Любитель книг

Мелкие брызги горячей воды обжигали голый живот. Мишка со злостью намылил очередную тарелку и чертыхнулся сквозь плотно стиснутые губы. Разбить или потерпеть? — Не фырчи там, — Князь, сидевший с бутербродом за кухонным столом, отреагировал незамедлительно, — мой нормально. — Я ненавижу мыть посуду! — выплюнул Миша. Чёрт возьми! Добровольно лишая себя свободы, он мечтал совсем о другом подчинении, а тут его заставляют быть домохозяйкой. Куда это годится? — Я знаю. Именно поэтому ты её и моешь, — спокойно ответил Князь. — Это наказание. За то, что юлишь. За то, что твои дружки переполошили весь дом. — Они мне не дружки, — Миша ополоснул последнюю тарелку, повернулся к Князю, — уже давно. — Иди сюда, — он широко развёл ноги, указал на пол между ними и похлопал по воздуху, подзывая. — Садись. Миха неловко сел, согнув ноги в коленях. Гладкий линолеум холодил голую задницу. Вообще, это состояние наготы без возбуждения очень смущало Мишу. Проклятая Ева, нафига ты сожрала то яблоко? Вчера он пришёл к Князю не только потому, что еле оторвался от своих преследователей, прихвостней Лысого. Ноги сами привели его, уставшего, ободранного, именно сюда. Холодными ночами безумно мечтая о руках Князе на своей шее и прокручивая в голове его голос, Миша не понимал, что с ним творится. Вчерашнее согласие вырвалось как-то само собой, стоило лишь Князю на него посмотреть, и утром Миша почти решил отказаться, но крепкая хватка опять стёрла все сомнения. Князь тем временем обнял его, подвинул к себе, поглаживая по спине будто бы даже с нежностью. — Во что ты вляпался? — Да такая тупая история, на самом деле, — Миша давно хотел ей с кем-то поделиться, и поэтому заговорил, не упираясь: — Те чуваки попросили меня... Купить товар. Дали денег из общака. Я купил, погнал обратно, и... Со спины какие-то козлы напали, отпиздили, забрали. Будто знали, что у меня есть. Я чё думаю-то... Может, подставили... — Сколько ты должен? — Пятёрку. Князь цокнул языком и сказал, закончив прикосновения сильным обжигающим шлепком по лопаткам: — Я всё понял, Горшок. Теперь у меня есть ещё одно условие: завтра с утра пойдёшь в клинику сдавать анализы. Вместе пойдём. — Зачем? — опешил Миша. Да, он слышал, конечно, про такое, но никогда не думал, что... Спину обожгло новой болью, острой и внезапно приятной. Князь совсем притянул его к себе, укладывая голову на колени и фиксируя: — Чтобы я убедился, что ты здоров. Думаешь, я не понял, что за товар ты имеешь в виду? Миха завертел башкой, пытаясь выбраться из-под княжеской руки, но не смог, лишь уткнулся носом в ширинку его домашних бриджей. — Хочешь вернуться обратно на улицу? — Князь склонился к уху, жарко дыхнув кофейным запахом, и окончательно зажал Мишину голову в своих тисках. — Нет, — Миша почувствовал, как дрогнул его член под слоями ткани, и прибавил специально низко: — Хозяин. Разреши мне остаться. — Хорошо. Тогда ползи в ванную. На четвереньках. Будешь моим пёсиком сегодня. У Миши налились жаром щёки. Очень хотелось взбрыкнуть, но близость Князя и его тяжёлая ладонь, что легла на голову, пленяли и будто гипнотизировали. — У тебя есть стоп-лист? Чего мне категорически нельзя делать? — Нету... — Хорошо. Твоё право. Запомни стоп-слово: «Чебурашка». Скажешь его, и все игры закончатся в ту же секунду. Миха засмеялся. — Почему «Чебурашка»? — Потому что оно меня тормозит. — И чё, правда остановишься? — недоверчиво покосился Миша, зная по себе, как трудно, практически невозможно тормозить и контролировать, когда несёт. — Естественно. Оно для того и