Любитель книг

Первое, что почувствовал Андрей, машинально закрыв за Мишкой дверь, — беспросветное дикое отчаяние. Потом хлынул страх. Он видел смерть, он заглядывал в её пустые глаза, будучи совсем зелёным сержантиком, и здесь, в мирной жизни, старался избегать всеми силами, даже на похороны ни к кому не ходил. И вот в его дверь, в его очень хрупкий, как оказалось, хоть и тщательно выстроенный мир, врывается Мишка и заявляет, что он кого-то убил. Трясётся весь. Блять. — Андрей... Ну чего делать-то теперь? Он же там... Лежит, — Миша печальной перепуганной собачкой жался к стене. Андрей несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. — Кто? Где? Как всё произошло? — Ну... Я шёл к тебе, а там Череп, — слишком быстро затараторил Миша, будто его прорвало. — Времени, говорит, вообще не осталось, гони бабки, пидор, не то пустим тебя по кругу. Ну я разозлился и двинул ему, он упал и башкой о поребрик ударился. Лежит, и это... Не двигается. — Где там? — Андрей задвинул свой страх подальше, захлебнувшись натуральным ужасом, которым сквозило от Мишки. — Конкретно место назови? — Да за углом, возле помойки, — прошептал Мишка, совсем округлив глаза, и схватил его за руку. — Андрей, ты же не позвонишь ментам? Не сдавай меня. Я не хотел... Это случайно вышло, он сам виноват! — Вы были одни? Тебя никто не видел? Миша пожал плечами и замотал головой. Ни черта непонятно. Андрей ещё раз посмотрел на него, усадил на обувную тумбу и стал одеваться. — Сиди тут. Я схожу, разведаю, что и как, потом будем решать, что делать. Сиди! На улице шёл снег. Белые хлопья медленно мельтешили в свете фонаря, ложились на землю, тонким слоем покрывали тротуары. Не давая страху полностью подчинить себя, Андрей дошёл до мусорных баков, осторожно осмотрелся: вокруг никого не было. Подозревая, что Миша в расстроенных чувствах что-то напутал, он сделал большой круг, но и здесь не обнаружил никаких следов драки, автомобильных шин скорой помощи или просто вытоптанного места. И никакого неподвижно лежащего тела, естественно, тоже не было, как и пятен крови. Может, Мишке показалось, и тот парень легко поднялся сам? Возле мусорки смолил папироску местный бомж. Андрей обрадовался удаче и подошёл к нему. — Доброй ночи, уважаемый. Слушай, ты не видел тут никакой движухи? Драка, вроде, была? — Да ты чё, мужик. Такого вечера, как сегодня, давно не было. Тишина да благодать. Двое пацанов только каких-то всё ржали да шептались, я не выдержал, прогнал их. Мешают снегом любоваться. — А что за пацаны? Местные? — Один высокий такой глазастик, в этот дом всё время ходит. А другого не видел раньше. — Лысый? Ну, тот, второй? — Нет, в кепке. Вихры торчали. Ситуация совсем запуталась. Князь отблагодарил мужичка пачкой сигарет и пошёл в сторону дома. Можно было позвонить Косте, оперативнику из местного отдела, но Андрей не видел в этом смысла. Если парня всё-таки увезли в больницу, значит, он жив. А если... На подходах к дому в голове вдруг щёлкнуло: а вдруг Миша... просто соврал? Пошутил, типа. Устроил эту грёбаную проверку, когда прибегают в ночи и просят помочь спрятать труп. Вот же... Вот же паршивец! Андрей захлебнулся праведным гневом и ускорился. Нужно срочно всё выяснить. Нет, это же надо! Как вообще можно было додуматься? Такая болезненная тема... Да, Миша не мог видеть того, что видел Андрей на войне, но смерть не повод для шуточных проверок в любом случае! Когда Андрей зашёл, Миша так и сидел, поджавшись, в прихожей, но казался уже не таким испуганным. — Ну, чё там? — Менты, — Князь жестоко усмехнулся, — оцепили всё. Ждут труповозку. Сейчас по квартирам начнут ходить, выспрашивать, кто что видел. — В смысле ходить? З-зачем? К-какие менты?.. — Миша подскочил, брякнулся головой о вешалку, зашипел. Андрей молчал с минуту, потом рявкнул: — Выдуманные, блять! Из моей головы! Горшок, ты совсем охуел?! Это что за представление? Миша опустил глаза, но не смог спрятать абсолютно счастливую идиотскую улыбку. — Князь... Ну... Ты ведь подорвался. Я думал, тебе пофиг на меня, а ты... — Ты идиот, Мишка! — злость стала ещё шире и горячее, он не выдержал и отвесил Мише хлёсткую пощёчину. — Самый непролазный туполом из всех, кого я знаю! Сидеть! Башку подними! В глаза смотри! Карие омуты медленно наполнились разочарованием и настоящим страхом, а Андрей больше не мог себя контролировать. Он шарахнул кулаком об стену и взвыл. — Ты видел когда-нибудь мёртвых людей? Убивал их своими руками? Нет? А вот я убивал. Стрелял в упор! Какие шутки, нахуй? Какие проверки? — В смысле у-убивал? — В Чечне, — Андрей прошёл мимо встрепенувшегося Миши в комнату, достал деньги, швырнул их ему в руки. — Держи, заработал. Отдай долг дружкам. И убирайся отсюда! — Андрей, ну ты чё?.. — Миша попытался прихватить его за локоть, Андрей не позволил. — Ну, Князь... Я же... Я просто хотел... — Убирайся, не то убью тебя ненароком! — Андрей потянулся к ошейнику, чтобы сорвать его, но замер в сантиметре от Мишиной шеи. Нет, так не пойдёт, он же решил не выгонять его, несмотря ни на что. Надо по-другому. Андрей с силой провёл по своему лицу ладонью, стирая пот.— Дай мне время. Мне надо остыть и подумать. Сними комнату какую-нибудь, там хватит. Или, может, отвезти тебя к родителям? — Ещё чего. Я возьму столько, сколько должен отдать, — буркнул Миша, забрал нужную купюру, сложив на тумбочке остальные, и тихо выскользнул за дверь. Андрей медленно сполз по стене, опустился на корточки, еле разжал челюсть, сведенную судорогой, и погрузился в мрачные думы. А ведь он действительно, не сомневаясь, подорвался спасать Мишкину задницу. И, если бы убийство было правдой, помог бы ему, чем смог. Прикипел, выходит, к этому малолетнему актёру погорелого театра. Эх. Совсем плохи дела. А Мишка такой же, как все. Проверки вон вздумал устраивать. А потом также возьмёт, и кинет. Как все. Ничего нового. Андрей не верил, что бывает по-другому.

