Любитель книг

«Если честно, всё осточертело тут мне в край, хоть я уже и привык. Но, Андрей, я наконец понял, что театр — это реально что-то вроде моего призвания. Ты прикинь, мы та-ак круто отыграли! Мне пофиг стало даже, «Василий Тёркин» так «Василий Тёркин». Зато зрители... Они смотрели, представляешь? Внимали нам. Искренне, как будто мы настоящие актёры. В конце хлопали. И я стоял на поклоне, и думал — офигеть, Горшок, офигеть, это же то, чего ты хотел!» — Андрей отложил письмо, написанное быстрым, ретиво бегущим почерком, в сторону и разулыбался. Повезло Мишке с замполитом, который поощряет солдатскую самодеятельность. Блин, какой же он счастливый малый, хоть и заебавшийся. Ну, всё-таки армия — не курорт. Хотя, по сравнению с... Андрей хрустнул пальцами и стал читать дальше. «Андрюха, ты пригоняй в 20-х числах в Мурманск, у нас там будет спектакль в драматическом театре Северного флота. Настоящий спектакль на сцене настоящего театра, врубаешься? Я буду ждать, ты так давно не приезжал. Твой друг Миша». Твой было написано крупными и размашистыми буквами, а друг — совсем мелко, незаметно, будто приписка для приличия. Андрей вздохнул. Он действительно совсем перестал ездить к Мише на свиданки, отмазавшись тем, что об их встречах узнает командование и Мишке будет плохо. Но, на самом деле, Андрей просто-напросто тонул в этих щенячьих глазах напротив и буквально шёл ко дну в моменты прощаний. Маленькая часть души Андрея, влюблённая и глупенькая, хотела забрать Мишу с собой, во что бы то ни стало, привязать к себе навечно и никуда никогда не отпускать, а другая, гигантская, как спрут, холодная и потрёпанная, дрожала от страха и прятала голову в песок, отталкивая. И Андрей побыстрее уезжал. Привычная, размеренная, свободная городская жизнь утешала и дарила мнимую уверенность в себе и своих чувствах. Князь занимался иллюстрациями, тюленил на диване в компании приставки, встречался в барах с друзьями, а по ночам со странным удовольствием брался за картины, вытворяя с нарисованным в воображении Мишкой такие штуки, о которых даже думать было невыносимо горячо. Безумное напряжение, непременно возникающее после таких художественных сеансов, надо было как-то сбрасывать, да и Димка каждую встречу в красках описывал бдсм-вечеринки в их любимом клубе, поэтому Андрей снова стал ходить туда. Постоянного нижнего он искать, естественно, не собирался, и первое время вообще отстранённо сидел на диване, поглядывал на посетителей и пил через трубочку безалкогольные коктейли. Словно вернулся в прошлое. Тогда, лет семь назад, он впервые пришёл в похожее подпольное заведение, спрятанное в глубинах промзоны, не зная, чего именно хочет, и точно также топтался у стены, широко распахнув глаза, и глубоко дышал, разглядывая клетку и раба в ней. Потом, конечно, осмелел, всему научился и всё попробовал. А потом встретил Мишку... — Князь, — подсел к нему Дима, вытягивая за руку из размышлений и подзывая к ноге симпатичного блондинчика с округлой попкой, — смотри, какой красавчик. Очень любит флагелляцию. Покажи мастер-класс? Мы разрекламировали тебя вдоль и поперёк. — На публику? Только порка? — Ага, — Димка потёр ладони. Андрей, раскинув по спинке дивана руки, задумчиво улыбнулся. Давненько, конечно, он не держал флоггер, не прохаживался им по бледной спине, раскрашивая, не подпитывался эмоциями нижнего, его страданием и кайфом. Тем более в присутствии зрителей. — Пошли, — Андрей встал, потянулся всласть, чувствуя во всём теле приятную дрожь предвкушения, и направился в соседнее