придумано, Миш. Чёткие границы — основа основ. Ладно, давай, марш в ванную. Миша, оглушённый словами, терзаемый страхом, сомнениями и интересом, опустился на четвереньки и направился, куда приказано, подозревая, что Князь пялится на раскачивающиеся отвисшие яички. Миха давно не дрочил, поэтому их буквально ломило от накрывающего стыдного возбуждения. Возле двери Миша остановился. Можно ли открыть её руками, если он пёс? Решив подыграть, он поскрёбся и заскулил. Подоспевший Князь одобрительно почесал его за ухом и пропустил внутрь. — Сидеть. Он наполнил ванну тёплой водой, довольно легко перекинул Мишу внутрь, подхватив под живот, поставил опять на четвереньки. Выдавил на мочалку гель для душа и от души принялся растирать Мишу, начиная с шеи. Вымыл спину, грудь, руки, особое внимание уделил заднице. Миша жмурился и наслаждался: давненько его не мыли в таких комфортных условиях. Вода быстро стала грязной, налётом осела на стенках, и Князь её сменил. — Кажется, Мишка, ты потерял где-то хвост. Ну ничего, мы придумаем, чем его заменить, — мочалка делала круговые движения, подбираясь к дырке. Миша выдохнул и обеспокоился: он не трахался в задницу. Вообще. Никогда и ни с кем. Поймёт ли это Князь? Мочалка сменилась мыльными руками. Ласковые пальцы покружили по ягодицам, и вот один коснулся отверстия, сразу же сомкнувшегося ещё сильнее. Миша попытался что-то сделать, но совсем не понял, как управлять мышцами, и от беспомощности наоборот сжался. — Расслабь булки. Ты можешь доверять мне. Эти слова шарахнули Мишу неожиданным осознанием: он теперь полностью в руках этого человека, и, значит, больше ни за что не отвечает. Не несёт совершенно никакой ответственности за то, что с ним происходит, и может вообще ни о чём не париться. — Ну? — Я не могу, не получается, — сказал Миша, забыв, что он пёс. Князь смазанно шлепнул его влажной ладонью. — Я не давал команды «голос», зачем ты заговорил? У тебя был когда-то анальный секс? Кивни, если да. Миша замер, не сразу сообразив, что означает это слово, и замотал головой. — Так, ясно. Можешь подать голос. Я буду спрашивать, а ты отвечай честно. Договорились? — Да, — Миша неловко переступил уставшими коленями. — Сколько у тебя было партнёров? — Д-два. — Что вы делали друг другу? — Дрочили, — обречённо выдохнул Миша. — И один раз я брал в рот. Но, если честно, это я плохо помню. Он осмелился поднять глаза и повернул голову к Князю. Тот улыбался довольным хищником. — Так ты ещё совсем девственник. Блять, Мишка, это... Это очень хорошо. Всё, возвращайся в роль. Из тебя получается отличный пёс. Миша часто задышал и высунул язык, за что удостоился новой похвалы. Князь опять взялся за мочалку, полностью отмыл Миху, уделив внимание каждой части его тела и, особенно, голове. Мише неожиданно сильно понравилось, как он прочёсывал кожу, пеня короткие волосы, и возбуждение стало совсем невыносимым. Миша тонко хлебнул воздуха, когда Князь взялся намыливать его по второму кругу. Очень хотелось потолкаться в подставленную руку, Миша держался из последних сил. А Князь точно нарочно мыл так, будто дрочил, и тщательно натирал большим пальцем чувствительное место под уздечкой. — Х-хозяин, — неловко выдохнул Миша, и движения тут же прекратились. — Что, мой пёсик? Хочешь кончить? — Да. — Нет, нельзя, — усмехнулся Князь. — Давай-ка займёмся твоей дыркой. Её надо тоже вымыть и разработать, согласен? Она нам пригодится. Мыло сменилось, кажется, смазкой, и Миша почувствовал, как внутрь скользнул палец. — Нравится? Палец неспеша трахал его, умело растягивая, Миша плыл по волнам