Школота

— Блять, — хрипло выстанывает Чонгук, слегка прикрывая рот ладонью. И хоть дома никого нет, ему кажется, что все-таки лучше быть тихим, иначе соседи сто процентов пожалуются на какие-то странные звуки, раздающиеся из квартиры «прилежного и правильного трудоголика» Сокджина. Так случилось, что Чонгуку восемнадцать, и работу найти он не может, потому что лето завершилось и уже началось, к большому сожалению, учебное время, и съехать возможности нет. Тэхен, который хозяйничает у него между ног прямо сейчас, конечно, предлагал съехать к нему и признаться, наконец, его братьям в их «маленькой» шалости, но Чон отказался, зная последующую реакцию. Собственно, все лето они тщательно скрывают хоть какие-то «улики», намекающие на то, что Тэхен — не просто их общий с братом друг, но и по совместительству парень Чонгука (с очень уж умелым языком). Чонгуку притворяться, в принципе, не надоело, а вот Тэхену — слегка. Но он не дурак, понимает, что мелкий просто боится признаться братьям, которые его с пеленок контролируют, и молчит, ждет, пока Чон наберется сил и смелости. Братья сегодня на работе до самого вечера, и в такие моменты Чонгук не упускает возможности пригласить «друга» братьев к ним домой, так сказать, выпить чашечку кофе. Только что-то этот друг зачастил у них появляться — так бы подумали братья и посчитали это весьма странным. Но, слава Богу, их не палили за непристойными вещами. Был один раз, когда Тэхен и Чонгук долго целовались, у Чонгука даже щеки слегка покраснели и одышка появилась (в тот момент они думали, что, наконец, все перейдет к сексу), но внезапно появился Хосок, который ушел с работы пораньше. Его взгляд на покрасневших парней стоило видеть — он стоял в откровенном ахуе, держа в руках упаковку с замороженной пиццей. Однако никаких возмущений или вопросов от него не последовало. Чонгук думает, что он все же догадался, что Тэхен тусил у них не просто так. И если так, то он благодарен ему за то, что он ничего не сказал по этому поводу. — О чем задумался, крошка? — Тэхен поднимает голову, крепко сжимая ладонями подрагивающие бедра Чонгука. — Все нормас? Чонгук поджимает губы и опускает взгляд на Тэхена, устроившегося между разведенных ног. Ким — прикольный парень: он и смешной, он и ласковый, и в одно и то же время заботливый. А еще извращенный, но Чонгук не жалуется. Ему это только нравится. Тэхен не повзрослел умом, однако, преуспел немного: работу нашел, и ему, вроде как, неплохо платят — по крайней мере на жить не с мамой, а одному, ему хватает. Видимо, потому и Чонгука к себе зовет — знает, что сможет обеспечить не только свою задницу, но и чужую. Но Чонгук все еще не может решиться на такой поступок, который может, откровенно говоря, изменить его жизнь. Он знает, в каком недовольстве окажется если не Хосок, то Сокджин точно. И это весомая проблема: если Чон еще поймет намерения Тэхена, то Сокджин — вряд ли. Признаваться всегда страшно — это действительно может изменить жизнь Чонгука и последующие отношения с братьями. Ким, слава Богу, не давит на него и не напоминает об этом каждый день, за что Чон ему очень благодарен. — Все хорошо, — коротко отвечает Чонгук, неровно выдохнув, когда большие ладони крепко ухватились за его бедра, разводя их шире и заставляя икры ног уместиться на широких оголенных плечах. — Уверен? — Тэхен смотрит на него недоверчиво, слегка хмурит брови, утыкаясь носом в изгиб бедра. Чонгук готов поклясться, что обычными прикосновениями этот парень запросто может свести его с ума. То, как он его ласкает, пусть даже и при слегка неприятном разговоре, отдается приятным тянущим чувством внизу живота. Чонгук отвечает обычным кивком, а Тэхену кажется, что все равно что-то не так. Он слегка злится — это почти незаметно, но Чон научился различать злость от обычного недовольства: у Кима играются желваки и нахмурены брови, однако, ничего не говорит, молчит о своем негодовании до последнего, пока открыто не спросишь, в чем же дело. Чону нечего говорить в данную секунду: он не хочет при сексе начинать скользкую тему о его признании братьям, хотя очень хочется решить этот вопрос в кои-то веки. — Врешь, малышка, — констатирует факт себе же, пробегаясь языком по вспотевшей коже ягодицы. Полупопия Чонгука с такого ракурса выглядят очень привлекательно и вкусно. У Тэхена желание вновь вместиться лицом между них, и не отрываться добрую вечность, ну уж очень они сладкие. — Ты чем-то расстроен, но молчишь. Меня это бесит, — Ким, словно подтверждая собственные слова, цепляется зубами в ягодицу, оставляя на ней маленькие следы, которые через пару минут сойдут и уже будут не видны столь четко. Чонгук неодобрительно мычит, но не протестует — в любом состоянии, пусть даже и злом, Тэхен ведет себя как сексуальный черт, и противостоять ему нет не только сил, но и желания. — Действительно хочешь испортить секс разговором о моих братьях, что не дадут мне покоя, даже когда я буду сидеть в кресле-качалке и вязать внукам вещи? — неуверенно усмехается Чонгук сверху, слегка цепляясь в черные кучерявые волосы своего парня; он слабо давит ему на затылок, намекая, что пора бы вновь вернуть язык на свое законное место, только Тэхен не слушается, продолжает вылизывать ягодицу, цепляясь и цепляясь в молочную кожу зубами, заполняя ее своими следами. Ненасытный зверь, любящий идти наперекор — одна из его личностей, это точно. — Меня это не возбуждает, — хмыкает Ким снизу, и, словно назло, пропускает средний палец между ягодиц, потираясь им о влажную от слюны дырку. Она, в принципе, уже разработана не только его языком, но и пальцами, которые он вставил в самом начале процесса, так что его член вполне себе может войти. С легкостью — с растяжкой Ким как надо постарался, не говоря уже о том, как помучал Чонгука, у которого член колом стоит и испускает предэякулят. Но желание подразнить мелкого гораздо больше, чем получить долгожданный оргазм. — Вот и прекращай молоть языком. Приступай, дылда, — не то чтобы командует, но в тоне чувствуется явный приказ. Тэхен усмехается, пройдясь языком по верхнему ряду зубов, толкая его за щеку, и резко пропускает средний палец, юлящий до этого вокруг дырки, прямо внутрь, вызывая у Чонгука чересчур громкий и неожиданный для самого себя же стон. — Что ты там сказал? — словно издеваясь, тянет Тэхен. Хотя так и есть — он явно издевается. Чонгук очень чувствителен, и этот зараза явно знает его слабости. Чонгук