Любовный контракт

Люди начинают понимать, что тот человек, который погиб во время теракта, он такой же, как все. Он тоже не ожидал, он тоже думал, что с ним этого не может произойти. Это было у «Сплина», это было у Бродского. «Думают люди в Ленинграде и Риме, что смерть — это то, что бывает с другими». Так вот, такое настроение нам не нужно.

***

      Меня опять обманули, хотя это предсказуемо. Игра Чарли длилась не полчаса, а все три, видимо, ему нравилось бегать за своей бывшей девушкой, на которой успел помешаться, как на каком-то наркотике. И что только было в моей голове, когда я с ним начала встречаться, наверное, одни опилки и все извилины прямые, всё-таки мне не жаль, что я с этим человеком рассталась, уехала из города, в противном случае продолжила бы прощать этот сплошной кошмар. Если честно, бегать по этажам совсем не ободряет, болят ноги, дыхание бесконечно сбивается из-за постоянных остановок где-то за углом, и от этого пересохло в горле, жажда изнуряла. Зато благодаря активным движениям действительно захотелось жить, да и, выживая последние несколько часов, появилась надежда на возможность побега из этого кромешного ада.       Несколько раз он выстреливал в те места, где я находилась, но то ли удача, то ли собственное предчувствие помогало мне уйти от пуль убийцы. За всё это время я успела оббежать весь девятый, восьмой и даже на десятый забежала, пока Чарли шёл за мной и напевал песни или ласковыми словечками звал меня к себе. Я сидела в кладовке около пятнадцати минут, потом, когда пришёл шатен, успела убежать через вторую дверь. В каком-то кафешке на восьмом этаже просидела примерно полчаса на кухне и за это время успела хорошо покушать и набраться сил, правда, зеленоглазый воспользовался столовыми ножами и бросал их в меня, пару раз попал в ноги. После падения с лестницы тело и так ощущалось весьма странно, как будто работало всё с небольшими сбоями в системе, а после маленьких кухонных ножей, что продырявили мои мышцы в ногах, и вовсе казалось, что конечности не выдержат такой долгой нагрузки от забега. Сложилось ощущение, будто я играю роль жертвы, снимаясь в фильме ужасов, вот только здесь не было декораций, спецэффектов и подстраховок, каждый шаг может стать последним. Возможно, скоро бывший наиграется и перестанет меня гонять, как волк зайца, но казалось, что произойдёт это совсем не скоро.       Истекая кровью, я из последних сил шла по широкому коридору уже опять девятого этажа, чуть прихрамывая левой ногой и хмуря лицо от новой боли. Голова перестала болеть после укола Чарли, тело тоже, наверное, благодаря этому в местах глубоких порезов чувствовалась приглушённая боль, вот только это никак не помогало сбившейся дыхалке и дикой усталости. Очень сильно хотелось спать, и каждое движение давалось неимоверно трудно, словно к ногам прицепили гантели, а к рукам утяжелители. Из-за сонливости глаза начали слипаться, да и видеть стала хуже, будто ещё немного, и я рухну на пол, впадая в спячку, как медведица, желая поскорее отдохнуть после бурной и слишком яркой весны, лета и осени. Вот только у меня весь последний год такой, хотя стоит отдать должное, если бы не все эти проблемы в прошлом, сейчас я бы абсолютно не знала, что делать и как себя вести, а тут я живая брожу по зданию и совсем немного раненая… Ладно, не немного, какая уже разница, всё равно сдохну здесь…       Внезапная боль в левом боку оторвала от собственных мыслей, я тут же остановилась и, скорчив лицо, зашипела, затем посмотрела на свой живот, на серой майке, и без того запачканной в грязи, появился весьма заметный кругляшок тёмно-алого цвета, и оттуда шла кровь. В меня выстрелили, а я не то что не услышала, но и поняла это в самый последний момент, вот почему нельзя спать и отвлекаться от дел, тем более в таких дерьмовых ситуациях в присутствии с бывшим. Чарли стоял в паре метрах от меня с автоматом в руках, я, посмотрев на него, увидела его ошеломлённое выражение лица, видимо, он сам не ожидал таких последствий. Наклонившись чуть вперёд, снова зашипела от боли, боковым зрением увидела, как шатен быстрыми движениями рук убрал огнестрельное оружие в сторону и бегом начал приближаться ко мне. Тело стало тянуть к полу, но от падения меня спасли сильные мужские руки, которые успели поймать меня, он аккуратно повернул меня к себе лицом и тревожным взглядом начал рассматривать раны, из которых сочилась кровь.       — Что за херня, Чарли? Какого чёрта эта сука бегает здесь? — где-то вдалеке послышался неизвестный мужской тембр голоса.       — Не твоё дело. — коротко ответил бывший и, резко достав из обоймы пистолет, выстрелил в сторону, откуда исходил звук чужого голоса. — Прости, малыш, я не знал, что нам помешают. Сейчас подожди немного…       В голове появилась путаница из-за появившегося незнакомца и резкой смены поведения Чарли. Возможно, выстрелил в меня не шатен, а этот кто-то который уже мёртвый, но лучше от того не становится. Один чёрт все террористы, чудовища, животные и то добрее будут, верно говорят: самое жестокое создание на земле — человек. Абсолютно не понимая происходящего, я попыталась повернуть голову в ту сторону, где по звукам рухнуло мёртвое тело незнакомца, но моё лицо остановила рука бывшего, которая схватилась за мой подбородок. В нос ударил запах грязи и засохшей крови, а в мои глаза шатен, заглянув, мягко улыбнулся, будто пытаясь меня таким образом то ли отвлечь, то ли успокоить, но от этого стало противно. Я ощутила его прикосновение к ногам и талии, затем, прижав к себе ближе, он поднял меня на руки, понёс куда-то, и чтобы мне было за что держаться, пришлось обхватить его худую шею. То долгие и монотонные коридоры светло-бежевого цвета, потом по тёмно-серой лестнице вверх. Теперь снова какие-то хорошо освещённые коридоры, вот только здесь я уже начала слышать других людей, их голоса, вопли и плач — это заложники, кажется, отсюда меня забрал Мехмед, значит, мы на десятом этаже и где-то здесь кинотеатр.       Шатен, дойдя до какой-то чёрной двери, ногой пнул её, и та открылась, громко стукнувшись ручкой об стенку и словно оттолкнувшись, начала вновь закрываться, в это время он успел пройти внутрь. Сидя в тёплых объятьях Чарли, я начала рассматривать всё вокруг, это тот же кабинет врача, куда он меня притащил до начала своей игры, чтобы сделать обезболивающий укол. Кажется, я совсем запуталась в этих дурацких этажах, то ли от страха, то ли из-за сильного желания поскорее убежать отсюда, то ли из-за постоянного бега от зеленоглазого психопата. Но что делать дальше, не понимала, возможно, я действительно умру здесь, как и хотела пару часов назад, а возможно, мне повезёт, и смогу увидеть кого-то из близких перед смертью… Страх собственной смерти превратился в уверенность, знаю, что после таких ранений мало кто выживает, и я не исключение, всего лишь такая же смертная, как и все остальные люди.       — Малыш, тебе придëтся потерпеть, мне нужно достать из тебя пулю и обезвредить рану… Будет очень больно…       Чарли, рассказывая о своих планах, положил меня на металлический стол, но не дал до конца лечь, из-за этого я скривила лицо в недовольной гримасе, не понимая, почему мне нельзя прилечь и нужно именно сидеть. Нежными и плавными прикосновениями он руководил моим телом, разворачивая к себе спиной, это было не столько приятно, сколько немного успокаивало и снимало боль. Когда он отошёл зачем-то, сидя на ледяном высоком операционном столе, тихо заплакала, в очередной раз не сдержав собственные эмоции. Мне абсолютно не нравится, что здесь я застряла надолго с ранениями, ещё с бывшим, который якобы пытается мне помочь, но от помощи тут разве что горсть обезболивающего да и только. Внезапно я почувствовала едва ощутимые чужие прикосновения к своей спине, затем я услышала, как ножницы разрезали ткань моей серой майки, думала, так только в фильмах бывает, однако всё можно воплотить в жизнь.       — Я дам тебе другую майку, не переживай. — шатен говорил тихо и с успокаивающей интонацией, будто хотел, чтобы я прислушалась к словам и отвлеклась хоть на минуту. — Я вколю обезболивающее, но оно не поможет так, как предыдущий, потому что иначе я не смогу достать пулю. Тебе придëтся терпеть, но постарайся не дергаться, иначе будет только хуже.       Чарли подошёл ко мне, обойдя операционный стол, положил два махровых полотенца белого цвета по обе стороны от меня, и когда я вопросительно подняла взгляд, он смахнул одной рукой с моего лица слёзы. Затем, поцеловав в щеку, взял мои руки и положил на полотенце, если я правильно поняла, то мне нужно будет держаться за края операционного стола в момент, когда из меня будут доставать небольшую железку.       Тяжело вздохнув и коротко кивнув в ответ, я посмотрела в его зелёные глаза, мысленно готовясь к очередной пронзительной боли, как к надвигающейся грозе. Когда он ушёл обратно за мою спину, я устремила взгляд в панорамное окно, за которым уже простирался ночной Portland, словно бескрайний океан. Удивительно, как я не заметила заход солнца; небо потемнело, и всё вокруг погрузилось в темноту, как в бездонную яму. Там были только звёзды и далёкие огоньки ещё не спящего города, словно светлячки в ночи. Почему-то мне снова стало грустно, как будто это окно отражало всю тьму, накопившуюся внутри меня за последнее время, как зеркало, хранящее тайны. Я почувствовала, как тяжесть на душе усиливается, и мне захотелось найти утешение в чём-то знакомом и привычном, как в старой, уютной книге, но здесь ничего подобного не было. И чем дольше я смотрела, тем глубже погружалась в свои собственные мысли, и тьма, казалось, поглощала меня целиком, как тёмная вода, затягивающая в свои глубины. Что-то металлическое и ледяное коснулось моей спины, наверное, это пинцет, от прикосновения я вздрогнула, затем по телу прошлись холодные мурашки, а после что-то надавило на больное место и проникло внутрь раны, которая всё ещё ужасно болела.       Я стиснула зубы от боли в спине, закрыла глаза и, тяжело дыша, старалась не шевелиться, вцепилась в края стола со всей силы, искренне желая, чтобы это поскорее всё закончилось. Адская боль пронизывала всё тело, отчего я несдержанно кричала, сжимала руки в кулаки и, кажется, совсем позабыла про то, что я держусь за стол. Резкая боль в пальцах отвлекла ненадолго, но я не обратила на это внимания. Даже если все ногти переломаю, плевать, лишь бы эту штуку достали из меня и стало хоть немного легче… Вот только облегчения не было. Я чувствовала, как что-то внутри раны больно двигается, словно душу вытаскивают, попутно беспощадно уродуя её облик. Пинцет неприятно щипал, но в то же время охлаждал разгоряченную болячку, и это тоже не помогало, только ухудшило моë самочувствие. От невыносимой боли в левом боку и от собственных криков начала болеть голова. Пальцы, кажется, уже онемели от слишком сильной хватки в металлическую поверхность стола.       Эта боль была как раскаленный нож, который медленно проворачивали в ране, раздирая её на куски. Мои крики эхом разносились по комнате, словно я пыталась выплюнуть всю боль, что скопилась внутри меня. Пальцы, вцепившиеся в стол, были как железные оковы, которые не давали мне вырваться из этого сплошного кошмара. Я чувствовала, как будто моя душа разрывается на части, и каждая клеточка моего тела кричала от боли.       Эта невыносимая пытка продолжалась, и я уже не могла отличить, где заканчивается боль и начинается реальность. Время словно остановилось, и я медленно погружалась в темноту, где единственным светом была эта адская боль. Я молила о пощаде, но никто не слышал моих душераздирающих криков.       Когда прикосновения наконец то закончились, я с облегчением вздохнула, но радоваться было рановато. С большим усилием ослабила хватку рук и поднесла их к своему лицу. С меня катился пот ручьём, тяжело дышала, руки тряслись от напряжения. Из глаз, оказывается, всё это время текли слёзы, а когда я взглянула на свои пальцы, увидела, что мои длинные ногти сломались под корень, из-за чего по оставшимся ногтям текли маленькие струйки крови. Это какая же боль должна быть, чтобы не почувствовать всего этого, учитывая, что у меня обычно высокая чувствительность тела? Казалась, будто это вообще всё не реально и вот-вот я проснусь от страшного сна, но…нет.       Мои руки были словно железные прутья, которые я пыталась согнуть голыми руками. Чувствовала себя так, будто меня пропустили через мясорубку, а потом собрали по кусочкам обратно. Каждый вдох был как удар молота по наковальне и звук удара эхом раздавался в голове. Моя кожа была натянута, как струна на гитаре, и я боялась, что она вот-вот порвётся, не выдержав окружающего напряжения. Я чувствовала себя как загнанный зверь, который пытается вырваться из ловушки, но все попытки были потрачены в пустую. Мои мысли метались, как птицы в клетке, пытаясь найти выход. Я не могла ни на чём сосредоточиться, всё вокруг казалось размытым и нереальным.       Судя по всему, рановато я расслабилась и отвлеклась, потому что уже через минуту на левую сторону бока со стороны спины начала выливаться какая-то прохладная жидкость, и как только это дошло до раны, я тут же зашипела от ужасной боли, словно огонь охватил мое тело. Позабыв о внешнем виде своих ноготков, я тут же обратно схватилась за стол, чтобы сдержать порыв дернуться в сторону, но спустя какое-то время боль начала стихать, и я почувствовала, как Чарли начал вытирать с меня влагу, словно пытался стереть следы моего страха и боли. Я уже не рассчитывала на помощь полиции или кто там ещё должен прийти и спасти гражданских. В общем, смириться со своей смертью, но при этом совсем чуть-чуть надеяться на выживание я смогла. Жизнь — это как бесконечный лабиринт, где каждый поворот может привести к чему-то неожиданному. Время будто замедлилось, и я ощущала каждую минуту, как будто она растягивалась в вечность. Там, на улице, проходили часы, здесь же — целые сутки голода, холода и кровавого ужаса с террористами в компании, словно я оказалась в параллельной реальности, где каждый шаг мог стать последним.       «Интересно, как там Карина? Она, верно, уже всех на уши подняла от переживаний…» — подумала я, стараясь успокоиться и привыкнуть к боли.       