Все — не то

      Гермиона вновь и вновь перечитывала записку, найденную между страниц книги, которую Дамблдор оставил ей в наследство. Она сама не знала, почему не рассказала мальчишкам об этом клочке пергамента. Просто почему-то строчка показалась ей важной и слишком личной, не предназначавшейся, наверное, даже ей.       Дамблдор просто забыл ее там — как хотелось бы, чтобы это оправдание оказалось правдой. Но Грейнджер понимала, что пытается себя обмануть.       Она старалась отыскать в словах скрытый смысл, найти какой-то шифр. Даже попробовала отыскать зашифрованное сообщение в книге — все без толку. Никаких шифров — ни примитивных магловских, ни эффектных магических.       Просто «все — не то».       Да, она частично убедилась в этом, когда прочла книгу о Дамблдоре и Гриндевальде — на идеально светлом сияющем образе Альбуса распустились серые замысловатые узоры. А еще невольно вспомнила об этой записке, когда Рон ушел, бросив их с Гарри одних в лесу, и ее розовые очки разбились стеклами внутрь. Тогда Гермиона впервые поняла, что она и сама «не то», потому что «та» Гермиона никогда не испытала бы те злость и обиду, что вросли в ее суть и преследовали долгое-долгое время. И тогда, когда Драко Малфой не выдал, что узнал их, однобокий образ противного слизеринца поблек. И потом на протяжении всего пути, шаг за шагом она вспоминала эту незамысловатую строчку и поражалась тому, как она вписывается в происходящее.       Может, это и было целью Дамблдора — если все же предположить, что записка оказалась в книге не случайно? Он намекал, что все могут оказаться не теми, кем кажутся? Или, может быть, что всё — не то...       И насколько большие рамки у этого определения? Могло ли оказаться так, что и Волдеморт — не тот, в отчаянии рассуждала Гермиона. Могло ли это значить, что светлой и темной магии тоже нет? Как и нет абсолютного добра и зла…       Грейнджер нервно усмехнулась, убирая в карман магловских джинсов кусочек пергамента, уже ставший ее талисманом и призмой, сквозь которую она смотрела на мир.       Вот-вот должна была начаться последняя битва, из которой Гермиона не надеялась выбраться живой.       И пусть она не могла объяснить мальчишкам свои чувства, она мягко намекала им, что не стоит быть такими категоричными по отношению к окружающим.       — Гарри, — тихо шикнула она и подтолкнула Поттера вперед, к Снейпу.       Друг возмущенно фыркнул, а Снейп бросил на нее благодарный взгляд.       — Да почему я должен…       Он, напротив, отшатнулся и явно собирался убраться из хижины поскорее, но Гермиона поймала его за воротник и с несвойственной ей злобой не хуже змеи Волдеморта прошипела:       — Просто подойди, ты же видишь, он что-то хочет сказать.       Окинув ее удивленным взглядом, Поттер кивнул. Нехотя он подошел к бывшему профессору — мужчине, которого он ненавидел семь лет. Кому как не Гермионе было понимать и разделять его чувства? Но все же, но все же…       Наблюдая за ними со стороны, Гермиона прокручивала навязчивое «все — не то» в голове.       Как выяснилось немного позже, и Снейп был не тем.       

