Три чёрные змейки

Ярко-красный поезд издал приветственный гудок, моментально заложивший уши. Неприятно скручивала желудок тошнота. Сириус широко улыбнулся, по привычке разглядывая среди мельтешащих студентов знакомую вихрастую макушку. Пьянящее чувство свободы искрило под кожей и заставляло что-то у рёбер мелко дрожать. Сири сжал ручку своего сундука, подавляя порыв скинуть руку отца, крепко ухватившую плечо, и немедленно отправиться на поиски друзей. Орион легко потянул его вперёд, освобождая место следующим аппарирующим. Оглушённый гулом голосов и звуков гриффиндорец всё-таки различил грохот колёс своего багажа и неестественный хлопок где-то позади – следом за ними на платформу прибыли матушка с Регом. Та тоже не опускала ладони с плеча сына, позеленевшего после переноса, но упрямо державшего надменно-отстранённое выражение на лице. Сириусу тут же назло захотелось изобразить, насколько велико его желание распрощаться со съеденным завтраком. С соответствующими звуками, как можно ярче и доходчивей. Но за такое отец бы аннулировал его разрешение в Хогсмид, поэтому пришлось сдержаться и лишь недовольно скривиться. Светлая сипуха в клетке брата громко ухнула, привлекая к себе внимание. Вальбурга не удостоила птицу и взглядом, уверенно отдаляясь от аппарационной зоны и выискивая знакомых. Сириус отлично знал, что за этим последует. — Меня ждут друзья, — выпалил он, крепче хватая сундук. — Мы должны ещё успеть найти свободное купе. До встречи летом. Рег, удачной учёбы. И прибавил шагу, быстрее продвигаясь к толпе. Как и ожидалось, гневно окликать его не стали – кто угодно, но не величественные и благородные Блэки. Чувствуя, как расслабляется в груди тугая пружина напряжения, гриф облегчённо выдохнул. И, страшно громыхая тяжеленным сундуком, шёл к хвосту поезда, по пути здороваясь со знакомыми и беспокойно озираясь в поисках друзей. Джей писал о срочном деле родителей на континенте. Неужели они всё-таки не успевали до отправки поезда? — Сири! — наконец раздался слева радостный возглас, который Блэк ни с чьим бы не перепутал. Джей буквально влетел в него, сдавливая в объятиях. Сипло крякнув, Сириус заулыбался так, что заболели щёки, и обнял друга в ответ. Рядом грохнулся на платформу его сундук. — Я думал, больше тебя не увижу, — с притворным ужасом в голосе известил Поттер, отпуская его и смахивая с глаза несуществующую слезинку, — твоё последнее письмо… ты будто прощался с нами! — Джеймс, — одёрнул его тут же Ремус, удобнее перехватывая сумку на плече и отвечая на объятия счастливого до невменяемости Сириуса. — Ничего подобного в его письме не было. Я сразу говорил, что этим всё кончится. — Зануда, — припечатал Джеймс, вытащил палочку из кармана брюк и заставил свой и сириусовский сундуки воспарить в воздух. Люпин немедленно сделал страшные глаза и явно хотел высказаться о нарушении, но был остановлен поспешным: — Да ладно тебе, мы почти в школе! И это магическая платформа! Идёмте уже, а то купе свободных не останется. — А Питер? — уточнил Блэк. — Он с матерью прощается, обещал найти нас потом. Скорее, а то придётся с перваками сидеть! Сириус, не в силах прекратить улыбаться, с энтузиазмом зашагал за Поттером в вагон. Ремус позади тяжело вздохнул, но упрямо потащил свой потрёпанный чемодан вручную. Купе нашли только спустя два вагона, да и то чудом – вконец отчаявшийся Джей успел отпугнуть уже открывших дверцу мелких когтевранцев. Только распихали багаж по верхним полкам, и Ремус, взглянув обеспокоенно на подаренные отцом часы на запястье, виноватым тоном сообщил, что ему надо наведаться в вагон для старост. Лишь тогда Сириус заметил блестящий значок на его груди и вспомнил об общей радостной новости. Джеймс немедленно заулыбался: — Советую поторопиться, а то Эванс отчитает за опоздание! — Не переживай, дружище! — воскликнул Блэк, ободряюще хлопнув новоявленного старосту по плечу. — Первокурсники не мы с Джеймсом, на них твои нотации точно подействуют! Рем закатил глаза, как-то непонятно хмыкнул и вышел из купе. — Выкладывай, Сири! — тут же нетерпеливо заёрзал на месте у окна Поттер. – Что там у мистера Блэка произошло? И Сириус, не в силах сдерживать поток накопившегося негодования и возмущений, начал подробный рассказ о том, как закончились его единственные приличные каникулы. От летней поездки с родителями на континент по делам бизнеса он с самого детства привык не ждать ничего хорошего. Вечно эти получасовые вежливые расшаркивания, неискренние любезности, залп каверзных вопросов от желающих