Меня что-то острое и неприятно холодное кольнуло в левый бок, от чего захотелось дёрнуться, но я вовремя вспомнила о том, что мне нельзя шевелиться, поэтому пришлось сдержать порыв. Вся ситуация не располагает к успокоению, как и присутствие бывшего парня со мной в одной комнате, который, казалось бы, и помогал на данный момент, но это не предвещало ничего хорошего. После укола он чем-то смазывал свежую болячку, вероятно, это была перекись водорода, потому что больно не было, затем вокруг раны что-то прилепил, наверное, это был пластырь или типа того. Чарли подошёл ко мне спереди и задрал майку с левого бока, осматривая, всё ли в порядке.       — Он выстрелил два раза, первая пуля прошла навылет, вторая застряла. Тебе повезло, что это оказался меткий стрелок, и вместо двух дырок в животе у тебя сейчас только одна. — говорил шатен, параллельно смазывая вторую рану.       Я, глядя на его действия, замерла, вспоминая прошлое. Когда-то меня радовало каждое его прикосновение, и становилось спокойнее рядом с ним, а речи я слушала с замиранием сердца. Просто желала исполнений его желаний, отдавала себя в жертву, деньги семьи, чувства и всё остальное, абсолютно не жалея ни о чём. Это он научил меня любить и быть собой, хоть и жестоко, но показал, как себя вести нельзя даже с любимыми, и это оказалось правдой. Помню, как смешно он ревновал, беря меня за руку при потенциальных соперниках, прижимал к себе, как поздно ночью торопился привести меня домой, потому что я замёрзла и могла простудиться. А напиваясь до головокружения, шёл ко мне и ложился рядом, даже после очередной ссоры и его собственного решения расстаться. И несмотря на его бесконечные измены, которым я не верила, на синяки по всему телу и выдранным волосам, после скандала мои чувства продолжали жить.       Так слепо и глупо любовь прорастала из самого обычного образа в моей голове и растягивалась на нас двоих, ему она всё больше развязывала руки, меня лишала зрения, слуха и дара речи, и я не жаловалась, а с большой радостью принимала это как должное. Что же в нашей истории любви пошло не туда, раз я смогла уйти и забыть, а он нет? Возможно, это из-за того, что, уходя, я не забрала всё то, что принадлежало мне, а оставила ему на использование, и когда это закончилось, Чарли, вспомнив, загрустил, пожелав вернуть то, что приносило в жизнь исполнения желаний.       Мне не жаль его, он не инвалид, у него есть разум, руки, ноги. Я не хотела бы переиграть эту историю, потому что иначе я бы не была сейчас той, кем являюсь, мне просто хочется, чтобы он жил дальше и больше не пытался завладеть мной или кем-то другим через убийства, угрозы. Иногда мне нравится вспоминать счастливые моменты этого прошлого, например, когда он тайно устроил пикник после моей работы и мы здорово отдыхали, или когда гуляли по тёмным улицам Seattle. Этой детской романтики никому не повторить, потому что мы, вырастая, уже не радуемся тому, что имеем, а хотим заполучить большее и лучшее. Интересно, сходя с ума, какие моменты наших отношений вспоминает Чарли? Хотя от него немногое осталось здесь, лишь оболочка, образ человека… Раньше его биполярное расстройство не так ясно являлось, а лишь небольшой тенью, но теперь из-за отсутствия лечения всё, конечно же, только ухудшилось.       — Теперь тебе нужно отдохнуть. Я залатал тебя, но это бесполезно, если ты продолжишь бегать, как кошка по этажам, так что поспи.       — Что? Стой… — хриплым голосом попыталась остановить его я, но он, будто совсем не слушая меня, обнял за талию одной рукой, а второй взялся за ноги, после поднял меня на руки и перенес в кресло. — Я не хочу спать…       — Значит, просто посиди и отдохни, а я пока что принесу тебе новую одежду, хорошо, милая? — шатен, усадив меня в кресло, улыбаясь заглянул мне в глаза и после поцеловал в щеку. — Я отойду ненадолго, а ты будь здесь, никуда не уходи. Набирайся сил, малыш.       После своих слов он ушёл, оставив меня совсем одну, тяжело вздохнув, решила, что мне действительно не стоит сейчас двигаться, ведь раны ещё болели, как и тело. Всё, что мне остаётся, это надеяться, что личность «хороший Чарли» не переменится, пока он ходит где-то, иначе я не смогу воспользоваться его помощью. Расскажи мне вчера, что сегодня я встречусь с бывшим, который будет мне помогать хоть в чём-то, я бы рассмеялась, не веря этой мерзкой сказке, но порой нам приходится выбирать из двух зол, и я выбрала меньшее. М-да уж, и угораздило же меня попасть сюда… Карина бы рассмеялась.       Вспомнив о подруге, в голове появился образ тётушки, мы хоть и общаемся редко, но она меня очень сильно любит, иногда кажется, что даже сильнее, чем родная мать… Её зовут Кэролайн, у неё никогда не было своих детей, но мечтала об этом, сколько вспомню, с искренней добротой и заботой относилась ко мне и к Алисе. Она живёт со своим мужем Сэмюэлем в Portlandе на окраине города, помогает по бизнесу супругу и не только, именно их отношения для меня всегда были примером, мечтала с детства видеть таких же счастливых и любящих друг друга родителей, а не гулящую мать, что подражает старшей сестре отца, но что имеем, как говорится… У тёти с дядей Сэмюэлем есть свой бизнес, строительная компания, и иногда они помогают и папе в работе. Вот только Кэролайн всегда была недовольна мамой, хоть и не показывала этого, но иногда в зале можно было услышать их ругань. Наверное, она тоже будет сильно скучать по мне…

***

POV Леви       За небольшим окном чёрного бронированного автомобиля Swat было весьма оживлённо, слишком много легкового транспорта на главных улицах города Portland создавали пробку, видимо, люди подняли панику от последних событий и спешили уехать из населённого пункта поскорее, чтобы обезопасить собственные жизни. Это нельзя назвать трусостью, и их не стоит винить за бегство, ведь каждый выживает как может. Вот только из-за этого столпотворения специальное подразделение спецназа передвигается по городу гораздо медленнее, чем это возможно, обычно группа доезжает до самой дальней точки в городе за полчаса, а тут они сидят в душной кабине транспорта уже полтора часа и проехали в нужную сторону всего лишь три квартала. Это дико раздражает Леви, но виду не показывает. Водитель уже принял решение: поехали по жилым дворам многоэтажных домов, чтобы скорее добраться, и в принципе он вот-вот должен начать новый маршрут, правда, даже выехать из пробки в нужную сторону не так уж и просто.       Из-за сложившейся ситуации многие военные были на взводе, вышестоящее руководство верещало, срывая голос на всех подчинённых без разбору, их тоже можно понять, теракты сразу в нескольких частях города, и, несмотря на то, что имеется два отряда специального подразделения для таких случаев, физически успеть везде просто невозможно. Четыре точки нападения, по которым приняты контртеррористические меры, но они ещё не завершены, как и условные сроки террористов. Зачистка началась с детской школы и вокзала, потом отель, три ответные атаки прошли успешно, преступники пойманы и расстреляны, удалось спасти большое количество гражданских, но были и потери. Убито пять ребят из спецназа, ещё двое тяжело ранены во время работы в отеле, там преступники неплохо подготовились к прибытию военных, расставили ловушки со взрывчатками, мины, и в числе их было более пятидесяти человек. Аккерман злился больше всего на себя, за то, что плохо обучил раз, подчинённые потеряли бдительность после весьма легкой зачистки на вокзале, да и в его отсутствие не смогли вовремя сосредоточиться на цели, но несмотря на это поставленная задача была выполнена и угроза устранена благодаря вовремя успевшему отряду Леви.       За последний месяц мужчина практически не спал из-за навалившейся работы, Зик был ценным заключенным, которого нельзя было отпускать, и нужно было как можно больше узнать о планах его организации «Марли», а для этого Леви просматривал фрагменты с камер видеонаблюдения, где был замечен их главарь, проверял документы на транспорт, на которых ездили участники организации, прослушивал записи звонков за последние пару месяцев. Также обучение новичков и еженедельный отчёт о проделанной работе, всё это невозможно успеть только за рабочее время, поэтому офицер стал брать работу на дом. Эрвин ругался за халатное отношение к собственному здоровью, но, в отличие от Алекс, хотя бы не выносил мозг чайной ложечкой, что радовало, впрочем, жить без сна он привык и не жаловался.       Дела с Александрой мужчина назвал у себя в голове сердечной кардиограммой. После её переезда к военным стало понятно, почему она предпочитает оставаться одна или почему недовольна всем вокруг, Леви с охотой закрывал глаза на это, считая, что его это не касается. Хотя спустя какое-то время он начал замечать за собой, как на работе начинал думать о фиктивной девушке или пытаться понять её действия и поведение, но вскоре этим мыслям нашлась причина. Они оба подписали договор, и желание знать, с кем собираешься прожить часть своей жизни, нормально, поэтому Аккерман начал изучать невестку с разных сторон, порой нарочно её злил или ругал за что-то пустяковое, чтобы посмотреть и на темные стороны её характера. Офицер уверен: настоящий облик человека проявляется в ярости и алкогольном опьянении, и жизненный опыт это подтверждал. Русоволосую всё это не волновало, ей было интересно лишь решение собственных проблем и наличие уважения окружающих, даже полностью доверять не начала после того, как брюнет заступился за неё при всех коллегах.       В постели она более чем устраивала Леви, но в его голове это не было просто «сексом», скорее новая ступень в их отношениях. Он воспринимал её как свою собственность, которая никому больше не принадлежит, и никто не смеет притрагиваться к ней, кроме него, разумеется. Брюнет не думал, что это стало изменением фикции на реальность, но ожидал этого в будущем, вот только не учёл свободолюбие девушки. Аккерман медленно и постепенно ощутил появление привязанности, желание заботиться, даже несмотря на абсолютно несносный и озлобленный характер Алекс. Мужчина не умел показывать свои чувства, и его стиль общения злил невестку, хладнокровие вшито под его кожу вместе с жестокостью к миру раздражало её, но она ценила его предпочтение меньше болтать, лучше делать, вместо лжи говорить правду в глаза и плевать, насколько ужасным это может оказаться.        Он увидел, как она начала становиться мягче после частого совместного времяпровождения, даже не всегда съедобный завтрак готовила поутру перед уходом на работу. Однако вскоре разбитый драгоценный сервиз его матери и картина поцелуев с бывшим развернули брюнета в другую сторону. Злость и ревность развязали мужские руки, которые и без того долго терпели различные выходки, а после скандала тем вечером и танцев в клубе он принял решение больше не приближаться к ней. Для поход в клуб стал отдыхом, который превратился в подтверждение капли легкомыслия Александры.       Леви достаточно злопамятный человек и отлично знает себя, чтобы понимать, что не скоро сможет спокойно разговаривать с невесткой, а сейчас он в её сторону лишь периодически бросает пару фраз сквозь зубы. Всем надоедает рано или поздно видеть одно и то же, повторять, объяснять нормально, но если человек не понимает и не хочет понимать, стоит действовать иначе. За всё время их общения эта девушка ни разу не спросила о его семье, в то время когда он знал о Алекс всё, постоянно твердит, что ей не нравится, специально злит и раздражает, и никогда не спрашивала, что злит брюнета.       От такого отношения устают все со временем, и Аккерман решил не принуждать себя, хочет свободы — получит, хочет денег — хорошо, только не надо лишний раз выносить мозг по поводу и без, трогать чужие вещи и орать, как истеричка. Вот только, отстранившись, Леви понял, что скучает по русоволосой, она стала ему больше чем какая-то девка, подписавшая брачный договор, поэтому иногда ночью после тяжелой работы офицер заходил к ней в комнату, чтобы просто посмотреть на её спящее и спокойное выражение лица. О частом желании поцеловать никому не говорил, как и о новых чувствах, небольшой привязанности, всё это как снег на голову свалилось внезапным образом, однако он даже себе запретил думать об этом.       Помимо этого, появлялись и другие желания в голове брюнета: наорать, когда она целенаправленно готовит невкусную еду, высказать своё мнение по поводу всех цветов и подарков, которые дарят якобы коллеги, и многие другие причины, не вызывающие восторга, лишь злость. Как всем известно, терпение всех людей ограничено, тем более у того, кто со спокойной душой убивает людей по приказу вышестоящего начальства, разумеется, Леви не терпел, а практически сразу говорил… грубо возмущался каждый раз, когда Алекс переступала дозволенную черту. Хотя теперь офицер не кричал, не разговаривал, даже внимание не обращал, потому что своё желание наорать в последний раз исполнил с удовольствием.       Мало того, что эта девчонка позволяет себе бросаться чужими вещами, так она ещё и с бывшими встречается за спиной тогда, когда Аккерман всячески старался помочь с ремонтом погорелой квартиры, чего обещал не делать ещё в больнице перед инцидентом с Петрой. С одной стороны, Кельман была права, они друг другу просто фикция, но это длится уже четвёртый месяц, и было чертовски неприятно делить постель с человеком, который всё это время воспринимал тебя не более чем за грош, наверное, даже шлюхи относятся к своим клиентам лучше. Она обнаглела, возомнив себя свободной птицей, напрочь позабыв о той же договоренности, которую бесконечно упоминает во всех скандалах.       Но несмотря на всё это весь сегодняшний день мужчина был на нервах, раздражало грубое послание, напрасные жертвы товарищей, неизвестность места нахождения невестки ещё и ехидство Карины. Ситуация в городе не самая лучшая, чтобы бродить по улицам и пропадать где-то в неизвестности, и времени на болтовню с кем-то не было. Людей всегда тянуло в места масштабных происшествий с камерами, будто они шли на какое-то шоу за новой порцией эмоций, но он считал, что Алекс не из таких. Однако большое скопление людей сильно мешало военным в работе, и, если бы была такая возможность, Леви бы выпустил обойму в небо, чтобы напугать толпу и те убежали прочь, но нельзя поддаваться эмоциям.       