Твоя кожа

Когда в газетах стихают дифирамбы победителю Темного Лорда – мальчику-который-снова-выжил, Гарри возвращается в школу, не чувствуя ничего кроме опустошения и смертельной усталости. Он не признается в этом даже лучшим друзьям, но иногда ему чертовски жаль, что он не умер там, в битве под Хогвартсом. Вся его жизнь будто шла к этой кульминации, пережив которую, он решительно не понимает, что делать дальше. Тело Северуса Снейпа так и не находят, хоть Гарри поднимает на уши половину Министерства Магии, пользуясь статусом национального героя, и первое время он проводит часы перед зеркалом, выискивая новые отметины на своём теле. Но его соулмейт исчез, оставив в память о себе лишь рваный рубец на горле, и по правде говоря, Гарри носит его с большей гордостью, чем Орден Мерлина, валяющийся в чемодане со дня вручения. Учеба даётся ему легче, чем раньше: то ли сказывается отсутствие нависшей опасности, то ли учителя его просто жалеют, хотя сама мысль об этом ему противна, потому что он уверен: если бы Северус Снейп выжил, он бы не присудил ему ни одного лишнего балла. Гарри заканчивает учебу, вежливо отклоняет предложение Джинни попробовать построить отношения – ее соулмейт, Дин, тоже погиб во время битвы за Хогвартс, – и они даже остаются друзьями, по крайней мере, Гарри уверен, что он всё ещё желанный гость в Норе. Неловкий подростковый секс не в счёт: это всё было до войны, до того, как он сразился с Воландемортом, до того, как нашел свою родственную душу, чтобы сразу же ее потерять... Мракоборцы принимают его в свои ряды с распростертыми объятиями, и он соглашается, потому что терять ему по сути нечего. Среди них Гарри быстро становится незаменим, «идеальный солдат», как полушутя говорит про него Кингсли, потому что он всегда кидается в самое пекло, рискуя собственной жизнью. После нескольких лет работы его тело покрывается множеством шрамов, которые некоторых приводят в ужас, на что Гарри лишь равнодушно пожимает плечами: его соулмейт мёртв, война окончена, а значит беречь себя больше нет необходимости. В один из особенно сложных рейдов на банду сбежавших из Азкабана преступников его напарник, Колин, молодой и неопытный мракоборец, оказывается в окружении, и Гарри делает выбор мгновенно, кидая тому аварийный порт-ключ на случай отступления, а сам остается один на один с толпой бывших Пожирателей, ведь упускать такой случай, по его мнению, кощунство. Кажется, это Антонин Долохов среди ряда непростительных вдруг пускает смертоносную, но такую родную Сектумсемпру – Гарри щемит сердце от воспоминаний о Северусе, и промедление в секунду стоит ему пропущенного заклятия. Неловко покачнувшись, он падает на спину, думая о том, что Колин в безопасности, а смерть от заклинания Снейпа это, в общем-то, даже символично. Зажмурившись, он представляет себе встречу с Дамблдором, родителями, со всеми, кто погиб на войне, и конечно, с его Северусом. Пусть они пошлют в него ещё десяток Круцио – плевать, Гарри планирует умереть с улыбкой. Закрытые веки пропускают зелёную вспышку, но даже если это была Авада, то предназначалась она явно не ему. Сознание начинает уплывать, а битва, кажется, продолжается, непонятно только, кого и с кем, а затем всё резко стихает, и на периферии сознания он слышит голос, шепчущий над ним заклинание. Голос кажется смутно знакомым, но забытым настолько давно, что вспомнить никак не выходит, и он проваливается в пустоту.

