Остров

Дождь лил вторые сутки, заглушая шум океана. Дэннис любил рыбачить, сидел целыми днями у причала, наслаждаясь отсутствием людей и окружающей природой. Каждую свободную минуту мужчина проводил на улице, за исключением тех дней, когда бушевала непогода. Как сегодня. Мальчишка тихо стонал под двумя одеялами на диване, мучаясь уже не столько от ломки, сколько от болезни, которую успел подхватить пару дней назад. Спенсер предупреждал, чтобы не шлялся по острову, но стоило парню почувствовать себя лучше, как он тут же устремился к лодке. Возможно, умей он ею управлять, даже смог бы убраться отсюда подальше. Доплыл бы до больших островов, нашел наркоту, хотя удивительно, где он раздобыл ее в первый раз, и уже бы валялся дохлым на чистеньких улицах Исландии. Но вместо этого он провозился несколько часов, сломал мотор, считай, вывел из строя единственное средство передвижения, промок до нитки под первыми волнами ливня и едва дополз обратно до входной двери. Все это время Дэн наблюдал за ним, но вмешиваться не стал: не нянька, в конце концов. Тогда, как и сейчас, он стоял у этого самого окна в гостиной и рассматривал причал. Тоже курил и вспоминал себя самого. Такой же упертый и самоуверенный, только наркотиками не увлекался, но с удовольствием их толкал другим. Нет, Дэннис не тот, кого можно назвать законопослушным гражданином, и он ожидал чего угодно: что сопьется, сдохнет от ножа в живот, сгниет в тюрьме, но не того, что будет ухаживать за больным ребенком-наркоманом. Ребенок. От таких мыслей мужчина презрительно усмехнулся, потушив сигарету в пепельнице. На таких «детей» он насмотрелся за свою жизнь. К ним не было никогда жалости, не было отцовских чувств и попыток наставить на путь истинный. Спенсер смотрел на таких парней с холодом. Они сами вершили свою судьбу, как и он когда-то. Да и не ему говорить: «Одумайся, остепенись». В свои года, разменяв четвертый десяток, он не имел ничего и никого. За плечами был лишь криминальный опыт и годы тюрьмы. Если бы его осудили за все преступления, что он совершал, то не видать ему белого света до конца «второй» жизни, но, к счастью, заметать следы Дэн умел. А вот чего он не умел, так это ухаживать за больным. Сам редко болея, он едва ли знал, какие лекарства нужны. В аптечке был небольшой запас, оставшийся от прежнего владельца дома, но одна половина из них была давно просрочена, а вторую Дэн даже по названиям не знал. Решив, что сесть за непреднамеренное убийство подростка ему не хочется, Спенсер оставил идею пичкать парня таблетками и отпаивал его травяным чаем с лимоном да откармливал супом. Правда, мобильный телефон, работающий через спутник, мужчина все же достал на случай, если завтра парню не станет легче: тогда придется вызывать скорую. И если повезет и не начнется шторм, она прибудет на остров быстро. А пока Дэн продолжал коротать время, стоя у окна и раскуривая очередную сигарету. Не так он представлял себе уединение. А вот Нилу было не до размышлений. Стоило ему выкарабкаться после тяжелой ломки, отголоски которой он ощущал до сих пор, как его настигла простуда. Казалось бы, пустяковая болезнь, но на его и без того хлипкий организм она влияла куда сильнее, грозя осложнениями. Каждая мышца противно ныла, глаза постоянно слезились, а кашель дер глотку так, будто он пытался проглотить кусок наждачки. Катушев не покидал свой диван часами, только изредка находя в себе силы добраться до туалета: провоцировать Спенсера хотелось меньше всего, как и пачкать постельное белье. Снова. Спал большую часть времени, когда температура ползла вверх, а соображать становилось все труднее. А когда бодрствовал, то молчаливо наблюдал за мужчиной, чуть высунувшись из-под одеяла, и пытался осознать столь крутые перемены в жизни. Штаты он покинул стремительно, почти не помнил долгий перелет, да и в Исландии не задержался… А сейчас приходилось торчать на богом забытом острове в компании лишь одного человека, не имея понятия, что с этим делать. Еще и его недавняя попытка то ли развлечься, то ли и правда сбежать с треском провалилась. Нил был зол на себя, на погоду и на тупую технику, что вышла из строя так не вовремя. И вот как ему без лодки покинуть это гиблое место?! Он провел тут всего ничего, пару недель, а уже не мог наблюдать одинаковый, унылый пейзаж и не менее скучного Дэнниса. Вот он-то раздражал больше всего, оттого его забота, если ее можно так назвать, воспринималась странно. Последний раз, когда он так болел, за ним ухаживала мама, принося еду и горячее питье, чтобы он поскорее поправился, но чтобы подобное делал этот сухарь — немыслимо. Катушев порой даже с подозрением принимал тарелку из рук хозяина дома, гадая, не подсыпал ли тот чего в суп. Глядишь, так бы и избавился от проблемы в виде непокорного юнца. Хотя тот