помещение знакомиться со своей жертвой поближе. Молодой человек был очень хорош. Андрей сначала долго смотрел на его светлую-светлую кожу, покрытую золотистым пушком волос, и, примериваясь, ударил совсем тихонько, добившись лишь лёгкого покраснения. Первый мазок на новом холсте всегда должен быть пробным. Вскоре Андрей разогрел и себя, и нижнего, удары стали ложиться один за другим, переплетаясь в нужный узор, а голову вскружило от власти и полного подчинения. После порки Андрей, упившийся стонами нижнего и возбуждением толпы, в изнеможении развалился на диване. Член стоял болезненно и крепко, поэтому Князь подозвал общедоступного раба в маске, полностью скрывающей лицо, увёл в приватную комнату и приказал отсосать. Быстро кончил и расплылся в улыбке, полностью довольный сегодняшним вечером. Ближе к ночи в курилке к нему подошёл тот самый блондин. Непроизвольно морщась и поправляя венецианскую маску, он ещё раз поблагодарил Андрея за экзекуцию и игриво подмигнул, услужливо щёлкая зажигалкой. — Извините меня за мою дерзость, господин. Могу я задать вам вопрос? — Валяйте. — Мы... Могли бы познакомиться поближе, как вы считаете? Для постоянных сессий. — Нет, — покачал головой Андрей и оттолкнул бумажку с номером телефона. — Извините, меня это не интересует. Только здесь, в клубе. Рядом притёрся удивлённый Димка и спросил, когда молодой человек ушёл: — Андрюха, разве тебе не нужен новый нижний? — Мне никто не нужен, Дим. — О-хо-хо-хо, — разразился Димка гомерическим хохотом. — Ждёшь своего Мишку, как верная жена? Тогда тебе самому не помешает пояс верности. Хочешь, надену? — Да отвали ты, Дима. Ты не понимаешь. Мишка... Мишка — это Мишка, — еле отбился Андрей от Димки, шутливо норовящего лизнуть его в ухо, и поехал домой. Лёг в кровать, обнял холодную подушку, вспомнил широкие плечи костлявого Мишки и вздохнул. Как он там? Наверное, уже спит. А может, стоит дневальным на тумбочке и придумывает сам для себя истории, чтобы совсем не заскучать. — Эх, Мишка... — прошептал Андрей в подушку и пришлёпнул её, словно она в чём виновата. — Ну почему же так рвут душу твои безумные глаза?

***

Дни в армии тянулись медленно-медленно, как давно пережёванная безвкусная жвачка. Каждый день — одно и то же. Свихнуться можно, ё-моё! Поэтому Миша очень любил отклонения от расписания и привычного распорядка. Наряд в столовую? Дайте два! Репетиция спектакля? Обязательно, и как можно чаще! Поездка в Мурманск на конкурс самодеятельности? В первых рядах! Сопровождение специального военного груза в Санкт-Петербург? Круто-круто, почти отпуск! Пусть и всего на один день. И вот сегодня Миша трясся в армейском грузовике и с радостью разглядывал в щели кузова водную гладь Ладожского озера. Ура! Питер — совсем близко. Вместе с другими ребятами они быстро разгрузили машину на складах Ржевского полигона и выстроились возле фургона. — Ну что, товарищи бойцы. У вас есть свободное время до вечера, — объявил им сопровождавший груз лейтенант, раздавая увольнительные. — Младший сержант Горшенёв, без фокусов только мне! Остальные тоже. В 22.00 жду вас здесь. Миша обрадованно кивнул, отдал честь и помчался на трамвайную остановку. Летние улицы пестрели цветами и зеленью. Мишка бежал и думал, что через несколько месяцев навсегда возвратится обратно в город, и на душе от этого становилось всё теплее. Правда, руководитель театра в Мурманске предлагал Мише остаться и даже обещал выбить место в актёрском штате и койку в общежитии, но Миша сомневался. Правильно ли будет променять Питер, северную