Все — не то

      — Марволо?       И тогда он сделал то, в чем так долго сомневался.       Преодолев разделяющее их расстояние, Том заключил лицо Гермионы в ладони и поцеловал ее. Так самозабвенно, как не целовал никогда и никого.       И когда первый шок Гермионы прошел, она с не меньшим напором ответила ему. Тот жар, который исходил от ее тела, был ничем по сравнению с ее прикосновением. Когда ее руки нерешительно скользнули с груди Риддла на спину, он буквально ощутил, как на коже остаются ожоги. Как ее чистота выедает его изнутри, прямо противоположно его желанию осквернить ее. Даже тут она смогла удивить его, прекрасно дав понять, что все те долгие взгляды, вздрагивания от случайных прикосновений, прощение после того, как он пытал ее, — все это имело основание.       Гермиона желала его не меньше, чем Риддл — ее. А его желание копилось долго — очень долго — не по меркам вечности, которая имелась у него в запасе, конечно, но по его собственным меркам человека, который привык брать то, что ему хочется. Он слишком упорно противостоял своему желанию. Том выплескивал на Гермиону все сомнения, копившиеся неделями, как и ранее на Гриндевальда, но в совершенно другой форме.       Он поднял ее на руки, заставив обхватить себя ногами за талию, и направился к кровати. Скользнул рукой под ее рубашку, мечтая прикоснуться к бархатной коже и не в силах больше сдерживаться.       Он капитулировал. Целиком и полностью сдавался сам себе, своим желаниям, порывам и ей.       Хриплое дыхание Гермионы, ноготки, мягко царапающие кожу головы, ощущение ее горячего тела под своим, — вот что имело значение в данный момент. То, что он делал, окончательно выдирало его из рамок, которые он сам себе возвел. И ему это чертовски нравилось.       Грейнджер казалась такой мягкой и податливой, полностью соответствующей своему образу, что сводила с ума, поднимая из остатков души, неизвестно откуда взявшиеся трепет и благоговение.       Том толкнулся бедрами, навалившись сверху, и Гермиона тихо застонала.       Он больше не мог ждать: ему необходимо было прикоснуться к свету и чистоте. Отстранившись, Риддл, глядя ей в глаза, заставил выскользнуть первую пуговицу на ее рубашке. Осознав, что она не боится, он ловкими движениями пальцев расстегнул остальные, завороженно наблюдая за открывающимся видом. Он не был мальчиком, и вид голой груди его давно не удивлял. Но кожа Гермионы, темная в полумраке, расчерченная бликами от лампы, восхищала. Его глаза жадно впивались в ее тело.       Том оставил влажный поцелуй на подбородке, мазнул губами по венке, пульсирующей на шее. Он опускался все ниже, с удовольствием замечая, как дыхание Гермионы учащается, становится поверхностным и легким, как порхание бабочки. Ткань покрывала, в которое она цеплялась пальцами, натягивалась под ними.       Он легонько подул на влажную от поцелуев кожу, вызывая мурашки, а Гермиона хрипло застонала. Звук ее срывающегося на хныканье голоса стал спусковым крючком.       Том снова целовал Гермиону, прикусывая нижнюю губу и лаская ее тело. Опустил ладонь на грудь, перекатывая сосок между пальцами.       Грейнджер уже давно ощутимо ерзала под ним, не зная, куда деть руки. Она то поглаживала спину, то трогала грудь, то водила ладонями по плечам или запускала пальцы в волосы, не решаясь двигаться дальше, что навело Риддла на одну мысль. И эта догадка распаляла его еще сильнее.       Гермиона замерла, когда Том отстранился, снова смотря ей в глаза. Он начал медленно опускать ладонь с груди к низу живота, впитывая все эмоции, мечущиеся в глазах Гермионы, как блики солнечных зайчиков в ясный солнечный день. Паника, подернутая возбуждением, и страх, перемешанный с желанием. Грейнджер вздрогнула, когда пальцы Тома коснулись кромки трусиков. Она закрыла глаза, нервно сглотнув, и ладонь Риддла замерла.       — Открой глаза, — приказал он, и Грейнджер послушно приоткрыла веки, — я хочу, чтобы ты смотрела на меня.       Она шумно выдохнула, согласно кивая, и Том скользнул к влажной ткани, чуть не застонав от ощущения теплой плоти под кончиками пальцев.       — Не сдерживайся, — шепнул он, склоняясь к уху, заметив, что Гермиона старается не производить ни звука.       Она будто боролась с собой, не позволяя себе расслабиться и получить удовольствие. Но, услышав завораживающий шепот, отпустила себя и сладко застонала. От этого звука по коже Риддла пробежали мурашки.       Лаская Гермиону, он не мог оторвать взгляда от ее лица. Он провел носом по выступающей скуле, оставил поцелуй на виске и, когда почувствовал, что Грейнджер вот-вот кончит, ускорил движения пальцев.       — Марволо, боже, — он сорвал с ее губ стон, словно мог впитать его в себя вместе с воздухом.       Грейнджер осмелела, расслабившись окончательно. Она вновь зашевелилась под ним, неуверенно опуская руку на член, и Риддл положил свою сверху, надавливая и показывая, как надо. Преодолев смущение, Гермиона сдавила ладошку сильнее, двигая ею вдоль всей длины. Том уперся носом в изгиб ее шеи, позволяя Грейнджер изучить его тело, к чему она подошла вполне ответственно, со вкусом отдаваясь этому занятию.       — Я… хочу… — неуверенно пролепетала она, уткнувшись носом куда-то в район ключицы, и заерзала под ним.       — Хочешь — что? — спросил Риддл, намеренно отстраняясь и заглядывая потемневшими от возбуждения глазами в ее.       Янтарная радужка практически полностью скрылась за расширившимся зрачком.       — Я… — она нервно сглотнула, отводя взгляд в сторону.       Если бы не ее рука на его члене, он бы восхитился такой невинностью. Сейчас же — желал другого. И ему было необходимо услышать, что она его хочет.       Обычно его не волновали такие мелочи, но все, что касалось Гермионы, выбивалось из стандартов.       — Я хочу вас, — еле слышно проговорила она, возвращая взгляд к его глазам, — хочу вас в себе. Пожалуйста. Пожалуйста, Марволо.       — Для этого раздеться необходимо не только тебе, — с намеком заявил Том, склонив голову к плечу.       Грейнджер смутилась. Ее ладошка плавно переместилась от паха к пряжке ремня. Руки слегка подрагивали, пока она вытаскивала ремень и расстегивала пуговицы, намеренно уткнувшись взглядом туда и не поднимая его к лицу.       Грудь Тома тяжело вздымалась и опускалась, пока он тратил последнее терпение на наблюдение за действиями Гермионы. Сдерживаться стало сложнее, когда ее пальцы смазанным движением коснулись члена. От неожиданности Гермиона торопливо отдернула руки, будто обжегшись.       Она потянулась к пуговицам рубашки и уставилась теперь в область воротника. С каждой пуговицей ее пальцы действовали все проворнее и быстрее. Она заставила выскользнуть запонки и одним движением сорвала рубашку с плеч, откидывая ткань в сторону.       Гермиона провела руками по груди и плечам, завороженно рассматривая тело взглядом, подернутым мутной поволокой.       Ее взор опустился к левому предплечью, и возбуждение, до этого плескавшееся в радужках, вмиг слетело. Она перевела отрезвевший и ошарашенный взгляд к лицу Риддла, открывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыба.       Том не сразу понял, что произошло.       Она с силой оттолкнула его и выбралась из-под навалившегося сверху тела. Гермиона поползла вверх по кровати, подальше от него, пока не уперлась в спинку. Схватив мелькнувшую практически перед самым носом лодыжку, Риддл крепко сжал пальцы, предотвращая окончательный побег.       — Отпустите меня, — почти взвизгнула Гермиона, дергая пойманной ногой и пытаясь оттолкнуться свободной, но Том схватил и ее.       Тогда Грейнджер схватила подушку из-за спины и швырнула ее в Риддла. Придавив одну ногу коленом, он, взмахнув рукой, магией заставил стремительно приближающуюся к его лицу подушку испариться. Том повел челюстью, борясь с нарастающим раздражением, и подавил желание наказать девчонку.       — В чем проблема, Гермиона? — сурово спросил он, искренне не понимая причин внезапной паники.       — Выпустите меня, — еще раз потребовала она, — это вы… вы… господи, — она замотала головой, продолжая вырывать ноги из рук.       Том так резко дернул лодыжки на себя, заставляя Грейнджер упасть обратно на спину, что у той клацнула челюсть. На мгновение она замерла, ошарашенно уставившись на него и боясь даже дышать. Нависая над ее телом, Риддл с удовлетворением ощутил, что он снова владеет ситуацией.       — Отвечай, — приказал он, сжимая пальцы крепче, так что кожа вокруг побелела.       Гермиона зашипела от боли и замотала головой, пытаясь работать руками, чтобы выбраться, но это не помогало, а хватка Риддла становилась еще крепче. С каким-то мрачным удовлетворением он понимал, что еще немного, и кости просто раскрошатся под его пальцами.       Дотянуться до него Гермиона никак не могла, как бы сильно ни старалась, и ее пальцы глупо проскальзывали по разметавшимся вокруг тела простыням. Лицо искажалось от боли и паники.       — У вас нет метки, — прохрипела она, не оставляя попыток вырваться, — это вы… И как я сразу не догадалась. Я думала, вы в самом плохом случае всего лишь Пожиратель…       Девочка наконец поняла, кто он такой. Жаль, что в такой неподходящий момент: Тому хотелось бы поподробнее узнать о том, какие логические цепочки уже выстроились в ее голове.       — Значит, спать с Пожирателем ты была согласна, а с их хозяином — нет? — ехидно уточнил Риддл, склонив голову к плечу и пробегая цепким взглядом по распластавшемуся под ним телу.       Его эрекция стала почти болезненной, и, видит Мерлин, Том уже практически не мог сдерживаться. Более того, сдерживаться он и не собирался.       — Я не… — она запнулась, наконец, вспомнив, что является ведьмой, и попыталась призвать палочку, покоящуюся на столе, но Риддл пресек ее порыв — палочка бесшумно упала на ковер.       