и сам едва не лишил Дэна головной боли, почти утонув тогда… И все же ему повезло. Провалявшись несколько дней, он наконец пошел на поправку. Первым сигналом об этом стало то, что Нил все чаще поднимался и двигался, задолбавшись лежать пластом целыми сутками. Но не сказать, что в доме или на острове было чем еще заняться. Катушев откровенно скучал и сильно удивлялся, как у Спенсера не поехала крыша от такой жизни. Казалось, он не занимался ничем, кроме готовки еды, ухода за домом, чтения и рыбалки. И обязательно с сигаретой в зубах! Скукотища же смертная. Нилу думалось, что так живут либо маньяки (но это нелепо, где ж ему тогда жертв брать?), либо те, кто от чего-то скрывается. «Ты че, грохнул кого-то и решил залечь на дно?» — спросил он как-то за ужином, но удостоился вместо ответа лишь холодного взгляда. Дэннис вообще был довольно загадочным и немногословным, вынуждая тем самым Нила все сильнее ему надоедать. Катушеву хотелось узнать больше и о самом мужчине, и о том, откуда его знал его родной дядя, но поговорить никак не удавалось. Бывало, когда Спенсер уходил к морю, он слонялся по дому, разглядывая фотографии и шарясь по ящикам и шкафам, но без толку. Хотя пару интересных снимков он все-таки приметил. «Почему меня именно к тебе прислали? У тебя от тоски сдохнуть можно… И как ты тут живешь?» По вечерам за окном можно было услышать только шум ветра и волн, что наводило на мрачное настроение. Бушевавшие здесь стихии пугали, потому как могли нести реальный вред, и, чтобы спастись от этих мыслей, парень занимал себя бесцельной болтовней. Все надеялся услышать от Дэна хоть что-нибудь стоящее. — Я понял, меня к тебе заслали в качестве наказания, — продолжал нудить Катушев. — Чтоб я забыл, что такое нормальное общество, и помер от тоски и скуки. Я прав? Прав? Ну блядь, ну поговори со мной уже! Че там такого прикольного в книге, что ты пялишься в нее весь вечер? Сойдя с дивана, на который он залез с ногами, благо хоть обувь снял, Нил подскочил к мужчине. Схватив край книги, которую тот читал, он ее резко опустил, чтобы заглянуть и заодно привлечь к себе внимание. И ничего особенного не увидел — ни картинок, ни рисунков или схем, только сухой текст, да еще и мелким шрифтом. Чего, собственно, и следовало ожидать. — Ты реально забрался в эту глушь, чтоб книжки читать? — хмыкнул он. — Чудик. И зачем только Гарри с тобой договорился, мог бы кому-то поинтереснее сбагрить… Тяжелый взгляд Спенсера и без того был холодным и выражал полное неудовлетворение таким соседом, но он продолжал быть сдержанным. Однако терпение имеет странную особенность — заканчиваться. Парень болтал с того самого момента, как ему стало лучше, и мужчина не прекращал жалеть об этом, подумывая даже, не достать ли пацану новую дозу. Останавливала лишь перспектива новой кучи грязного и облеванного белья, вновь перестирывать которое не было никакого желания. — Я уже проклинаю тот день, когда согласился. — Резко сбросив пальцы парня с книги, мужчина хотел было к ней вернуться, но стоящий рядом сосед явно давал понять, что не уймется. Поэтому Дэн закрыл книгу и, аккуратно поправив закладку, отложил ее. Пристально посмотрел на парня. — Смотрю, ты оклемался. Замечательно. Значит, теперь будешь понимать человеческую речь. Тогда слушай внимательно, шпана. Во-первых, я был должен Гарри, а ему нужно было сдыхаться от тебя. К моему несчастью — звезды сошлись, и теперь ты тут. Если бы тебе хватило мозгов не стать наркоманом, возможно, жил бы себе и дальше в Штатах, но ты, чмо бесхребетное, довел себя до дна, поэтому ты здесь. За что только мне это наказание — теряюсь в догадках. Спенсер говорил неспешно, с нотками сарказма, но весьма серьезно, вальяжно рассиживая в единственном кресле, сложив руки в замок на животе. Он любил сидеть у печи-буржуйки, подкидывая на протяжении всего холодного вечера дрова в бушующий огонь за металлической решеткой, читая книги и наслаждаясь покоем, теплом и настоящим чаем. Простые радости, которые не понять многим людям. А теперь пацан рушил идиллию. — Ты будешь здесь, пока он не решит свои дела и не заберет тебя, но, признаться, раньше чем через два года его не жди. Это ужасно, знаю. Ты меня раздражаешь ничуть не меньше, чем скука раздражает тебя. Но поскольку твое тело будет находиться здесь и дальше, то запомни несколько простых правил. Первое — не отвлекай меня от моих дел. Еще раз вот так помешаешь чтению, и я сломаю тебе руку. Второе — заткнись. Ты много чешешь языком. Я не виноват, что ты, жертва гаджетов, не умеешь читать и не способен спокойно сидеть. Но не переживай. Раз пришел в себя, с завтрашнего дня начнешь работать. Дел тут хватает, так что скоро ты забудешь о своей скуке. Все ясно? А теперь иди обратно на диван и спи до утра, пока есть такая возможность. Нил