Любовный контракт

      Мы все не дорожим, что имеем, нам мало опыта в жизни, продолжаем всё обесценивать, и лишь потеряв, мы начинаем ценить это. Люди часто совершают ошибки, кто-то после молит о прощении бога, кто-то закрывает глаза и смиренно ждёт кары, но разве можно назвать кармой всё это? Лужи крови, выстрелы, крики людей, тихие просьбы о помощи умирающих. Такое даже врагу не пожелаешь. Русоволосая девушка, тяжело дыша, старалась не смотреть, как мужчины в чёрном одеянии и бронежилетах терзали очередную жертву собственным желанием похоти, она старалась не слушать крики этой женщины, убеждая себя, что рано или поздно всё это закончится, но сейчас ей казалось, что, скорее всего, эта история закончится её собственной смертью здесь. И никто им не поможет, никто их не спасёт, потому что жизни простых людей бесценны по сравнению с пойманным преступником, чтобы выжить здесь, нельзя надеяться на помощь, нужно помочь себе самой…

***

      — Меня бесит её любовь опаздывать, это очень непунктуальный человек, сначала она сидит два часа в телефоне, а потом за пять минут до выхода собирается и, конечно же, опаздывает! А ещё у неё отвратительная память на всё, она никого никогда не помнит, вам нужно быть её спонсором, чтобы она вас запомнила, и то не факт!       — Это неправда, я многих людей помню! — возразила я в ответ Уайт, ели сдерживая смех. Подруга вопросительно подняла бровь и повернулась ко мне, даже не глядя по сторонам, она указательным пальцем показала на подружку Мэри.       — Как её зовут? — я тут же начала смеяться, понимая, что меня взяли с поличным. — А она с нами уже два с половиной месяца тусуется, и Мери — её сестра! О, кстати, ей вообще никто и ничто в этой жизни не нравится, абсолютно! Вам нужно быть ортопедическим диваном, чтобы ей понравиться, и то это ненадолго, но меня даже не это бесит, а то, что мне потом выносят мозг по поводу, что и почему ей не понравилось! И я искренне не понимаю, зачем Леви устраивает ей периодически сцены ревности, потому что она и без него спокойно справляется с френдзоной! — брюнетка посмотрела на меня, я, наконец перестав смеяться, лишь пожала плечами в ответ.       — Это потому что он мне не доверяет?       — Нет, это потому что он гребаный собственник! Я серьезно, мы как-то сидели в баре, к ней подсел какой-то тип, и он весьма вежливо пытался с ней разговаривать, и знаете, что она сказала спустя час френдзоны этому несчастному? «Ты с таким лицом родился, да? Это ужасно». — Все опять начали смеяться, как и я.       Прошла уже неделя с тех пор, как мы сходили в клуб, и за всё это время я так и не помирилась с Аккерманом, мы не разговаривали, не общались. Я не видела в этом необходимости, он, видимо, тоже, впрочем, так было даже лучше, потому что не придется привыкать к человеку. Хотя я была, конечно же, в полном шоке, когда узнала, что тот парень в демонической маске и был Леви, это стало понятно, когда спустя пару дней Карина мне рассказала, что Жан там был со своей прекрасной военной компанией. Зато я узнала, что мой жених превосходный танцор, мне даже казалось, что я по сравнению с ним вообще не умею двигаться.       За день до произошедшего мы собрались, как обычно, все вместе, чтобы выпить и посмеяться над самыми разными историями из жизни, кстати, следующая очередь моя. Последнее время я часто беспокоилась по пустякам, из-за этого я стала принимать успокоительные и снотворное, чтобы даже во сне меня ничего не отвлекало от столь важного дела в этой жизни. Но, несмотря на внутреннюю тревогу, почему-то голова была забита чем-то вроде радости, мы наконец смогли доделать ремонт в комнате Уайт, и в то же время мне казалось, что что-то должно произойти. Это странное ощущение периодически посещало меня ночами, из-за чего я стала плохо спать, есть и часто отвлекалась от происходящего вокруг на свои собственные мысли. Тогда я, как и все, не знала, что будет завтра, и старалась отодвинуть плохие мысли подальше от себя, но получалось плохо…       — Ладно, Алекс, теперь твоя очередь. Расскажи самый неловкий момент в своей жизни. — заговорил Армин, выдернув меня из собственных раздумий.       — Хорошо… Я вот тут сидела, слушала о том, какие смешные неудобные случаи у вас происходят… И поняла, что вы не знаете ничего о чём-то неудобном. — Я тяжело вздохнула, собираясь рассказать эту чистую подставу от Уайт и Жана. — Примерно две недели назад мы поругались с Леви, ну и вечером с Кариной пошли в клуб, так сказать чтобы стресс снять. Там проходил маскарад с неоновыми красками, выступало несколько разных музыкальных групп. Короче, я такая накрасилась, собралась, пришла туда и здорово начала отдыхать, там я познакомилась с неизвестным мне мужчиной, с которым танцевала, причём очень классно, а потом мы поехали домой. Всю неделю я не разговаривала с Леви, потому что всё ещё таила обиду и злость, ровно как и сейчас, а потом мне Карина рассказала, что тот самый незнакомый мужчина и есть Леви. В доказательство она мне показала фотографию, которую он выложил в социальную сеть, и там была маска демона, и эта маска была на том самом незнакомце. — Я остановилась рассказывать и посмотрела на подругу, что едва сдерживала смех в улыбке.       — Ну и что здесь такого? Бывает… — начала было говорить Мэри.       — Нет-нет! Это еще не всё. Дело в том, что я этому незнакомцу сказала, что мой парень гондон, козёл и кто-то там ещё, и я не просто это сказала, но ещё и объяснила, почему он гондон. А вот теперь представьте, каково всё это понимать?       После моих слов все начали смеяться и шутить, я, чуть улыбаясь, слушала комментарии друзей. От всего шума меня отвлёк включившийся телевизор, где показывали новости. Я нервно дёрнулась, испугавшись внезапного звука, по телу пробежали холодные мурашки, а от услышанного стало даже страшно, будто что-то должно произойти… В комнате воцарилась тишина, уставившись в экран, все слушали историю о том, как главаря террористической банды «Марли» схватили и посадили в тюрьму нашего города, где он теперь ожидает суда. Оказывается, его зовут Зик, хоть лицо этого человека и не показали, но такие новости не предвещали ничего хорошего, и я это уже тогда понимала.       Отец иногда рассказывал мне про «Марли», говорил, что это очень непредсказуемая и жестокая организация, их главарь мог с лёгкостью убить своих людей и называл эту поножовщину «священным очищением грешников Аллаха». Да и без этих рассказов интернет был полон информации. Страшная и ужасная история о том, до чего могут опуститься люди в преступном мире, поговаривали, что у него есть родственник среди военных людей, благодаря чему ему и удается уйти от наказания уже не первый год. Всё это звучит не так страшно, когда не касается тебя и ты, не подозревая о чём-то таком, живёшь спокойной жизнью, периодически издавая стоны от собственных проблем. И если их Аллах действительно существует, то за что же расплачиваются перед этим лживым божеством ни в чём не повинные люди?       — Кто включил телевизор? — я услышала тихий голос Армина где-то неподалеку, но взгляд мой зациклился на уже выключенном экране телевизора.       — Я случайно села на пульт и, видимо, нажала на кнопку… Простите… — начала оправдываться Мэри.       Не обращая внимание на чужие диалоги, я, задумавшись, начала прислушиваться к себе. По телу снова прошлась волна мурашек, ощущение чего-то надвигающегося не покидало, что-то плохое должно произойти, но что, я никак не могла понять. Становилось страшно и беспокойно после таких новостей, даже не знаю почему, но казалось, что это вот-вот должно произойти либо со мной, либо с кем-то из близких. Возможно, я себя накручиваю, и я очень стараюсь не думать о плохом, но плохое предчувствие со мной уже неделю, не помогают успокоительные и снотворные, будто чувство тревоги куда сильнее всех этих таблеток.       Леви на этой неделе не приходил ко мне ночью, он спал в зале с тех пор, как мы поругались из-за сервиза его матери. Не то чтобы мне было от того грустно, скорее это чувство смешалось с обидой и ненавистью за его поведение и попытку унизить меня. В добавок к этому я начала понимать, что мне этот мужчина стал симпатичен не просто как сексуальный партнер, но и как человек, который может дать отпор мне, который, несмотря на всё, в нужный момент заступился за меня, тогда с Томом и там в клубе, даже не обращая внимание на собственную злость, что бушевала в мою сторону. Теперь я понимаю, почему он сердится, кричит и ругается, будь я на месте Аккермана, не стала бы себя сдерживать, когда кто-то разбил мою вещь, бросая ею куда захочется, а прибила бы этого идиота за такое обращение с моими вещами. По глупой девичьей дурости я надеялась, что мои зародившиеся небольшие чувства взаимны, но разумом понимала, что это не так. Леви не из тех романтиков, который будет бросаться сломя голову с распахнутой душой навстречу или лепетать ванильные словечки при полной луне, скорее всего, он даже не станет говорить о своих чувствах, если они, конечно же, есть.       К счастью или к сожалению, я слишком упряма и недоверчива к людям, и, разумеется, я не собираюсь делать поблажки для жениха только из-за того, что мне он понравился, чтоб его семеро чертей драли. Перестать сердиться и подойти извиниться? Я это делаю только один раз в нужной теме, второго раза не будет, а его лимит исчерпан. Попытаться наладить отношения? Да кто он такой, чтобы я шла на это, без пяти минут ёбрь и спонсор, только и всего. Без него жила всю жизнь и проживу дальше, больно надо идти унижаться ради какого-то солдафона и его денег.       — Алекс, расскажи, что тебя раздражает или что тебе не нравится в Леви, — прозвучал голос подружки Мэри. — Кстати, меня зовут Лора.       Я, наверное, так сильно отвлеклась от происходящего, что вообще упустила момент, когда моя очередь опять наступила. Нахмурившись, посмотрела на Карину, та начала смеяться, понимая, что это будет долгий рассказ, остальные, наверное, затаили дыхание в ожидании невероятного открытия моей злопамятной сущности. Тяжело вздохнув, я повернулась к ребятам, конечно же, всех скелетов я раскрывать не собираюсь, сейчас я слишком трезвая для этого.       — Меня бесит его выражение лица, оно всегда одинаковое, за исключением злого состояния, раздражает его манера общения, как будто он управляет миром и все ему по гроб жизни должны. А ещё он задолбал меня ревновать ко всякому столбу! Это просто невыносимо! Как будто я сама не знаю, что мне можно делать в этой жизни. Он, блять, не так давно парень, практически никто, а ведет себя, как будто купил меня на распродаже в аду…       — Погодите, ребята, секунду. — Справившись с приступом смеха, Уайт перебила меня и выставила примирительно руку, я посмотрела на свою подругу, улыбнувшись. — Алекс, у него есть деньги, и их много.       — Вот и я говорю, это самый замечательный мужчина на всем белом свете, так что мне всё нравится! — тут же поменялась я от смены собственного мнения, после чего все опять начали смеяться, но боковым зрением я увидела, как Аккерман строго и с укором на меня посмотрел.       Этот вечер для меня и Уайт прошёл без алкоголя, мы не хотели пить ничего, кроме чая или кофе, из-за отсутствия настроения на такие посиделки. Они и так все приперлись без предупреждения, ещё и в вечер пятницы, когда обычно я вечером тупо сплю и кушаю. Аккерман, как обычно, на меня не обращал внимания, я тоже, но следила за его реакцией на мои слова боковым зрением. Видимо, окружающие это заметили и начали задавать вопросы по этому поводу, благо я умею отмахиваться и переводить разговор на другую тему. О нашей с ним ссоре знали немногие: Карина, Эрвин, Эрен и Жан, и этих лиц было вполне достаточно для такой информации, я не большой любитель распространяться о делах в личной жизни, к тому же меньше знают — крепче спят.       Всю ночь я почти не спала, постоянно просыпалась в холодном поту от страшных снов, а потом ворочалась после каждого ужастика около часа. Могут ли быть сны вещими? Многие в такое не верят, смахивают всё на бред мозга из-за усталости на работе или делах, но я в какой-то момент обратила внимание на то, что некоторые сны сбываются, если их правильно истолковать и не зацикливаться на их значении. И вот сейчас меня пугало то, что все мои последние сновидения я прекрасно понимала и поэтому боялась реализации чего-то подобного в жизни. Мокрая земля, по которой я шла, как по болоту, и ноги часто вязли в этой чёрной гуще, вокруг темнота и ничего не видно, а в руках единственный фонарик, который иногда гаснет. Тяжело дыша во сне, несмотря на невыносимую боль в ногах и усталость, я продолжаю идти дальше, и чаще всего мой путь преграждали какие-то трупы людей, которые вставали на ноги будто живые и старались остановить меня.       Почему-то сегодня ночью, несмотря на ужасные сны, я быстро засыпала, может быть, это от усталости или от наконец-то сдвинувшихся некоторых проблем с места. Мама перестала устраивать скандалы, Алиса перестала жаловаться на неё, а отец, как обычно ничего не зная, обижался на меня за якобы украденные деньги и молчал. Не то чтобы меня такой результат всей ситуации удовлетворял, но тишина после таких бурных эмоций со стороны родственников казалась невероятно нужной. К тому же помимо семейных разборок у меня тут ещё и свои разборки с фиктивным женихом, который тоже просто обожает высказываться мне в агрессивной форме всё то, что ему не нравится, поэтому я решила вновь воскресить вопрос о расторжении договора. Когда дело касается отношения ко мне как к человеку и в случае моего неудовлетворения этим, я готова наступить на свои чувства и желания. Пусть так, чем потом меня будут воспринимать за пустое место и относиться как к вещи, купленной в магазине.       