химический роман

В этом кабинете и пристроиться-то некуда, потому что куда не повернись — везде горизонтальные поверхности со стеклянной посудой на них; шаг влево, шаг вправо — выговор от профессора за битье инвентаря. «У нас тут не фабрика по производству колб!» — он вечно повторяет, как только не так возьмешься за верхушку пробирки, и стоит потом над душой так долго, что хочется разбить посуду об его лицо. В лаборантском помещении Пик была только на первом курсе, да и с Магатом тогда же столкнулась, но почему-то именно сейчас вспомнилось: вроде, привычки у этого мужика за год не изменились. Пик отворачивается только на секунду, и тут же слышит какой-то подозрительный звон стеклянной посуды. Пик цокает и закатывает глаза. Ханджи говорит: «Чуть не разбила, фух!». В лаборантской душно и воняет чем-то концентрированным, поэтому Пик, до этого лежащая головой на свободной части стола, понимая, что засыпает, поднимается и проходит к окну, чтобы впустить немного свежего воздуха. Она прислоняется к прохладному стеклу лицом, потому что только это спасает от духоты — окно полностью не открывается, сломано. — Ну что за непутевая из тебя лаборантка, Ханджи? — она выдыхает томно и страдальчески. — Помещения должны проветриваться, даже я это знаю. — Не бубни, мне и так нравится, — Ханджи даже не отрывается от склянок в своих руках. Пик смотрит туда-сюда, оглядывает давно знакомое помещение. Она тяжело вздыхает: — Ха-анджи. Мне скучно. — Я могу рассказать тебе про мои иссле… Нет? — Ханджи отрывается от микроскопа, чтобы вопросительно посмотреть на мотающую головой Пик. — Тогда я не задерживаю тебя, можешь идти, совсем не обязательно ждать меня. Пик слабенько прикладывается лбом о стекло. Кажется, пытаться вывести Ханджи на разговор — дело совершенно бесполезное. Ветер усиливается и проникает в помещение; бумажный стаканчик, в котором был кофе Пик, слетает вниз и, прокатившись по полу, приземляется у ее ног. А Ханджи свой латте еще не допила — стакан стоит опасно близко к реактивам, и девушка периодически берет его, отпивает, ставит обратно. Остыл уже, наверное. Пик перебирается на стул и по своему обыкновению сворачивается там, словно кошка. * Ее немного бесили скучные пары по источниковедению, потому что это было совсем не то, чем она хотела заниматься. Все, что Пик делала на этих парах — это исписывала и без того тяжелые тетради однотипными предложениями, в которых от недосыпа просто не видела никакого смысла; иногда она отключалась в начале, просыпалась в середине и чувствовала себя так, словно попала на другую планету, а Зик тихо над ней смеялся, прикрывая рот ладонью. Пик спрашивала, зачем он отрастил такую бороду в свои-то годы, а он фыркал и говорил «Чтобы быть похожим на Джейка Джиленхола», на что она умно хмурила брови, будто бы знала, кто это (а она в действительности не знала). Зик хихикал, потому что по ее взгляду это было отлично заметно, и говорил: «Давай посмотрим фильмы с ним, когда вернемся в квартиру?», но они так и не посмотрели, потому что всегда были слишком заняты чем-то. Пик, например, спала все время, что была у себя, а сам Зик черт знает, что делал. Еще он говорил «квартира», а не «дом», и это, наверное, о чем-то говорило. Но совместная жизнь Пик не бесила, потому что вести быт, когда живете втроем (еще Порко), куда проще, да и денег меньше уходит. Источниковедение стояло последней парой, а на улице стоял октябрь, прохладный и свежий, поэтому Пик поддалась искушению впервые за этот год. Стоя перед дверьми аудитории, опаздывая уже на десять минут, Пик плюнула, развернулась и пошла вглубь коридора, оставив Зика и Порко слушать дебильные лекции, которые и им тоже не нравились. Она хотела отчислиться, но не решалась. Пик достала из рваного рюкзака книгу. Надо сказать, что Пик имела талант влипать, потому что она всегда была слишком беспечна. Единственный раз за семестр прогуляла — и что вы думаете? Конечно, опять куда-то вляпалась. На следующий день они с Порко сидели в столовой; Пик качалась на стуле, раздражая друга противным скрипением, и думала. В столовой было мало народу, и Пик не видела среди них ту девушку — Пик вообще никогда ее не видела