Великий комбинатор

Q: Зарисовка на улицах родного города. В СССР люди в большинстве своём живут от получки до получки. Она снисходит на них облегчением, уверенностью в следующем дне и готовностью тратить, тратить и тратить, а потом напряжённо ждать следующей зарплаты. А в Одессе живут от одного порыва ветра до другого. Он, дуя с моря, налетает на жителей прохладой, снова даёт тягу к жизни, но исчезает также быстро, как и появился (прямо как зарплаты). И одесситы снова умирают от тридцатиградусной жары. По утрам живётся легче. Ещё не так жарко, поэтому жители толпами спешат на работу, пока часы не пробили полдень, и пока асфальт не накалился так, что на нём можно пожарить яичницу. Утром можно не прятать макушки за соломенными шляпами, пиджак можно нести на плечах, а не в руках. Или вообще не нести, как ученик шестого класса гимназии Илиады, Остап Бендер. Ворот рубашки распахнут — несмотря на утро, будущему комбинатору жарко. В кармашке лежит припасённое яблоко. Очередная прихоть мамы: фрукты, по её словам, помогают лучше соображать. Что-что, а соображать Остап умел, и ни в какой помощи фруктов не нуждался, но не смотря на это мать совала яблоки ему в карман. Будущий комбинатор тактично не замечал этого. А она тактично не замечала, что сын ушёл-таки на учёбу без пиджака. Уроки Остап делать не любил. «Всё успеется», — махал он рукой и умудрялся на переменах и проказничать с друзьями, и делать задание. Об уроках он думал только в гимназии: вне её стен мысли Оси были заняты придумыванием комбинаций для весёлого времяпрепровождения. Довольно весело было добираться до учёбы обходными путями. Можно зайти в безлюдный переулок, встретить кучку беспризорных. С ними бывало интересно поговорить. Иногда сболтнёшь чего-нибудь лишнего, и приходится спасаться бегством. Но бег даже разнообразил жизнь гимназиста — заряжал энергией, бодрил адреналином, а синяк под глазом, если убежать-таки не удавалось, помогал завоевать уважение одноклассников. А вот и знакомый переулок. Впереди старая добрая кучка беспризорных. — Товарищ, дай десять копеек! — задорно кричит Бендер. — А может тебе ещё ключ от квартиры дать, где деньги лежат? — доносит ветер ответ их главаря, и Остап смеётся. Ему ужасно нравится эта фраза. — Неужто у тебя и квартира имеется? Тишина. Лишь листья шуршат на деревьях, завывает ветер в закоулках города, хлопают открытые ставни. Беспризорные мальчишки подходят на опасное расстояние. Выстроившись в шеренгу, они жмурятся на солнце и бьют кулаками по ладоням. — Щас я тебе покажу и квартиру, и ключ. Шеренга не навела на Остапа страх. Ему хотелось продолжать словесную перепалку и нахвататься ещё смешных фраз, но толпа ринулась на него — пришлось делать ноги. «Скользя по утреннему снегу, друг милый, предадимся бегу нетерпеливого коня…» — крутились строчки Александра Сергеевича в голове. Несмотря на то, что коня со снегом не было, Осе удавалось проскальзывать между прохожими как на санях. На дороге попадалось всё больше работяг, спешащих на работу, и среди них приходилось лавировать аккуратнее. Создаваемый Остапом ветер освежал людей и сбрасывал с их голов соломенные шляпки. Бендер нёсся ничего перед собой не видя, крича на лету «пардон», и всё оглядывался назад. Соперники отстали. По этому прекрасному поводу Остап крикнул победное «ура!», но не тут то было. Это оказалось некоторое подобие проигрыша: споткнувшись о булыжник, Остап шмякнулся на землю. Полежав так и поразмышляв над глупым положением, Остап перевернулся на спину. Беспризорные приближались. Бендер подложил руку под голову и напустил вальяжность и спокойствие. Когда мальчишки обступили его кольцом, он