Марко, Абель, Имир, Анко и Бертольд уже погибли в отеле, Петра, Рал и Хитч тяжело ранены, Эрен тоже ранен, но этого смертника Эрвин не смог заставить поехать на скорой в больницу, поэтому он едет с остальными в Торговый центр, чтобы помочь хотя бы с вышки в роли снайпера. Смит придумывает план, пока мы добираемся до места происшествия, Ханжи едет в соседней машине скорой помощи за рулём, чтобы не опоздать. Зое всегда была сумасшедшей для многих людей, ей хотелось изучать всё, что вокруг находится, но сил хватало лишь на лечение раненых гражданских или товарищей из военных подразделений, сегодня она вызвалась поработать вместе с отрядом Аккермана, чтобы избежать лишних жертв, и, возможно, у них это получится, если немного поспешат.       — Я не сомневался, что тебя хватит надолго, но что ты будешь делать дальше? — Эрвин, что сидел напротив, глядя в глаза офицеру и улыбнувшись по-дружески, громко проговорил свои слова.       — Болтай меньше, думай больше, от твоих извилин зависят жизни людей. — Усмехнувшись, ответил Леви, прекрасно понимая, о ком идёт речь.       — Да брось, в чём проблема сесть и поговорить? — Автомобиль начал ехать по каким-то кочкам, из-за чего все присутствующие начали иногда подпрыгивать на ровном месте.       — Я не даю вторых шансов.       — А жаль, получилась бы прекрасная история. Ведь она очень добрая. — После своих слов Эрвин отвернулся от товарища и посмотрел в сторону водителя машины, высматривая, где они едут.       «Добрая настолько, что не может прожить и дня без желчности, охренеть» — про себя подумал Аккерман, недовольно фыркнув, но отвечать на слова друга ничего не стал.       — Простите, капитан, но я знаю её уже около пяти лет и могу с уверенностью заявить, что вы слишком легко сдаётесь. — Кирштайн, что сидит по левую руку от брюнета, решил вставить свои пять копеек ненужными советами, от этого челюсть, сжимаясь, Леви скрипнула, сдерживая порыв злости. — У неё нелёгкий характер, да и вы не сахар, но при всём этом я считаю вынос мозга, постоянные недовольства маленькой ценой в обмен на непоколебимую верность, уважение и доверие, к тому же она самостоятельная во многом и, если узнать получше, не такая уж и сука…       Возможно, Жан бы продолжил разговаривать, вот только слово, которым он называл Алекс, резко взбесило, она та, к которой Аккерман неровно дышит. Резко поднятый локоть офицера с невероятной скоростью приблизился к лицу русоволосого, сильно ударяя того по носу. Терпение лопнуло в одно мгновение, моментально сработали рефлексы ярости, которые давно не проявлялись.        Кирштайн не ожидал такого ответа на свои слова, ему казалось, что он даёт ценный совет, но получилось всё несколько иначе, чем ожидалось, однако этого достаточно для того, чтобы подчиненный понял, как нельзя выражаться. Чтобы кровь из носа не текла, русоволосый запрокинул голову кверху и начал шипеть от боли, периодически шмыгая носом, Леви усмехнулся, глядя на это зрелище, и отвернулся к боковому окну. Брюнет не считает нужным делиться со всеми подряд своей личной жизнью и причинами своих поступков, понятное дело, его и самого не устраивала ситуация с невесткой, но пока что предпринимать что-то не видел необходимости. К тому же почему-то он решил, что без него ей будет лучше, свободней, да, помогать с деньгами будет, но не станет больше лезть к ней в постель или идти навстречу хоть в чём-то. И ради того, чтобы она перестала постоянно хмуриться и исполнила своё желание одиночества, мужчина готов продолжить скучать по её запаху, прикосновениям, тайно приходить к ней ночью и просто сидеть рядом молча, потому что разговаривать нет смысла, всё уже давно сказано и решено…       — Через пять минут будем на месте! — крикнул Смит, пересев ближе к водителю, затем он тоже самое повторил по рации товарищам по службе, что ехали в соседней машине.       Все начали собираться, застёгивали бронежилеты, проверяли снаряжения, надевали шлем на голову. Члены специального отряда уже привыкли в такие моменты подготавливаться за считанные секунды, к этому приучил капитан, и это не раз выручало в нужные моменты. Аккерман, уже собравшись, сидел готовый к выходу и властно осматривал своих подчинённых взглядом, контролируя, всё ли они правильно делают, параллельно ожидая остановки автомобиля, чтобы озвучить своё напутствие и дать первую команду.       — Слушаем мою команду! В торговом центре более пяти тысяч гражданских и более ста террористов, эти данные для нас собрал Эрен Йегер, приехав раньше и заняв свою позицию снайпера. Ваша задача — обезвредить здание, вывести гражданских и ликвидировать угрозу для людей. Вы будете заходить через чёрный вход в здание по лестнице, осматривая каждый этаж и каждую комнату, всего двадцать этажей, не исключено, что они попробуют торговаться, и помните, мы обезвреживаем здание и ликвидируем террористов. На пути могут попадаться мины и ловушки, это движение ИГИЛ, от них ожидайте чего угодно, но не пощады. Руководить вами буду я и капитан Леви, Эрен будет давать информацию с вышки по рации, мы делимся на две команды по пять человек: команда Леви чистит чётное число этажей, это второй, четвёртый, шестой, восьмой и так далее, вторая команда пойдёт со мной по нечётным этажам.       После речи главнокомандующего машина остановилась, дверь открыл Смит и вышел на улицу первым, за ним следом Аккерман, и после все остальные. Военные, разделившись на две группы, как и было приказано, затем последовали в сторону внутреннего двора, где находился запасной вход в Торговый центр, первыми зашла команда Эрвина. Леви, встав у входа, осмотрелся, вероятно, во дворе тоже есть кто-то из преступников, поэтому полиция не могла подойти ни к одному входу многоэтажного здания. Капитан остановил своих подчинённых и, приблизив руку к своему лицу, начал смотреть на наручные часы.       Время 22:35, нужно выждать минут десять и начать операцию. Всем военным не терпится уже приступить к выполнению задания, чтобы можно было спасти как можно больше людей. Возле главного входа столпились люди, среди них была скорая, полиция, журналисты и толпа любопытных гражданских, некоторые из них ждали возвращения своих близких из лап террористов и надеялись увидеть их живыми. Территория была оцеплена на шесть метров, ближе никого не подпускали, а на этих пустых метрах на асфальте лежали уже мёртвые трупы людей, которых не забирали из-за затаившихся преступников где-то неподалёку, которые расстреливали каждого, кто приближался, но тогда почему они не стали атаковать, когда спецназ подошёл? Они явно ждали приезда военных…        Вероятно, умершие люди, чьи тела не двигались, выпрыгивали из окна в панике, словно птицы, пытающиеся вырваться из клетки, но, увы, их попытки были тщетны. Солнце уже скрылось за горизонтом, оставив после себя лишь слабые отблески на крышах домов. Заложники, проведшие здесь с девяти утра, словно в плену времени, с надеждой смотрели в темноту, ожидая помощи. Но смогут ли эти смелые солдаты, подобно лучам света в ночи, пробиться сквозь тьму и спасти всех?       Наступившая ночь, словно зловещий покров, окутала город, и даже роскошное звёздное небо, которое обычно дарит надежду и умиротворение, сегодня пугало своей таинственностью. Однако тех, кто привык сражаться в любых условиях, даже самые мрачные ночи не могли сломить. Для них выключенный свет внутри здания, словно спрятанный клад, таил в себе надежду на скорую и успешную операцию спецназа.       — Слушайте меня. Не подыхать, от не хрен делать не рисковать, держимся вместе, лишнего шума не создавать. При встрече с гражданскими направляем их по лестнице вниз, для террористов одно предупреждение и стреляем в упор. Всё понятно? — строго отдал команду своему отряду Леви и посмотрел через защитное стекло шлема на подчинённых строгим взглядом.       — Да! — ответили ему хором присутствующие.       — Отлично, тогда пошли. — закончил брюнет и, повернувшись к двери, поправил шлем и снял с предохранителя винтовку.       Он медленно начал открывать металлическую дверь, прислушиваясь к происходящему за стенами. Команда Эрвина уже начала свою работу, и в темном холе первого этажа слышны были звуки перестрелки, чьих-то криков. Офицер, раскрыв дверь шире, зашел первым и сразу начал бесшумно подниматься по лестнице, где сложно было увидеть даже собственные ноги в темноте, поэтому мужчина включил на защитных очках шлема и винтовке режим ночного видения, следом зашли подчинённые и сделали то же самое. Ни единого звука и шороха не издавая, военные общались с помощью жестов, которые понимали только они. Капитан отряда не был стратегом, скорее тактиком, он знает, как действовать здесь и сейчас, но просмотреть действия наперёд не может, в отличие от Смита, сейчас Леви не думал ни о чём наперёд, считая нужным оценивать происходящее вокруг, а не забивать голову лишней информацией.       Ведь от него зависит не только жизни гражданских, но и товарищей, с которыми он знаком уже долгие годы и за всё это время успели стать частью не кровной семьи. Вокруг не стояла тишина, наоборот, где-то слышался плач людей, ругань террористов, но на это всё нельзя обращать внимание, нужно полностью сосредоточиться на выполнении задания. Подойдя ко второму этажу, Аккерман присел возле двери и остановил свою группу одним жестом, дожидаясь информации от Йегера по рации в наушниках.       «У входа чисто, гражданских пять человек, сидят в санитарной комнате уборщиц.» — коротко передал Эрен информацию и отключился.

***

POV Алекс       Электронные наручные часы уже давно разрядились, из-за этого я не могла понять, сколько времени пробыла в отключке в этом долбанном врачебном кабинете. Как бы я ни старалась держаться в сознании, мой организм слишком сильно устал, чтобы бороться с желанием сна, в итоге проснулась я, когда Чарли уже вернулся и успел переодеть меня. Я ожидала этого, поэтому не сильно удивилась, жаль, что уснула, так бы удалось воспротивится, хотя, учитывая своё состояние, вряд ли это помогло. Он надел на меня чёрную майку и обтягивающие джинсы, кажется, эти вещи новые, стащил, наверное, в каком-нибудь магазине… Вот только от мысли, что он меня лапал везде, где захочется, становилось тошно и противно, захотелось в срочном порядке принять тёплую ванну с хлоркой. Шатен с тех пор, как я пришла в себя, молча сидел рядом, смотрел куда-то в сторону и нервно дёргал ногой, словно беспокоился, а мне ничего не оставалось, кроме как сидеть, нервно кусать губы и догадываться о его думах.       — Малыш, ты победила, я расскажу о способе побега отсюда… — тихо сообщил мне Чарли. — Но при одном условии, после того как ты выберешься, никому не расскажешь о том, что я здесь был.       — Хочешь избежать наказания?       — Не только. И ещё… Я не просто так просил тебя бежать от меня, дело в том, что… — Он замолчал и нервно сглотнул, очевидно подбирая нужные слова. — Я тебя отведу на двадцатый этаж, там они устраивают «Голодные игры на выживание».       — Что это значит? — не понимая, о чём идёт речь, спросила я.       — Они отпускают штук двадцать гражданских в бег по лестницам и этажам здания, через пару минут за ними идут с автоматами на расстрел, если найдут, убьют, если нет — выживешь. А ещё они могут немного поиздеваться, ну им это нравится, типа нагонять ужас и страх. — Чарли поднял наконец на меня свой взгляд и с сочувствием посмотрел в мои глаза.       По телу от сказанных слов прошлись ледяные и неприятные мурашки, словно предчувствуя беду, я чуть вздрогнула, но постаралась взять контроль над своими эмоциями. Теперь понятно, почему он тянул время с речью и со своей помощью в побеге, вероятно, не больно-то хотел отправлять меня туда, зная, что я ранена. Всё-таки в нём осталось что-то человечное, какая-то маленькая соринка света иногда пробивалась сквозь темноту его личности, надеюсь, однажды тьмы в нём станет меньше. Во мне росло странное безразличие и спокойствие ко всему, будто я ожидала услышать это, возможно, из-за последних событий выработалась привычка к этому дикому ужасу происходящему вокруг.       Тяжело вздохнув, я постаралась подобрать нужные слова для ответа, но что отвечать я не знала. Взвесить все за и против не так уж и сложно, если останусь здесь, он найдёт более изощрённые способы поиздеваться как делают это все преступники здесь, так что попытаться стоит, наверное… Уверенности в такой момент не было, я даже не понимаю все риски, что, если они избивают дубинками или спокойно могут изнасиловать? В таком случае мне, возможно, стоит рассмотреть другой вариант или вспомнить что-то из самообороны, что мне поможет. Вот только дралась я последний раз в колледже на первом курсе, а после отношений с Чарли не возлюбила даже намёк на физическое насилие, хотя, возможно, я смогу выдержать и выживу? Даже с переломанными конечностями есть возможность передвигаться, хоть ползти буду…        — Эй, малыш, успокойся, я уже обо всём побеспокоился, тебе стоит только прийти, и всё будет гладко. — Он дотянулся одной рукой до моего колена, пытаясь меня успокоить, но это не помогало, лишь ужас нагоняло. — Тебя и пальцем никто не тронет, мы придём, после всей подготовки их отпустят, и я тебя выпущу, чтобы ты смешалась с толпой. Тебе всего лишь нужно продумать маршрут, как не попасться остальным, по вам стрелять будут не только с двадцатого этажа, но и те, что на других этажах, если они вас найдут. Милая, но как только ты начнёшь бежать, я не смогу тебе помочь, но сможешь ты помочь мне, никому не сказав там на свободе про меня.       — Ты врёшь, у тебя здесь нет такой власти, чтобы убедить кого-то меня не трогать…       — Будь аккуратнее со словами, малышка, ведь я говорю правду. — Чарли встал со стула напротив и сделал один шаг ближе ко мне. — Если не веришь, пошли со мной и сама во всём убедишься.       