возмущенно пропыхтел что-то о том, что в рабы не нанимался и вообще его чуть ли не насильно привезли, но очередной жесткий взгляд пресек его короткий бунт. Решив, что и правда не добьется ничего хорошего, а только усугубит положение, он временно отстал от Спенсера. Но спать все равно укладывался демонстративно, бурча под нос нелестные слова в адрес одного напущенного индюка и шумя так сильно, как только мог, чтоб Дэну жизнь медом не казалась. Сон не шел долго. За время простуды парень выспался, кажется, на целую неделю вперед и теперь ворочался и вздыхал. Тишину нарушали только вой ветра снаружи и шелест страниц с потрескиванием дров в печи внутри. Непривычно. Нил привык засыпать под почти непрекращающийся шум машин и сотен людей — Сан-Диего словно бы и не засыпал вовсе, и ночная жизнь с ее пороками и радостями была не менее активной, чем дневная. Здесь же ему чудилось, что, кроме них со Спенсером, на Земле вообще никого не осталось. Будто все в один момент вымерли и исчезли, а они остались один на один без возможности слинять. Это давило и провоцировало на дурные мысли, чего парень очень не любил. Он ведь и принимать стал только для того, чтобы сбежать от самого себя и своего прошлого. И до недавнего времени у него это неплохо получалось, и что делать теперь, Нил не имел ни малейшего понятия. В каком-то смысле он был напуган, однако виду не подавал, зная, что такие вещи не стоит показывать даже самым близким. Ну, их у него и не осталось уже, так что и храбриться не перед кем. Дэннису так вообще не уперлось лезть мальцу в душу, и хотя бы за это Катушев был ему благодарен. Как уснул, наутро он так и не вспомнил. Зато позволил себе пролежать еще несколько минут, пялясь в потолок и прислушиваясь к звукам на первом этаже. Было тихо. Поднявшись, Нил нашел глазами старые деревянные часы, что показали ему пять тридцать утра, и тихо выругался. По доброй воле он бы никогда не подорвался в такую рань, но раз уж встал, то можно и умыться. Все равно заснуть заново не выйдет и Спенсер скоро проснется. Он, на удивление парня, был ранней пташкой, в то время как сам любил подольше поваляться в постели. Хорошо хоть теперь у него была эта самая постель, а не какая-нибудь подстилка или грязный матрац в очередном притоне. Нила аж передернуло, когда он подумал об этом — не хотелось даже догадываться, чем, кроме блевоты и мочи, тот был испачкан. Да, помотало его в Штатах знатно, ничего не скажешь. Только вспоминать это чаще всего совсем не хотелось. Те дни были наполнены мраком и болью и больше ничем. Холодная вода неплохо приводила в чувство. Катушев старательно брызгал ею на лицо, ощущая, как отпускает. В голове прояснилось, и он смог наконец включиться. Вернувшись из ванной в гостиную, он переоделся, кое-как заправил постель и пошел на кухню добывать себе поесть. Да так увлекся, что и не услышал, как Дэннис спустился вниз, застав его пожирающим нечто больше похожее на угли, чем на яичницу. Хозяин дома двигался тихо, а потому вполне насладился картиной жующего пацана у окна, не замечающего ничего вокруг. Когда же шок и удивление прошли, Дэн с грохотом отодвинул стул, но садиться не стал. — Когда закончишь жрать эту отраву? — Встревоженность парня Спенсера не смутила. Он не виноват, что пацан подпрыгивает от каждого шороха и не следит за пространством за своей спиной. Взъерошенные волосы после сна торчали в разные стороны, игнорируя любые попытки пригладить их рукой. Взгляд у мужчины с утра тоже не лучился добром, и весь вид больше ассоциировался с психопатом-серийником, чем с человеком, крепко спавшим в своей постели. — Позавтракал? Тогда пошли, начнем убивать твою скуку. Не дожидаясь ответа, Спенсер вышел на улицу и выдал первое утреннее задание — наколоть дров. В более теплую погоду он привозил сюда дерево, которое складировал и в удобное для себя время рубил. Обычно всегда был запас на три-четыре дня, что хранился в закрытом и сухом флигеле, но из-за непрекращающегося дождя мужчина не рубил новые дрова — тем хуже для Нила. — Когда заполнишь эту нишу, — Дэн указал на полупустую стену, которую худосочный пацан, едва победивший болезнь, вряд ли осилит за день, — сможешь приступить к еде. Я даже сам приготовлю тебе что-то более съедобное. А то еще посадят за жестокое обращение с детьми. Катушев чудом сдержался от того, чтобы не послать мужчину на три веселых буквы. Только зыркал злобно в его сторону, поджав губы. Он же сейчас вернется в дом, в тепло, будет там заниматься всякой ерундой, пока пацан пашет. Но делать нечего. Отрабатывать койко-место и какую-никакую еду нужно было в любом случае, и Нил ухватился за топор. Особой физической подготовкой он, разумеется, не обладал, а потому хилые руки мгновенно опустились, чуть не роняя опасный предмет на ноги. — Да блядь! — Ему было