столицу, крупный город-миллионник, на какой-то там заполярный Мурманск? Насвистывая песенку собственного сочинения, Миша добрался до квартиры родителей, огорошил своим появлением маму, гордо откозырял отцу, потрясая увольнительной, отказался от ужина, отбрехавшись, что погостит у Шурика, и полетел к Андрею. Нарвал по дороге совершенно детский букет из жёлтых солнечных одуванчиков и разулыбался ещё сильнее. На входе в подъезд консьержка Алевтина Петровна ахнула и всплеснула руками: — Батюшки, какой ты стал! Отслужил? — Почти! — весело поприветствовал её Миша, со скоростью звука преодолел лестницу и с разбегу жмякнул по кнопке звонка. — Привет, Андрей! Чё, не ждал? А я вот на побывку! Он уже собрался задушить открывшего дверь Князя в объятиях, но увидел какое-то шевеление на заднем фоне, притормозил и запоздало сообразил, что Андрей одет как-то странно. Как для сессии. Кожаные штаны, футболка в обтяжку, жилетка... Миша нервно сглотнул, а вот Андрей обрадовался и сам облапил его, крепко-крепко, удушливо. — Мишка! Как я рад! А чего не написал? Ты в отпуск или как? — Я на один денёк, мы привезли тут кое-чего на полигон... — растерянно ответил Миша, судорожно сжимая в руке одуванчики, так сильно, что из них выступил белёсый сок. — Понятно. Да ты проходи. У меня тут Димка, вы же знакомы? — Угу, — бормотнул Миша, не двигаясь с места. — Андрей, — лощёный сияющий Дима в красноречивом жесте постучал по массивным наручным часам, — нам уже пора. — А, ну да, — глупо и широко улыбаясь, ответил Андрей, приобнимая Мишу за шею, — да. Мишка, слушай, а пошли с нами? — Куда? — Мише всё больше не нравилось происходящее, но объяснить себе причину он пока не мог. — В клуб. На вечеринку. Ну, на тематическую. — Чё? — Миша стряхнул с себя руку. — Бдсм-вечеринка, глупышка, — хихикнул Дима, оглаживая свою бородку. — Ты в своей форме произведёшь там фурор. Одолжишь ремень во временное пользование? — Не слушай его, Миш, — Князь снова взял Мишку за предплечья. — Ты будешь просто гостем. Посидишь, посмотришь. — А ты? — А у него очередной мастер-класс по флагелляции. По порке, ну? — снова непринуждённо вмешался Дима. — Хочешь посмотреть, как твой Хозяин стегает другого нижнего? — Другого нижнего? — совершенно остолбенел Миша, одуванчики вывалились из руки и рассыпались по прихожей. То есть, пока Миша там стирает подошвы сапогов, Андрей тут... Живёт как раньше? Ходит в бдсм-клуб, нашёл себе новых... Р-рабов. Порет их... Заставляет лизать себе ноги... Трахает в рот... — Сколько нижних у тебя было после меня? — резко спросил Миша, хватая Князя за жилетку. — Ты чего, Мишка? — несказанно удивился тот, даже не пытаясь вырваться. — Это правда? То, что сейчас сказал этот твой дружок? — он указал подбородком на Диму. Перед глазами всё застилало красной пеленой ярости. — Миша. Ты чёт всё неправильно понимаешь, эт самое... — Андрей нахмурился, но наглая полуулыбка всё ещё играла на его губах. — Ты вздумал меня контролировать, что ли? — А чё тут понимать? Кот из дома, мыши в пляс, блять! — повторил Миша любимую присказку их ротного и зарычал, как раненый в самое сердце зверь. — Эй! Отпусти меня! — гаркнул Князь уже приказным тоном, но Миша не послушался. — Так значит, ты... Тут, без меня... — Миша еле находил слова, запинаясь, и всё сильнее сжимал в кулаках натянувшуюся ткань. Очень хотелось плюнуть Андрею прямо в его бесстыжие голубые глаза, но решиться на такое Миша не смог. — Слушай, ты, сумасшедший вояка, — подскочил к ним Дима. — Убери руки! — Дим, выйди. Оставь нас, — повернул к нему