судорожно выдыхает, чувствуя, как внутри вдруг задвигался палец — неторопливо, так, будто дразнит. Ким только наблюдает за реакцией с открытым удовольствием: у младшего брови сдвинуты к переносице, слегка приоткрыт рот, из которого то и дело выходят тяжелые вздохи, и ноги дрожат. Прелестное зрелище. У Тэхена подобная картина вызывает неприличное удовлетворение. Заставляет проснуться его по-прежнему голодного, ненасытного зверя. Чон слишком хорош: его тело до неумолимого красиво, его стоны — сладят уши. Тэхен еще не раз убедится в том, как же эта мелкая заноза в заднице прекрасна, несмотря на несносный характер. — Нравится? — Тэхен облизывается, хитро наклонив голову вбок. Чонгук протяжно мычит, нахмурив брови больше прежнего, чувствуя, как к первому пальцу добавляется второй. Да уж, Ким явно умеет помучить до состояния, когда терпеть уже кажется невыносимым. Чонгук ничего не отвечает; чувствует, как собственное тело пылает от возбуждения, как на лбу появилась испарина. Он слегка втягивает живот, закусывая нижнюю губу от приятного ощущения, которое доставляют двигающиеся в нем пальцы, и запрокидывает голову назад. — Нравится, — сладко и довольно тянет Ким, касаясь влажными губами тазовой косточки Чонгука. Он покрывает ее мелкими поцелуями, позволяя себе немного понежничать, и останавливается губами у внутренней стороны бедра, звонко засасывая там кожу. Тэхену нравится, как Чонгук ведет себя во время секса: немного стесняется в начале, но в процессе начинает гореть, возбуждаясь до неприличия, набираясь смелости для извращенных фразочек и поз. По началу Чон ведет себя скромно — у него даже щеки краснеют при упоминании слова «член», не говоря уже о том, как он реагирует на пошлые фразы Тэхена прямо на ухо. Он едва ли не скулит, пока руки Кима бродят по ягодицам и бедрам, хнычет, когда тот шепчет что-то развратное у уха, целуя мочку и засасывая сережку, и кусает свои губы до безобразного часто, стараясь подавить выходящие из горла звуки. А Чонгуку ужасно нравится, когда Тэхен болтает во время секса без умолку: его фразы добавляют масла в огонь, и он начинает гореть больше, ярче. В такие моменты Чон буквально не знает, куда себя деть. Пальцы ног начинают сминать простынь, а пальцы рук забираются в чужие волосы на загривке; грудь то вздымается, то опускается. Тэхен, все-таки, нереально классный парень. Он понимающий, заботливый и обходительный. Характер, конечно, та еще задница, но если бы у Чонгука спросили, насколько его устраивает Тэхен — он бы без сомнений ответил, что на все сто из ста. Чонгук из-за этого гада чувствует себя окрыленным, по уши влюбленным дураком. Чон не сомневается, что Ким чувствует себя так же — хотя бы потому, что по нему видно. — Как же ты хорош, — как в бреду шепчет Ким, атакуя внутреннюю сторону бедра мокрыми, бережными поцелуями. — Мой, — на тон ниже. — Только мой. Чонгук без ума от этих слов. Он знает: Тэхен собственник и ревнивец, каких поискать надо, но как же, блять, ему нравится, когда он говорит подобное вслух. Слова, пропитанные легкой злостью, в то же время любовью, приносят блаженство. Младший был бы не против, если бы эти слова повторялись до бесконечного. Вдруг Тэхен замирает. Плечи напряглись, скулы стали виднее от стиснутых зубов. — Что такое? — удивленно лепечет Чонгук, расстроенно выдохнув, когда пальцы покинули его задницу. Чон осматривается, стараясь понять, что могло ввести парня в напряжение. — Тихо, — шикает Ким, оборачиваясь через плечо, смотря в сторону двери. Теперь и Чонгук сглатывает от легкого испуга, стиснув бедра Тэхена своими. За дверью послышался какой-то звук. Его сложно определить — либо шаги, либо что-то упало. — Блять, — говорят в голос оба. Чонгук ерзает под чужим телом, стараясь высвободиться, но Ким как завис — его вообще не оттолкнуть. — Блять, слезь с меня! — рявкает Чонгук, и Тэхен, наконец, абстрагируется, слезая с младшего. Чонгук, в страхе за свою будущую побитую ремнем задницу, торопливо ищет вещи, которые раскиданы по всей комнате. На одной ноге скачет, натягивая трусы, пока Ким распоряжается с футболкой. — Сокджин и Хосок должны были освободиться позже, — делится своим недопониманием вслух. — Что-то зачастили, блять, они приходить пораньше, — раздраженно пыхтит Тэхен. — Да я откуда знал? — в ответ ругается Чонгук, косо взглянув на своего парня. За дверью слышатся шаги. Чонгук застывает, бегая глазами по своей комнате; слава Богу, хоть не забыл закрыть дверь на щеколду. — Что будем говорить? — Чон растерянно смотрит на Тэхена, который тоже мало в восторге от пришедших братьев Чонгука. Тот пожимает плечами. Усаживаясь на кровать, он вдруг вздрагивает — в дверь стучат. Чонгук корчит лицо, мысленно, наверняка, надеясь на помощь Господа, иначе, если братья увидят Кима (со вставшим членом не от просто так), здесь случится тотальный пиздец. Катастрофа, которую даже представить сложно. Отмазаться домашним заданием? Что Тэхен отважился помочь ему решить задачу, блять, по математике? Бред. Во-первых, Тэхен тупой, как бы грубо не звучало, и братья в это посвящены. Во-вторых, Чонгук тоже выглядит мало опрятно: волосы взлохмачены, лицо слегка покрасневшее от возбуждения, стоящий член — вишенка, блять, на торте. Сразу понятно, что они здесь не домашним заданием занимались. — Блядство, — шепотом едва ли не скулит Чонгук. Он оборачивается к двери, до боли кусая нижнюю губу, и еле слышно выдыхает. Стуки в дверь не прекращаются. — Чонгук! Ты спишь? — голос Хосока. Чон жмурится, больно впиваясь пальцами в собственные волосы, словно пытаясь привести себя в чувство. — Это пиздец, — тоже шепотом говорит Ким. Чонгук показывает ему, чтобы молчал, а у Тэхена словно шило в заднице: он поднимается с кровати, аккуратными шагами подходя к младшему со спины. Он зажимает мелкому рот ладонью, на что тот удивленно хлопает ресницами, и вдруг ахает — Ким упирается членом прямо в ложбинку ягодиц. Тэхен хищно улыбается, явно довольный своей проделкой, а Чонгук, чувствуя, как начали ноги дрожать, прижимается спиной к груди парня сильнее. Он не протестует, тоже начинает двигать бедрами в медленном темпе. Тихое рычание слышится у уха, и Чон закатывает глаза, чувствуя, как от этого рыка внизу живота тянет. — Чонгук, если ты не хочешь разговаривать, то так и скажи, ладно? — спокойно говорит Хосок за дверью. А у Чонгука, который якобы не хочет разговаривать, ноги подкашиваются от чуть ужесточенных толчков; Тэхен придерживает