — вот бы и мне так отключиться, сбежав от действительности, пусть даже на несколько часов. Приоткрыв сумочку, осторожно, чтобы Шу не увидел толстую пачку денег, я выудил бархатный мешочек для украшений. — Совершенно случайно увидел в витрине антикварной лавки, когда мимо проезжал. Я вытряхнул ему на ладонь маленький золотой медальон. Овал, окаймленный изящно вырезанной виноградной лозой. Щелкнув крохотным замочком, Шу заглянул внутрь. На одной стороне место под фотографию, на другой — надпись по-французски. — Ты знаешь, что тут написано? — спросил он. Совсем другим голосом, погрустневшим. — Продавец приблизительно перевел. Что-то вроде «больше собственной жизни». Правильно? — Да, он не ошибся. Шу испытующе посмотрел на меня. Я честно выдержал взгляд, потом притворился, будто заметил что-то в телевизоре. — Надеюсь, ему понравится, — пробормотал я. — Обязательно понравится. — По беззаботному тону мне стало ясно, что он догадывается: я от него что-то скрываю. — Пойдем уложим его спать. Я помедлил. — Что? — Хотелапотренироваться с Кеном… — На распутывание тайны ушел весь день, и теперь я чувствовал, что безнадежно отстаю. Кен, устроившийся на диване с Дайго и телевизионным пультом, оживился. — Давай! А то в лесу деревьев многовато. Шу кинул сердитый взгляд сначала на Кена, потом на меня. — Завтра будет уйма времени. — Если бы! — посетовал я. — Не существует больше таких слов, как «уйма времени». Исчезли как класс. Мне еще столько надо освоить… — Завтра! — оборвал Шу. Лицо у него было такое, что даже Кен не решился возражать. Удивительно, с каким скрипом я возвращался к только что выстроенному распорядку. Стоило исчезнуть крошечному ростку надежды, который я так заботливо пестовал, и все усилия показались напрасными. Я попытался думать о хорошем. У Шиманору есть все шансы пережить грозящую опасность, и у Минато тоже. Их будущее — это ведь уже победа! Наше маленькое войско даст неплохой отпор, раз у Минато с Шиманору появится возможность скрыться. Ведь план Луи сработает только в том случае, если мы сумеем постоять за себя. И это тоже победа, учитывая, что на протяжении тысячелетий никто не решался оспорить власть Вольтури. Конец света не наступит. Всего лишь конец Куренаям. Конец Шу и мне. Лучше уж так. Я не смогу жить без Шу. Если он покинет этот мир, я уйду следом. Время от времени я задавался вопросом: что нас ждет там, по ту сторону. Шу с Широ разошлись во мнениях, а самой мне тоже верилось с трудом. И в то же время не укладывалось в голове, что Шу вообще нигде и ни в каком виде не будет. Так что, если мы хоть где-то окажемся вместе, — это будет счастливый исход. Дни потянулись дальше, наполненные теми же делами, просто стало чуть тяжелее. На Рождество мы с Шу, Шиманору и Минато поехали к Кенто. Там уже сидела вся стая Минато, плюс Сэм, Эмили и Сью. Огромные, пышущие жаром, они заполнили все свободное пространство, теснясь по углам вокруг бестолково наряженной елки и не помещаясь на диванах и креслах. Они придавали мне сил. Волки всегда кипят энергией и рвутся в бой, даже смертельный. Их заряда хватало, чтобы зажечь энтузиазмом всю комнату и скрыть мою подавленность. Шу, как обычно, притворялся куда лучше меня. Шиманору надел медальон, который я вручил ему еще утром, а в карман куртки сунула МРЗ-плейер, подаренный Шу. Крошечный приборчик удерживал в памяти пять тысяч песен, и свои любимые Шу закачал заранее. На запястье красовался замысловатый плетеный браслет, играющий у квилетов роль помолвочного кольца. Шу, увидев, скрипнул зубами, а мне было уже все равно. Скоро, совсем скоро, я вручу его жизнь Минато. Есть ли разница, каким символом будет скреплен союз, на который я так надеюсь? Настоящий фурор произвел подарок, приготовленный Шу для Кенто. Его привезли накануне, и Кенто провел все утро за толстенной инструкцией к новому рыбопоисковому