поехидничать родственников и приклеенные к лицам ядовитые улыбки. И двойные порции упрёков от родителей – недостаточно ровно стоял, взял не ту вилку для десерта, недостойно ответил тётушке Изабель, рано ушёл в комнату с торжества, слишком громко смеялся над шуткой дедушки Сигнуса… Он всё ждал, когда у матушки кончится терпение и она сама отошлёт его куда подальше, но та упорно пыталась сделать из него «приличного чистокровного волшебника». И тогда, после очередного серьёзного разговора в кабинете отца, терпение кончилось у самого Сириуса. Едва дождавшись возвращения в Англию, он хватанул горсть летучего пороху и камином перенёсся к дядюшке Альфарду. В ту же секунду охранные контуры дома на Гриммо взвыли, и вскочившие с постелей домовики принялись будить хозяев. А Сириуса, наивно надеявшегося улизнуть ночью, пока никто не видит и не может остановить, встретил перепуганный вторжением Альфард Блэк, в ночном колпаке и наспех надвинутых на нос очках. Внимательно выслушав отчаянно отказывающегося возвращаться племянника, он со вздохом отправил его устраиваться в комнате и торопливо надиктовал сообщение Патронусу для успокоения дражайшей сестры. Матушка явилась следующим же утром, намереваясь вернуть Сириуса обратно на Гриммо, но тот даже не вышел с ней поздороваться, скинув на плечи дядюшки нелёгкий разговор. Стоя под закрытыми дверьми и в волнении кусая губы, он не услышал из него ни звука – комнату накрыли мощные Заглушающие чары. А на вышедшего спустя час Альфарда, вымотанного неподражаемым характером Вальбурги, и заявившего с улыбкой, что Сириус может остаться у него до окончания каникул, глядел как на воплощение самого Мерлина. Это были лучшие две недели за всё лето – дядюшка охотно сопровождал его в интересные места, объяснял непонятные детали и много рассказывал про магглов, про то, как же они умудряются жить совсем без магии. И совсем не ту скучнейшую чушь, что из урока в урок занудно бубнит профессор Коуэлл. Оказывается, магглы тоже умеют летать по воздуху! Не сами, конечно, на каких-то железках, которые к тому же бывают разных видов… Да и по земле они передвигаются не только на машинах, уже виденных Сириусом ранее. Спустя три дня, когда всё самое впечатляющее в арсенале кончилось, дядя позволил Сириусу отправляться на прогулки по маггловскому району самостоятельно. Предварительно выдал зачарованный пенс на верёвочке – простенький портал прямиком домой. Дядя тоже жил почти в центре Лондона, но его дом не был скрыт, да и размерами заметно уступал особняку на Гриммо. Сириус возвращался с прогулок затемно, не обращая внимания на тянущую боль в уставших от хождения стопах. Каждый день он встречал что-нибудь новое и интересное, каждый день отходил всё дальше от дома, каждый день писал восторженные письма друзьям длиной по несколько футов. Счастье кончилось резко – Альфарда Блэка просили прибыть по неотложному делу в Болгарию бывшие коллеги буквально за день до первого сентября. Не желая ссориться с Орионом и Вальбургой, он честно им о срочной поездке сообщил, и Сириуса, разумеется, сразу забрали на Гриммо. Столько обвинений в свой адрес он не слышал, наверное, за всю сознательную жизнь. Матушка даже не успела очистить платье от каминной сажи – сходу начала выволочку на тему недостойного поведения. Сириус опять терпеть этого не стал – заперся в своей комнате до самого отбытия на платформу, не забыв перед этим высказать всё, что думает о мордредовой семейке чистокровных снобов. На самом деле ему очень повезло, ведь отец был в Министерстве и не слышал резких, местами нецензурных слов. Прояви Сири характер в присутствии Ориона – не смог бы полдня нормально сидеть: если мать брала криками и упрёками, то отец не чурался розог. Дверь купе отварилась, прерывая эмоциональный рассказ. Питер смутился моментально обратившимся к нему взглядам и неловко поздоровался, протискивая за собой сундук с вещами. Мантия на его плечах перекосилась, на щеке красовался след от помады – очевидно, мать поцеловала на прощание. Он утёр рукавом выступивший на висках пот и вытащил палочку из кармана, намереваясь затолкать свой багаж на верхнюю полку. Тут то Сириус с Джеймсом дружно и заржали. Непонимающе оглядывающегося Питера спас вернувшийся Люпин, неодобрительно покачавший головой и наградивший лицо друга очищающими чарами. Петтигрю немедленно покраснел и насупился, становясь только смешнее, а посмеивающийся Блэк принялся заново рассказывать об увиденных у магглов чудесах. Но, не удержавшись, кое о чём всё-таки умолчал.

