Chasing the Night to See the Stars

В понедельник после признания Жана Чарли Реман решает послать к черту протокол и делает то, что что-то нужно делать. Поэтому вместо того, чтобы встретиться с Жаном в офисе, как они обычно делают на уроках чтения, он забирает его из общежития. Когда Жан идет через парковку, одетый в джинсы и зеленую футболку, волосы беспорядочно падают на лоб, Реман на секунду задумывается, насколько нормальным выглядит парень. Синяки исчезли, бледность его кожи перестал выглядеть смертельной, и он немного прибавил в весе. Реман не молится, но он посылает молчаливую благодарность за изобретательность своей команды в том, чтобы заставить Жана поесть. — Привет, тренер, - говорит Жан, садясь в машину и пристегивая ремень безопасности, когда Чарли выезжает со стоянки. — Как дела, малыш? - спрашивает в ответ Чарли. Он хочет, чтобы Жан поговорил с ним. То, что случилось в пятницу, было началом, но один срыв не заставит Жана чувствовать себя в нужным и в полной безопасности. Он собирается дать Жану дом, но сначала он должен установить основу доверия. — У меня все хорошо, а вы? - говорит Жан, теребя пальцами край рубашки. Реман заметил, что его акцент усиливается, когда он нервничает, возвращаясь к формальным фразам. И именно эта нервозность заставляет Чарли решить, что он не собирается ходить вокруг да около. — Послушай, малыш, я знаю, что ты, наверное, чувствуешь себя очень уязвимым после того, что случилось в пятницу. И я знаю, что ты не хочешь слушать большую, длинную речь, потому что слова ничего не значат. Поэтому я хочу попросить тебя сделать одну вещь сегодня и каждый день, который ты проводишь в этой команде, - говорит Реман, делая короткую паузу, чтобы убедиться, что Жан слушает. - Я хочу, чтобы ты перестал пытаться быть тем, кем, по твоему мнению, ты мне нужен. Я хочу, чтобы ты изо всех сил старался высказать мне свое мнение и свою честность. Как ты думаешь, ты можешь попытаться сделать это? — Да, тренер, - ответил Жан с едва заметным колебанием. Это только начало. Он резко останавливается, когда какой-то мудак решает объединить полосы. Он машинально протягивает руку через пассажирское сиденье, прижимая Жана к сиденью, чтобы избежать резкого движения. – Придурок! В любом случае, я решил, что мы отправимся в приключение, немного встряхнемся, - говорит он, объезжая синий "Приус", который отрезал их, когда он ускоряется, чтобы обогнать их. Он сворачивает с автострады на подъездную дорогу. Краем глаза он видит, как Жан кивает, и пытается подавить разочарование в его молчании. Он резко сворачивает направо на боковую улицу, подрезает руль влево, чтобы припарковаться параллельно улице. Выйдя из машины, он доверяет Жану следовать за ним через парковку, мимо винного магазина и в тайное сокровище жизни Чарли. Книжный магазин - самое красивое место, которое Чарли когда-либо случайно находил. Двухэтажный, до краев заполненный книжными полками, он пахнет потертыми корешками и приключениями. Одного взгляда на благоговейное лицо Жана достаточно, чтобы убедить Чарли в том, что он сделал правильный выбор. Он бы сто раз пошел на драку с Эдгаром Алленом из-за контракта Жана, если бы это означало, что он увидит блеск шока и румянец удовольствия на лице Жана, когда увидит открывшееся перед ним зрелище. Он кладет руку на поясницу Жана, что-то вроде гордости дает о себе знать, когда Жан не вздрагивает от его прикосновения. Он ведет Жана по нескольким проходам, улыбка складывается на его губах, когда он наблюдает, как Жан благоговейно проводит руками по нескольким книжным корешкам. Невозможно ошибиться в том, что в глазах Жана светятся любовь и желание. Они проводят несколько часов, бродя по стеллажам. Чарли указывает на свои любимые книги, читает отрывки из романов, слишком длинных для нынешнего уровня Жана, рассказывает о том, как он забрел в этот книжный магазин в поисках винного магазина по соседству. Он рассказывает Жану, как Эмили Дикинсон спасла ему жизнь, помогла вырвать бутылку из его рук. Он рассказывает о том, что надежда - это существо с перьями, которое сидит в душе, и поет мелодию без слов, и никогда не останавливается. Он рассказывает Жану о временах, когда он был несовершенным и ущербным, но также убеждается, что Жан знает, что Реман понимает, что его ошибки не делают его менее значимым. Жан слушает все, что говорит Реман, не говоря ни слова в ответ. Но Чарли видит, что Жан просто понимает. Он понимает, каково это - чувствовать себя загнанным в угол неподвластными силами, хотеть жить, но не знать, как. Реман не знает, где родители Жана, но не может представить себе человека, который мог бы отказаться от такого мальчика. Потому что в нем нет ничего, кроме света, любопытства и доброты, хотя мир никогда не считал нужным обращаться с ним иначе, чем жестоко. Чарли сжег бы весь мир ради этого ребенка, если бы это означало возвращение прекрасной улыбки, которой Жан одаривает его, когда он вручает ему книгу стихов и обещает, что сможет прочитать их к концу учебного года. Они уже на полпути к кампусу, когда Жан заговорил, водя большими пальцами по обложке книги, которую Реман купил для него перед отъездом. — Я хотел быть птицей, когда был моложе, - внезапно говорит Жан, глядя куда-то вдаль. — Я думал...я думал, что если бы у меня были крылья, я мог бы быть свободным. Это была глупая мысль, - он издает смешок, лицо его краснеет от смущения. — Но если бы у меня тогда были крылья, я бы никогда не оказался здесь. В машине на несколько мгновений воцаряется тишина, прежде чем Жан продолжает: Я пытаюсь сказать тебе спасибо. За сегодня. И все такое. Это неестественно и неловко, но не менее искренне. И в этот момент Чарльз Реман чувствует, как его сердце привязывается к счастью молодого человека рядом с ним.

