Любитель книг

Тёмная комната, тускло освещённая жуткими красноватыми лампами, надолго погрузилась в тишину. Андрей смотрел на Мишу и не мог поверить, что снова видит его перед собой, да ещё при таких обстоятельствах: выпоротого, голого, поспешно вытирающего кулаками слёзы. С самого начала сессии он почувствовал что-то необычное в этом нижнем, но списал всё на его волнение и свой долгий перерыв. Агата, владелица клуба, сказала, что человек пришёл в первый раз, опыта почти не имеет, и Андрей постарался быть помягче. Широкая, беззащитная, чуть сутулая спина отчего-то очень ярко напомнила ему Мишу, и всю сессию Андрей представлял его и даже испугался, что постепенно сходит с ума, явственно слыша его стоны. А потом человек снял маску, чего делать вовсе не следовало, и Андрей забыл, как дышать. Хрупкое молчание висело в воздухе серебристой тонкой паутинкой, пока его не разорвал еле слышный Мишин стон, вспоровший ножом Андреево сердце. Князь спохватился и предложил сходить за льдом, чтобы приложить к многострадальной спине. — Не стоит, Андрей, — остановил его Миша, поднимаясь с кушетки, и взгляд Князя невольно остановился на его крупном члене. — Пусть будет больно. Мне это нужно. Андрей мигнул, побыстрее отвернулся к стенду с инструментами, чтобы не бередить душу, кивнул и не решился спросить, что произошло: случайный верхний не должен таким интересоваться. — Не помешает съёмкам? Я видел фильм с тобой в главной роли. Случайно, — уточнил он на всякий пожарный, обернувшись через пару минут. Миша уже натянул на себя джинсы и, торопливо застёгивая ширинку, ответил: — Я сейчас пока не снимаюсь. У меня своя театральная студия. — Понятно. Я... Очень рад, что ты добился того, чего хотел, — Андрей ещё немного помолчал, слушая, как Миша шипит, надевая просторную футболку с эмблемой Dead Kennedys, и не смог удержаться: — Останешься? — Чтобы посмотреть, как ты доминируешь над кем-то ещё? — весьма резко дёрнул щетинистым подбородком Миша и расхохотался, но Андрей понял, что он ничего не забыл. — Нет, что ты. Я давно уже... В общем, редко бываю в клубах теперь. Возраст, понимаешь, не тот. Да и дел, эт самое, много всяких, — Андрей чуть замялся, осознав, что всё это звучит как оправдание, и быстро прибавил, пока страх снова не заковал обнажившиеся чувства в свои кандалы: — Выставка скоро. Приходи на открытие в воскресенье? Миша растрепал свои короткие тёмные волосы, потёр покрасневшие глаза и неожиданно улыбнулся всё той же мальчишеской улыбкой. — Приду. Куда? — В частную арт-галерею возле Спасской. Знаешь? — Найду, — он уверенно положил свою крепкую ладонь, будто ставшую ещё шире и здоровее, Андрею на плечо. — Спасибо, Князь. До встречи. — До встречи, Миша, — прошептал Андрей, а когда дверь за ним закрылась, шумно протяжно выдохнул. Чтобы как-то привести в порядок всколыхнувшиеся, глубоко загнанные чувства, Князь наскоро попрощался с Агатой и поехал в гостиницу. Распахнул в номере мини-бар, щедро плеснул себе любимого шотландского виски, выпил залпом, едва не выронив стакан из трясущихся до сих пор пальцев. Столько раз ему снилась встреча с Мишей, столько раз он её представлял, подозревая, что никогда не решится искать