Я нервно сглотнула появившейся ком в горле и постаралась унять внезапно вспыхнувшее недоверие и сомнение к бывшему, но за неимением лучшего варианта побега решила согласиться и коротко кивнула в ответ. После моего положительного жеста шатен, улыбнувшись, подал мне руку, чтобы помочь мне подняться на ноги, но я, с опаской глянув на его протянутую конечность, лишь тяжело вздохнула. У меня нет других шансов, точнее есть, но они немного с более печальным исходом, чем тот, что предложил Чарли, значит, придëтся снова рискнуть. Сколько в этой жизни рисков, куда ни посмотри — одни лишь ямы, мины да ловушки, интересно, существует ли спокойная и мирная жизнь на этом белом свете? Без страха за жизнь, завтрашний день? Наверное, у кого-то она существует, но не у меня, сколько вспомню — никогда не было вторых шансов, только один с правом выбора, а потом ходишь и пожинаешь плоды своего решения, но я никогда не жалела о содеянном. Однако очень тяжело принимать выбор, зная, что от этого зависит твоя собственная жизнь, и в такой момент страх словно увеличивается. Я знаю, что если останусь здесь, выжить будет в разы сложнее в компании сумасшедшего психопата с раздвоением личности, а если рискнуть всем ради какой-то глупой надежды на выживание, то, может быть, что-то да получится.       Ещё раз тяжело вздохнув и немного помолчав, положила свою руку в его широкую и шершавую ладонь, руки, судя по всему, он помыл, потому что выглядели они чище прежнего. Мои пальцы ещё болели из-за сломанных ногтей под корень, но пока я спала, зелëноглазый, видимо, позаботился об этом и аккуратно отрезал лишнее, правда смотрелось теперь это как самый ужасный маникюр в мире, зато меня вылечили и теперь хоть не умру с минуты на минуту от потери крови, наверное… Немного сдавив мою руку, он потянул меня к себе, я встала и в ответ едва улыбнулась. Возможно, вижу его в последний раз, так что ни к чему показывать безразличие, ведь когда-то я этого человека сама впустила в свою жизнь, да он мне сейчас неплохо помог.       Когда Чарли переплел наши пальцы и двинулся к двери, что вела в коридор этажа, по телу прошлись неприятные мурашки, будто плохое предчувствие внезапно накрыло своим пледом. Я шла за шатеном, озираясь по сторонам вокруг, боясь, что нас кто-то увидит, но, кажется, это беспокоило только меня, потому что тот, кто меня вёл, шёл уверенной походкой в сторону лифта. Окружающая тишина настораживала и казалась жуткой, но вскоре раздались где-то неподалёку выстрелы из автомата, от чего я испуганно дёрнулась и повернулась в сторону звука. Мне хотелось остановиться, чтобы понять, что происходит, но шатен, явно не желая этого, тянул меня вслед за собой, не оглядываясь и не обращая внимания на посторонние звуки.       Мы подошли к лифту, который не упал сегодня утром, на нём же и перемещаются террористы с огнестрельным оружием в руках, но сейчас он пуст. Дождавшись его прибытия, зашли внутрь, Чарли вошёл первым, затем пропустил меня себе за спину, будто пытаясь защитить в случае чего… Но я не думаю, что мне стоит полагаться на этого человека… Как бы мне ни помогал, он такой же убийца и террорист, как и все остальные здесь.       — Запомни вот что, эти люди не просто террористы, они все военные, дикари, которые привыкли грабить деревни, насиловать женщин и убивать детей. — Он повернул голову в мою сторону и, вероятно, видел меня боковым зрением, в то время как я внимательно слушала его слова, глядя на его широкую спину. — Они не посмотрят на твоё милое личико, а если и посмотрят, то только с целью изнасиловать. Поэтому, как только начнется забег, твоей целью будет не бежать сломя голову куда глаза глядят, а попытаться обмануть их, чтобы они тебя не нашли хотя бы первые минут десять, и ты смогла сбежать…       — Если они действительно так ужасны, зачем же ты с ними? — Тихо спросила я, привстав на носочки, чтобы Чарли услышал мои слова, сама же постаралась унять дрожь внутри.       — Я здесь, чтобы просто отдать денежный долг и не более, если выживу после сегодняшней ночи, то они от меня отстанут.       — Ты же понимаешь, что тебя как минимум поймают и посадят в психушку? — Нахмурив брови, спросила я, видя явную бессмыслицу в его словах.       — Лучше живым в психушке, чем мертвым здесь. И ты тоже не должна умирать…       — Как будто тебя волнует моя жизнь. — Недовольно фыркнула я, закатив глаза, явно не веря в его беспокойство.       — Волнует, малыш. По крайней мере смерти я тебе не желаю, но было бы неплохо, если бы ты пострадала в этой жизни достаточно, чтобы понять что такое боль — Он внезапно замолчал, а у меня по спине пошла новая волна мурашек от его слов. — Ты знаешь, что со мной, и несмотря на это бросила меня тогда, хоть и знала, что я тебя люблю до сумасшествия…       — А ещё я знала, что не могу вынести твою любовь. Сколько бы я ни делала, тебе всё было мало, и вот теперь ты жалеешь и, как забитая собака, пытаешься отомстить мне за верно принятое решение пять лет назад…       — Заткнись. — Меня грубо оборвали, и я послушно остановила свою речь и посмотрела на пол лифта.       Возможно, я в очередной раз сказала что-то не то или не так, такое с ним часто происходит, что ж, придётся потерпеть немного, скоро он не будет находиться рядом. Хотя, если честно, даже не знаю, к лучшему ли это, ведь дальше мне уже никто не поможет просто потому, что с ума сходит по моей персоне. Значит, придëтся справляться, как всегда, самой и рассчитывать только на себя. Прикусив себе нижнюю губу, я начала смотреть по сторонам, у лифта панорамные стеклянные стены, благодаря этому можно было увидеть этажи, которые мы проезжали. Они все одиноко пустовали, свет не был включён, и из-за отсутствия солнца и освещения всё вокруг выглядело жутко, словно здание вымерло, а разбросанные на полу вещи усугубляли общую картину. Когда лифт остановился и двери открылись перед нами, Чарли вновь взял меня за руку, легонько сжимая мою ладонь, повёл за собой. Я никогда не была на высоких этажах этого здания и поэтому понятия не имела, что здесь находится, но у меня создалось ощущение, будто я в офисе какой-то компании.       Это не удивительно, так часто делают владельцы крупных зданий, нижние этажи отдают под магазины и рестораны, а выше находятся офисы различных компаний. Разумеется, на самом высоком этаже сидят директора во главе со своим боссом, который и есть хозяин этого здания, наверное, поэтому здесь всё выглядело так, будто я на свою работу пришла, жаль только, что от ауры офиса осталось только серые стены спятнами крови и чёрные фирменные двери в кабинеты, которые были все закрыты. Меня отвлёк от любопытства окружающего интерьера внезапный визг, а потом скорбный до боли плачь. Звук женских рыданий заставил меня вздрогнуть, после чего я постаралась отыскать источник звука, но из-за широкой спины Чарли, что шёл впереди меня, это плохо удавалось.       Нервно кусая губы, мне оставалось лишь догадываться о том, что же там происходит, и чем ближе мы подходили к концу коридора, тем громче становился звук, также появлялись и другие голоса: мужские ругательства на неизвестном мне языке, всхлипы детей и женщин. Скорее всего, там держат заложников или идёт «подготовка» к забегу в виде издевательства, как и говорил шатен. Меня всю затрясло от страха и не знания, что будет дальше, но я старалась отогнать эти мысли подальше, чтобы заставить себя думать здраво, а не на эмоциях от очередной паники.       По телу прошлись ледяные мурашки, вдруг вспомнила, что чувствовала там, в кинотеатре, и в момент нападения террористов. Сама того не понимая, остановилась и встала как вкопанная, не желая возвращаться в этот дикий ужас, где люди умирают, истекают кровью, мучаются и корчат лица от неимоверной боли. Я не могу снова вернуться в этот ад, там, где смертность возрастает до сотого уровня и не в твоей власти жизнь. Это очень страшно, да, я знала, что будет нелегко, но уже успела позабыть, от чего меня забрал Мехмед, от кого сбежала и кому попалась в лапы… Тяжело дыша, старалась не поднимать испуганного взгляда на подошедшего Чарли, который всё так же держал меня за руку и терпеливо ждал, когда я успокоюсь. Вот только как, блять, здесь вообще дотянуться до спокойствия, если отовсюду разит беспощадной смертью за километр? Мне так не хочется прощаться с тем спокойствием, которое только приобрела за весь этот чёртов день, и пусть оно не вечное, и… Я не хочу туда идти, но… надо…       — Малыш, успокойся. Всё будет на мази, зуб даю. — Он взял меня за плечи и прижал к себе, обнимая, успокаивающе гладил мои волосы и спину, в то время как меня всю трясло внутри. — Ты справишься, у тебя всё получится, я уверен. И пусть мы вряд ли ещё сможем побыть вместе, но зато ты вернёшься к своему дебильному старику.       Я прекрасно понимала, о ком он говорит, более того, мне очень хотелось верить, что его слова в один долгожданный момент станут реальностью и я действительно в скором времени увижусь с Леви. Несмотря на то, что мне неприятны прикосновения Чарли, а желание убежать от него как можно дальше зашкаливает, он сейчас говорит именно те слова, которые мне очень нужны.       Для кого-то, возможно, это покажется странным: я в плену у террористов, среди них мой бывший пятилетней давности, он псих, желает мне страданий в этой жизни, но помогает выбраться отсюда, я слушаю его слова поддержки и охотно верю в их исполнение. Осуждать за такое не стоит, мы все слабые создания в этом мире, какие бы стены безопасности ни воздвигали вокруг себя, в момент такого ужаса становимся бессильными и жалкими человечками, и, если кто-то скажет нам «ты справишься», мы поверим. Потому что стресс расшатал нервы настолько, что границы дозволенного размылись, паника охватила разум, организм действует на автоматическом инстинкте самосохранения, а сердце вслепую верит в спасение и всем, кто даёт каплю поддержки.       Я, уткнувшись носом в его грудь, обтянутую бронежилетом, судорожно вздохнула, почувствовала въевшийся в одежду Чарли запах пота и табака. Сколько мне отведено минут, часов, дней или лет, никто не знает, но я верю, что смогу сама решить, сколько мне ещё жить на этом белом свете, вероятно, этот день в будущем сильно скажется на мне… Если обычно говорю «зато есть опыт», то сейчас понимаю, что мне этот багаж кошмара и в помине не сдался. Мне это не пригодится абсолютно нигде, ну разве что буду знать, что есть такие отморозки и что жизнь людей действительно скоротечна. Мы умираем каждый день, то от болезни, то от незажившей раны, а здесь все словно кегли в боулинге падают один за другим от пущенных в их сторону шаров, возможно, и я окажусь в числе павших однажды, но не сейчас.       Мой отец ждёт меня дома, Рикиджи, Алиса и Карина тоже, не знаю, ждёт ли меня Леви, но сейчас мне достаточно и своих родных для четкого и безоговорочного решения пойти на всё ради побега. Я не имею права сдаваться и распускать сопли, у меня нет другого выбора, шанса, возможности, моя обязанность — взять себя в руки и выжить. Кто я такая, чтобы спокойно плыть по течению в ожидании смерти? Не я себе жизнь подарила, значит, не мне её обрывать.       Примирительно положив ладони на грудь шатена, я чуть отодвинулась, положительно кивнув головой в знак своей готовности, в ответ он чмокнул меня в щёку и, развернувшись ко мне спиной, снова взял меня за руку и пошёл дальше по коридору. Когда мы подошли к какой-то двери, Чарли отпустил мою руку и указательным пальцем ткнул в место, где я стою, мол «будь здесь», в ответ моргнула глазами, чтобы тот меня понял и без слов. Перекрестив руки на груди, облокотилась спиной об стену, выдохнув с облегчением, понимая, что мне придëтся ещё многое стерпеть, чтобы хотя бы спокойно вздохнуть с удовлетворением. Бывший ушёл, оставив меня одну слушать терзающие душу возгласы людей, но через пару минут они стали раздражать, потому что мешали сосредоточиться и построить дальнейший план действий.       «Так, спокойно, Алекс, прислушайся к себе. Ты сможешь… — мысленно скомандовала себе я, сжимая руки в кулаки. — Ты обязана выбраться. Ты умеешь придумывать выход из любого дерьма и тут справишься, всё будет нормально…»       Медленно сползая вниз по стенке, я села на холодный пол, положила руки на свои колени и скрепила пальцы в замок, ещё раз сделала глубокий вдох, затем выдох. Шаткое спокойствие всё-таки меня посетило, закрыв глаза, представила, как открывается дверь кабинета и оттуда выбегают люди в поисках выхода. Так, запасную лестницу все знают, где найти, значит первым делом они пойдут туда, какая-то часть пойдёт к лифту, чтобы спастись быстрее, но там есть риск быть расстрелянным террористами с других этажей, этот вариант убираем.        Бежать сразу к лестнице тоже не вариант, из-за большого скопления людей и шума велик шанс быть замеченными уже на следующем этаже, значит это тоже не подходит. В теории идеальным способом будет затаиться на время где-то по пути к лестнице, подождать, когда пробегут все пленные, и только потом идти дальше, главное успеть в промежуток между людьми и террористами, ещё лучше будет найти оружие, чтобы в случае чего можно было дать отпор. Вот только где, блять, достать эти автоматы или пистолеты, где лучше затаиться и как не просчитаться со временем? Сука, чем меньше грëбаного времени, тем больше ебаных вопросов, на которые я, блять, абсолютно не знаю ответов.       «Ладно, примерный план действий у нас есть, дальше будем действовать по ситуации» — подумала я, недовольно цокнув языком от отсутствия определённости в своём плане побега.       Подняв голову вверх, устремила свой взгляд в потолок, который был почти не виден из-за отсутствия света, и, к сожалению, по той же причине не сразу заметила план здания, что висел на стене напротив меня, но, увидев геометрическую картинку с планом эвакуации из здания, поднялась на ноги. Улыбнувшись от мысли, что мне наконец-то повезло, подошла к рисунку, шокировано глядя на него. Оказывается, в здании есть две запасных лестницы, одна ближе к главному входу, другая на противоположной стороне торгового центра, которая вела к входной двери во двор. Я сейчас нахожусь рядом с первой, по которой, скорее всего, побегут все пленные и террористы в том числе, конечно же, по ней можно найти выход разве что прямиком в лапы убийц, чем на свободу.       А вот вторая выведет на улицу, до неё дольше идти, но потом спуск вниз будет более безопасным, что ж, этот вариант стоит запомнить, как и план здания, чтобы не запутаться в долгих коридорах на пути к собственному спасению. Эта мысль согревала, радовала и даровала надежду, от понимания, что шансы на побег увеличились в разы, хотелось смеяться. Плевать на свою плохую память, глаза могут запомнить то что видят сейчас и у меня это получится точно. Но от нахлынувших эмоций меня отвлёк стук открывшейся настежь двери, возле которой я находилась всё это время, машинально повернув голову в сторону звука, увидела Чарли и ещё кого-то. Рядом с бывшим стоял мне неизвестный человек в чëрной маске, которая закрывала вид на верхнюю часть лица, но его безумные глаза, широкую и безумную улыбку можно было увидеть за версту. Не двигаясь с места, старалась понять, что им нужно от меня сейчас, однако оценивающий взгляд двух террористов ответил на все нужные вопросы в моей голове.       — Милая, это Шакир, мой друг, благодаря ему ты сможешь поучаствовать в забеге, он сейчас начнется, но ты пойдешь последней. На всё про всё у тебя будет десять минут, а потом спасай свою чудную попку от пущенных в след мужиков. — ехидно улыбаясь, сказал шатен.       Я нахмурила брови, стараясь понять, куда делся тот Чарли, который меня не так давно поддерживал и помогал. Кажется, забыла, что он меняет облик, подстраиваясь под круг общения, видимо, этот круг переключил режим его «хорошей личности», плюсом биполярное расстройство тоже сыграло свою роль. Не найдя слов, чтобы ответить на слова бывшего, кивнула головой, но с места всё ещё не двигалась, боясь сделать лишнее движение. Крики из двери закончились, там какой-то мужчина что-то говорил присутствующим, и затем я услышала приближающиеся шаги нескольких людей. Внезапно раздался оглушительный взрыв, после чего спустя меньше минуты из двери выбежало человек пятнадцать с криками, среди них были мужчины и женщины.       Кто-то нёс на руках детей, кто-то держался за руку с товарищем по беде, а кто-то бежал в одиночестве. Из-за резкого взрыва мне заложило уши пронзительным звоном, поэтому топот ног и голоса людей были слышны как эхо, голова начала болеть, от чего я, нахмурившись, ссутулилась, прижав руки к ушам, пытаясь убрать как можно больше звуков от себя подальше и желая, чтобы наступила тишина. Ко мне кто-то прикоснулся, взял за руку и куда-то повёл, когда я открыла глаза, увидела, как все пленники уже сбежали, а меня всё ещё держал Чарли, то ли пытаясь привести в чувства, то ли нарочно удерживая.       — Найди себе оружие и выживай! И запомни: обо мне ни слова! — прокричал бывший, видимо понимая, что я стала плохо слышать из-за взрыва.       Я, поджав губы, посмотрела на шатена, затем подошла к нему ближе и, привставая на цыпочки, прикоснулась к его губам своими в знак прощания. Он же, не теряя времени, грубо обхватил меня за талию, прижимая к себе сильнее, и углубил поцелуй, отвечая мне взаимностью. Я не хочу прощаться с теми, кто мне помог здесь выжить, но придëтся, и Чарли это понимал. Завершив недолгий грубый поцелуй со вкусом крови и табака во рту, заглянула в когда-то горячо любимые тёмно-зелёные глаза и, чуть улыбнувшись, кивнула.       — Я тебя любила. Пожалуйста, живи дальше, но уже без меня. — прошептала негромко я.       — Я тебя и сейчас люблю, и нет вокруг таких, как ты, но, малыш, я постараюсь не умереть как минимум. — он улыбнулся мне в ответ и, чмокнув меня в щеку, после чего добавил: — И я смогу выжить, если буду знать, что ты спаслась. А теперь беги! Беги отсюда на хрен! Живо!       Его внезапный крик меня оторвал от сопливой сцены прощания, и я тут же развернувшись, бросилась бежать как можно быстрее от того, с кем я только что разговаривала. Времени и так мало, а в меня вселилась какая-то хрень, которая решила верным распрощаться с прошлым идиотом, что неоднократно поднимал на меня руку. Хотя будем честны, его помощь сегодня перекрыла злость и обиду за все его поступки, и теперь я уверена абсолютно точно: во мне нет ненависти к нему, любви и надежды, теперь всё кончено на все сто процентов. Благодаря этому стало даже дышать легче, будто невероятно тяжёлый камень упал с души, я больше ни о чём не жалею и не боюсь, дальше всё будет только лучше. Стоило это сделать раньше, а не заставлять себя вырывать из своей грудной клетки неправильные чувства, бояться, что прошлое повторится, стоило всего лишь поговорить и попрощаться… Как мало нам нужно для спокойствия…       Выбегая из длинного коридора двадцатого этажа, я оказалась в главном холле, где забитый людьми лифт уже начал спускаться вниз, но мне нужно идти дальше, ко второй лестнице, а там, наверное, будет возможность немного расслабиться. За спиной раздались приглушённые звуки выстрелов и мужской гогот смеха, скорее всего, это вышли террористы на охоту в погоне за чужой жизнью людей, это какими извергами нужно быть, чтобы подобные игры нравились и радовали. Однако далеко не всё шло так как говорил Чарли, прошло меньше десяти минут после забега и людей кажется было меньше двадцати, а ещё он не говорил, что они будут что-то взрывать. Вероятно этипункты бывший либо сам не знал, либо соврал в очередной раз, тогда придëтся действовать по ситуации. Мне пришлось уже смириться с фактом того, что спасти кого-то я здесь не смогу, если в первую очередь не займусь своей жизнью, это хоть и грустно, но правда. К сожалению, мы не можем нести ответственность за чужих людей, если не в силах даже обезопасить самих себя. Желудок жалобно заурчал, подтверждая мои мысли и говоря мне о том, что пора бы подкрепиться, но сейчас нет на это времени, поэтому, не обратив внимание на это, продолжала двигаться дальше.       Сердце бешено колотится, учащенное дыхание и боль в лёгких от едкого воздуха вокруг, что успел пропитаться порохом и откуда-то взявшейся гарью. Неужели они решили устроить пожар, чтобы таким образом замедлить людей, или это просто случайность? Нет, случайностей не существует в этом мире, всё происходящее неспроста, скорее всего, что-то загорелось в проводке или же это от бомбы, которую они где-то ещё взорвали. Страшно подумать, если я здесь упаду намертво всего лишь из-за какой-то вони от огня. Отгоняя дурные мысли прочь, продолжаю бежать без остановки, даже когда перед глазами появляется дым, а где-то в стороне виднеется небольшое пламя, мне нельзя останавливаться ни в коем случае и отвлекаться на мелочи.       Холл наконец-то заканчивается, теперь остаётся пробежать ещё один коридор, и долгожданная лестница встретит меня своей аурой свободы. Вокруг темно, из-за этого плохо видно всё, что меня окружает, но четко запоминающийся маршрут спасал ситуацию и успокаивал панический страх погони убийц. Я тот самый человек, который боится темноты и засыпает с включенным светильником, а посторонние звуки во тьме и вовсе устрашают, здесь всё это обострилось. Казалось, что за мной в этой кромешной темноте гонится какой-то монстр с надписью «террорист» на лбу и с автоматом наперевес, который вот-вот догонит меня и убьет забавы ради.       Только понимание того, что сейчас важнее всего держать внутри спокойствие, заставляло не оборачиваться, не останавливаться, смотреть только вперёд и продолжать забег, в котором главный приз — это спасение своей собственной жизни. Постепенно начала ощущаться боль в ногах, словно мышцы стали каменными из-за чрезмерных физических нагрузок, показалось, что темп моего бега стал медленнее предыдущего, но, сжав ладони в кулак, я продолжала бежать вперёд несмотря ни на что. Слышала, как кости в суставах начали щелкать и зудеть, когда до заветной двери осталось совсем немного, ещё пару шагов, совсем чуть-чуть… Дыхание сперло, лёгкие ныли, словно я вдыхаю воздух с игроками, которые оставляют внутри небольшие колотые ранки, а огнестрельная рана в левом боку предательски начала болеть, вероятно, действие обезболивающего прошло. Выставив вперёд правую руку и дотронувшись до ледяной железной ручки двери, остановилась на пару секунд, чтобы оглянуться по сторонам и проверить, одна ли я здесь.       Тяжело дыша, пыталась восстановить своё дыхание, боковым зрением заметила лежащего неподалеку мужчину, но тут же одёрнула себя в любопытстве, у меня нет времени рассматривать незнакомого мне мертвеца. Дёрнув дверь от себя, наконец-то смогла выбраться в темноту, где из света была лишь луна, что виднелась в небольших окнах лестничного пролёта. Я с облегчением выдохнула и радостно улыбнулась от мысли, что скоро всё закончится.       «Господи, сколько же пришлось перетерпеть ради этого момента… — подумала я, но тут же остановила себя: — Блять, Алекс, это только начало, тебе нужно бежать дальше…»       Положив руку на перила лестницы, начала быстро спускаться вниз, не заметила, как пробежала три этажа, не забывая сгибаться пополам, когда проходила двери на очередной этаж, чтобы не быть замеченной. Пришлось остановиться, когда услышала чей-то девичий крик, голос был звонким, перемешанным с плачем, она просила о чём-то, разговаривая на языке террористов. Здесь есть кто-то, кто их понимает или эта особа одна из них, хотя первый вариант более вероятен. Звук исходил из коридора этажа, видимо, она хотела выбежать на эту лестницу, но её поймали, бедная девушка, судя по голосу, младше меня, а уже встряла в такие неприятности. Я знала, что нужно продолжать двигаться дальше, вниз по лестнице, но не могла двинуться с места из-за появившегося желания помочь кому-то. Чёрт, вот почему в такие моменты весь эгоизм и ненависть к людям уходят прочь и просыпается доброта? Кто там, блять, меня называет безжалостной стервой, которой плевать на других, появитесь перед глазами и повторите свои слова, чтобы я себя заставила идти дальше без сожалений, а не сидеть здесь и думать о том, как вытащить из этого омерзительного ужаса малолетку!       Ударив себя по колену, нагнувшись вниз, присела на корточки и гуськом подошла к двери, откуда исходили звуки. Чуть привстав, я заглянула в стеклянное окошко, встроенное в дверь, из-за темноты видно было плохо, но благодаря включенному фонарику на телефоне, что лежал недалеко от жертвы, можно было понять, что происходит. Девушка с тёмными кудрявыми волосами длиною до плеч лежала на полу, а возле её ног стоял террорист и что-то говорил ей, параллельно одной рукой снимая маску с лица, второй расстёгивая ремень на штанах. Фу, блять, как таких уродов земля носит на этом белом свете, тут и так не весело живётся, ещё и такие одноклеточные создания носятся с огнестрельным оружием наперевес и с дряхлым членом вместо мозгов.       Однако реальность такова, что таких особей вокруг полно, просто кто-то прячется под масками нормальных людей, а это убожество даже не скрывается. Будь моя воля, я б ему этот половой орган оторвала и засунула в его же задницу, чтобы на себе прочувствовал этот прекрасный процесс насильственного проникновения в дырку.       Отодвинувшись в сторону от двери, тяжело вздохнула, пытаясь придумать план спасения невинной жертвы, но в голову ничего дельного не шло, кроме как отвлечь чем-то этого дегенерата. К сожалению, отвлекать мне его нечем, разве что собой, поэтому, насмелившись, я повернулась лицом к двери и недолго думая резко открыла её, громко начав орать.       Возможно, выглядела как сумасшедшая, но внешний вид меня сейчас абсолютно не волнует, переступив порог, я побежала на мужика, который от шока, растерявшись, пытался дотянуться до автомата, который спокойно лежал недалеко от его ног. Не обращая внимания ни на что вокруг, поспешила сбить террориста с ног, и у меня это получилось, вот только сразу после этого мне прилетело в челюсть, а затем меня откинули в сторону. Больно приземлившись на пол спиной прокатилась пару метров по скользкому кафель, пока правый бок не столкнулся со стеной, которая и остановила моё тело от дальнейшей поездки. Голова начала кружиться, но я старалась всё равно подняться на ноги, получалось плохо и медленно. Помимо прочего болела челюсь и по ощущениям будто язык онемел от сильного удара мужского кулака по лицу. Однако, когда головокружение ушло, услышала несколько выстрелов из автомата, сначала боясь за незнакомую девочку, испуганно посмотрела туда, где она только что лежала, но оказывается, что брюнетка уже стояла на ногах и трясущимися руками держала огнестрельное оружие.       На полу грузом двести лежало мужское мёртвое тело террориста, который совсем недавно что-то выкрикивал на никому непонятном языке какие-то слова, а сейчас расстрелян собственной жертвой. Девочка уронила автомат на пол и трясущимися руками схватилась за голову, начала плакать, где-то я слышала, что такая реакция есть у всех, кто впервые убивает человека. Я подошла к ней и примирительно помахала перед её скорчившимся лицом рукой в знак приветствия, но она никак не реагировала, видимо, паника охватила беднягу, и та не выдержала такой нагрузки на психику.       — Я врач… Я должна спасать, а не убивать… — хлюпая носом и рыдая, проговорила брюнетка.       — Это вынужденная мера, он хотел тебя изнасиловать. Поверь мне, это куда ужаснее убийства… — успокаивающе проговорила я немного заплетающимся языком, положив правую руку на её дрожащие плечи, но она тут же дёрнулась и скинула мою ладонь с себя.       — Откуда тебе знать?!       — Эй, успокойся, тише, не то нас услышат. — нарочно шёпотом сказала я, заглядывая в её переполненные слезами карие глаза. — Сейчас нужно думать о спасении своей жизни, а не о том, как ты смогла защитить себя от растерзания ублюдка.       Её взгляд изменился, кажется, мои слова немного подействовали, и теперь она пыталась успокоить себя сама, я тем временем осмотрела неизвестную мне девочку: худая, волосы чёрные как смоль и кудрявые, рост как у меня. На лице у незнакомки были ссадины и синяки от чьих-то ударов, на правом плече кровоточила рана, которая была похожа то ли на ожог, то ли глубокую ссадину острого предмета. Грудь и живот были целыми и нетронутыми, хотя на белой футболке виднелись следы чьих-то подошв, будто по ней кто-то ходил, зато ноги были целы и нигде не кровоточили, на них были одеты чёрные джинсы. Закончив рассматривать девушку, я обернулась к трупу, с которого текла кровь из груди, но так как он теперь мёртв, можно взять пару пистолетов из его карманов, но этому не суждено, видимо, было свершиться. Как только я нагнулась к убитому террористу и потянулась рукой в сторону мертвеца, резко дёрнулась от чего-то, пролетевшего совсем рядом со мной.       Услышав сдержанный девичий стон боли, повернулась к незнакомке, она схватилась за раненую ногу руками, откуда текла кровь, и согнулась в спине, скорчила лицо и снова начала плакать навзрыд. Я же недовольно закатив глаза пригнулась, чтобы тот, кто стреляет, не попал по мне, почему-то казалось, что это поможет избежать пулевых ранений, затем, подойдя к брюнетке, вцепилась в её руку мёртвой хваткой и повела в сторону двери, которая вела к лестнице. По нам кто-то стрелял, даже не целясь, это стало понятно, когда я боковым зрением увидела, как пуля попала в стену, где нас точно не было.        