-

      Несмотря на то, что сражение было в самом разгаре, Грейнджер не могла не обратить внимания на взгляды, которые бросал в ее сторону Темный Лорд. Они первый раз встретились буквально лицом к лицу. До этого она могла лишь представлять его образ со слов Гарри, но ее фантазии не хватало, чтобы вообразить… такое, а Гарри не хватало слов, чтобы это описать.       Серая, почти белая кожа, обтянувшая кости тонким-тонким слоем, нечеловеческие движения и темный балахон навсегда отпечатались в ее памяти. Она как завороженная несколько секунд разглядывала его, не в силах отвести глаз. И ясно увидела, что Волдеморт знает, какой он. Более того, использует этот образ как оружие.       Грейнджер не скоро сообразила, что от сражения отвлекали Волдеморта отнюдь не речи Поттера. Он завис в прострации, продолжая кружить вокруг Гарри, периодически косясь на нее.       Красные радужки не могли сосредоточиться на главном недруге, словно приклеились к лицу грязнокровки.       Битва кипела. Гермиона, отвлекшись на Лорда, чуть не пропустила удар, который попытался нанести Долохов. И заметила, как в ее сторону дернулся Волдеморт — то ли помочь Долохову убить ее, то ли… Эта абсурдная мысль прострелила ее сознание мимолетно, выпадая в крохотный осадок, но ей вдруг захотелось думать, что он скорее хотел ее защитить.       Несмотря на отсутствие у Лорда бровей, она заметила, что тот хмурится.       Это ей не нравилось. Совсем не нравилось. Это настораживало и пугало. Мысль о том, что сам Волдеморт думал о ней в положительном ключе, казалась смехотворной. Что более реально — он хотел насолить Гарри, ранив его подругу. Но умирать сейчас, когда они почти победили, больше не входило в ее планы.       Взгляд ее скользнул к Малфоям, жавшимся у стены, к Молли, сражающейся с Беллатрисой, к безжизненному телу Долохова, лежащему практически у ее ног.       И она остановилась, словно застряла в липкой преграде, как была — с поднятой в боевом хвате палочкой. Ее накрыло чувство дежавю, словно она уже проживала это раньше. По эмоциям, отразившимся на лице Волдеморта, она поняла, что он переживает то же самое, возможно, он понял это раньше нее.       Больше никто не выделялся. Ни Макгонагалл, пытающаяся оттащить раненых, ни Джинни, неверяще смотрящая на то, как ее мать уверенно оттесняет Беллатрису, ни Невилл, зажимающий рану в боку, привалившись к стене, — никто.       Общая суматоха, казалось, проходила мимо Гермионы и Лорда. И даже эта мелочь, которая объединила их, была существенной. Гермиона возненавидела ее всем сердцем, мечтая вытравить чувство этой общности из себя. Невольно погрузившись в свои мысли, Грейнджер не заметила, как время замедлилось, превратившись для остальных в тягучую эфемерную субстанцию. Зеленый луч, приближающийся к Беллатрисе, завис в сантиметрах от тела.       Лорд, которого тоже эта временна́я остановка не коснулась, приложил пальцы к вискам, жмурясь. Где-то на краю сознания вертелась мысль, что сейчас, вот в этот момент он вытолкнет Лестрейндж из-под удара… Но Волдеморт, незаметной вспышкой преодолев разделяющее их расстояние, уставился немигающим взглядом в лицо Гермионы, приподняв ее подбородок вверх. Словно во сне она просто не могла пошевелиться, лишь мысли бесконечно скользили в голове. А, может, временной поток влиял на ее тело, а не на сознание.       Ей не хватило сил, чтобы как следует ужаснуться близости. Не находилось ни капли омерзения, которого должно было быть целое море, от того, что он коснулся ее.       Он смотрел в ее глаза, а она — смотрела в его. Карие и красные радужки скрестились в безмолвной битве.       — Гермиона Грейнджер, — прошипел он еле слышно с непонятной интонацией.       Не злой, но и не доброй. С какими-то интимными нотками, значение которых она, казалось бы, понимала. Должна понимать.       Будто со стороны она наблюдала, как время трещит, искрит и ускоряет ход. Как Лорд, склонившись, прижимается тонкими сухими губами к ее, прокусывает нижнюю до крови. А потом его тело той же незаметной вспышкой, словно разрез во времени, выдернуло обратно к Гарри.       Поттер взмахнул палочкой на порядок позже Лорда: запястье того уже давно парило, сплетая сложные чары. Вокруг него сгущалась и концентрировалась магия, мощные потоки которой пугали и завораживали одновременно. Гермиона не узнавала это заклинание. И по нахмурившимся лицам старших товарищей она поняла: они не узнают тоже.       