"Сумерки: Рассвет" Фильм 4 часть 2

— Нет! Ни за что! — Я замотал головой и случайно наткнулся взглядом на самодовольную улыбку своего семнадцатилетнего мужа. — Не считается. Я перестал стариться три дня назад. Мне всегда будет восемнадцать. — Подумаешь! — передернул плечами Луи. — Мы все равно отпразднуем, так что нечего тут. Эх… Против Луи нет приема. Почувствовав, что я сдаюсь, Луи просиял еще ярче. — Готов открывать подарок? — вывел он певучим голосом. — Подарки, — поправил Шу, вытаскивая из кармана еще один ключ — продолговатый, серебристый, со скромным синим бантиком. Я едва удержался, чтобы не фыркнуть. Этот понятно от чего — от машины «после». Где же восторг? Видимо, даже превращение в вампира не пробудило во мне интереса к спортивным автомобилям. — Сначала мой! — Луи показал Шу язык, предвидя возражения. — Мой ближе. — Да, но ты посмотри, в чем он ходит! — буквально простонал Луи. — Глаза б мои не глядели. Так что мой важнее. Я нахмурился в недоумении. Какая связь между ключом и одеждой? Он мне сундук нарядов собирается дарить? — Бросим жребий! — сообразил Луи. — Камень, ножницы, бумага? Фри усмехнулся, Шу вздохнул. —Признавайся уж сразу, кто выиграет, — с кислой миной велел он. — Я! — расцвел Луи. — Вот и славно. — Тогда мне, наверное, лучше подождать до утра, — улыбнувшись уголком губ, Шу кивнул на спавших мертвым сном Сета с Минато. Сколько же они, бедняги, на ногах провели? — Открывать мой подарок при Минато будет куда интереснее. Хоть кто-то по достоинству оценит… Я улыбнулся. Шу меня насквозь видит. — Ага! — пропел Луи. — Вальт, отдай Мано… Шиманору Дайго. — А где он обычно спит? Луи пожал плечами. — На руках у Дайго. Или у Минато. Или у Мирай. Ну, ты понял. От рождения с рук не спускают. Он вырастет самым избалованным на свете полувампиром. Под смех Шу Дайго осторожно и ловко взял у меня Шиманору. — А еще самым неиспорченным, — возразил Дайго. — Он прекрасен, потому что единственная в мире. В его улыбке, обращенной ко мне, я увидел признание в нерушимости нашей дружбы. Неизвестно, правда, сколько он продержится, когда Шиманору уже не будет так неразрывно со мной связан. Но мы так долго сражаемся на одной стороне — может, этого хватит, чтобы оставаться друзьями. Я наконец сделал тот же выбор, что и он сделал бы на моем месте. Тем самым перечеркнув прошлые обиды и непонимание. Луи сунул мне в руку украшенный бантиком ключ и, ухватив за локоть, потащил к выходу. — Пойдем, скорее! — звал серебряная трель. — Он что, снаружи? — Вроде того… — Луи нетерпеливо подталкивал меня в спину. — Надеюсь, тебе понравится, — сказал Дайго. — Он от всех нас. Хотя главным образом от Мирай. — А вы? Не пойдете? — Остальные почему-то не двигались с места. — Хотим дать тебе время освоиться, — объяснил Дайго. — Впечатлениями потом поделишься. Кен захохотал, а я от его смеха смутился и чуть не покраснел. Почему-то. Оказывается, кое в чем я остался прежным: все так же боюсь сюрпризов и не люблю подарки. Какое счастье и облегчение обнаружить в новом теле старые привычки и склонности. Не ожидал, что смогу остаться собой. Как здорово! Расплываясь в широченной улыбке, я последовал за Луи в густую ночь. С нами пошел только Шу. — Наконец-то! Энтузиазм проснулся. — С одобрительным кивком Луи отпустил мою руку и, сделав двойное сальто, перемахнул через реку. — Давай, Вальт! — позвал он с другого берега. Мы с Шу прыгнули одновременно — оказалось так же здорово, как и днем. Даже интереснее, потому что ночь окрасила все вокруг в совсем другие, более насыщенные цвета. Луи решительно помчался прямиком на север, и мы послушно побежали за ним. Ориентироваться по шелесту шагов и остающемуся в воздухе легчайшему аромату было