Школота

Тэхен конкретно заебался гулять с Сокджином и его младшим братом. Этот мелкий вовсю веселится на детской площадке, хотя тому шестнадцать, и смеется так громко, как будто это действительно доставляет ему детское удовольствие. Сокджину уже двадцать пять, он состоятельный мужчина, а все тащится по пятам за своим младшим братом, который, как будто бы, и чихнуть спокойно не может — Сокджин обязан подтереть ему сопельки. Ким, конечно, не против, но другу, видимо, настолько скучно быть со своим братом один на один, что тащит за собой и его. Тэхену двадцать, а он думает о какой-то малолетке, который качается на качелях и задорно смеется, морща аккуратный носик. Он начинает сомневаться в своей адекватности, ведь четыре года разницы в возрасте и пошлые мысли, что выедают мозги, очень пугают его в одном смешанном коктейле. — Этот пиздюк когда-нибудь повзрослеет? — хрипло смеется Тэхен, покуривая сигарету. Наверняка, со стороны он похож на какого-то гопника с района, потому что умудрился в такую жаркую погоду натянуть костюм адидас, так еще и курит на детской площадке. Сокджин, сидящий с ним поблизости на одной лавочке, абсолютная противоположность: одет прилежно, волосы уложены, видно, что имеет бабло при себе. А Тэхену че? А ниче — ему третий десяток, и он ебаную работу найти не может, так что обходится костюмами гопника, сигаретами мальборо, убитыми кроссами и, разумеется, куда без них, кепками, коих у него целый набор. — Ему еще шестнадцать, рано взрослеть, — Сокджин слегка морщит нос от дымящейся в его сторону сигареты. — Наоборот хорошо, что он не думает о том, как припихнуть какой-то девушке, напиться вдребезги и начать курить. Убери эту сигарету, мне тошно, Тэхен. — Терпи, блять, почти докурил, — недовольно фыркает Ким, стряхивая пепел на землю. — Ему шестнадцать, всю подростковую жизнь на детской площадке, думаешь, проебет? — Вряд ли он пойдет по твоим стопам, Тэхен, — усмехается Сокджин, кинув на него намекающий взгляд. — А хули я? Я работу ищу, вот, за мозги взялся, — недовольно бубнит тот и затягивается сигаретой, доходя прямо до фильтра. — Надолго ли? — улыбается друг. — Сомневаешься? Ты смотри: щас работу найду, стану богачом и прибежишь целовать мои лакированные туфли от Fabi Boutique. Сокджин заливается смехом, прикрывая рот кулаком, а Ким цыкает и тушит сигарету о поверхность мусорки. Чонгук катается на карусели. Его розовые волосы, которые он покрасил совсем недавно, разлетаются по ветру. Он улыбается, словно зайчик, и Тэхену совсем не нравится, что этот мелкий челепиздрик засел у него в мозгу, как назойливая песня. — С хуя ли школота решил волосы покрасить? — Как и все подростки: хочет выделяться из толпы, — тяжело вздыхает Сокджин. — С розовым цветом он точно выделяется. Ему в школе хоть погоняло пидора не дали еще? — хмыкает Тэхен, садится на лавочке как можно удобнее, занимая почти целую половину. Тэхен, на самом деле, ничего против таких цветов не имеет. Чонгуку идет этот ярко-розовый. Его волосы похожи на сладкую сахарную вату, что вызывает желание попробовать их. Только вот вряд ли волосы придутся Киму по вкусу. Шея мелкого будет куда пизже. Эти шортики на Чонгуке тэхенов мозг просто провоцируют на дурные мысли: они натягиваются, когда малой куда-то лезет, и идеально обтягивают задницу. Тэхен, пока Сокджин на втором плане рассказывает что-то весьма интересное, непозволительно долго рассматривает задницу малого и представляет, как его широкие ладони будут идеально и гармонично на ней смотреться. — Ты куда смотришь? — Сокджин замечает, что его вовсе не слушают. Друг где-то в облаках витает. — За школотой слежу, — просто отвечает Тэхен, откидываясь на спинку лавочки. — Вдруг ебнется. Ты смотри, какой активный. Как шило в жопе, — хрипло усмехается Ким, заводя руки за голову. — Это про него, — улыбается Сокджин. — Он у нас энергичный. — Заметно. Тэхен с ума сходит от Чона, а больше от представлений с ним, которые повторяются в голове заевшей пластинкой. Как же, блять, хочется прижаться членом к этой упругой заднице — ей-Богу. Чонгук такой маленький, невинный, а Ким на зверя похож — волк, который хочет сожрать зайчонка. Возможно, так это и выглядит со стороны, потому что Тэхен не отрывает взгляд от школоты уже добрые минут десять. У него едва ли слюна с уголка губ не стекает. — Сокджин, я, кажется, ебанутый, — усмехается Тэхен и прячет лицо в ладони, потирая вспотевший лоб. — Что на этот раз? Тяжелый вздох. Наверное, тупо рассказать о своих мыслях старшему брату этого малого, но, блять… — Я смотрю, как школота скачет на детской площадке, и хочу, чтобы он так же скакал на мне. Сокджин давится воздухом, кашляет, а Тэхен смеется. Друг удивленно приоткрывает рот, посмотрев на Кима весьма неодобрительно. — Не смей его трогать, Тэхен. Ему шестнадцать, блять, о чем ты думаешь! — недовольно орет Сокджин, пихнув Тэхена в бок, а тот заливается смехом, как гиена. — Да расслабь очко, я пошутил, — улыбается Тэхен, и Сокджин облегченно выдыхает. Как правило, в каждой шутке — своя доля правды. И эта доля в шутке Тэхена занимает все девяносто девять процентов из ста. Или все сто из ста, кто знает.