***

— Обратные задачи трансфигурации, как правило, относятся к так называемому классу «некорректно поставленных» и обладают характерной особенностью – они не имеют однозначного решения, если не ввести ряда независимых априорных ограничений, не связанных с исходными условиями. Заклинание Репарифарго считается для таких задач универсальным, но в самом деле способно расколдовать трансфигурированный объект оно лишь в тех случаях, когда… Сириус устало выдохнул, пялясь на записанные в пергаменте формулы. Чётко поставленный голос МакГонагалл безжалостно ввинчивался в сознание, не оставляя там ни крупицы новых знаний и только усиливая пожирающую затылок головную боль. Не стоило на вчерашней вечеринке пробовать огневиски, пусть всего и полстакана. А особенно не стоило делать этого после трёх бутылок сливочного пива. Даже Джеймс ограничился всего парой глотков обжигающей жидкости, потому мог позволить себе не морщиться отскакивающему от высоких стен аудитории голосу профессора. Но и лекцию тоже не слушал – то и дело скашивал взгляд влево, туда, где сидела Эванс. Рыжеволосая староста девочек с самым прилежным видом писала конспект, прикусив от усердия губу. Джеймс пытался пригласить её на прогулку в Хогсмид ещё в прошлом году, в апреле, но девчонка лишь фыркнула, бросив однозначное «Ни за что!» и отвернувшись. Наверняка подумала, что это очередная шутка. Да все так подумали, даже сам Поттер потом иронизировал над своей неудачей. Но, как оказалось, о зеленоглазой красавице думать не перестал – и в первую же неделю после окончания экзаменов написал об этом друзьям. В Эванс, на самом-то деле, было нетрудно влюбиться. Яркая приятная внешность, безукоризненно опрятный вид, незаурядные магические способности, тяга к справедливости, вспыльчивый нрав, острый ум и отказ от свидания, моментально разжёгший интерес Джея – что, спрашивается, ещё могло потребоваться купающемуся во внимании другу? По скромному мнению Сириуса, всё вышеперечисленное портил донельзя упёртый характер и привычка повышать голос когда надо и не надо. Но Поттеру он об этом, конечно же, не сказал. Завалил шутками на тему занятого сердечка и скорого окончания холостяцкой жизни, но критиковать его выбор не посмел – это было бы совсем не по-дружески. Бросив быстрый взгляд на МакГонагалл, увлечённо разбирающую нарисованную на доске схему, Сириус отодвинул от себя пергамент со скудными записями о лекции и взял чистый. Джей рядом тихо выругался – чернильная капля сорвалась с кончика пера и шлёпнулась аккурат в центр листа. Блэк только ухмыльнулся, наблюдая за беспомощно глядящим на пятно Поттером. Нужное заклинание тот, конечно, знал, но вот достать палочку на уроке у собственного декана не решался – в конце концов это была лекция, а не практическое занятие. «Поделом, – подумал без капли сочувствия Сириус, – меньше будет на Эванс пялиться». О, не поймите его неправильно. Он был бесконечно рад за друга, ведь влюблённость – это прекрасно. Не зря же о ней написано столько книг, правда? Не просто так же её воспевают в песнях и магглы, и волшебники? Но, раздери его мантикора, это случалось уже третий раз за день! А на часах не было и одиннадцати утра! Казалось, как только Поттер переступил порог Хогвартса, его взгляд намертво приклеился к Эванс. Он умудрялся пялиться, даже когда самой девушки рядом не было – бездумно глядел в стену с тошнотворно-блаженной улыбкой, вызывающей острое желание огреть его по голове чем-нибудь тяжёлым. Сегодня Поттер запнулся на ровном месте, когда Эванс поздоровалась с ним и передала расписание. Вчера пролил на себя тыквенный сок, стоило ей бросить на него взгляд, довольно неприязненный, к слову. А что будет завтра? Случайно отсечёт не корень златоцветника, а собственный палец? Свалится с метлы на высоте в десяток ярдов? Безусловно, влюблённость – это прекрасно. Но, видит Мерлин, вот так влюбляться Сириус ни за что не хотел! Погрузив перо в чернильницу, он постарался получше сосредоточиться. Нужно