гораздо легче, чем высматривать его фигурку в густой листве. В какой-то момент он вдруг застыл и кинулся обратно ко мне. — Только не дерись, — предупредил он и прыгнул. — Ты что?! — почувствовав, что мне взбираются на закорки и закрывают глаза ладонями, возмутился я, одновременно подавляя порыв сбросить Луи на землю. — Чтобы не подсматривал. — Мог бы меня попросить. И обойтись без цирка, — вмешался Шу. — Ты бы оставил ему щелочку. Давай лучше бери его за руку и веди. — Луи, я… — Спокойствие, Вальт. Делаем, как я сказал. Пальцы Шу сплелись с моими. — Потерпи, Вальт. Пару секунд. А потом пусть кого-нибудь другого достает. Он потянул меня за собой. Идти было легко. Врезаться в дерево я не боялся — если кто и пострадает в таком случае, то оно, а не я. — Мог бы и повежливее, — упрекнул Луи. — Это ведь и для тебя подарок. — Да, ты прав. Спасибо! — Ну-ну. Ладно. — Голос Луи вдруг зазвенел от восторженного предвкушения. — Стойте тут! Поверни его чуть-чуть вправо. Так. Все. Готов? — Готов. — Воображение будоражили незнакомые запахи. Не лесные. Жимолость. Дым. Розы. Опилки? Что-то металлическое. Терпкий аромат сырой перекопанной земли. Я потянулся навстречу загадке. Луи спрыгнул у меня со спины и убрал ладони. Я уткнулся взглядом в лиловую тьму. В ее глубине, уютно устроившись на крошечной полянке, притаился каменный домик, казавшийся лавандово-серым при свете звезд. Он так идеально вписывался в окружающую действительность, будто вырос из каменного валуна сам собой. Одну стену заплела ковром жимолость, перекинувшая плети на крытую деревянной черепицей кровлю. В крошечном палисаднике размером с носовой платок благоухали под темными глубокими окнами поздние летние розы. Узкая аметистово поблескивающая мощеная дорожка вела к полукруглой, как в сказочных домиках, деревянной входной двери. Изумленно застыв, я сжимал подаренный ключ. — Ну как? — негромко, чтобы не нарушить сказочную идиллию, спросил Луи. Я открыл рот, но не мог подобрать слова. — Мирай хотела, чтобы нам было где уединиться, не исчезая далеко и надолго, — пояснил Шу вполголоса. — И потом, ей только дай повод ремонт сделать… Иначе эта избушка еще лет сто в развалину превращалась бы. От изумления я молча хватал ртом воздух. — Не нравится? — Луи спал с лица. — Ты только скажи, мы в два счета все перестроим. Кен и так хотел добавить несколько сот квадратных метров, второй этаж, колонны, башню приделать, но Мирай решила, пусть все останется, как предполагалось. Если нет, ты скажи, мы займемся, — тараторил Луи. — Времени это почти не… — Тс-с! — наконец выдавил я. Луи плотно сжал губы. Еще несколько секунд, и дар речи ко мне вернулся. — Вы дарите мне дом на день рождения? — еле слышно прошелестел я. — Нам, — поправил Шу. — И это не дом. Так, избушка. В доме обычно хоть развернуться можно. — Не обижай мой домик, — шепнул я. Луи просиял. — Тебе нравится? Я отрицательно покачал головой. — Ты от него без ума? Я кивнул. — Вот Мирай обрадуется! — А она почему не пошла смотреть? Улыбка Луи чуть померкла — вопрос, похоже, щекотливый. — Ну… Все помнят, как ты «обожаешь» подарки. Не хотели на тебя давить и заставлять. — Да неужели он мог мне не понравиться? — Им будет приятно. — Луи похлопал меня по руке. — В любом случае, гардеробная укомплектована. Пользуйся с умом. — А ты разве не зайдешь? Он как бы невзначай отступил на пару шагов. — Шу тебе все покажет. А я потом… наведаюсь. Если сам одежду правильно не подберешь — звони. — Он посмотрел на меня с сомнением и улыбнулся. — Фри на охоту зовет. До встречи. И грациознейшей пулей усвистел в лес. — Надо же, — поделился я в наступившей тишине. — Я и правда такой страшный? Побоялись прийти… Мне теперь стыдно. Даже