На следующий день у меня с самого утра запись к врачу, но из-за того, что я не услышала будильник и проспала, пришлось собираться на высоких скоростях, зато чувство высыпания наконец настигло меня впервые за последний месяц. Успев принять успокоительные и несколько витаминов, я отправилась в торговый центр, который находился в центре города, с утра там меньше народа, особенно в выходной день, но вот пробки на дорогах никто не отменял. Благо любимая музыка помогала отвлечься, но даже несмотря на это плохое предчувствие всё ещё присутствовало в глубине души.       Карина в последнее время выглядела намного лучше, чем тогда после ссоры с Жаном, наверное, они помирились, что весьма ожидаемо, ведь этот парень теперь уж точно своего не упустит. Я знала основную проблему их отношений: слишком строгая и самостоятельная Уайт и слишком заботливый и в некотором роде навязчивый Кирштайн. Но несмотря на это, они находили общий язык, парень старался понимать подругу, и у него это получалось, они доверяли друг другу и верили, не то что я с Леви. Мы же вечно прыгали от одной крайности в другую, то ненавидим, то нежимся, будто середины найти нет возможности.       С другой стороны, сколько себя вспомню, мне никогда не выпадало что-то лёгкое, так что такой сложный человек, как Аккерман, под стать подходил такой вредной мне. Вот только я действительно не намерена терпеть его поведение, если мы с ним сейчас не в отношениях, и он уже позволяет себе такие поступки, то что ждать дальше? Он не подросток, а взрослый человек, который должен давать отчёт своим действиям, и меня совершенно не волнует, что поспособствовало такому результату. Я без труда переживала одиночество, грусть, печаль и многое другое, так что и это переживу, у меня ещё есть время в этой жизни, чтобы я смогла выбрать то, что хочу я.       Когда я поднялась на пятый этаж в торговом центре, без труда нашла кабинет нужного мне врача. В этом здании я часто находилась по работе, поэтому легко ориентировалась: на первых этажах находились магазины одежды, с третьего этажа по четвертый расположены рестораны и кафе, а дальше — продажа услуг, мебели и прочей ерунды. Меня же сегодня интересует конкретный кабинет, в котором я узнаю, всё ли в порядке с моим зрением, а то в последнее время стала плохо видеть, да и глаза болят после работы или долгой дороги. Возможно, после первичного осмотра окулиста можно сходить в какую-нибудь кафешку и выпить кофе, а потом вернуться домой и поспать или посмотреть сериал, который советовала Карина.       В отношении фильмов и сериалов Уайт разбиралась намного лучше меня, не то чтобы я это делала редко, скорее по настроению и не так часто, как моя подруга. А вот Эрвин с Леви часто смотрели фильм с брюнеткой, к вечеру какого-нибудь рабочего дня брали попкорн, чипсы и пиво, я же засиживалась у себя в комнате, писала статьи для второй работы или вела трансляции. Последний заказ статьи выдался тяжелым для меня, тему войны я в принципе не люблю, потому что сама к этому отношусь неравнодушно, но пришлось через «не хочу» делать свою работу. Получилось, кстати, весьма неплохо, многим читателям понравилось, даже людям с преклонным возрастом.       Зайдя внутрь кабинета окулиста, в приёмной меня встретила миловидная девушка в белом халате, которая после того, как я сняла верхнюю одежду, проводила меня к врачу. Мистер Марсель оказался очень вежливым и аккуратным в своей работе, но от яркого света хотелось хмуриться или вовсе закрыть глаза, а запах хлорки вызывал у меня зуд в носу и желание чихать, но я старалась сдерживаться. Когда доктор указывал на буквы, чтобы я их прочитала, я без труда это делала, однако, когда дело дошло до мелких букв, моё зрение начало подводить.       Врач окулист, внимательно осмотрев мои глаза, сказал, что с ними всё в порядке, за исключением небольшого спазма, который нужно снять с помощью специальных капель и лечебных очков. Это заявление вызвало у меня смешанные чувства. С одной стороны, я была рада, что с моим зрением действительно всё в порядке. С другой стороны, я не могла не думать о том, как отреагирует на это мой отец. Он наверняка будет долго смеяться, скажет, что его взрослая принцесса начала стареть раньше времени или типа того. Папа всегда любил подшучивать надо мной, но его шутки никогда не были обидными. К тому же, он никогда долго не дулся после наших ссор, а я всё никак не могла простить саму себя за долгую ложь.       У меня не так уж много дорогих мне родственников и людей на белом свете, и вместо того чтобы рассказать правду, я стараюсь сохранить свой родной дом в Сиэтле со всеми членами семьи. Я понимаю, что это эгоистично, но не могу позволить себе потерять их из-за каких-то пустяков, хотя для папы это явно не будет пустяком. Они — это всё, что у меня есть, и я готова на всё, чтобы защитить их и сохранить наш дом. Даже если это означает скрывать от них правду и продолжать жить во лжи.       Подумав о дорогом и любимом мне человеке, выйдя из кабинета и спускаясь уже на лифте, я набрала номер отца, раздались тягучие гудки, от чего по телу прошлись холодные мурашки, создалось ощущение, будто вокруг вдруг стало холодно, оттого руки начали немного неметь. Странно, пальто теплое, да и помещение должно отапливаться, но ещё более странно, что папа не брал трубку, он всегда отвечал на мои звонки, а тут… Я, тяжело вздохнув, посмотрела на экран телефона и сбросила вызов, возможно он ещё обижаться…       «Спокойно, Алекс, это просто стечение обстоятельств, ничего более, — постаралась успокоить я внезапно появившуюся дрожь в коленках, но как только я через прозрачное стекло лифта увидела входящих несколько мужчин в торговый центр, трясучка ухудшилась. — Всё хорошо, это просто посетители, ты себя накручиваешь, успокойся… О боже…»       Увидев, как один из мужчин в черной одежде достал из рюкзака что-то похожее на автомат, я тут же нажала на кнопку стоп в лифте, затем, запустив его снова, направила на несколько этажей выше. Сразу после этого я начала звонить Аккерману, но в телефоне опять раздавались лишь монотонные гудки, мучительно долгие. Никто не поднимал трубку: ни Эрвин, ни Леви, и даже Эрен. От этого я стала ещё больше переживать, будто поняла, что абсолютно не защищена сейчас от всего возможного ужаса вокруг. Когда лифт остановился, я тут же пошла в дамскую комнату быстрым шагом, будто куда-то торопилась.       «Нет, это всё бред, мне показалось, сейчас я выйду за дверь, и там всё будет спокойно, я смогу выбраться через обычный главный вход, — успокаивала я себя, вспомнив последние новости по телевизору. — Всё хорошо…»       — Успокойся, это просто успокоительные дали обратный эффект, это всё галлюцинации… — глубоко вздохнув, стоя уже в туалете у зеркала возле раковины, включила кран, оттуда полилась холодная вода, которой я смогла сполоснуть лицо, благо что в выходные я чаще не наношу на себя макияж.       Тяжело дыша, я повторяла водные процедуры, это помогло мне успокоить своё сердцебиение и трясущиеся руки. Глубоко вздохнув, я напоследок выпила воды из-под крана, утоляя свою жажду, и после того как высушила руки, вернулась обратно в коридор торгового центра на девятом этаже. Паники вокруг никакой не было, люди так же бродили по магазинам, болтая о чём-то своём и не обращая внимание на других, это успокаивало. Недолго думая, я направилась обратно к лифту, чтобы наконец прийти в кафе и перекусить. Видимо, мне действительно померещилось или в очередной раз зрение подвело, всё-таки стоит пройти курс лечения по снятию спазма с глаз, а то так и инфаркт схватить можно.       Уже сидя в кафе, я, успокоившись, пила горячий эспрессо в конце трапезы, а свободной рукой лазила в своем телефоне. Задевало и немного обижало, что в момент моей паники никто не поднял трубку и до сих пор так и не перезвонили. А что, если бы мне не показалось, и моя жизнь действительно находилась бы в опасности, они бы об этом даже не узнали! Что за равнодушные ко всему люди окружают меня, мне снова придется пересмотреть свой круг общения и послать к чёрту тех, кому плевать на меня и мою жизнь. Как бы я не держалась ледяной глыбой с пофигизмом на всё, такие решения мне давались непросто, даже когда это действительно стоит сделать.       «Что опять случилось?» — оповещение об смс выскочило наверху гаджета, отправителем был Леви.       Ну да, что ещё может мне сказать человек с таким ужасным характером? Мне не стоило ему звонить в момент своего страха, но почему-то в тот момент первым в голову пришёл именно этот человек, будто других вариантов нет. Прочитав сообщение Аккермана, я не знала, что ответить, может быть, не стоит ему рассказывать о своих галлюцинациях, вот только сомнение внутри ещё билось, и мне хотелось поделиться своей не совсем радостной теорией. Тяжело вздохнув, я прикрыла глаза, представив, как офицер будет смеяться над этим полным бредом или как отмахнётся простой фразой «иди умойся», но в принципе можно как раз-таки этим проверить его на адекватность по отношению ко мне. Поэтому я, рискнув, всё-таки написала:       «Привет. Я у окулиста сейчас была, примерно полчаса назад я видела, как заходили люди в чёрном, и один из них достал что-то похожее на автомат, возможно, мне показалось, но… Что, если это какие-нибудь террористы или преступники? Но сейчас всё тихо, и вроде как ничего плохого не происходит…» — ещё раз вздохнув, я отправила сообщение и отложила гаджет в сторону.       «В таких местах охрана ходит с оружием», — на удивление долго ждать ответа не пришлось, поэтому я, сразу прочитав текст, начала печатать на сенсорной клавиатуре ответное смс.       «Да, но… Они были в масках! И у охраны нет больших рюкзаков за спиной!»       Как и ожидалось, он мне не поверил, и на что только я надеялась? На понимание с человеком, который пытался меня однажды обмануть, потом унизить или ударить? Господи, за что всё это, неужели нормальные мужчины все вымерли, как мамонты, и больше не собираются рождаться на этот свет? Хотя, возможно, это моя карма за ошибки в прошлом или нынешнем времени. Но где я так успела согрешить, что вселенная мне дарует это создание? Где его только взял Кенни? В аду была акция на двухметровых гуманоидов, и он купился на его симпатичное личико? А можно оформить тридын или просто возврат? Я согласна вернуть это сплошное негодование моего мозга даже с доплатой.       «У тебя глюки из-за успокоительных, успокойся, — высветилось новое оповещение спустя пару минут, и затем пришло следующее смс: — Вернись домой и поспи. Не забудь написать, когда будешь дома».       «Иди нахуй», — коротко ответила я и хотела бы на этом закончить, но пальцы продолжали печатать следующий текст сообщения, желая высказать всё своё негодование, но вовремя себя остановила и стёрла напечатанный порыв гнева.       Как можно быть таким дурнем, я не понимаю. Да, я тоже сейчас выгляжу не лучше, но это не значит, что он может насмехаться надо мной таким открытым способом, ещё и тыкать носом, что я начала пить таблетки. Ох, однажды в этой жизни мне попадётся человек, которого не придётся периодически посылать ко всем чертям, надеюсь, я к тому времени буду без Аккермана и мои нервные клетки восстановятся хоть немного после времяпрепровождения с этим солдафоном. Хотя, разве не скучно так будет жить, спокойно, тихо…       Расплатившись в кафе, я вышла в коридор торгового центра и направилась к лифту, уже абсолютно забыв о своих галлюцинациях и недавнем страхе за свою жизнь. Перед моими глазами лифт опустился на мой этаж и остановился, чтобы выпустить находящихся внутри людей, но почему-то двери не открывались, и в какой-то момент раздался громкий и оглушительный хлопок, после чего лифт безвольно полетел вниз. Люди начали кричать, подбежали к ограждениям этажа и начали смотреть на удаляющийся лифт, который, судя по громкому звуку, раздавшемуся пару секунд назад, приземлился на первый этаж. Чужие оханья, искорёженные в ужасе лица, девушки прикрывали раскрытый рот ладошкой, видимо, картина там была страшная, но я не решалась подойти и посмотреть, вместо этого, остановившись в паре метров от произошедшего, пошла к лестничной площадке.       Главное — быть спокойной… Тщательно стараясь успокоиться и не паниковать, я быстрым шагом направлялась к запасному выходу, который должен быть открыт, почти дойдя до нужной металлической двери, резко остановилась. Мне навстречу вышли несколько мужчин в черных масках на лице, в руках они держали огнестрельное оружие: то автомат, то пистолет, и направляли их в разные стороны, но один остановился на мне. Я замерла, боясь пошевелиться и сделать лишнее движение, сердце пропустило удар от испуга и попытки реагировать спокойно на всё это. Где-то позади меня раздались выстрелы, затем людские крики, больше похожие на вопли, я примирительно подняла руки вверх на уровни своих плеч, надеясь на пощаду и молча глядя на того, кто, медленно подходя ко мне с автоматом в руках, пилил меня убийственным взглядом.        — На пол живо! Не двигайся! — громко крикнул он, от звука его голоса я чуть нахмурилась и послушно начала выполнять приказ.        — Все на пол! Иначе мы всех убьём! — прокричал другой мужчина с явным акцентом.       С таким акцентом обычно говорили мусульмане или исламисты, звук их произношения ни с чем не перепутать, я и так-то недолюбливала их нации, но уж теперь на всю жизнь запомню. Когда мои колени коснулись холодного кафеля, положила руки на пол и легла головой вниз, уперевшись в пол. Я закрыла глаза, прислушиваясь к звукам вокруг, услышала, как несколько мужчин прошли мимо меня, потом звуки выстрелов и снова визги людей. От проходящих мимо пахло тяжёлым табаком и дизельным топливом, из-за этого неприятного запаха я сборщика нос, но подавила желание чихнуть, повернувшись в сторону, увидела, как расстреляли какого-то мужчину и как его тело рухнуло на пол.        Глаза этого мужчины вдруг опустели и замерли, он перестал кричать и пытаться убежать отсюда, изо рта потекла струйка крови, а грудь была продырявлена пулями, которые в него попали, из этих дыр текла кровь. Его тело упало в двух метрах от меня, и я с ужасом в глазах наблюдала за этой ужасной сценой убийства, хотелось встать и побежать куда-нибудь, закричать или заплакать, но сейчас нельзя этого делать, иначе есть риск собственной смерти. Я продолжала слушать возгласы, просьбы о помощи и смотреть на реки крови, что оставляли после себя жертвы убийств. Не заметив, как руки начали трястись, почувствовала, как чья-то тяжелая и сильная рука схватила меня, как собаку за шкирку, поднимая над полом и заставляя встать на ноги, а затем потащили куда-то в неизвестном мне направлении.       Убийцы что-то кричали людям, то на своём родном и непонятном нам языке, то на общем, но коверканном американском. Нужно быть тише воды, чтобы меня не тронули и не убили, быть может, так мне удастся спастись от этого ужаса. Дыхание как будто перекрыли, воздуха не хватало, и я, жадно хватая воздух, пыталась успеть за тем, кто всё ещё меня вëл куда-то, вместе со мной вели детей, мужчин и женщин, они все плакали и умоляли о пощаде, я же постаралась убить своё желание рыдать, прикусив до боли нижнюю губу.       Казалось, будто этих бандитов невозможно понять, они то выстреливали в людей, которые кричали, то в тех, кто просто плачет, то в детей, которые от ужаса происходящего вокруг визжали навзрыд, пытались убежать или дать сдачу. Несчастные жертвы один за другим падали на пол и больше не издавали и звука, какая ужасная смерть, даже врагу такого не пожелаешь.       «Господи, как же страшно… Что делать… Куда идти и как выжить здесь? Почему нет охраны или полиции, они нам помогут, спасут? А что, если нас всех здесь убьют до того, как кто-то придёт и поможет, зачем же тогда эти муки для людей? За что всё это, какие грехи мы все совершили, что получаем вот такое наказание?» — мысленно думала я.       Мне искренне хотелось помочь хоть кому-то, успокоить их, но своя жизнь дороже, ведь малейшее неправильное движение, и следующим трупом буду я. От этих мыслей голова шла кругом, это мешало думать здраво, не помогали молитвы, крики и вопли, всё бесполезно…       Нас завели в какой-то темный зал кинотеатра и посадили на пол, затем убийцы подходили к каждому и грубо забирали наши сумки и верхнюю одежду, периодически кого-то убивая или толкая в сторону. Когда подошли ко мне, я тут же отдала сумку, желая, чтобы ко мне никто не притрагивался из этих террористов, но, кажется, мой жест был слишком вызывающим и брезгливым или что-то другое не понравилось мужчине, из-за чего он, посмотрев на меня, ехидно усмехнулся, после чего ударил по лицу ладошкой. Голова заболела от боли, а челюсть, казалось, онемела от удара, во рту почувствовала привкус крови, я опустила голову в пол, подавляя желание закричать или заплакать. Видимо, этого было мало для него, и он наклонился ко мне, схватив за волосы, грубо дёрнул в сторону, поднял мою голову так, чтобы я посмотрела на него снизу вверх.       — Ты похожа на русскую шлюху, у меня дома я тебя бы трахал трое суток, не переставая, — из его рта пахло чем-то отвратительным, как будто он не мылся несколько недель.       Сказав свои отвратительные слова, он, сняв с лица маску свободной рукой, затем отшвырнул меня от себя в сторону и пошёл дальше. Упав на спину, я медленно приняла сидячее положение и снова опустила взгляд в пол, стараясь не смотреть по сторонам, вскоре рядом со мной посадили какую-то бабушку, которая вслух молилась Иисусу о своём спасении и плакала одновременно, я шокированными глазами уставилась на неё. В христианстве принято просить о прощении, молить о спасении в случае угрозы, но не только о себе, но и о других, молиться только о себе строго запрещено в таких ситуациях уж точно, но почему она… Хотя мне ли судить.       Господи, я и забыла, насколько люди эгоистичны, желчны и отвратительны. Их не интересует жизнь других, и даже у этой милой и несчастной бабушки проснулся её собственный облик человека, который больше напоминал одинокую гиену, попавшую в ловушку льва. Возможно, скоро я буду выглядеть так же: мерзко и в чём-то даже жестоко. На её руках была кровь, и пахло чем-то дряблым, плесневелым, так обычно пахнут дома старых людей из-за отсутствия чистоты, наверное, у них не хватает сил мыться часто или стирать свои вещи чаще обычного, но, несмотря на её облик, мне было жаль бабушку, она едва держится на ногах и, скорее всего, пережила немало лет. Я снова вздохнула, стараясь успокоиться, прикрыла глаза, прислушиваясь снова к звукам, но я слышала только выстрелы, плач и крики, это не давало думать, раздражало и до ужаса пугало.       Вдруг раздался взрыв где-то за стенами, пол начал трясти, стены, кажется, зашевелились, а от внезапного звука все наклонились к полу и снова начали кричать и плакать, я же, сделав то же самое, почувствовала, как на меня кто-то облокотился с левой стороны и не собирался отодвигаться, медленно повернувшись в сторону, чтобы посмотреть, в чём дело, я увидела ту самую старушку. Она буквально легла на меня, перестав молиться, опустила руки на колени и закрыла глаза, вряд ли бабуля уснула, скорее всего, упала в обморок или её схватил сердечный приступ. Тяжело дыша, я постаралась потрясти дряблое тело, но она не реагировала, и, пока бандиты весело присвистывали, радуясь своим очередным успехам по нанесению вреда окружающим, я пыталась вернуть эту женщину в чувства.       — Эй, бабушка, очнитесь! — еле слышно прошептала я, боясь, что нас услышат, но ответа не было, тело, словно бездушная тряпка в руках, не двигалось.       Я уже, не сдерживаясь, начала плакать, в последний момент, когда потрогала её пульс на шее, медленно начала понимать, что она мертва. Уши чем-то заложило, голова снова начала болеть, руки затряслись, а слёзы ручьём потекли из глаз. Поверить не могу, что я пару минут назад смотрела на эту бабушку осуждающе, меня словно кто-то услышал и убил её в наказание за мои мысли. Господи, за что же ей всё это… Чья-то рука с грубостью легла мне на плечо и откинула меня в сторону от трупа, затем раздалось несколько выстрелов, убийца, что стоял позади меня, направил курок пистолета на уже и без того мертвую старушку. Я раскрыла рот, но прикрыла его рукой от увиденного кошмара, в ужасе глядя на кровоточащие раны от пуль, что пробили её грудь, за что же они так с ней… Она ведь всего лишь молилась, а я даже не смогла ей помочь…       — Чарли, ты знал, что твоя тёлка здесь? — за спиной раздался голос убийцы бабушки, который эхом разошёлся по всему помещению, и после услышанного я замерла как статуя, боясь повернуться.       «Нет-нет, этого не может быть. Много людей ходит с таким именем, мне не стоит себя накручивать, мне, скорее всего, показалось…» — в панике затороторила я у себя в голове.       Хотя даже если это правда, не узнаю этого человека, слишком много времени прошло, но в то же время я до сих пор помнила некоторые моменты, связанные с ним. Он был тем, кого я так сильно любила, и могла ли забыть его? Да, могла, но я специально этого не стала делать, чтобы помнить всю оставшуюся жизнь последствия своего излишнего доверия, доброты и самопожертвования. Мне хочется верить, что к этому ужасу, происходящему вокруг, не причастен тот, кому я отдала когда-то своё сердце и душу, ведь он хоть и был отвратительным человеком, но трусом, который не убил бы кого-то… наверное.       Я уже убедилась на собственном опыте: люди не меняются, они могут притворяться, стараться держать себя в руках, врать себе и окружающим, но их настоящая суть не поменяется. Вот почему, несмотря на все признания в чувствах, я не возвращалась к бывшим, поэтому никогда не собиралась прощать Леви за его действия… Правда, теперь мне не кажутся его поступки такими ужасными, как раньше, да и сейчас всё бы отдала, лишь бы он оказался здесь, рядом со мной, и я бы почувствовала себя в безопасности, но вместо крупицы доброты и снисходительности послала его подальше от себя, вырыла сама себе эту яму Бездны. Не знаю, зачем это сделала, но уже начиная жалеть об этом, вспоминая его разговор в тот вечер с Эрвином, он всего лишь хотел за меня заступиться, просто потому что посчитал меня в чём-то лучше предыдущих пассий, а в ответ на это я послала его нахрен. Почему же Аккерман мне не поверил, всякий раз, когда я чего-то пугалась, он не верил, когда жаловалась на кого-то, опять не верил…       Это немое, холодное и абсолютно спокойное выражение лица Леви, его колкий и грубый язык речи и бархатный тембр голоса, аристократически бледный цвет кожи на теле, а этот ужасный стиль общения — чаще молчать или бить кого-то. Но я ведь смогла оторваться от Чарли, смогла уехать и начать жить по-другому, так, как я хочу, и у меня это получалось, да, следующие бывшие были тоже той ещё катастрофой, да и офицер не подарок, но, по крайней мере, он похож на человека, которого можно назвать мужиком, а не жалким подобием человеческого рода. И даже теперь я рядом с ним не смогла убежать от прошлого, почему… Что мне ещё нужно сделать, чтобы это прекратилось, умереть? Но разве я имею право умирать, когда захочу, сбросив все свои проблемы на друзей и родителей, заставить их страдать из-за собственной слабости, нет.       — Да, — я услышала до боли знакомый голос, но всё ещё не поднимала взгляда от пола, нарочно стараясь себя убедить, что мне просто показалось. — Отвали от неё.             Услышав чьи-то тяжёлые шаги, зажмурилась от страха, но это не помогло, уже через пару секунд меня грубо схватили за предплечье и потянули вверх, чтобы я поднялась на ноги. Сердце пропустило удар, когда я боковым зрением увидела когда-то знакомое лицо, он на меня не смотрел, сказав что-то своим друзьям повёл меня в сторону зрительских сидений кинотеатра. От мёртвой хватки Чарли начала болеть рука, а от того, что меня периодически дёргали, подгоняя идти быстрее, казалось, вывихнется плечевой сустав, хорошо, что сегодня утром я не надела высокие каблуки и предпочла своим ногам обычные зимние несезонные кроссовки.       Чем дальше я отделялась от людей, которых взяли в плен, тем больше мне казалась моя скорая погибель, этот человек никогда не был снисходителен ко мне, но зачем он тогда меня отводит от них, он что, хочет меня защитить? Бред, я не поверю в эту ложь, единственное, что он хочет, так просто помучить меня, пока есть время.       Когда он подвел меня к последнему ряду зрительских сидений, я повернулась к нему. На лице не было маски, как у других, всё те же темно-зеленые глаза и коротко стриженные каштановые волосы, на которых периодически свисала отшелушённая кожа от псориаза. Чарли всё такой же, узкий разрез глаз, хитрый крысиный взгляд безразлично смотрел на меня, издевательская ухмылка тонких губ и горбатый нос. Несмотря на то что чувств к нему уже давно не было, в глубине души я надеялась, что этот человек найдет нужную себе дорогу в этой жизни и не будет совершать прежних ошибок, как же сильно я ошибалась…       — Садись, — сквозь зубы проговорил бывший, чуть наклонившись к моему уху.       Я послушно исполнила этот приказ, сейчас не время показывать свой характер, стоит притвориться послушной, ну или хотя бы попытаться ею быть, вот только я знаю, что у меня не получится это сделать. Чарли сел рядом, автомат, всё это время свисавший с левой стороны плеча, взял в свои руки и направил на меня, приблизив дуло огнестрельного оружия к моему правому боку, я судорожно вздохнула. Страх снова заполонил меня, из-за чего дрожь в руках усилилась, посмотрев на бывшего, я постаралась понять, что он от меня хочет и зачем всё это делает, но, кажется, вместе с чувствами ушло и понимание этого человека. Шатен же, не скрывая, разглядывал меня с любопытством и начал с моих ног, затем его взгляд медленно поднимался выше, а когда зелёные глаза достигли моего лица, свободной рукой он дотронулся до моей щеки и нежно погладил её своими грязными в засохшей крови руками.       — Ну, привет, милая. — уже более спокойно и как-то… странно мягко произнёс Чарли, я же молча кивнула, боясь издать лишний звук. — В чём дело, не хочешь порадовать меня своим прекрасным голоском?       