Чувства и Бесчувственность

      Они идут по дорожке вдоль реки. Вид точно нельзя назвать живописным, но он, безусловно, таинственный, тёмный и загадочный — напоминающий человека, которого Гермиона крепко держит за руку. Мужчина, кажется, готов в любой момент развернуться, загородить собой, чтобы защитить её от потенциальной угрозы. Северус делает вид, что не замечает, как Грейнджер разрывает крошечную дырочку в дымящемся пакете, прижатом к животу, и достаёт жареную картошку.       — Это просто… Ох! — Её слова превращаются в протяжный стон, поскольку восхитительный контраст хрустящей корочки и сливочной мягкой серединки заставляет её таять на месте.       Профессор мягко посмеивается, когда Гермиона тянется за следующим кусочком.       — Северус, это фантастика… Шутки в сторону… Лучшее, что я пробовала, — хрипит девушка и внезапно замолкает. Сглотнув, она смотрит на затенённый профиль профессора. Кажется, он ничего не заметил.       — Вы не возражаете… если я буду называть вас Северус?       — Конечно нет.       Гермиона улыбается и достаёт ещё один кусочек картошки.       — И я полагаю, вы не будете возражать, если я вас накормлю?       — Хм… Зависит от…       — От чего?       Гермиона трясёт кусочком перед его губами.       — От того, будешь ли ты возражать если я тебя… полижу?       Внезапно Северус делает выпад вперёд и обхватывает губами её пальцы.       Грейнджер вскрикивает и отдёргивает руку.       — А я-то думала, что ты мужчина с безупречными манерами! — кричит Гермиона в притворном негодовании.       — Едва ли, — фыркает Снейп. — Но вот вкусы у меня весьма… утончённые.       Последнего слова, произнесённого почти шепотом, достаточно, чтобы Гермиону охватило предвкушение.       — Неужели? — Грейнджер намеренно растягивает слово, просовывая пальцы в отверстие, чтобы достать очередной кусочек и поднести его ко рту. — И какое же твоё любимое… блюдо?       Северус останавливается. Гравий хрустит под ботинками, когда он поворачивается и оглядывает девушку сверху вниз. В его тёмных глазах разливается мягкое отражение луны.       — Недавно я отведал новое… блюдо.       У неё перехватывает дыхание, когда Снейп захватывает губами её большой и указательный пальцы, его тёплый язык выхватывает картошку между ними, прежде чем осторожно отступает, позволяя им высвободиться. Северус сглатывает, когда её дрожащая рука падает ему на грудь.       — Пожалуйста, предупреждай меня, прежде чем делать это снова, — тихо шепчет она.       — Почему?       — Потому что хотя бы со стороны это должно выглядеть так, будто я сопротивляюсь.       Он продолжает буравить Гермиону знойным взглядом, прежде чем наконец отпустить её, приподняв подбородок.       — Возможно, тебе стоит показать мне, как хорошо ты умеешь… сопротивляться.       Обернувшись, девушка видит ряд домов на другой стороне дороги. Она с облегчением вздыхает, так как ноги стали ватными от перспективы провести весь вечер со Снейпом. На самом деле, Гермиона очень надеется, что сможет получить его всего…       Северус ведёт её к крайнему дому, лёгким движением руки открывает дверь и проводит внутрь. Они входят в крошечную гостиную, которая мгновенно вспыхивает теплом, когда он разжигает огонь в камине.       Гермиона видит огромные шкафы, забитые книгами. Потёртые корешки говорят о неоднократном прочтении. Девушка с трудом отрывает от них взгляд и поворачивается к профессору.       — Может, нам сначала поесть? — Северус кивает на завёрнутый пакет в руках.       — «Сначала»? — Грейнджер смотрит на него полными невинности глазами.       — Да, перед тем как мы… займёмся чем-нибудь ещё.       — Возможно, нам следует сначала «заняться чем-нибудь ещё»… а потом всё остальное?       Гермиона подходит ещё ближе.       — Могу ли я предположить, что это твоя самая отважная попытка «сопротивления»? — На уголках его губ играет сексуальная ухмылка.       — Да… тебе нравится? — Девушка кладёт обе руки ему на грудь.       Веки Северуса слегка смыкаются, когда он сосредотачивается на её неубедительно невинном лице, покрасневшем от нетерпения.       — Отлично получается. — Он отбрасывает свёрток с едой и одной рукой берёт её за подбородок. — Очень убедительно.       Её глаза закрываются. Невозможно оценить масштабы переполняющих её эмоций. Гермиона отказалась от этого — считала себя повреждённой, гнилой, мерзкой, некрасивой… недостойной любви или даже самого простого физического влечения.       Всё происходящее так сильно контрастировало с едкими, ненавистными словами, брошенными в неё много лет назад.       Гермиона очень надеется, что действия Северуса не вызваны жалостью, иначе это приведёт её в то место, откуда трудно будет выбраться… несломленной.       — Я ещё не совсем здорова, — бормочет она, виновато качая головой. — На теле ещё так много мест, слишком чувствительных к прикосновению.       — Я уверен, что смогу… избегать их. — Его шёлковому голосу удается проскользнуть сквозь её опасения, вызывая неуверенную улыбку.       — Я надеялась, что ты это скажешь.       В качестве ответа Северус ведёт её за руку наверх, их одежда стекает мягкими лужами на пол от быстрых, элегантных заклинаний, пока они вместе не падают голыми на кровать.       Снейп лежит рядом с ней, пристально глядя в глаза, затем кладёт её ладонь поверх своей, позволяя Гермионе направлять его. Она немедленно притягивает его к себе, обхватывая его пальцами свою маленькую грудь, наклоняется, чтобы поцеловать его, проводя пальцами по контуру челюсти, чувствуя, как она перекатывается от каждого ритмичного движения его страстных губ.       Гермиона отмечает, что это напоминает ощущения в её груди — сильные пальцы нежными аккуратными ласками перекатывают и сжимают пульсирующий сосок. Это приносит больше удовольствия, чем если бы Северус действовал резко и жёстко.       Со стоном Гермиона погружает пальцы в его волосы, сжимая их в кулаке в отчаянии, чтобы притянуть Северуса ближе, заставляя его рот открыться для нежного поцелуя. Она едва сдерживается… Столько лет ей приходилось это делать. Всё её тело кричит, умоляет. Ей нужно, чтобы её трахнули… и трахнули как следует… чтобы это был не просто терапевтический секс.       Но, если подумать, не такая уж и большая разница.       Конечно, Гермиона плыла в головокружительном облаке посторгазмического блаженства с тех пор, как Снейп заставил её кончить накануне вечером. И это было нелегко — она ​​кончила так сильно, что всё ещё чувствовала остаточное напряжение в киске… что могло бы объяснить неистовую интенсивность её нынешней потребности.       Фактически все их недавние встречи ощущались катарсисом — удивительно успокаивающим и исцеляющим. Будто Гермиона постепенно втягивалась обратно в свою женственность — свою личность, — снова становясь частью мира.       Несмотря на осознание этого факта, Грейнджер всё ещё отчаянно хочет, чтобы он её трахнул.       — Пожалуйста, Северус, — хнычет она ему в губы. — Ты мне нужен…       К счастью, Снейп не требует дополнительных объяснений.       — Перевернись.       Девушка послушно отпускает его и переворачивается, нетерпеливо ёрзая.       Гермиона чувствует его постепенное приближение, исходящее тепло от его тела, распространяющееся повсюду, несмотря на отсутствие контакта.       