спасибо как следует не сказал. Надо вернуться, поблагодарить Мирай… — Вальт, не глупи. Никто тебя не боится. — Тогда почему… — Это часть подарка. Дать нам побыть вдвоем. Просто Луи слишком туманно изъясняется. — А-а. И тут дом для меня растворился. Мне стало все равно, где мы. Исчезли деревья, камни и звезды. Я видел только Шу. — Пойдем, устрою тебе экскурсию. — Он взял меня за руку. Разве не заметно, что по моим венам бежит электрический ток? И вновь я почувствовал себя странно, настроившись на реакцию, которую мой организм уже не способен был выдать. Сердце должно было ухать, как паровой молот, грозя нас расплющить. Заглушая все остальное. А щеки должны полыхать алым пламенем. Хотя нет, в таком случае я бы уже с ног валился от усталости. Это ведь самый долгий день в моей жизни. У меня вырвался смех — короткий такой заливистый смешок — при мысли, что этот день еще и бесконечный. — А мне? Я тоже хочу посмеяться! — Да смешного-то ничего нет. — Вслед за Шу я зашагал по дорожке к полукруглой двери. — Просто подумал, что сегодня первый и последний день вечности. В голове не укладывается. Даже теперь, когда там такая уйма места. — Я снова рассмеялся. Шу усмехнулся. Замерев перед дверью, он ждал, пока я выполню обязанности хозяина. Я повернул ключ в замке. — У тебя так естественно все получается, Вальт. Я даже забываю, как тебе, наверное, непривычно. И жаль, что не могу услышать твои мысли. — Он вдруг нагнулся и стремительным движением подхватил меня на руки. — Ай! — Пороги — мой конек, — напомнил он. — И все равно любопытно. О чем ты сейчас думаешь? Он распахнул дверь — с едва слышным скрипом — и шагнул внутрь, в маленькую каменную гостиную. — Обо всем. Одновременно и сразу. О хорошем, о том, что тревожит, о новом и необычном. В голове одни хвалебные слова. Мирай — настоящий мастер! Тут все просто идеально… Внутри действительно все было как в сказке. Лоскутное одеяло каменной плитки на полу. Низкий потолок с деревянными балками, о которые жираф Минато наверняка бы треснулся. На стенах теплое дерево перемежается с каменной мозаикой. В пузатом угловом камине потрескивают поленья — топляк — и догорает разноцветное сине-зеленое от морской соли пламя. Все вещи словно из разных эпох, но удивительно гармонично сочетаются. Кресло навевает ассоциации со средневековьем, низкая оттоманка у камина больше похожа на современную, стеллаж с книгами у дальнего окна как будто перенесли из фильма об Италии. И все это непостижимым образом сочетается одно с другим, как в трехмерном пазле. Несколько картин на стенах я узнала — мои любимые из большого дома. Бесценные оригиналы, само собой, как и все остальное, идеально вписывались в сказочный интерьер. В этом домике нельзя было не поверить в чудо. Вот-вот отворится дверь, и, сжимая в руке яблоко, войдет Белоснежка — или единорог примется щипать розы под окном. Шу всегда считал, что его мир — это мир ужасов и страшных легенд. А я всегда знал, что он ошибается. Вот он, его мир. Сказочный. Теперь мы с ним в одной сказке. Я уже хотел воспользоваться тем, что Шу все еще держит меня на руках и его непостижимо прекрасное лицо совсем близко, как он произнес: — Повезло, что Мирай пришла в голову мысль сделать лишнюю комнату. Никто ведь не держал в планах Мано… Шиманору. Я нахмурилася, почувствовав укол обиды. — И ты, Брут? — Прости, любимый. Они егл в мыслях постоянно так называют. Хочешь не хочешь, а цепляется. Я вздохнул. Мой малыш — и вдруг морское чудище… Как бороться с дурацкой кличкой? И все равно не сдамся! — Сгораешь небось от желания посмотреть гардеробную? Я в любом случае передам Луи, что да, а то расстроится. — Мне уже пугаться? — До смерти. Он понес меня по узкому