🍹

В очередной раз Чонгук приходит на вечеринку в чужом доме. Он любит ходить по всяким тусовкам, пить, нырять с головой в бассейн, будучи пьяным. Есть большое но: братья следят за каждым его действием, и это жуть как раздражает. Чонгук ведь уже не маленький, ему ровно восемнадцать, и он вполне в состоянии разобраться со всем сам. Однако Сокджин и Хосок думают иначе. Вечер как всегда многообещающий. Чонгука не смущает, что позади него следом идут два придурка-старших-брата, он вообще делает вид, будто с ними не знаком. Ну, а как иначе? Присутствие братьев на таких «мероприятиях» его вводит в смятение, и он не хочет, чтобы сверстники тыкали на него пальцем, называя младенцем, за которым полагается уход и забота. Он взрослый! Наверное, братья это все же когда-нибудь поймут. А может, и нет, но это дело времени и терпения Чона, которое вот-вот лопнет подобно шарику. Собственно, что за тусовка на этот раз? Самая обыкновенная: экзамены сданы, можно спокойно выдохнуть и больше не трястись за итоговый балл, все результаты озвучены, а значит и повод отметить есть — одноклассники все до единого сдали экзамены. В том числе и Чонгук, иначе бы его здесь не было подавно. Братья им гордятся — знают, проходили через это. Чон переживал за свой итоговый балл больше всех, ибо мечта подать документы в известный университет осталась все еще при нем. А пока — больше не о чем переживать. Он свободен от всей этой нервотрепки в виде учителей и подготовки к сдаче, и может спокойно провести время, хоть и не с пользой, но с весельем. — Чонгук, не смей пить слишком много, — громко предупреждает Хосок, чтобы перекричать музыку. Чонгук демонстративно закатывает глаза, потянувшись к прохладной бутылке пива, стоящей на столе. Хосок, конечно, и сам в подростковом возрасте не лучше был, но он не хочет, чтобы младший брат пошел по тому же пути, что и он. Хосок искренне оберегает его от этой участи. Он и сам понимает, что младшему Чону совсем не до нравоучений, но как же без них обойтись? Этому есть вполне адекватное объяснение: обычное проявление братской любви и заботы. Чонгуку лишь восемнадцать и будет крайне неприятно, если он начнет распутный стиль жизни. — Понял я, понял. Вы можете уйти? — недовольно бурчит Чонгук, открывая пиво. Он, не стесняясь взглядов двух братьев, делает глоток прохладного пива. — Може… — Не можем, — Сокджин обрывает Хосока на полуслове, укоризненно посмотрев в его сторону. — Чонгук, мы беспокоимся за тебя. — Беспокоиться — дело одно, а не давать мне покоя — совершенно другое, — ругается Чонгук, нахмурив брови. Да, если честно, его достали братья. А в большей части самый старший брат — Сокджин. Если Хосок хоть отчасти понимает, что Чонгуку не нужна поддержка в виде старших братьев на вечеринке, то Сокджин — напротив. И это жуть как раздражает, ведь Чон не сможет сделать ни одного шага без ебаного контроля. — Ладно, — тяжело вздыхает Сокджин, потирая лоб. — Мы будем сидеть на диване, если что — зови нас, ладно? — Сокджин, у меня есть дела и посерьезнее, — недовольно фыркает Хосок. — Неужели мы не можем дать шанс младшему и позволить ему расслабиться хоть один раз в жизни? Чонгук скрещивает руки на груди, придерживая бутылку пива. Он наблюдает за двумя братьями, которые стараются перекричать громкую музыку. — Ему восемнадцать. Позволь ему отдохнуть после нервотрепки, он заслужил это. — Я беспокоюсь, — Сокджин все еще стоит на своем. — Что за дела посерьезнее? Вновь начальник вызывает? — Именно, — кивает Хосок. — Иди. Я прослежу тут один, — будто бы с толикой обиды. — Джин, ты неисправим, — тяжело выдыхает Хосок и неверяще мотает головой. Хосок прощается с Чонгуком, пожелав хорошо расслабиться, и уходит. — Будь аккуратнее, ладно? — просит Сокджин, а Чонгук кивает пару раз, убеждая и его, и себя, что все будет в порядке. Только знал бы он, что произойдет дальше…

🍹