было как можно подробнее вспомнить каждую деталь. Довольно уверенно Блэк черкнул на листе первую, немного толстоватую линию. Без капли сомнений добавил ещё. И ещё. Окружностей и штрихов. Теперь тонкие детали, самым кончиком пера… И немедленно локтем ткнул давящегося смехом Поттера! — Похоже на облезлого кота, — с трудом внятно прошептал тот. Сириус взглядом посоветовал ему заткнуться. Он и сам отлично знал, что рисовать совсем не умеет. Но не думал, конечно, что всё настолько плохо… — Пять баллов с Гриффиндора, — обрушился звенящий недовольством голос МакГонагалл. — Молодые люди, настоятельно рекомендую вам уделить внимание лекции. Если вы, разумеется, планируете сдать экзамены на приличные оценки. Поттер вмиг подобрался и схватился за перо, но не потому что его тронули слова декана – в их сторону обернулась Эванс. Прищурившаяся, нахмуренная Эванс, чей взгляд явно обещал им после занятия длинную и скучную нотацию о хорошем поведении. Блэк заранее устало скривился. И, нисколько не удивившись, перехватил горящий злым довольством взгляд Нюниуса. Тот почти скалился, наверняка несказанно радуясь неудачам своих врагов. Но ничего, это ненадолго. Скоро Сириус напомнит Поттеру о том, что они давно не подлавливали негодяя-Нюнчика в коридорах. Неслыханно – позади приветственный пир, завтрак в Большом зале и целых два занятия, а стычки со Снейпом у Джеймса до сих пор ни одной не случилось! В зацикленности друга на Эванс пока не было ни единого плюса. Сириус успел продемонстрировать отвернувшемуся Нюниусу хищную многообещающую ухмылку. И бездумно уставился на свой изрисованный пергамент. Теперь он тоже видел, что игольчатая клякса с большущими глазищами на байк походила мало. Счётчик собственных «не умею» и «не знаю» успешно перевалил за десяток, а желание делиться возникшей идеей с друзьями казалось всё менее и менее привлекательным. Будучи на каникулах в маггловской части Лондона, Сириус не раз и не два видел эти мощные двухколёсные штуки, выглядящие так круто, что захватывало дух. Издаваемый ими рёв оставлял в ушах гулкий звон и на пару секунд оглушал, вынуждая провожать изумительное маггловское средство передвижения восхищённым взглядом. А уж когда Блэк признал в хозяине одного из металлических монстров парня ненамного старше себя самого… Дядюшка Альфард был вынужден часов на пять отложить всякие дела и максимально подробно отвечать на вопросы, остро заинтересовавшие его племянника. Оказалось, что мотоциклы имели немало минусов – для работы им нужна была какая-то особая жидкость, которая стоила денег; любая часть в корпусе или даже колёсах могла в самый неподходящий момент сломаться; да ещё и защиты у водителей кроме массивных шлемов не было никакой – на особо высоких скоростях из сидения вполне реально было попросту вывалиться. Сириус, уже решивший следующим летом приобрести мотоцикл и рассекать на нём по Лондону, был крайне положением дел недоволен. Магглы пользовались на редкость непрактичным устройством, в сравнении с которым обыкновенная, даже не скоростная метла выигрывала почти по всем показателям. А если уж купить её не в магазине, а у какого умельца, попросив дополнительную защиту от падения в воздухе, то абсолютно по всем. Тут-то и появилась у Блэка идея самому улучшить маггловский мотоцикл. Чтобы и на магии работало, и не ломалось никогда, и вылететь при езде невозможно… Чем больше проходило времени, тем больше магических «улучшений» придумывал Сириус для своего будущего байка. И все их кропотливо записывал в подаренную дядей записную книжку, планируя представить друзьям по возвращении в школу. А когда интерес становился уж совсем нестерпимым, Блэк заглядывал в дядюшкину библиотеку, азартно разыскивая подходящие чары. Самым большим потрясением было узнать, что подходящих чар не существует. Следующим после него – что на одних только чарах его задумка не продержится и трёх дней. Посмеивающийся в усы Альфард посоветовал Сириусу начать с изучения