каменному коридорчику со стрельчатыми сводами — как в крошечном замке. — Вот здесь будет комната Шиманору. — Он кивнул на пустое помещение с полом из светлого дерева. — Не успели доделать. Куда там, когда по округе рыщут злые оборотни… Я тихонько рассмеялся. Поразительно, всего неделю назад мы жили в кромешном аду, а сейчас… Только вот Минато еще прибить — за то что сложилось как нельзя кстати для него… — А тут наша комната. Мирай попыталась перенести сюда кусочек острова. Как знала, что мы прикипим к нему душой. Огромная белая кровать, облака белого тюля на балдахине спускаются легкой дымкой до пола. Пол из беленого дерева, такой же, как в предыдущей комнате, — и точно совпадающий по цвету с песчаным пляжем на острове. Стены — лазурный, напоенный солнцем воздух жаркого дня, и одна стеклянная, выходящая в закрытый садик. Маленький круглый пруд, гладкий, как зеркало, выложен по краю блестящей галькой. Крошечный кусочек океана, принадлежащий нам одним. — О! — Других слов у меня не было. — Знаю, — прошептал Шу. На минуту мы погрузились в воспоминания. Пусть недостаточно красочные, человеческие, они все равно поглотили меня целиком. Лицо Шу озарила широченная улыбка. — Вот за этими двойными дверями — гардеробная, — показал он со смехом. — Сразу предупреждаю, по размеру она больше спальни. Я даже не взглянул на двери. Мир снова сосредоточился в нем, в Шу, в его руках, сладком дыхании, губах, оказавшихся так близко, — и никакая сила не оторвет меня от него. Хоть я новорожденный вампир, хоть кто. — Луи скажем, что я прямо с порога кинулся в гардеробную, — прошептал я, накручивая на палец прядь его волос. — И что я часами оттуда не вылезал, меряя все подряд. Шу моментально подхватил мой настрой — а может, чувствовал то же, что и я, с самого начал, просто, как джентльмен, хотел дать мне насладиться подарком. С внезапной страстью и глухим стоном он притянул меня к себе. От этого звука через меня как будто электрический разряд пропустили — хочу оказаться еще ближе и еще быстрее. Под нашими руками рвалась ткань — хорошо, что моя одежда и так висит лоскутами. Теперь его черед. Только вот белоснежная кровать незаслуженно обижена — не дойдем мы до нее, ох не дойдем… Второй медовый месяц оказался совсем не похожим на первый. На острове я испытал апофеоз своей человеческой жизни. Лучшее из возможного. Поэтому и хотела пожить человеком еще чуть-чуть, продлить счастье подольше. Потому что в физическом плане это неповторимо. После сегодняшнего мог бы догадаться, что будет только прекраснее. Теперь я мог разглядеть Шу по-настоящему, любоваться каждой черточкой совершенного лица и безупречного тела. Мои новые зоркие глаза видели все до малейшего изгиба. Я ощущал на языке его чистый яркий вкус, касался кончиками пальцев его нежной, как шелк, мраморной кожи. И моя кожа горела под его руками. Все было абсолютно иначе, не так как раньше, когда наши тела сплелись воедино на светлом, как песок, полу. Ушли осторожность и сдержанность. А главное — ушел страх. Теперь мы могли любить с одинаковой страстью. Наконец-то на равных. Повторялось то же, что и с поцелуями: в каждом прикосновении я ощущал неведомую силу. Невероятно, как он раньше себя ограничивал! Для моей безопасности, понятное дело… Ох, сколько же мы упустили… Я помнил, что теперь сильнее его, но как держать себя в узде, когда чувства обострены до предела и миллионы ощущений рвут тебя на части? Если я и причинил ему боль, он не жаловался. И тут в каком-то крошечном участке мозга зародился парадоксальный вопрос. Я неутомима, Шу тоже. Нам не нужно прерывать процесс, чтобы отдышаться, восстановить силы, поесть и даже сходить в туалет — обременительные человеческие