Любитель книг

Поезд мерзко стучал колесами. Миша на верхней боковушке дрожал от злости и, подобравшись, готовился к безрассудному прыжку. Вот закончился лес, потянулись пустые осенние поля, припорошенные снегом. Поезд замедлил ход. Видимо, скоро будет новая станция. Миша свесил голову: его провожатый, мичман дядя Гриша, старинный отцовский приятель, мирно похрапывал на нижней полке. Миша спустился, как можно тише, сунул ноги в берцы. Дядь Гриша проснулся моментально, цапнул за руку. — Куда это ты намылился, Мишка? — В туалет. — Вместе пойдём. Отец твой сказал доставить тебя до места, а я Юр Михалыча подвести никак не могу. — Нет, спасибо, лучше я потерплю, — Миша дико завращал глазами. Блять, пасут как преступника. Хотя... почему как. Он ведь... в самом деле вор. И он готов к наказанию, но... Вот бы палачом стал Андрей. Он единственный, кто понимает, и кто мог бы сделать всё правильно. Единственный, кому Миша готов был вверить себя целиком и полностью. Но только не теперь. Почему он захлопнул дверь? Почему не пошёл вслед за Мишей? Испугался отца? Смешно... Истинная причина — вчерашняя ночь, стопудово. Андрей наверняка не хочет больше видеть Мишу из-за того, что ночью повернулся к нему пузом, а не иголками. Каким же он был податливым, открытым, настоящим, сбросившим маску Хозяина. А тут — отец... Вот зараза, не мог прийти в другое утро. Миша ведь не успел с Князем даже парой слов перекинуться, а теперь едет за Полярный круг, и... Эх... Больно. Надо бежать. Когда поезд остановился, Миша дождался, пока все выйдут и зайдут, глубоко вдохнул, спрыгнул с полки вниз и стрелой пронёсся по коридору, расталкивая и роняя пассажиров. Обхватил проводницу, поднимающую лестницу, отодвинул её в сторону и спрыгнул на перрон, как был, в свитере и без сумки. — Горшенёв! А ну вернись! Дядя Гриша, препираясь с проводницей, что-то ещё кричал, но Миша уже не слышал. Нырнул под соседний поезд, ободрал об колесо локоть, вырвав клок из рукава свитера, выпутался и... влетел в крепкого милиционера. — Стой, родной. А ну, пшёл обратно в поезд, тебя хватились. Проводница вовсю размахивала красным флажком, дядя Гриша продолжал орать, и воротник его форменной блузы трепетал на ветру. Миша, совсем уронив на грудь голову, прошёл под конвоем по вагону, закрываясь от насмешливых взглядов попутчиков, лёг на свою полку лицом в подушку и в бессилии сжал кулаки. Блять! Никуда ему не деться с подводной лодки. Никуда!

***

— Андрей Сергеевич, к вам гость, — Алевтина Петровна на удивление радушно улыбалась, указывая на невысокого симпатичного паренька с густыми бровями. Андрей непонимающе моргал. Если быть совсем уж честным, открывая дверь, он ожидал увидеть ободранного Мишку, который смотрел бы исподлобья и всем своим видом говорил: «Я сбежал». — Здравствуйте, Андрей Сергеевич, — паренёк учтиво склонил голову, чуть-чуть засмеявшись. — Я Шурка Балунов. Мишин друг. — А, Шурик! Наслышан, наслышан. Заходи! — обрадовался Андрей, в то время как Алевтина Петровна поджала губы. — Ох уж этот Миша. Где он, кстати? Давно не видно. — Он в армии, — любезно пояснил Шура, пока Андрей привычно выталкивал распустившую острый язык консьержку за дверь и закрывался. С того утра прошла неделя, а он всё никак не мог прийти в себя, и каждый день поджидал Мишку, ни капли не надеясь на его благоразумие. Ждал и боялся. Потому что умом-то понимал, что Мише в самом деле не повредит армия, и отец, как минимум, спасает его от милиции и тюрьмы, но сердце... Сердце то замирало испуганно, то пускалось вскачь, Андрей не мог ничего с собой поделать. На коже горели ночные огненные поцелуи. — Ну, что слышно о Мишке? — спросил он нарочно небрежно, пригласив Шуру в гостиную. Тот прочесал пятернёй густые тёмные волосы, повертел шеей и сказал: — Тусуется где-то под Мурманском, в маленькой части. Командир — давний друг Мишкиного отца. Вообще, Гаврила может неплохо устроиться, если не будет выпендриваться. — Но он будет, — вздохнул Андрей. Шурик мелко кивнул и развёл руками. — У меня есть его адрес. Дать вам? Андрей почти протянул руку, но тормознул себя. Затих. Задумался. А надо ли? Ведь всё получилось как нельзя лучше: опасный субъект, растопивший и укравший андреево сердце, очень вовремя исчез из поля зрения. Может, это воля небес? — Берите. Он очень будет рад получить письмо от вас. Андрей стушевался, рассмеялся и взял листок. Шурик посидел ещё немного и, уходя, хитро подмигнул зелёным глазом: — А правда, у вас здесь есть какая-то особая комната? Мишка болтал по пьяни, я сперва не поверил, а... — Он всё придумал. Он большой выдумщик, тебе ли не знать, — Андрей мягко, но уверенно прервал Шурика. Если раньше он бы, ничтоже сумняшеся, показал парню свою тайную комнату и, может быть, даже что-то предложил, наплевав на приличия и нормы, то теперь... Внутри всё воспротивилось: Мишка врезался в мозг слишком ярким воспоминанием. Шли недели, год клонился к закату, а бумажка с адресом так и лежала нетронутая в мастерской. Андрей сидел там же и заканчивал картину с Мишкой, уже третью по счёту, выуживая недостающие детали из воспоминаний и фантазий. Он видел словно наяву, как голый Мишка стоит перед ним на коленях, не обращая внимания на окровавленный почему-то локоть, просит наказать его за всю хуйню, что сотворил, и в то же время смотрит так требовательно, будто сам становится господином. Ах, мальчишка... После мутных и угарных ненавистных январских праздников Андрей совершенно случайно, прогуливаясь под снегом по Невскому, вышел к вокзалу. Постоял пять минут в шумной толпе, зажатый чужими чемоданами и сумкам, и бросился к кассе. Поезд до Мурманска отправлялся вечером. Андрей купил билет на последнюю верхнюю боковушку, хотя много лет уже ездил, если приходилось, только в купе, и поспешил домой, а потом в магазин, чтобы купить для Мишки всё самое нужное и вкусное. От города до части пришлось добираться на разваливающейся попутке. Счастье, что печка грела в ней исправно: морозы стояли нешуточные. Возле КПП Андрей замер по стойке смирно. Вид маячащего туда-сюда дежурного с автоматом разбудил в душе те самые похороненные воспоминания. Андрей потряс головой, отгоняя фантомные звуки выстрелов, и решительно подошёл к воротам. — Добрый день. Можно мне увидеть Горшенёва? Мишка прибежал в комнату для посещений через полчаса. Невероятно худой, совсем большеглазый, в полинялом бушлате и шапке набекрень. Военный. Солдат. Андрея снова отбросило в воспоминания юности, и минут пять они просто молчали, стоя друг против друга. — Ну, привет, рядовой, — наконец, сказал Князь после долгой паузы, осязаемой, густой и липкой, как чернила, и с внутренним трепетом протянул ладонь. Миша пожал плечами, спрятал руки в карманы и угрюмо спросил: — Зачем ты приехал? Говори быстрее, мне некогда.