В голову уже прилично так ударил алкоголь. Все тело расслаблено до неимоверного. Чонгуку нравится ощущение этой мимолетной легкости. — Поиграем в дурака? — предлагает его одноклассник и по совместительству лучший друг. Компания из девушек и парней одобрительно завизжала. — На желание, ребятки, — довольно ухмыляется Юнги, разглядывая каждого до единого своим хитрым кошачьим взглядом. Словно задумал что-то неприличное и уже готов нашкодить. Толпа довольно гогочет. — Готовься проиграть мне, — появляется шепот у уха из ниоткуда. Чонгук дергается, испугавшись и чуть ли не завизжав со страха. Он резко поворачивает голову, лицезрея самого Ким Тэхена, и удивленно приоткрывает рот. — Что ты здесь забыл? — вопрошает Чонгук. — Пригласил один знакомый, — пожимает плечами Тэхен и садится на стул возле Чона, бок о бок. — А ты что здесь делаешь, школота? Не рано ли пьянствовать? — в тоне чувствуется издевка. Чонгук демонстративно закатывает глаза и фыркает: — Сам разберусь. Не трахай мне мозги, братья и без того постарались. Тэхен отчего-то хрипло смеется. — Видел Хосока, он изменился за эти годы, — словно невзначай говорит Ким. — Джин тоже здесь, — недовольно бурчит Чонгук. — Знал бы ты, как он мне настоебал. — В его стиле, — усмехается парень. — Не обращай внимания, он всегда такой. Сколько его знаю — вечно всех контролирует. — Мне восемнадцать, и я могу делать все, что захочу! — Правда что ли, школота? — смеется Тэхен. — Раз все, то мое желание будет максимально ебнутым. Ты пожалеешь о своих словах. — Не пугай меня раньше времени, — Чонгук бубнит под нос, отпивая глоток пива. Оно приятно обжигает горло. — Сомневаюсь в твоей фантазии. — Очень зря, — улыбается он. И игра начинается. Тэхен пересаживается на место напротив Чонгука. Юнги раскидывает карты. Чону не страшно проиграть. — У нас два раунда. Будет один-один — играете третий, — объясняет Мин. Чонгук берет шесть своих карт, кидая короткий взгляд на козырь под стопкой прикрытых карт. У него три козыря. У Тэхена — неизвестно, но улыбается он так по-блядски едко, смотря на него исподлобья, что становится дурно. — Ты проебешь мне, школота, — оповещает его Ким. Чонгук недовольно фыркает. Его ход — кидает шестерку черви. Тэхен незамедлительно перекрывает ее девяткой той же масти. — Посмотрим, — чеканит Чонгук. Игра выдается напряженной. Одноклассники молча наблюдают за развивающейся игрой, серьезно следят за ходами. Чонгуку становится не по себе, ведь, он предугадывает, первый раунд точно не за ним. У него чуть ли не целая колода карт в ладони, потому что большинство не смог отбить — Тэхен пошел с козырей и сразу его разъебал, да причем так умело, что у большинства здесь сидящих челюсть на пол едва ли не упала. А Тэхен сидит такой довольный, как мартовский кот, объевшийся сметаны, и ему хоть бы хны — он вообще за ход игры не переживает, судя по всему. Чонгук, отчасти, тоже. Вот только припоминая слова о максимально ебнутом желании, которое ему будет посвящено, становится немного не по себе. Кто знает, что у этого черта на уме? — Какого хуя? — недовольно возмущается Чонгук, когда Тэхен кидает козырный туз предпоследним. Толпа только пуще гогочет. Чонгук проиграл первый раунд — очевидно. — Многим известный ход, школота, — хитро ухмыляется Тэхен. И Чонгук готов зарубить его прямо здесь. Второй раунд на подходе. На втором плане — клубная музыка, на столе — две бутылки пива, Тэхена и Чонгука, к которым оба не притрагиваются. Ким вновь хитро улыбается, поднимая взгляд на Чона. — И снова проебешь. — Не был бы так уверен, — игривым тоном шепчет Чонгук. В его колоде — тузы, дамы и короли. Один туз козырный. Он воспользуется им в подходящее время. От всей этой игривости, напряженности и интриги исхода игры, Чонгук возбуждается до неприличия. А эти взгляды Тэхена, которые его буквально жрут и обгладывают каждую косточку, заставляют почувствовать себя слегка смущенно. Если Чонгук все-таки выиграет, то пора бы задуматься над желанием для Тэхена. Наверное, «если» здесь лишнее. И «наверное» — тоже, ведь Чон максимально нацелен на собственную победу. Тэхен не упускает возможности покидать насмешливые взгляды в его сторону, намекающие и громко гласящие «школота, да ты проебешь — сто процентов, даже не старайся», на что Чонгук старается не обращать должного внимания. Он настолько увлекся игрой, что даже нахмурился и сутулиться начал, переживая за исход второго раунда все сильнее и сильнее. — Победа! — восклицает Чонгук громко, чуть ли не подскакивая на месте. Одноклассники кричат, счастливо гогочат — те, кто поспорил и поставил на победу Чонгука. Те, кто поставили на победу Тэхена, лишь глаза закатывают, языками цыкают, в общем — недовольны. — Ну и кто там проиграть должен был, а, Тэхен? — Радуйся, малявочка, радуйся. Впереди еще третий раунд. Былая уверенность куда-то пропала: то ли от взгляда глаз этих пугающе черных, в которых мелькает азарт, то ли от самого Кима, который явно настроен на победу в третьем раунде, то ли от этого противного «малявочка», которое Тэхен в своем разговоре использует впервые. Сбивает с толку, блять, мерзавец.