его за талию, самодовольно ухмыляясь, когда Чонгук вдруг слегка приспускает с себя штаны вместе с трусами, вжимаясь ложбинкой в чужой стояк. Ким тихо простанывает у уха Чона. — Шкодник маленький, — усмехается Ким. Да, еще какой. Но Тэхен сам виноват — это он сделал его таким. Рука Кима спускается к твердо стоящему члену Чонгука; он сжимает пальцы на головке, толкаясь на нее в ускоренном темпе, и Чонгук едва ли не выстанывает от приятной стимуляции. Ким по-прежнему слишком крепко зажимает ему рот, и это их спасает. Определенно спасает, иначе Хосок, который до сих пор стоит за дверью, точно бы услышал. — Просто мы с Сокджином и нашими друзьями хотели съездить на отдых в выходные, — Чонгук мысленно хлопает себя по лбу, осознавая, почему так рано пришли братья: сегодня у них выходные. — Шашлыки, пиво, море. Не хочешь? Чонгук с трудом останавливается в движениях бедер, приоткрывая рот в немом стоне от двигающегося кулака на члене. И в итоге находит в себе силы ответить: — Хочу, — сухо выходит. — А можно пригласить Тэхена? — О, думал, что и не ответишь, — усмехается брат. — Конечно. Мы сейчас съездим по делам с Сокджином, вернемся через полтора часа или чуть больше. Ты пока собери вещи, которые тебе нужны, и предупреди Тэхена, чтобы взял плавки. Тэхен начинает двигать кулаком по члену быстрее, и Чонгук явно скоро кончит. — Хорошо, — похоже на скулеж. — Все в порядке? — удивленно спрашивает Чон. — Да… Да, — шепотом отвечает он брату; от толчков и дрочки у него едва ли не плывет мир перед глазами. — Я просто слегка устал. Посплю, пока вас не будет. — Хорошо. Если что, мы уехали. За дверью слышны приглушенные шаги — Хосок ушел. Чонгук расслабленно выдыхает — их пронесло. — Придурок ебаный! — шипит Чонгук, хлопая Тэхена по плечу. Тот глухо смеется. — А что, если бы он спалил? — Тебе ведь понравилось, — он знает правду, даже если Чон весьма правдоподобно возмущается. — Мне, если честно, даже очень. Чувствуешь, котя? — он сам едва ли не мурчит, вдавливая свой стояк сквозь ткань штанов в голую задницу. — Я очень возбудился. — Осел, — фыркает Чонгук для вида, но тут же оборачивается, окольцовывая руками чужую шею. Он поднимает взгляд горящих глаз на парня, неуверенно закусывая губу. — Трахнешь меня на весу? — Еще спрашиваешь, конфетка, — усмехается Ким, быстро расправляясь со своей явно лишней в данный момент одеждой. — С радостью. Былой страх внезапно испарился. На его место вернулось кружащее голову возбуждение. Тэхен подхватил Чонгука под ягодицы, крепко сжимая их в ладонях. Чонгук, однако, нелегкий, но когда тело накалено до предела, а мозги плавятся, на это не хочется обращать внимание. Чонгук заводит руку назад, нащупывая чужой член, мажет влажной от предэякулята головкой по входу, в итоге пропуская ее внутрь с глухим стоном. Он запрокидывает голову кверху, корча лицо в наслаждении, и Тэхен готов поклясться — он влюблен в этого мелкого до беспамятства. Навеки.

🍹

— Значит, плавки? — задается вопросом Тэхен. Чонгук и Тэхен после умопомрачительного секса удосужились заскочить к Тэхену домой. У него не то чтобы уютно и красиво, но, в целом, жить можно. — Вряд ли мне понадобятся плавки, когда мы пойдем купаться, — Ким загадочно дергает бровями, а Чонгук, сразу понимая подтекст, демонстративно закатывает глаза и усмехается. Дурак — самый настоящий. — Ты собрался голой жопой перед моими братьями и их друзьями светить? Сокджин тебе сразу хуй в трубочку завернет, объяснив это тем, что ты оскверняешь ребенка, — Чонгук скрещивает руки на груди и фыркает на непонятливое выражение лица своего парня. — Меня, тугодум, — он дергает бровями. — Перед ними хуем болтать точно не буду, — тут же отвечает Ким. — А вот когда мы останемся наедине… — Собирайся, придурок. Мне Сокджин уже в пятый раз звонит. Вряд ли его терпения хватит еще надолго. Ким расстроенно (и специально) фыркает. Чонгук только усмехается. Пару пакетов, наконец, собрано. В них и полотенца, и трусы, и даже гель от загара — Чонгук не любит солнце, у него кожа чувствительная, а потому он не хочет мучаться, когда обгорит. На улице пекло самое то, аж голову кружит, так что его обеспокоенность не напрасна. Они выходят на улицу, садятся в машину Сокджина на задние места и облегченно вздыхают. — Ехать час. Советую вам чем-нибудь заняться, чтобы не помереть со скуки. Чонгук знает, что хотел бы сказать Тэхен в ответ: «Я бы прямо сейчас отпидорил твоего братишку так, что у него бы ноги задрожали», но тот, слава Богу, молчит, хоть и ползет уголок губ вверх, когда их обладатель замечает на себе взгляд Чона. Чонгук тут же закатывает глаза на предсказуемое дерганье бровями, отворачиваясь к окну. Дорога предстоит хоть и не слишком долгая, но Чон явно не имеет терпения. Они только сошли с места, а Чонгук уже хочет оказаться на море и окунуться в теплую воду; погреться под теплыми лучами солнца, но не слишком долго, чтобы не обгореть; после купания поесть мяса, запить все пивом, и в принципе хорошо провести время. Он очень рад, что сложилось так, что присутствию Тэхена никто из сидящих в машине не против. Будь иначе, вряд ли бы Чонгук согласился вообще выйти из дома — где нет Тэхена, там нет и Чонгука. За прошедшие месяца Чон влюбился как мальчишка и, казалось бы, без Кима и вздоха сделать не сможет. Впервые у него такое: чтобы первая любовь и ответная, первая любовь и такая с ума сводящая. Ким хоть и простой парень, но как же он ему нравится — не хватило бы всех слов, чтобы описать это чувство, что растеклось в груди. За окном пролетают виды. Чонгук не особо следит за тем, что творится за окном — он просто смотрит в одну точку, надеясь, что так время пройдет значительно быстрее. Он выходит из «транса» из-за легкого шлепка по внутренней стороне бедра, поворачивая взгляд к Тэхену. Тот наклоняется к его уху, оглаживая бедро, и шепчет бархатным тоном: — Не могу оторвать от тебя взгляд. И не могу поверить, что такой красивый мальчик достался именно мне. Ким редко нежничает, и, в основном, слегка не вовремя, но Чонгук, опять же, не жалуется — ему это только нравится. Ожидаемо, он слегка растерялся от комплимента Тэхена, который уже успел отстраниться, дабы братья не заметили ничего странного, и слегка покраснел. Отвечать Чонгук ничего не собирается, но сдержать улыбку, рвущуюся наружу, попросту не может. Тэхен — полный придурок. Однако, самый наилучший и замечательный придурок, которого Чонгуку удалось встретить в своей жизни.