его вживую, и вот сегодня, совершенно внезапно, по воле рокового случая, Горшок снова оказался под ним. В его власти. Чёрт возьми, как же это он сразу-то не узнал своего Мишку?! Наверное, потому, что навеки сохранил в памяти юным мальчишкой. Андрей снова и снова прокручивал в голове сегодняшнюю сессию, уже с полным осознанием, что внизу стонал и рыдал Миша, и чуть ли не лез на стенку. Андрея буквально разрывало на части. Хотелось то дрочить, то самому рыдать, то сию же секунду найти Мишу в этой необъятной Москве, прижаться к нему и долго-долго разговаривать обо всём. Как он жил все эти годы? Что его мучило, о чём он думал? Встречался ли с кем-то? Любил ли кого-то? Андрей намахнул ещё стакан и остро пожалел, что не попросил у Миши номер телефона. Руки сами потянулись к ноутбуку и набрали комбинацию из слов: Михаил Горшенёв, актёр. Андрей много раз порывался сделать это раньше, но всякий раз тормозил, а сейчас не выдержал. На первой странице поиска нашлись видеовизитка, короткая фильмография, информация об экспериментальном театре. Номера телефона в свободном доступе не было, но Андрей увидел страницу вконтакте и, задержав дыхание, отправил заявку в друзья. А потом углубился в новости и понял, что у Миши сорвался премьерный спектакль. Вот в чём дело. Вот зачем он пришёл в клуб. Ему плохо, и он решил наказать себя. Почему же Агатка сказала, что он пришёл в первый раз? Неужели раньше терпел, и решился только сейчас? Бедный Мишутка, с необычайной нежностью подумал Андрей, и сморгнул слёзы. За все эти годы он так глубоко впустил Мишу в своё сердце, постоянно рисуя его то в комиксах, то на картинах, так свыкся с ним, что перестал бояться и полюбил всей душой. Вернее, не его, а воссозданный в голове образ. Каким окажется повзрослевший Миша в реальности, Андрей думать пока отказывался. Выпив ещё, Князь обновил страницу браузера и обрадовался: Миша принял заявку. «Привет. Как спина?» «Болит. Норм» «Хочеш, приежу к тебе и все-же наамжу?» — выдал Андрей самый банальный подкат, посмеявшись над собой и ленясь исправлять опечатки. «Нет», — коротко ответил Миша. Андрей повздыхал смиренно, вытряс из бутылки последние капли и напечатал: «Оьижаешся на мегя? Злишся?» «Нет Андрей. Че было то прашло» Князь прищурился, читая ответ: буквы так и норовили расплыться. Ещё и пальцы промахивались по клавишам, блин. Понапридумывали тут сообщений. «Давац в скайп? Найди, я ьам Княzz. Пговрим» Он потянулся за новый бутылкой и, заслышав громкие звуки входящего вызова, едва не уронил её на ковёр. Отставил в сторонку и побыстрее щёлкнул мышкой. — Ну, привет ещё раз, Андрей, — Миша лежал на животе и смотрел прямо в камеру. Выразительное лицо его почти полностью занимало кадр, и именно так зависло. — Мишка! — Андрей облизнулся на кончик его носа, поднял в торжественном жесте наполненный стакан и коснулся пиксельного экрана. — Давай за встречу! — Давай, — отвисший Миха лениво махнул запотевшей коричневой бутылкой пива, отпил, крякнул. — Охуеть, да, встреча? — Я в ахуе, Миша, до сих пор. Веришь, это самое, я вообще сегодня не хотел никуда идти. Но, думаю, сопьюсь тут в одиночестве со скуки, и решил... — Так а щас один хуй бухаешь, — заржал