***

Миша долго-долго смотрел на деньги и сперва на голубом глазу собирался развеять их по ветру, как грязные и нечистые, но потом опять подумал о долге, и покрепче сжал в кулаке. Отец всегда говорил, что долги надо отдавать. Дело чести. Вздохнув и глянув на окна андреевой квартиры, Миша побрёл по снегу прочь, шаркая подошвой всё тех же дырявых берцев. Мысли в башке крутились невесёлые. Похоже, они с Шуриком ошиблись, когда придумали эту проверку. Но, чёрный юмор же... Миша думал, что Князь, если действительно чувствует что-то, а не считает Мишу лишь игрушкой, посмеётся, узнав правду, и накажет его, так, как умеет, очешуенно горячо. А вышла хуйня какая-то на постном масле. Чечня ещё эта всплыла... Он воевал? Он стрелял в людей. Ему, наверное, очень больно сейчас. Мишка совсем раскаялся в своём поступке и вздохнул, свернув с проспекта во дворы. В знакомой подворотне он свистнул. — Хэй! Лысый! — Горшок? — высунулся из форточки притона один из подпевал Лысого. — Чё, бабки никак принёс? — Представь себе, да. Только это же вы кинули меня тогда, черти. А? — Чё за базар? — в окне показался уже сам Лысый. — Не ори, не пали контору. Заходи давай. Эй, откройте там. Мишка нырнул в полуподвал, склонив голову, чтобы не звездануться о притолоку, и окунулся в привычный сладковатый дым, марево и зыбкую липкую тьму. Лысый, попыхивая бонгом, поманил его пальцем. — Ну? — На. Он послюнявил палец, посмотрел купюру на свет. — Молоток, Горш. Садись. Дунешь? — Давай, — кивнул Миша, которому стало совсем херово, и крепко затянулся. — Пацаны, переночую у вас? — Конечно, Мишаня. Ты же теперь мой золотой телёночек, — рассмеялся Лысый. У Миши усилилось подозрение, что тогда его тупо подставили и наебали, но критическое мышление уже отключилось, и он откинулся на спинку продавленного дивана. — Мих, сыграй? — кто-то из пацанов протянул гитару, Миша ласково обнял её и коснулся струн печальным перебором. Хотя... К чёрту страдания! Он вдохнул ещё дыма и рубанул «California Uber Alles». А потом залпом выпил предложенный стакан чего-то очень крепкого, но, к счастью, разведённого спрайтом. И дни смешались в суетливую кутерьму, впитались друг в друга, как пятна крови и блевотины в шерстяную ткань свитера. Более-менее очухался Миха под звон стекла, когда, обчистив ларёк с алкашкой и сувенирами, бежал с парнями прочь, подальше от подоспевших гэбээровцев. В руке он сжимал бутылку виски и небольшой браслет с волком Фенриром — подарок для Андрея в качестве извинения.

