"Сумерки: Рассвет" Фильм 4 часть 2

— Через окно? — спросил я, потрясенно выглядывая со второго этажа. Прежде я не боялся высоты, но теперь, когда увидел все в мельчайших подробностях, перспектива спрыгнуть вниз не показалась мне такой уж заманчивой. Края камней выглядели куда острее, чем я представлял. Шу улыбнулся. — Самый удобный выход. Если боишься, давай я тебя понесу. — У нас впереди целая вечность, а ты хочешь сэкономить время на спуске по лестнице? Он слегка нахмурился. — В гостиной Шиманору и Минато… — Ах да… Я ведь теперь чудовище. Нужно держаться подальше от запахов, которые могут пробудить во мне зверя. В частности — от любимых людей. Даже от тех, кого я толком не знаю. — А Шиманору… ничего, что он с Минато? — прошептал я и запоздало понял, что слышал внизу сердцебиение Минато. Я снова прислушался, но уловил только один ровный пульс. — Он ведь его недолюбливает… Шу странно поджал губы. — Уверяю, он в полной безопасности. Я читаю мысли Минато. — Верно. — Я снова выглянул в окно. — Тянешь время? — поддразнил меня Шу. — Немножко. Я не знаю, как… Тут я вдруг понял, что за мной молча, внимательно наблюдает вся семья. Ну, почти молча. Кен уже позволил себе тихонько хихикнуть. Одна моя оплошность — и он будет кататься по полу. Знаю я его: потом начнутся шуточки про самого неуклюжего вампира на свете… И вообще, моя одежа — Луи одел меня, когда мне было вовсе не до нарядов — не лучшим образом подходит для прыжков со второго этажа и охоты. Узкий костьюм? Для чего он мог мне понадобиться?! У нас намечается коктейльная вечеринка? — Смотри, — сказал Шу и непринужденно шагнул из высокого открытого окна. Я внимательно проследил, под каким углом он согнул колени, чтобы смягчить удар. Приземлился он почти бесшумно: как будто мягко прикрыли дверь или осторожно положили на стол книгу. Вроде бы ничего сложного. Стиснув зубы и сосредоточившись, я попытался скопировать его непринужденный шаг в пустоту. Ха! Земля приближалась так медленно, что я бы тысячу раз успел правильно поставить ноги… — Луи обул меня в ботинки на маленьком каблуку?! Совсем спятил!.. — поставить дурацкие ботинки так, словно я просто шагнул вперед по ровной поверхности. Я приземлился на самые носочки, чтобы не сломать каблуки. Звук получился такой же тихий, как у Шу. Я улыбнулся. — И правда, проще простого! Он улыбнулся в ответ. — Вальт. — Что? — У тебя очень изящно получилось. Даже для вампира. Я подумал над его словами и просиял. Если бы это была неправда, Кен рассмеялся бы. Но никто не счел комплимент Шу смешным, а значит, у меня действительно хорошо получилось! За всю мою жизнь… ну, то есть существование, никто и никогда не называл меня «изящным». — Спасибо! Я снял сины ботинки и зашвырнул их обратно в окно. Явно перестаралсч, но кто-то успел их поймать, так что панели остались цели. Луи буркнул: — Координация его больше не подводит, а вот чувство стиля… Шу взял меня за руку — я не уставал наслаждаться гладкостью и приятной температурой его кожи — и помчался через задний двор к реке. Я следовал за ним, не прилагая при этом никаких усилий. Любое физическое действие давалось мне без труда. — Мы что, переплывем? — спросил я, когда мы остановились у берега. — И испортим твое чудесный костьюм? Нет. Перепрыгнем. Я озадаченно поджал губы. Река была метров пятьдесят в ширину. — Сначала ты. Шу погладил меня по щеке, быстро отошел на два шага от берега, разбежался и сиганул вперед с большого плоского камня. Я проследил за его молниеносным прыжком, в конце которого он сделал эффектный кувырок и скрылся в чаще на другом берегу. — Хвастун! — буркнул я и услышал смех. Я сделал пять шагов назад — так, на всякий пожарный — и перевел дух. Почему-то мне опять стало страшно. Не за себя, а за лес. Медленно, но верно во мне зрело осознание