Твоя кожа

Колдомедики, отдавая новорожденного, отводят глаза, избегая объяснений. Но куда сложнее приходится родителям, вынужденным объяснять окружающим, что никто из них не тронулся умом, ставя метку Пожирателя Смерти на запястье их маленького сына, просто мальчику не повезло с соулмейтом. Гарри проще. Он живет с Дурслями среди магглов, довольствуясь версией о пристрастии погибших родителей к алкоголю и татуировкам, а безразмерные свитера Дадли надежно скрывают необычную змею, обвивающую череп, на его руке. Иногда у него на теле появляются странные ожоги, не похожие на те, от которых шипит сквозь зубы тетя Петунья, стоя у плиты, а его пальцы, как бы он ни был аккуратен, постоянно покрываются порезами, будто оставленными острым поварским ножом. Когда Хагрид забирает его из дома Дурслей, попутно сообщая Мальчику-который-выжил о волшебном происхождении, его голова пухнет от обилия информации, и Гарри совсем забывает спросить о том, что его волнует, но списывает это на странности, что происходили с ним, вроде разговоров со змеями. Он решает разобраться во всем позже, но с первого дня на него сваливается очень много всего, так что эти мысли откладываются в долгий ящик, и Воландеморт под тюрбаном профессора Квирелла кажется вполне логичным продолжением того, что происходило с ним весь год. Странную татуировку он предусмотрительно прячет, ему достаточно пристального внимания окружающих к шраму на лбу, и лишь однажды, забывшись, он закатывает рукава на уроке зельеварения, чтобы не зачерпнуть рукавом воды из котла, но в этот момент Снейп так смотрит на него, что тот поспешно возвращает манжеты на место, боясь быть испепелённым на месте за эту непозволительную вольность. Как ни странно, профессор больше никак не комментирует произошедшее, лишь на назначенной за испорченное зелье отработке коротко бросает: – Можете закатать рукава, Поттер, если это поможет вам не испортить простейшее зелье, в чем я, к сожалению, сомневаюсь. Снейп выходит из класса прежде, чем он успевает задать ему вопрос. Гарри шестнадцать. Он отмечает день рождения в Норе, среди Уизли, ставших ему настоящей семьей, и если бы не маячащая впереди угроза в виде набирающего силу Воландеморта, он был бы абсолютно счастлив. По правде говоря, есть ещё кое-что, что тревожит его с того момента, как всезнайка Гермиона просветила его насчёт родственных душ. Он уже знает, что означает змея на его запястье, и мысль о том, что он и его соулмейт по разные стороны баррикад, удручала бы, возможно, ещё сильнее, если бы он не знал о том, что должен умереть вместе с крестражем Реддла. Единственное, чего ему хочется, это хоть раз взглянуть в глаза тому, кто ему предназначен, спросить «где ты, черт возьми, был всё это время», но искать свою родственную душу значило бы для него немедленную встречу с Воландемортом, а Гарри не собирается делать этого раньше, чем отыщет все крестражи. И он вновь засовывает свои чувства глубже, а собственная жизнь кажется ему чьей-то неуместной шуткой. В день битвы над Хогвартсом висит Чёрная Метка, но Гарри настолько привык к ее виду за свои семнадцать лет, что не чувствует ничего, кроме раздражения и нетерпения. Мысль о собственной смерти уже не удручает, он сросся с этой неизбежностью, и она больше не кажется нависшим дамокловым мечом, скорее досадным недоразумением, и он сосредотачивается лишь на том, чтобы сделать своё короткое существование не напрасным и спасти как можно больше жизней. Все чувства, когда-то казавшиеся важными, притупляются, и в миг, когда Воландеморт с хлопком покидает Визжащую хижину, забирая с собой Нагайну, Гарри кидается к своему профессору, распластавшемуся у стены, понимая, что в нем не осталось ни капли ненависти, переполнявшей его все эти годы. В панике пытаясь остановить кровь, он видит, как Снейп дрожащими руками поднимает палочку, касаясь своего лба с тихим «фините инкантатем», и на бледной коже отчетливо проступает молниевидный шрам. Непонимание на лице Гарри сменяется ужасом, он невольно касается горла, чувствуя несколько грубых рубцов, оставленных змеиными зубами, и рвет рукав, обнажая копию темной метки. – Вы знали... - шепчет он, - Как давно? Профессор... Северус! Только не умирайте, слышите?! Обещайте! Вы должны... - на этом слове он осекается, видя на лице Снейпа столь привычную усмешку, будто говорящую «Я что-то должен? В самом деле?». Гарри тянется к нему, убирая с лица слипшиеся волосы, прижимается своим лбом к чужому, игнорируя кровь, перепачкавшую их обоих, и лихорадочно шепчет: – Сегодня я умру. Вместе с Волдемортом и его крестражем, у меня нет другого выхода, но вы... пообещайте мне, что не вздумаете умирать! Вы самый талантливый, умный и смелый волшебник, которого я знаю. Вы, черт возьми, заслужили эту жизнь! И я хочу знать, что умру не зря, иначе... Северус! - Гарри крепко держит Снейпа под лопаткой, прижимая к себе, а другая рука оглаживает затылок, путаясь в длинных чёрных волосах, и, обрывая самого себя на полуслове, он прижимается своими губами к чужим, сухим и тонким, чувствуя горчащий вкус крови на языке и то, что ему отвечают, грубо и отчаянно, но этот момент настолько краток, что он не может сказать сам себе, не почудилось ли ему. Через секунду раздаётся хлопок трансгрессии, и от неожиданности он падает грудью на залитый кровью пол – единственное свидетельство пребывания здесь Северуса Снейпа.