ощущений и пытался неумело подмахивать, насаживаясь. Кайфово было до дрожи. От того, что с ним делают, или от того, кто это делает? Миша не знал. — А теперь помоемся там, — Андрей зловещим жестом взялся откручивать лейку душа. — Не бойся, это не больно. Он снова погладил Мишу по члену, и поднявшееся, как песок со дна, беспокойство улеглось. Тёплая вода потекла внутрь, протестующе забулькав, Миша сложился пополам от ощущений. — Хороший, славный пёсик, — Князь ни на секунду не оставлял требующий ласки член, наглаживая его своими очень подвижными проворными мягкими пальцами, и Миша чуть не кончил, но Князь почувствовал, перехватился у основания, сжал. Миша разочарованно охнул: — Ну почему-у?! — Эй, я не давал тебе слова. За это примешь ещё немного воды. Давай. Миха почувствовал, как у него разъезжаются колени. Живот урчал, всё растягивалось и заполнялось, и одновременно с этим до ужаса хотелось кончить. Миша уже ничего не соображал и абсолютно потерялся во времени и пространстве. — Давай ещё разок. Умница, хороший мальчик. Самый замечательный. От этих слов Мишу распидорасило ещё сильнее. Никто никогда не хвалил его так, даже мама, даже бабушка... — Хозяин... Князь, — Миша попытался притереться к нему, такому доброму и властному, получил по губам и затих, снова подставляясь под напор. — Ну вот, теперь ты чистый, — спустя полчаса вынес вердикт Князь, спуская воду. — Сейчас приделаем тебе хвост. Стой смирно. Он достал что-то непонятное, с пушистым кончиком, вставил Мише, шалеющему от странных ощущений, в задницу и опять погладил по голове. — Отлично, Мишка. Эта пробка поможет как следует растянуть тебя на будущее. Князь растёр Миху жёстким полотенцем, не забыв слегка подразнить член, вытащил из ванны. Поласкал пальцами шею и показал ошейник: широкий, чёрный, с заклёпками и шипами. Мише он даже понравился: в таком можно и на сцене выступать. — Твой. Ну-ка, не мотай башкой. Я застегну. Нормально? Миша кивнул и ошибся: Князь прищурился и затянул сильнее. Воздуха стало маловато, Миша специально кашлянул. — Вот так. Не придуривайся, Миш. Хочешь посмотреться в зеркало? Пошли. Сидеть. Миха уселся по-собачьи прямо напротив зеркального шкафа, несмело глянул на отражение. Сука. Чистый, распаренный, с порозовевшей кожей, вставшим членом, блядским ошейником и... — Встань. Миха переместился на четвереньки и увидел куцый хвостик, торчащий из растягивающейся жопы. Ёбаный в рот... Это так возбуждало, пиздец. — Пошли обратно. Теперь я буду мыться. А ты сиди и охраняй. Но не вздумай себя трогать. Миша с гигантским интересом смотрел, как раздевается его Хозяин. Какой он без одежды? Оказалось — очень красивый. Плотный, но не толстый, крепко сложенный, раздавшийся в плечах, мужественный и брутальный, а лицо какое-то нежное, несмотря на смешную бородку. Вот бы лечь под него... Вот бы взять в рот его член, тоже крепкий, ровный, толстый. Миша не удержался и, пока Князь пенил шампунем голову, сжал себя в кулаке, сдвинул с хлюпающим звуком кожицу. — Опа. Фу! Я хотел по-хорошему, но, раз ты не понимаешь, Мишка... Клади руки сюда. Едва смыв с волос пену, он указал на бортик. Миша с опаской протянул ладони и, конечно же, получил по ним. Кожу больно зажгло. — Ещё раз ослушаешься, свяжу. А если и это не поможет, надену пояс верности. Понял? — Да, Хозяин. — А теперь пойдём в мастерскую. Сделаю несколько набросков. Князь поставил его всё так же на четвереньки возле кресла, устроил поверх поясницы свои ноги и взялся что-то зарисовывать в альбоме, а Миха быстро заскучал. Ещё и спина затекла. — Устал? Держи, — Князь