***

Всю неделю Андрей душил в себе любые эмоциональные порывы и о Мише старался вообще не думать. Зато обрушился всей мощью своего сарказма на помощницу выпускающего редактора, когда та спросила, не будет ли Андрей Сергеевич так любезен закончить иллюстрации в срок, а ещё через день наехал ни с того, ни с сего на консьержку, обругав. Любезным быть совсем не хотелось, а краски валились из рук. Но Князь упрямо списывал всё на недосып и обострившуюся ноябрьскую хандру. Миша тут был совершенно не при чём. Придёт — отлично, позабавятся. Не придёт — да и хуй бы с ним, с притворщиком. В четверг один хороший знакомый пригласил Андрея на день рождения, и там Князь прилично набрался. Пришёл еле-еле домой и первым делом услышал причитания консьержки: — Андрей Сергеевич, ну что за человек вы такой? Сделайте уже своему племяннику комплект ключей, и пусть он прекращает сидеть в подъезде. У нас приличный дом, а не... —Алевтина Петровна, — Князь расшаркался перед ней в неискренних пьяных извинениях и вручил шоколадку, которую упёр с праздника, — подсластите свою жизнь и успокойтесь. Всё путём. Мишка! Эй, где ты, Мишка? — Я здесь, — Миша поднялся с придверного коврика. — Пришёл, — констатировал Андрей, пытаясь выудить из кармана ключи. Они, как нарочно, брякнулись на пол. — Я открою. — Отмычкой? — усмехнулся Андрей, наклонился за ключами одновременно с Мишей и столкнулся с ним лбом. Пошатнулся от резкого движения и осел на пол. Миша подхватил его за плечи и не отлепился от лица ни на миллиметр. Юный, красивый и уже немножко изученный. Совсем не страшный. Наивный, нагловатый, добрый. Андрей его поцеловал. Впрочем, не сам Андрей, а высокоградусная смесь, пленившая мозг. Но так было проще. — Эй, Князь, давай зайдём в квартиру, а то эта бабка нам ещё какую-нибудь хуйню типа инцеста припишет, — недовольно зашевелился Миша. — Андрей, ну вставай, чё ты? — Не хочу. Мне и тут хорошо. Вот объясни мне, Михуил, — Андрей схватился за его косуху, которой тот снова откуда-то обзавёлся, — почему Земля круглая? — Потому что... Шарик? — забавно нахмурил бровки Миша. — Не, ё-моё, я знаю, на самом деле... — Тш, — Андрей отлепился от его губ, но подниматься не спешил. — Это не Земля. Это мир свернулся в клубочек и катится в пизду. Согласен? Мишка со смехом кивнул, зажимая рот кулаком. — Ну и покатились тогда вместе с ним, — Андрей тоже расхохотался и встал, цепляясь за Мишу и стену. Дверь никак не хотела поддаваться, и он наконец уступил Мише право открыть её. — Ты стал ещё красивее. Мой Аполлончик. А чё трезвый такой? Давай, это, пропустим по рюмочке. — Андрей, может, не надо уже? — заикнулся Миша, когда Андрея снова качнуло. Ух ты, какой стал. — Может, и не надо. Только это не тебе решать, м? Иди сюда, малец, — Князь обхватил его за шею, наглаживая ошейник. — Не снял... — Князь... Прости меня. Я не подумал... — А когда-то было по-другому? — Не было, наверное, — Миша вытащил что-то из кармана и протянул Андрею. — Вот, подарок. Тебе вроде нравится такое? Это Фенрир, понимаешь, да? — Волк Фенрир? — Да. Нравится? — Очень круто. Спасибо, Мишка. Слушай, помоги застегнуть? И раздеться. Рукава узкие, пиздец. Миша с готовностью помог стянуть ему куртку, щёлкнул браслетом и подзавис, бережно придерживая руку. Андрей сообразил, что разглядывает он шрам. — Это... там? — Угу. — Что там было? — Война, Мишка. Пожалуйста, не будем... Миша смутился, но склонился ниже и осторожненько вобрал иссечённую кожу губами. Крупные мурашки раскатились по руке, волоски встали дыбом, согретые Мишкиным дыханием. Во рту скопилась слюна, Андрея повело. Соскучился... — Мишенька, — прошептал он, лбом упираясь в его плечо. — Выпороть бы тебя как следует за твои шутки. Чтоб жопа огнём горела. Чтоб хуй колом стоял. Или вообще, заковать в деревянные тиски, и хорошенько его отбить. И яйца тоже, лопаточкой, до синевы. Бля, жаль, я сейчас не в форме. Да и... Юмор юморной, эт самое, чёрный... — Андрей икнул и утёр рот. — Люблю. Ты деньги вернул? — Вернул, — Миша дрожал рядом с Андреем, под шумок уже снимая с него модную дырявую майку с Микки Маусом. — Эй... — вяло попытался возмутиться Андрей, но Миша прошептал прямо в губы: — Ты сам попросил раздеть тебя. Это звучало логично, и Андрей свалился в новый поцелуй. А Миха целовал так нежно-нежно, и гладил так ласково, и... — Миш.... — Андрей снова терял контроль, упускал бессовестно из рук, а Миша подхватывал, держал крепко, сам раздевал и... Князь уже не понимал, кто кем командует. Да, последние несколько рюмок точно были лишними. Но Мишка... Мишка тут, его несносный строптивый мальчишка, и он ему нужен, и он хочет... Он может вот так: трепетно, ласкуче, очень горячо... Миша дотолкал его до спальни, уложил на кровать, и, раздеваясь, всё шептал спутанные извинения, захлёбываясь словами. Андрей тонул в его нежности. Позабытые чувства всколыхнулись где-то глубоко-глубоко в груди, сердце зашлось, словно при долгом беге. Стены крепостной башни рушились на глазах, и Андрей, сдавшись, сам выбросил белый флаг, цепляясь за видимость контроля. — Хочешь меня, Мишка? — он выдержал блядскую паузу и приглашающе раскинул ноги. — Возьми. Я разрешаю. Ответом было смущённое пыхтение и абсолютно потусторонний блеск в чёрных-чёрных глазах. Миша моментально навалился на него всем своим тонким телом, накрывая восхитительной волной страсти, юного терпкого пота и сигаретного запаха, и быстро рвано задвигался, притираясь вплотную. — Не-не, давай по-взрослому. Смазка там, — дёрнул подбородком в сторону тумбочки Андрей, и это было последним, что он смог сказать более-менее разборчиво.