уже плевать, ушел Спенсер или еще наблюдал за ним — наколоть дров стало делом принципа. Или что он, совсем тщедушный и немощный?! Нет, подумал он и попробовал поднять топор снова. Кое-как получилось, дальше нужно было поставить полено на чурбак и хорошенько стукнуть по нему сверху. Правда, на то, чтобы начать попадать в поленья, а не во все остальное (хорошо, что умудрился себя не травмировать, не считая мозолей), ушло много времени. Нил весь вспотел и взмылился, тяжело дыша, но упорно поднимал и опускал топор, победно вскрикивая, когда кривенькие дрова раскалывались и падали на землю. Тогда он откладывал инструмент, хватал их и раскладывал в нише. Так прошел не один час, но казалось, что парень почти не продвинулся, ведь дров не хватило бы и на полдня, а он уже был вымотан. Даже первый вкус победы над дурацкими кусками дерева отступал, оставляя вместо себя жуткую усталость. Плюнув на поручение, Нил решил сделать перерыв и уселся на ближайшую ровную поверхность отдохнуть. Руки гудели, в голове шумело от прилива крови, а разгоряченное от работы тело стало остывать, отчего становилось по-мерзкому холодно. Продолжать не хотелось, но и просто вернуться в дом означало бы, что он сдался. И Дэннис точно не упустит возможности над ним постебаться или найти другое задание… или вообще наказать. Нил хмыкнул. Будто в самом деле Спенсер не временный опекун, а настоящий родитель, которого нельзя ослушаться. Глупости, конечно, но сил снова становиться за колку и правда не было. Однако, промаявшись еще с полчаса, он понял, что выбора нет, и вернулся к делу. Заготовил столько дров, сколько смог, и ушёл в дом лишь поздно вечером. После такого ему было до того плохо, что и ужин не привлек, и Катушев завалился спать, даже не вымыв руки и лицо. Зато он впервые в этом доме мгновенно отрубился, проспал до полудня и не спешил вставать, чувствуя, как от любого движения все мышцы напрягаются и болят. — Ты хренов садист! — ныл парень с дивана, когда мимо проходил Дэн, в отличие от него занятый с самого утра. — Так издеваться… надо ж было придумать! О том, что теперь им хотя бы есть чем топить дом, Нил не думал. Его больше волновало собственное состояние, которое никак не хотело быть нормальным с тех самых пор, как он сюда приехал. Проклятый остров, не иначе. — Разнылся, как баба, — пробурчал Дэн, когда в очередной проходил мимо парня. Сказано это было хоть и тихо, но достаточно четко, чтобы Нил слышал. — Моя бабка и то больше дров колола бы, сопляк… И с чувством выполненного долга мужчина скрылся на узкой кухне, где варился суп. И что бы парень ни думал, а кормили его не просто сносно, а вполне питательно. В погребе было достаточно запасов овощей, круп и даже имелся небольшой морозильник, заполненный до краев мясом и рыбой, половину из которой ловил сам Дэн. На рыбалку он уходил каждую неделю, иногда по несколько раз, и всегда возвращался с одним представителем морской фауны, которого тут же чистил, иногда солил, а иногда отправлял на заморозку. Зачем? Запас всегда должен быть. Да и Дэн не молодел. В любой момент его могла подкосить болезнь, и сил добывать еду не будет. Не умирать же с голоду? К тому же запас значительно уменьшился с появлением парня, за которым приходилось присматривать, и времени на рыбалку порой не оставалось. Так что неприкосновенное правило действовало безотказно — запас должен быть. — Ну и долго еще будешь портки греть? — послышался вскоре голос Дэна, севшего с тарелкой за небольшой стол. — Вставай жрать и иди заканчивай работу. Нишу ты так и не закрыл. Или думаешь, раз помахал топором день, то все? Задание от этого не выполнилось. Послышался страдальческий стон, потом скрип дивана, и Нил оказался наконец в вертикальном положении. Потянулся, хрустя суставами и морщась от противной крепатуры, а потом стал одеваться. Он за всю жизнь так никогда не напрягался, как вчера, и перспектива продолжить мучения не радовала. С другой стороны, так они с мужчиной были на расстоянии друг от друга и меньше бесились. Что ни говори, а это плюс. Наскоро умывшись, парень поспешил за стол. Игнорировать вчера ужин было дурной идеей, сейчас он слопал все, что ему предложили, в считаные минуты, и, честно, не отказался бы от добавки. Но Спенсер, будто издеваясь, сообщил, что обед будет только для тех, кто как следует поработает, и отправил обратно к флигелю. — Ну и пойду, — насупился пацан, — а ты сиди тут, как старый пень. Вот не мог он просто уйти и ничего не сказать, нужно было обязательно что-нибудь ляпнуть. И плевать, как сурово на него смотрели, и на то, что Дэн работал вдвое больше него. Просто надо было сказануть, и все тут. Словно это бы помогло сгладить грусть от того, что надо было снова выбираться во двор под ветер и постоянный крик птиц с берега. Почему-то звуки природы