Видимо, уже мёртвый недоделанный насильник тут не один был, и слепошарый дружок мертвеца решил подключиться к игре «Голодных игр», кажется, так они назвали эту ужасную охоту на простых людей. Дотронувшись до двери одной рукой, выпрямила спину и в полный рост встала полубоком к металлической двери и бедром толкнула её, чтобы та открылась шире. Девушка всё это время послушно шла рядом со мной, лишь всхлипывала от накатившихся слёз из-за боли от раны на ноге, если она действительно врач, то сможет вылечить и меня, и себя, эта мысль немного успокаивала.       Когда мы уже почти вышли с этажа, почувствовала внезапную боль в ноге и тут же слабость, из-за чего я замедлилась, но моя спутница, быстро сообразив, что к чему, помогла мне выйти на лестничный пролёт и закрыть эту чёртову дверь. Хотя бы несколько часов можно провести здесь не получив ранения, что за… Мне ни так давно операцию сделали и только стало легче, как опять кто-то выстрелил в меня. Тяжело дыша, я облокотилась об стену спиной и посмотрела на своё левое бедро, меня прострелили так же, как и брюнетку. Убийца стрелял с целью нас ранить, а не убить, видимо, для кого-то раненые мишени забавляют или веселят, только вот мне лично ни хрена не весело от адского жжения в ноге и льющейся крови из раны.       «Чтоб всех этих моральных уродов сам Бес трахал безостановочно годами и без смазки на самом дне Ада! Господи, да сколько ж ещё можно-то, а… — мысленно ругалась и одновременно стонала от боли я. — Меня и так уже продырявили и с лестницы скинули, что ещё нужно пережить, чтобы выбраться из этого отвратительного кошмара?»       — Он раненый, не пойдёт за нами. Давай сейчас немного посидим и пойдём на этаж ниже. Там кабинет моего отца, он врач, и там есть всё нужное, чтобы вылечиться. — брюнетка наклонилась ко мне и всё ещё тяжело дыша продолжила говорить. — Не обещаю вытащить пулю, но хотя бы обезболивающее вколоть смогу…       — Ты себя видела? Ты не врач, максимум учишься только… — сказала я, стискивая зубы от боли, и взглянула на девушку, совсем позабыв что предыдущую пулю из меня достал псих у которого вообще нет никакого образования.       — Мне девятнадцать… И да, я учусь… Давай, я помогу. — брюнетка взяла мою левую руку и перекинула через своё плечо. — Ещё немного…       Хмурясь, я смогла отодвинуться от стены, облокачиваясь теперь на девочку, и сделала первый шаг в сторону спуска по лестнице, моя спутница придерживала меня одной рукой за талию, чтобы я не упала, а второй за мою повисшую конечность на её плече. Подул холодный ветер, возможно, окно открыто, но это мне только придавало сил и немного подавляло жажду воды, пить очень сильно хотелось, и кушать тоже. Из-за этого казалось, что боль становиться сильнее, а силы медленно исчезают, ещё и в сон клонит, не самое лучшее состояние, чтобы бороться за свою жизнь. Двигаться было неимоверно больно, каждый шаг пробирал до мозга костей и отдавался эхом по всему телу, словно пуля внутри бедра сама по себе не хотела находиться во мне и нарочно пускала волны истязания.       Хромая и передвигаясь медленнее предыдущего, я периодически хрипела, сдерживая звук стона, но, несмотря на всё это, продолжала идти дальше. Не важно, сколько ещё придется терпеть, с этим уж справлюсь точно, раз выжила после «чёрной личности Чарли». Интересно, а Леви сейчас случаем не давится собственным воздухом от ревности, слышала, у мужчин интуиция отменная, и такое они чуют за версту. Впрочем, скорее всего, он уже дома сидит, попивает холодненькое пиво в компании своих друзей, а может быть, с какими-нибудь девочками тусуется. Что ж, надеюсь, что хоть у него день задался с нужного ритма, не то нам обоим не повезло сегодня.       — Как думаешь… скоро нас придут спасать… а? — спросила незнакомка, ухватившись за мою талию сильнее, и старалась приблизить меня к себе, чтобы облегчить мне боль. — Время-то уже за полночь стукнуло… быть может… припрется хоть кто-то?       — Ага… прилетят ангелочки и очистят это место… от нечестивых… — тяжело дыша, отвечала я ей, у неё тоже открытая рана, но она не жалуется и старается помочь мне, абсолютно неизвестному человеку. Что за самоотверженность? — Болтай меньше… и без тебя тошно…       Я действительно не люблю особо разговаривать с незнакомцами, тем более в таких ситуациях, хотя я в таком дерьме впервые… Ну, в принципе, моё желание спасти кому-то жизнь выполнено, осталось доковылять до следующего этажа и вколоть себе обезболивающее, может быть, благодаря этому у меня появятся силы. Вот только за всё это время мы ещё не дошли до нужного этажа, и зачем только я решила поиграть в эту блядскую игру, а потом стать героем для кого-то. И откуда только во мне появилась забота и любовь к какому-то чужому и абсолютно незнакомому человеку? Быть может, это инстинкт или признаки моей человечности? Что ж, если это действительно так, то я весьма неплохо поступила, послужит плюсиком в мою карму и возможно после смерти я попаду в рай.       — Бедный твой муж… наверное, каждый день… вешается от твоего характера… — сказав эти слова, брюнетка остановилась на середине лестничного пролёта и тяжело дышала. —Я просто хотела сказать что не верю в спасение и мне стало любопытно, веришь ли в это ты…       Я вопросительно подняла бровь и посмотрела на свою спутницу, мне вдруг стало интересно, с чего она сделала такие выводы, мало того, что замужней меня назвала, так ещё и стервой… фантазия, судя по всему, у неё отменная. Но никак не реагируя на мой взгляд, брюнетка повернулась ко мне лицом и, улыбнувшись, неожиданно сильно схватилась за мою талию обеими руками и прижала к себе вплотную, затем приподняла меня над полом и быстрым бегом донесла до следующего этажа.       Она, видимо, решила, что проще будет меня на руках пронести, чем тащиться часами, как черепахи, верно поступила, вот только её нога ранена и тоже истекает кровью, и вместо того чтобы побеспокоиться о себе, эта девочка отдаёт все силы на меня. Терпеть не могу в людях самопожертвование, меня саму подобное чуть в могилу несколько раз не уволокло, теперь наблюдать эти же ошибки у других совсем неприятно. Поставив меня обратно на пол возле входной двери на этаж, она, кажется, обессиленно вздохнула и отпустила руки с моего тела, затем устало облокотилась на стену, запрокидывая голову кверху. Я, уверенно стоя на ногах, делала больше упор в неповрежденную правую ногу, так меньше чувствуется боль внутри. Тяжело дыша я чувствовала острую боль по всему телу, будто меня избили пару минут назад и теперь приходится через силу двигаться, к тому же из-за чувства голода ощущала внутреннее опустошение организма. Дотянувшись до металлической двери рукой, открыла её и взглянула в пустой и тёмный коридор, а после перевела взгляд на свою спутницу и по-доброму усмехнулась.       — У меня нет мужа… а теперь пошли… нам нужно найти кабинет твоего папика. — ехидно улыбаясь, я дотянулась до рядом стоящей брюнетки, та в ответ лишь немного посмеялась и закатила глаза. Ну хоть у кого-то есть силы на смех. — Что у тебя за спиной? Это автомат? — спросила я, заметив огнестрельное оружие, свисающее с её плеча.       — Да, стащила… когда убегали… это должно помочь нам… — как ни в чём не бывало ответила она. Слово «нам» прозвучало как что-то проходящее, но почему-то мне это не нравилось.       Когда наступила между нами тишина, я тяжело вздохнула и снова улыбнулась, возможно, ей можно доверять, мне стоит перестать придираться к ней, наверное. Решила, что теперь наступила моя очередь тащить на себе эту тушку начинающего врача, не всё же другим страдать, я тоже хочу… это, конечно, неправда, но такими шутками пыталась поднять себе настроение, отогнать страх смерти и мысли о пулевом ранение, благодаря которому гибель от потери крови становилась всё реальнее. Она, перекинув руку через моё плечо, облокотилась на меня, а я всё это время придерживала открытую дверь, чтобы нам удобнее было пройти. Когда я обхватила за талию худую брюнетку, мы наконец-то смогли продолжить двигаться дальше, переступив порог в тëмный коридор. Опять медленный темп шагов, которые были невероятно болящими и тяжёлыми, в коридоре помогала холодная стена тëмно-серого цвета, хотя, возможно, при свете у неё другой цвет покраски, но сейчас я шла рядом со стеной, облокачиваясь свободной рукой об её ледяную поверхность.       Стараясь не издавать лишних звуков и вздохов, кусала свои губы, сдерживая порыв стонов от боли. Я боялась быть пойманными, услышанными, найденными террористами, пыталась передвигаться максимально бездумно словно тень, скользящая по стене, невидимая и безмолвная. После выхода на лестницу с двадцатого этажа, мои планы не включали появление в коридорах других этажей, ведь это могло быть опасно, как выход на минное поле без карты. И тут такие непредвиденные обстоятельства, как внезапный ураган, сбивающий с ног и заставляющий искать укрытие.       Хотя кто знает, к чему всё это приведёт? Возможно, это даже к лучшему. Я смогу, не напрягаясь, дождаться помощи, на которую так надеется девчонка. Да что уж скрывать, у меня тоже есть вера в такое спасение. Но чем меньше я чувствую в себе сил, тем быстрее эта вера тускнеет перед глазами, как закатное солнце, исчезающее за горизонтом. Вероятно, это связано с тем, что веру мы черпаем всё-таки из своих собственных сил, а когда они угасают, то понимаем, что сделать толком ничего не можем.       — Мы почти пришли, вот дверь… По правую руку от тебя… — шёпотом проговорила брюнетка, тяжело дыша.       Если бы она не сказала про правую руку, не смогла бы сориентироваться, потому что именно этой рукой я и опиралась на стену, а глаза видели чёрную дверь, до которой осталось два маленьких шага. Стискивая зубы от боли, из последних сил таща на себе эту незнакомку, казалось, будто это не два шага, а два неприодолимых километра. Скорее всего, такие ощущения начали подходить из-за пробившейся боли в голове и во всëм теле, трудно справляться с задачей, если ты делаешь это из последних сил. Из слегка затуманенного состояния меня не вытащило даже внезапное появление террористов перед глазами. Их около десяти здесь, зачем они приперлись таким стадом баранов, что им здесь нужно, чёрт… Это тогда, когда мы уже пришли и осталось только дверь открыть, моё обычное везение по жизни, ничего нового, хоть бы раз свезло нормально…       Я остановилась, посмотрела на толпу убийц, на лице не было масок, благодаря чему можно было увидеть их узкие глаза, бороду и кривые носы, зато у каждого в руках огнестрельное оружие и дуло направлено в нашу сторону. Сердце пропустило удар, когда пришло осознание того, что мы проиграли и сейчас нас убьют, неужели всё вот так вот и кончится… Я лгала себе: ни с чем не смирилась, ни к чему не привыкла. Я хочу жить, ведь у меня так много планов, не успела позаботиться о сестре, рассказать правду отцу, доделать ремонт в квартире. А море…       Я ни разу не была на море и уже давно мечтаю в свой отпуск поехать отдыхать туда, где есть прозрачная и чистая вода, где можно искупаться, как показывают в различных фильмах и сериалах. Не досмотрела свои любимые аниме, не дочитала книгу Сократа, Достоевского, Платона и Адлера, хоть и не помню, когда в последний раз бралась за чтение, но это есть в моих планах. Ещё я не успела получить высшее образование, купить себе квартиру и кучу других дел не сделано! Да к чёрту обо мне, эта раненая девочка совсем молодая, она ещё света белого не видела, ей-то такой конец зачем? Разве вот так вот должна заканчиваться людская жизнь?       — Ellerinizi kaldirin ve hareket etmeyin, — заговорил один из тех, что стоял прямо перед нами. Я ни слова не понимала, оставалась только догадываться, о чём речь, а вот незнакомка явно не растерялась:       — Biz hiçbir şey yapmadık, lütfen Allah uğruna bağışlayın, — её голос дрожал, видимо, ей тоже страшно. Я, затаив дыхание, посмотрела на брюнетку, откуда она знает их язык, не знала, о чём они говорят тоже понятия не имела. Может быть зря я спасла ей жизнь и сейчас она пытается выкупить свою жизнь в обмен на мою…       — Kapa çeneni kaltak… — это звучало в приказном тоне уже от другого убийцы.       Пока они разговаривали, я краем уха услышала какой-то шорох со спины, из любопытства медленно повернула голову в сторону и попыталась рассмотреть то, что за спиной происходит. Видно плохо из-за моих распущенных волос, но облики нескольких людей с оружием рассмотреть удалось, странно, что террористы решили зайти с двух сторон и воспользоваться второй лестницей, по которой мы спускались. Не слишком ли много стараний для двух и без того раненых и искалеченных девиц, тем более разве те, что играют с нами в игру, не должны были уйти на нижние этажи, ведь все пленники уже давно убежали, хотя, возможно, их уже нет в живых… Но что же делать?       Можно попытаться забежать в дверь, мы сможем успеть, а пока они между собой перестреливаются, нам удастся выкрасть пару свободных минут и посидеть. И если удача взглянет на нас хотя бы на минуту, то, когда мы выйдем, они все будут мертвы.       — Bu kaltağa yanlara bakmamasını söyle! — внезапно заорал один из террористов, из-за чего я вздрогнула и посмотрела на обладателя этого грубого голоса.       — Он говорит тебе не оглядываться. — Повернувшись ко мне, произнесла девушка шёпотом.       — Ты их понимаешь? — Еле слышно спросила я брюнетку.       — Да.       — Тогда отвлеки их…       — Что? Ты с ума сошла? — Перебила меня незнакомка. Я, немного помолчав, повернулась к ней и, облизнув свои пересохшие губы, стала отвечать:       — У нас автомат, а справа дверь. Доверься мне. — В ответ она в знак согласия моргнула глазами.       — Bizi öldürecek misiniz? — Более громко начала разговаривать с убийцами девочка, я тем временем правую руку, что всё это время упиралась в дверь, начала медленно перемещать вниз, на ощуп стала искать дверную ручку.       — Hayır, sakin olun güzellikler, her şey yoluna girecek. Sadece makineyi yere koymanız ve teslim olmanız gerekiyor. Allah'a yemin ederim ki size zulmetmeyeceğiz. — Эти слова звучали как-то слишком ванильно и слащаво, будто убийца пытался нас успокоить или переманить на свою сторону.       