собственной мощи — мышцы наполнялись сверхъестественной силой. Я вдруг понял, что если бы захотел прокопать туннель под рекой — зубами или ногтями, — это не составило бы большого труда. Окружающие предметы — деревья, кусты, камни, дом — вдруг стали казаться страшно хрупкими. Понадеявшись, что у Мирай нет любимых деревьев вдоль берега, я сделал первый шаг. И сразу остановился: узкий шелк разошелся сантиметров на десять вдоль ноги. Ох уж эта Луи! Впрочем, он всегда относился к вещам так, словно они одноразовые, поэтому ворчать, наверное, не будет. Я нагнулся, осторожно схватил края материи и, приложив как можно меньше усилий, порвал шов до самого колена. Потом сделал то же самое с другой стороны. Так-то лучше. В доме засмеялись, кто-то скрипнул зубами. Смех шел с обоих этажей, и я сразу же узнал хрипловатый, грудной смешок из гостиной. Выходит, Минато тоже за нами наблюдает? Даже подумать страшно, что он сейчас думает. Почему он до сих пор не ушел? Я полагал, что наше примирение — если Минато вообще сможет меня простить — произойдет в далеком будущем, когда я стану спокойнее, а он залечит раны, которые я ему нанес. Помня о своей несдержанности, я не обернулся, хотя и очень хотел взглянуть на Минато. Нельзя, чтобы какое-то чувство завладело мной целиком. Страхи Фри передались и мне: перво-наперво я должен поохотиться, об остальном нужно пока забыть. — Вальт! — окликнул меня из леса Шу, его голос приближался. — Хочешь посмотреть еще раз? Нет, я отлично все запомнил и не хотел давать Кена лишний повод смеяться над моим обучением. Физические действия должны выполняться инстинктивно, так? Я сделал глубокий вдох и побежал вперед. Штаны мне больше не мешалы, поэтому я в один прыжок очутился у воды. Прошла восемьдесят четвертая доля секунды — однако этого времени хватило, чтобы мои глаза и мысли сосредоточились на прыжке. Всего только и нужно: оттолкнуться правой ногой от камня и приложить достаточное усилие, чтобы взлететь в воздух. Особое внимание я уделил не силе толчка, а своей цели, поэтому и ошибся — хорошо хоть не угодил в воду. Пятьдесят метров пролетели слишком быстро… Это было так странно, головокружительно, бодряще… но недолго. Уже через секунду я оказался на другом берегу. Я боялся, что густой лес помешает мне приземлиться, но деревья, наоборот, только помогли: мне ничего не стоило протянуть руку и ухватиться за удобную ветку. Я слегка покачался на ней и спрыгнул на толстую ветвь серебристой ели — до земли оставалось еще метров пять. Восхитительно. Сквозь собственный восторженный смех я услышал, как ко мне бежит Шу. Я прыгнул вдвое дальше него. Когда он подбежал к моему дереву, глаза у него были изумленные. Я ловко спрыгнул с ветки и бесшумно приземлился на носочки рядом с ним. — Ну как? — спросил я, часто дыша от восторга. — Здорово! — Хотя Шу одобрительно кивнул, его непринужденный тон не соответствовал удивленному выражению лица. — Давай еще раз? — Вальт, сосредоточься, мы на охоте. — Ах да, — опомнился я. — Охота, верно. — Беги за мной… если сможешь. — Сделав хитрое лицо, он бросился вперед. Шу бегал быстрее, чем я. Ума не приложу, как ему удавалось переставлять ноги с такой невероятной скоростью. Впрочем, я был сильнее, и каждый мой шаг равнялся его трем. Поэтому мы вместе летели сквозь живую зеленую паутину, и я ничуть не отставал. На бегу я тихонько смеялась от восторга; смех ни капельки меня не отвлекал. Наконец-то я понял, как Шу удается не врезаться в деревья. Удивительное ощущение: баланс скорости и четкости. Я мчался сквозь густую зелень так стремительно, что все вокруг должно было слиться в одну сплошную линию, однако же я различал каждый крохотный листок на маленьких ветвях самых небольших кустов. Ветер раздувал мои волосы и порванное штаны, и, хотя я знал, что так