протянул ему книжку, второй том Лавкрафта. — Читай. Будешь самым умным псом. Можешь пока лечь. Миша с облегчение плюхнулся на живот, открыл книгу и погрузился в чтение, но строчки прыгали перед глазами в такт мыслям. А всё-таки, хорошо тут. Тепло, сытно, возбуждающе. Немножко больно, но это терпимо. Блять, как же Миша хотел кончить... Член то вставал, то опадал, яички тянуло и перекручивало. Князь иногда гладил его босыми ступнями по пояснице, разгоняя мурашки, иногда тихонько шлёпал и теребил хвостатую пробку, от чего Миша елозил и ёрзал, воспламеняясь. Вскоре ему удалось подобрать удобную позу, зажав член между бедром и полом, и он рвано задвигался, пыхтя. — Мишка! Стоп-стоп-стоп! — Князь поднял его, резко ударил по мокрому органу. Миха зарычал, потянувшись за его рукой. — Нельзя кончать. Нельзя! Непослушный пёс. Князь взял со стены верёвку, связал Мишины руки за спиной, заставил сесть на пятки, выпрямив спину. — Вот так, отличный ракурс. Сиди. И опять вернулся к рисованию. Миша, задыхаясь от запретов и перевозбуждения, пристально следил за движениями его рук. Интересно, а кем был тот парень с прошлой картины? Князь с ним обращался так же, как с Мишей, или по-своему? Они... Нравились друг другу? Князь вдруг оторвался от работы, посмотрел на Мишу с невозможной улыбкой: — Заскучал? Ложись на бок, полижи мне ноги, пока я штрихую. Внутри Миши опять всё взбунтовалось. Он не будет лизать ноги этому мужику, ни за что! Противно же, наверное... — Я жду, Мишка. Миша переборол себя, кое-как лёг, обхватил губами большой палец, задумчиво пососал. Подушечка была изумительно выпуклой и мягкой, а вот чуть ниже, на сгибе, язык наткнулся на жёсткую мозольку. Миша зализал её языком, распаляясь, и посильнее втянул щёки, быстро двигая головой. Было неожиданно классно, удобно и сладко. — Х-хороший, хороший мальчик... Давай... Воодушевлённый ярким возбуждением Хозяина, Миша перешёл к указательному пальцу, щекоча языком волоски. Тщательно обсосал, полизал свод стопы, перебрался к другим пальцам, а потом и к другой ноге. Князь уже не рисовал, шумно дышал и надрачивал себе, быстро, стремительно. Кончил, забрызгивая Мишу горячей жидковатой спермой, расслабленно откинулся в своём кресле. Миха видел, как ему хорошо, чувствовал, как семя остывает на коже, и сгорал от собственного возбуждения. Может быть, сейчас?.. — Молодец, Горшок, отлично справился. Но кончать всё равно нельзя, — Князь вытер его полотенцем, брошенным неподалёку, почесал, будто издеваясь, по головке, почти невесомо. Мишу затрясло в диком желании. Голова выключилась напрочь. — Хозяин, что мне сделать, чтобы ты позволил мне кончить? Я очень хочу! Хозяин! Князь испепелил его взглядом и опять шлёпнул по губам. — Кто тут разгавкался? Псам права голоса не давали. Миша недовольно простонал. Мать-анархия, он всё бы отдал, лишь бы кончить, лишь бы сбросить это невозможное, невыносимое возбуждение. Князь окинул его взглядом и сказал, как ни в чём не бывало, развязывая: — Так, Мишка, пошли ужинать. Смотри, что у меня есть, чтобы моей собачке было комфортно. Он вытащил из ящика защитные наколенники, закрепил на Мишкином ошейнике цепочку и повёл на кухню. Приказал сесть возле холодильника и достал из шкафа миску. Настоящую, блять, металлическую, с нарисованной на дне косточкой. Налил туда немного разогретого супа, уселся рядом, скрестив руки. — Ешь, ешь, мой пёсик. Миша понял, что ложки ему никто не даст, и нахмурился. Было дико неудобно и стыдно, но омерзительно упоительно. Член продолжал стоять, пробка распирала задницу, Князь