рун и нумерологии, уделить повышенное внимание заклинаниям и зельеварению. А также – очень подробно разобрать внутреннее устройство мотоцикла. Без понимания того, как именно работает маггловское средство передвижения, утверждал дядя, у него не получится ни правильно наложить какие-либо чары, ни составить под необходимые задачи рунные цепочки. Неприятные открытия свалились на Сириуса аккурат за неделю до начала учёбы. Пытавшийся выжать из этих семи дней максимум гриф кидался на любую информацию, кажущуюся ему стоящей. И сам не заметил, как с опрокидывающей злостью мысленно стал подмечать собственные «не умею» и «не знаю». Он не знал, как создаются новые заклинания. Не знал вообще практически ничего из Нумерологии. Не умел без ошибок складывать руны, не знал всех использующихся на настоящий момент рунных алфавитов. Не умел делать ровные, не заляпанные чернилами чертежи. Не умел быстро выделять главное из больших текстов. Не разбирался в Маггловедении достаточно, чтобы без труда понять устройство мотоцикла. Не слишком хорошо знал зелья, не понимал даже, зачем ему вообще зелья, если использовать он планировал чары! А больше всего злило то, что он один такой идиот. Только он был не в состоянии сделать буквально ничего. Не в состоянии определить, с чего именно следует начать! И расскажи Сири обо всём друзьям – улучшение байка не заняло бы много времени! Поттер отлично справлялся с написанием эссе, если имел под рукой информативные источники, и чертил вполне дельные схемы на уроках трансфигурации, не говоря уже об успехах на заклинаниях. Люпин лучше всех них разбирался в рунах и зельях. Петтигрю тоже многое смыслил в зельях и значительно преуспевал в нумерологии, преподаватели часто хвалили его работы в прошлом году. А Сириус… Сириус умел делать трюки на метле, неплохо сражаться на дуэлях, колдовать некоторые заклинания невербально и с первого раза понимать трансфигурацию. Но все его таланты, его сильные стороны, которыми он непременно гордился, стали в момент бесполезными – ничто из перечисленного было не в силах помочь ему в улучшении байка. И это…  Это оказалось ужасно неприятно осознать… Нет уж, он всё сделает сам! От начала и до конца, он превратит маггловский мотоцикл в магический! И с гордостью представит результат своей грандиозной работы друзьям!

***

Вдох. Чарующая ночная красота неровных домиков Хогсмида и чернеющих вдали колец для квиддича. Виднеющиеся на горизонте непроглядно тёмные тучи. Колышущиеся тяжёлые чёрные пряди волос, частично перекрывающие обзор. Не по-летнему холодный ветер, беспощадно задувающий под заполошно мечущиеся полы мантии. Выдох. Северус сжал озябшими пальцами невысокую ограду, прикрывая веки. Мысли из головы хотелось взять и выкинуть. Прямо туда, в обрыв, в манящую пустоту на расстоянии жалкого шага. Заторможенно проведя ладонью по прохладному металлу, Снейп аккуратно присел на ограждение, с тусклым интересом заглядывая в пропасть. Земли было совсем не видно. Только сплошная темнота, будто Астрономическая башня стояла посреди огромного бесконечного ничто. Покрепче вцепившись в хлипкое ограждение, Северус хотел осторожно перекинуть через него ноги, чтобы ощутить себя буквально стоящим на обрыве у высоченной пропасти. Но левая штанина вдруг зацепилась за торчащую железку, и слизеринец, чьё сердце тут же испуганно кольнуло, шёпотом выругался. На миг почудилось, что он потерял равновесие и уже летел в бездну. Уверившись, что ткань брюк не пострадала – денег на новые сейчас совсем не было – Снейп потушил Люмос и остался сидеть как сидел, вновь устремив взгляд вперёд. Устланное тучами небо почти не отличалось цветом от виднеющихся вдали макушек массивных елей Запретного леса. Размеренный шум ветра как ничто лучше способствовал размышлениям. Перед глазами тут же встало перекошенное отвращением лицо отца, выловившего его сегодня прямо у порога. Бестолково замерший на месте Северус, перехвативший из-за спины родителя умоляющий взгляд