—

Жан ходит на терапию через день после тренировки. Доктор Макфаррен внимательно слушает, как Жан, заикаясь, пробирается сквозь жгучий стыд от пережитого в Гнезде, оцепенение и желание умереть, страх быть отвергнутым Троянцами, когда они узнают, кто он внутри. Он ходит на терапию, тренируется с командой и смотрит с ними фильмы в пятницу вечером. За неделю до начала семестра Джереми берет его с собой в Таргет, и они вместе покупают школьные принадлежности. У Жана новый рюкзак, блокноты и дюжина ручек и карандашей. Когда Джереми протягивает Жану свои вещи из тележки, чтобы положить их на ленту конвейера, их пальцы соприкасаются. Жан замечает, как дергаются уголки губ Джереми, когда он убирает руку, украшая тыльную сторону ладони Жана еще одним теплым прикосновением пальцев. Жан никогда не чувствовал себя таким человеком, как сейчас, посреди кассы.

—

— Да пошла ты, Роза! На этой чертовой штуке хватит места для вас обоих! - кричит Альварес, швыряя попкорн в телевизор, а Лейла смеется, вытягивая шею, чтобы поцеловать хмурое лицо своей подруги. — Она всегда такая? - шепчет Жан Джереми со своего места на диване. — Каждый раз, - шепчет в ответ Джереми, глаза его светятся весельем. Они свернулись калачиком на диване в своих обычных пятничных позах. Джереми отдал Жану коробку леденцов, Жан же отдал Джереми половину его голубого "Гаторейда", и теплота между ними ощутима даже для Жана, который даже в самый худший день может признать, что эмоции не являются его сильной стороной. Он просто ... не знает, что с этим делать. Но, как всегда, Джереми добирается туда первым, понимая, что нужно Жану, прежде чем Жан получит ключ. Пока Альварес продолжает швырять попкорн в экран, Джереми протягивает руку через подушку между ними, ладонью вверх, ожидая. Жан переводит взгляд с поднятой ладони на светящиеся глаза Джереми и решает, что именно здесь он и хочет быть. Он медленно протягивает руку через подушку, чтобы встретить Джереми на полпути. Они заканчивают смотреть фильм, их тела на расстоянии подушки друг от друга, но их руки переплетены вместе.

—

Текстовое сообщение: ЛайлаДермотт Надень сегодня зеленый свитер. Джереми его обожает. Текстовое сообщение: Жан Моро Я понятия не имею, о чем ты говоришь. Текстовое сообщение: ЛайлаДермотт М-м-м, конечно, Моро ;)