не должно быть, он казался мне теплым. Да и грубая лесная земля под босыми ногами не должна была казаться мне бархатом, а ветви, хлещущие по коже, — мягкими перышками. Лес был полон жизни, о которой я и не догадывалась: всюду в листве кишели маленькие существа; когда мы пролетали мимо, они в страхе затаивали дыхание. Животные реагировали на наш запах куда разумнее, чем люди. На меня он в свое время произвел прямо противоположный эффект. Я все ждал, что вот-вот начну задыхаться, но дышал по-прежнему легко и ровно. Я думал, мышцы скоро начнут гореть от усталости, однако по мере того, как я привыкал к бегу, сил только прибавлялось. Мои шаги становились длиннее, и я заметил, что Шу пытается не отставать. Когда он все-таки отстал, я ликующе рассмеялся. Мои босые ноги так редко касались земли, что я скорее летел, чем бежал. — Вальт, — спокойно, даже лениво позвал меня Шу. Больше я ничего не слышал; он остановился. Может, устроить бунт? Вздохнув, я развернулся и легко подбежал к Шу — он стоял метрах в ста от меня и улыбался. Я выжидающе на него посмотрела. Боже, какой красавец! — Может, останемся в стране? — шутливо спросил Шу. — Или ты хочешь прогуляться до Канады? — Останемся, — ответил я, думая не столько о вопросе, сколько о том, как завораживающе двигаются его губы. С моим новым зрением было трудно не отвлекаться на все новое. — На кого будем охотиться? — На лосей. Я подумал, для начала стоит выбрать жертву попроще… — Он умолк, когда я прищурился на последнем слове. Однако спорить в мои планы не входило: меня мучила жажда. Как только я подумал о пересохшем горле, все остальное вообще потеряло значение. Во рту было сухо, как июньским днем в Долине Смерти. — Где? — спросил я, нетерпеливо вглядываясь в чащу. Теперь, когда я обратил внимание на свою жажду, мысль о ней заразила все остальные, даже самые приятные: о беге, о губах Шу, об… изнуряющей жажде. Никуда от нее не деться! — Стой спокойно, — сказал Шу, положив руки мне на плечи. От его прикосновения жажда мгновенно отступила на второй план. — Теперь закрой глаза, — прошептал он. Когда я повиновался, он погладил мои скулы. Дыхание участилось, и на мгновение я снова приготовился краснеть — разумеется, я не покраснел. — Слушай, — велел Шу. — Что ты слышишь? «Все», — мог бы ответить я; его восхитительный голос, его дыхание, движение губ, шорох птичек, которые чистили перья на вершинах деревьев, их дробное сердцебиение, шепот кленовых листьев, едва слышные щелчки муравьев, ползущих длинной вереницей по коре ближайшего дерева. Однако я понял, что Шу имеет в виду нечто особенное, и простерл слух дальше, за пределы того живого гула, что нас окружал. Где-то рядом было поле — ветер свистел иначе в открытой траве — и маленький ручей с каменистым дном. Оттуда шел плеск лакающих языков, громкое биение тяжелых сердец, качающих густую кровь… Мое горло словно бы сжалось. — У ручья, на северо-западе? — спросил я, не открывая глаз. — Да. — Голос прозвучал одобрительно. — А теперь… подожди, ветер подует… чем пахнет? В основном пахло Шу: странный медово-сиренево-солнечный аромат. Еще был густой землистый запах моха и прели, хвойной смолы; теплый, почти пряный дух маленьких грызунов, замерших в страхе под корнями деревьев. Издали доносился чистый запах воды, на удивление непривлекательный, хотя у меня и пересохло в горле. Я сосредоточился на воде и нашел запах, который относился к лакающим языкам и бьющимся сердцам. Еще один теплый аромат, богатый и терпкий, сильнее всех прочих, но почему-то такой же неаппетитный. Я поморщился. Шу хихикнул. — Знаю, придется привыкать. — Их три? — спросил я. — Пять. Еще два стоят в лесу. — Что надо делать? Судя по голосу, Шу улыбнулся. — А что бы ты хотел? Я подумал над его вопросом, все еще не открывая глаз и принюхиваясь