досаждали гораздо сильнее всего, что можно услышать в городе-миллионнике. Давили, не давали покоя и сбивали с толку. Нил пытался напевать что-то себе под нос, чтобы отвлечься, пока работал, но в результате голова трещала не меньше. Боль в руках тоже не прекращалась ни на минуту, особенно когда с мозолей слезла кожа и ранки стали кровоточить. Катушев досадливо шипел и бегал за аптечкой и пластырями. Но дров наколол достаточно, несмотря на то, сколько времени на это ушло — в дом он уходил с легкой гордостью за себя. Впрочем, подобные чувства быстро проходили. Он остывал и возвращался в свое привычное состояние, в котором почти ничего не ощущал. Так было проще, и Нил слишком долго к этому шел, чтобы так скоро бросить старые привычки. — Ну и где мой ужин, дедуля? — заорал он, едва сбросив с себя куртку. С кухни пахло чем-то аппетитным, и хотелось побыстрее попробовать, что там такого наваял Спенсер. — Челюсть жмет? — коротко поинтересовался Дэннис, поставив свою тарелку на стол, и сел, принимаясь ужинать. Угроза была короткой, но многообещающей. В сковороде остывали жареная картошка и рыба. На этот раз порция у пацана была больше обычного, а тушеные овощи, смешанные с картофелем, лишь усиливали мысли о заботе. Работающий организм требовал больше питательных веществ, чем раньше. Когда Нил сел за стол напротив мужчины, тот сразу стал спрашивать о навыках строительства и, получив отрицательный ответ на каждый вопрос, раздраженно вздохнул. — Ты вообще хоть что-то умеешь, дохляк? Иглу в вену научился вводить, а молоток от гвоздя не отличишь? — Да что тебе все неймется! — вспыхнул парень, громко звеня вилкой о тарелку и глядя на мужчину так, словно хотел испепелить его взглядом. — Ну принимал я наркоту, подумаешь. Чем мне еще, блядь, было заниматься, когда они… — Тут он запнулся, сжав зубы до скрежета, и умолк. Говорить о родителях не было никакого желания. Тем более Дэннису, будь он неладен. — Короче, не учили меня ничему, а раз тебе так надо, либо делай сам, либо показывай, как надо. После этого снова опустил голову, глядя только в тарелку, и ел молча. Еда была вкусной, практически идеальной, но даже маленькое «спасибо» Нил из себя не выдавил. Его, взбешенного, хватило только на то, чтобы отнести посуду в раковину и быстро отмыть, а затем слинять на свое место. Укутавшись в одеяло, он отвернулся к спинке дивана, всем видом демонстрируя, что игнорирует Спенсера, в надежде, что больше тот к нему не пристанет. По крайней мере, сегодня. Дэн не стал отвечать на крики парня. Неспешно доев, убрал за собой и ушёл наверх. Второй этаж был полумансардным и вмещал в себя лишь несколько прикроватных тумбочек, большой комод для немногочисленной одежды хозяина дома и его кровать. Внутренних стен не было, потому мужчина слышал каждый шорох на первом этаже. Это удобно, когда оставляешь печь на всю ночь, но крайне раздражает, когда пацан не может уснуть и шастает по дому. К счастью для Дэна, теперь тот спал крепко, чего не сказать о самом мужчине. С каждым днем все больше просыпался интерес к прошлой жизни пацана, а после такого всплеска эмоций, что, конечно, было не ново, интерес тем более возрос. Наутро Нила ждала новая работа и отсутствие завтрака. Дэннис ел хлеб с маслом, запивал свежим кофе и без интереса разглядывал соседа, что непонимающе уставился на стол. — Я не готовлю тем, кто орет на меня, — пояснил наконец мужчина и, запихнув последний кусок в рот, встал из-за стола. — Через десять минут чтобы был на улице. — А вот это уже было брошено командным тоном, с которым не следовало тягаться. Спенсер понимал, что поесть нормально у Нила нет времени, но великодушно дал целых десять минут на то, чтобы пацан оделся и даже что-то съел из холодильника. Сполоснув чашку, он вытер руки и вышел первым. На улице бушевал ветер, разгоняя волны и разбивая их об утесы острова. Погода с каждым днем становилась все более морозной и тяжелой. Мир готовился к переходу в новое состояние. Через пару месяцев сюда придет зима, и жизнь на острове замрет окончательно. Дэннис хотел успеть сделать все до прихода первых снегов, что в Исландии были не за горами. В буквальном смысле. Когда Нил вышел, мужчина был за домом, орудовал пилой. Здесь уже было выполнено процентов двадцать работы. Строился небольшой сарай для живности. В планах мужчины было привезти несколько десятков кур, возможно, пару овец. Надоело каждый раз ездить за десятком яиц в город, преодолевая километры водного пути. Парня включили в работу сразу же. Оказалось, Дэннис умело управлялся с любым инструментом, что у него был, и вполне неплохо командовал, объясняя все просто и доходчиво. Прервались лишь раз на обед, и к концу дня парню даже было позволено самому орудовать электрическим лобзиком, пока Дэн собирал остальные инструменты. К