🍹

Чонгук проебал. Это самый грандиозный провал в его жизни. Воспринимает он его спокойно. Напиздел. — Какого хуя, Тэхен? Ты опять кинул туз предпоследним! Так нечестно, — недовольно кричит Чонгук, а Тэхен демонстративно потирает ухо мизинцем, мол, давай потише, оглохну из-за тебя еще. Ничего, блять, Чонгук ему если что слуховой аппарат купит, мудиле этому! — Поменьше шума, побольше дела, как говорится, — на его лице по-прежнему таится довольная ухмылка. Он явно доволен своей победой. Ким выходит из-за стола, схватив до этого одиноко стоящую на столе бутылку пива, делает пару глотков и сыто скалится. Наклонившись к уху Чонгука, он обдает его горячим, будоражащим и пьяным дыханием: — Отойдем в укромное место, малышка. Чонгук хмуро следит за силуэтом Тэхена, который пошел куда-то в сторону, прочь из кухни, и в итоге дал ходу за ним. Все это слегка пугает — этот шепот, который заставил его покрыться целым табуном мурашек, и будущее желание. Вопрос неимоверно давит на мозги: что же он придумал? Ким сказал, что желание будет максимально ебнутым, а если они уже собрались отойти в укромное местечко, то следует бить сигнал тревоги. В конце концов, если что, Чонгук даст ему по яйцам и убежит куда подальше, правильно? Или вообще Сокджина позовет, чтобы он разобрался и надавал тут всем пиздюлей. Хотя… Нет, последний вариант точно отменяется. А почему? Потому что Чон не хочет выглядеть со стороны каким-то невыросшим ябедой. От одной только мысли об этом его блевать тянет. Чонгук — вполне самостоятельный мужчина, и если ему придется ебнуть Тэхена, то он обязательно это сделает сам. — Подвал? Серьезно, блять, или гонишь? — неверяще усмехается Чонгук, останавливаясь возле Тэхена. — Вполне серьезно, — Ким утвердительно кивает, снова делая глоток пива. Он оставляет полупустую бутылку на полу, облизав влажные от алкоголя губы. — Ты меня убить решил? — щурится Чонгук, медленно спускаясь по лестнице вниз, в подвал. Тэхен сзади усмехается, находит ладонью выключатель, обдавая подвал светом. В нем пахнет сыростью и пылью. Чонгук любит такой запах — даже очень. Он хоть и странный, но в то же время очень приятный. — Я разве на дебила похож? — хмыкает Ким недовольно. — Помнишь, ты сказал, что ты уже взрослый мальчик и можешь все себе позволить? — Чонгук утвердительно кивает, ведь так и есть — он взрослый и может многое себе позволить. Восемнадцать лет, в конце концов — это возраст, в котором нужно веселиться на полную катушку. Тэхен улыбается, щуря глаза, смотря прямо на Чонгука. Для Кима он все равно все еще маленький оборванец, как бы тот не пытался показать себя иначе. — Засосемся? Чонгук вытаращил глаза, хлопая ими пару раз, пытаясь уточнить, не показалось ли ему сейчас. От одного лишь вопроса Чон слегка задрожал. Он сбил его с толку. — Ты что, совсем дурак? Нет, — Чонгук отрицательно качает головой. Все же свою невинность и характер хочется показать. Тэхен ведь не знает, что привлекает Чонгука очень-очень давно. Начал привлекать еще тогда, когда ему исполнилось пятнадцать. И обидно, и грустно — Тэхен был для него тогда очень взрослым. Его тогда можно было элементарно назвать «дядей», ведь Чонгук был ребенком. Хоть и был ребенком, но уже думал о нем не только в плане отношений, но и в сексуальном. Вот такой он маленький извращенец, но об этом ведь никто не узнает, правильно? — Не так, — Тэхен кладет ладони на чужие бока, медленно оглаживая их. — Мы засосемся. Ты должен мне желание, куколка. Твоя обязанность — его выполнять. Чонгук тяжело вздыхает, втягивая живот, чувствуя, как к нему прижался чужой. Тэхен чуточку выше него, и это необъяснимо завораживает. — Только один поцелуй, — твердит Чонгук с округленными глазами. — И Сокджину — ни слова. Ты понял, засранец? Тэхен усмехается: — Поэтому мы и ушли в укромное место, лапуля, — Тэхен чуть наклоняется, оставляя буквально пару миллиметров между их губ. — Не хочу, чтобы Сокджин видел, как я оскверняю его младшего сексуального братца-засранца. У Чонгука на языке так и вертится милое «дурак», но он не успевает слово произнести вслух, как его губы накрывают чужие. И хоть ощущения не космические, как описывают многие подростки, но Чонгуку нравится чужая мягкость губ. Чон жмется к Тэхену ближе, чувствуя, как тот скользнул руками ниже, к бедрам. Очень небезопасная точка, но Ким ведь не знает, что прикосновения к ним Чона слегка заводят. Он продолжает их оглаживать, мять, впиваться в них пальцами, а Чон едва ли подавляет тихий скулеж, что так и хочет вырваться наружу. И вот чего Чон не ожидал — так это языка, который мягко коснулся его. Чонгук буквально расслабляется в чужой крепкой хватке, пытается стать ближе и вжаться губами в другие до неумолимого сильно. Он и не предполагал, что один поцелуй с таким ловким языком, который ласкает его, может так моментально свести с ума, заставить разум стать бесконтрольным и неподдающимся. Однако Тэхен может быть любым: и мудилой, который обязательно не упустит момент подколоть младшего за очередной проеб, и нянькой (только по просьбе Сокджина), и сексуальным, — черт возьми, даже очень, — козлом. Ненасытным, наглым козлом, который ни на секунду не отрывается от губ Чонгука, будто нуждался в этом всю свою жизнь. И это можно сравнить с забавной картиной: с голодным котом, который зверски наворачивает сметану. Но как бы забавно не