до вчерашнего дня. Почему-то стало интересно, как такая яркая личность ускользнула от внимания. Пик резко перестала качаться, села ровно и даже выпрямила вечно сгорбленную спину, так что Порко оторвался от писанины и вопросительно на нее глянул. Пик повела ухом и спросила «Ты знаешь Ханджи?». — Ханджи?.. — Порко дописал что-то в тетрадке. Потом он дернулся, будто что-то вспомнил, и поднял глаза. — Боже, точно, я знаю ее. Она подруга однокурсника Кольта, я с ней сталкивался. Мне кажется, она живет в подвале. Пик не сдержала смешок. Порко посмотрел на часы, которые висели на стене: Зик опаздывал, а без него всегда становилось скучно. Галлиард закрыл тетрадь, сложил руки. — Почему ты о ней спрашиваешь? Расскажешь? — спросил, и Пик пожала плечами и кивнула. Вообще-то, их первая встреча произошла в коридоре второго этажа здания университета вчера. Стоит сказать, что обычно Порко или другие однокурсники ходили с Пик вместе, но в этот раз она была совершенно одна и читала книгу на ходу. Стоит сказать, что Пик — неуклюжая катастрофа и как-то до жути плохо ходит на своих двоих. Пара по источниковедению осталась где-то в метрах пятнадцати позади, а в поле зрения Пик — только ее книга, поэтому она не заметила, как из соседнего кабинета вышла девушка. Секунда — и пол оказался усыпан битым стеклом, книга упала на пол. Пик потерла глаза, потому что не сразу поняла, что произошло. Ну конечно, врезалась в кого-то, надо же. — Уппс, — произнесла, наблюдая за тем, как растрепанная девушка в белом халате склонилась над осколками. Та схватилась за голову и крикнула: «Черт, снова!». Разбилось штук пять каких-то пробирок, которые девушка собиралась перенести из одного кабинета в другой, а ее стакан с кофе свалился поверх. На книгу. — Вот бли-и-ин, — протянула Пик, вытягивая мокрый справочник из-под стекляшек. Она столкнулась взглядом с той девушкой, виновато улыбнулась, неловко запустила руку в свои волосы. — Прости? Я невнимательная. — Магат убьет меня! — лаборантка начала ходить по кругу, не переставая держаться за голову. — Это уже второй раз за месяц! Такими темпами у нас вообще посуды не останется… Пик задумчиво глянула на потолок — Магат и правда был тем еще засранцем, она помнила его; и стало как-то совестно. На бейдже девушки красовалось «Ханджи Зое». Пик запомнила. Выметать стекляшки с этой нервной гиперактивной третьекурсницей оказалось не так уж плохо. — Да уж, вы, неуклюжие задницы, точно нашли друг друга, — саркастично выплюнул Порко, откинувшись на спинку стула и уставившись на измятую, пошедшую волнами книгу Пик. — Идеально. Он вернулся к записям, но посматривал на подругу. Порко немного пугало то, как Пик странно смотрела вверх своим задумчивым взглядом, который, казалось, прожигал потолок и устремлялся в небо. — Да, — Пик протянула, хотя Порко ничего не говорил. — Я куплю ей кофе. — Что? Кому — ей? Я тебе очень не советую… — Ты сомневаешься в моих навыках флирта? — В твоих что блять? — Порко так раздраженно глянул на Пик, что она еле сдержала ухмылку. Он цокнул и снова открыл тетрадь: — Уйди с глаз долой, я вообще занят. Пик ушла от их дальнего столика и показалась в поле зрения через пять минут с двумя стаканами кофе, и Порко видел, как она попыталась помахать ему занятыми руками, пока шла на выход; он крикнул: «Не разлей, идиотка!» и вернулся к работе, но сосредоточиться больше не смог. Почему-то Пик показалось, что нужный кабинет она нашла по запаху, хоть это, вероятно, и было не так; но только из лаборантских могло нести чем-то подобным. И у химиков одежда всегда насквозь пропитывалась едким запахом аммиака, да так, что их все шарахались. Пик стояла перед дверью, где висела выцветшая табличка «Лаборантское помещение», и думала, что это очень дерьмовая идея, но она все равно сделает это. В любом случае, Пик потребовались свободные руки, чтобы открыть, поэтому она взяла стаканы в одну руку. Решилась; дернула ручку, толкнула дверь вперед. — Приветики, — небрежно бросила, по-хозяйски составив стаканы на ближайшую свободную поверхность. Коих, кстати говоря, оказалось мало: всё было заставлено то посудой, то пластиковыми стаканчиками, то коробочками… Пик