Потом Грейнджер попыталась применить что-то беспалочковое против него, но тоже безуспешно — для этого ей нужна была концентрация, а ее полностью поглотила паника. В ее глазах плескался настоящий страх.       — Я не хочу связываться с лидером террористов, — после очередной продолжительной борьбы заявила она. — Одно дело слуга, но…       Она вновь попыталась вырваться, но Риддл рванул ее за ноги и сильнее подмял под себя, придавив коленями обе ее ноги и обхватив ладонью запястья рук, которыми она все еще пыталась колдовать.       — Не обманывай ни себя, ни меня, девочка, — низким тоном проговорил он, проводя ладонью по внутренней стороне бедра.       Грейнджер безмолвно покачала головой, а взгляд ее заметался от руки, уверенно приближающейся к ткани трусиков, к лицу, смотрящему на нее с нескрываемым желанием, и к ее собственным крепко удерживаемым запястьям.       — Не надо, — прохныкала она, когда пальцы Риддла прикоснулись к влажной плоти.       Том недовольно цокнул, размазывая смазку. Гермиона выгнулась, то ли от возбуждения, то ли пытаясь убраться подальше от ласкающей руки.       — Обманщица, — довольно протянул Риддл, замечая ее расширенные зрачки и щеки, явно покрасневшие от возбуждения, а не от борьбы.       Она явно хотела возразить, но запнулась, сдерживая стон. Чем дольше он двигал пальцами, то погружая их во влагалище, то лаская клитор, тем слабее становились ее попытки оттолкнуть его, и, почувствовав, что ее руки расслабились и больше не бьются в попытках вырваться, Риддл выпустил из ладони запястья, срывая с Гермионы трусики.       Грейнджер вздрогнула от неожиданности и предприняла еще одну неубедительную попытку оттолкнуть его, но Риддл, справившись и со своими брюками, вновь перехватил ее запястья и с силой завел руки за голову.       — Прекрати сопротивляться, Гермиона, — посоветовал он, снова прикипев взглядом к практически черным от расширившихся от возбуждения зрачкам, обрамленным тонкой ярко-карей радужкой, кажущейся практически золотой. — Ты хочешь меня так же, как и я тебя.       Ее тело напряглось, когда головка члена уперлась во вход во влагалище. Том провел им к клитору, сдерживая собственный стон. Дыхание Грейнджер снова сорвалось, и Риддл посмотрел на нее красноречивым взглядом, приказывая не сдерживаться. Она же упорно молчала, закусив нижнюю губу.       Приняв правила ее игры, Риддл еще раз провел членом, цепляя клитор, и на этот раз Грейнджер сдержалась с трудом. Щеки ее окончательно раскраснелись, а жар, исходящий от ее тела, сильно контрастировал с холодным воздухом. Том и сам безумно желал оказаться в ней и узнать, насколько она горячая внутри, но хотел, чтобы она сдалась ему так же, как и он ей. Он опустил губы на горошину соска, лаская его языком, не прекращая дразнить Гермиону.       Она снова извивалась под ним, но уже по совсем другой причине. Она оставила попытки вырваться, но теперь Риддлу было этого мало. Будто призывая ее сказать то, что он хочет услышать, Риддл сдавил запястья еще крепче.       — Ох, Марволо, пожалуйста, — простонала она, закидывая голову назад и выгибаясь.       — Пожалуйста — что? Отпустить тебя? — поинтересовался он, с трудом удерживая ровную интонацию.       В уголке правого глаза застыла слезинка, но Гермиона помотала головой, прикрывая веки.       — Нет, — хрипло выдохнув, произнесла она. — Пожалуйста, я хочу вас. Прошу.       Сцепив зубы и вздохнув, Риддл уперся головкой во влажное лоно.       — Смотри на меня, — приказал он.       Нехотя Гермиона опустила голову и посмотрела Тому в глаза.       Он начал медленно входить в нее, позволяя стенкам влагалища растянуться. А когда Гермиона выглядела окончательно готовой, он резко погрузился на всю длину, заглушая мучительный стон поцелуем.       Он замер, ожидая, пока неприятные ощущения Гермионы уйдут. Он сминал ее губы собственническим поцелуем. Опустил свободную ладонь на грудь, опираясь на руку, удерживающую запястья.       Когда Грейнджер снова расслабилась, Риддл осторожно шевельнулся и мягко толкнулся. Не услышав возражений и болезненных возгласов, он оторвался от ее губ, нависая над телом, и прикрыл веки. Он наслаждался ощущениями. Гермиона была такой узкой и влажной, что это сводило с ума.       Он почти агрессивно вколачивался в нее, стараясь сдерживать себя, чтобы не причинить Гермионе боль. А ее все более уверенные, чуть хриплые стоны ласкали слух.       Открыв веки, Том поцеловал Гермиону в уголок правого глаза, в котором застыла слезинка, и прижался лбом к ее лбу.       Его толчки становились жестче и настойчивее, а стоны Грейнджер — громче. Они заполняли комнату до краев, отражаясь от окон и усиливаясь эхом.       — Блядь! — зашипел Том, ощущая, как стенки влагалища сжимаются вокруг члена.       Тела окончательно спутались в смятых простынях, пока и Том, и Гермиона сдавались друг другу.       Что бы он ни делал, Грейнджер принимала это. Он хотел осквернить ее тело, добавить своей грязи, а выходило прямо противоположное — она наполняла его чистотой. Соль, оставшаяся на губах, выжигала безумие, как кислота.       