Меня всю с новой силой затрясло от страха и злости, даже не знаю, сколько мне понадобится терпения и сил, чтобы не сорваться на него в попытках прибить к чёртовой матери или убежать отсюда как можно дальше. Я всё ещё молчала, что ему явно не нравилось, как и всегда. Как я могла только полюбить этого больного психопата с раздвоением личности? Сколько ни вспомню, но его глаза действительно всегда были слишком безумные для здорового человека, и сейчас происходило всё тоже, только более ужасное. Я вздрогнула, когда Чарли, схватив меня за подбородок, повернул к себе, требуя что-то сказать, но что говорить я действительно не знала, не увидев нужного результата, он грубо откинул в сторону моё лицо. И кажется, на местах его прикосновений горела кожа от чего-то неприятного.       — Раз так, давай поиграем. Каждый раз, когда ты не будешь отвечать мне, из них, — он кивнул в сторону заложников, — будет кто-то умирать мучительной смертью. Что скажешь, малыш?       Я испуганно посмотрела на бывшего. Вероятно, он шутит и хочет проверить меня на что-то… Может быть, на слабость или доброту к людям? Вряд ли Чарли станет это делать, ведь он самый трусливый человек из всех, что я знала, а ещё он сейчас среди террористов, которые взяли торговый центр под свой контроль и не одних людей убили, так что мне не стоит недооценивать его. Но пока я об этом думала, он взял рацию и, отрывая от меня взгляд, что-то сказал по ней неизвестным мне языком, хотя по звучанию это больше напоминало таджикский или турецкий… Я не помнила, как правильно называется их язык, но звучал он ужасающе. Краем уха я услышала чей-то возглас и просьбы о помощи и, повернувшись к заложникам, увидела женщину, вставшую на ноги. Двое террористов её вывели в центр, поставили на колени перед всеми и начали вслух молиться о чём-то, я, со страхом наблюдая за всем этим, надеялась на лучшее, но вскоре они приставили пистолеты к голове женщины и раздались выстрелы. Бездушное тело незнакомки упало на пол, другие заложники закричали, кто-то начал снова плакать. Я же, не веря собственным глазам, не могла оторвать глаз от уже мёртвой, он это правда сделал…       — Уж я-то знаю, что ты можешь многое стерпеть, ведь сам тебя этому научил, а вот они могут умереть, пока ты молчишь. Ты всегда мне не верила, почему? Неужели я недостаточно тебя любил? — казалось, что его голос раздаётся где-то далеко, слишком шумно от возгласов людей. — Милая, ответь мне.       — Потому что ты всегда мне врал. — еле слышно ответила я, через силу заставляя себя разговаривать с убийцей, но так и не повернулась к собеседнику, направив взгляд куда-то в сторону.       — Неправда, я действительно тебя любил и люблю до сих пор, а вот ты променяла меня сначала на полных лузеров по жизни, которые, боясь за собственную жизнь, выполняли мои поручения, потом на какого-то… — шатен скорчил лицо, будто лимон съел, видимо, теперь речь зашла про Аккермана. — Ну и как он в постели? Лучше, чем я? — Чарли снова наклонился ко мне, заглядывая в мои серо-голубые глаза, раньше он тоже так делал, когда хотел помириться после сильного скандала.       Я действительно его не понимаю, зачем эти вопросы, что он хочет от меня добиться всем этим? Это полный бред, а не разговор, и я опять не знаю, что ответить ему. Как я могу сравнить секс с Леви с… этим жалким животным, который сует своё имение во всё, что движется и нет, да и к тому же я просто не помню, какой секс был у меня пять лет назад. Что говорить? Как реагировать? Ком встал поперёк горла, не давая произнести даже звука, и я со страхом посмотрела на Чарли, чьи глаза напоминали больных из психиатрической больницы.       «Господи, как же страшно, что же мне делать…» — вновь взмолилась я.       — Солнышко, я, наверное, непонятно объяснил правила, да?       — Нет, мне всё понятно, пожалуйста, не надо! — я с жалостью посмотрела на Чарли, который уже снова взялся за рацию.       В попытках предотвратить ещё одну чью-то смерть я схватила его руку, в которой Чарли держал рацию и уже хотел что-то сказать своим друзьям, на моих глазах чуть выступили слезы, и, кажется, это его почти остановило, но… Как часто мы ошибаемся, надеясь что-то изменить в этой жизни, остановить бурный поток ужаса или кого-то спасти? Очень часто, в мире множество ошибок совершают люди, не подозревая о последствиях, никто не задумывается о том, какое наказание он понесет за свои действия или противодействие, лишь бы сейчас сделать так, как велит нам наше желание. Так кто же мы такие, раз не можем даже понять это и предвидеть следующие шаги своих противников? Всего лишь люди, которые не осознают безценность собственной жизни, момента и всего, что мы имеем. Мы крохотная соринка по сравнению с миром, который бывает жесток с нами и без совершения ошибок.       Меня грубо оттолкнули, а затем наградили пощёчиной, звук удара эхом разнёсся по помещению, я же, упав на пол, больно ударилась об рядом стоящее сиденье. Слёзы потекли ручьём, когда я услышала, как Чарли заговорил по рации снова неизвестным мне языком, обзор происходящего закрывал следующий ряд зрительских кресел, и я была этому очень рада, потому что через минуту услышала чей-то женский визг от невероятной боли, перемешанный со звуком ломающихся костей. От собственного бессилия хотелось кричать навзрыд вместе с тем, кого сейчас медленно убивают там, на глазах у всех, под шум чужих рыданий. Я бы хотела остаться здесь и не смотреть на этот ужас, но мой бывший решил иначе. Он грубо схватился за моё предплечье и поставил на ноги, пытаясь сопротивляться, старалась убрать его руки от себя, которые обхватили меня за плечи, прижимая к мужской груди и рывком разворачивая меня к сцене кошмарного убийства. Зеленоглазый схватил меня за челюсть и повернул лицом в сторону заложницы, которая всё ещё была жива и оглушительно визжала от боли, двое убийц стояли возле неё и, смеясь, каждый по очереди ей ломали конечности, выворачивая их в разные стороны.       — Смотри. Это всё ты сделала, не я! Ну как тебе нравится, любимая?! А ведь когда ты меня бросила, я испытывал то же самое. Я искал тебя, писал тебе, звонил, но ты даже трубку не брала, не желая слышать и видеть меня! Смотри, до чего довела твоя гордость, безразличие ко всему и твоё высокомерие! Вот так выглядят люди, которые тебя любили, а ты их бросила, запомни это! — он кричал на меня, пока я, зажмурившись, старалась не смотреть по сторонам, будто пытаясь защититься от происходящего вокруг.       Челюсть начала болеть от его хватки, но это было не так ужасно, как слышать эти пронзительные возгласы, и когда спустя какое-то время раздался выстрел, её крик прекратился, но не рыдания заложников. Я с облегчением вздохнула, шмыгая носом, немного радуясь что наконец-то закончились страдания этой женщины.       На какую-то долю секунды действительно начала думать, что этих людей убила я собственными руками, ведь если бы я хотя бы постаралась ответить Чарли, то все были бы живы, но реальность пробилась в разум, вспомнив, что приказ об убийстве отдал он, а не я. Тем не менее это мало успокаивало от накатившейся паники страха, из-за чего не то что говорить, но и думать весьма сложно.       — Что здесь происходит? — в зал вошёл какой-то мужчина, который, остановившись, осмотрел всех.       Кто-то из убийц тут же подбежал к нему после громко заданного вопроса и что-то тихо начал говорить, мой бывший, услышав этот голос, убрал от меня руки. Я тяжело задышала, жадно начала хватать воздух, наклонилась вперёд, руками уперлась в спинку сиденья следующего ряда, а взгляд направила в пол. Меня всю трясло, голова болела и кружилась, тошнота начала подбираться к горлу, я уже даже не понимала, от чего именно у меня сейчас такое состояние. Может, это истерика? Или волна страха? Может, всё вместе?       «Господи, что же мне делать… Как плохо… » — жаловалась я самой себе мысленно.       — Чарли, прекрати издеваться, приведи эту девушку сюда.       — Не могу, сэр. Это моя девушка, — ответил ему тот, кто стоял рядом со мной.       От услышаных слов хотелось блевануть или рассмеяться, у меня даже живот заболел от такого заявления. Нет, всё-таки я очень рада, что в этой жизни мне попался Леви, ведь при всех своих минусах он действительно не боялся делать шаги с целью меня узнать, и хоть часто делал не то и не так, результат всё же был. А вот Чарли никогда не интересовался моими искренними желаниями, а на всё недовольство реагировал агрессивно, у этого человека грубость и неконтролирование злости описывала его полностью, и добавлялось к этому биполярное расстройство личности.       Помимо всего этого бывший абсолютно не хотел лечиться ни от алкоголизма, ни от наркомании, ни от псориаза, и от всего остального тоже, также он очень нечистоплотен, если сходит раз в неделю в ванную, то это подвиг. Принятие водных процедур были тоже исковерканы до невозможности, шатен просто валялся в горячей воде пару часов, мыл голову, потом ополаскивался и выходил. Так что да, Аккерман по сравнению с ним просто бог чистоты и уважения, стоит поцеловать его по своему возвращению из этого ада, если, конечно, вернусь…       Но я всё равно не могу поверить, что он стал таким человеком, что с ним произошло, из-за чего он отбросил в сторону даже те нормы и правила, с которыми жил пять лет назад? Куда исчезла та трусость перед людьми, которые могут дать сдачи? Хотя погодите-ка… Нет, Чарли не изменится, он такой же трус, как только здесь появился человек статусом выше него, он даже говорить по-другому начал и вспомнил манеры поведения. Вероятно, остальных не боится, пока есть автомат в руках, поэтому мой бывший парень пятилетней давности так легко распоряжался террористами и жизнями ни в чём не повинных людей, а меня он решил просто проучить за попытку спасти жизнь той бабушке или, возможно, поиздеваться и напомнить о том, на что способно его ходячее безумие.       — М-да? А ты в курсе, чья она жена? И если тебе так хочется, поцелуй красавицу напоследок и приведи её ко мне. — ответил мужчина, что стоял у входной двери в кинотеатр не отрывал от нас тяжелого взгляда.       Явно наплевав на моё состояние, Чарли снова схватил меня за руку и, резко развернув, одной рукой грубо схватив за талию, рывком придвинул к себе ближе, из-за чего я почувствовала запах сигарет и холод он бронежилета. На его лице играла ехидная улыбка, в то время как я старалась вырваться из этих отвратительных объятий, посмеявшись над моими попытками, свободной рукой шатен взял меня за шею и грубо впился в мои губы. Во рту появился вкус крови, когда он до боли прикусил мою нижнюю губу, от него пахло потом и каким-то мерзким запахом грязи, я руками старалась отодвинуть от себя бывшего, но не получалось, он, как пиявка, снова и снова припадал к моим губам, даже несмотря на то, что я старалась отворачиваться каждый раз.       Закончив своё отвратительное действие, он, улыбнувшись мне в лицо, повёл к тому, кто ждал меня у входа в зал кинотеатра, я же по пути вытирала кровь с губ, слёзы с глаз и это противное ощущение после подобия поцелуя. Проходя мимо пленных, я посмотрела на бабушку, что умерла от звука взрыва, и на тех двух женщин, что умерли из-за меня… Они ведь ни в чём не виноваты, но кто-то возомнил себя Богом и решил, что вправе забирать чужую жизнь, разве так можно?       — Пойдём со мной, я тебя не обижу. — окликнул меня их главарь. Я повернулась к незнакомому мужчине, который приглашающе поманил к себе рукой.       Я в ответ кивнула и пошла за ним. Внешне он был похож на доброго человека, но, скорее всего, это лживая маска, чтобы я вела себя послушно. Небольшая чёрная борода, узкий разрез карих глаз и широкая улыбка, а на голове у него одета тёмно-серая шапочка, которую носят обычно мусульмане, кажется, она называется тюбетейка. Когда мы вышли из зрительного зала кинотеатра, он шёл впереди меня, а сзади шли ещё двое, у всех висят на плечах автоматы, как и у остальных, надеты широкие чёрные бронежилеты, которые визуально увеличивали ширину телосложения убийц. Внезапно где-то внизу раздались выстрелы, а затем взрыв, из-за чего я испуганно дёрнулась и, остановившись, начала оглядываться по сторонам, неужели это не прекратится, и мы здесь навечно в плену…       «Разве жертв недостаточно было? Сколько же ещё это всё будет продолжаться» — подумала я.       — Не бойся, иди за мной. — Увидев мой испуг, через плечо добродушно бросил бородатый убийца.       — Иди. — Меня грубо толкнули сзади, чтобы я впредь не останавливалась.       И чего они возятся? Если хотят убить, так пусть убивают, а не устраивают здесь цирк добродушных клоунов по спасению из лап бывших. Зачем нужно тянуть время, ожидание помощи и так медленно убивает, так ещё и они добавляют масло в огонь своими зверскими играми с жизнью людей. Быть может, они чего-то хотят от меня или других пленных? Записать послание полиции или что-то вроде того? А может, я им просто понравилась телом, и они хотят меня изнасиловать?       «Господи, не дай Бог, но… Что будет дальше…» — вновь взмолилась я, но продолжила идти за террористом.       