Мощнейший всплеск от столкнувшихся в воздухе зеленого и красного лучей заставил стены сотрястись.       Ноги Гермионы подогнулись. Было ощущение, что она все еще балансирует на грани сна, периодически выпадая из реальности.       Но она не упустила из виду момент, когда красный луч почти дошел до палочки Лорда. И в тот короткий миг Волдеморт шевельнул запястьем, направляя потоки магии на нее. Его лицо было повернуто в ее сторону.       — Я найду тебя, — прочла она по его едва шевельнувшимся губам.       А потом они оба обратились в черный пепел, растворяясь в воздухе.       * * *       — Поттер, — неприязненно прошипел Снейп, выходя из рядов стеллажей. Он бегло оглядел помещение и, не обнаружив Гермиону, сосредоточил взгляд на Джеймсе, который вольготно развалился на кресле для посетителей. — Какого хрена ты тут делаешь? — спросил он, отбрасывая книгу на полку и продвигаясь к стойке. — И где твои… дружки?       — Как много вопросов, — протянул Джеймс, перекатывая палочку между пальцев. Северус уже было решил, что на его вопрос Поттер не ответит, но тот все же соизволил добавить: — Мы тут одни.       Снейп на мгновение замер. Что могло привести в книжный магазин Джеймса Пот…       — Ты знаешь, — сказал он.       — О том, что ты обедаешь с моей невестой? — поинтересовался Джеймс лениво, безразлично — и это не было наигранным безразличием.       Нужды отвечать у Снейпа не было. Как и оправдываться.       Пару недель назад он пересекся с Лили, и та поинтересовалась здоровьем Гермионы — Северус был уверен, что это обычный предлог, чтобы завязать беседу, но своего шанса упускать не собирался и ответил максимально развернуто, пригласив предварительно Лили пообедать. А потом они как-то незаметно для самих себя стали встречаться в одном и том же заведении каждый день. Они не мирились, нет. Но их отношения и не планировали возвращаться в стадию школьной дружбы, это было нечто… иное.       Это было до боли странно — снова общаться с ней, узнавать, как у нее дела. Слушать ее рассказы о службе. Рассказывать что-то в ответ, делиться новостями. И не упоминать в разговорах Мародеров, Гермиону и Темного Лорда.       Лили тянуло к нему так же, как и его — к ней. Это было видно невооруженным глазом. И они не сопротивлялись притяжению, но и черту не переступали. Пока.       Снейп не планировал останавливаться. Он чувствовал, что, возможно, у него появился самый настоящий шанс — впервые в жизни. И он не хотел и не собирался его упускать. Не теперь, когда Волдеморт дал добро на отношения с Лили — да, разрешение было очень своеобразным, но оно было.       К тому же из головы у Северуса не выходил сформировавшийся ранее план о том, что можно просто опоить Лили амортенцией. Он был готов и на это, лишь бы она была рядом.       — Что тебе нужно? — процедил Северус.       Стоять в нескольких футах от школьного недруга и размышлять о том, как увести его невесту, было даже немного приятно.       — Чтобы ты оставил Лили в покое.       Это он произнес уже совсем не безразличным тоном. В голосе было скрыто какое-то чувство, которое Северус непременно идентифицировал бы, если бы не сам набор слов.       — Нет.       Северус озвучил мысль, давно отраженную на лице.       Джеймс склонил голову к плечу, насмешливо глядя на него.       — Лили никогда не уйдет к тебе.       — Кто сказал, что это — моя цель?       Брови Джеймса взлетели к линии волос. Он подался вперед, сканируя собеседника взглядом и пытаясь отыскать в его лице признаки обмана.       — Действительно, — пробормотал Джеймс, поднялся на ноги и лениво потянулся, а потом направился к стойке. — Твой Хозяин не позволит тебе этого.       — Брось, Поттер, — отмахнулся Снейп и закатил глаза. — Снова твои бессмысленные обвинения…       — Расстегни пуговицу и закатай рукав, — сцепив зубы, бросил Поттер.       Он замер на возвышении по другую сторону от стойки.       Как так выходило, что каждый раз Джеймс возвышался? Это раздражало.       — Отвали, — рыкнул Северус. — Мы говорили о Лили…       — С которой ты никогда не будешь…       — Которая, как мы оба знаем, тебе не нужна, — заключил Северус.       