Сила эмоций

***

      Пробуждение было куда более скорым, чем она планировала, а энергия на которую рассчитывала, совершенно иной. Женщине казалось, что она уже испытывала похожие ощущения исцеления, но воспоминания были такими давними, что вспомнить не удавалось. Она чувствовала руки, несмелые и очень осторожные, очищающие её от земли и грязи, слышала шум ветра, ощущала его на своей коже и силилась открыть глаза. Лил дождь, заливая за воротник её пальто и проникая под блузку, холодом пробирая до костей и заставляя чувствовать себя живой.       Когда, она всё же вдохнула полной грудью и села ровно, её взгляд оказался прикован к Джеки. За её спиной, в воздухе висели водные крылья. Водные потоки переливались радужным свечением и всё вокруг было наполнено энергией. Девушка ровно держала спину, вокруг неё, словно в невесомости, витала вода. Женщина, ещё не до конца придя в себя, могла только наблюдать за происходящим. Она проследила за рывками Ривена, за тем, как он хватал Дойл за руку и пытался остановить. Слушала эти странные фразы, которые говорили подростки друг другу и с удивлением понимала, что в словах детей слишком мало их самих и слишком много чего-то иного, чего-то такого, что раньше было неизведанным, не ей самой, не уж тем более совсем юными ребятами.       Когда дальше, Бен подхватил Блум подмышки, не давая рухнуть в обморок, а Джеки содрогнулась теряя всю ту магическую спесь, за своей спиной. Её к олени подогнулись и встретились с мокрой листвой, Ривен не успел вовремя подскочить к ней, чтобы не дать рухнуть совсем, лицо девушки встретилось с грязью. Тёмные волосы разметались вокруг и намокли, как черные брюки и плащ.       Фара судорожно хватала ртом воздух, игнорируя абсолютно распавшуюся причёску, собираясь с силами, чтобы встать на ноги, чтобы помочь детям и Бену. Но это было не так просто, не так просто было ожить и сразу пробежать марафон… Голова неистово кружилась, в горле стоял ком тошноты и тело совсем не хотело слушаться. Одна мысль достаточно ясно светилась в голове — им нужно как можно скорее убраться отсюда, ведь такой сильный магический выброс, точно не останется незамеченным Розалиндой и всеми остальными. Ривен несмело подошёл к ней, в её голове сразу всплыл старый образ первой встречи с мальчиком, когда он так же недоверчиво и напугано, с волнением в детском взгляде, прятался за спиной Сильвы, крепко сжимая шлейки своего рюкзака. Тогда он напугано помотал головой на её протянутую для рукопожатия руку, а теперь сам протягивал ей раскрытую ладонь. Даулинг не стала отказываться от помощи и, опираясь на юного специалиста, покачиваясь, дошла до Джеки. Она была абсолютно бледная и мокрая, словно не колдовала, а искупалась в ближайшем озере.       — Ты должен забрать их в школу. — Сипло, почти бесшумно, сказала женщина. Но Бен понял всё без слов, почти прочитал по её губам и только согласно махнул головой.       — Но, мисс Даулинг, мы должны позаботиться о Вас, Вы же только что буквально были мертвы! — Возразил парень, не отпуская её локтя, в любой момент готовый подхватить её под руки, что бы не позволить упасть снова.       — Ривен, я буду в порядке, а вот Джеки и Блум должны думать, что я мертва. — Голос феи разума начал обретать былую уверенность и силу, она спокойна посмотрела в глаза парня. — Они должны так думать, потому что иначе, когда Розалинда всё поймёт, она уничтожит их, как когда-то уничтожила меня.       — Но… — Попытался возразить специалист, но был остановлен шумом исходящим от барьера и тут же затих.       — Ривен, послушай, ты же помнишь, что самое важное — уверенность и вера в свои слова. Девочки не смогут скрыть от неё правду, она выдавит из них всё, что нужно знать. — Женщина перешла на шёпот, глядя, как Бен поднимает на руки Блум, чтобы отнести в школу. — Теперь, бери Джеки и позаботься о ней. Отнеси в больничное крыло и сделай всё, чтобы Розалинда, как можно дольше не подходила к ней. Я прошу тебя, Ривен, позаботься о ней.       