звучал приведенный пример, Тэхен действительно ведет себя жадно. Он впивается в Чонгука пальцами, губами — в его губы, и словно дает понять, что Чон из этого подвала не выйдет добрую вечность. И пока Чонгука целуют вот так — ему как-то все равно, сколько на часах пролетит времени. Честно сказать, он и сам словно в этом нуждался («словно» здесь явно лишнее), а потому то, как он обнимает Кима за плечи, кажется ему вполне нормальной вещью. — Полегче, куколка, разорвешь, — усмехается Ким в губы от дикости Чонгука, который так и рвется углубить поцелуй, сделать его более развратным и безумным. Кто бы мог подумать, что маленький Чон Чонгук умеет владеть своим языком не только при случаях спора, но и при подобных моментах. Чонгук целуется так, словно это не первый его поцелуй, а как минимум двести десятый — ну уж очень опытно. И Тэхен не перестает удивляться этому пацану: то он красится в розовый, то у него возникает внезапное желание проколоть язык и соски, на что Сокджин ответил категоричное «нет», то целуется так, что опьяняет. — Пасть закрой, — фыркают Тэхену в ответ, больно впиваясь пальцами в волосы. — Мешаешь. Надо же, он ему мешает. Мешает тщательно вылизывать ему рот? Ну, понятно. Тэхен бы в привычной своей манере нагло усмехнулся и спизданул шутку, но не до этого ему сейчас — уж слишком Чонгук в этот момент выглядит развратно и привлекательно. У Кима медленно, но верно приливает возбуждение к члену. И знаете, что? Он в этом не виноват. Виноват Чонгук, его хриплый голос, его тонкая талия, его ахуенные бедра и его такой же ахуенный до бесподобия язык. Руки Тэхена скользят еще ниже, к ягодицам, сжимают их так же жадно и крепко. «Мой» — вот что можно вычитать в его действиях. — Ахуел? — недовольно фыркает Чонгук в чужие губы, нахмурив брови для вида; характер все еще хочется показать, и он уж точно умолчит о том, как эта крепкая хватка ему нравится и заставляет едва ли не трястись. — Орешек у тебя отпад, — усмехается вновь Тэхен, шлепая зад Чона обеими ладонями. Чон бы покраснел, но он же не девственник какой-то, правильно? Пиздеж. Еще какой девственник. Чонгук такой, что если втюрился, то все — пиздец. Секс только после свадьбы, первый поцелуй только со взаимной любовью, отношения только с доверием и без лжи. И в какой-то мере это весьма очаровательно, только Тэхен вряд ли согласится на свадьбу — его Сокджин в тот же час прибьет. Да и какая свадьба вообще, раз уж началась об этом речь? Чонгук все еще малолетка, а Тэхен — дебил, едва ли умом повзрослел. Сокджин на это все покрутил бы пальцем у виска, и поставил их на место — мол, совсем идиоты, вы хоть головой своей подумайте немного. Но и мысли раскрутить Чонгука, маленького дурака, на один перепих у Тэхена никогда не было. Он хоть и школота глупая, но блять — нравится-то ему по-настоящему. Может, Ким в край ебнулся, но ничего с собой не может поделать. Чонгука только чмокать, ласкать и называть своим бейбиком, малышом и куколкой. У Тэхена на это нереальный фетиш, только об этом никто и никогда не узнает. И слава Богу. Со своими фетишами и пошлыми мыслями Тэхен как минимум должен гореть в Аду. А если Сокджин узнает, что Тэхен прямо сейчас «развращает» его младшего братика, целует его мягкие губы, трогает его идеальные округлые ягодицы и вот-вот вставит свой член в эту сладкую жопку, Киму не избежать чапалаха со скоростью света. Старший брат Чонгука, конечно, ему друг — тут не поспоришь, но он всегда придерживается своих позиций и правильности. А потому, узнай о том, что сейчас Чонгук накрывает ладонью (как-то непроизвольно даже для самого себя) его член, то точно ебнется. Ким даже представляет эту картину: лицо Сокджина будет красное, а из ушей стопроцентно будет валить пар. Но, на самом деле, думать об этом и не хочется. Сейчас Тэхен поглощен полностью и без остатка мелким, что медленно оглаживает его полувставший член через ткань штанов, а еще его поганым острым языком, что блуждает у него во рту. Ничем более. По телу плывет возбуждение, и видит Бог — Тэхен вот-вот сорвется. Чонгук, кажется, только и хочет этого, потому что гладит член чересчур усердно. Тэхен не возмущается — ему нравится, как Чонгук постепенно показывает свою «плохую» сторону. А плохая ли она на самом деле — стоит подумать. Сокджин сказал бы: «Да», а Ким считает наоборот. Ничего не может с собой поделать — Чонгук маленький развратник, и это Тэхена крепко держит за яйца; возбуждает до неумолимого, безрассудного, настолько, что голова начинает слегка кружиться. Отчасти это кажется даже ненормальным: чтобы один мелкий паршивец да так возбуждал. Но ведь это действительно происходит. — Есть презики? — еле как, против собственной воли, отрываясь от сладких губ, шепчет Тэхен с надеждой. Чонгук приоткрывает один глаз и выразительно приподнимает бровь. — Ты что, действительно думаешь, что я ношу с собой презики на вечеринку? — А какой идиот не носит презики на вечеринку? — недовольно бухтит Ким, нахмурив брови. Попу Чонгука, правда, не оставляет в покое: пока у них тут разногласия по поводу презиков, руки все жмут и жмут чужие булки. — Ты ведь тоже не взял, — хмуро отвечает Чонгук, сжимая чужие плечи ладонями. — Пизда, — цыкает Тэхен, слегка отворачиваясь и всматриваясь в сторону, рассуждая пару-тройку секунд. Думает, как исправить этот маленький нюанс, только на ум ничего не