Миша, слегка отодвигаясь, и Андрей завороженно уставился на его мощную шею, крупный кадык и гладкую, мускулистую, загорелую грудь. — Щас можно. Миша, твою ж мать, я... — Андрей тряхнул головой, чтоб прогнать подступающие вертолёты. — Погодь, Мишка, я пожрать закажу в номер. Андрей побыстрее расправился с этим нужным делом и вернулся к экрану. Миша лежал уже боком, в одних трусах, и его длинные голые ноги показались Андрею настоящим совершенством и венцом красоты. — Миша... Ну как ты? Как живёшь? Андрей помнил, что Миша очень любит трепаться, и приготовился к долгому рассказу, пусть и совсем на другую тему. Миша не подвёл, начал сравнивать театр и кино, потом кинулся в дебри анархии, перебил сам себя, снова вернулся к театру, постоянно ворочаясь с одного бока на другой как буквально, так и фигурально, а Андрей тупо таращился на него, украдкой запустив руку в свои штаны. Возмужавший Мишка стал горячее раз в пятьсот, пьяного Андрея совсем понесло и развезло. — Андрей, ты всё равно меня не слушаешь, — махнул рукой Миша, заметив, видимо, его пустой остекленевший взгляд и закашлялся. Он даже кашлял красиво. Чёрт, как же Андрей по нему соскучился. Ой, дурак, сколько лет просрал... — Встань, пожалуйста, Мишка. Спину посмотрю. — Может, ещё стриптиз тебе станцевать? — нагло ухмыльнулся он, ни капли не покраснев. Повзрослел мальчишка-то, стал совсем раскованным и уверенным. Блеск. Андрей почти согласился на его ехидное предложение, но в дверь номера поскреблась горничная. Пришлось идти открывать, а потом ужинать, поддерживая беседу ни о чём. Заговаривать на серьёзные личные темы Миша то ли остерегался, то ли просто не хотел. Поэтому Андрей спросил первым, совершенно некультурно слизывая с пальцев остатки панировки: — Кайфово тебе щас, после порки? — Охуенно, — подтвердил Миша. Взгляд его, глубокий, тёмный, не отрывался от экрана, и Князь был уверен, что он тоже вспоминает всё, что было между ними. Добрым словом или трёхэтажным матом, это уже вопрос другого порядка. — А до этого? — Хуёво. — Почему? — Андрей подался ближе к экрану. — Да хуйня всякая, — Миша нетерпеливо повёл плечами, забавно прикусил нижними зубами верхнюю губу. — Хуёвая хуйня. Ясно, — Андрей рассмеялся, откинулся на спинку дивана, широко расставив ноги, приподнял футболку, отогнул резинку и снова осторожно, незаметно залез рукой во влажные трусы, поглаживая себя. Картинка подвисла, рассыпалась на пиксели. —... выходит, надо иногда. Потому что мне слишком сложно, ё-моё, контролировать вот это в... — изображение Миши опять застыло на экране, размазавшись — Зависло! — рявкнул Андрей, подавился своим же хохотом, посидел немного со стаканом, нарочно присосав его ртом, и, пока подключение восстанавливалось, похоже, отрубился, сражённый виски. Стакан куда-то укатился, ладонь разжалась. Сквозь сон услышав хрипловатое Мишкино: «Спокойной ночи, Андрюх» и тихий смех «Алкаш, блин. Для кого я тут распинаюсь», Андрей хотел возмутиться, что он, между прочим, теперь вообще редко пьёт, но звонок сбросился, и он продолжил спать, поудобнее свернувшись на диване. Невероятно приятное ощущение, что он нашёл Мишу, разговаривал с ним, даже видел его обнажённым, окутало со