В этом он не сомневался — Лили была для Поттера чем-то вроде завоеванного трофея. Демонстративное чересчур трепетное отношение к ней лишь подтверждало эту мысль. Только вот кроме Северуса никто будто не замечал этого.       — Как ты верно уточнил: знаем об этом только ты и я, — ехидно проговорил Поттер. — Лили — единственная, кто нужен тебе. Я — единственный, кто нужен Лили. А ты — единственный, кто нужен…       — Убирайся, — резко перебил Северус. Договаривать Поттеру не было нужды — Снейп уже увидел, что нужно в поверхностных образах его мыслей. Лучше бы не видел. Лучше бы никогда не пытался прочитать его сознание.       — Замкнутый круг, — не обратив ни малейшего внимания на него, сказал Джеймс.       — Тогда уж треугольник, — процедил Снейп. Поттер хмыкнул. — Убирайся.       — Не в этот раз, — оскалившись, сказал Джеймс. — Мы поговорим. Я знаю, что нужен твоему Хозяину. И я соглашусь на встречу с ним. Но только при одном условии.       Слова Джеймса о том, что он снизойдет до встречи с Волдемортом заставили Северуса улыбнуться. А условие Джеймса, при котором эта встреча произойдет, заставили его и вовсе нервно рассмеяться.       — Пошел. Вон, — выдавил он, сдерживая эмоции.       — Одно твое слово…       — Вон! — воскликнул Снейп, театральным жестом указывая на дверь.       — Нет.       Северус поднял палочку, направляя ее на Джеймса.       — Нападение на мракоборца? — протянул Поттер, поднимая бровь.       — Если потребуется, — многообещающе произнес Снейп, упрямо глядя противнику в глаза.       — Так-так-так… Детишки расшалились?       Они оба отпрянули друг от друга, не заметив, как склонились над стойкой настолько, что их разделяло не больше фута. Палочка Снейпа была прижата к горлу Джеймса, буквально вдавлена в плоть, так что, когда он ее убрал, то увидел на бледной коже красную точку.       А у входа стояла Беллатриса Лестрейндж.       Снейп выругался, когда понял, что Гермиона, судя по всему, заглушила колокольчик, из-за чего появление Беллы осталось незамеченным. Это было плохо, потому что появление таких людей лучше не упускать из виду.       И верно, окинув ее взглядом, Северус обратил внимание на необычное положение ее руки, скрытой за большим количеством юбок. Он мог поклясться, что в этот момент Беллатриса мысленно подбирает какое-нибудь гадкое заклинание.       Поттер, будучи аврором, еще раньше заметил, что Белла в одном движении от атакующей позы, а палочка ее уже в боевом хвате.       — Белла, — наигранно дружелюбно протянул он, — давно не виделись.       — Не скажу, что я этому не рада, — в тон ему ответила Лестрейндж.       Она так искренне улыбнулась, что Северус невольно залюбовался ее красивым лицом. Пока не поднял взгляд к глазам, в которых улыбка совсем не отразилась. Это выглядело несколько пугающе.       — Договорим в следующий раз, — бросил Поттер Снейпу, а потом стремительным шагом покинул книжный.       Белла проводила его фигуру взглядом, а потом повернулась к Северусу. Он осознал, что до этого никогда не оставался с ней наедине. И, видит Мерлин, он не хотел бы менять положение вещей.       — Девчонка установила неплохую защиту, я рада, что смогла снять все заклинания до того, как вы принялись бы махать палочками, — заявила Беллатриса, проходя в глубь помещения и изящно плюхаясь в одно из кресел для посетителей. Северус с ответом не нашелся. — Я знала, что дело никогда не было в грязнокровке Эванс, — довольно проговорила она, будто решила загадку, которая давно ее терзала.       — О чем это ты? — спросил Снейп, заинтересовавшись.       — Брось, — отмахнулась она, — о мальчишке Поттере, конечно.       Северус сцепил зубы, отворачиваясь к стойке. Развивать эту тему он не хотел, поэтому принялся складывать бумаги, разбросанные на столе. Он малодушно надеялся, что Беллатриса просто уйдет, хотя и понимал абсурдность этой надежды. Единственное, на что он рассчитывал, что ей так же неприятно находиться рядом с ним. Они редко пересекались, но, когда это случалось, ее черты лица складывались в презрительную маску, ясно демонстрируя, как Лестрейндж относится к безродному полукровке. Это не должно было его волновать, но почему-то всегда волновало. И когда Лорд на днях объявил о том, что принимает Снейпа в Ближний круг, первым его желанием было увидеть лицо Беллатрисы.       