к запаху. Очередной приступ нестерпимой жажды занял мои мысли, и вдруг теплый резкий аромат перестал казаться таким уж неприятным. Хоть что-то горячее и влажное смочит иссохшее горло!.. Я распахнул глаза. — Не думай об этом, — предложил Шу, отняв руки от моего лица и шагнув назад. — Просто следуй инстинктам. Я поплыл на запах, почти не замечая собственных движений, скользя по склону к небольшому лугу с ручьем. Мое тело само припало к земле, когда я в нерешительности замер в папоротниках на краю леса. Я увидел большого самца с ветвистыми рогами, склонившего голову над водой, и еще четверых, неспешно идущих к лесу, — на их спинах лежала кружевная тень деревьев. Я сосредоточилась на запахе самца и горячей точке на его мохнатой шее, где тепло пульсировало сильнее всего. Нас разделяло каких-то тридцать метров — два или три прыжка. Я приготовился к первому. Но только мои мышцы напряглись, как ветер подул с другой стороны, с юга. Без лишних размышлений я выбежал из-за деревьев в совершенно другом направлении и спугнул лося в лес. Меня привлек новый аромат, такой манящий, что выбора не оставалось. Мною полностью завладел запах. Выслеживая его источник, ни о чем другом я не думал: лишь о своей жажде и способе ее утолить. Жажда усилилась и причинял теперь столько боли, что я не мог ясно мыслить. Я сразу вспомнил, как горел яд в моих венах. Единственное, что могло бы сейчас сбить меня со следа, — инстинкт более могущественный и примитивный, чем желание потушить огонь. Инстинкт самосохранения. Я вдруг почувствовал, что за мной следят. Необоримая тяга к источнику запаха стала бороться с желанием защититься от погони. В груди у меня что-то заклокотало, я сбавил шаг и предостерегающе оскалил зубы. Мой преследователь был совсем близко, и во мне окончательно возобладал инстинкт самосохранения. Я обернулся, воздух со свистом и клокотанием поднялся к горлу… Животный рык, сорвавшийся с моих губ, так меня напугал, что я остановился. На секунду в голове у меня стало ясно: туман, вызванный жаждой, отступил, хотя сама она никуда не исчезла. Ветер переменился, обдув меня ароматами мокрой земли и приближающегося дождя; огненная хватка нового запаха стала еще слабее — запаха такого восхитительного, что он мог принадлежать лишь человеку. Шу замер в нескольких метрах от меня с поднятыми руками — он хотел то ли обнять меня, то ли остановить. Лицо у него было внимательное, настороженное и в то же время потрясенное. До меня дошло, что я чуть на него не напал. Одним рывком я распрямился и задержал дыхание — запах с юга мог вновь лишить меня рассудка. Шу увидел, что ко мне возвращается способность мыслить, и шагнул вперед, опустив руки. — Побежали отсюда! — выплюнул я с остатком воздуха из легких. Шу опешил. — А ты сможешь? Отвечать времени не было. Я понимал, что мой рассудок снова помутится, стоит только подумать о… Я бросился бежать — стремительно рванул на север, сосредоточившись на неприятном ощущении от того, что тело никак не реагирует на недостаток кислорода. Моей единственной целью было убежать как можно дальше, туда, где не будет чувствоваться запах. Где я при всем желании не смогу найти его обладателя… Вновь почувствовав, что за мной следят, я уже не взбесился. Я поборол в себе желание втянуть воздух и по запаху убедиться, что это Шу. Долго бороться не пришлось; я бежал быстрее, чем когда-либо, — мчался подобно комете, выбирая кратчайший путь на север, — однако уже через минуту Шу меня настиг. В голову пришла новая мысль, и я остановился. Здесь наверняка было безопасно, но на всякий случай я затаил дыхание. Шу пролетел мимо, не ожидая такой внезапной остановки. Затем развернулся и уже в следующий миг был рядом со мной: положил руки мне на плечи и заглянул в глаза. С его лица не сходило изумление. — Как