***

Миша сам не понял, как так всё обернулось, но Андрей поддался ему, Андрей разрешил, и... Мать-анархия... У Миши дрожала каждая клеточка тела, когда он касался Андрея, трепетал каждый мускул, а кровь бурлила, как кипящее масло во фритюрнице. Андрей позволил. Андрей хочет. Андрею это нужно. Он не железный, он сломленный. Израненный и искалеченный, как его рука. С ним надо тихонько, аккуратно, бережно. По-человечески как-то, ё-моё. И Миша в кои-то веки контролировал себя сам, не позволяя сдвинуться ни на миллиметр, пока мышцы Андрея привыкали к его размерам, и всячески ласкал его поцелуями и пальцами, разглаживал грудь и тёмные кружки сосков, легко прикусывал жилистую шею и крепкие бицепсы, теребил уверенно живот. Держаться было чертовски трудно. А потом стало упоительно сладко, и все мысли и чувства сосредоточились на горячей тесноте. Вперёд-назад, ещё, ещё, быстрее, с необъяснимым наслаждением наблюдая, как Андрей кончает, не касаясь себя, восхитительно сильно сжимаясь на Мишином члене. — Кня-язь... Миша на секунду погрузился в космическую бесконечную темноту, напрягся до невозможности, и выдохнул, раскинувшись в безмятежности среди самых чудесных звёзд. Андрей, улыбнувшись, спихнул его на бок, посмотрел мутными-мутными глазами, крепко обнял и быстро провалился в сон, всхрапнув. Миша обхватил его в ответ, закинув ногу поверх бедра, и тоже заснул, будто выключившись.