думала, что химики — народ организованный, но это точно не про Ханджи Зое. У нее было секунд пятнадцать на то, чтобы еще что-то рассмотреть в лаборантской, потому что сама она тут очень давно не была. Помещение довольно маленькое, шкафы пыльные, с отваливающимися и потрескавшимися слоями светлой краски, разводы на стенах, — все потертое, словно бы старше всего остального корпуса лет эдак на десять, а на подоконнике стоит единственное живое и цветное пятно — маленький фикус. Пик, сложив руки за спиной, прошлась чуть подальше, беззаботно насвистывая что-то. — Эм, — из-под стола вынырнула и нынешняя хозяйка лаборантской. — Ты кто? Кабинетом ошиблась? Ханджи забавно морщила нос. Ханджи стянула с себя толстые пластиковые очки, подбежала поближе, огибая стулья и раздвинутые столы, и начала изучать гостью так внимательно и удивлённо, что Пик неплохо позабавилась, наблюдая за этим. Зое приложила руку к подбородку, наклонилась чуть ближе и всмотрелась. И в один момент ее глаза загорелись пониманием. — А! Вспомнила! Ты вчерашняя девчонка с книгой! — сказав это, она достала с полки обычные очки в обычной оправе. — Я очень плохо вижу, извини, не признала. Зачем пришла? Решила все мои колбы добить? Факт о Ханджи Зое №1: она очаровательно смеется. — Нет, ты просто пролила из-за меня кофе, — Пик накручивала пряди волос на палец. — Так что вот, — и протянула девушке бумажный стакан. Ханджи приняла его неловким движением, чуть не разлила снова, понюхала. — Вот это да. Спасибо, но лучше бы ты мне посуду заменила… Они помолчали, и Пик бы солгала, если бы сказала, что ей отнюдь не приятно видеть, как Ханджи отвела взгляд. Она теребила рукава огромного халата, — а он и впрямь огромный, как Пик не подметила это еще вчера? — и будто не знала, что может сказать. Пик уселась на ближайший стул, положила голову на стол и уставилась на Ханджи снизу вверх как-то по-доброму, но с нахальной улыбочкой. Пик сказала: «Я не видела тебя в столовой», чтобы не слушать одну тишину да редкий шум открывания дверей где-то далеко за кабинетом. — Хахах… Мне туда не хочется, — Ханджи неловко почесала затылок, не выпуская стакан из рук. Несколько минут никто не говорил, только она глотнула разок, а потом все-таки спросила: — На самом деле это плата за то, чтобы сидеть в моей лаборантской и прогуливать пары, да? — Ханджи Зое, ты раскусила меня. — Теперь все ясно. Они помолчали. — Раз уж ты, по видимому, собралась тут сидеть… Тебе будет интересно послушать про вот это! — неловкость как рукой сняло, так что она вскочила и указала на мерный стакан… с водой? — Знаешь, что я делаю? Вообще, у меня сейчас довольно интересный проект, но есть и другие, короче, мы группой даже съездили на ближайшее озеро, чтобы поймать пару рыбешек, изучить их и сравнить с рыбами из другого озера. Это интересно! Я сейчас проверяю воду оттуда. Пик открыла рот, потом закрыла, потому что такая перемена настроения ее то ли насторожила, то ли позабавила. Ханджи обошла вокруг стола, оглядела все стаканы, что стояли там, какие-то взяла и переставила на другой стол… Пик не поняла, зачем. — С рыбами вообще смешно вышло, потому что никто у нас в рыбалке не ас, знаешь, — она перешла на шкафчики, достала оттуда что-то. Она поднесла запаянную ампулу с чем-то неизвестным как-то опасно близко к своим глазам, прочитала ужасно смазанную надпись и вернула на место. — Мы их посмотрели, всё записали и выкинули обратно, а мне сказали, чтобы я в лаборатории всё это поближе изучила и брала эту тему для курсовой, поэтому вот. Факт о Ханджи Зое №2: она чертовски болтливая заноза в заднице. — Да уж, я знала, что химбио бешеные, — Пик зевнула. Ханджи засмеялась и неловко прикоснулась рукой к лицу. Она долго искала то, что ей нужно, по потертым шкафчикам, неустойчивым полочкам, заглядывала в ящики, где от малейшего шороха позвякивало ценное стекло. Ханджи поправила очки, повернувшись к Пик, — это у нее привычка такая? — и улыбнулась. — Если ты хочешь остаться, то придется подучить химию, — Ханджи пересекла класс резвым движением и оперлась на стол руками; взгляд — как бы немое «ну пожалуйста, послушай меня». Пик вздохнула, все еще лежа на столе, выпрямила