тебе это удалось? — Ты нарочно мне поддался, когда мы бежали сюда! — сердито заявил я, пропустив вопрос мимо ушей. А я-то подумал, что быстро бегаю! Открыв рот, я почувствовал вкус воздуха — в нем не было соблазнительной примеси, пробуждающей жажду. Я осторожно вдохнул. Шу пожал плечами и качнул головой, не желая уходить от темы. — Вальт, как тебе это удалось? — Убежать? Я задержал дыхание. — Но как ты смог прекратить охоту? — Ты меня преследовал… ох, прости, Шу! — Почему ты извиняешься передо мной?! Это я во всем виноват. Решил, что мы уже далеко от людей, — нет бы сначала проверить! Какой же я дурак! Тебе не за что извиняться. — Я же на тебя зарычал! — Я по-прежнему был в ужасе от себя: неужели я действительно способный на такое святотатство? — Конечно. Это естественно. Но вот как ты смог убежать… — А что мне оставалось? — спросил я, ничего не понимая: какой реакции он от меня ждал?! — Там ведь могли быть мои знакомые! Шу напугал меня, вдруг разразившись громким смехом. Он запрокинул голову, и эхо его хохота отдалось в деревьях. — Да что тут смешного? ! Шу сразу настороженно умолк. «Держи себя в руках», — мысленно сказал себе я. Надо учиться управлять своими чувствами. Я больше похож на молодого оборотня, чем на вампира. — Я не над тобой смеюсь, Вальт. Я смеюсь от потрясения. А потрясен потому, что первый раз это вижу. — Что? — Удивительно, что ты вообще на такое способный. Ты не можешь быть… рассудительным. Не можешь спокойно болтать со мной. А самое главное, ты не должен был остановиться посреди охоты, когда в воздухе пахло человеческой кровью. Даже взрослые вампиры не всегда на это способны — мы внимательно отбираем места охоты, чтобы случайно не оказаться на пути соблазна. Вальт, ты ведешь себя так, словно родился несколько десятилетий, а не дней назад. — Ого… Шу вновь погладил мое лицо, в его глазах сияло восхищение. — Все бы отдал, лишь бы на секундочку заглянуть в твои мысли! Какие сильные чувства… К жажде я готовился, но к этому — нет. Я был совершенно уверен, что его прикосновения уже никогда не пробудят во мне прежних чувств. Ну, по правде говоря, прежними они и не были. Они были куда сильнее. Я погладил прекрасное лицо Шу и задержался на его губах. От неуверенности мои слова прозвучали скорее как вопрос. — Я по-прежнему тебя хочу?.. Шу изумленно заморгал. — Как ты вообще можешь об этом думать? Разве тебя не мучает нестерпимая жажда? Конечно, мучает — когда мне об этом напомнили! Я с трудом проглотил слюну и вздохнул, закрывая глаза, как в прошлый раз, чтобы сосредоточиться. Отпустил свои чувства на волю, но все-таки приготовился к очередной атаке дивного запретного запаха. Шу уронил руки и даже затаил дыхание, пока я прислушивалась к паутине зеленой жизни, отыскивая среди звуков и запахов что-нибудь, чем можно утолить жажду. На востоке мне попался какой-то необычный и едва уловимый аромат… Я распахнул глаза, однако по-прежнему была сосредоточена на своих ощущениях, когда развернулась и молча устремился на восток. Почти сразу же начался пологий подъем, и я бежал на полусогнутых, как зверь на охоте, стараясь не высовываться из леса. Шу, несущегося следом, я скорее чувствовал, чем слышал. Чем выше мы поднимались, тем меньше вокруг становилось зелени. Запах смолы и хвои усилился, как и тот, который меня привлек — теплый, куда острее и приятнее лосиного. Через несколько секунд я услышал приглушенные удары огромных лап — мягкие, не то что топот копыт. Звук шел откуда-то сверху, не с земли, и я инстинктивно взобрался на серебристую ель, заняв стратегически выгодную — более высокую — позицию. Теперь мягкие удары доносились снизу; источник запаха был совсем рядом. Мои глаза выхватили из окружающего мира движение, соответствующее звукам, и я увидел огромного рыжего льва, припавшего