Ее капитуляция, то, что она тоже сдалась ему, как и он — ей, все это приводило к исступлению.       Что бы он ни пытался предпринять, с Грейнджер это не срабатывало. Она удивляла его своими решениями…       Не то чтобы он хотел ее изнасиловать, но и не ожидал, что она полностью откажется от борьбы.       Почти все время он думал, что он ей нужен как источник информации, и ошибался: она чувствовала такое же влечение, как и он. Почти принимая его таким, какой он есть, наверняка догадываясь, что за его спиной вереница из самых темных поступков. И все равно отдалась ему, теперь уже зная наверняка, что за ним тянется масса тьмы и грязи.       Впервые за долгое время, что живет в Англии, Том уснул не в своем поместье. Руки и ноги его обхватили тело Грейнджер и прижали к своему, и хватка становилась крепче от каждого шевеления.       * * *       Она проснулась от того, что каждая конечность ужасно затекла от неудобной позы, но когда попробовала сменить положение, поняла, что не может. Что-то крепко удерживало ее, не позволяя повернуться. Память тут же услужливо подбросила образы прошлого вечера, и Гермиона поняла, что удерживает ее не что-то, а кто-то.       Она приоткрыла веки и тут же уткнулась взглядом в мужскую грудь.       Осознание того, что произошло ночью, прокололо сонный вакуум и взорвало мысли, заставляя дыхание сбиться.       Она переспала с Марволо. Точнее, он переспал с ней. Хотя, правильнее будет сказать, что они переспали. По инициативе Марволо.       Думать о том, что могло произойти, не согласись она в итоге, было страшно.       Однако Грейнджер даже врать себе не собиралась, что совсем не желала этого. Каждый чертов вечер за эти полгода она мечтала о Марволо. Именно его лицо она представляла, когда ласкала себя в душе. Но, черт возьми, это был образ человека, который не являлся лидером Пожирателей смерти.       Мерлин, она назвала его террористом и осталась жива.       Может быть, он так крепко удерживает ее, надеясь, что она задохнется?       «Господи, Грейнджер, что за мысли».       Она одергивала себя, не позволяя им уйти в другом направлении, хотя те так и норовили.       Ночью Марволо не дал ей времени на размышления, зато теперь у нее было его в избытке. И Гермиона занялась тем, что попыталась собрать воедино образ Марволо, с которым была знакома лично, и образ Темного Лорда, который сложился у нее из слухов, витающих в Центральном, и редких оговорок Северуса.       И ведь Снейп ни разу не дал ей понять, что Марволо — и есть его Повелитель.       Глаза Грейнджер расширились от изумления. А значило ли это, что Снейпа приставили за ней следить? Они ведь почти месяц бок о бок проработали, даже немного сблизились, насколько это вообще возможно с Северусом, а выходит, это все — игра?       Мысль об этом отдалась неприятной горечью. Кроме Молли, Северус был единственным, кого она могла назвать хотя бы приятелем.       Впрочем, Марволо она тоже когда-то хотела отнести к этой категории, но в случае с ним было труднее подобрать определение для их отношений. Правда, после этой ночи задача, кажется, усложнялась еще больше.       Ей не хватило времени, чтобы объяснить ему, почему она так испугалась, когда не увидела метки на его предплечье. Не сказать, что она совсем уж не догадывалась о том, кем он является, скорее искала оправдания то ли для себя, то ли для него… Марволо был слишком умен, слишком серьезен и независим для того, чтобы служить кому-либо. Его гордость, размером с весь Лондон, просто не позволила бы ему. Но вопрос, что заставило бы Темного Повелителя возиться с такой девчонкой, как она, стоял все это время на переднем плане, отгораживая и разбивая все догадки Гермионы. Да и все-таки немного разнился образ Марволо с образом Темного Лорда. Второго определяли как сурового, готового пойти на все, даже самые решительные меры, ради того, чтобы добиться своего. Да и кто вообще сумел бы собрать вокруг себя целую долбаную армию?       Только сейчас обдумывая мысль, Гермиона поняла, что Марволо в образ, сложенный из слухов, вписывается великолепно. А она просто идиотка, раз игнорировала все это время такую очевидность, даже сейчас пытаясь убедить себя, что Марволо и Лорд — разные люди.       Продолжила бы она общение с ним, признайся себе раньше, что догадалась о его личности? Конечно! Ведь знания Марволо уникальны, а ей жизненно необходима чья угодно помощь, чтобы разобраться со своей памятью.       Переспала бы она с ним?       Ответ на этот вопрос был сложнее.       И произошедшее действительно не делало ситуацию проще.       — Ты слишком громко думаешь, — проворчал абсолютно бодрый голос в ее макушку, заставляя Гермиону съежиться. — Еще слишком рано, почему ты не спишь?       Спросил, будто строгий родитель.       — Мне неудобно, — пожаловалась Грейнджер и ощутила, как чужие руки нехотя разжимаются, выпуская ее из объятий.       