Любитель книг

— А ты неплохо тут устроился, Андрей. Гляди-ка, отдельную комнату себе обустроил. Со звукоизоляцией? — Естественно, Дим, — Андрей развёл руками, закрывая за приятелем дверь и увлекая его в гостиную. — Я так долго гонялся за этой трёшкой, чтобы, понимаешь, со всеми удобствами. Чтобы не надо было ездить к чёрту на рога в какие-то подвалы. — Не боишься, что соседи прочухают, чем ты тут занимаешься? — улыбнулся Дима, музыкальными изящными пальцами повертев стакан. — Не думаю о них вообще. — Хороший, значит, дом? Спокойный? Андрей мелко посмеялся. — Настолько спокойный, что в прошлом месяце, ты прикинь, пацан ко мне влез. Ну, воришка. Мелкий совсем. Я зашёл, а он книжку читает. Даже не сразу, блин, меня заметил. Димка рассмеялся, выслушал историю до конца, поудивлялся и сказал: — Не жалей его, если он согласится. Пусть прочухает, каково это, воровать у самого Князя. — Ну ты меня совсем садистом-то не выставляй. Тем более, я не хочу его воспитывать, у него на это родители есть. Мне просто нужна новая модель. А он красивый, так, знаешь, эт самое, по-особенному. Шикарно будет смотреться в моих декорациях. И картины с ним разберут на ура, я уверен. — До сих пор не пойму, кто они, твои покупатели. — Ценители искусства, Дим. — М-да. Ну, говорю же, ты устроился, как сыр в масле, Андрюха. Андрей спрятался за улыбкой. Конечно, Димке, молодому пробивному скрипачу, с которым они познакомились в клубе года три назад, кажется именно так. Но всё было гораздо сложнее. Разве о таком признании мечтал юный Андрюша Князев, сутками напролёт рисуя в тетрадках и альбомах ? Он тогда хотел быть чуть ли не академическим художником, даже готовился к поступлению в Серовское училище. Но пролетел. Учился то в слесарке, то в малярке, нигде не задерживаясь, и в конце концов ушёл в армию топтать сапоги. Девчонка, с которой на гражданке нормально так встречались, взяла и бросила через полгода, написала письмо. Андрей никогда не думал, что с ним случится эта пошлая классика. Но горевать и бежать с автоматом в самоволку не стал. Решил только, что больше ни на одну женщину не посмотрит, и стал приглядываться к парням, на которых часто тоже вставало. Отпустил, что называется, внутренний стопор. Но недолго музыка играла: шарахнула Первая чеченская. Андрею почти повезло и пробыл он там недолго, но повидал всякое и вернулся будто другим человеком. Какая уж тут живопись. Какие, к чертям, отношения. Но — не сгорел. Выбрался. Благодаря всей этой истории с бдсм-сессиями, в том числе. Сломал арт-блок, устроился иллюстратором в хорошее издательство. И теперь у Андрея было всё, что бывает у успешного человека тридцати двух лет от роду: хорошие деньги и квартира, любимая работа и тайное хобби, преданные друзья, поклонники творчества и покорные, на всё готовые любовники. Они хорошо посидели с Димкой, договорились в воскресенье поиграть всей компанией в футбол, и Андрей, проводив гостя, ушёл в мастерскую: в картине остались недоделанными последние штрихи. Ближе к вечеру в дверь позвонили. Андрей нехотя глянул в глазок и увидел консьержку, которая цепко держала за рукав того парня, Горшка, который так приглянулся Андрею. Видок у него был весьма помятый: куртка грязная, с вырванной молнией, на щеке кровавые крошки асфальта, дышит загнанно и смотрит безумно. — Этот ваш родственничек, — грозно заговорила женщина, — опять ломился в подъезд, как к себе домой. Матерится, оскорбляет меня. Знаете, ещё одна такая выходка, и я... — Я всё решу. Спасибо, извините, — он втянул Горшка внутрь. — В чём