его удивлению, из пацана мог выйти толк. Да, у него все еще тряслись руки и от продолжительной физической нагрузки он едва ли не терял сознание, но информацию схватывал на лету и впитывал знания как губка. Если Гарри окажется прав и этот ребенок сможет преодолеть наркотическую зависимость, то, возможно, из него даже что-то путное выйдет. Может быть, станет человеком. Ужинали они в полной тишине. Наконец у парня не было никаких сил на разговоры, что несказанно радовало Дэна. Следующие несколько недель проходили по одному и тому же расписанию. Спенсер всегда вставал рано, еще до восьми утра, готовил завтрак, весьма сытный, будил Нила, и они ели. Потом уходили на улицу и продолжали строительство до позднего вечера. Иногда Дэн оставлял несложную работу на парня и уходил чинить мотор лодки. Он так ничего и не сказал насчёт поломки. К концу осени строительство было окончено. Обветренная кожа рук и лица, отросшие лохматые волосы и недельная щетина — эти двое походили на жертв кораблекрушения. Зато Нил наконец начал потихоньку набирать вес. Свежий воздух, физические нагрузки и еда сделали за несколько месяцев с организмом парня куда больше, чем мог бы любой реабилитационный центр в Штатах. Конечно, до полного выздоровления Нилу было еще далеко. Дэннис не сомневался: окажись тот сейчас в городе — и сорвется мгновенно. Но города от них были далеко, и сам пацан никак туда не попадет. К лодке он больше не подходил, да и в свободную минуту предпочитал лежать на любой ровной поверхности, чтобы восстановить силы, просто смотря в небо. Возможно, он и сам не заметил, как стал меньше болтать. Возможно, стройка отнимала у него куда больше сил, чем рассчитывал Спенсер, ведь иногда у пацана был пустой взгляд, и Дэн ловил себя на тревожной мысли, не нашел ли тот где наркоты. Но после быстро отметал подобный вздор и давал парню новое задание, отчего взгляд прояснялся. Особенно хорошо этот метод работал с чем-то новым. И если полдня уходило на обучение Нила, мужчина замечал, как его взгляд зажигается жизнью, словно унося сознание от пугающих мыслей и застопорив его на одном-единственном деле. — Где ты витаешь? — В тот раз они убирали территорию от строительного мусора, готовили помещение к заселению живностью, и новой работы для Нила не было, поэтому мужчина решился наконец спросить. Они не стали ближе за это время, по-прежнему ничего друг о друге не знали, поэтому на честный ответ он не рассчитывал. Да, в перерывах между работой, пока Дэн курил, а парень рассматривал небо, они могли перекинуться парой слов, мужчина мог вспомнить какой-нибудь занятный случай из юности или в процессе обучения поведать поучительную историю, где в конце обязательно кому-то отрезают какую-нибудь конечность от неправильного пользования инструментом. Но этого недостаточно для познания прошлой жизни. — В облаках, — огрызнулся Катушев, сосредоточенно подметая мусор. Последнее время он ловил на себе неоднозначные взгляды Дэна и не знал, как их трактовать. То ли мужчина подумывал сбросить его со скалы, чтоб зимой лишний рот не кормить, то ли ещё чего планировал. Неизвестность напрягала — никогда не знаешь, что у другого человека в голове, тем более у кого-то вроде Спенсера. Нил только подозревал, что прошлое у того было мрачным, но узнать детали побаивался. Вдруг и правда людей крошил? Не хотелось стать следующим. И не потому, что боялся смерти, она его не волновала, он просто боялся боли. — И когда кур привезешь? — решил он сменить тему на что-то нейтральное. — Мы вроде все достроили уже… Можно заселять. Хотя я до сих пор не понимаю, чего тебе не жилось на большой земле. Там же и магазины, и больницы, и куча всего еще в шаговой доступности. А тут фиг дождешься чего. Сгребая хлам в одну кучу, Нил продолжал негромко тарахтеть, будто откуда-то взялся непотраченный запас энергии, и ворчал на Спенсера за то, как тот выбрал жить и что судьба-злодейка привела парня именно к нему. Все оттого, что он словно бы почувствовал, что мужчина собирается задать неудобные вопросы, а потому решил избежать этого всеми возможными способами. Дэн не стал отвечать, видя, как парень уходит от заданных ему вопросов. Закончив с уборкой первый, а если точнее, сбросив все на соседа, мужчина ушел в дом греться. К тому моменту как Нил закончил убирать, собрал инструменты и нанес дров на вечер, Спенсер уже принял горячий душ, переоделся в чистую футболку со штанами, даже поужинал и теперь отдыхал на своем излюбленном месте у печи-буржуйки. Они снова не разговаривали. Нил поужинал, принял душ, уселся на диван и сам не заметил, как быстро погрузился в дрему, переросшую в крепкий сон. Утром его никто не будил, а потому парень проспал до обеда. Вот только по пробуждении обнаружил себя в полном одиночестве. Спенсера не было ни в доме, ни на