к толстой ветви ели. Он был очень большой, раза в четыре крупнее меня, и не сводил взгляд с земли — тоже охотился. Я уловил запах какого-то мелкого животного, совсем пресный по сравнению с ароматом моей добычи. Хвост льва подергивался: он готовился к броску. Я легко прыгнул влево и вниз и приземлился на его ветку. Лев почувствовал дрожь дерева и развернулся, взвизгнув от страха и ярости. Он выпустил когти и замахал лапами в воздухе. Сходя с ума от жажды, я не обратил внимания ни на оскаленные клыки, ни на острые когти, и бросился прямо на льва. Мы упали на землю. Схватка длилась недолго. Смертельные когти были подобны ласковым пальцам, гладящим мою кожу, а клыки соскальзывали с глотки и плеч. Весил лев как пушинка. Мои зубы безошибочно нашли его горло. Бедняжка, он сопротивлялся так слабо, точно ребенок!.. Я сомкнул челюсти ровно в том месте, где сконцентрировался поток тепла. Шкуру я прокусил легко — словно сливочное масло. Зубы у меня были острые как бритва; им ничего не стоило прогрызть мех, жир и сухожилия. Конечно, запах был не тот, зато горячая кровь смочила раздраженное зудящее горло. Я жадно пил, лев сопротивлялся все слабее, его вопли утихли. Тепло крови согрело все мое тело, даже кончики пальцев на руках и ногах. Я прикончил льва, но жажда не исчезла. Она снова вспыхнула в моем горле, и я с отвращением отбросил обескровленный труп. Разве можно хотеть пить после такого количества крови? Одним быстрым движением я вскочил на ноги и понял, что видок у меня тот еще. Я вытерл лицо тыльной стороной ладони и расправил платье — от львиных когтей тонкому шелку досталось куда больше, чем моей костьюму. — Хм-м… — протянул Шу. Я поднял глаза и увидел, что он стоит, небрежно прислонившись к стволу дерева, и задумчиво смотрит на меня. — Не очень хорошо получилось, да? — Я перепачкался с ног до головы, волосы сбились в комок, а заляпанное кровью костьюм. Когда Шу возвращался домой с охоты, виду него был более презентабельный. — Ты молодчина, — успокоил меня он. — Просто… смотреть было довольно жутко. Я растерянно взглянул на него. — Ну, ты же боролся со львом! Я за тебя боялся. — Глупости! — Знаю. От старых привычек трудно избавиться. Зато мне по душе твой костьюм. Если бы я мог покраснеть, непременно бы покраснел. Вместо этого я сменил тему: — Почему я до сих пор хочу пить? — Потому что ты молод. Я вздохнул. — И вряд ли поблизости есть еще горные львы. — Зато полно оленей. Я наморщил нос. — Они невкусно пахнут. — Потому что травоядные. У хищников запах больше похож на человеческий. — Ни капельки не похож, — возразил я, стараясь не вспоминать запретный аромат. — Можем вернуться, — сказал Шу, и в его глазах сверкнул хитрый огонек. — Если те люди — мужчины, они с удовольствием погибнут от твоих рук. — Он вновь окинул взглядом мое порванное штаны. — Вернее, они решат, что уже умерли и попали в рай. Я фыркнул. — Лучше съедим парочку вонючих травоядных. По дороге домой мы нашли большое стадо чернохвостых оленей. Шу охотился вместе со мной, поскольку я уже понял тактику. Я завалил большого самца: грязи получилось столько же, сколько и со львом. Пока я возился с одним оленем, Шу выпил двоих и даже прическу не испортил. На рубашке — ни пятнышка крови! Мы бросились за напуганным и разбежавшимся стадом; на этот раз я не пил, а наблюдал за мужем и старался понять, как ему удается убивать так аккуратно. Сколько раз я мечтал о том, чтобы Шу взял меня на охоту! Но каждый раз, оставаясь дома, я чувствовал тайное облегчение: зрелище наверняка ужасное. Чудовищное. Я боялся, что, увидев Шу на охоте, начну относиться к нему как к вампиру. Конечно, теперь я смотрел на все с другой точки зрения, поскольку сам стал вампиром. Хотя, подозреваю, даже человеком я бы сочел это зрелище красивым. Наблюдать за охотящимся