дело? — Родственничек? — фыркнул Горшок, и вся прихожая тут же наполнилась несвежими алкогольными ароматами. — Я сказал ей, что ты мой племянник, чтобы не было лишних вопросов. Я повторяю: в чём дело? — Так это... Ты сказал, подумать, вот я и подумал. Я... Ну, согласен, типа. Андрей попридержал улыбку, но внутри затрепетало предвкушение. Он, опираясь на многолетний опыт, почти не сомневался, что паренёк согласится, но слышать подтверждение своих догадок было приятно. Андрей подошёл ближе, заставляя Горшка прижаться лопатками к стене, повернул ему голову так, чтобы дышал в сторону, и нарочно строго спросил: — Согласен на что? Говори чётко. Горшок, несмотря на пьяный блеск глаз, вытянулся в струну, будто отвечал урок в кадетском классе, сглотнул, зашевелил беззвучно губами. Ясно, зашугали мальчишку, у которого плохо было с выражением мыслей. — Не спеши. Соберись и ответь, как следует. Горшок крупно дёрнул кадыком, хлопнул длинными-длинными пушистыми ресницами и сказал, всё же запинаясь: — Я, это... Согласен быть твоим... нижним, Князь. — Хозяин, — поправил Андрей. — Чё? — Ты должен теперь называть меня Хозяином. Повтори. — А... — он вдруг закрутил головой, озираясь по сторонам, будто боясь, что кто-то может его услышать, но быстро успокоился и хрипло повторил: — Я согласен быть твоим нижним, Хозяин. Андрей почувствовал густой дурман нарастающего возбуждения. Этот пацан своим голосом, видом и поведением так будоражил кровь, что слетали в голове шестерёнки. Что ж, это будет настоящий вызов: удержать себя в руках и не оттрахать его прямо сейчас, нагнув здесь, как бродячего пса. — Я услышал тебя, но есть одна проблемка: ты пьян. Я не могу считать твоё согласие полностью добровольным. — Чё, блять? — тут же вызверился Горшок, скалясь. Надо же, как фрустрировался. Интересно. — Что слышал. — И... Чего теперь делать? — Можешь идти. Вернёшься, когда протрезвеешь. И, пожалуйста, не доводи больше консьержку. — В смысле идти? Щас? На улицу? И ты даже не угостишь меня колбаской, — он облизнулся и скривил губы, — Хозяин? — Какая колбаска, ты выблюешь её через полчаса. — И чё? Жалко, да? Жмот, — Горшок замахал руками и чуть ли не толкнул Андрея в грудь. — Буржуй. Князь видел, что он нарывается специально, и выбрал тактику игнора. Молча пожал плечами и пошёл обратно в мастерскую. — Если хочешь, сиди тут, в прихожей. Дверь в туалет здесь. Дальше в квартиру не заходи. Это приказ. — Ну а хули? Хули? Эй?! Но Андрей даже не повернулся. Он был уверен, что пацан не сдвинется с места. Хоть и наглый, но послушный. Хороший. Тем более, пьяный. Вырубится, как нефиг делать. Через час Горшок нашёлся спящим на коврике. В самом деле, как пёс. Андрей тихонько потрепал его по ершистому ёжику волос, решил, что обязательно поиграет с ним в пэтплэй, если только, проспавшись, тот не отзовёт своё согласие, и тоже пошёл ложиться. Утром из спальни Андрей, сделав наспех что-то вроде зарядки, выбежал в приподнятом настроении. Но Горшка в прихожей не было. И в туалете тоже. Ушёл, что ли? Андрей, не давая себе расстроиться, принюхался: из-под двери несло табаком. Курить, значит, вышел. Дурак, палится перед соседями. Князь затащил его обратно, вышибая сигарету. — Здесь нельзя курить, придурок. Это тебе не зассанный парадняк, к которому ты привык. — Да мне пох... — он встретился с Андреем взглядом, не выдержал, опустил глаза. Трезвые уже, хоть и мутные с похмелья. Андрей приподнял его лицо за подбородок и повторил вчерашний вопрос: — Ну, так на что ты согласен? Горшок вспыхнул багровым румянцем, сощурился, сморщился, весь