Он почувствовал прикосновение к своему плечу и вздрогнул, оборачиваясь. Беллатриса подошла к нему вплотную.       — Что же они все в тебе находят? — спросила она, разглядывая его лицо.       — Никто…       — Эванс, Поттер — они же что-то нашли, да? — проговорила она, не заметив реплику Снейпа — сегодня всем было выгодно игнорировать его. — Сам Темный Лорд сделал тебя приближенным.       Северус нервно сглотнул. Хотел отступить, но в поясницу уже упиралась стойка.       — Белла…       — Хочу попробовать тебя, — заявила она, и Снейп ошарашенно распахнул глаза. — Понять…       Ему бы спросить, что с ним сделает Темный Лорд, когда узнает о том, что он не смог оттолкнуть Беллатрису. А еще подумать о том, что скажет на это Рудольфус. А еще бы вспомнить о Лили, которой он был одержим.       Но все вопросы и мысли вылетели из головы, стоило Беллатрисе поцеловать его.       * * *       Первым чувством, которое он испытал, было облегчение. Уже после к нему примешались беспокойство, шок, сомнение, соединившиеся в безумный коктейль эмоций, когда неясно, какой ингредиент преобладает. Чуть позже ко всему прибавилась еще и бессильная злоба.       Но самым важным, самым главным все же было осознание, что связь — их связь! — продиктована не пресловутыми чувствами, хотя Том и почти смирился с этой мыслью, а магией! От этого открытия стало настолько легко дышать, будто с плеч спустили тяжкий груз и, наконец, освободили его.       Он презирал и чувства, и любовь. Но безмерно уважал магию, благоговел перед ней. И именно магия свела их вместе. А ведь он противился ей, отказывался подчиняться, пытался держать дистанцию. Злился и сомневался, когда все же не смог.       Несомненно, такая тонкая работа могла принадлежать только его руке.       

-

      Том нервно расхаживал по комнате.       — Никаких изменений.       Он остановился, будто ударился о невидимую преграду и прилип к ней, а потом медленно повернулся на голос.       — Да неужели, — недовольно сказал он.       Сметвик выпрямился и скрестил руки на груди, принимая защитную позу. Видимо, что-то такое отражалось в лице Тома, что заставляло его нервничать. Но и Гиппократ был не из робкого десятка.       — А я говорил, что мне не имеет смысла приходить каждый день.       Риддл сцепил челюсти, стараясь задержать рвущиеся ругательства. Живоглот, не отходящий от хозяйки большую часть времени, с живым интересом следил за разговором.       — Будь моя воля, ты вообще не отходил бы от нее, — сказал он.       — Я понимаю.       Он не понимал. Том не сомневался, что его вообще никто не понимает. Кот в том числе, хотя он явно больше всех прочих переживал о Грейнджер по-своему.       — Мы можем перевести ее в Мунго, и она всегда будет под присмотром.       Сметвик твердил о Мунго с первого дня.       Гермиона потеряла сознание, услышав его имя. То есть имя, которое знали его последователи. Он успел увидеть только момент, как он перенес ее в прошлое. А потом она отключилась, не выдержав потока воспоминаний. И не приходила в себя уже неделю.       Сначала он решил, что ее памяти нужно время, чтобы упорядочиться, но он не был целителем, чтобы быть уверенным в этом наверняка. Потом совместными усилиями со Сметвиком они сделали вывод, что никакой особенной мозговой деятельности не ведется. Ее магия просто остановила все процессы — так Сметвик и сказал. Любые предложения Риддла, вроде того, чтобы попробовать погрузить ее в кому и запереть временно магию, Сметвик мягко отвергал. Он настаивал, что, если Тому нужен мозг девчонки, то ему нужно искать специалиста по вопросам памяти и сознания. Другими словами — менталиста.       Будто Том сам мало знал.       И все же он решил послушать совет целителя. Потому что все слишком затягивалось. И пусть он умел ждать, сейчас была не та ситуация: скоро нужно будет начинать предвыборную кампанию. А это происшествие сбило его с толку.       Точнее, не происшествие. А то, что он увидел в воспоминаниях Гермионы.       Она точно была из будущего. И он видел будущего себя: серо-синего брата питона с красными глазами, кажется, вполне довольного своим внешним видом — вот что он подумал, когда увидел это.       Перед тем, как начинать кампанию, он должен был узнать, как не допустить повторения того, что он узнал.       