Она, обрадованная отвоеванной свободой, тут же повернулась в другую сторону и закрыла глаза, ощущая, как сердце колотится в горле, и понимая, что уснуть в таком состоянии вряд ли сможет. Но Марволо сумел отбить желание спать окончательно: его руки снова замуровали ее в кокон, бедро было вновь перекинуто через ее ноги, а спиной она ощущала жар, исходящий от его тела.       Такое поведение и смущало, и настораживало. И немного пугало.       — Марволо? — осторожно пискнула Гермиона.       За спиной раздался тяжелый вздох.       — Что?       — Ты не мог бы меня отпустить? — попросила Грейнджер.       — Нет, — отрезал он.       Теперь тяжело вздохнула Гермиона. Нет, он, конечно, дал ей понять, что желал ее и все такое, но то, что происходило сейчас, немного выбивалось из рамок простого вожделения.       Внезапная мысль врезалась ей в темечко.       — Марволо, — вновь позвала Гермиона, — я, кажется, выспалась. Может, поговорим?       Словно только этого и ждал, Риддл выпустил ее, позволив сесть и повернуться к нему.       — Я не буду извиняться, — тут же заявил он, заставляя брови Гермионы взлететь к линии волос.       Не то чтобы она ожидала…       — Ладно, — осторожно произнесла Грейнджер. — А что будет дальше? — спросила она, стараясь скрыть волнение в голосе.       В случае с Марволо можно было ожидать чего угодно. В случае с Лордом — тоже. Но теперь, учитывая, что Марволо и Лорд — один и тот же человек, пытаться гадать о будущем было совсем бессмысленно. Даже нумерология тут вряд ли могла помочь, потому что Риддл сильно выбивался из привычного строя людей.       Гермиона ожидала, в прямом смысле этого слова, приговора, настроенная предельно серьезно его оспорить. А то, что спорить придется, она уже знала наверняка.       * * *       Он видел, что Гермиона настроена решительно. Эта ее решимость не шла ни в какое сравнение с тем, как она отбивалась вчера, узнав, что он — Волдеморт.       Она будто чувствовала, что он с удовольствием поступил бы с ней так же, как со своими крестражами: спрятал и запер, чтобы ни у кого не было доступа к ней. Но, в отличие от крестражей, Грейнджер была живым человеком со своим характером и потребностями.       Кроме того, она обладала некоторыми навыками, которые ему были необходимы.       — Тебе нужно взять выходной, — то ли приказал, то ли попросил он.       Гермиона по-совиному моргнула.       — Зачем? — задала она закономерный вопрос.       — Тебе наверняка нужно многое обдумать, — ответил Том, и она нахмурилась.       Эти слова были совсем не тем, что крутилось на языке, и Риддлу пришлось приложить усилия, чтобы произнести именно их.       — Ладно, — неуверенно протянула она, бросив на него скептичный взгляд, будто почувствовала обман. — И это все? Один выходной? И все будет как было?       Сколько вопросов скрывалось за этим емким «как было», не мог вообразить себе даже сам Мерлин.       — Как было — уже не будет никогда, — просто ответил Риддл. — Но, полагаю, ты сумеешь прийти к консенсусу.       Невысказанным повисло в воздухе «и составить список вопросов», как это делала Гермиона, готовясь к занятиям. И отчего-то не приходилось сомневаться, что список будет внушительным.       — Ладно, — повторила Гермиона. — Я могу идти? — спросила она осторожно.       Риддл прищурился, скользнув по ней оценивающим взглядом. Она то ли боялась его, то ли просто пока не понимала, как ей следует себя вести. И если второе он мог с легкостью понять и принять, то первые опасения его напрягали. Ему нравилось, какие страх и трепет он внушает последователям, даже тем же Белле и Вальбурге… но эти женщины давно научились вести себя рядом с ним. Гермионе требовалось время, чтобы прощупать его, определить границы… и ему не хотелось, чтобы она его боялась. Или поклонялась ему и боготворила, как Белла. Или видела в нем лучший вариант, как Вальбурга. Все это могло вылиться в неприятности в будущем, которое их ожидало.       — Ты можешь не спрашивать о таких вещах, — немного раздраженно сказал он.       — Тогда не могли бы вы… — немного насупившись проговорила она, стрельнув глазами в сторону их сцепленных рук.       Справедливо было бы заметить, что только Том удерживал ее ладонь, будто боялся, что она сбежит, — так это наверняка и выглядело с ее стороны. Спешно разжав пальцы и без удовольствия выпустив ее руку, Риддл наблюдал, как Гермиона выбирается с кровати, на ходу призывая вещи из шкафа, а потом скрывается в ванной.       Он успел заметить синяки, мелькающие на лодыжках и бедрах. И тот факт, что именно он оставил их ей, поднимал в его груди какое-то странное темное довольство. Внутренний монстр, сложенный из тьмы и склеенный грязью, плавился, как восковая свечка, когда Грейнджер находилась поблизости. И монстр, удовлетворенный тем, что Риддл дал ему напитаться светом и чистотой девочки, просто расслабленно наблюдал за происходящим, не вмешиваясь в чувства Тома.       