Девочка левым локтем прижалась к моей руке, которая всё ещё находилась на её талии. Не знаю, о чём её попросили эти преступники, но пока что у неё плохо получается отвлекать их. Наверное, для такой молодой и неопытной особы это миссия невыполнима, несмотря на то что она прекрасно разговаривает на их языке и спокойно может заболтать их, но для этого, судя по всему, то ли мозг нужен, то ли сообразительность. Вот только мне ли стоит так рассуждать, ведь я не знаю чтобы сделала я на её месте.       Однако, когда я увидела, как брюнетка медленно начинает поднимать автомат и протягивать его убийцам, передавая огнестрельное оружие тем, кто от нас и следа на этом свете не оставит, сердце испуганно до боли сжалось. Она явно тронулась умом или понадеялась на жалость от террористов, вот почему я терпеть не могу этих молодых студентов, мозгов как кот наплакал, а наивности прям Ниагарой из всех щелей сочиться. Тяжело вздохнув, я прикрыла глаза, правой рукой уже давно нащупала ручку двери, левой усилила хватку на талии малолетки… Была не была…       Не ожидая больше и минуты, резко открыла дверь и бросилась в комнату справа, утаскивая за собой брюнетку, которая, к счастью, пока что не успела отдать оружие. Оказавшись внутри тёмного кабинета её папаши, я отпустила девочку, которая рухнула на пол, и начала закрывать дверь за собой. К счастью, тут можно было закрыться на внутренний замок, практически сразу после моих действий террористы начали стрелять, хорошо, что в нас не попали, а теперь, судя по всему, перестреливаются между собой. Тело всё начало болеть в разы сильнее предыдущего, девушка, уже поднимаясь на ноги, открывала вторую дверь с правой стороны от меня, затем она подошла к столу, что стоял возле панорамного окна.       Я же, хромая, медленно двигалась в сторону второй комнатки, которая теперь доступна нам, звуки выстрелов вгоняли в отчаяние, едва слёзы не наворачивались от безвыходной ситуации, в которой мы оказались. Как загнанные в угол собаки, которые всё это время пытались избежать пущенной пули в лоб, должно быть, это не больно, ведь мозг отключается мгновенно и смерть наступает моментально. Видя боковым зрением, как малолетняя особа что-то ищет в столе, я остановилась у двери и облокотилась спиной об стену, делая упор на здоровую ногу.       — Тебя как зовут? — спросила я хриплым голосом.       — Сауле, а тебя? — Брюнетка взяла в руки какую-то коробку и с ней в руках подошла ко мне.       — Алекс.       Вот и познакомились перед смертью, как раз вовремя, блять. Сауле кивнула в сторону второй комнаты и, развернувшись, направилась туда, внутри было холодно и темно, но вскоре свет загорелся, благодаря включеному небольшому светильнику. Здесь много пыли, из-за чего чешется нос и хочется чихнуть, окно открыто, поэтому холодный осенний ветер спокойно блуждает в этих стенах, возможно, здесь у них находится что-то вроде кладовой, поэтому и не убираются… Однако интерьер весьма богатый, справа от двери стоит диван, покрытый кожей белого цвета, прикрытый чёрным пледом, напротив стоит два кресла, видимо, это куплено в комплекте. Паркетный чёрный пол с узорами, напоминающими дерево, идеально подходил к стенам того же цвета, развешанные картины ручной работы из акрила дополняли образ небольшого уюта, кроме всего этого тут ничего нет. Я, недолго думая, подошла к дивану и села на него, затем запрокинула ноги и приняла полулежачую позу. Вы даже не представляете, какое это блаженство после долгой ходьбы, бега и всякой другой деятельности сесть на мягкую поверхность… Невероятно расслабляет.       — Так, сейчас я тебе помогу… — Отходя от светильника брюнетка подошла ко мне с коробкой в руках и присела возле меня, я тут же нахмурилась.       — Стой, не надо. Мы всё равно умрём здесь, так что давай просто посидим и отдохнём? — Посмотрев в её карие глаза, озвучила я свои мысли.       — А если не умрём?       — Ну тогда мы подлечим друг друга и спасёмся из этого ада… — Девушка опустила взгляд на коробку и, поджав губы, закрыла её крышкой, которую успела снять, пока я озвучивала ей свои мысли. — Тебе ведь тоже досталось, иди сядь в кресло… Кстати, а где автомат?       Услышав мои слова, Сауле подскочила на ноги, выпрямившись, но, видимо, открытая рана дала о себе знать яркой болью в ноге, и та, остановившись, тут же скорчила лицо и зашипела, а затем, хромая, вышла из комнаты. Как только дверь открылась, звуки перестрелки стали снова слышны, однако продолжалось это меньше минуты, так как брюнетка вскоре вернулась с автоматом и пистолетом в руках. Не забыв закрыть за собой дверь на внутренний замок, она бросила мне пистолет, который я поймать на лету не смогла, и железяка больно ударилась мне в левое плечо. Сдерживая своё недовольство, я, нахмурившись, взяла оружие в руки, оно по ощущениям весьма тяжелое, а по цвету серебристое.       — Это папин. Он достался ему в наследство от деда. — Негромко проговорила девушка и, подойдя к креслу напротив, села в него и так же, как я, вытянула ноги.       — Почему тебе автомат, а мне пистолет?        Буквально сразу после моих слов мы услышали, как кто-то пытается вломиться в первую комнату, дёргая за дверь, буквально выламывая её, я, затаив дыхание, посмотрела на разделяющую нас и террористов стену. Страх снова сковал тело и распространился по мозгу, казалось, что кровоточащие раны снова начали болеть, сердце выдавало бешенный ритм, словно вот-вот выпрыгнет из грудной клетки. Когда услышала за стенкой тяжелые шаги, то в голове начали слышатся мужские голоса, слов услышать было сложно, и я убедила себя, что это опять непонятный язык террористов. Внезапно вспомнила, как в детстве ходила в церковь и под пение православного хора читала заученную молитву Богу. Тогда, лет в тринадцать, мне казалась она абсолютно бессмысленной и ничего не значащей, однако сейчас, мысленно читая её, я уже так не думала.        Это было единственным, что мне оставалось делать, молиться и надеяться на всё хорошее, другого выхода нет. Сглотнув появившийся ком в горле, я руками нащупала лежащий на моих ногах пистолет и, сняв с предохранителя, вытянула руки вперёд, в сторону двери. Она уже начала трястись от попыток убийц проникнуть в наше небольшое убежище от того ада снаружи, жалобно скрипя петлями, на которых держалась из последних сил, а дверная ручка из стороны в сторону дёргалась, будто сошла с ума и никак не могла найти нужное ей положение. Боковым зрением я увидела, как Сауле, зарядив автомат, сняла с предохранителя и, видимо, беря с меня пример, повернула дуло в сторону взбешённой двери.        Внезапный сильный удар, от которого захотелось свернуться калачиком, закричать от неожиданности, вздрогнуть всем телом, но я сдержала свой порыв, молча наблюдая за происходящем прямо перед глазами. Один громкий и сильный толчок, и деревянная дверь распахивается с невероятной скоростью, от резкого удара бьётся об рядом находящуюся стену, а на пороге появляются преступники в шлемах на голове и автоматами в руках. То ли от сильного испуга, то ли от страха за свою жизнь, я, не теряя минуты, нажала на курок пистолета, который, издавая звук маленького взрыва, стреляет прямо в того, кто первый переступил порог комнаты.        — Здесь гражданские! Блять! — Злобно воскликнул незнакомый мужчина, которого я смогла ранить в плечо, но меня это не успокаивало, наоборот, пугало. Когда-то отец учил меня стрелять, вот уж не думало, что это пригодится хоть раз в жизни. Я всё ещё держала пистолет в руках и терпела боль от отдачи после выстрела. — Тихо! Оружие на пол! Или будем стрелять!        — Эй-эй! Спокойнее, Язык, они ведь и так напуганы. — В комнату зашёл кто-то ещё и примирительно поднимая одну руку на уровень своих плеч повернулся в нашу сторону.        — Девушки, всё хорошо, мы из спецназа. Вам больше нечего бояться. Э-эм, Алекс? Что ты здесь делаешь?        — Докажите, что вы не террористы! — Внезапно воскликнула Сауле, я бы вздрогнула, испугавшись её крика, но была слишком сильно сосредоточена на этих наглых врунах, которые решили пошутить над своими жертвами.       — Э-э, хорошо… Язык, стой здесь и не стреляй, я сейчас вернусь. — после своих слов один из них развернулся к нам спиной. — Кэп! Капитан! — выйдя из комнаты, выкрикнул ушедший незнакомец.       Я всё ещё не понимала, что происходит, но решила, будет лучшим вариантом не опускать оружие, пока пришедшие не докажут, что они говорят правду. Хотя, если это действительно военные, вряд ли станут что-то доказывать, скорее отберут оружие и выведут на улицу. Но я слышу, что эти двое здесь не одни, там в соседней комнате слышны негромкие голоса и шарканье подошвы от ботинок, а где-то в коридоре слышно, как кто-то разговаривает по рации и, скорее всего, о чём-то договаривается. Вспомнила, как Мехмед мне говорил о том, что они хотят продать меня военным в обмен на свободу какого-то боса или собственный побег, по телу пошли мурашки от понимания, что, возможно, за этим они сюда и пришли, поэтому и не убили сразу. Чёрт, какая же я дура! Зачем я вообще пошла к этому врачу с утра пораньше, а потом ещё и Чарли поверила, что он действительно поможет мне спастись. Сколько ещё мне нужно прожить, чтобы наконец-то запомнить, что людям верить вообще нельзя?       — Кто это? — тише спросила брюнетка.       — Я не знаю, но не спускай с них глаз и не опускай оружие, пока не разберëмся. Я слышу, что их там явно не пара человек, так что, скорее всего, нас точно прикончат, уж лучше застрелиться, чем играть в их блядские игры… — нервно ответила я, не отрывая взгляд от того, кого назвали «Языком».       — Эй, слыш, дура, следи за словами, не то я тебе… — начал огрызаться на мои слова он.       — Спокойствие. — чёткий, размеренный тон голоса прозвучал за порогом комнаты. Затем к нам вошли ещё двое убийц, тот, что массивнее, видимо, сейчас главный среди них, он подошёл к «Языку» и, положив руку на его автомат, опустил дуло огнестрельного оружия вниз. — Я сказал: спокойствие.       После своих слов незнакомец повернулся к нам и замер на месте, на секунду мне показался его голос знакомым, но я тут же отогнала дурные мысли подальше от себя и перевела пистолет теперь на него. Мне плевать, кто он и что из себя представляет, помощи всё равно не будет, все давно забыли про наше существование, так к чему церемониться с этими уродами, которые со спокойной душой отбирают чужие жизни людей, а перед этим издеваются над ними. Тяжело дыша, я исподлобья смотрела с ненавистью на его чёрный шлем и не собиралась опускать оружие, он же сделал шаг в мою сторону и примирительно поднял одну руку на уровне своей груди. Чёрные перчатки на руках с обрезанными пальцами, свободные штаны того же цвета, по бокам которых были карманы, где, скорее всего, бомбы или что-то подобное. Бронежилет, одетый поверх на утеплённую олимпийку, и завершал весь устрашающий образ бандита шлем, очки, прикреплённые к нему, были подняты на затылок, а лицо спрятано под тканевой маской.       — Успокойся. — произнёс он и снова сделал шаг в мою сторону.       Я всё равно умру, и это не зависит от того, выстрелю в кого-то или нет. Мне нечего терять, всё, что можно было, уже сделано и сказано, большего и не нужно. Пистолет всё ещё снят с предохранителя, а руки хоть и начали неметь от долгого напряжения, но боль после первого выстрела в кисти уже прошла. Не спуская яростного взгляда с этого ходячего «спокойствия», резко и внезапно даже для самой себя нажала на курок оружия, но вместо выстрела раздался пустой щелчок. Магазин пуст, пули закончились, какой, блять, идиот оборонялся от противников с одной, блять, пулей, еп твою мать! Сауле, блять, не смогла проверить магазин и просто всучила мне эту штуку, зашибись, как всегда, удача на моей стороне! Сдержанно выдохнула воздух, заметила, что незнакомец замер на пару секунд и не двигался пока что, будто ожидает моих дальнейших действий, тем самым насмехаясь надо мной.       — Не подходи ко мне! — злобно выкрикнула я и бросила в него серебристый пистолет, он, словно так и нужно, поймал его на лету одной рукой.       — Алекс, успокойся, это я… Леви. — голос стал звучать чётче, свободной рукой он снял со своей головы шлем, затем стянул маску с лица вниз к шее. Я, не веря собственным глазам, уставилась в то, что увидела, и чуть приоткрыла рот. Видимо, реакция была предсказуемой, но, не обращая на это внимания, брюнет повернулся к тем, что стояли у порога. — Оставьте нас.       Последние слова он бросил приказным тоном голоса, затем повернулся обратно ко мне, когда все ушли и в этой комнате остались только я, Сауле и он, воцарилась тишина. Знакомые до боли серые глаза смотрели на меня, в то время как я пыталась понять, мерещится ли мне или нет образ Аккермана. Леви молча присел рядом со мной на диван, и я автоматически дёрнулась в сторону от него, вдавливая свои ноги в спинку дивана, из-за чего левую ногу ударило пронзительной болью. Хмурясь, блуждала непонимающим взглядом по бледному лицу мужчины, не издавая даже звука, в то время как он внимательно рассматривал моё тело и его состояние.       Сначала офицер посмотрел на мои ноги, на кровоточащей ране задержал ненадолго взгляд, потом взглянул на мой живот и, нахмурив брови, правой рукой дотронулся до поверхности чëрной майки, которую на меня надел несколькими часами ранее Чарли. Приподняв тонкую ткань, он увидел там широкий пластырь, бинты и вату, которые уже стоило бы поменять, так как всё это уже переполнилось кровью, обратно закрыв мой левый бок тканью, Леви перешёл взглядом на моё лицо. Наши глаза встретились, я почувствовала, как мне стало легче дышать, понимая, что он здесь, но вместе с этим к горлу подступила утренняя обида. Час назад сказала бы, что уже и не помню, что там было, до нападения террористов, но сейчас ясной картинкой всплыло перед глазами его грубое и насмехающееся сообщение. На глаза наворачиваются слёзы, не в силах сдерживать себя, я предательски шмыгнула носом и скорчила лицо, будто съела только что лимон, и опустила взгляд вниз.       — Ты мне не поверил… — хриплым голосом тихо произнесла я, не желая показывать свои эмоции слабости, отвернулась к спинке дивана, а руки скрестила на груди.       — Алекс, у меня нет времени… — брюнет немного наклонился к моему лицу. — Мне нужно работать.       