матери, был вынужден стоять и в сотый раз слушать, какой он урод, как Тобиасу уже надоели эти их «дьявольские штучки» и вообще, лучше бы ему «случайно убиться в своей ненормальной школе». Слизеринец бездумно кивал на каждое замечание, мысленно представляя, как самая сильная Бомбарда срывается с палочки и попадает прямо в отёкшую заросшую рожу. Злить отца всегда было опасно, но в тот момент особенно – он, страдающий вечным похмельем, успел глотнуть с утра запасённого эля и мог выкинуть что угодно. А оставить мать наедине с разъярённым ублюдком Северус никак не мог. Так что даже взглянуть на него не решался, боясь спровоцировать хоть малейшую агрессию. Впрочем, это мало помогло – Тобиас схватил уже развернувшегося к выходу сына и, обдав кисловато-душным смрадом перегара, прошипел знакомые до последнего слога угрозы ему прямо в лицо. Снейп машинально коснулся правого плеча – силы отец не пожалел, по коже расползся синяк дюйма на два. Слизеринец до сих пор благодарил Мерлина, что сумел сдержаться и не сломать уроду нос одним чётким ударом кулака – вовремя вспомнил ужас, застывший в глазах Эйлин. Это лето было ощутимо хуже всех остальных. Тобиас почти не работал, пропадал в пабах, растрачивая на выпивку и закуски скромные накопления матери. День считался удачным, если вернувшийся с попойки отец еле как доползал до дивана и благополучно отрубался до обеда. Хуже приходилось, если силы у Тобиаса по прибытию домой ещё оставались. В этом случае он абсолютно всегда находил достойный повод для парочки синяков на теле ненавистного отпрыска. Как бы ни пробовал Сев реагировать на его злые высказывания – каждый раз получал порцию профилактических побоев и шёл в свою комнату. Ждать, когда перестанут ныть рёбра или прекратит щипать ссадина у виска. Мать каким-то образом умудрялась взаимодействовать с Тобиасом не в пример лучше, Северус даже сказал бы – правильно. Переговорив с ней, отец даже нудно бубнеть переставал. Загадочный секрет укрощения чудовища был Северусу неведом – ничего особенного Эйлин не говорила. А в ответ на все вопросы лишь тяжело вздыхала, умоляя сына реже попадаться отцу на глаза. Северус слушался – мать могла с ублюдком хоть как-то управляться, а вот ему совершенно не хотелось зазря переводить галлоны заживляющих зелий. Он очень старался не находиться дома, с раннего утра до позднего вечера засиживаясь в заброшенном крохотном парке вместе с учебниками. И перечитывал каждый от корки до корки. За все четыре курса, включая скучнейшую Историю магии. Делать больше было попросту нечего. Новые книги купить было банально не на что, а всё, что разрешала ему брать из своих старых пособий мать, он уже давно прочёл. Вот и оставалось подолгу сидеть на жёсткой лавочке с вырванной у спинки доской и утыкаться в книгу, завёрнутую в непрозрачную обложку. Или писать по памяти рецепты зелий и формулы чар, разлёгшись на сухой колючей траве. Даже поговорить было не с кем – Лили в это лето уехала с семьёй на отдых к кому-то из дальних родственников. Куда-то в Грецию, так что Северусу приходило раз в неделю несколько листов детального описания курорта и высоких бирюзовых волн, подробного отчёта о продающихся в местном магическом квартале вещах и одинаковых из раза в раз вопросов к нему самому, на которые он всегда отвечал не менее одинаково. «Всё хорошо, от скуки перечитываю учебники, новые ещё не купил, погода в норме». Сам он интересного рассказать ничего не мог, а жаловаться на жизнь считал неуместным и глупым. Ему уже давно не одиннадцать, пора думать о том, как вытащить их с матерью из этой дыры, а не бестолково ныть о злодейке-судьбе единственной подруге в надежде, что вдруг случится чудо и всё вмиг станет хорошо. Северус непременно гордился тем, что верить в «чудо» он перестал уже полтора года как. И разработал вполне неплохой план на будущее. И даже потихоньку воплощал его в жизнь! Резко повзрослеть заставила тяжёлая болезнь матери, после которой палочка вдруг перестала