Затем он наконец прикасается к ней — совсем легко, — скользит рукой между её шеей и подушкой, обвивая её так, чтобы коснуться её груди. Северус поднимает её руку, кладёт поверх своего бедра и осторожно проводит пальцем между её половыми губами. Вздохнув, Гермиона запрокидывает голову и обнаруживает, что он здесь и что она может поцеловать его, пока он восхитительно медленно ласкает её самые чувствительные точки — соски и клитор — твёрдые комочки нервов, посылающие поток удовольствия по всему телу, вырывая из горла рваный стон.       — Тебе это нравится, не так ли? — Сексуальное мурлыканье в губы заставляет девушку дрожать от похоти, и её пальцы впиваются в его бёдра, побуждая Северуса прижаться ближе. Гермиона задыхается, чувствуя тепло его члена на чувствительных ягодицах.       Когда его пальцы опускаются ниже по складочкам, проникая глубже, Гермиона машинально разводит ноги, без колебаний позволяя получить полный доступ к её самому интимному месту — чего не могла позволить даже себе всего несколько дней назад. Северус продолжает катать и пощипывать её сосок, пока Гермиона не начинает стонать и корчиться в экстазе — милосердное облегчение от агонии, к которой она тоже, к сожалению, привыкла.       Откинувшись назад, она стискивает тяжёлый, возбуждённый член.       — Я хочу почувствовать его внутри себя, — бормочет она, нежно сжимая ствол, одновременно просовывая язык в его рот.       Снейп отстраняется, расслабленные линии его лица становятся более твёрдыми, когда он всматривается ей в глаза.       — Ты уверена?       Хоть это будет первый раз, когда Северус полностью возбуждён, — Гермиона более чем готова. Она ​​может одновременно чувствовать и слышать степень своего возбуждения, пока его пальцы продолжают томное путешествие в её глубинах.       — Я, может быть, и больна, но не идиотка. — Гермиона смотрит на него со всей серьёзностью, на которую способна, продолжая трогать его член. — Я не знаю ни одной женщины, которая бы отказалась от этого… — бормочет она, опуская взгляд на его пах.       Северус нежно фыркает.       — И что же они подумают о человеке, которому он принадлежит?       Её губы растягиваются в застенчивой улыбке.       — Они будут считать его таким же… властным, устрашающим, внушающим трепет… требующим времени для привыкания.       Снейп ухмыляется, отчего волна тепла пробегает по коже, наполняя и угрожая навсегда захватить её. И ей даже не нужно подвергать сомнению это чувство… Это очевидно… она влюбляется в него. Гермиона абсолютно уверена в этом. И на случай, если какая-то часть её не уверена, Северус наклоняет голову, целомудренно целуя губы, и прижимает твёрдую головку ко входу во влагалище.       Глаза закрываются, её губы приоткрываются, с каждым новым ощущением раскрываясь ещё шире. Постепенно Северус входит в неё, отстраняется и возвращается короткими движениями. Он внимательно наблюдает за задержкой её дыхания и за каждым изменением в выражении лица, используя это как ориентир.       Её пальцы вжимаются в его ягодицы, когда Северус постепенно продвигается глубже, растягивая её и наполняя, пока Гермиона не задаётся вопросом, сколько ещё он сможет дать. Но затем Снейп останавливается, давая ей этот «период привыкания», — всего несколько мгновений наполненности, прежде чем выйти почти до конца и снова толкнуться внутрь, создавая воспламеняющее трение в глубинах.       — Ах, — стонет Гермиона, сжимает его руку на своей груди, которая продолжает поглаживать и дразнить, направляя импульсы наслаждения в самый ​​центр. Восхитительные, ошеломляющие ощущения. Девушка безумно рада тому факту, что сейчас лежит, не сомневаясь, что к этому моменту она бы рухнула — её затянуло бы в глубины этой кружащейся чувственной дымки.       Теперь Гермиона лежит ничком, такая податливая, как инструмент — виолончель, а он — виолончелист, его член — смычок, который ритмично соединяется с ней, вызывая симфонию хриплых стонов из её груди. И всё же Северус почти не касается её — только в нескольких несильно чувствительных точках. Но каждое прикосновение совершенно очаровательно и изысканно.       