улице, а уж после оказалось, что и лодки нет. Теперь он и правда стал единственным живым существом на всем острове. Ощущения от этого были странными. Катушев задумчиво вглядывался в горизонт, но не видел ничего, кроме водной глади и бледно-серого, почти белого неба. Спенсер, старый змей, слинял так тихо, что складывалось впечатление, что его и вовсе никогда здесь не было. Может, так и есть? Вдруг пораженный наркотиками мозг просто выдумал его и на самом деле Гарри привез Нила сюда лечиться в одиночестве. Хотя нет, это глупо. Фото, одежда и книжки с сигаретами… Они были материальны, их можно было пощупать и повертеть в руках. Значит, дурное чувство одиночества скоро пройдет, нужно просто чем-то себя занять. Так он и сделал — увлекся обычной бытовухой, приготовил себе относительно съедобный завтрак. Вот что-что, а готовка давалась ему с трудом. Дэннис обучал его всему, что умел, не только строительству и уходу за домом, но на кухне Нил все еще чувствовал себя неуверенно. Еда то пригорала, то была горячей снаружи и сырой внутри, то вообще имела странный привкус. Можно было не париться, пока готовил мужчина, но сегодня приходилось выкручиваться самому. — Хоть бы телек купил, что ли, скутотень же. — Пользуясь тем, что хозяина нет дома, парень уселся с тарелкой на диване, бездумно поедая бутерброды — лучшее, что он умел, — и пялился в окно. По сути, все было не так плохо, за исключением того, что Нил не ощущал почти никакого вкуса к жизни. Да, он временно увлекался занятиями с Дэном, сытно ел и хорошо спал, но что делать потом, через два года? Или еще через пять? Он ничего не умел, не был образован или хотя бы талантлив. И, что важнее всего, даже не чувствовал тяги жить. Словно однажды, как только представится случай, он уйдет из жизни, и весь этот спектакль прекратится. А может, стоит сделать это уже сейчас, пока никто не может его остановить? И ни Гарри, ни Спенсеру больше не нужно было бы с ним возиться — все в выигрыше. Но… Не успев додумать эту мысль, Нил услышал, как хлопнула входная дверь. «Вспомни солнце, вот и оно». — Спрыгнув с дивана, он помчался на кухню, чтобы скрыть свою шалость с едой в неположенном месте, да так и затаился там, ожидая, куда первым делом пойдет мужчина. — Опять жрал на диване? — Гулкие шаги тяжелых ботинок затихли лишь на кухне. Беглый взгляд по фигуре парня, что притаился с тарелкой у раковины. Нетипичное место для еды, а значит — убегал с дивана, откуда Спенсер гонял его уже который месяц. — Дожирай, и пошли, познакомишься со своими новыми обязанностями. Бросив на пол два огромных пакета из супермаркета, мужчина вышел на улицу. Там его ждали две клетки с курами, явно ошалевшими от путешествия, и несколько мешков зерна в лодке, которые перетаскивать пришлось Нилу. Дэн заставил парня еще и расфасовать содержимое по сверхпрочным кулькам, привезенным с острова. Делать все приходилось быстро: надвигалась гроза, а за ней можно было ожидать и шторм. Мужчина давно подготовил для кур все необходимое: от насеста до небольшого загона, чтобы не ловить живность по всему острову, так что сейчас лишь выпускал их по одной внутрь сарайчика. Конечно, постройка делилась на несколько частей, служа «домом» не только животным, но и инструментам. Дольше всего Спенсер решал вопрос с обогревом помещения, ведь зимы здесь были не из приятных, но сегодняшнее заселение красноречиво говорило о решении всех дилемм. После того как куры были оставлены обживать свое новое место пребывания, Дэн поспешил помочь парню. Закончили они уже под шум проливного дождя. И если Нил едва промок, преодолевая расстояние между дверью сарая и дверью дома, то Спенсеру пришлось ощутить все прелести осеннего дождя Исландии, пока он затаскивал лодку на берег. После такого он сразу же отправился в душ, не желая простудиться, а парню посоветовал разобрать пакеты. Там было много вкусного, например, сливочное мороженое в двухкилограммовой банке или свежие помидоры. Не забыл Дэн прикупить и несколько новых книг для себя, как и пару десятков блоков сигарет, что говорило о нескором возвращении в город. Когда все продукты были разложены по своим местам, Нил сложил пустые пакеты, спрятал их в ящик и обратился к Дэну. Выглядел он при этом так неловко и даже чуть-чуть смешно, что было удивительно, как парень вообще способен на такое. Обычно его лицо ничего не выражало и слова он не подбирал, а выпаливал первое, что приходило в голову. — Это… Я спросить хотел. А можно мне мороженого? Сто лет его не ел… — Сутулый, взлохмаченный и все еще жутко худой, он походил на ребенка-переростка. Впрочем, по сравнению со Спенсером он и правда был ребенком. Несмышленым и словно еще не нюхавшим пороха, но это только на первый взгляд. Катушев хранил в себе много секретов, просто не хотел их выдавать мужчине. — Я