***

Утро началось внезапно, с пронзительной трели дверного звонка. Андрей замычал, повернулся, упёрся в чью-то макушку. Короткие жёсткие волосы защекотали нос. Миша... Андрей тихо сматерился и застонал. Что он вчера наделал?.. Своими собственными руками сбросил Мишке лестницу. В сказочную принцессу поиграть решил, блять. А сейчас, конечно же, стало страшно. Доверился... Кому? Принцу? Нет, всего лишь сумасбродному мелкому воришке. Чем это закончится? К звонкам добавился громкий стук и малопонятные угрозы. Андрей встал, кое-как отыскал трусы и пошлёпал в прихожую. — Да иду я. Доброе утро. Вам кого? — Князь потёр глаза, увидев в коридоре незнакомого мужчину лет сорока пяти. — Где Михаил? — он сам открыл дверь пошире и зашёл без приглашения в прихожую. — А... — Я его отец. Где он? Андрей присвистнул и перегородил мужчине дорогу рукой. — Я вас не приглашал войти. Подождите снаружи, я его позову. — Да вот ещё какие-то пидарасы мне бы указывали моё место. Михаил! Марш сюда! — Папа? — сонный помятый Миша вытянулся в струнку посередине коридора. Андрей отступил к стене, плохо соображая, что ему сейчас делать. А почти голый Миша и вовсе выбивал из мозгов остатки здравомыслия. — Собирайся, домой поедем. — Я никуда с тобой не поеду. — Поедешь, как миленький. До чего ты докатился, сын? Ларьки грабишь, с взрослыми мужиками спишь, — с каждым словом он подступал всё ближе к Мише и, наконец, ухватил его за плечо. — Это моё дело. — Вот уж нет. Я дал тебе шанс самому устроиться в жизни, а ты закопал себя. Не сегодня завтра в тюрьму сядешь. Ты этого хочешь? Собирайся, я сказал, не то поволоку тебя прямо так. У тебя сегодня вечером поезд. — Вы бы успокоились, — кое-как собрался с мыслями Князь и облёк их в словесную форму. — Утро ещё, люди спят. — Рабочий день три часа как идёт, все нормальные люди вкалывают уже! — Какой поезд? — вмешался Миша. — До Мурманска. Едешь в часть к Петру Сергеевичу. Служить. Призыв как раз идёт. Миша открыл и закрыл рот, обалдело моргая, а Андрея колыхнуло отчаянием. — Ему нельзя в армию, вы что. Его там по стенке размажут. — Ну вот размажут, а он отскребёт себя, и перестанет наконец воровать. Человеком, может, станет. Да ты будешь одеваться или нет? Мишка съёжился под грозным окликом и пошёл за одеждой. — Он уже человек. А там только хуже станет. Мужчина тяжело выдохнул и повернулся к Андрею: — Сам-то служил? — 81-й гвардейский мотострелковый полк, — отчеканил Андрей, впервые по своей воле. — Грозный? — Он самый. Мишкин отец помолчал и опять вздохнул: — За это уважаю. За всё остальное — нет. — А мне ваше уважение не нужно. — Взаимно. — Кого он ограбил? — Киоск грохнули с сувенирами и алкоголем. А его мои ребята-чоповцы охраняют. Поймать не успели, но Мишку заметили. Больно мне приятно всё это выслушивать? Андрей сглотнул, коснулся рукой браслета. Того, что вчера подарил ему Миша. Краденый, значит. Весело живём. Из комнаты вышел мрачный Горшок. Посмотрел на отца, на Андрея и сказал: — Андрей, дай мне номер телефона. Я позвоню. — Не будешь ты никому звонить. Давай, шевелись, — отец тяжело взял его за плечо и сорвал ошейник. — Что ты как собака. Андрей поморщился от громкого звука, когда заклепки ударились об пол. Миша обернулся обиженно и дерзко: — Андрей, ну сделай что-нибудь! Князь! Ты же говорил, что я твой! Говорил, что никому меня не отдашь. Я сбегу, слышишь, Князь? — Не вздумай. Это твой отец, Миша. Так будет правильнее. А вот это верни туда, где взял, — Андрей отцепил браслет, протянул руку. Миша демонстративно сжал кулак, поэтому браслет перехватил его отец. — Я прослежу, чтобы он сделал это. Пошли, Михаил. Андрей кивнул и поскорее захлопнул за ними дверь, чтобы не сорваться и не выхватить Мишу из рук отца.