эхолоту. Сью закатила настоящий пир — волки уплетали за обе щеки. Интересно, как смотрятся наши посиделки на посторонний взгляд? Справляемся ли мы с ролью? Сойдем ли за счастливую компанию, собравшуюся отметить праздник в тесном кругу друзей? Кажется, Минато и Шу втайне обрадовались не меньше меня, когда пришло время уходить. Глупо расходовать силы на то, чтобы притворяться человеком, если есть много куда более важных дел. Я с трудом заставлял себя сосредоточиться. С другой стороны… Может, я в последний раз вижу Кенто. Тогда хорошо, что я замороженный и не ощущаю этого в полной мере. Маму я не видел с самой свадьбы, но только теперь понял, как удачно, что мы с ней еще два года назад начали потихоньку отдаляться. Мама слишком хрупкая для моего мира. Нельзя на нее такое взваливать. Кенто сильнее. Возможно, даже выдержит, если сейчас мы попрощаемся навсегда. Я вот только не выдержу. В машине было тихо, мелкий дождь висел в воздухе изморосью — еще не снег, уже не капли. Шиманору у меня на коленях открывал и закрывал медальон. Я, глядя на него, мысленно проговаривал поручение Минато, которое произнес бы вслух, не будь рядом Шу. «Если когда-нибудь все успокоится, отвези его к Кенто. Расскажи ему все. Как сильно я его любил и как не допускал мысли о расставании, даже когда закончилась моя человеческая жизнь. Передай, что он был самым лучшим на свете папой. Пусть передаст Чихару, Токо и Нике что я их тоже любил и надеялся, что у ных все будет хорошо…» Надо будет заранее отдать Минато документы, пока не поздно. И записку для Кенто. И письмо для Шиманору. Чтобы он читал, когда я уже не смогу сказать, как люблю его. Мы въехали на луг перед домом Куренаев. Снаружи все было как обычно, однако изнутри доносился какой-то шум. Приглушенная многоголосая перепалка, сопровождающаяся глухим рычанием. Какой-то напряженный спор. В общем гуле чаще всего раздавались голоса Широ и Амона. Шу не стал заводить машину в гараж, припарковался прямо перед домом. Мы встревоженно переглянулись. У Минато изменилась осанка, лицо посерьезнело, и в глазах мелькнула настороженность. Он сейчас вожак, альфа. Что-то случилось, и он добывает необходимую для них с Сэмом информацию. — Алистер ушел, — вполголоса пояснил Шу на ходу. Мы взбежали по ступенькам. О том, что в комнате разгорается ссора, стало ясно с первого взгляда. Вдоль стен кольцом выстроились зрители — все присоединившиеся к нам друзья и знакомые за исключением Алистера и троих участников перепалки. Мирай, Кеби и Тиа держались ближе всех к центру комнаты, где Амон гневно шипел на Широ и Бенджамина. Шу, сжав челюсти, шагнул к Мирай, потянув меня за собой. Я покрепче прижал Шиманору к груди. — Амон, если хочешь уйти, тебя никто не держит силой, — спокойно произнес Широ. — Чтобы ты забрал половину моего клана? — завопил Амон, ткнув пальцем в Бенджамина. — За этим ты меня сюда позвал? Чтобы обокрасть? Широ вздохнул. Бенджамин скептически усмехнулся. — Ну, конечно! Широ настроил против себя Вольтури, поставил под удар жизнь всей семьи — и все исключительно для того, чтобы заманить меня сюда на встречу со смертью. Подумай сам, Амон. Я здесь, чтобы помочь и исполнить долг, а не перейти в другой клан. Тебя, впрочем, как сказал Широ, силой никто не держит. — Это добром не кончится, — пробурчал Амон. — Вы все спятили, один Алистер в своем уме. Бежать нам всем надо. — Алистер в своем уме? Подумай, о ком ты говоришь… — молвила стоящая поодаль Тиа. — Нас всех укокошат! — До битвы не дойдет, — твердо заявил Широ. — Откуда ты знаешь? — Если даже дойдет, ты всегда можешь переметнуться, Амон. Вольтури, без сомнения, оценят и будут рады. Амон ухмыльнулся. — Вот в чем дело… — Я на тебя не в обиде, Амон, — искренне заверил Широ. — Мы давно дружим, но я никогда не стал бы просить тебя умереть за нас. Амон слегка успокоился. — Однако ты тащишь за