—

Отремонтированная подвальная художественная студия превратилась в грязный бар, синтезатор - это все, что студент колледжа искал бы в ночном клубе. Дешевый алкоголь, освещенный лишь редкими неоновыми вспышками, и масса безымянных тел, пытающихся заползти друг другу под кожу во имя танца. Жану это нравится. Слишком темно, чтобы кто-нибудь мог его узнать. Сегодня он просто обычный студент колледжа со своими друзьями. Способность сливаться с толпой заставляет его думать о том, что можно пригласить Джереми на танец. Пенни и Гэлакси идут в бар, чтобы заказать напитки, в то время как остальные толкают столы и стулья вместе в некотором подобии порядка в задней части бара. Напитки передаются по кругу, что-то ярко-синее оказывается в руках Жана. Он делает неуверенный глоток, ожидая, что напиток будет гореть, как те немногие ром и кока-кола, которые он пробовал в прошлом, но приятно удивляется тому, насколько сладкий он на вкус. Они все заканчивают свой первый раунд, когда ди-джей объявляет, что пришло время всем вытащить свои задницы на танцпол и размолоться так, как они этого хотят. Это грубо, но эффективно. Столы, занимавшие пространство вокруг них, медленно пустели рядом со своими. Алкоголь помогает ему избавиться от страха, и когда Джереми спрашивает Жана, не хочет ли он потанцевать, Жан кивает и берет протянутую руку. Он позволяет увлечь себя сквозь толпу кружащихся тел. Песня меняется, что-то с низким басом. Она гудит в ногах Жана, покалывает позвоночник, колотится в такт сердцу. Джереми нежно прижимает Жана к себе - всегда так нежно с телом Жана и его чувствами и двигается в такт музыке. К ним прижимаются люди, но Жан чувствует только тепло тела Джереми. Они совпадают по росту, так что Жан поворачивается спиной к Джереми, тянет руки Джереми так, чтобы они лежали на его стройных бедрах, двигая их в противоположном ритме. Он пьян но не от алкоголя, а от запаха одеколона Джереми, который Жан видел, как он использовал перед уходом. Жан берет все под свой контроль, показывает Джереми, что, по его мнению, ему нравится, как, по его мнению, ему это нравится. Он хочет, чтобы его окружал только Джереми, поэтому он обхватывает себя руками, кладет одну руку Джереми себе на живот, а другую-на ключицу. Палец дергается в такт, постукивая по ключице Жана и по плечу. Жан теряется в нем, опьяненный этим мальчиком, который излучает свет и доброту даже в темноте клуба. Жан связывает их вместе, пока не понимает, где кончается он и начинается Джереми. И Джереми следует за ним, доверяя Жану знать, чего он хочет. Никогда не брал, всегда спрашивал разрешения, надеялся, что Жан впустит его, но никогда не требовал, чтобы он это сделал. Жан чувствует, как они близки, наслаждается тяжестью груди Джереми, прижатой к его спине, и дыханием, призрачным у его уха. — Ты прекрасен, Жан, - говорит Джереми, слова слышит только Жан. Он позволяет им погрузиться в его кожу, устроиться между ребер, как будто они всегда жили там. Он откидывает голову на плечо Джереми, обнимает его за шею, мягко сжимая пальцами волосы на затылке. Он поворачивает голову, чтобы уткнуться носом в шею Джереми, в его ухо, в его челюсть. Джереми касается губами виска Жана. Жан в тепле и безопасности, и он хочет. — Я хочу, чтобы ты поцеловал меня, - шепчет он. И Джереми знает. Он поворачивает Жана так, чтобы они снова оказались грудь в грудь, обхватывает его щеку одной рукой, а другой кладет на поясницу Жана, подталкивает его так близко, что единственное, что их разделяет, - это дыхание. Его рот теплый и опытный и самая мучительно красивая вещь, которую когда-либо касался Жан. Он позволяет Джереми вести, позволяет ему открыть рот, чтобы его поглотило. Джереми на вкус как солнечный свет - теплый и легкий, и все, все, о чем мечтал Жан. Язык скользит по его губам, и Жан стонет от давления. Он опьянен наслаждением, чувствует, как оно гудит под кожей. Время ускользает, сужается в ничто, кроме ощущения губ Джереми, танца их языка, мягкого всасывания, когда Джереми втягивает свою нижнюю губу между своими, легкого покусывания, когда он отстраняется. Жан подавляет стон, пытаясь заставить Джереми вернуться. Он должен пробовать, должен втягивать солнечный свет в рот, должен гоняться за ним всем своим существом. Джереми смеется и целомудренно целует Жана в губы, в глаза, в нос. Он прижимается губами ко лбу Жана, и часть его страсти утихает в интимности момента. Мгновение они вдыхают друг друга, позволяя музыке просочиться обратно, пространство и время возвращаются на свое законное место. Жан медленно открывает глаза и встречает переливчатую улыбку Джереми. Жан ловит улыбку губами, проводит пальцами по волосам Джереми, присоединяясь к его ликующему и недоверчивому смеху. Если вся команда смотрит на них, когда они уходят из клуба, рука об руку, это не имеет значения. Они смотрят только друг на друга.