Ривен ничего не ответил, он подошёл к напарнице и присев на корточки кое как поднял её на руки. Держать, абсолютно не ощущаю пространства вокруг, девушку было сложнее, чем он мог предположить. И, прежде чем уйти в сторону шума и Розалинды, посмотрел на директрису, на женщину, которая многому научила его в течении жизни. Она стояла в тени деревьев, ловя на себе пробивающиеся после дождя, редкие лучи солнца. Такая же гордая, уверенная в себе, как обычно и смотрела на него, на Джеки, свисающую с его рук.       — Простите меня, мисс Даулинг, за то что принёс вам столько проблем. — Он опустил глаза, пропуская её снисходительную улыбку в поджатых губах. — Я позабочусь о ней, клянусь вам.       Он уверено зашагал, не оборачиваясь на директрису. Он не хотел смотреть на то, как она, чуть пошатываясь, уходит вглубь леса. Не хотел, глядя на женщину вспоминать то, что они увидели в водяных проекциях Джеки. Он гнал от себя образ сломанной шеи той, кого считал непобедимой, но никак не мог отделаться от этого. Было страшно увидеть эту сцену снова и, он смотрел вперёд и шёл, уже видя среди деревьев образ новой директрисы. Женщина стояла и говорила о чём-то с Беном Харви, продолжавшим держать фею огня на руках.       — Когда мы с Ривеном подоспели, они уже лежали на земле. — Профессор бросил короткий кивок в сторону парня и глаза Розалинды сверкнули магией, а Ривен, к счастью, успел подумать о том, что говорил мужчина. Женщина молчаливо кивнула. — Им нужно в больничное крыло, Розалинда, неизвестно, что они сделали друг другу, возможно магические выбросы такой силы не прошли для них просто так.       — Да, конечно, Бен, пойдёмте. — Розалинда смотрела куда-то туда, в сторону кладбища, словно ожидая подвоха, но ничего не происходила и она повернувшись к школе, резво зашагала.

***

      Сильва в очередной раз приложил холодную тряпку ко лбу девочки. Элизабет пылала всю ночь и не просыпалась. Сильва не отходил от дивана ни на шаг, кроме того, чтобы обновить кружку с её чаем. Он ждал, когда она проснётся, чтобы напоить её и это действительно произошло. Девочка завертелась, стараясь выбраться из-под его рук и наконец раскрыла свои глаза. Взгляд был несколько стеклянный и она слабо, откидывая с лица светлые пряди, проговорила:       — Мамочка? — Словно в тумане, водя взглядом по комнате, спросила снова: — Мама?       — Лиззи, всё в порядке, я здесь. — Сол крепко прижал к себе малышку, усаживая на свои колени и беря в руки кружку с тёплым чаем. — Тебе нужно попить, давай.       Не понимая, что происходит, Элизабет сделала несколько глотков и снова устало положила голову на грудь мужчины. Сол понимал, что это скоро пройдёт, но не переставал волноваться. Он осмотрелся: интерьер в комнате был наполнен Маурой. Всё было пастельно-тёплых оттенков, мебель мягкая, а одеяла, которыми он укутал девочку, как всегда — клетчатыми. Всё было настолько привычно и знакомо, что, казалось, если он обернётся, то увидит в дверном проёме целующихся Дойлов. Он обернулся, но там никого не было. Иногда Солу казалось, что их смерть была лишь наваждением, что они похоронили лишь иллюзии, а не тела. Но в такие моменты, он тут же вспоминал ощущение их холодных рук под своими пальцами и не мог прогнать несколько скупых слёз со своих глаз. Вот и теперь, сидя здесь в гостиной дома, который они построили для них всех, для того, чтобы у их большой семьи было место силы, а сами не успели даже показать им это, и спокойно позволял слезам стекать по щекам. Его, вдруг, накрыло осознание того, что его лучших друзей, действительно больше нет, а теперь он даже не может помочь их дочери справиться с последствиями магического выброса. Воспоминания накрывали с головой и он, внезапно, увидел на полке фотоальбом, подписанный достаточно символично «Семья». Протянув руку он смог взять его и, открыв на одной из страниц, замер.       