Пока я мучила себя в догадках, меня привели в просторный кабинет, обставленный с утончённой элегантностью. В центре помещения располагался внушительный диван, обитый мягкой коричневой кожей, придающей интерьеру особый шарм и уют. Напротив дивана стоял массивный рабочий стол из того же материала, а рядом с ним — удобное кресло, создающее идеальную композицию для деловых встреч или работы. Каждая деталь интерьера была тщательно продумана, что добавляло кабинету особый характер и делало его идеальным местом для деловых переговоров и обсуждений.       Двое сопровождающих нас ушли, остался бородатый, и я, затаив дыхание, начала искать подвох в этом во всём и стараться придумать варианты побега и их возможность, вот только в голову ничего нормального не приходит, только желание молиться и надеяться на спасение.       — Ну, здравствуй, красавица. Меня зовут Мехмед, а тебя? — Убийца сел в кресло за столом, я же присела на диван, сложив руки на колени, опустила голову вниз, чтобы лишний раз даже не смотреть на него, вдруг ему тоже что-то не понравится и решит убить меня за очередной неверный шаг. — Ты не держи зла на Чарли, он одержим тобой и хочет, чтобы ты к нему вернулась.       — Откуда вы меня знаете? — Еле слышно спросила я, рассматривая комнату.       Меня не волновали желания бывшего, куда интереснее эта незнакомая комната, сделанная в минимализме серых тонов, которая больше напоминала кабинет директора. Но всё же я действительно не понимаю, почему он стал таким ужасным созданием, Чарли и до этого напоминал лишь облик человека, а теперь там и этого не осталось. Он, наверное, хочет поиздеваться надо мной, а потом убить, стоит держаться подальше от него, и пока что этот Мехмед кажется куда приятнее вонючего и грязного бывшего, который и пять лет назад не славился своей чистоплотностью и вежливостью. Я взглянула на часы, которые висели на стене, сейчас второй час дня, когда пришла сюда, было девять утра, невероятно, сколько времени прошло, а помощи всё никак нет…       — Наш босс всегда говорил, что своего врага нужно знать на все сто процентов, и так вышло, что твой муж Эрвин и есть наш враг. — Спокойно и не спеша говорил убийца, даже не подозревая о хорошей ошибке в имеющейся информации. — Не бойся, здесь ты в безопасности…       — Можно ли назвать плен террористов безопасным местом? — шёпотом произнесла я, после чего прикупила себе язык, не стоит бросаться словами. Я не задумалась, почему они считают меня женой Эрвина, возможно, просто ошиблись, но а мне это сейчас только на руку, возможно…       — По крайней мере, я не собираюсь тебя убивать, в отличие от других. — Мужчина откинулся на спинку кресла и, немного помолчав, продолжил говорить: — Твой муж уже более пяти лет охотится на нас, и пару месяцев назад его подчинённому удалось поймать нашего босса. Ты знала об этом?       Я отрицательно покачала головой. Теперь понятно, они хотят вызвать Эрвина сюда и лишить здравого рассудка из-за моего присутствия здесь. Но… Я не думаю, что Эрвин явится ради меня в такую жопу мира, а Леви пойдёт сюда или ринется сломя голову, для всех мы состоим в идеальных отношениях, вот только в реальности это не так. Ни Аккерман, ни Эрвин не поставят жизнь одного человека выше других людей, своих подчинённых, и неважно, кем приходится им этот человек. И если моя смерть сможет помочь хоть кому-то спасти всех заложников, я согласна на такую жертву.       — Мы не будем говорить никому о твоём присутствии здесь, но, когда он дойдёт до нас, мы продадим твою жизнь в обмен на наш побег. Хотя я честно не знал, что ты здесь, просто просмотрев камеры видеонаблюдения, увидел тебя и подумал: «Вот это везение»! — террорист радостно озвучил свои мысли, торжественно подняв руки вверх, в то время как у меня всё больше в голове появлялось понимание, что спасения не будет и здесь я обречена на смерть.       — Если оно так, то зачем вы забрали меня от Чарли, он ведь не собирался убивать меня…       — Ты правда так считаешь? — Мехмед хитро усмехнулся, смеясь над моими словами. — Ты мне напоминаешь мою дочь. Она тоже любила сумасшедших мужчин и, когда однажды недооценила такого бывшего, умерла мучительной смертью. Но если тебе так хочется, я могу отправить тебя обратно.       — Простите… — виновато произнесла я чуть тише и снова опустила голову вниз. — Сколько вас здесь? И где все остальные? Вы хотите всех убить?       — Много вопросов, красавица. Но я отвечу тебе. — Мужчина закурил сигарету и пустил дым по комнате, я приготовилась слушать: — Мы убьем всех, если до рассвета нам не выдадут нашего босса. На каждом этаже стоит по семь моих братьев, которых благословил Аллах на это доброе дело. Ты нам нужна, чтобы вернуть босса или убить твоего мужа, если не вернут босса, то он должен умереть ради твоей жизни, или наоборот, возможно, ни того ни другого не будет, в этом случае, как я и сказал, мы продадим тебя на свой побег. Но пока что не бойся, здесь нет никого кроме праведников Аллаха и вас, неверных грешников, правительство всего лишь оценивает ситуацию и никого не подпускает к зданию.       По телу пошли мурашки от этих страшных слов. Я, поджав губы, почувствовала, как по щекам потекли слёзы. Они держат людей в плену, чтобы убить всех разом на рассвете, принеся в жертву своему богу, и даже если правительство согласится провести обмен, террористы никого не оставят в живых. Но правительство не будет соглашаться на это, потому что столь опасного главаря банды убийц куда страшнее выпускать его на свободу, и жертвой для заключения их босса станем все мы. Нас никто не спасёт, никто не придёт, в этом попросту нет смысла, ведь жизни простых людей ничего не значит по сравнению с теми, кто действительно представляет большую угрозу всему миру… Мы все умрём, и в лучшем случае нас расстреляют, в худшем будут издеваться перед смертью, как с той женщиной, и лишь после долгих мук выпустят пулю в голову.       Мехмед вовсе не добрый человек, просто я напомнила ему о каком-то светлом прошлом, мне повезло, но надолго ли хватит этого везения? Он просто фанатик своего исковерканного бога, которому переписали историю раз сто и после промыли мозги неправильной информацией всем террористам, и эти люди до ужаса опасны. Их невозможно понять, действия нельзя предугадать, потому что их мозг работает по-другому. Господи, что же будет…       — Почему ты плачешь, красавица? Успокойся. — Мужчина вышел из-за стола и начал подходить ко мне, попутно взяв стакан со стола с какой-то прозрачной жидкостью. Судорожно вытирая слезы с лица трясущимися руками, я отодвинулась в сторону, когда Мехмед подошёл ко мне и присел рядом. — Не бойся меня, я тебя не убью. На, выпей водички и посиди здесь, отдохни. Я сейчас пойду по своим делам, а ты оставайся, если убежишь, я не смогу тебя защитить. Договорились?       В ответ я лишь коротко кивнула головой и взяла из рук Мехмеда стакан воды, когда он вышел из комнаты, слёзы снова полились по щекам. Руки тряслись, дыхание сперло, из-за чего дышать было сложнее. Боже мой, есть ли из этой ситуации выход, что нужно сделать, чтобы попытаться спастись или помочь кому-то? Быть может, помогать бесполезно и мне стоит просто смириться? Так, нет, стоп, нужно успокоиться, срочно, иначе паника меня сожрёт полностью, и я действительно сдохну прям здесь. Вытирая слёзы с глаз, я поднялась на ноги и, стараясь не создавать лишнего шума, медленно подошла к столу, где не так давно сидел убийца, на поверхности деревянного изделия лежал закрытый ноутбук серого цвета, рядом пачка сигарет и зажигалка. Надеюсь, никто меня не убьёт из-за пропажи одной сигареты?        Дрожащей рукой я взяла пачку марки Marlboro и достала оттуда одну сигарету, а зажигалкой подожгла табак, затянувшись, выпустила табачный дым из лёгких. Стало немного легче, но страх никуда не уходил, всего лишь паника начала сходить на нет. Быстро докурив сигарету, я открыла ноутбук, вот только включить мне его не удалось из-за того, что там стоял пароль, выходит, дать хоть кому-то знать, что здесь происходит, не получится. Хотя, скорее всего, полиция и так всё знает, просто ничего не предпринимает, но сколько же ещё ждать помощи и стоит ли просто сидеть и ждать… Подойдя к окну, я посмотрела на улицу, внизу стояло несколько скорой помощи и полицейских машин, значит, они уже здесь.        Вдруг сверху что-то пролетело вниз по ту сторону окна, я, абсолютно не понимая, что произошло, начала смотреть вниз, но ничего не было видно из-за людей, что скопились возле одной точки кругом и что-то рассматривали. Неужели кто-то выпал из окна? В здании 20 этажей, я на десятом, и отсюда толком не разглядеть происходящее снаружи. Перед глазами опять что-то падало за окном, по образу действительно похоже на человека, я, испуганно открыв рот, начала пялиться назад, боже мой, неужели кто-то уже не верит в чью-то помощь и видит это единственным способом выхода из всей ситуации.       «А что, если это террористы выкидывают людей из окна, «освобождая» их из мук? Господи… Что же делать… Так, спокойно… Главное — не думать о плохом, но что, если действительно мы тут все умрём?» — запаниковала я в своей голове.       Подойдя к дивану, обессиленно плюхнулась на мягкую кожаную поверхность, закрыв лицо глазами, наклонилась вниз к коленям и начала тихо выть. Я так делала в детстве в безвыходной ситуации, когда не знала, рассказать ли отцу об изменах матери или молчать и сохранить целостность семьи, вот только сейчас безвыходность ситуации немного по другим причинам… Стоит взять себя в руки и постараться контролировать эмоции, иначе до добра эти паники не доведут…        Раскачиваясь вперёд-назад, я, не плача, тихо мычала, словно пыталась таким образом прийти в себя, понять, что стоит или не стоит делать, как правильно вести себя, есть ли шансы выжить здесь… Возможно, нет, но лучше попытаться. Резко встав с дивана, я быстрым шагом подошла к столу и снова закурила сигарету, начала думать о возможных вариантах спасения себя и кого-то ещё. Убийцы не пользуются пожарной лестницей, предпочитая передвигаться на лифте, если их действительно около семи на каждом этаже, то в общем их здесь сто сорок человек. В детстве отец учил меня стрелять, но я не любила эти занятия из-за невыносимых звуков, боли в руках, которая появляется после отдачи оружия, а с ножами я вообще не дружу, да и в меткости я вряд ли буду хотя бы хорошо попадать по мишени, скорее просто плохо получится, и максимум смогу скрыться с места, и то не факт. Сейчас стоит не думать обо всём этом и вспомнить, как правильно стрелять, целиться, держать пистолет или автомат в руках, это стоит собственного выживания.       Докурив сигарету, потушила бычок об стеклянную пепельницу, что стояла чуть дальше ноутбука, затем я на цыпочках тихо подошла к входной двери в кабинет. Здесь нет звукоизоляции, любой шорох идеально слышен, начальники продажных отделов делают это, чтобы слышать всё происходящее вокруг, контролировать работу подчинённых, но сейчас там стоит гробовая тишина, словно никого нет. Что ж, если Мехмед оставил возле дверей «охрану» и открыв дверь я кого-то увижу, можно свалить на желание сходить в туалет, возможно, он говорил правду, и я действительно нужный им заложник, тогда меня не убьют за попытку открыть дверь, чтобы выйти в дамскую комнату. Затаив дыхание я всё ещё трясущимися руками взялась за ручку и начала медленно открывать дверь, которая, блять, как специально решила своим невероятно громким скрипом известить весь торговый центр о моих жалких попытках бегства. Зажмурившись от этого ужасного звука, будто боясь, что после в меня полетят все пули из огнестрельных оружий террористов, я открыла дверь, приоткрыла один глаз и выглянула наружу. Никого рядом не было, что удивительно и странно.       Всё-таки не стоит радоваться, и я насильно затолкала хлынувшие эмоции радости от успеха подальше от разума. Чуть пригнувшись, вышла в торговый магазин продуктов, проходя мимо стеллажей, старалась ничего не задеть, чтобы не создать шума, после магазина находился холл торгового центра, который делился на несколько широких коридоров. Когда магазин был за спиной и снаружи по-прежнему никого не было, я побежала в сторону туалета, чтобы в случае своего фиаско было правдоподобнее врать. Тишина вокруг настораживала и не давала покоя, из-за чего чувство тревоги перекрывало радость, но я всё равно старалась не паниковать, даже когда передо мной появился чей-то чёрный силуэт… Забежав в первую попавшуюся комнатку, затаилась, дыхание из-за ускоренного бега сбилось, а желудок жалобно заурчал, прося что-то съедобное внутрь. Из-за сильного стресса у меня часто просыпалось сильное чувство голода, а после все силы уходили в неизвестном направлении, словно у организма зарядка закончилась.       Благодаря электронным часам на моей правой руке, которые включались по одному прикосновению, я смогла в полной темноте увидеть, где я нахожусь. Это кладовка, сюда уводят остатки попкорна и различных закусок после сеансов кинотеатра. Если бы меня сюда занесло вчера, я бы с брезгливостью сморщила нос и постаралась поскорее ретироваться отсюда, но сейчас голодная женщина на стрессе хочет жрать, причём очень сильно. Поэтому, не задумываясь о другом, я принялась есть остатки попкорна, чипсов, шоколадки и всё это запила чьим-то соком, к которому, кажется, вообще не притрагивались.       Когда вопрос встаёт о выживании, приходится отметать в сторону ненужные правила приличия, всё это шелуха: этикет, брезгливость, гордость, высокомерие, правила приличия, нормы поведения. А здесь у меня просто нет другого выхода.       