приходит. — И че делать будем? Чонгук пожимает плечами, натянув на лицо ухмылку. — Кажется, твое желание исполнено, — он чуть отстраняется от Тэхена, но его резко притягивают за ягодицы обратно вплотную. — Наглец. — Еще какой, — посмотрев на Чонгука сверху-вниз, усмехается парень. — Извини, но твоя сладкая жопка меня пиздецки манит. Мой член расстроится, если не насытится ею вдоволь. — Ты разговариваешь как дебил, — замечает младший, а Ким только шире улыбается, совсем по-глупому. — Ты ведь не настолько умный, чтобы взять смазку на вечеринку, да? — уточняет Чонгук, посмотрев на парня снизу-вверх, слегка хлопая ресницами. Невинная принцесса, честное слово. — Кто это научил тебя так разговаривать со взрослыми дядями? — А теперь разговариваешь как педофил, — снова подмечает Чон. А Тэхен только закатывает глаза. — Уж точно не думал, что в этот день мне придется выебать школоту в пыльном подвале, прикинь, — фыркает он. — Не язви, — получает Ким то же в ответ. Чонгук прижимается щекой к мощной груди, потеревшись об нее. — Может, отлижешь? — Может, отсосешь? Чонгук поднимает голову, замечая самодовольную ухмылку и горящий взгляд. — За отлиз — любой каприз. — Чертовка, — сыто скалится Тэхен, раздвигая пальцами пышные ягодицы через ткань штанов. — Хочешь мой язык между своих булочек? — Было бы замечательно, если бы твой язык был занят более полезным занятием, — намекающе дергает бровью Чон. — Понял, принял, крошка. Тэхен разворачивает Чонгука к себе спиной и тычет членом между ягодиц, прижимаясь к ним бедрами вплотную. Дыхание Чонгука моментально сбивается. Ким скользит ладонями к груди мелкого и вдруг столбенеет: чувствует что-то металлическое сквозь тонкую ткань футболки. Ухмылка самостоятельно ползет на лицо при осознании. — Все-таки проколол, — едко тянет Тэхен возле чужого уха. — Старший братишка будет тобой недоволен. — Зато будешь доволен ты, — с тихим смешком говорит Чонгук, и он констатирует самую настоящую правду. Член Тэхена предвкушающе дергается, стоило ему только представить, как он будет вылизывать проколотые сосочки Чонгука. — Ты пробуждаешь во мне зверя, — предупреждающе опаляет он чужое ухо, мимолетно коснувшись мочки с сережкой. — А мой зверь, блять, очень голодный. — Особенно голодный по Чон Чонгуку, верно? — и снова угадывает. Идеальное попадание прямо в яблочко. — Читаешь мысли, малявка. Тэхен блуждает ладонями по груди, по итогу заползая под ткань футболки, незамедлительно достигая проколотых сосков. Указательные пальцы медленно ласкают горошины сосков по кругу, и от одного своего действия Ким попросту плывет. Чувствовать металлические шарики под подушечками пальцев до чертиков приятно, но в то же время слегка непривычно. А пока руки Тэхена изучают тело Чонгука, тот тает под приятными прикосновениями, откинув голову на чужое плечо. Он непроизвольно закатывает глаза от ласки сосков, тяжко выдыхая. — У тебя такие чувствительные сосочки, — шепчет Тэхен прямо под ухом, слегка потянув штангу в сторону, от чего Чонгуку крышу сносит еще больше. — Нравится? Ким знает ответ наперед — его можно понять по чужой реакции на простую ласку сосков. Чонгук жадно вдыхает воздух ртом, едва ли не скулит. Тэхену льстит, что он может довести мелкого до такого состояния лишь спустя парочку прикосновений к соскам. Что будет дальше — неизвестно, но гарантированное предчувствие — удовольствие, удовольствие и еще раз удовольствие. Чон потирается ягодицами о чужие бедра, а Тэхен на это действие скрипит зубами — боится сорваться. Он бы прямо сейчас раздел это блядски ахуенное тело и вогнал член по самые яйца, но у них, идиотов, все еще нет ни презиков, ни смазки, и это все категорично обрывает на корню. Несмотря на это, Ким чувствует, что в ближайшем будущем он точно опробует эту прелестную задницу, почувствует ее узкие стенки, и окончательно сойдет с ума. И такой вариант событий вполне очевиден, раз уж его невообразимо ведет от обычных прелюдий. Единственное, что он хочет заметить: такого не было ни с кем другим. С кем бы Тэхен ни трахался до этого, а обычные прелюдии не так сильно возбуждали, как сейчас. Наверное, это Чонгук так на него влияет. Он давно хотел стать властным над его телом, и, наконец, добившись этого (хотя он рассчитывал лишь на один поцелуй), его безжалостно кроет. Чонгук чуть отстраняется от Тэхена и цепляется за резинку своих штанов, медленно стягивая их с бедер вместе с трусами. Ким прямо сейчас готов упасть в обморок от такого умопомрачительного вида: округлые ягодицы, красивые, такие, что в них только с радостью вжиматься лицом. Попка Чона как будто для этого и создана — для того, чтобы Тэхен ее вылизал как следует. Тэхен, на самом деле, и не против. Ким, сглатывая вязкую слюну, присаживается на корточки, пока Чон наклоняется и опирается локтями на какие-то пыльные коробки. Тэхен непроизвольно тянется к одной из ягодиц, такой сочной и манящей, и легонько кусает на ней кожу. Сверху слышится тихий вздох и едва различимое нетерпеливое мычание. Видно, Чонгук тоже возбужден до предела — его коленки трясутся, и как бы он ни пытался это скрыть, у него плохо получается. От зорких глаз Тэхена вряд ли что-то можно скрыть. Касаясь языком копчика, Тэхен сжимает между пальцев сочные половинки с такой силой, что на белой коже остаются легкие красноватые следы. Чонгуку не неприятно — как раз таки