***

Северус сидит у постели и рассеянно водит по волосам мальчишки – нет, мужчины – который сейчас спит в его кровати. Склеенные на дужке очки лежат рядом, на тумбочке, возле нескольких склянок с укрепляющими зельями. По-хорошему, стоило сдать Поттера на руки колдомедикам в Мунго, и тот бы даже не вспомнил о своём спасителе. Но, может быть, всё дело в том, что Северус очень устал. Устал от шпионской деятельности, от ничего не значащих отношений, оставляющих после себя пустоту, от собственных демонов, нашептывающих, что Поттер должен жить дальше, а не ставить крест на молодости и карьере, связывая себя со старым Пожирателем Смерти, пусть и бывшим. Конечно же, он следил. В чем-то ему помогали громкие заголовки газет, не выпускающих из виду национального героя, в чем-то – старые связи и умения, в конце концов, он бывший двойной шпион. Когда Поттер возвращается в Хогвартс, Северус лишь пожимает плечами – ожидаемо. Когда расстается с младшей Уизли (тема долго муссируется в прессе вопреки желанию последних) – фыркает, расплескав утренний кофе. Когда фото Поттера в форме мракоборца появляется на первой странице «Ежедневного Пророка», он молча швыряет газету в камин, лишь ненадолго задерживая ее в дрогнувших пальцах, чтобы отложить в памяти черты лица, улыбающегося с обложки. Говоря честно, он раздосадован, что мальчишка не навоевался за семь лет, но если тому нужно купаться в лучах собственной славы в погоне за адреналином, то Северусу тем более рядом с ним делать нечего. Просматривая отчёты из Мунго, поступающие к нему в обмен на некоторые зелья, отправленные от чужого имени, Снейп хмурится, отмечая то, с какой регулярностью Поттер суется под проклятья. Он решительно не понимает, как с такими блестящими навыками ведения боя (что врать, это не зелья, в которых мальчишка полный ноль), тот умудряется находить столько неприятностей. Впрочем, несколько хвалебных статей о «героическом спасении товарищей» немного проясняют ситуацию. Врожденный гриффиндорский идиотизм, ничего больше. Однако идут годы, а количество шрамов, украшающих тело, растет. Северус злится, плюется ядом, просыпаясь утром с внушительными гематомами на рёбрах вместо торопливо записанных шпаргалок на ладони, что так часто заставляли его усмехаться в школьные годы. Поттеру бы завести семью, детей с какой-то смазливой волшебницей – остепениться и перестать наконец лезть в пекло, испытывая судьбу на прочность, к чему этот никому не нужный героизм, уже не похожий на попытку покрасоваться, ведь о половине ранений, появившихся на его теле, газеты молчат? В какой-то момент Северус отчетливо понимает: мальчишка решил умереть. И осознание этого больно бьет под дых. Какой же ты трус, Северус Снейп. Ты ведь не признаешься себе, что всё это время берег не Поттера, а себя и свои собственные чувства. Боялся обжечься. Довериться, чтобы тебя снова втоптали в грязь, разбили вдребезги сердце, как фарфоровую куклу. А теперь мальчишка слетает с катушек, а ты... где ты, когда ему нужна помощь? И Северус оказывает ее, когда на коже начинают проступать следы от слишком знакомого проклятья, он не задумываясь трансгрессирует, зная почти наверняка, где находится тот, кто мог его применить. Северус не помнит, как расшвыривает бывших соратников непростительными, напряжённо следя за Поттером, как произносит контрзаклятье, как подхватывает того на руки, спешно трансгрессируя в свою лабораторию, вливает укрепляющее зелье. Он просто сидит у его постели и гладит по волосам, когда к ладони прижимаются сухие губы. Гарри улыбается. Он едва разлепляет глаза и тут же закрывает обратно, мечтая, чтобы этот сон продлился дольше обычного. – Северус... Приснись мне ещё, ладно? Не уходи... - его голос звучит глухо, но твёрдо, - Я так скучаю, я жалею о том, что не спас тебя, каждый чертов день. Может быть, я скоро умру, и мы встретимся, не во сне, а по-настоящему, знаешь, я видел Дамблдора, там, за гранью. Это было похоже на вокзал Кингс Кросс... Почему не тебя? – Потому что я жив, - неожиданно прерывает поток слов Снейп, и Гарри распахивает глаза, напряжённо вглядываясь в родное лицо человека перед собой, силясь всё осознать и понять. – Докажи, - тихо требует Поттер. Северус усмехается его неверию, доставая из рукава волшебную палочку, и шепчет заклинание, рассекая руку. Гарри завороженно смотрит, как на его собственной ладони появляется аккуратный порез, а затем медленно подносит руку к лицу наставника. Живой. Тёплый. Настоящий. И его накрывает. Гарри, Гарри Поттер, целует своего профессора Северуса Снейпа, а тот отвечает ему, не замечая, что ладонью пачкает его лицо в своей крови. – Северус... не исчезай. Останься со мной, - просит Гарри почти отчаянно, сидя у него на коленях, а его руки блуждают по затянутой в жилет груди, с мясом вырывая пуговицы. – Не исчезну, - хрипло, на грани шепота выдыхает Снейп, крепко прижимая его под ягодицы, и эти слова звучат, как обещание. Обещание, которое он собирается выполнить.