уверенно спросил: — Торг уместен? — Достав из кармана яблоко, он покрутил им перед носом главаря. — Вам — яблоко, мне — физическое здоровье. — Надо бы прибавить, — по-извозчьи донеслось над головой. Остап цокнул языком и достал второй фрукт, припасённый ещё со вчерашнего дня. Беспризорные расступились — путь был свободен. Прекрасно, одна проблема решена. Но вот незадача: что делать с рубашкой? Ещё недавно она была белоснежной, а сейчас явно имела неподобающий вид: на манжетах можно было писать мелом, ведь они были совершенно чёрные. Верхняя пуговица, видимо, осталась на месте торга. Что же делать? Возвращение домой казалось невозможным, иначе Остап опоздает в гимназию. Такому виду там вряд ли обрадуются — у учителей появятся вопросы, одноклассники засмеют. Но что это, разве блистательный Остап–Сулейман–Берта–Мария–Бендер–бей боится трудностей? Разве он дрейфит перед опасностью? Разве не может повернуть ситуацию в свою сторону, разве не может схитрить, обмануть? Это вполне было в его силах. И сейчас он, целеустремлённый малый, бредет по дороге. Шлифуя в мыслях план рассказа о том, как он подрался с беспризорными мальчишками, Ося не заметил, как одесский ветер подбадривает его и охлаждает. Ушибленные руки понемногу проходят, и мальчишка чувствует прилив вдохновения. Впереди уже виднеется гимназия. Он знает наверняка: увлекательный рассказ, чары обаяния, — и ему поверят. И репутация Остапа Бендера останется незапятнанной. Q: Остап, какие у Вас были отношения с Вашим папой? Остап сообщал из своей биографии только одну подробность: — Мой папа был турецко-подданный. Действительно, папа у него был, и даже турецко-подданный. Но он давно скончался в страшных судорогах. Остап лишь изредка, в перерывах между обдумываниями комбинаций, вспоминал его. Папа остался в памяти Оси таким: шикарные, почти горизонтальные усы, похожие на усы Ипполита Матвеевича, длинная борода, фреска и его любимый цветной сюртук, который он надевал только по праздникам. Но по праздникам радовала в нём только эта деталь, — он почти не обращал на маленького Осю внимания. Если в обычный день папа ласково трепал мальчика по макушке, узнав о пятёрке по математике, то в праздники Ося радовался пятёрке в одиночестве. Если папу отвлекали от приготовлений, папа злился (кончики усов тут же поднимались вверх от негодования) и Остап, получив ласковый, но говорящий подзатыльник, отправлялся в детскую. Были и хорошие моменты. Иногда папа брал Осю на работу, показывал, как писать отчёты, считать в столбик, а по выходным водил в свой кабинет. Они вместе рассматривали коллекцию парусников в бутылках. Лет до двенадцати всё было спокойно. Но потом Ося взрослел. Бендера тянуло на приключения, скучная жизнь под крылом маменьки и папеньки надоела, хотелось азарта, риска, его хитрый ум искал загадок и простора для новых комбинаций. Он впутывался в аферы, рисковал честью и жизнью, что, конечно, не нравилось родителям. И прежде всего отцу… Он желал видеть перед собой спокойного, рассудительно сына, а не афериста, бабника и прохиндея. Признаться честно, в Ибрагиме тоже был дух авантюр и приключений, но он, в отличии от сына, смог вовремя усмирить в себе эти качества. Остап любил родителей, несмотря на их запреты и бесконечные наставления. С возрастом Бендер стал понимать, что они лишь заботились о нём и желали лучшего, но, в конце концов... Великий комбинатор Остап-Сулейман-Берта-Мария-Бендер-Бей сам знает, что для него лучше. Q: Остап, когда у вас возникла мечта о Рио-де-Жанейро? Облака медленно пожирали небо. Снежинки кружились в воздухе, цепляя мохнатыми концами всё вокруг: деревья, шляпы прохожих, усики трамваев и