всех сторон, будто бабушкино пуховое одеяло, и Андрей мечтательно пустил слюни на подушку. Следующие несколько дней Андрей провёл, подготавливая свою выставку к открытию: проследил, чтобы всё было на своих местах и правильно освещалось, дал несколько интервью тематическим порталам, а потом встретился со знакомыми художниками, выпил опять, как водится, и на пьяную голову твёрдо решил пойти в Мишину театральную студию. В груди скопилось так много любви к тому Мишке, который все эти годы жил в Андреевой голове, что её необходимо было выплеснуть на Мишу настоящего, чтобы не разорваться, как чайник на огне, в котором выкипела вода. Но Андрей не знал, как Миша отнесётся к этому нежданному потоку любви от человека, у которого раньше нельзя было выцыганить и каплю тепла, и дико нервничал, стоя на пороге служебного входа в эскпериментальный театр. — Здравствуйте, — приветливо улыбаясь, подошла к нему девушка, что курила у входа. — Вы что-то хотели? Ой! Вы Андрей Князев! Художник! Я вас знаю! Вы будете с нами работать? У нас как раз нет толкового оформителя. Я Анфиса, очень приятно! — Добрый вечер, — Андрей слегка отпрянул от неё, ошарашенный словесным потоком. — Нет, я по другому вопросу. Мне бы Мишу. Михаила Горшенёва. Я его давний... Друг. — Друг? А он не говорил мне, что знаком с вами, — Анфиса как-то лукаво хихикнула в кулачок и тут же извинилась. — Его пока нет. Проходите, выпьем кофе, — радушно открыла она тяжёлую дверь и повела его среди сваленных в кучу декораций куда-то вглубь первого этажа. — С коньяком? — хитро спросил Андрей и подумал, что невольно подтверждает репутацию алкаша. — Для вас — что угодно, Андрей Сергеевич, — Анфиса открыла маленький кабинетик, очистила диванчик, заваленный бумагами, и щёлкнула кнопкой электрочайника. — После провала убийственного мюзикла... ну, мы так его называли, в шутку... Миша сильно расстроился. Никому, конечно, не показывает, но у него на лице всё написано. Радует, что сдаваться он не намерен. Уже есть идея нового спектакля. Вчера мне рассказывал. Кстати, с элементами бдсм. Слушайте, а может, вы и правда к нам пойдёте декоратором? Андрей удивлённо покивал, послушал и, расположив Анфису к себе, спросил: — А вы хорошо знаете Мишу, верно, Анфиса? — Не настолько хорошо, как некоторые симпатичные актёры и, видимо, художники, — снова разулыбалась она, пока Андрей включал на максимум своё обаяние. — Что вы хотите узнать? — Всё, — решил не упускать птицу-удачу Князь, и развёл руками, медленно наступая. — Мы в самом деле очень долго не виделись с Мишкой, и расстались в своё время не очень хорошо, поэтому сейчас... Я не хотел бы облажаться снова, понимаете, Анфиса? Поможете мне? Анфиса, которая, как оказалось, училась с Мишей в одном институте, а потом приняла приглашение организовать студию, рассказала не так уж много, но Андрей с жаждой впитывал каждое слово, которое помогало ему понять нового Мишку, и смог унять волнение, терзающее его в преддверии завтрашней встречи. Посмотрев на часы, Андрей поблагодарил Анфису, пригласил её на открытие выставки и уехал в гостиницу. Заглянул в ноут — Миша был оффлайн. Андрей немного погипнотизировал взглядом его аватарку и лёг спать.

