Любитель книг

— Ну вот и всё, — молодой барбер, эталонный красавец, будто сошедший со страниц одного из фэшн-журналов, что лежали рядом на столике, улыбнулся Андрею через зеркало и щёлкнул кнопкой фена. Андрей с наслаждением потянулся, придирчиво осмотрел себя и остался крайне доволен результатом: ярко-красная полоса строго по центру выкрашенной в чёрный цвет головы смотрелась очень эффектно. — Вам безумно идёт, — подошла другая мастерица, стрельнула глазками, будто бы невзначай рассматривая его пальцы, не иначе как на предмет наличия обручального кольца, и переглянулась с парнем. Князь, заметив эту двустороннюю атаку, скептически изогнул бровь, и полез в бумажник, чтобы расплатиться. Отшутился, не теряя лица, и вышел на улицу. До девушки Андрею дела не было, давно уже перегорело, а вот барбер был тонким-звонким, изящным и смазливым. Мишке бы понравился, он как раз таких любит заваливать, сам говорил. Андрей раньше после пары свиданий, пожалуй, тоже предложил бы такому молодому человеку свои игры и в случае согласия написал бы несколько сногсшибательных картин, но... Не теперь. Князь усмехнулся, сунул в рот электронную безникотиновую сосалку и пошёл в клубах дыма по осенней Москве, свежий, брутальный и привлекательный, во всех смыслах лучший хозяин для своего театрального Мишки. Переулками Андрей добрался до студии, глянул на наручные часы и спустился вниз через служебный вход. До премьерного показа осовремененного «Гамлета» оставалось несколько часов, но театральные коридоры гудели, как улей жаркой весной. Все куда-то бежали, смеялись, кричали, что-то роняли, катали и носили. Андрей, не найдя Мишу, покрутил головой, поболтал с разукрашенными девушками, которые сбились, хихикая, в стайку, увидел Вахтанга и поспешил к нему, отбиваясь от особо озорной девчонки, которая назойливо интересовалась, как стать его натурщицей. Вахтанг, двигаясь по узкому коридору и раздвигая девиц, ровно ледокол, крепко пожал Андрею руку и с гордостью заявил, что дела идут как нельзя лучше. — Миша очень талантливый парень. Но обормот, — он приглушённо рассмеялся. — Удивительно, как смог так долго продержаться на плаву. А ведь в таком деле всё должно быть схвачено. Иначе труба. На голом энтузиазме очень сложно в наше время. Князь кивал и чувствовал, как потеют ладони от волнения и переживаний за Мишку. — Ну, а у тебя как дела, Андрей? Что насчёт продаж? Кирилл мне сказал, что покупатели ждут работ, в издательстве тоже, сроки горят, а ты... — Сложно всё, Вах. С издательством я разорвал контракт. Ничего не идёт, — Андрей невольно сжал зубы и мотнул головой, показывая, что не хочет говорить на эту тему: творческий кризис до сих пор крепко держал за яйца. Спустя время, когда стало менее шумно и людно, Князь наконец-то нашёл Мишу, подкрался со спины, привстал на цыпочки и закрыл ладонями его глаза: — Ну что, принц Датский, готов блистать? — Пиздацкий? — Миха, уже одетый и загримированный, нервно загоготал, развернулся, не убирая князевских ладоней, и они соскользнули на мощную шею. — Оу, Князь. Какой ты... — Нравится? — Ага... — Волнуешься? — Да пиздец просто. Щас, Андрюх, погоди, я... — Миша размашисто пошёл по коридору, наорал на кого-то там, вдалеке, у кулис, что-то скомандовал, раздал поручения, собрал актёров в кружок, похлопал по плечам и рукам, явно подбадривая. Андрей был уверен почти на сто процентов, что сейчас, во время нервотрёпки от показа, Мише самому очень нужно немножко контроля и множко похвалы. Вон какой дёрганый вернулся, чуть ли не на желчь исходит. Но Князь боялся влезать со своей заботой, тем более с сексуальной подоплёкой. Однако по-другому он не умел и, надеясь на случай, всё же увязался за Мишкой в гримерку и плотно закрыл за собой дверь. Шутканул, попытался отвлечь, но Миша, нетерпеливо отмахнувшись, взялся за свой трёхзвездочный коньяк и энергетик. — Будешь? Давай, на