Они сидели в их комнате. Сегодня был особенный день, который был определён ещё несколько лет назад, казалось, первой встречей Мауры и Фрэнка. Брюнет уже в десятый раз завязывал галстук заново, чтобы наконец быть довольным результатом. Боже, Фрэнк Дойл волновался! Это действительно было редкостью и Андреас не упускал случая подшутить:       -Неужели ты боишься, что она сбежит от тебя? — Шатен сложил на груди руки, рассматривая друга скептическим взглядом. — Маура не сбежала, когда тебя рвало селёдкой после вечеринки специалистов в прошлом году у неё в туалете, так что, я считаю, что это было решающим моментом.       — Господи, Андреас! — Бен прикрыл ладонью глаза. — Ты когда-нибудь перестанешь?       — Я только начал! — Возразил принц, потирая ладони друг о друга.       — Да заткнись уже! — Не выдержал Сильва. Это был последний день июля и послезавтра они должны были отправится на службу, но сегодня был особенный день. — И правда, Фрэнк, чего ты так переживаешь? Вы вместе уже столько лет, чего ты боишься?       — Я просто боюсь, что всё недостаточно хорошо.       Новый взрыв хохота Андреаса отговорил стоящую у двери Розалинду заходить. Она скрыла улыбку в уголках губ и решила проверить другое крыло.       Маура стояла возле большого зеркала, поправляя медовые локоны, осторожно забранные невидимками, словно желая уложить их идеально. Сегодняшний день она ждала уже несколько лет, с того самого дня, когда они примерили его фамилию к её имени, с того дня, когда она увидела в нём то, что наконец позволило ей расслабиться. В его взгляде она всегда видела ту поддержку и терпение, которого не хватало во взгляде остальных. Все с трудом переносили её эмоциональную неловкость и некоторое занудство, граничащее с наивностью, но не он. Он находил это милым и совсем не основополагающем в ней, не тем, что составляет и строит её личность. Только он видел в ней то, чего не видят или отметают другие люди.       Маура, твоя причёска идеальна… — Устало, в который раз, повторила Фара Даулинг, сидя на диване, закинув ногу на ногу. Девушка была одета в тёмно-синее платье, а волосы были забраны в низкий пучок. Она рассматривала подругу и никак не могла отделаться от её эмоций, которые буквально наполняли воздух вокруг неё самой.       — Фара, даже не пытайся, это её не расслабит… — Роза Алекс Харви уже минут пять старательно подпиливала свои ногти, устав добиваться от подруги спокойствия. Она и не переживала по этому поводу, в отличии от Фары, которая действительно ощущала эту нервозность девушки.       — Моё платье достаточно светлое, или стоило всё-таки выбирать белое? — Голос Мауры дрожал и она, закусывая губы, смотрела на подруг в отражении зеркала. Платье на ней было в пол, цвета слоновой кости и идеально подчёркивало цвет её кожи и волос, но никак не скрашивала страха того, что всё недостаточно идеально. — Сегодня день моей свадьбы, чего вы смеётесь?       Н смех девушек было не остановить, а всё дело было в том, что они просто не понимали, как два человека, которые не могут друг без друга существовать, не понимают, что они и так идеальны друг для друга. Девушки даже заставили будущую Мауру Дойл обернуться и, открывая и закрывая в возмущении рот, стоять грозно глядя на них. Смех, как по команде прекратился, когда в двери их комнат вошла женщина невысокого роста. Розалинда остановилась около двери, недалеко отходя от порога. Девушки затихли и повернулись к ней, словно ожидая очередного нагоняя или задания, но ожидание не оправдалось.       — Ты прекрасно выглядишь, Маура, и нет, цвет твоего платья достаточно светлый. — Скрипучий голос директрисы, казался странно-нежным и всем в комнате стало несколько неуютно.       — Спасибо, Розалинда, мы уже почти готовы и церемония скоро начнётся. Вы можете спуститься вниз, к другим гостям… — Неуверенность Мауры возросла, когда их наставница пресекла комнату и остановилась у зеркала рядом, разворачивая невесту к нему. В её ладонях что-то блеснуло и осторожно закрепилось на шее феи воды.       — Моя мама подарила мне эту жемчужную подвеску, надеясь, что я надену её в день своей свадьбы. — Розалинда сделала шаг назад, уже начиная движение к двери. — Но, я не думаю, что брак когда-нибудь случится в моей жизни, так что я хотела бы, чтобы теперь эта вещь была твоей.       