руки, тяжело протянула «О нет» и «Ладно, выкладывай». Ей просто было скучно с Порко. Она просто хотела отвлечься или дождаться Зика в более интересной компании. * Иногда и с Зиком тоже было скучно, потому что он частенько просто надевал свои дурацкие очки (которые ему, тем не менее, ужасно подходили) и утыкался в какую-то слишком уж заумную книгу. Он сел вглубь ряда, а Пик — рядом, потому что Порко на нее рявкал, если разговаривала с ним. Пик лежала головой на столе, ловила мордашкой холодные солнечные лучи из окна и краем уха слушала бубнеж, шелест страниц и скрип ручек. — Зик, мне скучно, — она шепнула, зевнув для правдоподобности. — Назови еще одну причину, по которой ты отрастил бороду. — Лень сбривать. Когда Зик читает, у него даже ответы становятся скучными. Пик просто ненавидит место, в котором сейчас находится, поэтому она хочет отвлечься разговором и вытащить Зика из дебильных книжек. — А если вырвать из твоей бороды волос и разорвать надвое, то можно загадать желание? — Я не понял, к чему эта отсылка, но я не пробовал так делать. Пик поднялась, сфокусировала на нем взгляд. Зик читал, не отрываясь, и она хмыкнула. — А где снимался Джейк Джиленхол? — «Принц Персии». Если ты восстановишь режим сна, то, может, мы его как-нибудь посмотрим. Но сегодня я занят. — Снова ты занят, — Пик разочарованно вздохнула, ковыряя ногтем раздолбанный угол стола. Зик ставит ей невыполнимые условия — у Пик такой отвратительный режим сна еще со средней школы, исправить его нереально. Под звук расстегивающихся молний портфелей, задвигающихся стульев, разговоров между освободившимися студентами, Пик думает о своем. Уже осень — рано темнеет, закат потихоньку отливает оранжевым уже в пятом часу вечера, а здание все пустеет и пустеет. — Куда-то пойдешь, Пик? Или опять вернёшься домой и заснёшь? — уже в коридоре спросил Зик. — Погуляю, — сказала она, не подумав. Зик пожал плечами, сделал странный жест рукой, приложив ее к голове, и удалился в толпе спускающихся с лестницы, и минут через пять Пик осталась совсем одна на этаже — только изредка слышались шаги каких-то преподавателей. На небо наползли тучи, и Пик было уже не весело, потому что хотелось спать, не хотелось завтра на учебу, не хотелось в квартиру, не хотелось гулять. Было где-то пять градусов тепла, но Пик вышла на улицу, не взяв верхнюю одежду из гардероба. От дверей корпуса до маленького ларька с кофе — минуты две ходьбы; Пик вскоре вернулась обратно, ёжась от холода, и руки снова оказались заняты кофе. Обе руки, два стакана. Мысленно Пик назвала себя дурой, но все равно потянулась наверх, к исцарапанной двери с надписью «Лаборантская комната». К вечеру мало кто из людей оставался. Конечно, химики тоже входят в их число, но Пик всё равно стучится в дверь ногой. Ханджи приоткрывает. Она запыхавшаяся и дерганая, утирает пот со лба, и ей приходится перевести дыхание, прежде чем сказать: — Привет… девчонка с книгой, — на лице снова растерянность. — И с кофе. — Я не вовремя? — Нет! Всё нормально! — Ханджи давит слишком сильную улыбку, отходит с прохода и даёт Пик войти. — Заходи, можешь сесть сюда… А зачем ты пришла? — Просто так, — Пик поставила стаканы на стол. — И меня зовут Пик Фингер. — Пик, да, точно, Пик… Извини, я буду тебя так называть, если тебе так больше нравится? — Ханджи смотрит щенячьими глазками и снова тараторит. Она не дожидается ответа: — Чудно! Постой здесь, — и убегает к дальнему столику, где у неё сейчас рабочая зона. За ту минуту, что Ханджи была вблизи, Пик успела заметить, как на ее носу остались следы от плотно прилегающих пластиковых очков, лоб в каплях пота, растрёпанные донельзя волосы. Пик вздыхает, встаёт в вальяжную позу, облокотившись на стол. — Что на этот раз? — устало спрашивает Пик, зевая, потому что спать хочется до чёртиков. Она берет свой стакан и отпивает кофе, хотя это ей никогда не помогало. Ханджи метрах в шести от нее возится с двумя коническими колбами; в обеих вода слабо отливает розовым. Жидкость испаряется и идёт пузырями, потому что стоит на маленьких конфорках какой-то переносной плитки. — Ханджи, что это? Зое обессиленно плюхнулась на стул, ссутулилась и состроила