даже подоконник третьего окна гимназии Илиады. Оно принадлежало классу географии. Сейчас там проходил интереснейший урок, но таким он казался лишь учителю. Остап Бендер был иного мнения. Он бесцеремонно уставился в окно: сегодняшняя тема была ему неинтересна. — Крупнейшие города Южной Америки — это Сан-Паулу, Лима, Богота, Рио-де-Жанейро, Сантьяго и так далее. Сан-Паулу славится многим, к примеру… И даже Сан-Паулу его не интересовал. География в целом не являлась конкурентом той же математики или физики в списке увлечений мальчика, но, как водится на неинтересных тебе предметах, зацепишься за какое-нибудь понятие — и оно ещё долго тебя не отпустит. — Численность населения Рио-де-Жанейро уступает Боготе лишь на одну тысячу. Пейзаж за окном не менялся, и учитель вдруг стал в приоритете: этот хоть как-то двигается и говорит. И слова его вмиг приобрели смысл: причудливое название — «Рио-де-Жанейро» — залетело в одно ухо Остапа и никак не хотело вылетать из другого. — Из достопримечательностей можно выделить гору «Сахарная голова», статую Христа-Искупителя, пляж Капокабана. «Сахарная голова»! Остап прыснул со смеху, это ж надо так гору назвать! Учитель не заметил весёлости Остапа. — В Сантьяго же распространено… Бендер зло посмотрел на географичку. Почему про Рио-де-Жанейро было сказано так мало? Не могла она больше рассказать про Сахарную гору, к примеру, вон какое название смешное! А статуя? Неужели детей перестали пичкать религиозной информацией? — А что там с Рио-де-Жанейро-то? — бесцеремонно перебил Остап учителя. — Бендер! А где поднятая рука? — Извините. — Бендер недовольно поморщился. Он считал, что без этого занудства учебный процесс проходил бы быстрее. — Про этот город ты можешь узнать больше в библиотеке, — такая обидная и скучная фраза прилетела в ответ. Остап вновь обратил взгляд к окну. Поскорей бы в библиотеку... *** Там сладко пахло старыми книгами. Повсюду летала пыль. Таков удел библиотек: сколько не прибирайся, старые издания всё равно заполнят воздух частицами страниц. Малая советская энциклопедия как раз дожидалась своего часа выпустить пыль. Ося прошествовал к полке, на которой покоилась книга, кое-как достал энциклопедию и потащил её к читальному столу. Малая российская энциклопедия оказалась отнюдь не малой, а весила, казалось, не меньше четырёх килограмм. Покой библиотеки нарушило «апчхи!» — это запасы пыли выпорхнули наружу. Остап, превознемогая ещё один чих, нашёл букву «р». А вот и заветные строки: «Рио-де-Жанейро (порт. Rio de Janeiro) или просто Рио — столица одноименн. штата и столица Бразилии с 1764г., центр туризма, самый посещ. город во всей Южной Америке (ус­ту­па­ет толь­ко Сан-Пау­лу). Один из круп­н. в стра­не уз­лов ав­то­ма­ги­ст­р. и же­л. до­рог., 1360 тысяч жит., значит. число мулатов. Ос­но­ван в 1565 пор­туг. ко­ло­ни­ста­ми во главе с конкистадором Э. ди Са как го­род-кре­пость у вхо­да в бух­ту Гуа­наба­ра. Глав. улицы по богатству магаз. и великолеп. зданий не уступ. 1-м городам мира. Знаменит лесами, горами, камен. утесами, морем, усеянн. островами. Со временем у жител. сформир. особый дресс-код, характ. только для Рио-де-Жанейро: бел. штаны» Остап удивлённо поднял голову и улыбнулся. Это ж надо! Белые штаны! Неужто все поголовно? Как же это? Море, усеянное островами… В воображении сразу начали всплывать какие-то марки, открытки с необычайно красивыми пейзажами, зелёными склонами и маленькими домиками. Вдалеке виднелось море, песок обжигал даже в тени. В руках мохнатый кокос с трубочкой, в другой — пломбир с клубничным сиропом. А вокруг снуют райские птицы, мулаты подносят тебе опахало. Пальмы шуршат