—

Им нужно всего пятнадцать минут, чтобы добраться до общежития. К тому времени, как Джереми отпирает дверь и втягивает Жана внутрь, алкогольный гул уже давно прошел. Они стоят в гостиной, Джереми нарушает тишину неловким смехом, шаркая ногой по полу. Жану нравится розовый румянец, ползущий вверх по шее Джереми, и без долгих раздумий он наклоняет голову в погоне за ним. Он нежно посасывает выше точки пульса, облизывает кожу, и двигается дальше, оставляя след поцелуев вверх, вверх, вверх, пока их губы не встречаются снова. Они вместе направляются в спальню и по молчаливому соглашению оказываются на кровати Джереми. Жан хочет быть как можно дальше от Рико. Он хочет, чтобы его окружали только ощущения и запахи Джереми и его самого. Он хочет, чтобы его тело и ум принадлежали этому мгновению и только этому мгновению. Они ложатся рядом друг с другом, их встреча создает восхитительное трение, которое заставляет Жана тихо стонать. Джереми проглатывает его, жадно впитывая прекрасные звуки, которые издает Жан. Жан целомудренно прижимается губами к губам Джереми, прежде чем отстраниться и открыть глаза. Взгляд Джереми вспыхивает желанием, и Жана внезапно охватывает почти изнуряющее чувство стыда. Его тело побывало во многих местах, было использовано такими способами, что он не может позволить Джереми прикоснуться к чему-то настолько грязному. Он чувствует, как подступает паника, и отдергивает руки от Джереми, отодвигаясь достаточно далеко, чтобы между их телами оставалось достаточно места. — Жан, ты в порядке? - спрашивает Джереми, не двигая ни единым мускулом, чтобы сократить расстояние между ними. И Жан ничего так не хочет, как смеяться, потому что он так далек от того, чтобы быть в порядке. Его тело стоит на краю пропасти полета и наслаждения. Он хочет чувствовать себя хорошо, но не думает, что сможет вынести прикосновения Джереми. Но он также думает, что может умереть, если Джереми не прикоснется к нему. — Я хочу...мне нужно.. — Эй, все в порядке, Жан. Это нормально-хотеть чего-то, - Джереми успокаивает. Жан вдыхает и выдыхает, пока его мозг и тело не соединяются. — Я хочу чувствовать себя хорошо, но не хочу.…я не хочу, чтобы ты прикасался ко мне, - шепчет он, и каждое слово слетает с его губ, как предательство. Слабый. Такой слабый. — Эй, эй, все в порядке. Я могу с этим работать. — Ты...что? — Я сказал, что могу с этим работать. Жан смотрит на Джереми так, словно у него неожиданно выросла еще одна голова. — Ты мне доверяешь? Да, Да, Да. — Да. — Тогда просто...следуй за мной, ладно? Думаю, я последую за тобой куда угодно. — Закрой глаза и просто слушай мой голос, хорошо, Жан? Жану хорошо. Он закрывает глаза и просто позволяет себе следовать за Джереми, верит, что этот солнечный мальчик приведет его туда, где ему нужно быть. Он слушает, как Джереми велит ему провести рукой по груди, нежно подразнить ребра, а затем соски. Странно себя так трогать. Рико никогда не заставлял его чувствовать себя хорошо, не причинив ему первой боли, и Жан никогда раньше не думал так себя трогать.

—

— Я хочу, чтобы тебе было хорошо, Жан. Ты хочешь чувствовать себя хорошо? Да, Да, Да. Он позволяет своему пьянящему взгляду открыться, чтобы увидеть, что Джереми пристально наблюдает за ним, его собственная рука повторяет положение руки Жана. И вдруг раздается щелчок осознания.Они доберутся туда, вместе, но порознь. И просто так, это кажется таким простым. Он кивает, снова закрывает глаза и позволяет себе просто касаться. Он позволяет левой руке скользнуть вниз по поясу джинсов, а правой расстегивает пуговицу и молнию. Он покачивает бедрами ровно настолько, чтобы получить рычаг, чтобы мягко взять себя в руки. Он уже наполовину тверд, воспоминания о губах Джереми достаточно, чтобы разжечь его желание. — Я люблю начинать медленно. Вверх и вниз, да, именно так, Жан. Ты так прекрасен, детка, так прекрасен. Продолжай. И он продолжает. Он позволяет своим рукам блуждать по телу, как будто никогда раньше не прикасался к нему. У его бедра есть место, которое заставляет его стонать. Ему нравится медленное притяжение его руки к члену, трение при движении вверх, медленный пульс ритма. Ему нравится, что Джереми рядом, но не трогает, нравится, что его голос отправляет Жана туда, где ему нужно быть. Жан начинает восстанавливать свое тело где-то между лаской по грудной клетке и прерывистым дыханием Джереми. Удовольствие покалывает его кожу, и он крепче сжимает себя, подстраиваясь под темп голоса Джереми. Он прижимается к его руке, тихо постанывая от шока своего освобождения. Это ошеломляет его настолько, что он некоторое время плавает в тишине. Когда он возвращается, то понимает две вещи; он плачет, слезы беззвучно текут по его лицу, и Джереми в какой-то момент тоже кончил.