Шу оказалось невероятно волнующе. Его прыжок был похож на смертельный бросок змеи; руки такие сильные, уверенные, проворные; полные губы, обнажающие белые зубы, такие пленительные! Шу был великолепен. Я ощутил внезапную вспышку гордости и желания. Он мой. Отныне ничто нас не разлучит. Я теперь слишком могутный: никакая сила не оторвет меня от Шу. Он управился очень быстро и с любопытством посмотрел на мое злорадное лицо. — Больше не хочешь пить? Я пожал плечами. — Ты меня отвлек. Ты охотишься гораздо лучше, чем я. — Века практики. — Шк улыбнулся. Его глаза были обезоруживающе прекрасного цвета: медово-красного. — Вообще-то один, — поправил его я. Он рассмеялся. — Ну что, хватит на сегодня? Или еще поохотимся? — Вроде хватит. Кажется, я выпил даже чересчур много. Вряд ли в меня еще что-нибудь влезло бы. Но жжение в горле лишь слегка ослабло. Меня предупреждали: жажда — неотъемлемая часть этой жизни. Оно того стоило. Я чувствовал себя собранным и уверенным. Может, ощущение было мнимым, но я искренне радовался тому, что никого не убил. Раз я сумел не напасть на чужих людей, неужели я не смогу удержаться рядом с оборотнем и малыш-полукровка, в которых души не чаю? — Хочу увидеть Шиманору, — сказал я. Теперь, когда жажда немного утихла, вернулись мои прежние тревоги. Я хотел убедиться, что незнакомец, моя сын — то же самое создание, которое я любил три дня назад. Мне все еще казалось странным и неправильным, что внутри меня никого нет. Я внезапно почувствовал себя опустошенным. Шу протянул мне руку. Она была теплее, чем обычно. Его щеки чуть-чуть порозовели, а круги под глазами почти исчезли. Я не удержался и погладил его по щеке. А потом еще раз. Глядя в сияющие красные глаза г, я практически забыл, что жду ответа. Это было не легче, чем устоять перед запахом человеческой крови, однако я зарубил себе на носу, что с Шу надо быть поаккуратнее. Встав на цыпочки, я обнял его за шею. Очень нежно. Он был не так нежен, когда обхватил меня за талию, прижал к себе и впился в меня губами — теперь они были мягкие. Мои губы больше не принимали форму его, а держали собственную. Как и прежде, прикосновения его губ и рук словно бы проходили сквозь мою гладкую твердую кожу и новенькие кости прямо внутрь, к сердцу. Я не представлял, что могу любить Шу даже сильнее, чем раньше. Мой прежний рассудок не выдержал бы такой любви. Мое прежнее сердце ее бы не вынесло. Возможно, именно эта моя особенность усилилась в новой жизни. Вроде сострадания Широ и преданности Мирай. Пусть я никогда не смогу делать что-нибудь выдающееся, как Шу, Луи или Фри, зато я буду любить мужа так, как не любил никто за всю историю человечества. А что, я не против. Отчасти я помнил, каково это — перебирать пальцами его волосы, гладить его прекрасную грудь, — но все стало иным. Шу стал для меня иным. Он поцеловал меня с небывалой страстью, ничего не боясь, и я ответил тем же. Мы упали в траву. Я ойкнула, а Шу подо мной рассмеялся. — Прости, не хотел тебя свалить! Все нормально? Он погладил меня по лицу. — Даже лучше, чем нормально. — Тут Шу вдруг смутился. — Шиманору?.. — неуверенно произнес он, как бы пытаясь понять, чего я хочу. А я хотел всего и сразу! Мне было ясно, что он непрочь отложить наше возвращение домой, да я и сам мог думать только о его прикосновениях — от костьюма-то остались одни порванные штаны и рубашка. Но мои воспоминания о Шиманору — до и после его рождения — становились все более призрачными. Ненастоящими. Они были человеческие, а стало быть, их окружал аура искусственности. То, что я еще не успел потрогать новыми руками, увидеть новыми глазами, казалось мне нереальным. С каждой минутой маленькый незнакомеу ускользал от меня все дальше. — Шиманору… — печально выдохнул я и встал на ноги, поднимая за собой Шу.