голову Князь, и Миша тоже рявкнул: — Убирайся! Дима попятился в гостиную, Андрей упёр взгляд в Мишу и сказал спокойно, как робот: — Миша. Да, это правда, я бываю в клубе и принимаю участие в бдсм-вечеринках. Какое отношение это имеет к тебе? Теперь настал Мишин черёд удивляться. — Самое прямое, блять! Ты обещал, что будешь меня ждать! — Я и ждал. И собирался ждать дальше, если только ты прекратишь истерику, и... — Неправда! Ты всё врёшь! Если б ждал, если б на самом деле хотел со мной быть, ты бы ни о ком другом думать не мог! Ты бы... Да блять, Андрей, ну как так? После всего... Ты же говорил... Говорил, что я только твой... А ты мой, — Миша с силой закусил губу, путаясь в словах и звуках. — А теперь... — Миша, я говорил не так. Не помню, чтобы присягал тебе на верность, как вассал, и отрекался от своих увлечений, — совсем свёл брови на переносице Князь, отрывая от себя Мишкины руки. — А вот ты, между прочим, сам говорил, что поймёшь меня. Сядь, успокойся. — Нет! — Миша, полностью оглушённый дичайшей злостью, сдёрнул ремень, намотал на руку, замахнулся тяжёлой бляхой. — Ты обманул меня, Князь! Предатель! — Успокойся, глупый мальчишка!Прекрати орать, — прошипел Андрей, но Миху было не остановить, он наступал на Андрея и был в шаге от рукоприкладства. — Предатель ты, сволочь! Сука последняя! Трус! Ёбнутый извращенец! Только о себе и о своих похотливых желаниях и думаешь! — Заткнись! — Андрей навалился всем собой, удерживая кулак, но не смог уронить Мишу, поднабравшего вес и хорошую физическую форму, лишь въехал ему по уху. Миша дьявольски расхохотался, чувствуя своё физическое превосходство, пусть и небольшое, и гигантским усилием сбросил Андрея вниз. Тот влетел спиной в зеркало на шкафу, тотчас покрывшееся паутинкой трещин, и не сразу смог подняться. Миша опустился на корточки и выдохнул ему в лицо, глотая слёзы: — Иди ты на хуй, хозяин, бля. Лечи голову и забудь меня, извращенец! — Сам иди туда же, недоносок! — зло ответил Андрей, ощупывая затылок. — Мал ещё, чтобы рявкать на меня. Давай, проваливай! Я скучать не буду. Было б по чему. Щенок! Миша взметнулся вверх и выскочил на улицу. Дышать было тяжело и больно, словно кто-то воткнул ему в грудь раскалённый железный посох или осиновый кол, и он бежал, сломя голову и не разбирая дороги, прочь, прочь от этого дома, от этого уродского ледяного человека, который взял и так вот запросто кинул Мишу. Окунул в грязь, затоптал своими ботинками всё, что случилось между ними хорошего, и ещё делает вид, что нихуя не понимает. Да как такое вообще возможно? Бля-я-ять! Миха остановился посреди двора, пытаясь отдышаться, а в груди пекло всё сильнее и сильнее, душа разрывалась на кусочки, в горле стоял комок солёных слёз. Миха скурил три сигареты подряд, закашлялся, опустился, обессиленный, на колени, и его вывернуло прямо на зелёную травку и на грёбаные жёлтые одуванчики горькой желчью и слюной. Если бы там была ещё и кровь, Миша бы не удивился. Так выходила изнутри отравленная любовь. Так разбивалось горячее сердце. В полном тумане Миша добрался до места сбора, даже не опоздав, загрузился в кузов, приткнулся в углу и закрыл лицо руками. Ему на полном серьёзе казалось, что мир рухнул. По дороге до Мурманска Миша, передумав миллион мыслей, кое-как успокоился, отпросился у лейтенанта, забежал в театр и сообщил худруку, что принимает его предложение и готов после дембеля остаться в Мурманске и принимать участие в спектаклях. Через пару недель от Андрея пришло письмо. Миша молча кинул его в мусорное ведро, не открыв.