🍹

Приехав на место назначения, Чонгук кое-как, сонный и слегка с растрепанными волосами, вылезает из машины, щурясь из-за лучей солнца, которое, словно назло, светит прямо в его сторону. Во время поездки Чонгук успел уснуть, и как-то так получилось, может, уже по привычке, что заснул он именно на плече Тэхена, приобняв его рукой за шею. Братья, кажется, не придали этому особого значения. Сокджин, тоже вышедший из машины, разминает нагруженные шею и руки, слегка улыбаясь и вдыхая полной грудью запах природы. Свежесть. Тепло. Лето. Прекрасное время года, которое нужно провести весело и не задумываясь ни о чем. Июнь выдался в этот год жарким — солнце не перестает печь изо дня в день. Чонгук тот человек, что любит сырость и дождь, а особенно прогулки под ним. Может, это внутренний ребенок в нем дает о себе знать, но такой уж он — знойная жара ему не по душе. Чонгук поправляет синие шорты за их резинку, натягивая чуть повыше, на что Ким, мельком глянув на обтянутые булки, присвистывает. Чон усмехается, быстренько оглядываясь, замечая, что братья пошли к морю, чтобы проверить воду на ее температуру, и поворачивается к своему парню. — Вот мы и остались одни, — тянет слова Тэхен, укладывая ладонь на бока Чонгука. Тот мило улыбается, устраивая руки на плечах парня, и заставляет его наклониться к себе. Оставляет буквально пару миллиметров между губ, и шепчет: — Это ненадолго, — он коротко, но смачно чмокает губы Кима, и тот расстроенно мычит, потянувшись обратно к чужим губам, когда те так быстро от него отстраняются. — Мне так жалко твой член, ты бы знал, — с усмешкой говорит Чонгук, снова чмокая парня в губы. — А мне-то как жаль, — он, не насытившись Чонгуком сполна, слегка сжимает руками его ягодицы, дразняще зажимая зубами его нижнюю губу и оттягивая на себя, улыбается. — Только глянув на твою задницу, он уже готовенький. — Ненасытный зверь, — с любовью шепчет Чонгук в губы напротив, а его жмут к себе только сильнее, целуя и целуя губы, пока есть время, ведь впереди еще целый день без прикосновений. Ким резко отстраняется от губ Чонгука со звонким чмоком, сделав шаг назад, мол, не при делах. На горизонте были замечены братья. — Чимин и Намджун приедут скоро, минут через двадцать. Пока нужно повозиться с мясом и алкоголем, — Хосок кидает короткий взгляд на Тэхена, вооружившись шампурами. — Мясо — с тебя. Тэхен удивленно хлопает глазами. — Да я же готовить его не умею, ты че, — Ким чешет затылок, когда ему вручают те самые шампуры, намекая, что ему никуда не деться. Тот смотрит на Чона как побитая собачка, а Чонгук хрипло смеется, явно довольный, что его парню придется сегодня не только расслабиться за бутылкой пива, но и помучиться с ужином. — Ничего, я тебе помогу, — спасает Сокджин друга. — Там всего лишь проследить, чтобы не подгорело. — Было бы неплохо и палатки поставить, а потом уже с остальным возиться, — напоминает Чон. — Что? Мы с ночевкой? — удивляется Чонгук, а братья ему кивают. — А смысл ехать на море на пару часов? Тоже верно. — Тэхен, мясо пока отменяется. Твоя новая задача: помочь поставить палатки. — Жесть, — комментирует Чонгук, снова улыбаясь на кислую мину своего парня, который неторопливо подходит к машине Сокджина, чтобы достать из багажника все нужные вещи. — У нас всего две палатки. Кто с кем спать будет? — задается вопросом Хосок. Да, это действительно интересный вопрос. — Чонгук с нами, — тут же отрезает Сокджин. — Что? — возмущенно лепечет Чонгук. — С ума сошел? — фыркает Хосок. — Эти палатки рассчитаны на двоих людей, и больше двух туда не влезет. Будем как шпроты в банке. — Пусть мелкий спит со мной, — цыкает Ким, возвращаясь обратно с двумя коробками с палатками в разобранном виде. — В чем проблема? — Да ты же козел извращенный, — недоверчиво косится Сокджин. — Я до сих пор помню твое «хочу, чтобы он на мне поскакал». Нет уж. Чонгук глядит в сторону Тэхена и еле сдерживается, чтобы не заржать вслух. Тэхен и Хосок стоят оба в ахуе, даже с места не сдвигаются. Киму не то чтобы неловко, но немного… Но немного — да. Он об этом Чонгуку не рассказывал. А Хосок — просто ахуел, что подобное вообще происходило. — Да не парься, это же шутка была. Чонгук мысленно ржет еще больше: конечно, конечно, это была лишь шутка. Именно поэтому он все-таки добился своей цели: Чонгук на нем все-таки поскакал. Только братьям об этом знать необязательно. Все-таки должны же быть личные границы. — Не верю я тебе, — Сокджин, конечно же, не всерьез. Это так, для вида, чтобы рассмешить компанию. — Да ради Господа, пусть спит с Тэхеном, — фыркает Хосок, доставая ящик пива из багажника машины. — Не маленький же. Последует мало довольный взгляд. Хосок замечает, но не обращает на него должного внимания. Старший Чон повозмущался бы, что с его мнением никто не согласился, но куда важнее поставить палатки, поэтому галдеж отменяется. Тэхен и Хосок еле как расправляются с первой палаткой, пока Чонгук отважился взяться за закуски и пиво. Сокджин включает первую попавшуюся песню на магнитоле, вскоре принявшись за вторую палатку, где они будут спать вместе с Хосоком. Музыка, раздающаяся из магнитолы, очень бодрит и поднимает настроение. Чувствуется, в кои-то веки, свобода. В этот момент не нужно куда-либо торопиться, разбираться с клиентами на работе; весь стресс взрослых, а то есть Сокджина и Хосока, куда-то незаметно запропастился. Чонгук и Тэхен тоже рады выбраться на свежий воздух: все-таки, море, алкоголь и веселая компания куда лучше, чем тухнуть дома. Когда парни уже разобрались с палатками, подъезжают и друзья. Чонгук держится поблизости с Тэхеном, опасаясь новых знакомств, и будь кимова воля, он бы приобнял его за талию да прижал к себе посильнее, если бы это не смотрелось со стороны слегка странновато. Но увы, сейчас этого сделать ему не удастся. Он не хочет привлекать лишние взгляды и создавать о себе плохое впечатление. — Не нажирайся, мелкотня, — шепчет предупреждающе Тэхен возле уха Чонгука, на что тот косится и раздосадованно морщит лицо. Но глоток пива делает. — Решил третьим братом заделаться? — ворчит мелкий, но после, заметив глупую улыбку парня, расслабляется. Заботящийся Тэхен — это как отдельный вид искусства, и его забота, на самом деле, ни разу не схожа с заботой братьев. Именно забота Кима заставляет цветы внизу живота, или как там выражаются подростки, расцветать, а бабочек — трепыхаться. — Не предпочитаю инцест, — на тон ниже признается Ким, дабы его не услышали остальные. Дурак дураком, но Чонгук любит этого парня. Иногда он может сказать такой бред, что Чонгук не может успокоить смех на протяжении минут десяти. А иногда может и сотворить этот бред: например, внезапно подарить Чонгуку коробку любимых конфет и букет цветов — просто так, без повода. Ему просто захотелось это сделать, и он воплотил эту мысль в реальность. Или, например, как они пытались приготовить спагетти: вся кухня была усрана, но они громко ржали, особенно с того, как Тэхен поместил спагетти у себя под носом и пытался спародировать мудрого деда. В общем, с ним весело. А самое главное — хорошо. И если кто-то скажет против Тэхена хоть что-то, то Чонгук вырвет ему кусок шеи зубами. Чонгук и Тэхен — лучший коннект. Не может быть иначе. Если кто-то говорит, что Тэхен — дерьмовый человек, то они просто плохо его знают. Потому что Чонгук знает этого