потребности больше не актуальны. У него совершенное, самое прекрасное в мире тело, он целиком и полностью мой, и вряд ли настанет момент, когда я подумаю: «Ну все, на сегодня достаточно…» Мне всегда будет мало. А «сегодня» будет длиться вечно. Однако, если так, каким образом мы остановимся? Впрочем, отсутствие ответа на загадку меня не волновало. Постепенно небо начало светлеть. Крошечный океан за окном стал из черного серым, где-то совсем близко запел жаворонок — наверное, в гнезде среди роз. — Тебе не жалко? — спросил я Шу, когда песня смолкла. Не первые слова, прозвучавшие между нами за всю ночь, но предыдущие назвать диалогом язык не повернется. — Чего именно? — пробормотал он. — Всего… Теплоты и мягкости кожи, вкусного запаха. Я-то ничего не теряю, а ты — вдруг тебе грустно, что это все исчезло? Шу ответил негромким ласковым смехом. — Грустно? Человека менее склонного сейчас грустить я даже представить не могу. Невозможно. Кто еще получил все, о чем только мечтал, и в придачу все, о чем мечтать не смел, — да еще в один день! — Уклоняешься от ответа? Он коснулся ладонью моей щеки. — Кожа теплая. Похоже, что так. Ведь его руки теперь тоже теплые. Не обжигающие, как у Минато, а приятные. Как надо. Шу медленно провел пальцем от моего подбородка к шее, потом к талии. Я чуть прикрыл глаза. — И ты мягкый. Его прикосновения казались атласно-гладкими. Да, он прав. Мягко. — А насчет запаха я тем более не жалею. Помнишь, как пахли те туристы в лесу? — Стараюсь не вспоминать. — Теперь представь, что ты их целуешь. В горле полыхнул огонь, как будто шарик с нагретым воздухом лопнул. — Ой! — Вот именно. Так что жалеть мне не о чем. Я наполнен радостью до краев. Нет в мире никого богаче меня. Я хотел возразить, что знаю по крайней мере одного, но губы внезапно нашли занятие поважнее. Когда прудик стал жемчужным в рассветных лучах, у меня назрел еще вопрос. — Сколько так будет? Вот смотри, Мирай с Широ, Кен с Дайго, Луи и Фри — они же не закрываются на весь день в комнате… Они все время на виду, в одежде. Получается, когда-нибудь желание утихнет? — Я обвился вокруг него, пытаясь наглядно показать, что имею в виду. — Трудно сказать. По-разному, у кого как. А ты ни на кого не похож. Новорожденный вампир кроме жажды поначалу ничего испытывать не способен. К тебе это не относится. Через год у обычного вампира просыпаются и другие желания. Они, как и жажда, никогда не утихают до конца. Вопрос в том, чтобы научиться их совмещать, управлять ими, выделять главное… — Сколько по времени? Шу улыбнулся, слегка сморщив нос. — Самый тяжелый случай у Кена с Дайго. Лет десять я и на пять километров к ним подойти не мог. Даже Мирай с Широ с трудом их переваривали. В конце концов, сладкую парочку отселили. Мирай построила им отдельный дом. Роскошнее, чем этот, — Мирай понимает, какие у Дайго вкусы, а какие у тебя. — Десять лет, говоришь? — Разумеется, Кен с Дайго до нас далеко, но называть более долгий срок было бы слишком самонадеянно. — И все придет в норму? Как у них? Шу не сдержал улыбку. — Не знаю, что ты имеешь в виду под «нормой». Ты же видел, родные живут совершенно обычной жизнью. А вот по ночам ты спал. — Он подмигнул. — Когда не приходится тратить время на сон, остается уйма свободного времени. На все желания хватит. Поэтому я лучше всех играю на пианино, больше всех прочитал книг, изучил кучу наук и говорю на стольких языках… Кен будет тебе вешать лапшу на уши, что без чтения мыслей я ничего такого бы не добился, однако на самом деле у меня просто был вагон и маленькая тележка свободного времени. Мы хором рассмеялись, и дрожь от смеха передалась нашим сплетенным воедино телам, направив диалог совсем в другое русло…