недовольную мину. — Я пыталась проверить содержание марганца в воде. Одна из них, — указала на одну из колб. — Должна была стать ярко-розовой… Пик наклонила голову так и эдак, смотря на эти злополучные колбы. Вода от этого не стала ярче. — Они обе светло-розовые. — Я вижу, — Ханджи вскинула руки к потолку и злобно зашипела. — Один должен быть прозрачным, а другой ярко-розовым. Вот какого хрена?! Под аккомпанемент из ворчащей Ханджи и бурлящей воды Пик подошла поближе и начала изучать рабочее место; сегодня тут чисто, но… — Я… Не знаю, как это работает, но тут лежит какой-то свёрток с порошком, — Пик потянулась за ним и достала из-за другого стакана. — Херани-ка его туда. — Постой, — Ханджи подошла поближе, забрала из рук свёрток. — Черт, ну конечно, я забыла добавить соль в один из них… Мне придется всё переделывать. Ханджи поникла и на секунду напомнила наполовину завявший фикус с подоконника. Ее способность так быстро менять эмоции забавляла; Пик сказала: «Почему я не удивлена?», уселась на стул, поджала ноги и укуталась в свитер плотнее. Спать перехотелось. В квартиру она пришла позже, чем обычно, и столкнулась с Зиком, который что-то шумно печатал на ноутбуке; они поговорили, а Пик всё пыталась не клевать носом, потому что у нее и самой полно проектов — ещё писать и писать. Они не посмотрели «Принца Персии», и ничего другого тоже не посмотрели, хотя в детстве часто зависали вдвоем за мультиками. Перед сном вспомнился разговор с Ханджи: — А ты и по субботам тут? — спросила Пик, пока ходила вдоль столов и стучала ногтями по стеклянной посуде. — Да. По субботам тоже. У меня дел невпроворот. Заглядывай, а то совсем скучно. Факт о Ханджи Зое №6: она солнышко. * Райнер и Бертольд жили вдвоем, как настоящие голубки; у них даже квартирка находилась в благополучном месте, да ещё и недалеко от вуза, на кухне всегда был чай с разными вкусами и нередко даже кофе (хотя Райнеру вредно). Пик и Бертольд неплохо сходились характерами, поэтому она у них бывала часто и никогда не становилась лишней, Бертольд давал ей книги из потертого деревянного шкафа и включал Depeche mode на настоящем проигрывателе. Проигрыватель достался от папы, как он говорил. Пик очень нравилось смотреть, как в нем крутятся пластинки с настоящей музыкой. Райнер рассказывал истории, которые он черт знает, откуда взял. Но когда в этом месте появлялся Порко, то всё становилось иначе. Самой Пик было всё равно, конечно, но было любопытно наблюдать за тем, как атмосфера постепенно закипала, а в следующую секунду Порко уже цеплялся за что-то и яро спорил с Райнером; она подозревала, что это может быть из-за школьной влюбленности. Вслух не говорила, потому что Порко бы не обрадовался. В ноябре она лежала на полу этого дома, растянувшись на мягком ковре, словно кошка, а над ней на тумбочке стоял проигрыватель. Бертольд ходил туда-сюда, что-то перекладывал с места на место и озвучивал название каждой новой начинающейся песни, а Пик внимательно слушала. А Порко начинал свою шарманку: «Пошел нахуй, Райнер, тебя вообще скоро отчислят». «Порко, хватит вести себя, как тварь» — Бертольд. «И ты туда же?» — Порко. Бертольд хмуро сказал, что хватит уже держать эти старые обиды, и что не обязательно самоутверждаться за счёт других, а Порко рассмеялся и послал и его тоже, а Пик слушала только очередные споры вместо старой музыки, ради которой она и приходит всегда к Браунам-Фуберам, и это её уже достало. Пик резко села, будто восстала из гроба, и все затихли. Парни застыли в немой сцене, словно кто-то поставил фильм на паузу за секунду перед дракой. Пик медленно открыла глаза, поправила растрепанные волосы, в которых наверняка остались инородные тела от старого ковра, и сказала: — Мальчики, вы мне так надоели… Я пойду. — Куда? — хором. — Дела, дела, — она встала, отряхнулась и пошла в коридор, — Бывайте. Дверь за ней хлопнула так быстро, словно она ушла, не одеваясь. Парни молчали, игнорируя то, как из проигрывателя доносится голос Дэвида Гаана, а Порко покрутил пальцем у виска. — Почему она так делает в последнее время? — спросил Райнер. — У меня есть догадки, но я тебе не расскажу, ослиная морда. Бертольд цокнул и