парня со всех сторон, и он попросту не может быть дерьмовым. Он искренний и настоящий, забавный и любящий — Чонгук потому и влюбился. Парни пьют пиво, рассказывают шутки и истории из своей жизни; кто-то что-то добавляет, и в компании стоит самый настоящий галдеж. Сокджин пьет в меру: он не привык пить до состояния еле ходящего. Остальные же по этому поводу не парятся, в том числе и Чонгук. Он конкретно расслабился: в данный момент за ним никто не следит, не упрекает, а Тэхен, хоть и предупредил, но разрешает своему малышу в кои-то веки спокойно выпить и отдохнуть от учебной суеты. Заметно вечереет. Казалось бы, они только недавно приехали, но солнце начало постепенно скрываться за горизонтом; небо слегка потемнело, накрылось темными тучами. Половина парней отправилась купаться, на суше остались только трое: Хосок, Тэхен и Чонгук. И последнее, чего Чонгук ожидает в этот момент — это такого вопроса: — Так значит, вы встречаетесь? — Хосок поднимает взгляд темных глаз прямо на парней. Тэхен давится пивом, громко закашляв от неожиданного вопроса, а Чонгук испуганно округлил глаза. Чонгук чувствует, как по позвоночнику бегут холодные мурашки; то ли прохладнее стало, то ли он конкретно испугался того, что Хосок знает. — Что вы вылупились на меня, как бараны на новые ворота? — хмыкает Хосок, делая глоток пива. — Вас спалить — раз плюнуть. — Как ты понял? — неуверенно мямлит Чонгук, боясь посмотреть своему брату в глаза. Тэхен вообще молча пиво пьет и по нему не скажешь, что он испытывает дискомфорт или напряжение. Ну спалили и спалили, че бубнить-то. Хосок снова поднимает голову, глянув на младшего без какого-либо укора или презрения во взгляде (хотя Чон этого ожидал). — Использованный презик в мусорке, — без стеснения говорит Чон, а Чонгук жмурит глаза и шипит тихое «блять», потому что лавина стыдобы накрыла его с головы до ног; ему бы сейчас провалиться сквозь землю, чтобы не слышать этого всего. — К нам часто заскакивает Тэхен. А сегодня днем ты вел себя в комнате слишком странно. Собственно, здесь не поймет только тупица. Как Сокджин, например, — он кивает головой в сторону моря, где как раз и купается Сокджин, и по-доброму усмехается. — Меня больше интересует, почему вы это скрываете. Чонгук мнется рассказать первым. Ему все еще стыдно с того, как их спалили, и рассказывать что-то — последнее, что он хочет сделать. Тэхен это замечает, и говорит за него: — Да потому что вы мелкого достали со своим навязчивым контролем и заботой, потому и молчали все это время, — сидя на краю открытого багажника бмв, он подкладывает ногу под себя. Хосок непонятливо приподнимает брови. — Скажи, вряд ли Джин одобрит наши отношения, а? — он дергает бровями и делает глоток пива, замечая, что оно закончилось. Тогда он откладывает пустую бутылку и открывает новую. — Тут ты прав. Он не очень относится к подобному, — Хосок согласно кивает, отворачивая взгляд к морю. — Вам повезло, что презик заметил я, а не он. Тэхен хрипло смеется, облизывая влажные от пива губы. — Это точно. — Ты ничего против не имеешь? — неуверенно спрашивает Чон у брата. Тот удивленно смотрит в его сторону. — Конечно, нет. Тэхен — хороший парень. И если тебе хорошо с ним, то мне не о чем волноваться. Чонгук облегченно выдыхает. Он радостно улыбается. — Будьте с этим поаккуратнее. Прячьте хотя бы, — просит Хосок. Тэхен кивает. Тот раз получился сумбурным, поэтому оба и не подумали, что может получиться вот так. После того, как Сокджин, Чимин и Намджун возвращаются, те советуют опробовать водичку — слишком уж хороша. Конечно, хороша, когда градус по мозгам дал. — Хосок, иди, искупнись, — советует Намджун, на что тот отрицательно качает головой. — Попозже сходим. Сейчас не хочется, — и смотрит на Тэхена и Чонгука, которые собрались искупаться. Он им дает шанс насладиться друг другом без лишних глаз. И, если честно, в этот момент оба хотят поцеловать ему ноги за эту возможность, ибо соскучились друг по другу до жути. Тэхен незаметно благодарно кивает в его сторону и цепляет Чонгука за руку, уходя прочь от компании. Поскорее бы добраться до моря, где их не будет видно, и жарко целоваться, до белых мушек перед глазами. — Раздевайся, — скорее приказывает, чем просит Ким. Уже темно — их голыми точно никто не заметит. Чонгук и не против — вот совсем. Только обеими руками «за». Он быстро расправляется с одеждой, скидывая ее на берег, и скорее бежит в воду. Тэхен, успев раздеться, следует за ним. — Поймаешь меня? — с вызовом спрашивает Чонгук, отплывая от Тэхена. Вода приятно касается голого тела. — Поиграться решил, пиздюк? — усмехается Ким, но принимает вызов. Чонгук отплывает от Тэхена как можно дальше, но с таким темпом его руки слишком быстро устают. Не прошло и пяти минут их своеобразной игры, как Ким все-таки ловит Чонгука за ногу в воде и тянет на себя, заставляя того перевернуться в воде. Тэхен хватает Чонгука за бока, заставляя его ноги окольцевать поясницу, и жмет к себе, жарко выдыхая прямо в губы. — Поймал, — довольно улыбается парень. — Ты явно мухлевал, — в шутку отвечает Чонгук, улыбаясь еще шире, когда Ким двинулся вперед. И прикрывает глаза, чувствуя мягкость чужих губ на своих. Он неровно выдыхает от забытого ощущения и жмется к крепкому телу сильнее, словно желая слиться воедино. Тэхен сначала чмокает губы, давая понять, что соскучился, а после раскрывает губы мелкого и пропускает внутрь язык. От одного поцелуя в темноте, в воде, где они наедине, слегка кружит голову. Чонгук до ужаса соскучился по Тэхену за то время, что они не касались друг друга. Кто бы мог подумать, что не касаться друг друга пару часов будет так сложно. Киму тоже пришлось несладко — он еле сдерживает себя, чтобы как собака с цепи не сорваться, уж больно тяжело ему далось не трогать Чонгука так долго. А тот, словно назло, в коротких шортах ходил, своими длинными ногами, острыми коленками светил. Так трудно, когда видишь, но не можешь прикоснуться. Невероятно, что Тэхен смог удержать себя в руках на протяжении такого времени. — Ты как дикий, — усмехается Чонгук, когда руки под водой со всей силы сжимают его ягодицы, а губы так и исследуют чужие — неотрывно и мокро. Чонгука это возбуждает. — С тобой никак иначе, — усмехается Ким, и снова заставляет Чонгука слиться с ним в поцелуе. Они наслаждаются друг другом, каждым мимолетным прикосновением, этим жарким поцелуем, что непременно заставляет возбудиться и сбиться дыхание. Будь возможность, Тэхен целовал бы эти сладкие губы до бесконечности, пока в легких не закончится весь кислород. — Как же, блять, я тебя хочу, — едва ли не рычит Тэхен в губы мелкого, неотрывно чмокая их, прямо перед каждым словом. — Я убью Джина за то, что он решил надо мной поиздеваться и не давать возможность спокойно трогать тебя. — Еще немного, — улыбается Чонгук коротко, прикасаясь влажной от воды ладонью к щеке парня. — Потерпи. Все уснут, и мы немного пошалим. — Секса в палатке у меня еще не было, — Тэхен прижимает к себе Чонгука сильнее. — Значит, мы это исправим. — А у тебя был? — он щурится. — Ты дурак? Ты мой первый парень. Нет, конечно, — бурчит Чонгук. — Я твой первый парень, — с наслаждением повторяет Ким. — И последний. — Последний, — согласно кивает Чонгук, звонко чмокая чужие губы. Поверьте, Тэхен влюблен в этого мелкого паршивца до беспамятства. Разве может быть иначе?