удачу. Андрей цокнул, помотал головой и мягко его остановил. Такой допинг сейчас абсолютно точно был лишним. Отодвинув бутылку, Князь пошёл напролом: приблизился, поцеловал, обнял сильно и уверенно, сжимая. Воздух моментально нагрелся и потяжелел, как перед грозой, а у Андрея перед глазами вспышкой сверкнула молния. — Андрей? — Миша вопросительно вскинул взгляд, но возмущаться не стал, облокотился на спинку стула, с интересом склонил голову и переспросил неверящим шёпотом: — Хозяин? — Да. Хочу помочь тебе расслабиться и настроиться, — отозвался решившийся Андрей и настырно и беззастенчиво облапал Мишу. Не смог пробраться под одежду и фыркнул с неудовольствием. Быстро избавил его от белоснежного кружевного жабо, расстегнул пуговицы бархатного щегольского жилета, повозился с винтажным серым комбинезоном, сдёрнул кое-как до середины бедра и грохнул Мишу, тяжело дышащего, грудью о хлипкий столик. — Смотри в зеркало, смотри, буду сейчас трахать тебя, мой Мишка. Миша сладко замычал. — Ты... — Андрей взялся поглаживать сомкнутые мышцы ануса, раскрывая и расслабляя. Смазки не было, но возле зеркала нашёлся какой-то жирный крем, и Князь воспользовался им, нежно кружа подушечками по коже. — Ты такой молодец, Мишка. Так круто играешь. Палец влажно скользнул внутрь, Миша закусил губу и попытался отвести взгляд, но Андрей не позволил, прихватив свободной рукой за подбородок. — Вот так. Ты умница. Смотри, смотри на себя. Ты самый прекрасный и самый лучший актёр. Ты — настоящий ураган, Мих, огненный смерч... Миха перестал упираться и смотрел, плывуще, безумно, не отрывая больше тёмного маслянистого взгляда. Андрей продолжил двигать двумя пальцами, лаская медленно, но глубоко, уверенными плавными движениями. За дверьми продолжало жить своей жизнью театральное закулисье, Андрея это обстоятельство заводило ещё сильнее. Кто-то постучал снаружи, Миша сдавленно крикнул, что скоро выйдет, и с придыханием призвал всех заткнуться. Андрей обжёг дыханием его спину, облизал верхние позвонки и снова заговорил: — Мишка... Мой самый лучший Гамлет... Не играешь, а живёшь. Сейчас, сейчас, родной... Левой рукой Андрей взялся за мокрый Мишин член, правой подцепил пуговицу, расстегнул свою ширинку и, придерживая стояк, нетерпеливо вошёл в тугую горячую задницу, жирную и тоже уже влажную. Молнии снова сверкнули, осыпаясь огненными искрами, словно бенгальские огни. Андрей укусил трепещущего Мишу за лопатку, тут же зализал и зашептал в ухо, всё ниже и глуше, смотря прямо в его глаза через зеркало. — Спектакль будет бомба. Ты выйдешь сейчас и... выебешь весь зал так же, как я тебя сейчас, даже ещё чище. Ты – крутой актёр. Талантище! Это видно в каждом твоём жесте, в каждом взгляде. Ты искренний, эмоциональный, сильный... Миш... Андрей не думал, что получится так быстро, но Миха буквально через минуту чисто простонал и, весь содрогаясь, выплеснулся ему на руку. Трогательное тепло спермы, разлившейся по кулаку, отчего-то совсем лишило Андрея разумности, он облизал руку, продолжая размашисто двигаться под пошлые хлюпающие звуки, вынул за секунду до и с гортанным шипением кончил на Мишкину широкую выгнутую спину. С полминуты они стояли, тяжело дыша, и не двигались, даже не пытались расцепиться, но потом Андрей увидел, как белёсый ручеек подбирается к пояснице, поспешно стёр его ладонью и отодвинулся. — Андрей, вон, раковина. Вымой... — Миша загнанно дышал и до сих пор вздрагивал, вытираясь бумажными полотенцами. — Как считаешь, ё-моё, выебанный Гамлет— это канон или пощёчина классике? — Ну, ты же хотел новаторство. Вот и оно, — засмеялся Андрей. Он кожей чувствовал, что Мишке капельку полегчало, и был рад, что не облажался. Тем более хвалить Мишку во время секса, не за послушание, а просто так, за то, какой он охуенный, оказалось до охуения приятно. Андрей будто открыл в себе что-то новое, с