спор начался по новой, раздраженные тирады слились с музыкой; Порко не появится в их доме еще где-то недели две. Пик шла минут десять, прежде чем оказалась в университете. Была суббота, а Ханджи сказала, что и по субботам тоже работает над чем-то своим, поэтому Пик летящей походкой направилась в лабораторию, куда уже привыкла приходить то с чаем, то с кофе. * — Ты вообще хоть что-нибудь ешь, Ханджи Зое? Пик смерила ее посерьезневшим и твердым взглядом — кто знал, что Пик Фингер может быть такой?.. В угольно-черных глазах с большими зрачками блестели нотки укора, но она не отворачивалась, а Ханджи постаралась ответить, проигнорировав это. Ханджи нервно сглотнула: «Конечно, мой друг носит мне всякую дрянь…» — Леви? — Откуда ты… Ладно. — она не хотела еще раз поймать этот изучающий взгляд Пик. Ханджи надула губы и уставилась на хлорид натрия, которому уже нужно было сделать реставрацию этикетки, ведь когда-то красиво выведенное NaCl выцвело, превратилось во что-то наподобие I IC. — А что? — Ты не ходишь вниз. — Мне и тут хорошо. — Нехорошо, дорогая, — Пик облокотилась задницей на стол и заставила Ханджи перестать сверлить взглядом реактив. Ханджи снова сглотнула, виновато глядя на Пик снизу вверх. — Закупоривай эту фигню, мы идем отсюда. — Что? У меня даже нет с собой денег, не нужно! — Идем. Ханджи впервые предстала перед Пик в обычном большущем свитере, из-под которого темным пятном торчал ворот рубашки, — это казалось таким несвойственным, словно за эти месяцы Ханджи должна была срастись со своим грязным дырявым халатом в одно целое. Ханджи никогда не выглядела так же обычно и, черт возьми, по-человечески, как в тот день, когда ела дешевую лапшу, которую Фингер купила, несмотря на бесконечное «Пик, не нужно, я не голодна» и «У меня и так долг». * Пик не понимала, как можно быть такой умной, такой странной, неловкой и нелепой одновременно, но смотрела на Ханджи и видела все это в ней. Особенно, когда она взорвала пробирку, случайно слишком резко сунув ее под огонь спиртовки. До чего же странная. Пик слишком часто говорила что-то типа «Мальчики, разрешите откланяться», выписывала неловкий реверанс и тут же испарялась на лестнице, оставляя Берта, Райнера, Зика и Порко одних в растерянности. Но Порко знал чуть больше остальных, поэтому в итоге улыбался, чтобы дать ребятам знать, что скрывает какую-то Тайну Пик. Он впервые сам начал с ней разговор со словами: — Дай угадаю. Ты запала на идиотку-химичку. Это произошло на лекции, и ему пришлось перегнуться через весь стол, чтобы достать до Пик, что сидела спереди. Она цокнула и ладонью отодвинула его лицо подальше от себя. — Я говорила это прямо, умник, — она сказала, заметив, что ее соседка по парте странно на нее поглядывает. — И как твои навыки флирта? — Лучше, чем у тебя, Покко, — это была контрольная фраза, которая заставила его скорчить недовольную рожу. Пик не чувствовала себя так самоуверенно; она говорила так, чтобы Порко не зацепился и не начал над ней шутить. И чтобы не потерять остатки здравомыслия. Когда Ханджи увлеченно говорила, у нее сверкали глаза, у нее руки непроизвольно двигались туда-сюда, она не могла сидеть на месте, она ходила по кабинету и она говорила так громко, что ее можно было услышать из-за стены, а Пик лежала головой на столе и слушала. Пик всегда была отличным слушателем. Она слушала про рыб, про титрование, про соли и основания, про катализ, но про саму Ханджи никогда ничего не слышала, потому что они о таком не говорили. В лаборатории кто-то наконец-то начал поливать фикус. Ханджи говорила: «Ой, Пик, если бы не ты, он бы тут завял совсем, а он даже не мой… Уборщицы боятся заходить в лаборантскую, мне кажется». — Тебе не кажется, — Пик отвечала, протирая листочки от пыли, и ещё за одну неделю растение ожило. Зик назвал ее рассредоточенной и спросил, все ли в порядке и достаточно ли она спит. Она спала столько же, сколько и обычно. По дороге до квартиры они общались, но эти диалоги не задерживались в памяти, а ещё Зик делился сигаретами, что было хорошо, потому что иногда Пик тоже курить хотелось. Хоть и не часто. Но когда много времени проводишь с Зиком, то оно как-то само