Женщина не дала шанса ответить, а лишь вышла из комнат, как всегда чеканя шаг. Маура в замешательстве, не отнимая пальцев от украшения на шее, посмотрела на Фару, как бы умоляя объяснить произошедшее, но фея разума не спешила трактовать поведение директрисы, а только лишь смотрела ей в след. Зазвенел будильник, оповещая о том, что пришло время спускаться вниз, к алтарю. Алекс отложила в сторону свою пилочку для ногтей и поднялась с мягкого кресла, в котором сидела.       — Пойду проверю парней. — Пояснила она, поправляя на себе свой брючный костюм. — Не удивлюсь, если Фрэнк до сих пор завязывает галстук.       Когда девушка ушла — Фара подошла ближе к подруге и поддавшись порыву, чувствуя её волнение с каждой секундой сильнее, обняла. Маура прижалась к Даулинг всем телом, крепко обнимая в ответ. Она была в ужасе от того, что всё же решилась сказать Фрэнку «да» и даже стояла теперь в подвенечном платье. Господи, как же ей было волнительно: от любви, которую она испытывала, от того, что они решились на то, чтобы наконец обрести друг в друге тот дом, которого не хватало обоим. У девушки не было сомнений в том, что она его любила или он её, были лишь сомнения относительно того, достаточно ли они взрослые и зрелые, чтобы стать друг для друга чем-то более значимым чем парень и девушка. На все её вопросы отозвался тихий голос подруги в голове. «Всё правильно, Маура, вы делаете всё правильно. Я это фейским нутром, душой чувствую…»       Фрэнк стоял у алтаря, где священник собирался объединить их узами брака, связать их души на земле и туда, куда уходят после смерти. За его спиной стоял Сол Сильва в немой поддержке, держа в нагрудном кармане два простых обручальных кольца. Парень осознанно выбрал в шаферы именно его, ощущая от друга только уверенность и дружескую поддержку без каких-либо упрёков или подколок. Солу всегда было важно и интересно, что происходит внутри него, как он себя чувствует. Возможно, Дойл не отрицал, он нахватался этого у Фары, но это только радовало. Наверняка, как раз это и было тем, чего следовало нахвататься у Фары.       Она появилась одна, словно ангел, в красивом платье и замерла на долю секундны, скромно улыбаясь только ему. Он знал, что ей страшно и неловко от количества людей вокруг и хотел бы поддержать, спрятать, но был ослеплён тем, насколько она красива. Насколько ей идёт это платье и причёска, и как он был счастлив от того, как же здорово быть тем, кого она выбрала для того, чтобы провести вместе тот остаток жизни, который им уготован.       Маура смотрела на него, в этом чёрном смокинге и изо всех сил старалась не сорваться в бег, чтобы быстрей оказаться рядом, вцепиться в любимые губы поцелуем, но останавливал обычно-строгий взгляд Розалинды из первого ряда и воодушевляющий Фары. Она шла размеренно, всей своей душой устремляясь к нему, алтарю и их совместному будущему.       Они почти не слышали священника, повторяли на автомате и тонули, утопали в глазах друг друга. Она любила его каждой клеточкой своего естества, жизни своей без него не представляла и совершенно тоже самое видела в его светлых глазах, так лучисто глядящих на неё. Маура, трясущимися руками надела на его палец кольцо, почти не дыша так же позволила провернуть это же с ней и упала в его крепкие объятия. Он целовал её так, словно делал это впервые, словно они никогда раньше не знали губ и тел друг друга. Они слышали аплодисменты и восторженные крики, выклики гостей, свист Андреаса и смех Фары из первого ряда и никак не могли оторваться.       — Я люблю тебя, Господи, как же сильно я люблю тебя! — Вскричал Фрэнк, поднимая свою новоиспечённую жену на руки, как во всех традициях, вынося из-под алтаря в сторону зала, в котором они будут отмечать день их свадьбы.       