В момент такого рока жизни остаётся только основная суть человека, которая складывается только благодаря тому, какими мы сами себя сделали, а у кого нет мозгов, может и дальше в лютый голод морщить нос от недоеденной еды, из-за чего и помрёт через несколько дней или получит кучу заболеваний желудка. Помнится, Карина говорила, что люди в опасных жизненных ситуациях сильно отличаются от реальности, кто-то способен глотку близкому человеку перегрызть ради собственного выживания, а кто-то пожертвует собой ради других. Кстати о Уайт, интересно, она сильно переживает за меня сейчас или увлеклась делами и работой настолько, что забыла? Хотя она не из тех людей, что может забыть о моём присутствии в жизни, а вот Леви это будет сделать несложно…       М-да уж, подводя итог, если я сегодня умру, то фиктивный жених вовсе никто и я ему не нужна в этой жизни, отец вечно в делах, мама занята своими мужчинами, и только подруга в итоге вспомнит меня в какой-то момент сегодня. Возможно, это преувеличение, но сейчас в моих глазах вся картина жизни выглядит именно так. Зато у меня есть работа, где я трачу более пятидесяти процентов своих нервных клеток, подработка, где я общаюсь с незнакомыми мне людьми, и средний финансовый доход на жизнь, с которого я помогаю своей семье и даже для себя иногда остаëтся. Но почему-то теперь всё это не кажется таким нужным, скорее чем-то обычным, проблемы, окружающие меня до этого, стали смешными, на что только я жаловалась… Но у меня точно есть любящая собака — это факт.       Ну… Рикиджи достанется младшей сестре, любящий отец, который сопьётся от горя после моей смерти, будет доживать свои дни с Алисой и лучшая подруга, которая поймает сильную депрессию и будет помнить меня ещё очень долго. Не так уж и много я успела сделать к двадцати пяти годам, как хотелось бы, даже парень фальшивый есть, жаль только, что врать я так и не научилась. А всем остальным не составит труда стереть из памяти меня, а уж Аккерману так тем более… Наверное, это и вправду конец. Прожевав оставшуюся еду, я с горечью сглотнула и, потупив взгляд куда-то в темноту, облокотившись спиной о холодную стену, скатилась вниз до пола.       «Чёрт, я совсем не такой конец своей жизни воображала в голове, он должен был быть… каким-то другим, а теперь уже ничего не исправить, даже позвонить близким попрощаться не могу. Зато свободная, блять, и никому ничем не обязана, вот она, расплата, одиночество и пара долгов…» — выругалась про себя я, надсмехаясь над собственными желаниями.       Тяжело вздохнув после столь тяжёлых мыслей и осознания происходящего, я нехотя поднялась на ноги, казалось, что сейчас это делать невероятно сложно. Однако я должна идти дальше, мне нужно преодолеть это чувство бессилия, но, боже, как же невыносимо трудно это делать, зная, что есть шанс фиаско в этом гребанном плане по спасению себя и, возможно, кого-то другого. Прозвучит пессимистично, но, думаю, стоит сначала позаботиться о себе, а потом уже говорить про помощь другим людям. Подойдя к двери, я, снова затаив дыхание, прислушалась к посторонним звукам, стараясь определить, есть ли кто-то поблизости, тишина по ту сторону стены казалась давящей и подозрительной. Пересиливая свой страх, я осмелилась приоткрыть дверь и выйти наружу, вокруг никого нет, удача ли? До пожарной лестницы рукой подать, осталось дойти и бежать вниз как можно скорее, но торопиться не стоит, хоть и хотелось очень сильно, заставив себя действовать медленнее, я двинулась к пожарному выходу.       Неоднократно оглядываясь по сторонам, наступая только на носочки, чтобы даже мыши, если они здесь есть, не услышали лишнего шороха и тем более моих шагов. Я подошла к запасному выходу, взявшись за ручку, медленно опустила её вниз, услышала щелчок, затем медленно открыла дверь, и эта тварь начала дико скрипеть. Проклиная рабочий состав торгового центра за то, что не смогли даже смазать маслом дверные проходы, вышла на лестничную площадку и с облегчением вздохнула.       «Ну наконец-то, ещё чуть-чуть, и я буду свободна!» — воскликнула радостно я у себя в голове и довольно улыбнулась, хотя больно было шевелить губами из-за неоднократного удара по лицу, кожа треснула.       Но рано было радоваться, мало того, что я всё ещё на 10 этаже, так мне ещё каким-то чудом предстоит выбраться из здания. Как только я подошла к перилам и прикоснулась к ним рукой, меня тут же кто-то схватил за предплечье и больно дёрнул назад. Припечатав к холодной каменной стене со всей силы, закрыли мой рот, чтобы я не издавала лишних звуков, я испуганно смотрела на того, кто меня только что поймал, это был Чарли. Господи, из всех вариантов именно он? Вы сейчас серьезно? Лучше бы кто-то другой меня остановил, наорав за мои действия, чем этот псих, который даже не всегда понимает, что он сам хочет. Тяжело дыша, я смотрела в его зелёные глаза и старалась понять, что он будет делать дальше, но вместо каких-либо действий бывший лишь, улыбаясь, рассматривал меня.        — Милая, куда же ты уходишь? Мы ещё даже не поболтали. — приблизившись ближе к моему лицу, проговорил он еле слышно, будто боясь, что нас кто-то услышит. Он убрал руку с моего рта и, вероятно, ждал ответа, но я лишь молчала, смотрела на него испуганными глазами. — Не молчи. Ведь я могу тебе помочь…        — Если ты хочешь меня убить…        — Что? Нет, милая, я ведь люблю тебя, ты что, как я могу пойти на такое? — Чарли нахмурил брови и улыбнулся ещё шире. — Но я могу тебе дать шанс сбежать отсюда и выжить, правда, тебе придётся потрудиться для этого… Давай так, у тебя, малыш, есть три вопроса, подумай, что хочешь знать, и я отвечу правдой, зуб даю.       — Сколько вас здесь? — спросила я, глядя на безумную улыбку бывшего. Понимая, что верить этому человеку нельзя, но стоит подыграть ему в этом цирке.       — Пятьдесят. По два человека на каждом этаже, восьмой и девятый не охраняются, они вообще пустые, большинство террористов на этом этаже и на тринадцатом.       Выходит, Мехмед мне врал, зачем это было сделано, непонятно, вероятно, чтобы запугать меня и обрубить мои попытки бегства, кто ж знал, что я чокнутая дура наплевала на все риски и побежала, куда глаза глядят. Также я не знала, что меня поймает Чарли, и я не совсем уверена, что он говорит правду, но в принципе мне нечего терять. Хотя я ещё не совсем поняла, повезло мне или нет, что сейчас передо мной бывший, а никакой-то неизвестный убийца, вероятно, я и его не так хорошо знаю, наверное… Что ж, всё, что мне остаётся, это верить той информации, которая у меня есть, и сомневаться в её достоверности, как всегда нужно двойное отношение ко всему, замечательно, блять, вот почему нельзя всё сделать проще, чтобы всем было всё понятно и без лишних вопросов? Гребаная жизнь со своими выкрутасами и приколами будто старается добавить масло в огонь, а тут и без этого сюрпризов хватает.       — Почему они думают, что я жена Эрвина? — задала я свой следующий вопрос.        — Потому что в общей базе данных так сказано, а ещё ты живешь с ним в одной квартире. Я думаю, что это ловушка военных, чтобы на всякий случай обезопасить тебя и поймать таких, как мы, по поиску информации, но я знаю, что твоего парня зовут Леви. — Он сделал шаг назад и усмехнулся, всё так же не спуская с меня глаз. — Я знаю всех парней, кто был с тобой после меня, ты даже не представляешь, как сильно они умоляли сохранить им жизнь, но я решил, что не должны жить те, кто причинял тебе боль. Ну, этот Леви… Его друг Эрен хорошо болтает, правда, прибить его трудновато, по крайней мере все мои попытки он ловко обходил, даже бомбу в его собственной машине смог заметить и разминировать все три раза.       Я шокировано уставилась на Чарли, он действительно сумасшедший, всегда таким был и будет, остаётся только ждать, когда в его мозгу щёлкнет переключатель и появится «хороший Чарли». Но сейчас он говорит это с такой гордостью и весёлым голосом, будто рассказывал свои невероятные подвиги, которые совершил ради меня, однако на деле это звучало более чем ужасно. Зачем он их всех убивал, и кто ему сказал, что они мне причиняли какую-то боль, спрашивать всё это не было смысла. Но сколько вспомню, последние ощущения боли были как раз-таки после него, а не от следующих парней, что приходили в мою жизнь, да, они были не идеальны, но никто руку не поднимал, скандалы не устраивал и дарили всегда много подарков. Возможно, он лжёт и на самом деле никого не убивал, по крайней мере Итана я видела не так давно целым и здоровым.       А при чём здесь вообще Леви, он-то что ему сделал? Теперь неудивительно, почему Аккерман часто ходит хмурый и вечно чем-то недовольный, выходит, у него часто возникают проблемы на пустом месте и приходится всё постоянно перепроверять для собственной же безопасности, с таким списком перепроверок каждый день станет сущим адом, и как только он с ума не сошёл от этого… У Чарли эта жестокая сторона личности пугала и бросала в дрожь всё тело, стоит ли сейчас верить ему, ведь его сломанная логика будет абсолютно непонятна никакому нормальному человеку и заставит усомниться в словах, ему нужно лечиться в психиатрической больнице.       К сожалению, я никогда не задумывалась о проблемах Леви, а стоило бы, мне всегда казалось, что у него нет забот, кроме разве что работы. Я не знаю ни его семьи, ни мыслей, ни личных дел или интересов. А ведь он такой же, как и все мы, человек со своим собственным миром, характером, эмоциями и чувствами. Да, я знаю, что его дядя — бизнесмен, родителей нет и что брюнет хорошо зарабатывает на военной службе, есть девушка бывшая, которая сильно любит Аккермана. Но именно сейчас мне показалось всей этой информации недостаточно, и даже тогда, когда я признала свои собственные едва зародившиеся чувства, не считала нужным узнавать о нём что-то ещё. Пожалуй, это весьма сильное упущение с моей стороны, стоило хоть иногда относиться к нему помягче, возможно, и знала бы что-то большее, чем «какой-то солдафон с каминным выражением лица», наверное, это задевало офицера, оттого и сердился на меня…       — Ну? У тебя остался последний вопрос, милая. — Вырвав меня из собственных мыслей, заговорил сумасшедший.       — Как ты можешь мне помочь? — задала я самый нужный для меня сейчас вопрос.       Не знаю, говорит ли бывший правду, не знаю его цели и чего он хочет, но стоит использовать этот шанс. Чарли же замолчал, широко заулыбавшись мне в ответ, подошёл ко мне ближе, обе его руки обхватили моё лицо, я замерла, не зная, чего ожидать мне от этого человека. Руки и без того тряслись всё это время, а теперь эту дрожь и вовсе не унять, казалось, что вот-вот что-то случится ещё хуже того, что было прежде, дыхание от нахлынувшего страха участилось, но я старалась выглядеть уверенней, чем есть на самом деле. Нельзя давать слабину перед этим человеком, он воспользуется и растопчет, передумает помогать и начнёт лгать. Я помню, как бороться с тёмной стороной этого человека, давить на жалость бесполезно, пытаться дать отпор бессмысленно, а вот тупо послушно выполнять просьбу — да, эффективно. Жаль, что я забыла, как быть послушной, во мне слишком много скопилось вредности и вольности.       — Я знал, что ты умница, спросишь меня об этом. — Прошептал он, приблизившись ко мне ближе. — Я могу очень многим тебе помочь, милая, но для этого придется немного поиграть со мной в прятки. Знаешь, что это такое? Все пять лет тебе удавалось выигрывать благодаря тому, что ты умеешь прятаться, но давай попробуем поиграть на моей территории? Если я не смогу найти тебя или поймать за тридцать минут, ты выиграла, если нет, то проиграла, останешься здесь со мной, ты можешь прятаться в разных местах и перебегать с одного места на другое, чтобы держаться подальше или не попасться мне на глаза. При этом у меня будет автомат, а у тебя ничего не будет, учти, могут сработать рефлексы, и я выстрелю в тебя, зато ты можешь уйти живой отсюда. Ну как тебе? Круто, правда?       Меня опять затрясло внутри от этой близости с ним. Он всё так же ужасно пахнет табаком и потом, грязные руки пачкали моё лицо прикосновениями, а из-за железного бронежилета становилось холодно. Я из-за всех сил старалась делать вид спокойного выражения лица, чтобы не показывать своё отвращение к бывшему. Какие ещё страшные идеи будут крутиться в его голове, зачем он всё это делает, неужели ему так нравится надо мной издеваться… Чарли будто старается проверить меня на трусость, но для чего? Мне и так невыносимо страшно, я и так почти смирилась с мыслью о том, что умру здесь, а он подкидывает дров в костёр своими идиотскими играми. Для чего он меня так ласково называет? Будто пытается разбудить чувства, которых давно нет, ничего не осталось, ни ненависти, ни злости, ни раздражения, только воспоминания о том, что было, и принятие реальности. Реальность такова, что этот бывший всегда таким был и не менялся, просто я забыла об этом как о страшном сне, мне не жаль ничего, я просто смирилась и уже достаточно давно для того, чтобы уметь сдержать порыв нахлынувшей злости вперемешку с мерзостью. Мне теперь стоит смириться и с тем, что до рассвета следующего дня я умру.       — Я согласна. — уверенно произнесла я, заставляя себя успокоиться.       — Моя родная, я знал, что тебе понравится эта идея, — радостно прошептал он, приблизившись ко мне ещё сильнее. Меня не радовало это, но я хотела схватиться за жалкую попытку спастись. — Так, сейчас 16:45, мы будем играть этажом ниже, пошли.       Чарли после своих слов внезапно поцеловал меня в губы, что мне показалось мерзким, и я не стала отвечать, он же, пососав мою нижнюю губу, отстранился, затем, улыбнувшись, показал правой рукой на лестницу, приглашая меня пройти вперёд него. Сердце пропустило удар, будто боясь чего-то, я от страха затаив дыхание двинулась в указанную мне сторону.       Вот только стоило мне подойти к перилам, как меня грубо толкнули в спину. Я, не удержавшись, начала падать вниз по лестнице, словно листок, сорванный порывом ветра. Ноги подкосились, и я больше не могла контролировать своё тело, которое, как неуправляемый шар, катилось вниз без остановки. Я слышала, как ступени трещали под моими ногами, и ощущала каждый удар, каждый толчок, словно тело превратилось в одну сплошную боль. Конечной точкой моего падения стала холодная стена, об которую я сильно ударилась головой, словно она была твёрдым щитом, остановившим моё падение.       Тяжело дыша, я мысленно начала проклинать себя за эту глупую идею пойти за сумасшедшим. Позвоночник болел, будто его вывернули наизнанку, словно кто-то безжалостно скрутил меня в тугой узел. Плечи гудели от столкновений со ступенями, как будто по ним прошлись отбойным молотком. В ушах начало неприятно звенеть, словно кто-то бил в колокол прямо у меня в голове. Этот звук был таким оглушительным, что казалось, он мог бы разорвать мою голову на части, как гром среди ясного неба.              Голова кружилась и пульсировала от боли, словно внутри неё тикали часы, отсчитывая последние секунды моей жизни. Я почувствовала, как по виску начало стекать что-то тёплое и липкое, словно капля крови, упавшая на раскалённый металл. Возможно, это пот или кровь, но главное, чтобы не было сотрясения мозга, иначе мне будет трудно играть в эти дебильные игры с бывшим, как в кошки-мышки на минном поле.       Руками, дрожащими от боли, я попыталась размять мышцы, чтобы унять боль. Будто разгоняя тучи со своего тела, я пыталась вернуть себе ясность и покой. После небольшого массажа мне стало немного лучше, по ощущениям, как слабый лучик солнца пробился сквозь грозовые облака.       Видимо, зря я поверила человеку, который без сомнений поднимал на меня руку при любом удобном случае и убивал людей, словно так и должно быть. Он для меня как тёмная тень, поглощающая всё светлое и доброе вокруг. Его поступки были подобны вихрю, разрушающему всё на своём пути, не оставляя ни следа надежды.       «Господи, да сколько можно-то, а?» — подумала я.       Услышав тяжёлые шаги, которые, скорее всего, принадлежали Чарли, я постаралась сконцентрировать взгляд, но не получалось, всё плывёт перед глазами, будто я пьяна, вот только алкоголя во мне не было уже минимум неделю. Когда подобрала под себя ноги и попыталась встать, почувствовала, что сил вдруг не хватило даже на это, видимо, нарушен баланс тела, организм не понимает, что происходит, и старается прийти в норму самостоятельно, но не получается. Я снова нахмурилась, тяжело дыша, старалась успокоиться, всё в порядке, переломов нет, это просто шок организма. Если бы были переломы, не чувствовала сломанную конечность, так что можно успокоиться, потому что я чувствую всё своё тело и то, как оно невероятно болит и ноет.       — В следующий раз подумай, прежде чем отказывать мне в поцелуе, договорились, любимая? — подойдя ко мне поближе, сказал бывший, очевидно, он улыбался, по крайней мере интонация голоса была довольной.       Я ничего не могла разглядеть, всё смешалось в разноцветные пятна, а любой звук отдавался болью в ушах. Теряясь даже в своём местонахождении, старалась руками нащупать хоть что-то, за что можно ухватиться или подержаться, но единственное, что получалось потрогать, это пол и стена, на которую я облокотилась спиной. Стало вдруг страшно от мысли, что я, возможно, ослепла или получила серьёзное сотрясение, в какой-то момент мою левую руку накрыла чужая мужская рука, которая пыталась согреть меня своим теплом, а нежными поглаживаниями успокоить испуг. Вот только меня не успокаивали прикосновения Чарли, наоборот, настораживали, казалось, что этот знак не сулит ничего хорошего и пора уже бежать как можно дальше от надвигающейся угрозы.        В какой-то момент я почувствовала, как меня схватили за плечи и потянули вверх, легче от этого не стало, боль в голове усилилась, как и звон в ушах, тошнота начала подходить к горлу, но смогла сдержать порыв глубокими глотками воздуха. Спина всё ещё болью отдавала, и, кажется, пока меня поднимали сильные руки Чарли, что-то щелкнуло в позвоночнике, но вроде бы стало легче, а ватные ноги, не прекращая, зудели и тряслись. От нашедшей паники трясущимися руками схватилась за его сильные плечи, чуть шатаясь из стороны в сторону, старалась вернуть себе равновесие и контроль над телом. Шатен какое-то время держал меня за талию и успокаивающе гладил по спине, сейчас мне больше ничего не остается, как держаться за него, чтобы не упасть, и молча терпеть его присутствие, выполняя то, что он хочет. «Что же будет дальше, если уже сейчас еле стою на ногах? Лучше бы осталась там, в кабинете Мехмеда, и ждала вестей или его возвращения, но… Нет, стоп, не факт, что выжила бы, если не попыталась сбежать», — подумала я.        — Если бы ты не убежала от Мехмеда, тебя бы убили. Он отдал приказ своим, чтобы тебя расстреляли, как дворовую собаку, но я решил позаботиться о тебе и поднял небольшое восстание, короче говоря, он уже мёртв и двое его охранников тоже, теперь нас возглавляет Дамир, помнишь его? — говорил он, словно услышав мои мысли.        Хоть его голос и слышится сейчас как эхо, но слова разобрать я могу. Как же мне не помнить этого прихвостня, уж если Чарли и урод моральный, то по сравнению с Дамиром он вообще «Аленький цветочек». У Дамира вся человеческая суть сгнила давным-давно, вечно действует исподтишка, боясь сказать правду в глаза, всегда лжёт, при этом очень трусливый, из-за чего им легко руководить и манипулировать, чем, в принципе, мой бывший и занимается. Ловко он подставил собственного друга под удар, сам же выйдет чистым, если живьём возьмут, отделается тюрьмой или психиатрической больницей. Я и до этого знала, что, несмотря на сумасшествие, шатен хороший стратег, наверное, поэтому долго верила, что уж он-то исправится, но чуда не случилось. Прикосновение к ногам оторвало меня от мыслей, я почувствовала, как меня взяли на руки и куда-то понесли, после поднятой руки на него всегда нападает желание позаботиться о жертве, будто заглаживает свою вину. Вот только мне вообще было плевать на всё сейчас, я уже смирилась с мыслью о том, что, скорее всего, умру здесь, и, возможно, эта попытка побега — последнее, что у меня есть…       — Сейчас, потерпи немного, милая, я помогу. — шёпотом говорил он.       Зрение начало постепенно восстанавливаться, когда меня внесли в какой-то врачебный кабинет и посадили в кресло, но сбитое дыхание и боль по всему телу не давали покоя. Чарли, оставив меня одну, куда-то ушёл, я же стала рассматривать эту комнату.       В воздухе витал едва уловимый, но ощутимый запах медикаментов, спирта и каких-то антибиотиков. Этот аромат, казалось, проникал в каждую клеточку моего тела, способствуя постепенному восстановлению и умиротворению. Однако страх, словно тень, продолжал преследовать меня, не покидая ни на мгновение. Я понимала, что это чувство будет со мной до самого конца, до последнего вздоха.       Внешне кабинет напоминал ветеринарную клинику. В центре комнаты стоял большой операционный стол, выполненный из металла и сияющий безупречной чистотой. Вокруг него располагались серые шкафчики, аккуратно расставленные вдоль белых стен. Внутри этих шкафчиков, вероятно, хранились разнообразные лекарства и медицинские принадлежности. В дальнем углу, у панорамного окна, находился небольшой рабочий стол, за которым врач, должно быть, выписывал рецепты для своих пациентов, вносил записи в медицинские карты и, возможно, иногда обедал.       Атмосфера в кабинете была спокойной и профессиональной, но в то же время чувствовалось напряжение. Каждый предмет интерьера, каждая деталь обстановки словно говорили о том, что здесь занимаются важным и ответственным делом — заботой о здоровье и благополучии пациентов.       Спустя какое-то время бывший вернулся в комнату, держа в руках какие-то небольшие пакетики белого цвета. Подойдя ко мне ближе, он присел у моих ног и стал распаковывать упаковки. Сначала достал шприц с закрытой иглой, потом какую-то стеклянную ампулу с жидкостью янтарного цвета, я, чуть наклонившись вперёд, старалась рассмотреть надпись на упаковке, чтобы понять, что он собирается мне вколоть, но зрение как специально не вовремя подводило. В итоге, тяжело вздохнув, недовольно закатила глаза, понимая, что придётся корчить из себя трогательную дурочку, которая желает что-то узнать… Поэтому я правой рукой дотронулась до плеча Чарли, чтобы обратить на себя внимание, и когда у меня на третий раз прикосновений это получилось, шатен поднял на меня радостные зелёные глаза. Я, чтобы не издавать лишних звуков, вопросительно подняла бровь и кивнула на препараты, которые он держал в руках.       — Это сильнодействующие обезболивающие, так ты сможешь прийти в норму, и мы вернёмся к игре, — как ни в чём не бывало ответил Чарли, и в ответ я только вздохнула. — Не переживай, скоро будешь бегать, как зайка.       Есть ли на этом свете хоть что-то, что может остановить всё это? Мало того, что люди умирают, совершён теракт и Чарли теперь практически босс этих убийц, так он ещё и поиздеваться надо мной хочет, хотя благодаря ему убийц в здании теперь немного меньше, чем было. Радует пока что только то, что личность бывшего переключилась на хорошую сторону, но надолго ли? Правда ли, что среди них теперь Дамир главный? Быть может, он мне солгал, чтобы я доверилась ему? Ну уж нет, стоит быть осторожнее, скорее всего, восстание действительно поднял зеленоглазый, но главенствует не его друг, а кто-то другой. Он знает, что если дать мне волю, то я найду способ выбраться и смогу сообщить всё, что знаю, значит, решил меня запутать и взять под свой контроль, чтобы даже в случае побега не смогла лишнего сболтнуть. Мне нужно притворяться послушной и тихой, так я найду способ хотя бы умереть без боли, что ж, тогда стоит наступить себе на глотку. Умею это делать и не раз приходилось: на работе, в жизни, в семье, даже в отношениях.       Я почувствовала резкую боль в ноге, как что-то очень острое и холодное пронзается под кожу. Посмотрев вниз, увидела, как Чарли вкалывает шприц в бедро, и от этого вида я нахмурилась и зашипела, с детства не люблю иглы, даже когда хожу к врачам на сдачу крови, закрываю глаза и отворачиваюсь, всё кажется, что будет неимоверная боль, а на деле ничего не чувствую. Вот и сейчас так же, я занервничала и испугалась, но боли особо не ощутила, а когда он убрал шприц от меня, так и вовсе расслабилась и с облегчением вздохнула. За всё время моего присутствия в этом торговом центре я привыкла к чувству страха, напряжения, поэтому иногда казалось естественен внутренний тремор, отсутствие уверенности действий, и всё же так хотелось поверить хоть кому-то здесь, даже тому самому бывшему, который очень опасен для всех. Но зря я успокоилась, вдруг он мне что-то вредное вколол, наркотик какой-нибудь или яд? Ну, этого точно не узнаю пока что, остаётся только ждать, когда сам заговорит.       — М-да уж, а время-то уже шестой час, ну ничего страшного, скоро антибиотик подействует, и всё будет хорошо. — Говорил Чарли, пока убирал ампулы обратно в упаковку, а шприц выкинул в рядом стоящее мусорное ведро. — Ну а теперь вставай, нам пора начинать.       — Как? Я ведь даже не отдохнула…       — Потом отдохнешь, если выиграешь, конечно же, пошли. — Его тон голоса стал более строгим, от чего я нахмурилась, не понимая, что опять я сделала не так.       Меня грубо схватили за локоть и подняли с кресла, затем вывели из кабинета врача в коридор. На удивление тело стало болеть меньше, неужели и вправду эти ампулы помогли? Но морально я начала чувствовать себя ещё хуже, словно вернулась назад в прошлое, туда, где не было уважения, понимания и любви, только грубость и агрессия с переменами на заботу. Хоть руки и перестали трястись, но внутри всё оставалось таким же, хотелось кричать от этого невыносимо долгого кошмара, который никак не заканчивался, в котором мне приходилось жить в прошлом. Вот только плакать навзрыд бесполезно, сопротивляться тоже, мне не так уж и много дано здесь… Я сильно ошибалась в этой жизни, придиралась к людям, всюду искала подвох, если что-то не нравилось, тут же высказывала своё недовольство и не пыталась понять человека, была злопамятной, вечно торопилась куда-то и часто опаздывала к близким мне людям. Мне действительно жаль, что я так много тратила время на работу, чтобы заработать побольше денег, и мало уделяла внимание семье, ругалась на Алису за её проступки и была к ней во многом слишком строгой. На маму часто обижалась за её поведение за спиной отца и не старалась понять, что она тоже человек, который может просто полюбить другого мужчину.        