Бар, собранный из воспоминаний

Ничего нет. Его нет, меня и подавно.       А твои слова с каждым днем звучат лишь четче.

— Ты ведёшь себя как ребёнок! — стоя по колено в воде, мальчик лет двенадцати угрюмо хрюкнул. — Мы и есть дети, Саму, — точно такой же — словно копия — мальчик бегал по побережью, радостно разбрызгивая воду. Они сбежали с тренировки по волейболу, чтобы последний день лета провести с удовольствием, напрочь забывая о истерике матери. «Вы же спортсмены, у вас нет никакой дисциплины», — горестно вздыхала женщина лет тридцати. Близнецы выросли полными противоположностями, но неприятности устраивали вместе. Причиной первого похода к директору была общей разбитой рамой окна. А первый побег из-за очередной ссоры родителей был сполнирован за неделю. Они были вместе. Вместе всегда, не смотря на какие-либо проблемы и ссоры. «Он твой брат!», — кричала мать, когда один из близнецов обижался на другого. Да, он — брат. Он опора. Он твой глоток воздуха посреди измывающего мусора. Он — часть тебя. По природе, по смыслу, по чувствам. И оба понимали, что ничто не разобьёт их. И в огонь, и в воду они пойдут исключительно вместе, не рассчитывая на кого-то другого. И так было всегда. Всегда, пока они не попали в бар, где есть их одногодка. Молодой и умный стрелок-айтишник. Суна Ринтаро. Одногодка с братьями Мия, который быстро сдружился с неугомонным Атсуму и, удивительно спокойным, Осаму. Он слегка фыркал, когда Цуму прыгал на него со спины и закатывал глаза после успокаивающего взгляда Саму. Один прикрывал другого. Всегда. Пока Осаму не отправили на задание с Суной. Не с Атсуму. — Кита-сан, так нельзя! — он врывался в кабинет каждые полчаса, пока Суна разговаривал насчёт опирации. — Атсуму, я тебя выслушаю, обязательно, но чуть позже, — хитрый прищур Ринтаро был виден через отражение зеркала. Хитрый лис.

***

После их четвёртого совместного задания Осаму слегка — очень сильно — отдалился от Атсуму и все чаще стал показывать свое раздражение из-за поведения последнего. — Атсуму, заткнись. — уставшим голосом уже, кажется, в трехсотый раз произнёс он. — Но я же все не рассказал, знаешь, как Хината злился, что ничего не вышло, я так смеял—. — Атсуму, мне не интересно. Давай спать, завтра на работу рано. Работа. Он никогда не называл это работой. Саму терпеть не мог обязательства и полномочия. Саму терпеть не мог работу. Так ничего и не сказав, Атсуму ушёл в свою комнату. В тот день Саму сбежал к Суне, а на утро Атсуму был вынужден скрыться. Он не поговорил с братом. Не узнал, почему того не оказалось в квартире с утра. Не сказал, что все будет хорошо и он вернётся. Но, проще говоря, он и сам не был уверен, что все хорошо. Номер Саму недоступен. А Цуму находится за херову тучу — и ещё больше — километров, которые нельзя пересечь без чьего-либо ведома. — Саму, я вернусь. — Мия, закройся, иначе пуля полетит в лоб. Здесь нет Саму. Здесь есть Сакуса, который в любой момент готов прекратить. Прекратить все.