её слушаться. На самом деле способность колдовать угасала постепенно и очень медленно. Когда Северус был маленьким, Эйлин вполне успешно заступалась за него, кричала на пьяного мужа в ответ, грозилась сжечь к чёрту весь дом, если тот только подойдёт к ребёнку. И угрозы выполняла: смутно Снейп помнил, как опалило брови грозно надвигающемуся на него с ремнём отцу. Со временем мама всё меньше пользовалась палочкой, не злила Тобиаса лишний раз, не показывала ненавистную ему «дьявольщину». А потом вдруг оказалось, что поддаются ей только самые простые чары. И, наконец, после недели в горячечном бреду, выпавшей аккурат на рождественские каникулы второго курса, Эйлин не смогла создать и крошечного шарика Люмоса. А у отца наконец развязались руки. Северус сполна хлебнул того, от чего его все тринадцать лет огораживала мать – тычки, пинки и подзатыльники, до десятка ударов ремнём по спине и шее и отдаваемые властным голосом приказы, которые не выполнить было чревато. Слизеринец не боялся за себя – благодаря шайке придурков в школе к издёвкам и боли он привык – он боялся за оставшуюся без защиты мать. Потому стискивал зубы и не смел сопротивляться. Два с половиной года Северус изо всех сил пытался заработать побольше. Принимал любые заказы: и самые простые, и совсем скучные, и неожиданно сложные, и увиденные впервые. Иногда приходилось варить зелья, пренебрегая домашними эссе, но никаких серьёзных взысканий он не получил: профессор Спраут была снисходительна и сняла десяток баллов, наказав принести работу на следующее занятие, а Бинс, казалось, даже не заметил, что одного домашнего эссе в стопке недостаёт. Этим летом Северус подсчитал с трудом полученные галлеоны и понял, что план на будущее следует как минимум втрое ускорить. Иначе накопит на уютную квартирку в Косом переулке он только к старости. Снейп считал дни до отъезда в школу. Не терпелось приступить к занятиям, понабрать снова кучу заказов от студентов и начать ещё усерднее откладывать галлеоны на вожделенную цель. Не пугало даже новое столкновение с Поттером и его дружками. Четвёрка гриффиндорцев доставала его с самого первого курса. Неясно, за что конкретно Снейп угодил в немилость самых популярных мальчишек на курсе, но игнорировать нападки в свою сторону не мог – его бы на собственном факультете сочли ни на что не годным ничтожеством. Впрочем, на первых курсах он и сам рвался поставить на место зарвавшихся выскочек, и, что удивительно, у него это получалось. Где хитростью, где силой и умением, но он тоже цеплял идиотов и заклинаниями, и кулаками. А тех ведь было четверо. Хотя считать стоило только троих – Люпин, ставший старостой в этом году, предпочитал отсиживаться в сторонке. А если уж выпадало ему присутствовать при неприглядных стычках, то вставлял для приличия неодобрительные комментарии и мялся поблизости, ожидая окончания. Особенно старался Поттер, вот этот точно жить спокойно не мог, если видел поблизости давно не битого Снейпа. И Блэк за ним, всё рвался испробовать на Северусе новые унизительные чары, придумывал каждый раз всё более омерзительные способы «веселья». А рядом с отбитыми недоносками – подлиза Петтигрю, заглядывающий в рот успешным друзьям и всё за ними повторяющий. Второго сентября Снейп с «нетерпением» ждал, когда неугомонный Поттер нарвётся на него. Готовился потерять первые в этом году баллы за драку и использование магии вне классов. Но ничего подобного не произошло. Да и вообще ничего не произошло – Поттер его вдруг совершенно не заметил. Они пересеклись в коридоре, и придурок просто прошёл мимо, даже не крикнул никакой гадости вслед. Зато Блэк проводил особенно ненавидящим взглядом, который никогда ничего хорошего не предвещал. Однако тоже ни слова не сказал и за палочкой не потянулся. Ну и славно. Северусу и так предстояла куча работы, не хватало только выслеживающей его шайки кретинов. Холод металла жёг пальцы, Снейп снова бросил взгляд вниз и, плюнув на осторожность, снова