листьями, тёплый морской ветер успокаивает. По улицам идут куда-то прохожие, и все — все! — поголовно, боже, в белых штанах! Бендер подпёр подбородок рукой и мечтательно закрыл глаза. Ах, как хотелось туда! И тоже в белых штанах! И чтобы мулаты, и чтобы кокос, мороженое, тёплый ветер, море в островах… Мечтания затянулись. Но Остапу, большому фантазёру и романтику в душе, было всё равно. У него есть цель, у него есть мечта — уехать очень далеко, уехать в Рио-де-Жанейро. *** Остап с любовью свернул вырванный из «Малой советской энциклопедии» листочек и положил его в карман. — Рио-де-Жанейро — моя хрустальная мечта детства, Балаганов. Не смейте касаться её своими лапами! Q: Любимое время года персонажа. Как прекрасно, когда люди соблаговолят отдать свои деньги. Когда они буквально суют тебе в руки: «На, бери!» Но происходит это, к превеликому сожалению, лишь если над ними провернуть блестящую комбинацию. Это дело непростое, и тут на руку может сыграть другое явление: хорошее расположение духа прохожего, с которого предстоит содрать несколько рублишек. Осталось рассчитать, в какое время года таких прохожих больше. Осенью холодно и мокро. Настроение в массах не отличается положительностью: расстроенные из-за плохой погоды люди не спешат отдать червонцы. Промозгло: нужно тратиться на пальто и носить его на своих великих комбинаторских плечах, да ещё и отнимать деньги. Рыскать жертву комбинаций под дождём не самая лучшая идея: можно намочить или, хуже того, испачкать пальто, что очень нежелательно. Вдруг на пути комбинатора возникнет миленькая вдова? Осень не подходит. С зимой то же: мороз давит на людей всеми своими минусами, снегом и сосульками. Морально и физически. Людям хочется домой, хотя нужно работать над пятилеткой в четыре года. Люди раздражаются, прячут нос в воротник пальто и недоверчиво глядят на тебя. От таких не дождёшься тарелочки с голубой каёмкой. От таких не дождёшься и копеечки. Лето, казалось, подходит идеально: погода стоит тёплая, пальто можно продать и приобрести элегантный пиджачок — тогда все домашние хозяйки, домашние работницы, вдовы и даже одна женщина — зубной техник будут принадлежать Остапу. Люди ходят повеселевшие, но это не надолго — часов до двенадцати. Дальше на них наваливается всеми лучами солнце. Оно хочет сжить их со свету, спалить заживо, превратить в кучку пепла. Особенно аппетитно выглядят люди в чёрных костюмах — ох, как они нравятся солнцу, оно медленно подползает к ним, не спеша нагревает, а потом съедает ещё тёпленькими. Людям, конечно, это не нравится. Они лениво тащатся на работу, раздражённые, заранее уставшие. Вытрясти из них копеечку можно, но с трудом. Разумнее действовать вечером: жар рассеивается, и все ходят размякшие, довольные, наслаждающиеся прохладными минутами заката. Лето подходит, но частично. Остаётся весна. Когда всё просыпается, тает, цветёт. Прохожие ещё не оклемались от резко нахлынувшего тепла, и их легче раскрутить их на пару рублишек: вдохновлённые мечта и о лете, они без труда расставались с деньгами. Просыпается медведь, просыпается ёж, куница, а у великого комбинатора выползает из спячки вдохновение. Людям стоит опасаться Остапа Бендера в весну: сложные комбинации не заставляют себя ждать, в отличии от зимы, лета или осени. Но это не означает, что в остальное время года деньги не отбираются. Просто их владельцы не очень-то спешат их отдать. Именно поэтому просим всех подпольных миллионеров и граждан с умершими тёщами запомнить: жизнь, граждане, нужно ценить всегда. Вместе со всеми её прелестями: пятилеткой в четыре года, дождём, снегом и жарой. А деньги великий комбинатор вытянет из вас всегда.