собой моего Бенджамина! Широ положил Амону руку на плечо. Тот ее стряхнул. — Я остаюсь, Широ, только тебе от этого может быть хуже. Если прижмет, я и вправду переметнусь на их сторону. Вы безумцы, если думаете, что способны выстоять против Вольтури. — Нахмурившись, он вздохнули, глянув на нас с Шиманору, добавил в сердцах: — Я берусь подтвердить, что мальчек вырос. Это истинная правда. Любой заметит. — Больше мы ни о чем и не просили. — Не просили, но получаете, — скривился Амон. — Я подарил тебе жизнь, — обратился он к Бенджамину. — А ты хочешь бездарно ее профукать. Такого холодного выражения на лице Бенджамина я не видел еще никогда, и оно удивительно не вязалось с его мальчишеским обликом. — Жаль, что, даря мне жизнь, ты заодно не вложил свое к ней отношение. Тогда тебе было бы со мной куда проще. Амон сощурился. Потом, коротко махнув Кеби, прошествовал мимо нас к выходу. — Он не уйдет, — тихо пояснил мне Шу. — Но с этого момента еще больше отдалится. И угроза перейти на сторону Вольтури — тоже всерьез. — Почему уехал Алистер? — спросил я шепотом. — Точно никто не знает, он не оставил записки. Из его брюзжания ясно — он считает битву неминуемой. А ему, несмотря на угрюмость, слишком дорог Карлайл, чтобы вставать на сторону Вольтури. Наверное, пришел к выводу, что опасность чересчур велика. — Шу пожал плечами. Мы разговаривали между собой, однако нас, разумеется, все слышали. Поэтому Ронтаро ответил так, будто свое объяснение Шу обращал ко всем. — Из его брюзжания ясно не только это. План действий Вольтури мы почти не обсуждали, но Алистер опасался, что слушать они не будут, как бы горячо мы ни отстаивали истину. И что они найдут предлог осуществить задуманное. Вампиры тревожно переглянулись. Вольтури повернут, как дышло, свой священный закон ради собственной выгоды? Такое казалось невероятным. Только румыны хранили полное спокойствие, иронично улыбаясь уголками губ. Наверное, парочку забавляло, как остальные упорно не хотят думать плохо об их заклятых врагах. Все начали одновременно переговариваться вполголоса, но я прислушивался к румынам. Возможно, потому что светловолосый Владимир то и дело поглядывал на меня. — Очень надеюсь, что Алистер не ошибся, — излагал Владимиру Стефан. — Молва все равно пойдет, при любом исходе. Пора нашему миру узнать, во что превратились Вольтури. Их не свергнуть, пока все верят в эту чушь о защите и покровительстве. — Мы хотя бы не скрывали своих помыслов, когда правили, — подхватил Владимир. Стефан кивнул. — Не строили из себя героев в белом и не прикидывались святыми. — Думаю, пришло время для битвы, — изрек Владимир. — Найдем ли мы лучших соратников? Выпадет ли нам еще одна подходящая возможность? — Мало ли. Может, когда-нибудь… — Мы ждем пятнадцать сотен лет, Стефан. А они только силу набирают с годами! — Владимир снова посмотрел на меня и ничуть не удивился, встретив ответный взгляд. — Если Вольтури победят, то еще больше прибавят в силе. Они прибавляют с каждым своим завоеванием. Взять хотя бы одну эту новорожденную, — Владимир указал подбородком на меня, — а ведь она и сама всех своих талантов до конца не знает. Или этот вот землетряс и ветродуй… — Он кивнул на Бенджамина, и тот напрягся. Теперь уже почти все прислушивались к их диалогу. — Другое дело, что фокусы или огненное жало, — Владимир поочередно перевел взгляд на Зафрину и Кейт, — им без надобности, пока в свите есть колдовская двойня. Стефан повернулся к Шу. — Равно как и умение читать мысли. Но я понимаю, к чему ты ведешь. Победа их сильно обогатит. — Гораздо сильнее, чем мы можем им позволить. Согласен? Стефан вздохнул. — Вынужден согласиться. А это значит… — Что, пока жива надежда, мы должны выступить против них. — Даже если удастся просто сломить их, обнажить их гнилую сущность… — Тогда кто-нибудь однажды доведет начатое до конца. — И