совсем чуть-чуть! — продолжал просить Нил, получая в ответ только тишину и удивленный, почти недоверчивый взгляд. Но и волшебное, как говорят, слово «пожалуйста» тоже не звучало. — Мы же все сделали, можно и отдохнуть… Нет? Спенсер стоял в узком проходе на кухне и рассматривал парня, размышляя, что ответить. Влажные волосы накрывало полотенце, а к телу прилипала чистая рубашка, надетая сразу после душа. — Можно. Только после того, как подстрижешься. Хмыкнув и улыбнувшись своей идее, мужчина поставил чайник на плиту, вытесняя юнца из кухни, всем своим видом показывая, что возражений не потерпит. — А каким хреном это связано?! — пораженно спросил Нил, глупо моргая и глядя мужчине в спину. Нет, он, конечно, уже знал и понимал, что спорить бесполезно, но мозг все равно отказывался формировать связь между этими двумя вещами. Вот вечно взбредет что-то Спенсеру в голову, хоть стой хоть падай. Постояв с нелепым видом пару минут и наблюдая, как хозяин дома готовит себе чай, парень сдался. — Ладно, только стричь сам будешь, я не умею, — заявил он, скрестив руки на груди. — Тяни ножницы, — кивнув куда-то в сторону, неопределенно ответил мужчина. Куда тянуть? Не на кухню же? Но пока он был занят чаем, его можно было даже и не спрашивать. Благо меньше чем через минуту вскипел чайник, а еще через две Дэн освободился. Нил даже не успел найти все необходимое, как его уже позвали в ванную. — Машинкой под ноль или ножницами максимально коротко? — словно в парикмахерской, поинтересовался хозяин дома и указал кивком головы на стул. После чего положил полотенце на плечи парня и повернул его голову под удобным углом для работы. — Лучше ножницами, а то, если побреешь, буду на уголовника похож, оно мне надо? — хмыкнул Катушев, но позу послушно принял, не мешая мужчине заниматься его головой. И когда он последний раз стригся? Трудно сказать. Слишком много лет прошло с тех пор, как он имел доступ к таким банальным вещам вроде стрижки, которыми обычно занимаются взрослые. Он лишился подобной заботы слишком рано, чтобы научиться самому. А самостоятельно у него выходило только медленно губить себя. — А ты что, где-то учился этому? Или это так, хобби? Небось, отрезал кому-то не только волосы… Наверное, еще конечности, гениталии… Ага? — Хочешь, чтобы и тебе отрезал? — серьезно спросил Дэн, прекращая стрижку, и не продолжил, пока парень поспешно не заверил его в обратном. Конечно, это была шутка, но Нилу об этом знать необязательно. На его острый язык можно было найти сотни способов, но «стебаться», как выражалась нынче молодежь, Спенсер тоже умел. Минут через двадцать большая часть волос парня была на кафельном полу. Нила подстригли весьма коротко, но на заключенного он все равно не был похож, зато явно помолодел, и лицо словно стало светлее. — Смотри-ка, да ты ж совсем юнец, — усмехнулся Спенсер, рассматривая лицо парня в зеркале, стоя у него за спиной и протирая инструмент. — А я думал, ты нарик лет тридцати… Ладно, убери здесь, и можешь сожрать полбанки. Спенсер забрал ножницы и ушел, оставляя Нила один на один с покрытым волосами полом. — Ну как всегда, — хмыкнул он в ответ, хотя его уже никто не слышал. Осторожно сняв полотенце с плеч, он поморщился от неприятного ощущения на шее — короткие волоски попали за шиворот домашней кофты и кололись. Отряхнувшись, Нил быстро подмел и выбросил волосы в урну. А потом потратил еще несколько минут, разглядывая себя в зеркале. Обычно он этого не делал, за исключением своего отражения в каких-нибудь витринах, и даже здесь, в ванной, надолго не задерживался. Но сейчас был особенный момент. Катушев смотрел в свои собственные глаза в отражении и пытался узнать человека перед собой. На пухлощекого улыбчивого мальчугана со старых детских фотографий он был уже не похож, скорее на живого мертвеца. А когда присмотрелся внимательнее, узнал черты обоих родителей… В груди что-то больно сдавило. Он резко выдохнул и чуть ли не выбежал из ванной, захлопывая дверь. Ему же разрешили съесть мороженое, точно! Вот этим он и займется и думать забудет о всякой ерунде. Идея пришлась по вкусу в буквальном смысле слова. Нил не меньше часа медленно поедал ранее недоступное лакомство и словно бы не ощущал большего кайфа за всю свою жизнь. Да и Дэннису так было спокойнее: парень занял рот и не мешал ему читать. Вечер прошел умиротворенно и тихо, позволяя обоим отдохнуть и мысленно готовиться к зиме, что должна настигнуть их совсем скоро… А впереди ждали долгие месяцы морозной стужи и метелей, окончательно убивавшие надежды Нила сбежать. Впрочем, если не зимой, так весной или летом можно будет попробовать снова. Лодка была на ходу, оставалось только как-то пережить сосуществование с Дэннисом и дождаться подходящей погоды. И тогда Катушев точно вырвется из этого плена.