-

      Гермиона, очевидно, переживая внутренний катарсис, провела в ванной комнате целый час. Все это время Том просто сидел на ее кровати, уставившись на дверь, разделяющую их, и пытался сформулировать план.       Комнату постепенно наполняли краски восходящего солнца, пробивающегося сквозь не завешанные шторами окна. С улицы эхом стали доноситься первые голоса работяг, спешащих на заводы.       Пока Грейнджер принимала душ, Риддл призвал своего домовика, приказав тому приготовить завтрак. Низко поклонившись, существо отправилось на поиски кухни. Том рассчитывал, что пока он завершит свои утренние процедуры, еда уже будет готова. Но, войдя в небольшое помещение, служащее и кухней, и столовой, обнаружил необычную картину.       — Так получится слишком жирно, — объясняла Гермиона насупившемуся эльфу, пытаясь оттеснить того от плиты с волшебным огнем, — это очень вредно.       — Но хозяин любит именно так, — заявлял эльф, пытаясь вылить на сковороду больше масла.       — Тогда я очень удивлена, как он до сих пор не умер от холестериновых бляшек, — почти прорычала Грейнджер, перехватывая лапку домовика. — И вообще, это моя кухня. И тут готовят по моим правилам.       Она выхватила стеклянную бутылку, отставляя ее на полку над плитой, и отвернулась к нашинкованным грибам. Стоило ей повернуться к эльфу спиной, как тот призвал бутыль магией, готовясь вылить масло.       — Чер, — одернул Том, отчего оба — и эльф, и Гермиона — вздрогнули. — Не нужно. Думаю, ты свободен.       — Но, Хозяин…       — Ты свободен, Чер, — строже повторил Риддл.       Домовик, бросив злой взгляд на Гермиону, испарился вместе с бутылкой масла. Обычно Чер не позволял себе таких вольностей, как эмоции во взгляде, и уж точно никогда не смел спорить с волшебниками. Но, видимо, Грейнджер сумела довести даже эльфа.       — Я и сама способна приготовить завтрак, — раздраженно проговорила Гермиона, высыпая грибы на сухую сковороду. — Мне не нужны эльфы на моей кухне, — заявила она, вздергивая подбородок.       А вот и причина странного поведения Чера — Гермиона наверняка пыталась его выгнать, отнимая работу. Домовик очень трепетно относился к своим обязанностям. То, что Грейнджер предпочитала готовить сама, заставило Тома задуматься: старая это привычка или приобретенная после потери памяти? Как бы то ни было, действия, к которым явно она привыкла, выдавали отсутствие принадлежности к богатому роду, а, значит, и домашнее образование она тоже получать не могла. Однако в данный момент эта мысль казалась такой незначительной…       Ни Белла, ни тем более Вальбурга, ни одна из его предыдущих любовниц не готовили для него завтрак. И Риддлу оказалась неожиданно приятна забота от человека, а не от эльфа.       Впрочем, Чер был не менее упертым, чем Грейнджер. Стоило Тому сесть на стул, перед ним тут же появились «Пророк» и кофе. И Гермиона чуть не испепелила их взглядом.       Отложив чтение газеты на время после завтрака, Риддл лениво наблюдал за действиями Гермионы. Она умело сочетала и магию, и обычные магловские действия, пока готовила. Ее простые жесты завораживали не меньше, чем шоу, которое могла магией устроить Вальбурга.       И, надо признать, Гермиона была гораздо привлекательнее. Короткое домашнее платье открывало прекрасный вид на ее ноги, мягко подчеркивало изгибы талии и бедер. И знание, что там, под тонким слоем ткани, есть его отметки, заставляло чудовище в груди Тома жадно урчать.       Грейнджер поставила перед ним тарелку, а потом забрала недопитую чашку кофе и поставила свою, взглянув при этом так, что Том невольно усмехнулся. Она не казалась ему настолько мелочной. Но эта твердость характера, пусть и в таких абсолютно не важных вещах, казалась даже милой.       

-

      После не очень плотного, по меркам Тома, но полезного, по словам Гермионы, завтрака они вновь переместились в ее комнату. И пока Риддл изучал «Ежедневный Пророк», Грейнджер составляла письмо для Северуса.       — У него точно не возникнет вопросов? — поинтересовался Том, не отрываясь от чтения.       — Нет, он мне должен, — коротко бросила Гермиона, водя пером по бумаге. — Скажите, он работает здесь по вашему… вашей… просьбе? — долго подбирая слова, поинтересовалась она.       Риддл ненадолго оторвал взгляд от газеты. Показной расслабленный тон Гермионы не мог его обмануть. Ее пальцы крепко, до побелевшей кожи, сжимали перо, а спина была неестественно прямой. Понимая, что удовлетворит ее один-единственный ответ, Том пожал плечами.       — Нет, — солгал он без зазрения совести. — Он давно искал работу, насколько я знаю.       Этот ответ, кажется, удовлетворил Грейнджер.       Дописав письмо, она отправилась на почту. За время ее отсутствия Риддл закончил чтение и остался немного разочарован тем, что новости о смерти Гриндевальда в сегодняшнем выпуске не было.       