получается. — Я нахватала так много проектов, Пик, это кошмар, — так странно, что Ханджи улыбалась, говоря это. Она хихикнула. — Я как-то даже осталась здесь на ночь, чтобы доработать, но мне все это нравится. Если попадется еще один проект, то я не смогу себя контролировать и возьму его… — Неа, я тебя сдержу, милая, — Пик свернулась кошкой на стуле. — Не в мою смену. Ханджи всегда мило смеялась, стоило заговорить об этом. — Расскажи мне, чем ты занимаешься, — спросила Пик, когда подошла к Ханджи со спины. Девушка сидела перед прибором. Это был металлический штатив и стеклянная узкая и высокая колба, закреплённая на нем держателями; потом Ханджи назвала это бюреткой. Она держала резиновый край снизу пальцами и оттуда по капле вытекала жидкость, и выглядело странно, потому что непонятно. — Титрованием, — Ханджи резко откинулась на спинку стула и принялась разминать свои запястья. — Это… грубо говоря, когда в один раствор вливают другой, пока первый не поменяет окраску. И нужно зафиксировать этот момент, чтобы использовать в расчетах. Пик наклонила голову и осмотрела конструкцию ещё раз. Вода в колбе была ярко-розовой и переливалась на свету из окна. — Вот как… — она облокотилась на стул Зое. — Какой станет розовая вода? — Синей. Ханджи хрустнула шеей и снова согнулась над работой. Она то ли игнорировала Пик, нависшую над ней, то ли делала вид, что игнорирует. — И что ты должна сделать, чтобы она стала синей? — беспечно спросила Фингер, внимательно следя за тем, как Ханджи снова взяла пробу в руки. — Тихо ты. Смотри. Ханджи замолчала, и стало даже непривычно — этот кабинет, казалось, неразрывно связан с ее болтовней. Пик не была уверена, что правильно поняла, зачем все это нужно. Но из вертикальной стеклянной штуки закапала прозрачная жидкость, как только Ханджи зажала резиновый носик двумя пальцами, и тогда она начала двигать другой рукой, чтобы розовая вода в пробирке перемешалась. Пик смотрела больше на руки, чем на воду. — Пик, сколько ушло жидкости? — внезапно спросила Ханджи и повела плечом, от чего ее хвостик мило колыхнулся. — Чего ушло? — Пик встрепенулась. — Не знаю, а как… Ханджи вздохнула, закинула голову наверх и, улыбаясь, посмотрела Пик в глаза. — Ты невнимательно слушаешь. Снова не выспалась, да? — Какая разница, — она чуть отстранилась назад и отвела взгляд. — Лучше доделай уже, что ты там делала. Ханджи засмеялась, но вернулась к работе, и минуты через две в розовой воде начали мелькать слабые отблески фиолетового. Пик внимательно смотрела за тем, как фиолетовый превращается в синий, пока Ханджи не остановилась и не откинулась на стуле, зевнув. — Он действительно посинел. Интересно, — Пик нагнулась и ткнула пальцем в стекло, отливающее голубым. — Да, занятно, и надо еще раз так сделать с другой колбой… — Ханджи разминала запястья, чтобы немного снять слабую боль, которая всегда возникает от длительного напряжения пальцев. Она страдальчески вздохнула, — Только у меня руки затекают… Лучше ты. — М? Что я? — Попробуй тоже это сделать, говорю. Ханджи расплылась в улыбке, вскочила, взяла Пик за плечи и посадила на стул. Пик вздохнула устало и хотела было возразить, но замолкла, стоило Ханджи наклониться к ее спине и положить свои руки на ее. Пальцы переплелись, так что Пик больше и не думала возражать. — Так, слушай, — сказала Ханджи прямо над ее ухом, — Бери вон ту розовую колбу в одну руку. Лучше в правую, или… Как тебе удобнее? Попробуй в правую, вот так, — она поправила пальцы Пик, когда та взяла. — Положи другую руку на бюретку — это резиновая штука. Пик брала, а Ханджи тут же поправляла, чувствуя себя учительницей, и ей это было офигенно интересно. И Пик чувствовала приятные покалывания в сердце, когда руки снова сплетались, так что даже пропустила тот момент, когда вода посинела — черт знает, почему это происходит и зачем, она прослушала. Пик много об этом думала, проигрывая в голове чуть ли не каждый день. Уже и забыла, сколько прошло времени, но еще немного — и Порко начнет сомневаться в ее «навыках флирта», так что пора бы уже действовать. * Фингер зевнула прежде, чем открыла глаза. Контуры лица Ханджи размытые, потому что после пробуждения