Сильва прикрыл глаза, откидывая голову на спинку дивана. Он отложил фотоальбом в сторону и всё пытался отогнать слёзы, которые раз за разом застилали глаза. Элизабет становилось лучше, температура спадала и она спала уже не так крепко, иногда ворочаясь. Сол прижимал к себе девочку и, возможно немного эгоистично, пытался почувствовать такое нужное присутствие в ней её родителей. Тоска по Мауре и Фрэнку, которую он гнал от себя день ото дня весь этот семестр: ради Фары и Бена, ради детей, ради учеников, отступать не собиралась. Мужчина не знал, что делать дальше. Он был совершенно отрезан от мира и всех тех, о ком мог позаботиться. Не знал, как там Скай, Джеки, Ривен, Сэм, Терра, как там эта неугомонная Блум и пускай шли только вторые сутки их скитаний, но ему уже было страшно мерзко от того, что он не может никак помочь Бену, оставшемуся наедине с Розалиндой. Было страшно от того, что он не чувствовал Фару, не мог понять, что значило то ощущение перед тем, как его пытались арестовать и никак не мог облегчить Лиззи её восстановление после такого мощного магического выброса никак, кроме как носить чаи.       — Сол? — Тихий голос вырвал его из пучины мыслей. — Сол, что случилось?       — Всё хорошо, солнышко. — Он немного опустил голову, чтобы посмотреть на Элизабет, вдруг ставшей невероятно похожей на свою маму. Он видел в ней то же доверчивый взгляд и неуверенность в том, что она что-то снова не поняла. — У тебя был сильный магический выброс, но теперь всё хорошо… Как ты себя чувствуешь?       — Нормально, а где Фара? — Лиззи задала простой детский вопрос. Она просто хотела знать, где сейчас второй взрослый человек, которому она могла доверять, где та, кого она любит. Но Сильва не мог ответить, он промолчал, снова прижав девочку к себе.       Лиззи замолчала, она умела мыслить логически и сейчас проводила параллели с тем как и когда люди себя ведут так с ней. Вывод не заставил сябя долго ждать, уткнувшись носом в грубый свитер мужчину, она спросила:       — Фара умерла?       Ещё один простой вопрос и Сол замер, всерьёз задумываясь над ответом. Он не знал. Он не знал, что случилось с его другом, любимой, соратником. Не знал, что случилось с одной из самых сильных, кого он знал. Страх, сомнения, пробрались в его сердце и он не осознанно прижал девочку к себе сильнее. Малышка расценила этот жест по-своему и мужчина даже не сразу понял, что она плачет — так мелко дрожали её плечи.       — Нет, Лиззи, нет! — Эмоционально заговорил он, отстраняя девочку от себя и заглядывая в детские глаза, полные слёз. — Она не умерла, просто сейчас мы не можем связаться с ней…       — Но почему, что случилось? — Лиззи не могла понять, она силилась, но никак не могла, что же всё-таки происходит?       — Элизабет, ты должна быть храброй и постараться понять то, что я сейчас скажу… — Сильва сделал паузу, сосредотачивая внимание ребёнка на себе. Девочка утихла, глядя прямо в его глаза, внемля всему тому, что он скажет ей. — Сейчас надвигается война, и каждый из нас находится под угрозой… Завтра мне придётся отправиться на разведку и я хочу, что бы ты поклялась мне никуда не уходить отсюда, чтобы не случилось, не уходить от озера. Ты понимаешь меня?       — Но почему, Сол?       — Потому что это очень опасно, Элизабет! — Не сдержался Сильва, ухватывая девочку за плечи. — Ты же тренировалась с Ривеном, скажи, что он говорил тебе о том, как воюют специалисты?       — Он говорил, что они следуют приказам командира, когда он заботится об их безопасности, специалист должен слушать сердце, но он должен понимать ситуацию. — Отчеканила девочка.       — Я приказываю, как командир, тебе остаться тут и, если случится что-то опасное или тебе нужна будет помощь, — он снял с пальца своё кольцо и надел его на её маленький детский пальчик, оно тут же сверкнуло магией и приняло нужный размер. — ты постучишь по кольцу четыре раза и тогда, Фара или Бен смогут найти тебя и помочь, поняла?       — Да.       — Повтори.       — Стукнуть по кольцу четыре раза, если мне будет нужна помощь. — Девочка кивнула. — Но ты же вернёшься? Сол?       — Да, Солнце, я сделаю всё, чтобы вернуться.