В ответ я несколько раз кивнула головой, руками вытирая дурацкие слёзы с глаз, когда его рука прикоснулась к моему подбородку, солёная вода из глаз тут же перестала выделяться, будто испугалась присутствия брюнета. Не хотела смотреть на Аккермана, поэтому старалась спрятать взгляд, я сейчас уставшая, грязная, раненая, да и не привыкла показывать кому-то свою слабую сторону характера. Однако его это, кажется, совсем не волновало, он повернул моё лицо к себе и чуть приподнял вверх, чтобы мне теперь уж точно не удалось избежать серых глаз напротив меня. Зачем смотреть на человека, который не верит моим словам, смеётся и общается как с дурочкой, в то время как я от испуга чуть инфаркт не схватила.        Ещё вчера я бы сказала, что безумно рада видеть перед собой его лицо, но сейчас мои эмоции были как бушующий океан, не поддающийся контролю. Леви стал моим маяком в этом шторме, он прогнал напряжение и страх, к которым я успела привыкнуть, словно солнце, пробивающееся сквозь тучи. Он просто вошёл в эту комнату, но теперь я могла позволить себе быть настоящей, ведь защита уже была со мной.       Все мысли исчезли, когда я почувствовала его тёплые губы на своих. Я помню, что он не умеет извиняться словами, как и много говорить. Это был его немой жест, заменяющий все невысказанные слова. Не торопясь, я ответила на поцелуй, опасаясь, что он вот-вот растворится в воздухе, и всё это окажется лишь предсмертной иллюзией.       Нежный поцелуй я разорвала с трудом, не сумев сдержать предательские слёзы. Поджав губы, я тихо заплакала, хныкая и периодически шмыгая носом. Мужчина, словно понимая мои чувства, прижался своим лбом к моему виску, правой рукой нежно гладил меня по щеке, вытирая влажные дорожки после слёз. Затем он мягко поцеловал меня в лоб и, сдержанно выдохнув, медленно отодвинулся.       Аккерман встал с дивана, глядя мне в глаза, надел на голову шлем, а штуку, которой я пыталась застрелить жениха, бросил куда-то в сторону на пол, после этого он одной рукой залез в карман штанов и достал оттуда чёрный пистолет. Молча положив его рядом со мной, развернулся и подошёл к Сауле, которая всë это время сидела тихо, не издавала даже шороху. Мужчина взял из её рук автомат и начал его осматривать, проверил магазин на количество оставшихся пуль, потом заглянул в прицел, видимо, он хотел, чтобы на всякий случай у нас было оружие, чтобы случись что, мы смогли обороняться. После проверки огнестрельного орудия брюнет вернул его девушке, затем направился к выходу из комнаты, ушёл даже не попрощавшись. Хотя, если честно, я понятия не имею, куда он направился, может быть, он скоро вернётся, и мы все вместе дружной компанией уйдём домой. Вряд ли, конечно, но в глубине души хотелось в это верить. Я понимала, что сейчас он должен идти доделать свою работу, спасти жизни одних людей, а других покарать за содеянное, ведь за этим военные и пришли сюда.       — Алекс, кэп ушёл выполнять работу, а мы останемся здесь с вами. — оптимистично произнёс уже другой пришедший вояка, бодрой походкой пройдя внутрь.       — Ты кто? — недовольно спросила я, устремив недобрый взгляд на незнакомца. Видимо, только у Леви хватило мозгов снять шлем с маской, прежде чем что-то болтать.       — А-а… — тушуясь на месте, кажется, сообразил и стянул с лица маску. Теперь хоть понятно, что за раздражающий оптимизм в голосе этого человека, это же Конни-балбес. — Эрен за нами смотрит с вышки, ему нас очень хорошо видно, а ещё он может поболтать с вами по рации.       Спринтер подошёл ко мне и положил на диван рацию чёрного цвета, рядом с пистолетом, что оставил Аккерман, затем, улыбнувшись, посмотрел сначала на меня, потом на брюнетку. Наверное, у этой девочки тьма вопросов в голове, и как только Конни покинет комнату, это всё рухнет на мою больную голову.       — Ну, вы оставайтесь здесь, а я пойду, буду в соседней комнате вас охранять. Не шумите. — игриво пригрозил вояка, я в ответ чуть улыбнувшись кивнула головой, после чего он ушёл из комнаты и закрыл за собой дверь.       Тяжело вздохнув, я посмотрела на пистолет и взяла его в руки, такой же тяжелый, как и тот серебряный, несмотря на то, что на размер меньше. Он стоит на предохранителе, наверное, мне стоит снять его, ведь никто не знает, что ожидать от жизни дальше, но с другой стороны я могу случайно выстрелить не в того, как уже было. Задумчиво присмотрелась к дулу огнестрельного оружия, такая маленькая штука, а убивает людей и калечит их с большой легкостью, как мало нужно для смерти человека… Если так подумать, то смерть может прийти и от простуды, просто потому что иммунитет человека слабый или что-то вроде того, выходит, жизнь весьма хрупкая штука, а мы её тратим на такую бессмысленную вещь, как сон, выпивку, работу, которая сводит нас с ума и уничтожает нервные клетки.       — Это твой парень? — задала долгожданный вопрос Сауле.       — Нет. — коротко ответила я, продолжив рассматривать каждую царапинку на пистолете Аккермана.       — Правда? А выглядели вы иначе…       — Ну… Всё не так просто, как кажется.       — И в чём же дело? — задала свой следующий вопрос брюнетка. Я недовольно закатила глаза, мысленно прогоняя идею послать к чёрту незнакомку.       — Дело в том, что кое-кто хотел меня вылечить и показать, как это делать. — я многозначительно посмотрела в её карие глаза и убрала в сторону пистолет.       Девочка в ответ на мои слова состроила недовольное лицо, но отвечать ничего не стала, что меня немного обрадовало, ведь мне не очень хочется говорить о странностях между мной и Леви. Она потянулась к полу и взяла в руки коробку, с которой не так давно подходила с ней ко мне, после этого невредимой ногой начала толкать своё кресло, чтобы подъехать поближе ко мне. Наблюдая за дальнейшими действиями Сауле, я и сама задумалась над еë вопросом, ведь если так подумать, то действительно что-то странное и непонятное происходит между мной и обладателем спортивного телосложения. Если честно, я уже не сержусь на него, наоборот, очень благодарна Богу за то, что мне попался на этом пути именно Аккерман, кто знает, что случилось бы, если всё это не произошло.       Мне стоит извиниться за своё поведение, ведь с самой первой нашей встрече он предупреждал, что не потерпит даже чужих прикосновений ко мне, вероятно, ревность вшита ему под кожу, в точности так же, как и мне свобода, так что не стоит сердиться на то, что идет в комплекте с человеком. Не знаю, к чему это всё приведёт, его чувство собственности и моë свободолюбие, это же абсолютные противоположности, несовместимые вещи. Как вообще можно назвать наше общение чем-то большим, если мы оба понимаем, что это практически невозможно, да, мне хорошо с ним, но это далеко не всегда, думаю, с ним происходит то же самое.       Брюнетка вытащила из коробки шприц и несколько ампул, на которых было написано название, это обезболивающее, которое мне вкалывал Чарли до того, как я отправилась на двадцатый этаж. Без эмоционально наблюдая, как она аккуратно открывала свою шкатулку с медикаментами, меня начало клонить в сон, Сауле доставала оттуда разные белые упаковки, там были таблетки, бинты, шприцы, спирт и многое другое. Я поудобнее разместилась на диване, принимая лежачее положение, и постепенно начала закрывать глаза, даже острая иголка, что проткнула мою кожу, не помешала мне начать засыпать. Казалось, будто все тревоги ушли, террористы исчезли, боль отпустила уставшее тело, а я оказалась дома рядом со своей семьёй, где нет ссор, скандалов, лишь спокойствие и радость.       Я не видела снов, лишь бесконечную темноту, сквозь которую пробивались периодически какие-то звуки, то это были голоса, то шум чьей-то рации, скрип каких-то дверей или выстрелы где-то в дали, которые уже не пугали. Сквозь ткань на одежде чувствовала чужие прикосновения к ногам, рукам, лицу, не знаю, кто это был, но меня согревало это. Когда пришло ощущение невесомости, мысленно начала улыбаться, казалось, словно я лечу на невероятно больших и сильных крыльях в поиске дома и выхода из этого здания, постепенно выбираясь на улицу, и начинала парить уже в свежем и чистом воздухе. Как бы мне хотелось остаться в таком состояние подольше… Здесь спокойно, хорошо, никто не ругается, проблем нет, даже воображаемый Леви не грубит.

***

POV Карина       В белом коридоре военной больницы, несмотря на поздний час, стоял шум из самых разных голосов. Всех пострадавших от терактов за сегодня привезли сюда, чтобы обеспечить нужную помощь и уход, родные и знакомые несчастных жертв не находили себе места, кто-то рыдал, узнав о смерти своего горячо любимого ребёнка, кто-то переживал за судьбу жены или девушки и нервно ходил из стороны в сторону. Люди справлялись с этим горем как могли, умели, и никто не смел судить их за это, даже уже уставшие медсестры с пониманием подходили к каждому и предлагали свою поддержку, помощь.       В одном единственном крыле больницы, на шестом этаже, сидело несколько людей, они все молчали, никто не плакал, не разговаривал, даже не шевелились, их взгляд был уставлен в пол. К ним не подходили медсестры, мимо проходящие люди переставали громко кричать или рыдать, будто боялись потревожить и нарушить эту атмосферу напряженности, которая словно начала распространяться по всему этажу. Взрослая дама с шоколадными волосами, заплетёнными в длинную густую косу, одета в элегантное платье тёмно-зелёного цвета, длина которого доставала до кафельного пола, и небольшая сумочка, стоящая радом с ней, а руки с сцепленными пальцами разместились на ногах. Молодая девушка сидела рядом, её чёрные кудрявые волосы спокойно свисали с плеч, из одежды спортивные тёмно-синие штаны и футболка, которую ей недавно дала поносить близкая подруга, которая сегодня с утра пораньше пропала и оказалась не там, где нужно.       У неё не было сумки или рюкзака, брюнетка пришла сюда с пустыми руками, всё необходимое было в кармане: телефон, который весь день старался до кого-то дозвониться. Напротив двух привлекательных, но опечаленных особ сидел взрослый мужчина, его усы угрюмо смотрели в пол, как и карие глаза, а небрежно подобранный стиль одежды говорил о спешке, в которой он собирался в этот город. Тёмно-зелёная рубашка была расстёгнута, под ней можно было увидеть чёрную майку, а вместо привычных классических брюк надеты джинсы, в которых чаще всего машину чинил. Рядом с ним ссутулившись и облокотившись локтями о колени сидел мужчина помоложе, явный красавец, но сейчас выглядевший весьма устрашающе для окружающих своим тяжёлым и хмурым взглядом, который был направлен туда же, как и у остальных. От него не пахло потом, несмотря на то, что только что приехал с работы, одежда не была грязной из-за того, что он и сам побыл в том аду, потому что успел принять душ, пока подруга его фиктивной невесты собиралась в больницу.       Они все собрались здесь с одной единственной целью — узнать, что будет с жизнью той, чьё тело сейчас лежит на операционном столе уже несколько часов. Кому-то она была подругой, для кого-то дочерью, племянницей, а кто-то просто беспокоился за жизнь этой девушки. Её спас он, тот, кто вечно ругается с ней, бесконечно критикует, но прячет свои чувства и эмоции от всего мира, просто наблюдая за жизнью этой строптивой невесты. Карина понимала, что Алекс, очнувшись, будет благодарна ему за помощь и сможет забыть все конфликты, произошедшие до этого, но она изменится и станет абсолютно другим человеком. Люди после того, как увидят смерть, меняются, и не всегда в лучшую сторону, это нормально, потому что этот ужас не все могут пережить, а пережив, понимают, скольких загубили собственными руками. Сейчас решается судьба не только русоволосой девушки, которая смогла выжить, но и тех, кто, сидя здесь, смиренно ждут вердикт врачей.       — Кто тут к Алекс Кельман? — из операционного помещения вышел мужчина, одетый в белый халат и врачебную шапочку на голове. После своих слов врач снял маску со своего лица и повернулся к посетителям.       Как только было произнесено имя значимой девушки, присутствующие встали со скамьи на ноги и приблизились к врачу, только один человек остался сидеть на своём месте. Он не шевелился, будто был уверен, что всё сказанное будет услышано, или это оттого, что не считал себя частью её семьи. Остальные же обеспокоенно смотрели на мужчину в белом халате, ожидая хороших новостей.       — Девочка в очень тяжёлом состоянии. Мы спасли её, жить точно будет, но без осложнений не обойтись, — спокойно начал свой рассказ врач.       — Что с ней будет? — дрожащим голосом произнесла Кэролайн, едва стоя на ногах от волнения.       — Повреждён центральный отдел нервной системы, отвечающий за двигательно-опорную систему, если говорить на понятном языке, у нее парализованы ноги, какое-то время не сможет ходить. Левая нога прострелена и неоднократно ранена колотым предметом, но всё это заживëт, однако перелом бедренной кости будет заживать дольше. Пулевое ранение в животе тяжёлых последствий не имеет, заживëт. На этом хорошие новости закончились. У неё сотрясение мозга, вероятно, откуда-то упала и ударилась головой, также она впала в кому, — закончил свою речь мужчина в белом халате.       — Вы хотите сказать, что моя дочь стала инвалидом? — шокировано переспросил Марк, словно не веря собственным словам и ушам.       — Этого я не могу сказать, но абсолютно точно, что минимум полгода она не сможет ходить. Поймите меня, сэр, кома может закончиться завтра, и у неё могут быть большие шансы на полное выздоровление, или кома продлится год, и этих шансов может и не быть. Я не в праве давать гарантий.       — Каков процент успеха? — едва не перебивая врача, спросила Кэролайн, взволнованно глядя по сторонам.       — Пятьдесят процентов плохого и хорошего результата.       Сразу после этих слов мужчина, что сидел всё это время на скамейке, резко встал на ноги и направился в сторону выхода, словно не желая больше оставаться здесь. Уайт обернулась в его сторону с сочувствием, но решила задержаться и ещё немного побыть с родственниками дорогой подруги. Она понимала, что сейчас всем тяжело, поддержка просто необходима для каждого, но как это сделать, если всё самое ужасное уже свершилось и неизвестно, когда это прекратится… Плач и рыдания других посетителей стали слышаться громче обычного, гул чужих голосов затмевал разум и лишал возможности здравомыслия. В этот день люди вспомнили, что такое ужас и чего стоит жизнь человека.