очень трудно сфокусироваться, но она очень близко. — Ты заснула, — Ханджи неловко коснулась своего подбородка и отвела взгляд. — Я думала, что не буду будить, а то ты всегда выглядишь так, будто не спишь совсем, но уже шесть вечера, поэтому все-таки разбудила, прости, что задержала тебя сегодня и ты заскучала… Ханджи тараторит в привычной ей манере. Пик думает только о том, что ее нос забавно морщится, когда она делает это виноватое выражение лица. Пик протирает глаза, чтобы снять с себя сонливость окончательно, и снова сладко зевает. Она прогибает спину и разводит руки, чтобы размяться, попутно говоря: «Успокойся», потом оглядывает комнату и понимает, что уже действительно вечереет. Вся посуда расставлена по полкам. На Ханджи не лабораторные очки, а обычные, и не белый халат, а рубашка в клетку и брюки. Пик замечает, что стаканы с кофе уже оказались в мусорном ведре. Она переводит взгляд на Зое. — Ханджи, есть разговор. За весь тот кофе, что я тебе купила за месяц, сделаешь мне большущее одолжение, — Пик выжидает, ощущая, как напрягается ее собеседница. — Никаких больше новых дедлайнов и попыток прыгнуть выше головы. Ханджи в недоумении. — И ещё. Ты будешь уходить из этого здания не позже пяти, потому что ты тут живёшь и так нельзя. Пик надеется, что выражение ее лица в тот момент было достаточно строгим; она даже скрестила руки на груди и закинула ногу на ногу. У Ханджи отваливается челюсть, потому что такие заявления её до ужаса смущают. Факт о Ханджи Зое №27: она чертов трудоголик и не может так просто смириться с тем, что ей необходим отдых, и этот факт ужасно удручает. — Чего?.. — пискляво говорит она. — Но Пик, это же рано, я не буду ничего успевать… — Без разговоров. А то перестану носить тебе кофе, — вздыхает, спорхнув со стула. Ханджи смотрит за тем, как она крутится и поправляет свою юбку перед треснутым зеркалом, и выражение лица Зое медленно меняется с взволнованного на умиротворенное, неторопливо расцветает милая улыбка. Ханджи заводит прядь волос за ухо (см. факт №20: она делает это от неловкости), а потом говорит: — Эй, это было бы грустно, — запинается. — Ведь тогда у меня будет меньше поводов, чтобы тебя видеть. Пик кивает треснутому отражению в зеркале и чувствует, что ее сердце тоже идёт трещинами прямо сейчас. — И у меня, — говорит она. — Так что сходимся на сокращении твоей работы, да? — Угх. Девушки молчат, разглядывая друг друга. Пик делает вид, что на лице Ханджи совсем не проступил румянец, но улыбка сама как-то просится и выдает ее с потрохами. Ханджи резко дёргается, шумно вздыхает. — Кстати, а давай поменяемся? — говорит в очень быстром темпе, потому что неловко; Пик смотрит на неё непонимающее, хлопает ресницами. — Я имею в виду… давай я заплачу за тебя в кафе. — В кафе? — Ну, да? Мне не сложно. Тут недалеко хорошее есть. Вау, думает Пик, пока считает ворон за окном, потому что не находятся слова для ответа. Последние лучи солнца перемещаются по кабинету, в воздухе — пыльно, жара забирается под одежду и заставляет лицо покрываться испариной. Это будет свидание? — Это будет свидание? — говорит Пик, и тут же жалеет, что ляпнула такую дрянь. — Оу. Ты меня раскрыла, — она вырисовывает узоры на каменном полу носками кед и боится поднимать глаза — словно в средней школе, ей богу. — Свидание в кафе. — Чтобы окупить мой чертов кофе, тебе придется водить меня на свидания как минимум раз в неделю, милая. — Х-хорошо, меня это устраивает… — Я пошутила, — Пик отводит взгляд. Она не думала, что у Ханджи настолько плохо с намеками и она понимает всё в лоб. — Но раз тебя устраивает, то давай. В эту неловкую тишину могла бы поместиться целая вечность, но Пик подумала: «Действуй», улыбнулась и сплела их пальцы, чтобы вывести пораженную Ханджи из кабинета. На этой ноте Пик внезапно подумала, что больше не хочет утирать нос Порко; хочет просто ходить на свидания с Ханджи хоть раз в месяц, хоть два в неделю, главное — просто видеть ее и говорить с ней о всяком. Глядеть на то, как она собирает растрепанный хвостик, смущается, когда берет чужую руку, улыбается, разговаривая о своей работе. И еще много чего… Пик слишком много чего о ней не знает.