***

      Джеки открыла тяжёлые веки и увидела потолок, светлый и высокий, он сменился взглядом глаз её напарника. Ривен помог ей сесть, удобнее поставил подушку и выглядел весьма скорбно.       — Ривен? — Ждать ответа пришлось ещё какое-то время.       Парень отвёл глаза в сторону, напрягся и ссутулился, словно совсем не хотел находиться здесь, не хотел ничего говорить. Специалист устало прикрыл глаза рукой и взял ладонь Дойл в свою. Ривен не знал, как сказать ей то, что просила директриса. Он не знал, как взять на себя такую ответственность, но должен был, пока не пришла Розалинда, пока она сама не прочитала ненужное в её разуме.       — Джеки, мисс Даулинг… — Ривен прочистил горло, поднял глаза и посмотрел на неё. Он должен был, обязан смотреть ей в лицо говоря это. — Мисс Даулинг умерла. У нас ничего не получилось…       — Что? — Её голос сорвался в свист и она, казалось, перестала существовать. — Но я ведь, я ведь видела… О Господи…       Неужели она всё это придумала? Неужели сил не хватило? В мире Джеки рухнуло всё. Больше ничего не было внутри, была пустота и только те видения, созданные ей самой на кладбище, витали в памяти. Девушка не чувствовала утешающих объятий, ничего не чувствовала, ничего не понимала больше. Всё, что ей хотелось — перестать существовать, перестать испытывать эту всепоглощающую тоску хотя бы на одну минуту. Ей так сильно хотелось домой, туда, где будет хоть кто-то родной, где будут те, кого не будет риска потерять. Она ощутила злость и жгучую ненависть к Розалинде, к этой женщине, которая решила, что имеет право прийти в её мир и разрушить его, которая считала, что можно не объяснять причин и мотивов своих поступков.       Джеки не заметила, как из её глаз потекли слёзы, как лицо скривилось в гримасе боли и свой собственный крик она услышала словно издалека. Словно она не кричит тут, сидя на кровати в больничном крыле, а находится в другом конце коридора. Она не могла остановится. Всё то, что держало её на плаву так много дней сейчас обрушилось на неё, словно лавина на слишком шумных лыжников. Фара Даулинг была стабильностью, а теперь её больше нет… и никогда уже не будет.       Розалинда слышала крик, она не спешила, она догадалась, что произошло ещё тогда, когда их вынесли. Они нашли способ узнать, что она сделала со своей ученицей, но не смогли вернуть ей жизнь. Так что теперь она шла к человеку убитому горем, шла, чтобы выяснить как они это сделали и решить, что делать с двумя феями дальше.       — Ривен, отправляйся на занятия! — Женщина буквально заставила парня уйти и теперь холодным взглядом рассматривала лишённую всего девушку. — Что-то произошло, Джеки?       — Вы убили её… — Фея сипела, невидящим взглядом уставившись на новую директрису. — Вы её убили…       — Да, но это была вынужденная мера. — Розалинда пожала плечами, словно не задумываясь о том, что заставляет юную девушку испытывать ещё большую боль. — Объясни, как ты узнала об этом?       — Вы убили её… — Словно мантру повторяла фея воды, раз за разом вспоминая увиденное. — Вы убили…       — Я знаю! — Прервала её женщина.       Глаза Розалинды вспыхнули светом и мир вокруг начал меняться. Джеки снова ощутила холод леса и почву под босыми ногами. Увидела поляну и Сожжённых, они притаились. В людях на поляне, она узнала своих родителей. Они прижались друг к другу спиной, но не смогли до конца отразить атаку. Девушка увидела их смерть, почувствовала их кровь, касающуюся её пальцев на ногах и снова закричала. Женщина могла лишь предполагать как именно погибли Фрэнк и Маура, но ей необходимо было заставить их дочь говорить. Необходимо было знать, что заставило их с Блум искать Даулинг там, в лесу. Джеки испытала что-то странное, невообразимо-ужасное, когда перемещалась между сценами смертей тех, кого любила. Девушка почти ощущала их боль физически, но накрывшие эмоции, вырывающие из горла крики, заставили её умолять прекратить это. Ужас от воплей людей, заживо сгорающих в Астер Делле, она чувствовала в этом остатке горда, что-то близкое. Она видела, как Сильва убивает Андреаса, видела всепоглощающую боль и чувство вины в глазах обоих, как её отец бежит к ним, выяснить, что произошло и падает на колени рядом.       