🍹

Прошло буквально полчаса с тех пор как Тэхен и Чонгук ушли из поля зрения компании, и те явно не думали, что их потеряют. Счет времени они конкретно потеряли, когда остались наедине, за что им, кстати, ни разу не стыдно. Этот момент отложится в их головах очень уж приятным воспоминанием. — Мы вас уже потеряли, — недовольно говорит Сокджин, явно слегка поддатый. И когда он только успел так напиться? Не для него это — пить так, что аж язык развязался. Даже как-то странно видеть его в таком состоянии, но Чонгук и Тэхен ничего против не говорят. Хосок уже гонит Сокджина спать — достаточно ему на сегодня, на что тот, ожидаемо, сопротивляется. Видимо, Сокджин тоже решил за компанию хорошенько отдохнуть, и не подумал о том, что на утро может стать слишком плохо. — Давай, Сокджин, вставай, — Хосок тянет брата за руку, дабы тот поднялся, но тот продолжает сопротивляться. Упертый, как баран, и явно не намерен сваливать спать. — Сокджин, будь добр: подними уже свою задницу! — ворчит Чон, на что получает отрицательное покачивание головой. Хосок натянуто улыбается и злобно фыркает. — Не раздражай меня. Какого хера ты так напился? — А что, нельзя? — противно тянет Сокджин, хмуро глянув на брата. Чонгук и Тэхен стоят в сторонке и предпочитают остаться незамеченными. Но, однако, надолго остаться незамеченными у них не выходит: — О, Тэхен! — Пиздец… — взмаливается Чонгук. Тэхен вскидывает брови, явно не желающий как-то сейчас контактировать с пьяным Сокджином. Он бы хотел скрыться под шумок, но, кажется, это нужно было сделать раньше, тогда, когда он еще не был замечен в поле зрения Сокджина. — Чего вы были так долго? Чем занимались? — он щурит глаза, будто что-то подозревая, и уж было Чонгук пугается, что их спалят на горячем, Тэхен его сразу успокаивает: шепчет на ухо, что это обычная провокация пьяного человека. — Чем, блять, еще можно заниматься на море? Купались мы, — отвечает Тэхен, и по его виду вообще не скажешь, что он врет. Ну, вообще-то, наполовину он действительно правду говорит — они ведь купались, так? Хоть на минутку забудем о жарких поцелуях в воде, возбуждающих прикосновениях и сбитом к чертовой матери дыхании. Это не то, что старшему Чону обязательно знать. — Ты, браток, спать бы шел. Тебе полезно будет. Сокджин неодобрительно кривит губы, явно намекает, что спать ему на данный момент не особо хочется. Однако, раз уж его гонят даже друзья, значит ему действительно пора прекратить выебываться и, наконец, отправиться на боковую. Он тяжело вздыхает, с помощью Хосока вставая на ноги, и прощается со всеми. Ему желают доброй ночи, на что он машет ладонью, и в итоге под руку с братом отправляется в палатку. — Я, пожалуй, тоже спать. Что-то меня рубит, — Хосок выглядывает из-за палатки, привлекая внимание парней. — Доброй ночи, ребята. Не сидите долго. Четверо парней садятся у разведенного недавно костра. Чонгук после водных процедур жутко проголодался, потому нападает на уже почти остывший шашлык, уминая его за обе щеки. Тэхен смотрит на него с легкой улыбкой, с любовью в глазах — этот блеск в зрачках трудно не заметить. Плевать, что здесь остались еще Намджун с Чимином, Тэхен не может устоять перед кушающим (и пиздец милым) Чонгуком: тянется вперед и нежно чмокает его в щеку, на что тот едва ли не давится и округляет глаза, резко метнув взгляд в сторону двух сидящих на бревне парней. — О, не обращайте на нас внимания. Нас это не смущает, — заметив обеспокоенность Чонгука, успокаивает Намджун. — Мы сами того, — он дергает бровью и широко улыбается, отчего появляются милые ямочки. Чимин хрипло смеется и ударяет его по плечу. — Серьезно? — удивленно бормочет Чонгук с набитым едой ртом. — А мои братья знают о том, что вы того? — Чон повторяет движение бровей и хитрую улыбку Намджуна. — Конечно, — отвечает Чимин с улыбкой. — Мы очень давние друзья, странно было бы, если бы они не знали. — И как? Они… Не против? Чимин улыбается, явно думая, что Чонгук — тот еще дурачок. Ну разве не мило, что он так волнуется и интересуется подобным? — Если ты боишься признаться своим братьям в том, что тебе нравится член в заднице, то… — Ты бы понежнее с ним как-то, — чешет затылок Намджун, неловко улыбаясь и кидая короткий взгляд на Чонгука. — Он любит погрубее, — Тэхен, сидящий до этого молча, вдруг подал голос. Он широко улыбнулся, заставляя Чонгука недовольно надуть губы на сказанную им вслух фразу. — В общем, не бойся. Ты их младшенький, думаю, вряд ли они будут тебя критиковать за то, что ты влюбился. Мы ведь не выбираем, в кого влюбляться — в свой пол или противоположный. Это не так работает, — с Чимином разговаривать интересно. Он и успокаивает, и дает нужные для Чонгука советы, да и манера общения у него привлекательная, не хочется избегать разговора или что-то в этом роде. — Хосок уже знает, а вот как Джин отреагирует… Даже не представляю, в каком он будет шоке, — Чонгук даже боится представить подобное, не то что произвести эту сцену в реальность. — Хосок по случайности узнал. — И как? — с интересом спрашивает Чимин, чуть наклоняясь вперед, при том уперевшись локтями в свои колени. — Зашел домой невовремя? — Не то чтобы, — он пожимает плечами, чувствуя, как рука Тэхена скользит по его талии, словно подбадривая. — Просто он увидел то, чего не стоило. — Хм, — Намджун задумчиво поджал нижнюю губу. — Он говорил про то, что увидел презик в мусорке. Совсем недавно, может, пару дней назад. Он сначала подумал, что это Сокджин шалит и не желает говорить о своей новой девушке, но потом под сомнения поставил и тебя, — парень поднимает взгляд. — Значит, он понял, что это не Джин, так ведь? — Да, полчаса назад. — И как отнесся к этой новости? — Вроде положительно, — Чонгук вздыхает и укладывает голову на плечо Тэхену, на момент прикрывая глаза. Он улыбается, ощущая, как Тэхен гладит его по боку, прижимая к себе сильнее. Со стороны они выглядят как женатая парочка, честное слово. — Но Сокджин ведь совсем по-другому