наоборот, он бы за это ощущение отдал все, что есть. Слишком хорошо, пока Тэхен начинает неторопливо вылизывать его. От прикосновений языка к дырочке у Чона едва ли голова ходуном не ходит. Он еле удерживается на ногах. Все-таки дрожь от возбуждения унять не получается. Он, словно за спасение, хватается за коробки и только больше выпячивает задницу. Тэхен хлопает ягодицу — и низкий стон не заставляет себя ждать. — Надо же, бейбик, как ты хорош, — томно шепчет Тэхен между его ягодиц, специально касаясь всей поверхностью языка влажной от его же слюны дырочки. Та непроизвольно сжимается и тут же расслабляется. Чонгук бы сказал что-нибудь колкое в ответ, но не может найти в себе сил. Он окончательно теряется в возбуждении и собственной дрожи. Тэхен обязательно присвоит эту задницу — уж слишком она хороша, хоть и у ее обладателя слишком острый язычок. Уж это Ким точно перетерпит. Чонгук выебывается, к слову, весьма мило — это даже заводит. В такие моменты Чон похож на недовольного зайку. Ким, оказывается, отлично владеет языком. Чонгук думает, что этому козлу не хватало бы научиться ебаным манерам, а так — он идеален. А если по-честному, то Чонгуку нравится, как Тэхен себя ведет: развязно и так, словно его ничего не ебет; как похотливый ненасытный козел; как клоун с ебланскими шуточками. Целый набор. Как заполучить Чон Чонгука и его сексуальный зад? Будьте Ким Тэхеном. — Блядство… — ругается Чонгук хрипло, тихо простанывая оттого, как чужой язык внезапно проходит внутрь. Ким отчего-то усмехается, но ласкать дырку не перестает: то толкается в нее языком, то вылизывает как вкусный чупа-чупс, то чмокает. Чон клянется — этот язык его сведет с ума. И не только сегодня, но и обязательно потом. — Милашка, — умиленно лепечет Тэхен, когда со звонким чмоком отстраняется от влажной дырочки. Только теперь вместо языка он приставляет подушечку среднего пальца. Чонгук слегка хмурится, посмотрев на парня через плечо, а Ким ему только улыбается. — Не ссы, лапуля, вставлять не буду. Его это не особо успокаивает, но Чонгук сразу же забывается — средний палец ласкает его весьма приятно. А затем конкретно ахуевает, стоило Тэхену отстраниться, встать и снять штаны с трусами, прижавшись крепко вставшим членом к дырке. — Ты ахуел? — возмущенно шипит Чонгук. — Не вставляй его, блять! — Боже, че ты как девственник? — демонстративно закатывает глаза Тэхен, после замечая, как Чон смущенно отвел взгляд. — Реально? Ты девственник? Чонгук пару раз коротко кивает и в итоге вжимается лицом в свои руки, выгнувшись в пояснице. — Как романтично, — усмехается Ким. — Я буду твоим первым. Куколка, я так влюблюсь. — Хуй оторву — дошутишься, — в своей манере отвечает Чонгук на подкол. Ким хрипло смеется, оголяя белые зубы, и хватается руками за чужие бедра. — Но лишу я тебя девственности явно не сегодня. К сожалению, — Ким облизывает опухшие после длительных поцелуев губы. — Но кончить уж точно заставлю. Чонгук ничего не отвечает. Из глотки резко вырывается стон, — Чон сам от себя не ожидал, — когда член оказался между ягодиц, плотно зажатым ими, и потерся вперед-назад. Тэхен в этот вечер точно его убьет. Может, Чон такой чувствительный, потому что девственник, а может, и нет, но реагирует он весьма сексуально. Киму бы увидеть его скорченное в наслаждении лицо, но поза не позволяет, а жаль, конечно. Ким с удовольствием бы понаблюдал за нахмуренными бровями и приоткрытым в немом стоне ртом. Пальцы возвращаются к одному из сосков, потягивают штангу, пока другая рука придерживает пышную ягодицу при толчках. От трения члена о дырку Тэхен едва сдерживается, чтобы не кончить раньше времени. Чонгук, кажется, тоже — он уже во всю выстанывает чужое имя, хотя это едва слышно из-за того, что он вжался лицом в руки, и поддается на каждый новый толчок, стараясь ускорить движения. Ким это, разумеется, замечает — толкается навстречу со всей силой. Благодаря слюне член скользит между ягодиц легко и намного приятнее, если бы было без нее. Дырка Чонгука так и просится на то, чтобы в нее вошли, но Тэхен берет свои яйца в руки (не буквально, конечно) и показывает свою стальную выдержку. Это похвально, учитывая, что от простого трения у него даже в глотке пересыхает, настолько то приятное. Поблизости с Чоном вообще трудно себя сдерживать — он одним своим лицом провоцирует голодного зверя Тэхена, не говоря уже о прелестном стройном теле. А уж о ягодицах лучше не начинать разговор — и без того очевидно, что Ким от них без ума. Как и от бедер. Впрочем, сам Чон Чонгук — это один ходящий на ножках фетиш Тэхена. В нем нет каких-либо изъянов. Тэхену так несложно и влюбиться. А там уже и конфетно-букетный период, люблю-хую, свадьба, дети из детдома. А хули нет-то? Киму пора бы уже задуматься о семье в свои двадцать два года. И, разумеется, о новой работе. — Бейбик, куда ты такой идеальный? — шепчет как в бреду Тэхен, чему-то коротко улыбаясь. Чонгук предпочитает промолчать — кроме жалкого скулежа от трения члена на дырке Ким ничего разумного сейчас явно не получит. — Даже не думал, что смогу увидеть твою ахуенную задницу без ебаных обтягивающих шорт. Кстати, знаешь, они меня пиздец провоцировали. — Значит, я не прогадал, — ухмыляется Чонгук, вновь посмотрев на парня через плечо; во время этого еще успевает потереться ложбинкой ягодиц о член и коротко