-

      Еще до того, как Снейп должен был явиться на работу, Том коротко попрощался с Гермионой, а потом вышел на улицу и трансгрессировал к чужому поместью.       Проведенные вместе ночь и утро оставили после себя приятное послевкусие, и Риддл признавал, что расставаться с Гермионой сейчас не очень хотелось. Но он понимал, что ей нужно время — это было ясно по ее неловким взглядам и в целом задумчивому виду. Он пытался не лезть в ее мысли, понимая, что не сможет удержаться, если увидит там что-то, что ему не понравится. И просто запрет ее в подвале. Но в отличие от некоторых своих последователей он не имел привычки насиловать женщин и обращаться с любовницами плохо… Хотя то, как к ним относится тот же Фенрир, словом «плохо» описать было нельзя.       Глубоко вдохнув свежий воздух, Том прошел мимо кованых ворот, приветливо распахнувшихся при его приближении, и направился к входу в поместье. Двери тоже распахнулись еще на подходе, а в проеме замаячила эльфийка.       — Хозяин ждет вас в столовой, — поклонившись, проговорила она и тут же развернулась и зашагала вглубь коридора.       Бенджамин и впрямь обнаружился в столовой с развернутым перед ним «Пророком», а на противоположном конце стола было накрыто на еще одну персону. Полезный завтрак, который приготовила Гермиона, и впрямь не был сытным, поэтому Риддл присоединился к трапезе.       — Как чувствует себя Летиция? — учтиво осведомился он, разрезая хрустящий тост.       — Снова в Мунго, — хмуро ответил Нотт. — Надеюсь, в этот раз с ребенком все будет в порядке.       Кивнув в знак поддержки, Риддл вернулся к завтраку.       Когда они закончили, до начала рабочего дня в министерстве оставалось всего около получаса, за которые Том успел отдать все приказы и проговорить все наставления.       Загруженный личными проблемами Нотт не стал задавать лишних вопросов, а, может, и вовсе не собирался вникать в суть происходящего.       — Думаю, к вечеру документы будут у меня, — сообщил Бенджамин, поднимаясь. — Встретимся в твоем поместье.       Пожав друг другу руки, они разошлись. Бенджамин — на работу, а Риддл — домой, без удовольствия понимая, что день будет очень-очень долгим.       

-

      Он не ошибся. После того, как он перенес воспоминания о встрече с Гриндевальдом в стеклянный флакон и запечатал его, а потом спрятал в шкаф, мысли о Гермионе накинулись роем. Она так ненавязчиво вписалась в его жизнь, что это не особенно удивляло, но все-таки немного раздражало, потому что отвлекало от дел.       Сменив одежду, он отыскал Бартемиуса, чтобы проверить, как продвигаются дела. А потом завершил все отчеты для министерства. Слишком быстро, потому что у него осталось слишком много времени, которое он тратил, нервно расхаживая по кабинету. До времени, когда он собирался отправиться к Грейнджер, оставалась еще пара часов. Впрочем, столько же оставалось и до конца рабочего дня. Схватив папку с отчетами, Риддл камином перенесся в министерство.       В отделе учета, которым с давних времен заведовал Хадсон, самого Хадсона не оказалось. Его молоденькая помощница — Долорес — впрочем, пообещала, что передаст начальнику отчеты следующим утром. То, что Хадсон вообще нанял себе помощницу, дало Риддлу понять, что он готовит себе смену. Приветливо улыбаясь и согласившись на чашечку чая, он проболтал с Амбридж около получаса, которые потребовались лишь для того, чтобы подтвердить свою мысль. И Долорес, как представлялось Тому, вполне могла стать достойной сменой Хадсона. А еще она могла оказаться не менее полезной для Пожирателей.       Мысленно пометив себе, что о ее кандидатуре стоит расспросить у Нотта, Риддл вежливо попрощался и направился к выходу из министерства.       Проходя мимо архива в отделе регистрации, он резко затормозил, услышав знакомый голос.       — … Палочка не зарегистрирована у Олливандера…       — В том-то и дело, что зарегистрирована, — протянул голос Грейнджер. — Но у него не сохранилось записей, на чье имя.       — Боюсь, я ничем не могу помочь, мисс.       Риддл и не подозревал, что Уотсон способен разговаривать такими искренне виноватыми интонациями: обычно он коротко отсылал всех и каждого, кто посмеет к нему обратиться.       Руки непроизвольно сжались в кулаки.       — И что мне в таком случае делать, Гэри? — грустно проговорила Гермиона.       Ах, он еще и Гэри. Том забыл, что даже такие люди, как Уотсон, имеют имена — все Пожиратели, вспоминая о нем, называли его исключительно по фамилии.       — Вам следует обратиться к мракоборцам…       — Вы не читали газет? — нетерпеливо перебила его Грейнджер, и Том словно увидел, как она нервно переминается с ноги на ногу. — Не уверена, что в ближайшем будущем захочу к ним обратиться.       — Мне очень жаль, — искренне произнес Уотсон. Риддл поморщился.       Он услышал сдержанные прощания, а потом Гермиона выскользнула из архива и промчалась мимо Риддла. Он предусмотрительно использовал дезилюминационные чары, чтобы никто его не заметил. И теперь следовал прямо за Гермионой, надеясь, что ни она, ни кто-либо другой не налетят на него.       Гермиона сердито фыркала, направляясь к выходу из министерства, и не замечала, кажется, вообще ничего и никого.       Для чего ей вдруг понадобилась регистрация, было открытым вопросом, но особенных подозрений не вызывало — Риддл и сам хотел ей предложить зарегистрировать и личность, и палочку в министерстве, раз уж Олливандер не смог сказать, кому она принадлежит.       