отреагирует. Он привык контролировать меня во всем, и вряд ли ему понравится новость о том, что, во-первых, я гей, а во-вторых, что мой парень — это Тэхен. — Да ну. Я же его друг, — фыркает Ким. — Да, но ты хуепинальщик, а его этот факт не совсем устраивает, — Чонгук убедительно дергает бровями, посмотрев на своего парня с короткой улыбкой, чтобы он не обижался. Тэхен не отрицает: сказанное Чонгуком — чистейшая правда. Не привык он трудиться, как Сокджин, и сутками сидеть за работой. Для него только коробки потаскать да срубить пару зеленых — уже успех. Тяжелая работа, точнее, та, где нужно думать, явно не для него. Он хоть и не тупой, в чем-то да мыслит, но он проще убьется, чем пойдет работать, например, в офис. А Сокджин этому делу всего себя посвящает — потому и денег достаточно. Хосок тоже не промах, секретарь, имеет хорошие связи. А Тэхен что? Нихуя, коробки разбирает. — Если хочешь, Чонгук, мы поговорим с Сокджином по этому поводу, — не настаивает, а вежливо предлагает Чимин. — Думаю, уж друзей он точно послушает. — Не знаю. Он обидится, если узнает подобное не от меня, а от других. Мы же, вроде как, братья и должны всем друг с другом делиться, — Чон недовольно фыркает. — В общем, плевать. Я не хочу, чтобы он знал. По крайней мере, сейчас. Когда-нибудь он обязательно признается Сокджину о своей «шалости» с Тэхеном, но, пожалуй, не в ближайшее время. Когда-нибудь, может, через неделю, месяц, а может и год.

🍹

— Доброй ночи, — желает Чонгук Намджуну и Чимину, прежде чем залезть в палатку вслед за Тэхеном. После пива в теле чувствуется легкость, перед глазами слегка размазывается вид. Чонгук закусывает губу, когда Тэхен прижимается к нему со спины и оставляет мокрый поцелуй за ухом. Чонгук знает, что за этим последует: Ким намекает этим поцелуем, как соскучился, как сильно его хочет, как рад возможности нормально прикоснуться к его любимому телу. — Я хочу тебя сожрать, — со смешком шепчет Тэхен, кусая мочку уха Чонгука и оттягивая ее на себя. Чонгук усмехается в ответ, но ничего не говорит — лишь тяжело выдыхает, стоило Киму скользнуть рукой вниз, пропустить ее под одежду и окольцевать пальцами основание члена. Сам факт того, что им придется в этот раз быть предельно тихими, очень возбуждает. Полувставший член Чонгука начал слегка выделять предэякулят, который Тэхен размазывает большим пальцем по набухшей головке. Чонгук сдвигает брови к переносице, тяжко выдохнув, и Ким ухмыляется — понимает, что Чонгук скучал по нему и его прикосновениям точно также. Сильно. Безумно. Этот день пришелся обоим в тягость. Кто бы мог подумать, что день без прикосновений окажется самым настоящим Адом? — Тише, куколка, — шепчет возле уха, вновь не удерживая свой порыв, кусая мочку и засасывая ее с тихим чмоком. — Нас могут услышать. Тебе же этого не хочется, правда? Шепот Тэхена накаляет тело подобно неисправному проводу. Чонгук прижимается ягодицами к чужим бедрам, тем самым мучая и себя, и своего парня: терпеть больше кажется попросту невозможным. Ким ласкает одной ладонью уже крепко стоящий член, другой оглаживая бедро, в итоге цепляясь за резинку шорт, что его так дразнили целый день, спуская их вместе с трусами к лодыжкам. Чонгук быстро скидывает их, приподнимает ногу вверх, позволяя Тэхену пройтись ладонью по внутренней стороне бедра, отчего перед глазами буквально пляшут белые мушки. Ким стягивает и с себя лишнюю одежду, взявшись ладонью за основание своего члена. Он слегка поворачивается на спину, чтобы пропустить руку в спортивную сумку, где валяется смазка и презерватив, и сомнительно смотрит на последний предмет. — Хочу без гандона, — у него умоляющий тон. — Как же без тебя? — улыбается Чонгук. Подъебка для уебка: сделано. — Сука, — с усмешкой рычит Тэхен, резко подтягивая Чонгука к себе за живот, прислоняясь к нему всем телом сзади. — Выебнуться решил? Слегка не вовремя, не думаешь? — Вставь мне уже, — рявкает шепотом в ответ. Тэхен скрывает улыбку с лица, слегка закусывая нижнюю губу, и откидывает презерватив в сторону, явно не желая использовать его в процессе. Взявшись за лубрикант, он его открывает, выдавливая небольшое количество на собственную ладонь, и марает член в вязкой жидкости, в итоге и лубрикант убирая прочь. Придерживая ногу ожидающего Чонгука, Тэхен пропускает крепко стоящий член между аппетитных ляжек, в итоге опуская ногу Чона и надавливая на его бедро. Чонгук, явно не ожидающий подобного, тихо простанывает от приятного ощущения члена между ног, от его невесомого трения о внутренние стороны бедер. — Тихо, — тшикает Ким у уха. А Чонгук не может. Не может и все на этом. Трение члена, толчки, прикосновения чужих бедер к ягодицам при них, попросту сводят с ума, а из-за того, что нет возможности лишний раз проскулить или простонать, приходится задыхаться ими, задерживая где-то в глотке. Это очень трудно: при каждом новом толчке хочется проскулить, и Чонгук уже рот себе ладонью закрывает, чтобы не издать лишний звук. Хочется, но нельзя. Хочется, потому что он знает: Тэхену нравится, как звучат его стоны и тяжелое дыхание. А если Киму нравится, то Чон готов повторять их из раза в раз, потому что ему нравится доводить своего мужчину до состояния возбуждения. К сожалению, возможности нет: палатка братьев находится неподалеку, и даже если Сокджин ужранный в дерьмище, есть шанс, что он может проснуться от непонятных звуков. А что говорить про Хосока: он хоть и знает их «маленький» секрет, но им будет стыдно, если наутро они услышат от него что-то из ряда «я ночью слышал чьи-то стоны, а ну, суки, признавайтесь!». Поэтому, да, им все-таки приходится быть тихими, хотя хочется иначе. Потрахаться-то, наконец, хочется, поэтому можно и потерпеть. Уж лучше это, чем без прикосновений до следующего дня. Ким ласкает прикосновениями впалый живот Чонгука, поднимается выше, к груди, задевая пальцами соски. Чонгук вновь громко выдыхает, получая на это, вроде как, недовольный толчок чужих бедер, явно намекающий, что