во внутренней борьбе, но ответил громко и чётко, с азартным блеском в глазах, словно на спор: — Я хочу быть твоим нижним, Хозяин. Андрей, отплясывая в глубине души танец победителя, протянул ему ладонь. — По рукам. Обойдёмся без всяких бумажек, верно? Договоримся на словах. Горшок настороженно ответил на рукопожатие, но спросил, опять нагло рисуясь: — И чё мне теперь делать, Хозяин? — Снять трусы и бегать, — Андрей вообще-то хотел пошутить, но в последний момент передумал, оценив лицо Горшка. — Я серьёзно. Раздевайся. Люблю, когда мой мальчишка ходит по квартире голым. Это была, конечно, первая проверка на вшивость. И Горшок не подвёл: застеснялся, что смотрелось очень комично, учитывая его предыдущие хулиганские выходки, сложил руки на ширинке, как футболист во время штрафного удара, и сглотнул так, что дёрнулся острый кадык. — Давай-давай. Это моё первое желание, игра началась, – Андрей уже в открытую потрепал его по голове, как щенка. Ощущение собственной власти опьяняло. Он бы соврал, если бы сказал, что доминирование не было главной целью. Этот парнишка мог сколько угодно рассуждать о свободе, но вот он раб и он у ног хозяина. Никуда теперь не денется, птенчик, попался в силки. Горшок медленно стянул куртку. Повесил аккуратно на крючок. Подрагивающими пальцами расстегнул те пуговицы рубашки, что ещё держались на нитках. Снял и её, положил на обувную тумбу. Андрей одобрительно посмотрел на широкие плечи, ещё по-юношески угловатые, на гладкую тощую грудь с выпирающими рёбрами, на впалый живот с грязным колечком пупка. — Дальше. С обречённым вызовом во взгляде он выпутался из своих поношенных берцев, вышагнул из брюк. Плавки, на удивление, были целыми и очень приличными. Андрей облизнулся: под модным полосатым рисунком вырисовывались ощутимые даже в покое размеры. Горшок медлил. Почёсывал ляшку и мялся. — Поживее. Чего ты боишься? Ты же смелый. Наглый, дерзкий, правда? Пальцы, совсем трясущиеся, взялись за резинку. Рывок — и он предстал полностью обнажённым. Андрей еле подобрал слюни, оценив идеальность пропорций, и мотнул головой в сторону ванной. — Сейчас обговорим детали, и пойдёшь отмываться. Я сделаю из тебя послушного домашнего пса. — Какого пса, блять? — предсказуемо возмутился Горшок, снова пытаясь прикрыться. Андрей подошёл к нему, с силой отнял руки, шлёпнул несильно по губам. — Правило номер один: не материться. Правило номер два: не спрашивать ничего без моего разрешения. Усёк? — Угу. — Не слышу. — Да, Хозяин. — Вот и молодец. Андрей поманил его за собой на кухню. — Кофе умеешь варить? — Нет, я же не тёлка, — пфыкнул Горшок, за что опять получил по губам. — На колени, — Андрей схватил его за голову, прижал к своему паху и только собрался огласить новое правило, как где-то под окнами засвистели и заорали. — Эй, Горшок! Миха Горшок! Мы знаем, что ты здесь! Выходи, сука! Андрей, быстро растерявший весь настрой на долгую игру, взял Горшка за щёки: — Что происходит? — А это, наверное, Лысый со своими кентами. Меня ищут. Я им, — он криво усмехнулся, пряча увлажнившийся бархатный взгляд, — задолжал кое-чего. — Откуда они знают, что ты здесь? — Сдал стопудово кто-то. Может, пасли меня. Я же часто сюда таскался. На окна твои смотрел, — он сказал это скучающим тоном, словно ругая самого себя, и передёрнул плечами. Андрей прицокнул. А парень-то оказался ещё проблемнее, чем он думал. Стоит ли с ним связываться? Князь отпустил его, оттолкнул и устало задал главный вопрос: — Ты поэтому остался и на всё согласился? Потому что не можешь выйти на улицу, Миша?