***

К открытию выставки Миха безнадёжно опаздывал и подпрыгивал в такси, матеря водителя, который запутался в узких улочках и долго не мог припарковаться. Встреча с Князем в цивильных условиях знатно трепала нервы. Все эти дни Миша никак не мог прийти в себя после встречи в бдсм-клубе, почти не спал ночами и много думал, не понимая, что делать дальше. Порка помогла снять напряжение, дышать стало легче, но... Хотелось большего. Больше боли, больше наслаждения, больше свободы. Но не просто так, а с Андреем. Начать заново, а там уж как повезёт. — Вам только гробы на похороны возить, ё-моё! — в сердцах бросил Миша, выбираясь из машины прямо в лужу тающего снега. Ботинки, естественно, промокли, и Миша, закуривая напротив галереи, вспомнил, как в сырых насквозь берцах торчал под окнами дома Андрея. Ё-моё, как давно это было! — Миша! — окликнул его знакомый голосок, и Миша увидел Анфису. — Фиска, привет. Ты как здесь? — Пришла на выставку. Ты тоже? Пошли скорее, уже опаздываем! Миша поправил тёмные очки, быстро выбросил сигарету и первым поднялся на крылечко, придерживая дверь. В галерее был тот же полумрак, что и в клубе. Андрей вообще знатно заморочился с антуражем, и Миша переглотнул, увидев висящую на стене плётку и манекен в кожаном бондаже. Посетителей было много. Все они ходили вдоль стен, подолгу останавливаясь возле каждой подсвеченной картины, и вполголоса переговаривались. Миша придал себе самый независимый скучающий вид и подошёл к первому полотну. Андрей по-прежнему не писал лиц, и Миша увидел лишь затылок подвешенного вверх ногами парня. — Ух ты, — весело восхитилась под боком Анфиска, — какие краски! Какая игра теней! Мише на тени было плевать с высокой колокольни, он, как и раньше, преклонялся перед искусно переданной беспомощностью и изощренностью пыток. Как же, наверно, этому парню было больно и кайфово, страшно и капец как возбуждающе. Миша сунул правую руку в карман и крепко, до боли сжал в кулак. Не хватало ещё тут позориться. Он почесал в задумчивости ухо и пошёл дальше, краем глаза заметив наблюдающего за ним Андрея. — Нравится? — вкрадчиво спросил тот, когда Миша, весь вспотевший от волнения и противоречивых чувств, стоял возле последней картины. Миха хотел пожать плечами и не смог, скороговоркой выпалил то, что кусало за сердце с самого начала: — Это всё твои нижние? Охуеть, конечно, ты... — Миш, ты дурак, — печально утвердил Андрей, встав сбоку. Миша повернул к нему голову, невольно оценил отлично сидящий пиджак и скривил губу. — Да я в курсе, что это твои увлечения, и мне плевать, если честно... Тем более сейчас. А я тут есть? — Мишка, — Князь неожиданно резко покраснел, чего Миша от него никак не ожидал, и прошептал, — это всё ты. На каждой картине. Это... Мои фантазии с тобой. Миша безмерно удивился. Вытаращил глаза и быстро вернулся к картине. Присмотрелся. Блять, ну... Так-то да, и правда похож. Ох ёлки ж палки. Это что получается? Все эти годы, пока Миша крутил шашни с кем не попадя, глуша боль и тоску, Андрей думал только о нём и писал с ним откровенные картины? Как маньяк, бля. И теперь все вокруг пялятся и восторгаются. Миша вздрогнул и обернулся, желая то ли провалиться сквозь землю, а то ли метнуться на одну из картин и прочувствовать всё то, что чувствует нарисованный он. — А я думал, это из-за стиля, — невпопад сказал он, лишь бы не молчать. — Они вроде все разные, парни эти... И сюжеты. Блять. — Так я ж художник, Миш, не фотограф, чтобы всё как под копирку было, — Андрей аккуратно взял его под руку. — Ты... Ты торопишься? Посидим может где-нибудь? — Ага, — Миша всё не мог оторвать взор от картины. — Не-не, я щас... Подожди, ещё раз посмотрю. И Миша ещё очень долго бродил средь картин, потерявшись в триллионе переживаний, а Андрей ходил неподалёку, отвлекаясь на журналистов и любопытствующих, и, когда мог, явно следил за его реакцией. А Миша взволнованно облизывал губы и всё сильнее хотел опять стать этим самым Мишкой с холста. Чтобы на кожу лился горячий воск, чтобы зажимы прокалывали чувствительные соски, чтобы член теснился среди металлических прутьев клетки... Блять! Миша усилием воли собрался обратно в уверенного в себе актёра, подошёл к Князю и мимолётом сказал: — Ну, погнали? Ты хотел. Андрей постарался побыстрее избавиться от окружавших его людей, отчего на душе у Миши похорошело, и вышел вместе с ним на весеннюю улицу.