А с отцом я редко разговаривала, потому что было стыдно говорить с человеком, от которого скрываю измену его жены, и так и не смогла убедить его вылечить грыжу, проверить сердце. Надеюсь, они будут счастливы без меня и не станут сильно горевать, ведь всё рано или поздно заканчивается, и в этом мире нет незаменимых людей. Мне стыдно перед Кариной за то, что не всегда могу её поддержать или утешить, сожгла квартиру, а теперь вот так спокойно мирюсь с собственной смертью, она бы сейчас разозлилась на меня и накричала за такие мысли, что ж, пусть хотя бы у неё в жизни всё наладится.       Рикиджи… У меня не было в этой жизни никого, кто смог бы заменить мою любимую собаку, о ней, скорее всего, позаботятся Алиса или Карина. И я рада, что спустя долгие годы у меня появился человек со сложным характером, Леви действительно не прост, как кажется, но я его ненавидела, прогоняла, не обращала внимания на него и винила во всех грехах, жаль, что он так и не узнает о моих недавних чувствах и о многом другом тоже. Что ж, я была права, Петра ему подходит лучше меня, и, скорее всего, он вернется к ней, а пока что я просто благодарна Аккерману за его искреннее желание защитить меня. Ведь в этой жизни, кроме отца и Карины, никто не заступался за меня столь яро, наверное, он уже жалеет об этом, но я не осуждаю, это его право…       — Мы на девятом этаже, прячься где хочешь, главное, мне не попадайся. У тебя будет ровно 15 секунд, я отвернусь, и ты должна уйти. — Его голос вернул меня в реальность, и я наконец посмотрела в его тёмно-зелёные глаза.       Чарли отпустил меня после своих слов и коротко кивнул головой, я, понимая этот знак как начало игры, тут же побежала куда глаза глядят. Вскоре я услышала, как он начал отсчитывать секунды, из-за этого внутри поднялось волнение, полчаса, мне нужно продержаться недолго, главное — не попадаться на него… Чёрт, весьма сложно искать укромное место в здании, где ничего не знаешь, да и плюсом ко всему топографический кретинизм присутствовал во мне больше, чем память тех мест, где я была в этом здании. Наверное, поэтому я сильно сомневалась в собственные удачи, но всё-таки заставляла себя бежать, несмотря на боль в голове и дикий страх внутри. Куда ни посмотришь, людей не было, на полу разбросаны какие-то листочки, разбросанные по полу, мусор или брошенные в панике вещи одиноко лежали на скамейках.        Вокруг стояла гробовая тишина, словно это место вымерло за пару часов из-за пришедших преступников, что осмелились совершить нападение на простых людей, внутри поселилось чувство грусти, словно я здесь что-то потеряла и больше не смогу вернуть. Так, значит, это люди чувствуют в таких бездушных и мертвых местах — желание умереть… Я резко качнула головой, прогоняя не нужные сейчас мысли, забегая в узкий коридор, куда обычно приходят уборщицы, чтобы зайти в свой отдел, свернула в небольшую дверь и закрылась за собой. Здесь темно и почти ничего не видно, но благодаря электронным часам я могу видеть хотя бы куда иду, поэтому я хоть и суетилась из-за страха, но старалась всё делать быстрее обычного. Возле окон находилась ещё одна дверь, которая вела в другую часть этажа, закрыв и её, я стала ждать, когда сюда явится тот, от кого я сбежала пять лет назад.       Я вздохнула с облегчением, когда поняла, что наконец-то осталась одна, без террористов и без бывшего, почему-то сейчас темнота меня не пугала, наоборот, успокаивала. Тяжело дыша после интенсивного бега, я облокотилась спиной об холодную стену и скатилась вниз по ней, садясь на корточки. Устала, хочу есть, спать и пить, но здесь всего этого нет, знаю только, что мне нельзя засыпать… Вспоминая старые добрые времена обучения в консерватории, в голове заиграла красивая мелодия на фортепиано, и я тихо её стала напевать, будто старалась саму себя успокоить. Однако давно я не пела, в последний раз это было пару лет назад, когда Алиса попросила спеть ей колыбельную, интересно, смогу ли я её ещё хоть раз увидеть…

***

POV Карина       Это странный день, с привкусом нервозности. Уайт не особо верила в приметы, но иногда они действительно были правдивы, а сегодня с самого утра девушка разбила уже не одну кружку, выпавшую из её рук, но всё это было оправдано криворукостью и сонным состоянием. Однако, сидя уже за кухонным столом в гордом одиночестве и спокойно попивая любимое кофе, услышала из неоткуда появившейся звук треска стекла, будто только что кто-то разбил что-то, но ничего подобного, это треснула любимая кружка Алекс, которую ей подарила брюнетка когда-то на новый год. Что-то внутри неприятно ёкнуло, из-за чего Карина, нахмурившись, сглотнула, предчувствуя что-то нехорошее, но заставила себя отогнать подальше плохие мысли.       — Чёрт, опять ворчать будет… — вслух проговорила девушка в тишину и встав из-за стола пошла выбрасывать в мусор испорченную вещь.       На часах уже обед, а подруга ещё не вернулась от окулиста, в голове начали появляться самые разные догадки о причинах задержки Алекс. Возможно, русоволосая зашла в какой-нибудь магазин и начала в пустую тратить время на примерку понравившихся вещей или она решила прогуляться по городу, позабыв о совместных планах на сегодняшний день. Сегодня у этих двух девушек много дел должно было быть, купить в магазине клей для обоев, плинтуса для потолка и пола, моющие средства для уборки и всё это для того, чтобы вечером приехать на погорелую квартиру и начать ремонтировать зал. Вот только, как всегда, всё шло не по плану, и Александра сейчас нарушала их утренний договор своей неплохой задержкой в два с половиной часа. Обычно невеста Аккермана предупреждала о своих опозданиях, звонила или хотя бы писала смс, потому что она знает, насколько Уайт не любит отсутствие пунктуальности, присущие натуре Кельманов, а тут тишина, это очень злило и раздражало.       Когда у Карины окончательно закончилось терпение, она пошла набирать ванну с пеной и морской солью, а пока журчит вода где-то в комнате, начала ходить по квартире прибираться. Уборка во многом помогала, например, привести мысли в порядок, подумать о происходящем вокруг, ванная же помогает расслабиться. Спустя пару часов уборки брюнетка всё-таки добралась до водных процедур и с большим удовольствием легла в горячую воду с пеной, перед этим всё-таки позвонив Алекс, которая не брала трубку уже раз десятый за день. Опять, наверное, поставила на беззвучный режим и не слышит звонка, сколько раз говорили ей так не делать, а она всё равно за своё берётся.       Александра во многом была упрямой и вредной, чаще всего это проявлялось в чужих людях и Аккермане, но, наверное, окружающих именно по этой причине и тянуло к ней. Однако Леви после похода в клуб на неё не особо-то и смотрел, вероятно, решил, что будет лучше не сближаться с невестой, а вот девушка совсем вовремя начала тосковать по фиктивному жениху. Вот ведь где два идиота, сами себе яму роют, а потом страдают, будто заняться больше нечем. Помимо этой печальной истории у Уайт на личном, кажется, начало всё входить в норму, Жан больше не пытался вынести мозг или к чему-то приучить свою девушку, а брюнетка спокойно наслаждалась весьма хорошими отношениями. Когда завибрировал телефон, что лежал на стиральной машине, девушка расслабленно лежала в горячей воде и игриво сдувала пену со своих рук, подумав, что это подруга звонит, решила немного проигнорировать, дабы отомстить за несколько часовое молчание. Не торопясь вытерев руки об полотенце, Карина приняла звонок, не посмотрев на дисплей гаджета.       — Чё, нагулялась, скотина сутулая? — недовольно произнесла Уайт, хитро улыбаясь.       «Это Леви, она домой вернулась?» — в ответ прозвучала строгая интонация мужчины. Карина удивлённо подняла бровь, не понимая, с чего вдруг такие приступы контроля чужой жизни.       — Кто она? — нарочно делая непонимающую интонацию, ответила девушка.       «Алекс домой вернулась?»       — Нет, как утром ушла, так не вернулась.       «Куда она ушла?» — его голос был нервным, будто он торопился куда-то.       — К окулисту, сейчас не знаю где она, а что?       «Она мне утром испуганная звонила, говорила, что видела людей с оружием. Дозвонись и узнай, что и как». — такого приказного тона Карина явно не ожидала услышать в свой адрес, наверное, поэтому её выражение лица мгновенно изменилось на возмущенное.       — Тебе надо, ты и звони. А я, если что и узнаю, то тебе отчитываться не собираюсь.       «Карин…»       — А сейчас я занята. Всё, пока. — Сбросив звонок, брюнетка вернулась в ванную и постаралась забыть недавний не совсем приятный разговор, вот только не получалось.       Нет, она теперь не могла успокоиться, больше получалось представлять расчленение Аккермана собственными руками. Однако его слова о подруге тоже не давали покоя, наверное, поэтому следующие полчаса Уайт беспрерывно звонила Алекс. В итоге, быстро домываясь, девушка начала материться весь белый свет, а после водных процедур брюнетка выбежала в зал из-за услышанных чьих-то голосов. На короткое время Карина обрадовалась, подумав, что это русоволосая вернулась домой и у неё просто появились непредвиденные дела, а телефон разрядился, наверное, но… Рикиджи заскулила, лежа на диване, при виде второй хозяйки, она грызла пульт от телевизора, а скулить начала, потому что знает, что за это её не похвалят.       — Твою мать, Рики! Сколько можно? — брюнетка, замотав обнажённое тело в полотенце, недовольно хмурясь, подскочила к собаке и выхватила пульт из её лап.       От дальнейшей ругани с четырёхлапым питомцем остановило услышанные слова по телевизору, и Уайт поначалу замерла как вкопанная, не веря собственным ушам, затем медленно повернулась лицом к большому экрану, где девушка лет тридцати громко и чётко читала текст с листочка, который лежал на столе. На ней одет чёрный пиджак, а под ним розовая рубашка, тёмные волосы телеведущей собраны в высокий хвост, а губы накрашены красной помадой, это единственное из макияжа, заметного глазу зрителя.       Девушка говорила о нескольких терактах в городе: отель, детская школа, вокзал и торговый центр охвачены террористами, которые требуют освобождения своего главаря из тюрьмы, иначе они убьют всех заложников. Полицейские прибыли на все места происшествий, некоторые даже пытались попасть внутрь, чтобы освободить хоть кого-то, но возвращались не все, главный отряд спецназа начал свою работу в детской школе, и пока что оттуда слышна только перестрелка, а второй отряд недавно прибыл на вокзал. По каким-то причинам основные силы специальных подразделений не смогли вовремя среагировать на произошедшее и прибыли только сейчас.       Выходит, что отель и торговый центр ещё под властью группы убийц? Карина шокировано смотрела на экран телевизора, но спустя минуту после услышанного бросилась к телефону, она хотела сообщить Леви, что Алекс сегодня рано утром ушла как раз в торговый центр. В трубке раздались мучительно долгие гудки.       — Ну же, давай… Пожалуйста, возьми трубку… — с тревогой в голосе произнесла Уайт.       Но трубку Аккерман не взял, тогда брюнетка набрала Эрвина, после очередного игнорирования позвонила Армину, Жану и даже Эрену, но всё равно ответа не было, это раздражало, в такой нужный момент все словно под землю провалились. Конечно, девушка понимала, что они все сейчас на работе и, скорее всего, в эпицентре всех событий, но казалось, что сейчас важнее всего было сообщить эту нужную информацию.       Карина занервничала, подойдя к дивану, дёрнулась в сторону висящих на стене часов: 16:35. Когда наконец понимание всего ужаса пришло, Уайт, сев на мягкую поверхность спального места Леви, закрыла лицо руками, а из глаз потекли слёзы.       «Чёртова твоя задница с манией находить приключения…» — шмыгая носом и трясущимися руками вытирая солёную воду с глаз, прошептала девушка. — «Неужели нельзя было обойтись без этого?»       Сейчас нельзя просто сидеть и ничего не делать, нельзя распускать слюни, иначе так с ума сойти можно… И Карина это знала, поэтому уже через пару минут девушка постаралась успокоить себя как можно скорее и начала собираться. В такую трудную минуту нельзя просто быть дома и переживать, стоит поехать туда и быть там до того момента, пока всё не решится. Единственное, о чём молилась Уайт, это чтобы Алекс была жива и смогла выжить, а военные смогли вовремя успеть и помочь всем людям.       Брюнетка не была верующей, хоть в раннем детстве её отмолили в мечети, но сейчас все убеждения отходили на второй план, потому что другого выхода не было, только молиться и верить. Мы все безоружны перед тяжелыми ударами жизни, и порой нам нечем отбиваться, поэтому приходится делать это голыми руками. Вот и сейчас, не имея ничего в руках, девушка, просто искренне переживая за свою подругу и стоя на пороге квартиры, вдруг остановилась, ей хотелось поехать, помочь, быть рядом, но сейчас от этого спонтанного решения никому лучше не будет, нельзя спешить. С горечью и обидой Карина бросила на пол собранную сумку и села на пол, понимая, что там она будет только мешать… Тяжело задышав, брюнетка вновь начала плакать от собственного бессилия…