То, что она не хотела обращаться к мракоборцам, тоже имело объяснение. У самого Риддла был человек, который мог бы помочь Гермионе, но это означало бы, что ему придется раскрыть ее перед Пожирателями. А нынешняя обстановка в рядах последователей к этому не располагала.       Уже у самого выхода Гермиону заметили парни, которых Том узнал. А Грейнджер, поздно заметившая движение в свою сторону, как-то съежилась, услышав голос одного из них.       — Привет, мисс Грейнджер, — насмешливо протянул Блэк.       — Меня искала? — поинтересовался Поттер, стрельнув взглядом ей за спину — туда, где через пару уровней от Главного атриума находился мракоборческий центр.       Только вот господа мракоборцы по какой-то причине крутились здесь.       Вопрос Джеймса заставил Риддла прищуриться и достать палочку. Взгляд его перемещался с Поттера на Блэка и с Блэка на Гермиону, осторожно продвигающуюся к выходу. Наблюдать за тем, как она беспомощно пытается протиснуться мимо двух парней, было неприятно — Белла не позволила бы себе такого. Скорее всего, эти двое были бы прокляты только за то, что посмели обратиться к ней. Особенно Сириус. Его она ненавидела так же сильно, как и восхищалась Томом.       — Нет, — емко, но отчетливо неприязненно отрезала Грейнджер.       Поттер подал знак Блэку, и тот, развернувшись, скрылся в глубине коридора. А сам Джеймс пристроился рядом и зашагал в такт с Гермионой, по другую сторону от Риддла. Грейнджер упорно делала вид, что не замечает парня, словно и он тоже находился под дезилюминационным.       — Эй, ну притормози, — попросил Поттер, понимая, что попытка привлечь ее внимание все же провалилась. Он осторожно опустил руку на ее плечо, но Грейнджер быстро скинула ее. — Может, пообедаем? Пообщаемся? Или твое мнение насчет, как ты там сказала, — он почесал затылок, — задир не изменилось?       Гермиона, вздохнув, остановилась и повернулась к Поттеру.       — Как к этому отнесется твоя невеста, если узнает, что ты обедаешь в компании другой женщины?       Джеймс беззаботно пожал плечами.       — Ну, это же просто обед.       Гермиона склонила голову к плечу.       — Как-то не вяжется с определением «поразвлечься», которое ты использовал ранее, — протянула она.       Брови Риддла взлетели к линии волос. А Поттер, оглянувшись туда, где скрылся Сириус, послал Грейнджер виноватую улыбку и, взъерошив волосы, почесал затылок. Гермиона нахмурилась, проследив за этим действием, но быстро взяла себя в руки и вернула взгляд к глазам, скрытым за линзами круглых очков. Она требовательно смотрела на него, ожидая ответа.       — Я погорячился, — покаянно протянул он. — Просто Снейп…       — Знаешь, Джей, — поморщившись, перебила Гермиона, — чтобы ты там не имел в виду, не думаю, что мой молодой человек спокойно отнесется к тому, что я обедала в сомнительной компании.       Лицо Поттера просияло, и он рассмеялся, привлекая внимание целого атриума.       — Твой молодой человек — самая что ни на есть сомнительная компания, — как маленькой объяснил он ей. — Снейп — чертов Пожиратель. Ты уже видела его метку? Или ты сама, — он, прищурившись, склонил голову к плечу, — из них.       Риддл не понимал, почему она позволяла ему так разговаривать с ней. Он постепенно терял терпение и вот-вот был готов снять чары и объяснить Поттеру, почему Снейп — не самый первый человек с сомнительной репутацией в окружении Гермионы.       — Можешь уточнить у Аластора Грюма, являюсь ли я Пожирателем Смерти, — прошипела Гермиона, приблизившись к Поттеру и сама, как оказывается, неплохо справляясь с устрашением — и почему не сделала этого раньше? — А если не доверяешь ему, вызывай меня на допрос, если найдешь основания. И не смей изводить Северуса, — добавила она, ткнув ему пальцем в грудь, — вы, мракоборцы, ничуть не лучше тех же Пожирателей. Также пытаете и применяете Непростительные, только прикрываетесь законом, — припечатала она.       Резко развернувшись, едва не зацепив Риддла, Гермиона зашагала в сторону выхода, не заметив, каким взглядом проводил ее Поттер. Зато этот взгляд заметил и оценил Том.       

-

      Бенджамин явился ровно через пять минут после окончания рабочего дня. Он бодро выскочил из камина, старательно сдерживая улыбку.       — Летицию выписали? — поинтересовался Риддл, склонив голову к плечу.       — Да, — радостно отозвался Нотт, доставая из карманов мантии и протягивая Тому уменьшенные папки, переминаясь с ноги на ногу. — Я бы пришел раньше, если бы Уотсона не оккупировала какая-то девчонка, — пожаловался он. — Видимо, Гэри положил на нее глаз, раз не послал сразу к мракоборцам.       Том оторвал взгляд от бумаг, стараясь не выдать эмоций.       — Гэри?       — Так зовут Уотсона, — уточнил Бенджамин. — Итак, процедура стандартная? — осторожно уточнил он, поглядывая в сторону часов: ему явно не терпелось поскорее попасть домой.       Риддл кивнул, доставая палочку и направляя ее на Нотта.       — Обливиейт, — просто сказал он. Взгляд Бенджамина на мгновение помутнел. А когда прояснился, Том проговорил: — У Хадсона появилась новая помощница. Долорес Амбридж.       — Да, я слышал о ней, — бодро отозвался Нотт, вновь скользнув взглядом к часам.       — Узнай все, что можешь, — приказал Риддл. — Мне кажется, она может быть нам полезна.       — Конечно, — быстро кивнул. — Я могу быть свободен?       Том кивнул, и Нотт, быстро развернувшись, метнулся к камину. А Риддл, вернув папкам прежний размер, шумно выдохнул. Похоже, ему придется предоставить Гермионе больше времени, чем он хотел изначально. История рода Певерелл в данный момент была приоритетнее.