Цветок папоротника

***

      На осознание всего сказанного Тихоном у Вани ушло добрых минут десять, которые дьявол спокойно выжидал, сев под ближайшим деревом и отпустив перед этим юношу. Казалось, вновь возникшую ухмылку с его лица не сотрет уже ничего.       — Погоди, — Янковский даже не задумался о том, что эта хтонь была в сотни тысяч раз старше его самого, если не больше, и к нему следовало бы хоть мало-мальски уважительно обратиться. — Если ты… то я уже в Нави?       Тихон снисходительно усмехнулся, сложив свои крылья обратно за спину — так было удобнее. Все же они были слишком массивными тяжёлыми, а обожженные перья только ухудшали ситуацию, распределяя вес крайне неравномерно.       — Не совсем. Вы, люди, не дали этому месту никакого названия, хотя оно играет неоценимую роль в устройстве мира. Это промежуточное состояние между, как вы их называете, Навью, Явью и Правью. Ну, или как на новый лад, между Адом, Земной жизнью и Раем. Хотя старая версия мне куда больше нравится. Есть в этих названиях что-то., — Тихон усмехнулся и вновь оглядел веселящихся людей, покачав по итогу головой.       Ваня тоже обратил внимание на происходящее вокруг, наконец оторвав свой взгляд от нежити. К этому времени народ наплясался и принялся к чему-то усердно готовиться. Насколько Янковский помнил, в этот момент мать его всегда уводила домой под предлогом позднего времени.       — Твоя душа еще не отпустила этот мир, — дьявол продолжил свое объяснение, привлекая внимание Ивана, тем самым не дав парню вдоволь насмотреться на дальнейшие завораживающие обряды, и обвел рукой всех людей, которые их окружали. — Так что не может никуда дальше уйти. По-хорошему, тебя бы в Правь, душа-то чистая еще, а не в Навь, но вы сами стали играть по таким правилам. Ну а мы и не противимся. Глупость, конечно, страшную вы каждый год совершаете, посылая мне различных парней и девиц. Сами себя наказываете. Вот куда мне их, по-вашему, девать? Солить что ли?       Выслушав монолог Тихона, Ваня так и не нашел, что можно было бы ответить. Всю свою жизнь он знал, что есть нерушимая традиция, даже скорее правило, но никогда не задумывался, откуда это пошло. Но слух задело одно лишь словосочетание: «Посылая мне».       «Получается, что представившаяся Тихоном нежить является никем иным, как Сатаной?» — эта догадка никак не давала Янковскому покоя, то и дело вороша мысли и превращая их в бессвязный набор блеклых картинок и не связанных друг с другом слов.       То ли к счастью, то ли к сожалению, дальнейший разговор и попытка хоть что-то осмыслить были прерваны новым, более мрачным пением крестьян. Эту песнь исполняли уже ничуть не тонкоголосые девушки, а басистые мужчины, нагнетая и без того тяжелую атмосферу вокруг еще больше. Невольно Иван заметил, что матери уже либо увели своих малышей, которые веселились почти наравне со взрослыми, либо спешно уводят в дома, тут же запирая на засов двери, а окна закрывая ставнями. Они явно прятались. Но от чего?       — Что тут происходит? — не удержался юноша от тихого вопроса, который не скрылся от Тихона. Знать тот знал, но вот объяснять Янковскому явно не торопился.       — Посмотри, пока еще время есть. Сам узнаешь, — проговорил дьявол, неопределенно махнув в воздухе рукой.       Люди в это время стали разводить вокруг основного костра несколько таких же по конструкции, но гораздо меньше в размерах. Вкупе с нагнетающим пением это выглядело действительно пугающе.       — Что-то они в этот раз запаздывают, — хмыкнул Тихон, глядя на карманный брегет, сделанный из черненого серебра.       — Кто они? — переспросил Ваня, буквально на пару секунд оторвавшись от наблюдения за действиями бывших соседей.       — Люди! — не выдержал человеческой глупости дьявол, косясь то на Янковского, то на людей, то на часы. — Кто еще-то?!       Юноша простодушно пожал плечами и снова уставился на крестьян, не придав этим словам никакого отношения. Было интересно понять, что же происходит.       Когда же дополнительные костры были зажжены, крестьяне разделились на несколько групп. Одни поддерживали огонь, другие подпевали. А вот у третьей и четвертой группы были самые важные и самые завораживающие задания. Сперва несколько молодых людей натаскали из озера густого ила и выложили им «тропки» от костра до костра с двух сторон, создав некие ограды между огнями, а после между этими «тропками» более взрослые жители наложили сухих трав. Каждый вид высушенных растений находился на своей «тропке».       Ваня не сразу сообразил, что эти дорожки образовали руну с кострами в моментах соединений элементов. И главную роль в этом действии отдали его матери в качестве утешения за потерю сына, потому что свеча в отдельном доме так и не потухла. Когда же все приготовления завершились, к пению мужчин присоединились и женские голоса. Атмосфера нагнеталась еще больше. И только Тихон во всей этой ситуации выглядел даже слишком уж умиротворенно.       — Почем… — только хотел спросить юноша, как стена из огня взметнулась куда-то к небу. Ваня тут же отшатнулся назад, случайно врезавшись в дьявола.       Что-то явно пошло не по плану. Взметнувшееся к небу пламя охватило стоящих рядом людей, словно они были их соломы. Все бросились врассыпную, кто-то упал на землю и начал по ней кататься, но огонь не сходил. Раны, остающиеся от ожогов были ужасны и оставались на всю жизнь, превращая человека в калеку, если он не умрет раньше. Их, конечно, было жалко, но Янковский первым делом запереживал о матери.       «Она же была там!» — в ужасе подумал он и метнулся к самому пеклу, огню, который те иловые порожки не останавливали от слова совсем.       Тихон же среагировал на рывок Янковского с небывалой для человека быстротой, тут же прижимая его к себе и поворачиваясь спиной к пожару в попытке укрыть от огня, который уже неистово бушевал, перекидываясь на соседние деревья и жилые дома. Все же свое подношение терять так быстро не хотелось, так как переходные души-утопленники крайне хрупки и подвержены только лишь огню, который способен уничтожить хрупкую энергетическую структуру в полном объеме. А эта душа была отличной от всех остальных, интересной. Юноша стал первым за долгие сотни лет, кто все же открыл глаза в тумане, повернув ход событий совершенно по-другому.       — Не дергайся, слышишь? Тут уже ничего не спасти. Тебе-то точно, — спокойно проговорил дьявол, направляясь к воде. — Эти люди сами себя погубили своей глупостью.       Только вот Ваня не видел и не мог даже предположить, сотрясаясь в рыданиях, что первая искра, которая и подожгла сухую траву, была вовсе не людьми создана.