радостью потянулся, снова обнял Мишу, уже целомудренно, пожелал ему удачи и пошёл в зал. В фойе было многолюдно и шумно. Журналисты сновали туда-сюда, переговаривались, снимали общие планы. Резкое появление Андрея привлекло всеобщее внимание, кто-то из культурных обозревателей его узнал и подобрался ближе, но Князь подгадал со временем очень точно: зазвенел звонок, и все хлынули в зал. Андрей сел в техническом первом ряду, на самом виду, у прохода, и приготовился любоваться Мишей. Миша был красив до ужаса и невозможно сексуален. Андрей не мог не думать, что вот только что, пятнадцать минут назад, трахал его, податливого, послушного, и снова возбуждался. Ёб твою... — Миша, — шёпот сам сорвался с губ, Андрей кашлянул, нашёл Горшка глазами и одарил самой горячей улыбкой. Но театральное действо быстро отвлекло, захватило, и к середине спектакля Андрей уже забыл, что перед ним Миша, и видел самого настоящего Гамлета, сопереживал ему и сочувствовал. Спектакль, кажется, удался. Андрей очнулся после поклона, словно вынырнул из другой реальности, поскорее встал и уже знакомыми коридорчиками слинял за кулисы, где творилась шумная праздничная кутерьма. — Мишка! Поздравляю, это было шикарно! Вокруг были актёры, актрисы, затесалась уже парочка журналистов, и жаркий поцелуй сам собой перенёсся снова в крошечную гримерку. Андрей не мог остановиться, жадно целовал взбудораженного Мишу и весь вечер праздновал вместе с ним, пьянея и теряя контроль. Каким образом они оказались в нескольких километрах от дома Андрея, история почти умалчивала. Вроде, только что ехали в такси, а потом оказались вышвырнутыми на обочину трассы с криками: «Фу, блять, пошли вон, пидарасы!» Целовались, что ли? Или чего похлеще делать вздумали? Андрей даже не сразу сообразил, сознание прояснилось от ора Миши. — Ну и хуй тебе, хуила! — Миша показывал вслед таксисту фак. — Сам, бля, пидарас ебучий. Оп, Князь, стоять. Не падай. Он ухватил шатнувшегося Андрея за плечо, утягивая подальше от мчащихся машин, из-под колёс которых летела грязь, подстроился под его шаг. — Кажется, нам туда. Да, Князь? — Ага, — согласился Андрей, на самом деле совершенно не понимая, в какой стороне его дом, и тоже обвил Мишу за шею. — Мишенька. Мне чё-то как-то... Хорошо и... И от этого плохо. — Блевать будешь? — деловито поинтересовался Миша, но Андрей помотал головой и остановился. Мысли перепутались, завязались в клубок, как проводные наушники в кармане. — Не... Я не то. Другое. Я... Помнишь, сказал тебе как-то... — Тш... — перебил его вдруг Миша и потянул за собой в лесную чащу. Андрей запнулся о камень, упал и остался валяться в придорожной канаве, весь в грязи, смеясь, пока Миша шуршал листьями и зачем-то громко кыскал. — Андрей! Смотри, кто тут у нас! — Ого, — Андрей перевернулся, встал на четвереньки и почти уткнулся лицом в холодный мокрый нос. — Киса? — Да! Выбросил, ё-моё, кто-то! К дереву привязана была, прикинь?! Уроды, бля, — Миша, снимая обрывки верёвки, перепачканными руками гладил трясущуюся кошку, упитанную, хорошенькую, пушистую в серую полоску, и прижимал к своей груди. — Милая моя, всё кончилось. Сейчас пойдём в тепло, к дяде Андрею, еды тебе найдём, понимаешь, да? Какая ты пушистенькая, крошка. Да ты моя девочка. Бедняжка... Андрей, даже пьяный, поразился его изменившемуся тону, очень ласковому, проникновенному, влюблённому, и с кислой горечью понял, что никогда не слышал ничего подобного от Миши в отношении себя. Или слышал, но забыл? — Мих... А ты любишь меня? Мишка? — У-у, да ты совсем поплыл, Андрей, — Миша наклонился к нему, придерживая кошку. Выражение лица было нечитаемым, и Андрей прикрикнул: — Отвечай Хозяину! — А мы щас не играем. — Миха! — Андрей попытался встать, цепляясь за кусты, но остался на коленях. — Да блять. Ну скажи ты мне, чё дальше? Чё будет? — Да откуда мне знать, Андрей? Ну, люблю, и