смотрел так властно, что у Миши закружилась голова и он рявкнул: — Князь! Очень сильный шлепок по жопе чуть отрезвил, и Миша повторил менее борзо: — Хозяин... — Чего тебе, Мишка? — Можно мне кончить? Пожалуйста! Яйца болят... — Нельзя. Больше терпеть такие издевательства Миша не собирался. Опрокинул зазвеневшую миску, встал вертикально на обе ноги, сорвал с ошейника цепь, прислонился плечом к холодильнику и демонстративно взял член в кулак. Князь повернулся от плиты, с интересом склонил на бок голову, приоткрыл рот и... Не стал останавливать Мишу, лишь смотрел прожигающе, будто тушил о кожу окурок. Миша гордо вскинулся, быстрыми движениями руки довёл себя до желанного пика, громко раскатисто прорычав, и совсем прижался к холодильнику, еле держась на подгибающихся ногах. В ушах шумело, сердце сделало тройное сальто и упало в живот. Андрей молча подошёл, уронил Мишу на колени и попытался ткнуть лицом в лужицу спермы и разлившегося супа, но Мишка вывернулся и показал фак, ткнув средним пальцем в миску. — Характер показываешь? Тогда прибери тут и пошёл вон из кухни. Место! Остаток вечера Миха промаялся на коврике у дверей. Князь бросил его тут, не пуская в свою спальню. Миха кусал губы и испытывал очень странные чувства. Он будто потерял себя, родился заново и плыл где-то в первородном бульоне. Жизнь перевернулась с ног на голову. И уйти-то нельзя. Куда он в таком виде, тем более когда за углом наверняка караулит кто-то из шестёрок Лысого? Мишка грязно сматерился. Ему вдруг стало жалко себя до слёз. Что он наделал? Во что вписался? Стал псом в лапах извращенца... И ему это нравится, ужасно нравится, и сам Князь тоже нравится до безумия, но это хуйня какая-то... Миша поднял голову и завыл по-волчьи. Ведь можно же псам выть?! Князь, сонный, всклокоченный, пришёл почти сразу. Присел рядом на корточки, заглянул в глаза. — Мишка? Чего ты? Миха не хотел, вот ни капельки не хотел, но слёзы сами брызнули из глаз. Горячие, бурные, неудержимые. Ну сука, ещё и разнылся, как нюня! Князь обхватил его голову, погладил и спросил с какой-то глубоко-глубоко спрятанной грустью — Всё? Наигрался? Миша вырвался, чувствуя, как бешено опять колотится сердце, и с трудом выговорил: — Я не знаю. Не знаю, чего хочу. Князь, слышь? Я щас уйду, и... И всё. Где мои шмотки? — Нет. Ты никуда не пойдёшь. Ты мой, — Князь, левой ладонью вытирая с его щёк слёзы, перехватил, окружил всем собой, нежно, ласково, мягко и деликатно, и улыбнулся, — пока не скажешь стоп-слово. Игра всё ещё идёт. Миша задумчиво потёр хлюпнувший нос, как-то мигом разомлев от нежности. Ведь если честно... После всех своих скитаний ему порой так отчаянно хотелось любить хоть кого-то и быть хоть кому-то нужным и важным, пусть даже в качестве пса на коврике... И вот, здесь, рядом с Князем его кроет, сильно, по-настоящему. В его руках... Под его ногами... — Можно мне, пожалуйста, лечь в твоей комнате, Хозяин? — прошептал Миша, упираясь в его лоб. — Мне плохо здесь одному. — Нельзя, — Князь развёл руками. — Ты наказан. Но ты можешь всё закончить. Скажи «Чебурашка», и делай, что хочешь. — Крокодил Гена, блин, — буркнул Миша. — Псы верные, Хозяин. Псы не сбегают. Он свернулся на коврике в клубочек, старательно отыгрывая роль, и понял, что пропал с концами, когда Князь снова сел рядом и низко-низко склонился, желая спокойной ночи и почёсывая по волосам. Губы его, тонкая верхняя и припухлая нижняя, изящные, точёные, словно нарисованные, были дурманяще близко. Миша поддался импульсу и, ни о чём не думая, вдавился в них слюнявым бестолковым поцелуем