Когда всё это только началось — их враждебный разговор в Запретном лесу, который закончился её мольбой быть нежнее, — Гермиона ​​задалась вопросом, было ли серьёзной ошибкой подпустить его так близко. Но с тех пор Северус был нежным во всех отношениях — физически, психологически, эмоционально, — был настоящим джентльменом.       Даже сейчас он трахал её по-джентльменски — нежно и внимательно. Но в его движениях есть неоспоримый элемент сдержанности — приглушённая сила, которая возбуждает Гермиону, заставляя одновременно надеяться и бояться, что Северус обрушится на неё. И его великолепный член невозможно описать в таких вежливых терминах — он слишком солидный для мягкого траха, и именно это делает процесс таким впечатляющим. Он мог бы легко уничтожить её, и тем не менее он скользит внутри с томной грацией, играя с ней так искусно, что Гермиона просто открывается ему, приглашая и принимая всё, что он может дать.       Поднимая руку, девушка обнимает его лицо, прижимая к себе, чтобы уткнуться носом в его щёку.       — Где она вам нужна? — Его голос и челюсть напряжены — Гермиона чувствует, что он сдерживается… ждёт её решения.       Но Гермиона настроена на то, чтобы это не касалось её — болезни, проблемы, недостатков. Она хочет, чтобы Северус трахнул её, потому что он желает этого — так же сильно, как и она.       — Пожалуйста, просто сделай это… внутрь.       Его толчки замедляются.       — Вы принимаете…       Грейнджер поворачивает голову, заглушая его слова поцелуем.       — И сделай это жёстко, — рычит она ему в губы.       Северус делает паузу, прижавшись щекой к её щеке на мгновение, прежде чем, кажется, принимает решение. Сплетая пальцы одной руки с её, он отодвигается назад, чтобы дать себе больше возможности для воздействия.       А затем ситуация обостряется.       Углубляя каждый толчок, погружаясь с нарастающей силой, Северус резче и быстрее начинает двигать бёдрами, пока головка члена не врезается в шейку матки, одновременно оглушая и воспламеняя всё внутри. Грубые стоны и ворчания, срывающиеся с её губ при каждой фрикции, возбуждают ещё сильнее, заставляя её бёдра двигаться навстречу ему.       Его хриплое дыхание ускоряется, теперь соответствуя скорости его толчков, и Гермиона сильнее сжимает его руку, давая понять, что она всё ещё с ним, несмотря на трепетное мяуканье, которое вырывается из горла.       Его член врезается в неё, расширяя её киску так, как этого не делал никто… Пылающая бочка удовольствия настолько переполнилась, что даже не подаёт сигналов надвигающегося оргазма, пока не наступает момент, затмевающий всё, что Гермиона когда-либо знала.       Грейнджер кричит, её тело неконтролируемо трясётся, охваченное силой освобождения. Стенки дрожат и судорожно сжимаются вокруг его твёрдого ствола, который продолжает неистово вколачиваться в неё. Изысканная стимуляция вызывает извержение соков в её подрагивающем туннеле и поток горячих слёз из глаз.       Слёзы бесконтрольно продолжают катиться по щекам. Гермиона чувствует тёплое дыхание Северуса на плече — её имя слетает с его уст, когда он кончает. Благодаря чувствительности влагалища и объёму члена Гермиона может чувствовать каждую восхитительную волну внутри неё, сопровождающую его разрядку. Его бёдра прижимаются ближе с каждым выстрелом, и она чувствует, как Северус заполняет семенем её самые глубокие уголки, мгновенно ощущая волшебное воздействие.       Они лежат вместе несколько блаженных мгновений, дыша как одно целое. Но когда Снейп напрягается, готовый отстраниться, Гермиона моментально отпускает его руку, впиваясь пальцами в бедро, чтобы удержать.       — Останься, — шепчет она. — Просто… пожалуйста… останься.