ахнуть. — Знал, что они мне нравятся, — констатирует факт Тэхен, проводя языком по верхнему ряду зубов, мощно толкнувшись бедрами вперед, проехавшись головкой прямо по влажной дырке. Он подавляет рык, и тот застревает где-то в глотке. — Догадливый. — Ты постоянно смотрел на меня так, будто вот-вот и накинешься, — вспоминает Чонгук былые времена, коротко улыбаясь уголками губ. — Трудно было не заметить. Тэхен отвечает тихим смешком, понимая, что такие голодные взгляды действительно сложно было не заметить. Как минимум, нужно быть слепым или дураком, чтобы это прошло мимо глаз. — Кажется, я уже хорошенько тебя вылизал. Чонгук знает, на что он намекает — пришел его черед. Чон тяжело вздыхает, поворачивается к Тэхену лицом и оставляет на его губах короткий чмок. Ким властно ухмыляется, закусывает нижнюю губу. Этот мелкий до чертиков его заводит, честное слово. Чон присаживается на колени, посмотрев на парня снизу-вверх, и обхватывает ладонью основание члена. Прикасается языком к его головке почти что невесомо, словно дразня, и у него это точно получается — Тэхен несдержанно выдыхает сверху. Медленно проводя ладонью по всей длине члена, Чонгук выделяет слюну во рту, спуская ее на головку члена; размазывает по ней и коже, после обхватывая красноватую от возбуждения головку губами. Киму явно нравятся подобные неторопливые манипуляции; из его горла выходит тихий довольный стон. Чонгуку это льстит. Мелкий все продолжает дразнить: водит по набухшей головке языком, ласкает ее легким трением, посасыванием, слегка сжимает на ней губы и вбирает глубже, доводя Тэхена до безумия. Чон замечательно владеет языком, оказывается, не только при поцелуях, но и минете. Поправочка: при отменном минете. Ким сжимает в пальцах чужие волосы, стараясь не сойти с ума окончательно, что кажется почти неизбежным: Чон уж слишком хорошо вбирает член в теплую полость рта, и уж слишком хорошо мнет в пальцах его яйца. Двигая головой вперед и назад, не забывая вовремя сжимать губы на члене, Чонгук сжимает свой член у основания, начиная медленно надрачивать его; он чувствует, что до потрясающего оргазма осталось совсем немного. — Блять, куколка, — рычит Тэхен хрипло, нахмурив брови и вцепившись в волосы этой самой куколки чересчур сильно; настолько, что Чону становится даже слегка больно. — Блять, Тэхен, — вторит Чонгук, выпуская член изо рта. Он кладет ладонь на чужую, спускает ее к своей груди, слегка задирая собственную футболку. Ким усмехается: вспоминает, что совсем забыл с этой страстью, что затмила голову, о проколотых сосках Чонгука, которые так хотел подразнить. Тот, кажется, этим не особо доволен. Задрав футболку Чонгука настолько, чтобы грудь оголилась, Ким хитро улыбается и прислоняется влажной от слюны головкой члена к одному из проколотых сосков. Ощущения настолько космически приятные, что заставляют едва ли не подавиться воздухом. Пирсинг приятно трется о головку члена; и хоть это слегка необычно по ощущениям, Киму нравится эта остринка в прелюдии. — Поработай ротиком еще немного, кроль, я почти на грани, — хриплым шепотом просит Ким. Чонгук послушно наклоняется губами к члену и жадно обхватывает ими головку, двинув головой вниз, постепенно насаживаясь ртом на член по середину. Он издает гортанный стон, мило нахмурив брови, пока Ким довольно фырчит и поправляет его влажную от пота прядку волос, упавшую на лоб. Какая же красивая, потрясающая и незабываемая картина: Чонгук на коленях перед ним, старательно посасывает его член с тихими чмоками и стекающей слюной по подбородку, со слегка прикрытыми глазами и дрожащими ресницами; со стоящими сосками и членом, из которого то и дело вытекает предэякулят. Чон без остановки надрачивает себе, пока усердно насаживается ртом на головку; ускоряет движения головой, когда Тэхен без капли стеснения рычит, намекая, что уже на грани. Чонгук тоже — пару движений, и он изливается себе в руку, слегка содрогаясь в бедрах. Он тихо простанывает, отчего по чужому члену проходит вибрация, и это последняя капля — Ким сдавливает меж пальцев чужие волосы, низко простанывая «малявка», с пеленой возбуждения во взгляде посмотрев на Чонгука сверху-вниз. Чонгук тихо кашляет, выпуская член изо рта, но не сплевывает — сглатывает все до единой капли. Тэхен переводит сбитое дыхание, задрав голову к потолку, и тихо усмехается — это был, блять, самый ахуенный минет в его жизни. Чонгук очень хорошо постарался. — Теперь ты точно выполнил мое желание. Даже больше, кроха, — с улыбкой говорит Ким, натягивая трусы и штаны обратно. Чонгук поднимается с пыльного пола, проделывая то же самое. Чонгук обвивает чужую шею рукой, стараясь удержаться на дрожащих после нереального оргазма ногах, — что, кстати, выходит еле-еле, — и устало вжимается лицом в грудь Кима. Тот умиленно улыбается, приобнимая уставшего Чона за талию. Кажется, тот даже не планирует сказать что-то колкое в ответ. И хорошо, потому что у Тэхена, на самом деле, тоже нет на это сил. — Хочешь еще потусить или тебя отвезти домой? — Лучше домой. — Поехали, принцесса, — и Тэхен берет его на руки, крепко сжимая в объятиях. — Моя принцесса. Чонгук ответил бы: «Еще раз так назовешь — и я вырву тебе хер», но сил по-прежнему нет. Так что он не собирается спорить. Он, на самом деле, и не против быть его принцессой. Только Тэхен об этом, конечно же, никогда не узнает.