стоит быть еще тише. Чон терпит из последних сил: сдерживать стоны от наслаждения моментом кажется невозможным. Еще чуть-чуть, и он больше не сможет так продолжать. От простых толчков сбилось дыхание, появилась легкая испарина на лбу. Тэхен хочет больше — и он делает: он вновь берется за лубрикант, смазывая член гораздо тщательнее, чтобы младшему не было больно, и прижимает головку члена к дырочке. Он крепко сжимает чужое бедро, возле уха просит неровным шепотом, чтобы Чонгук зажал себе рот покрепче, и резко толкается вперед, врываясь внутрь. Чон дергается в бедрах от такой резкости, жмурит глаза — далеко не от боли, — и глухо стонет. Будучи с зажатым ртом, даже это совершенно не спасает. У Кима мурашки ползут по всему телу от сдержанных стонов. Все, что происходит на данный момент, до жути возбуждает. Тэхен теряет голову, а Чонгук — сразу за ним же. — Как же ты хорош, блять, — едва ли не рычит Ким, нахмурив брови от приятной узости на члене. Он не старается быть слишком быстрым, сначала, для разогрева, двигает бедрами чересчур медленно. Дразнит и себя, и Чонгука, который с ума едва ли не сходит. Его тело сейчас и вправду схоже с накаленным до предела проводом. Он до жути хочет застонать в голос, но осознание, что их могут спалить, не позволяет исполнить свое желание. Чонгук двигает собственными бедрами в схожем с Тэхеном темпе — никуда не торопится, хочет растянуть приятный момент как можно дольше. Ким чувствует, как стенки на его члене то сжимаются, то разжимаются, что доставляет ему непременное удовольствие. Поиграть в игру «помучить друг друга»? Запросто. Это то, что обоим нравится. До жути. До покалывания в пальцах. До безумия. Ким постепенно ускоряется. Как же, блять, он соскучился по Чонгуку — настолько, что попросту не в силах себя сдержать при виде такого привлекательного тела. Из горла вырывается гортанный стон, стоило Чонгуку насадиться по основание и тоже застонать в голос; идиоты, совсем теряют голову, забывая, что за этим может последовать нечто нехорошее. Но как же быть в здравом уме, когда друг от друга тащит, когда друг от друга задыхаешься? Правильно: никак. — Тэхен… — тихо стонет Чонгук, насаживаясь на член гораздо мощнее прежнего, по самые яйца, сжимая член на основании; Тэхен с последнего нереально кайфует, честное слово. — Тише, — укусив Чонгука за участок шеи, не особо сильно, он толкается бедрами вперед — кажется, настолько сильно, что заставляет пошатнуться палатку. — Сука, — рычит он, царапая слегка отросшими ногтями впалый живот Чонгука. — Обожаю твое тело, мелкий, просто пиздец. — Завали ебальник, родной, — с улыбкой шепчет Чонгук, посмотрев на своего парня из-за плеча. — Нас могут услышать. Ким коротко улыбается в ответ, целуя манящие губы с тихим чмоком. Он продолжает двигаться в Чонгуке до последнего, со всей скоростью, которую может себе позволить. Чонгук хрипло стонет, совсем тихо, не желая делать это громче, заводя руку за шею парня, чтобы схватиться пальцами за волосы на загривке. Губы совсем недалеко расположены друг от друга — всего пару жалких миллиметров, что позволяет им иногда скреплять их в коротких, но жарких поцелуях; в обычных чмоках и в тех, что можно поиграться с языками друг друга. Чонгук чуть отстраняется от Тэхена; в подобной позе ему становится через некоторое время неудобно. Он аккуратно выпускает из себя член, поворачивается на другой бок, лицом к Тэхену, обвивая рукой его шею, и закидывает ногу на его бедро. Ким хитро скалится, прижимая Чона к себе посильнее за ягодицу, и пропускает член обратно под тихий стон. Чонгук запрокидывает голову кверху, искажает лицо в удовольствии; позволяет расцеловать открытую шею, оставить свои следы, чего Тэхен, конечно же, не делает. Если Сокджин увидит — явно задастся вопросом, ответ на который ему все еще нежелательно знать. Может, когда-нибудь через годик другой они действительно осмелятся (а точнее: осмелится Чонгук) рассказать ему об этой новости, но явно не завтра или в ближайшее время. Покрепче ухватив Чонгука за ягодицы, он двигает его бедра благодаря сильной хватке, из-за чего тот пропускает в себя член до упора и выпускает по самую головку. Чувствовать весь размер члена своего парня — восхитительная вещь. Чем глубже, чем быстрее, чем грубее, тем ощущения невероятнее. — Блять, я почти скоро… — скулит Чонгук, хмурясь и вжимаясь лицом в шею Тэхена. Тот коротко усмехается, толкнувшись бедрами еще раз, останавливаясь в движениях. — Я тоже, — Ким сжимает ладони на ягодицах крепче. — Может, поскачешь на мне? — Будет неудобно, — бубнит Чонгук. — Прижмись ко мне поплотнее. Чонгук слегка надавливает на плечи Тэхена, чтобы тот лег на спину, и усаживается на его бедрах, при том не выпустив из себя член. Он прижимается, как Ким и попросил, грудью к его груди, жадно впиваясь в его губы своими. Руки Тэхен на пышных ягодицах все-таки оставляет — слегка помогает младшему двигаться на нем. Сдавливает, мнет их, и тает от этого наслаждения: попа Чонгука — самая потрясающая, он заявляет официально. Чонгук скулит ему прямо в рот: больше не может сдерживаться, оргазм на подходе. Он скачет на его члене как можно быстрее, сплетает собственный язык с чужим, и вдруг останавливается: вздрагивает всем телом, тихо застонав, марая живот Кима спермой. Он вцепляется ногтями в широкие плечи, оставляя вмятинки в виде полумесяцев, и сдавливает в себе член во время прекрасного оргазма. А когда расслабляет стенки на члене, Ким продолжает делать крупные толчки — достаточно пару, чтобы он вовремя высунул член и излился на ягодицы подрагивающего всем телом Чона. Парни сбито дышат и скрепляют предоставленное друг другу удовольствие мокрым поцелуем. Чонгук устало прикрывает глаза, приобнимая Тэхена за шею. Такой малыш, ей-богу. Тэхен расслабленно улыбается, обнимая его в ответ за талию. Да похер на Сокджина. Не ебет, что он там скажет — против он или за. Главное, что они любят друг друга пиздец как сильно. А остальное, в целом, и не ебет.