нам воздастся за ожидание. Наконец-то. Посмотрев друг на друга в упор, они проговорили хором: — Остается одно. — Мы будем биться, — подвел итог Стефан. Я видел, что они разрываются между инстинктом самосохранения и жаждой возмездия, но все же в мелькнувшей у обоих улыбке ясно ощущалось предвкушение. — Будем, — согласился Владимир. Что ж, хорошо. Я, как и Алистер, считал, что битвы не избежать. В таком случае еще два бойца на нашей стороне — существенная помощь. И все-таки я внутренне содрогнулся, услышав вердикт румын. — Мы тоже будем биться, — выступила Тиа. Ее голос, и так всегда серьезный, сейчас звучал почти торжественно. — Вольтури наверняка превысят полномочия. Мы не хотим оказаться в их власти. — Она выжидающе посмотрела на супруга. Бенджамин, улыбаясь, кинул озорной взгляд на румын. — Я, судя по всему, ценный приз. Так что придется отстаивать собственную свободу. — А мне не впервой сбрасывать ярмо, — съязвил Гаррет и, подойдя, хлопнул Бенджамина по плечу. — За свободу от гнета. — Мы с Широ, — объявила Таня. — И будем сражаться за него. Услышав заявление румын, все сочли необходимым тоже прояснить свою позицию. — Мы еще не решили, — произнес Питер и посмотрел на свою миниатюрную спутницу. Шарлотта недовольно поджала губы. Было ясно, что ее решение принято. Вопрос — какое. — Я тоже, — высказался Рэндал. — И я, — подхватила Мэри. — Обе стаи сражаются за Куренаев, — вдруг вклинился Минато. — Вампиров мы не боимся, — осклабившись, добавил он. — Детский сад… — пробормотал Питер. — Младшая группа, — согласился Рэндал. Минато насмешливо улыбнулся. — Я за Куренаев, — выворачиваясь из-под руки Шивон, произнесла Мэгги. — Правда на их стороне, а значит, мое место там. Шивон обеспокоенно проводила взглядом самую юную участницу клана. — Широ! — Она обращалась к нему, начисто игнорируя внезапную официальность обстановки и стихийный обмен признаниями. — Я не хочу, чтобы дошло до битвы. — Я тоже, Шивон. Меньше всего на свете, сама знаешь. — Он улыбнулся. — Так что направь все свои помыслы на то, чтобы она не состоялась. — Что толку от моих помыслов? Я вспомнил, как Дайго с Широ обсуждали способности главы ирландского клана. Широ подозревал, что Шивон обладает неприметным, однако сильным даром выстраивать события, как ей нужно. А теперь оказывается, Шивон и сама в это не верит. — Хуже не будет, — заметил Широ. — Представить исход, который мне по душе? — саркастически усмехнулась она. — Сделай одолжение. — Тогда моему клану нет нужды высказываться. Потому что битва отпадает. — Положив руку на плечо Мэгги, она притянула девочку к себе. Супруг Шивон, Лиам, смотрел на всех безучастно и молча. Никто не понял этого таинственного обмена ехидными репликами между Широ и Шивон, однако выяснять не стали. На этом торжественные речи умолкли. Все потихоньку разбрелись — кто на охоту, кто убивать время за книгами, телепередачами и компьютером. Мы с Шу и Шиманору отправились охотиться. Минато потянулся следом. — Безмозглые пиявки! — пробурчал он в сердцах себе под нос и фыркнул. — Думают, самые умные. — Вот удивятся, когда их, таких умных, спасет «младшая группа»! — подбодрил Шу. Минато с улыбкой двинул его кулаком в плечо. — А то! Это была не последняя наша охотничья вылазка. Ближе к моменту появления Вольтури мы всей компанией собирались отправиться еще раз. Ведь точный день неясен, поэтому предполагалось несколько ночей постоять лагерем на «бейсбольном» поле из видения Луи. Мы твердо знали одно: они придут, когда землю укроет снегом. Чем дальше от города они окажутся, тем лучше — а Деметрий все равно приведет их к нам, какое бы место мы ни выбрали. На кого, хотел бы я знать, он настроится? Скорее всего, на Шу, ведь меня ему не запеленговать. Всю охоту я думал о Деметрии, не обращая внимания ни на добычу, ни на лениво кружащиеся в воздухе снежинки. Поймет ли Деметрий, что