-

      Проводив Сметвика, Риддл вызвал Регулуса. После памятной сцены, произошедшей несколько дней назад, разговаривать с ним не было никакого желания. Но не то чтобы был выбор. Связей, больше чем у Блэков, не было ни у кого.       Регулус вышел из камина и отряхнул одежду от сажи.       — Милорд, — поклонился он и замер в нерешительности.       — Регулус, — поприветствовал Лорд. — Мне нужны контакты лучших менталистов, — без предисловий начал он. — Насколько помню, Орион поддерживал связь с несколькими.       — Так точно, милорд.       — В таком случае, тебе не составит труда отыскать адреса и передать их мне.       Регулус медленно кивнул, хмурясь.       Заметив, что он не двигается с места, Риддл приподнял одну бровь — как и в прошлую встречу ему казалось, что с Регулусом что-то не так, будто он хочет что-то сказать, но не решается. Опомнившись, Блэк тряхнул головой и поспешил уйти.       Следующим шагом было обратиться и к Руквуду. Как работник Отдела тайн тот мог посоветовать более узкого специалиста, потому что было понятно, что одной менталистикой проблема не ограничивается. Это был вопрос еще и перемещения во времени.       Том мало знал о перемещениях, его желания и амбиции никогда не распространялись на время. Но, судя по всему, он-из-будущего исправил эту досадную несправедливость. И все же что-то пошло не так, раз девчонка, которую он отправил назад, потеряла память, а теперь валялась бессмысленным овощем в его поместье.       Только вот было совсем непонятно, как у него могло что-то пойти не так.       

-

      Ему нестерпимо хотелось выйти из поместья, и он собирался удовлетворить это желание. За прошедшую неделю накопилось достаточно много дел, да и время, проведенное в четырех стенах библиотеки, сказалось на нем не самым лучшим образом. И без того неестественная бледность — уже давно не аристократическая, а являющаяся последствием практики темной магии, — стала совсем пугающей. Под глазами залегли темные круги, а вокруг век, рта и на лбу появились морщинки.       И Риддл был уверен, что дело не в том, что раньше он их не замечал. Их совершенно точно не было. Он был стар в душе, но тело его никогда не подводило. И состояние стресса, в которое он вогнал себя, оставило свой отпечаток.       Перед глазами появился образ синеватого чудовища из воспоминаний Грейнджер. Было ли то тело последствием каких-то экспериментов? Или последствием осознанного выбора? А, может, так на него повлияло время?       Слишком много вопросов.       Риддл повел челюстью и встряхнулся. Вопрос внешности он должен оставить на потом. В конце концов, пока он не похож на высохшего и испещренного глубокими морщинами Гриндевальда, все в порядке. Впрочем, как бы он ни выглядел, у Гермионы в любом случае нет шансов сбежать от него.       Одевшись, Риддл уставился в зеркало. Лицо пересекала ехидная ухмылка — даже если бы Грейнджер действительно воспользовалась порт-ключом во Францию, она не смогла бы долго жить вдали от него. Каждый ее шаг, каждое действие с момента пробуждения чуть больше полугода назад вели к этой точке не для того, чтобы она могла вот так просто взять и уйти.       