Розалинда продолжала колдовать, невольно возвращаясь сюда же, на многие годы назад, когда здесь в криках надрывалась её юная ученица. Отпустив иллюзию, она позволила девушке немного прийти в себя, чтобы собрать мысли.       — Как вы с Блум узнали куда идти? — Холодный голос женщины, как нож, полоснул по сознанию Дойл.       — Нам просто повезло… — захрипела она, крупно дрожа, стараясь прогнать все видения, которые только что пережила. — Мы ходили на могилы моих родителей…       — Как ты узнала, что я сделала? — Директриса подошла к постели и посмотрела на свою жертву сверху вниз, отгораживая от неё свет и давая понять, что только она сейчас властна над ней.       — Я спросила у воды…       Джеки была уверена, что эта страшная женщина собирается убить её, но старческая рука лишь погладила её по голове. Фея воды слушала удаляющиеся шаги и не могла сдержать вопля отчаяния.

***

      Сол напоил и накормил Элизабет, специально делая завтрак более сытным, чем обычно и не уходя из-за стола, пока девочка не съела всё. Она смотрела за тем, как он собирается, как, порывшись в шкафах, находит боле чистые вещи и меняет одежду, застёгивает на себе доспехи. Проверяет свой меч и дополнительные способы обороны. На всякий случай проговаривает с Лиззи механизм работы кольца и целует её в макушку, по-отечески, прощаясь и выходит из дома.       Страха уже не было, казалось, что всё прошедшее время просто уничтожило в нём чувство страха. Он ровными шагами, следя за всем, что происходило вокруг, шёл в сторону школы. Ему необходимо было связаться с Беном, понять, чего хочет Розалинда и что предпринять ему самому. Он понимал умом, что нужно искать союзников, нужно говорить общественности о том, что действительно произошло тогда. Но без точного знания положения дел Сильва никак не смог бы предпринимать какие-то шаги. Лес был спокойным, а яркое солнце пробивалось сквозь ветки деревьев и говорило о том, что ничего не должно сегодня выйти из-под контроля. Мужчина уже почти дошёл до школы, когда появилась она.       Женщина подняла его в воздух совсем не применяя усилий, лишь её глаза сверкнули ледяным. Он знал, что теперь полностью в её власти, что теперь всё, что казалось ему надёжной защитой, не имеет никакого смысла. Розалинда его живьём съест со всеми его мечами, ножами и боевыми искусствами. Всё, что он мог — зло смотреть на неё.       — Куда ты дел девчонку? — Сильва знал, что она пытается проникнуть в его разум, но это не было её сильной стороной, а ментальная защита, над которой они много лет трудились с Даулинг, работала исправно.       — Чтоб ты в аду горела!       Будь у него возможность, он бы плюнул в неё, не глядя на то, что она женщина, что старше и опытнее. Она испортила ему жизнь, жизнь Скаю, испортила всё то, кем они могли бы быть. Она убила целый город, совсем не обращая внимания на судьбы, на семьи. Он перестал уважать её много лет назад и она не заслуживала уважение теперь. Розалинда, на удивление, легко стерпела выходку бывшего солдата и решила, что бить его ментальные блоки бесполезно, а значит она зайдёт с другого бока.       — Фара тоже была несговорчива… — Женщина сделала паузу, наслаждаясь тем, как он начинает вслушиваться в то, что она говорит.       — Что ты с ней сделала?! — Сол ждать не любил и принял решение, что спросить, выразив в этом возгласе всё то, что думал о ней, придаст ускорение Розалинде.       — Убила. — Фея не стала распевать ему романс о её выборе и любви к своей ученице, отрезав правду простой, но очень жёсткой правдой.       Во взгляде специалиста всё потухло. Словно всё ради чего стоило бороться исчезло. Он понял, что значило то ощущение, понял, что теперь никогда не сможет увидеть её горящих глаз, не сможет почувствовать её мыслей в своей голове. Они никогда больше не наверстают упущенного, он никогда больше не сможет дотронуться до её мягкой кожи. Не будет больше ни одного дня рождения, праздника, который они отпразднуют вместе.       Розалинда опустила его на землю и с удивлением поняла, что он не сопротивляется, никуда не бежит и ничего не предпринимает. Женщина ухмыльнулась, она поняла, что те точки, которые выбрала для давления — правильные и что теперь от Сола Сильвы ей не стоит ждать никакой угрозы. Обезвредить осталось только Бена, хотя женщина и не ждала от него ничего, что могло бы помешать ей.

***

      Фара шла, почти брела, изнеможённая, по лесу. Она совсем потеряла счёт времени и единственной задачей было найти укрытие, где можно перевести дух и восстановить силы. Она уже отчаялась, когда, вдруг, кольцо на её пальце стало тёплым, оповещая о том, что кому-то из её друзей нужна была помощь. Она собрала все остатки сил для того, что бы понять куда именно зовёт её кольцо. Глаза женщины на мгновение вспыхнули голубым и она ясно увидела путь, по которому стоит идти. Даулинг казалось, что даже сами деревья расступаются перед ней, прокладывая дорогу. Словно в тумане, просто повелеваясь инстинктам, она дошла до густых кустов. Через них совсем не было видно, что там дальше, но что-то потянуло внутрь. Сделав шаг, фея разума, поглощённая барьером, прочитанная, попала на поляну перед чудесным озером.       Прямо на берегу стояла Элизабет и кидала в воду камни, стараясь сделать лягушку, как когда-то делала её отец. Девочке, почему-то казалось, что папа где-то рядом, как и мама. Словно они живы и никогда не умирали и теперь это ощущение усилилось, это чувство поглотило и заставило бояться, бояться быть не с ними. Лиззи чувствовала себя тем самым ребёнком, который потерялся в большом торговом центре, она чувствовала в себе силы, кричать, но боялась.       Фаре хватило двадцати секунд, чтобы метнуться к девочке и обнять, почти падая с ней на землю. Опускаясь на колени, на берегу, она снова чувствовала себя легче, как тогда, много лет назад, у костра, на этом берегу.       — Фара, ты жива? Ты пришла потому что я позвала? Как ты смогла найти меня? Сол не вернулся и мне стало страшно, показалось, что, что-то не так! — Девочка тарарторила, смотря женщине в глаза. — У меня был магический выброс и, я думаю, что мама и папа живы…       — Что? Почему ты так решила? — Женщина отстранила от себя ребёнка и, взяв за плечи, очень серьёзно посмотрела на неё. Всем было известно, что после сильных магических выбросов дети становятся более восприимчивы к магии, так что надо держать ухо востро. — Что случилось?       — Мне это вода шепчет. — Очень тихо проговорила Элизабет, оборачиваясь на озеро. — Я слышу всё, что мне хочется и вижу. Папу и маму, вода говорит, что они живы, Фара.       У Даулинг не было слов. Она не знала, как объяснить девочке это, ведь сама хоронила друзей, сама организовывала всё, сама помогала детям справиться с потерей. Теперь же стало ясно одно — больше ничего не было ясно в их жизнях. Н-и-ч-е-г-о.