не может настроиться на меня? И какой вывод сделает? А Амо? Или Шу ошибается? Существуют же исключения, способности, действующие в обход щита. Все, что не касается мыслей, сознания, поддается воздействию — Фри, Луи, Бенджамина. Как знать, вдруг Деметрий тоже пробьется окольным путем? И тут меня как громом поразило. Наполовину осушенный лось выпал из рук и мешком повалился на мерзлую землю. В нескольких сантиметрах от горячей туши с едва уловимым шипением испарялись снежинки. Я невидящим взглядом уставился на свои окровавленные ладони. Шу, заметив неладное, подскочил ко мне, бросив собственную нетронутую добычу. — Что случилось? — Взгляд заметался по лесу в поисках источника моей паники. — Шиманору, — через силу выговорил я. — Он вон там, за деревьями. Я отчетливо слышу и его мысли, и Минато. Все в порядке. — Я не об этом. Я думал про свой щит — ты ведь считаешь, что он нам поможет, сослужит свою службу. Все надеются, что я сумею прикрыть Зафрину с Бенджамином — пусть на пару секунд. А вдруг мы ошиблись? Вдруг я не оправдаю надежд, и мы из-за этого проиграем? Голос срывался на истерику, хотя у меня еще хватало сил, чтобы не кричать. Незачем пугать Шиманору — Вальт, откуда такие мысли? Будет замечательно, если сможешь защитить себя, спасать остальных тебя никто не обязывал. Не надо терзаться попусту. — А если я вообще никого не смогу прикрыть? — задыхаясь, прошептал я. — У меня то получается, то нет. Ни складу, ни ладу. Или щит не выстоит против Алека? — Тш-ш, — успокоил Шу. — Без паники. И насчет Алека не волнуйся. Его дар по сути такая же иллюзия, как у Джейн и Зафрины. Так что ему — как и мне — в твои мысли не забраться. — Но ведь Шиманору забирается! — зашептал я в истерике сквозь стиснутые зубы. — Так естественно, что я даже не задумывался. Воспринимала как данность. Он же вкладывает свои мысли мне в голову. Как остальным. Значит, в моем щите брешь, Шу! Я в отчаянии смотрел на него, дожидаясь, пока он осознает весь ужас моего открытия. Ни малейшей тени тревоги не отразилось на его лице. — Ты уже об этом думал, да? — догадался я и сразу почувствовал себя дураком — столько времени не замечать очевидного… Шу кивнул, едва заметно улыбаясь краешком рта. — Еще когда он первый раз тебя коснулся. Надо же быть такым тугодумом. — И тебя это не беспокоит? Не пугает? — У меня две версии — одна более логичная, вторая менее. — Давай сперва ту, которая менее. — Он твой сын, — пожал плечами Шу. — В нем половина твоих генов. Помнишь, я тебя раньше поддразнивал, что, мол, твой мозг работает на другой волне, не такой, как у всех? Может, у вас с Шиманору волна одинаковая. Меня эта версия не устроила. — Ты же его «слышишь». И все остальные. А если Алек тоже работает «на другой волне»? А если… Шу прижал палец к моим губам. — Я и об этом думал. Поэтому вторая версия мне нравится больше. Я нетерпеливо скрипнул зубами. — Помнишь, что сказал Широ, когда Шиманору показал тебе самую первую картинку? Еще бы! «Поразительно. Он делает то же самое, что и ты, только наоборот». — Именно. И тогда мне пришла в голову мысль: может, он и твою способность так же перевернул? Я задумался. — Ты закрываешься ото всех, — подсказал он. — А от него не может закрыться никто? — неуверенно домыслил я. — По моей версии, да. Если он проникает к тебе в голову, вряд ли хоть один барьер в мире устоит против негл. И это хорошо. Мы же видели, никто из тех, кому он показывал свои мысли, не усомнился в их истинности. А удержать его, когда он подберется достаточно близко, невозможно. Если Амо позволит ему объяснить… Я содрогнулся, представив Шиманору под пристальным взглядом жадных, подернутых молочной пленкой глаз. — Что же, — разминая мои затекшие плечи, проговорил Шу. — По крайней мере, ему ничто не мешает узнать правду. — Да, но остановит ли его эта правда? — пробормотал я. Шу промолчал.