чё? — просто и как-то печально ответил Миша, но Князя этот ответ очень даже устроил. Раз они оба не знают, то и ладно. Надо барахтаться дальше. — И я люблю, Мишка, — он обхватил его за ноги, обнял. — Без всякой хуйни, вот просто так. — Ага. Слышь, Андрей, ты вставай давай без всякой хуйни, и пошли, кошке холодно, — Миша бесцеремонно поднял его за шкварник, воротник куртки опасно затрещал, Андрей опять засмеялся. Наконец, добрались до дома. Миша, продолжая сюсюкаться с кошкой, по-свойски разделся и пошёл на кухню. — Андрей, чё пожрать есть для неё? — Курица-гриль оставалась в холодильнике. Будет она? — Андрей тоже выпутался из угвазданной одежды и притопал сюда, наплевав на грязные следы. — А, Катька, будешь? — Почему Катька? — спросил Миша, отрывая от холодной курицы кусочки филе и кроша в самую красивую тарелку, будто другой не мог найти. — Бывшая твоя? Или ты всегда был по мальчикам? — Хули я именем бывшей буду кошку называть? И её, кстати, звали Ленкой. Киданула меня, когда я в армии был, такая фигня. А я ведь любил её, — Андрей уселся рядом, Миша многозначительно посмотрел на него, но промолчал, наблюдая, как кошка с аппетитом дербанит курицу. А потом обнял за шею, привалился, прижал рукой. — И, значит, с тех пор больше никаких девок? — Да. Я и раньше чувствовал, не то что-то, но, знаешь, воспитание и всё такое... Потом щёлкнуло. Я почему-то думал, что парни будут вернее. Нифига. — Романтиком, что ли, был? — усмехнулся Миша и спросил. — А родители твои знают? — Нет. Догадываются, наверно. Но не лезут. Внуков до сих пор ждут. А у тебя, Мишка, как теперь с отцом? — Да никак. Мама говорит, он гордится. Не верю. Ни разу ни на один спектакль не приехал, ё-моё, — Миша, вздохнув, поднял наевшуюся Катьку, снова пригладил. — Да и не надо. Андрей взял его за свободную руку, сплёлся пальцами. Очень хорошо и приятно было сидеть так на полу, касаясь друг друга плечами, слушать мурлыканье кошки и молчать. — А я горжусь, Мишка. Всё, что я перед спектаклем говорил и после, — чистая правда. Рад за тебя. Миша смущённо улыбнулся, потупился. Андрей тоже уставился на плитку пола и признался: — А у меня... Кризис, что ли, творческий. Вообще ничего не рисуется. Иногда вот сижу и думаю — какой хуйнёй я всю жизнь занимаюсь... — Нет, Андрюх, ты чё? Это же искусство. Ну, не для всех, и что теперь? А комиксы твои? Тоже ступор? — Да. Вообще тупик. — Знаешь, Князь. У меня... Задумка есть одна. Но я тебе завтра расскажу, на трезвую голову. Обдумать ещё надо, понимаешь, да? — Какая? — Андрей с любопытством надавил на его плечо, шутливо толкая. — Андрюх, да кошка у меня. Осторожно! Слышь, оставишь ведь её у себя? Я в съёмную хату забрать вряд ли смогу. — Ну что за вопросы, Миш. Только ей же надо чё-то? Лоток, когтеточку, хуйнючку. — Завтра купим, — прошептал Миша и медленно облизнулся совсем рядом с губами Андрея. Кошка, принюхиваясь, вразвалочку пошла изучать новый дом, а они, всё ещё пихаясь и одновременно целуясь, поднялись в мансарду. Андрей разлёгся звездой на кровати, поманил Мишу к себе. — Иди сюда, солнце моё. — Взять тебя? Ты, когда пьяный, такой податливый, ласковый такой, — смеющийся Миша навалился сверху, обжигая дыханием. — Прямо настоящий Андрюша. — Не, Мишка, я отрублюсь сейчас. Ты ложись просто рядом. Славный мой мальчик. Под утро сквозь сон Князь услышал какие-то странные звуки. Сел, ничего не понимая, покрутил головой, как сова. Писк повторился. Андрей посмотрел на спящего Мишу, заглянул под кровать, прислушался, распахнул дверцу шкафа. Там на нижней полке, на стопочке постельного белья, лежала кошка Катька с окровавленными задними лапками и... вылизывала три крошечных попискивающих комочка. — Мишка, подъём! — от неожиданности крикнул Андрей, тут же зажал себе рот, увидев негодующий кошачий взгляд, и сообщил подскочившему Мише: — Поздравляю, Горшок. Ты стал котопапой.