попытался оказаться к пропасти лицом к лицу, безо всяких преград. Получилось – он ещё крепче вцепился в ограждение, только с вырвавшимся восхищённым вздохом понимая, что невольно задержал дыхание. Его от манящей бездны разделял теперь даже не шаг – всего полшага, один каменный блок, на котором еле умещались ступни. Тело сковало напряжение, мышцы будто задеревенели в неудобной скрюченной позе. Интересно, каково было бы отцепиться от ограды и встать, выпрямиться во весь рост? На третьем курсе идиоты с Гриффиндора, помнится, хвастались всем, кто готов был слушать, что провернули подобный трюк под носом у Филча и патрулирующих профессоров. Блэк с гордостью вещал, что даже подпрыгнул на краю башни и единственный бесстрашно вытянул ногу за её пределы. Северус тогда нарочно громко фыркнул. Потому что вытянуть ногу – пустяковое дело, и хвастать этим могли додуматься действительно только идиоты. Но остальные отчего-то слушали их, раскрыв рты, и жадно выспрашивали подробности – каково это, чувствовать, как смерть дышит в затылок? Теперь Снейп, кажется, понимал, отчего. Рассуждать было просто, шагая по безопасным коридорам замка. Здесь же, на высоте, в грудине бешено колотилось от иррационального ужаса сердце. Даже отцепиться от спасительной ограды представлялось невозможным, что уж говорить о каких-либо движениях. И всё-таки, пересилив себя и сглотнув застрявший в пересохшем горле ком, слизеринец выпрямился. Спустя минут пять, унимая короткую дрожь в руках, но он это сделал. Пустяки, подумаешь, высоко. Подумаешь, земли не видно. Нужно всего-то вытянуть ногу за пределы платформы. Как будто начинаешь делать шаг, это ведь ерунда, нечем здесь хвастаться… Черная туфля с потёртым носом оторвалась от пола. Северус подавил желание схватиться за металлический поручень позади. Резко, не давая себе времени передумать, он поднял ногу на уровень колена. Тут же с искрящимся и каким-то детским восторгом понимая, что та находится за пределами башни. И правда пустяки. А недоумки соловьём разливались – подвиг, достижение! В животе резко ухнуло – как будто снова угодил на исчезающую ступеньку. Сердце пропустило удар, корпус начал вдруг наклоняться. Северус падал. Падал в кромешно-чёрную бездну. Мысль эта словно ударила его наотмашь – он глупо замер, смиренно подчинившись гравитации, даже не попытался ухватиться за всё ещё находящееся позади ограждение или вытащить из кармана мантии палочку. Сила тяжести наваливалась с каждым мгновением всё сильнее, в коленях появилась неясная слабость, от которой ещё касающаяся Астрономической башни нога подкосилась, лишь ускоряя падение. Перед глазами потемнело от страха. — Акцио, Северус Снейп! — заорал кто-то со стороны площадки. Слизеринец немедленно почувствовал, как мощный магический поток подхватил тело и рывком потянул обратно на башню. Ударил о металлическое заграждение поясницей и заставил влететь в неведомого спасителя, повалив их обоих на жёсткую каменную площадку. Пару секунд Северус не двигался, боясь поверить в то, что случилось. Его руки дрожали, и совсем не немного; дыхание было шумным и обрывистым, словно он долгое время провёл под водой и никак не мог насытиться воздухом. Тело парня под ним сдавленно кряхтело от полученной при падении боли. А может и от того, что Снейп давил на него своим весом. Северус тут же кое-как поднялся, усаживаясь. Поясница отозвалась острой, стреляющей болью. Похоже, обычным синяком не обошлось… Лица студента, избавившего его от бесславной кончины, было не разглядеть – перед рассветом сильнее сгустилась темнота, а тонкий серп луны надёжно прятался за тучами. Впрочем, личность оказавшегося так вовремя на Астрономической башне человека Северус узнал, стоило тому раскрыть рот: — Какого чёрта, Снейп? Снейп в ответ истерично хихикнул. Этот хриплый угрожающе-низковатый голос он слишком хорошо знал. Пожалуй, он бы предпочёл и впрямь свалиться с Астрономической башни, чем быть спасённым Сириусом, мать его, Блэком.