-

      Разговор с Руквудом завершился быстро. Август отличался сообразительностью, а еще никогда не задавал лишних вопросов. Так что, услышав, какая перед ним теперь стоит задача, он поспешил удалиться — не успел Том моргнуть глазом, как Руквуд скрылся в двери, выросшей среди расступившихся камней. А после проем растворился, словно его и не было в этом темном длинном коридоре. Риддл не сомневался, что при желании невыразимцы могут так же просто заставить исчезнуть весь этаж, и никто этого даже не заметит.       Поднявшись на второй уровень, он неторопливо шагал в сторону отдела учета, когда навстречу ему выплыла фигура Бенджамина. Увидев Риддла, тот не скрыл удивления.       — Не ожидал встретить тебя в министерстве, — проговорил он.       Том приподнял папку с бумагами.       — В отдел учета, — сказал он.       Посвящать Нотта в задание Руквуда он не планировал — в этом не было смысла. Вот, если бы речь шла о перемещениях не во времени, а между континентами, — в том случае Нотт был бы не заменим.       — Будь проклят Нобби Лич и бесконечные формы отчетности.       — Это точно, — согласился Бенджамин, почесав затылок. Его лицо совсем по-мальчишечьи озарилось. — Знаешь, Амбридж там по-прежнему за главную, — тихо сказал он.       Решив, что разговор пойдет о чем-то важном, Том установил заглушающие заклинания и жестом предложил Нотту отойти в сторону.       — Хадсон планирует оставить должность? — поинтересовался он.       — Да, — кивнул Нотт. Сейчас его лицо пересекала такая ехидная ухмылка, что напомнила Тому его собственную, которую он около часа назад видел в отражении. — И ее лояльность не вызывает вопросов.       Риддл прищурился.       Насколько он знал Бенджи — а знал он его очень хорошо — такая ухмылка не несла за собой ничего хорошего. Со школьной скамьи Том знал все градации эмоций своих ближайших последователей. И не сомневался, что Нотт сделал что-то, что противоречит морали.       — Как ты это проверил?       На это уточнение Бенджамин улыбнулся так широко и искренне, что Том понял — своим вопросом он попал в яблочко.       Нотт опустил руку на его плечо.       — Ты сам все увидишь, — многообещающе сказал он. — Я лишь намекнул надоедливой и недалекой мадам Амбридж, что твои вкусы специфичны. Клянусь, она так меня достала на похоронах расспросами о тебе, что я ляпнул первое, что пришло мне в голову.       Взгляд Риддла скользнул в сторону кабинета, где должна была находиться Долорес. Том, как и Сметвик, был далеко не из робкого десятка. Но сейчас по какой-то причине ему было неспокойно. Потому что, не подумав, Нотт обычно выдавал самую идиотскую ересь.       — Что бы это ни было, — сказал он, скорее себе, чем Бенджамину, — если это подтверждает ее лояльность…       Нотт сжал его плечо, а потом, коротко поклонившись, направился к лифтам, насвистывая какую-то мелодию. Кажется, Том недавно слышал ее по радио, что работало в крыле Барти.       О, мое бедное сердце, где ты?       Надолго ль оставило ты меня?       Когда он понял, что его мозг сам заполнил мелодию словами, Риддл решил ввести полный запрет на любые посторонние шумы в своем поместье.       Отвлекшись, он не заметил, как дошел до кабинета Долорес. Но когда открыл дверь, так и замер на пороге, а все мысли вылетели из головы. Ему хотелось одновременно и рассмеяться, и сжечь все в этом месте адским пламенем, как поместье Абраксаса Малфоя.       — Добрый… день, — проговорил он, осматриваясь и не решаясь переступить порог.       Амбридж, услышав его голос, подняла голову и приветливо улыбнулась. Вообще-то она была даже миленькой. Пока не облачила себя во все розовое. И не развесила кошачьи портреты по всей стене.       — Проходите, приходите, — приветливо отозвалась она.       Передернув плечами, Том вошел. Стараясь меньше глазеть по сторонам, он дошел до стула для посетителей, на ходу трансфигурируя его в удобное кресло — плевать, что это неприлично. Так глумиться над кабинетом, не думая о посетителях, тоже неприлично, но Амбридж не остановило.       — С прошлого моего посещения здесь все очень… поменялось, — сказал он.       — Вам нравится? — поинтересовалась Долорес, склонив голову к плечу и улыбаясь.       — Да, пожалуй, это… очаровательно, — пробормотал Риддл, не удержавшись и взглянув еще раз на висящие повсюду блюда с котятами.       Только когда он снова посмотрел на Амбридж, то понял, что сумасшедшая она ровно настолько, насколько и он.       — Полагаю, мистер Нотт хотел посмеяться надо мной, — проговорила она, подтверждая догадку Риддла.       Долорес сложила руки в замок перед собой и откинулась на спинку кресла. Если бы ее ноги так забавно не повисли в воздухе, позу можно было бы назвать внушительной.       — Только это оказалось довольно неплохой идеей. — Она легонько взмахнула рукой в левую сторону, и с нескольких блюд исчезли котята, а потом на идеально ровных покрытых глазурью поверхностях появились картинки. — При желании можно воспроизвести и звук.       Изумленно открыв рот, Том подошел к одной из тарелок и всмотрелся в картинку. Сначала ему показалось, что это просто колдография чьей-то гостиной, но, вспомнив слова о том, что можно воспроизвести и звук, понял, что это скорее реальная картинка, трансляция, как на стадионе во время чемпионата по квиддичу.       — Вы… — начал он и замолчал, не сумев сформулировать мысль.       — Воспользовалась идеей одного моего безмозглого одногруппника, — довольно призналась Амбридж. Она поднялась, расправляя плечи. Ей явно льстило внимание Риддла, и это искреннее восхищение. — Довела ее до ума… И вот первые результаты.       Выпрямившись и отлипнув от картинки, Риддл повернулся к ней.       — Почему вы показываете это мне? — спросил он. — Разве не боитесь, что я пойду в Аврорат и сдам вас?       Долорес искренне рассмеялась. Правда, даже искренность ее эмоций не сделала смех приятным для слуха. Том поежился.       — Вы — в Аврорат? — улыбаясь, спросила она — тон ее звучал, как ехидная усмешка на лице Бенджи. — О, хотела бы я стать свидетелем этой встречи. Я ведь осведомлена о том, кто вы, — заявила Долорес, как нечто совершенно обыденное. — А чары на этих блюдцах не так-то просто обнаружить. Не думаете же вы, что люди стали бы ставить у себя на каминных полках это уродство, не проверив на проклятия? — эта страшная женщина задумчиво потерла лоб. — Правда, я не рассчитывала на то, что кто-то вообще понесет это домой, — она поморщилась. — Я рассчитываю на то, что постепенно во всех кабинетах министерства появятся такие вот блюдца.       — И вы сможете за ними следить.       — И я смогу за ними следить.       — Вас легко вычислят, — уверенно сказал Том.       Не то чтобы он переживал за Амбридж, ему просто хотелось доказать, что ее затея не сработает.       — Стоит мне взмахнуть палочкой, и тарелка потеряет свои волшебные свойства.       — А это… — Риддл красноречиво взглянул на Долорес и обвел рукой ее фигуру в воздухе.       — Должна же я как-то подтвердить свою эксцентричность.       Вопросов в голове была масса. И все же не покидало Тома ощущение, что и это не все козыри в рукаве Долорес.       — Вы сказали, что знаете, кто я…       Дамочка так широко торжествующе улыбнулась, словно этого ждала с самого начала.       Она достала палочку и написала в воздухе «Tom Marvolo Riddle», а потом взмахнула ею, и буквы поменялись местами и собрались в новый порядок «I am Lord Voldemort». Ее самодовольная улыбка не сходила с лица.       — Я умею слушать, слышать и наблюдать, — заявила она.       Риддл перевел взгляд с мерцающих букв на нее.       — Я убивал и за меньшее.       — Я слишком полезна.       — Дерзости в вас больше, чем пользы. — И все-таки он ее еще не убил. Она его заинтриговала. — Думаю, Бенджамин посчитал, что вы заинтересованы мной в другом ключе, и…       Его перебил смех Амбридж.       — Думаю, это тоже можно считать моим плюсом. Мужчины меня не интересуют.       Ладно, мысленно Риддл уже признался себе, что Долорес — находка. И пусть находка на перспективу, но все же ценная. Он прошел к ее столу, отбросил мешающуюся папку, а потом предложил локоть, за который Амбридж с радостью вцепилась.       — Думаю, нам нужно многое обсудить.       Долорес хихикнула. Она взмахнула палочкой напоследок, возвращая кабинет к исходному состоянию — расколдовала кресло и вернула котят на положенные им места, — а потом они оба покинули министерство.