Средневековый Writober

— Где он? Где этот упырь? Ксена преображается из ворона прямо в воздухе, приземляясь и нагло ступая на ровную траву сбоку от протоптанной тропинки ко входу монастыря. Монахи и простой люд испуганно кидаются в стороны от неё, шарахаясь, как от прокажённой. В какой-то степени так оно и есть — её магия словно страшная болезнь, проклятье, которое не снять. Люди расступаются перед ней, освобождая путь к дверям, и она следует к высоким деревянным воротам белокаменной церкви. Она выпускает резкий поток воздуха вперёд, распахивая двери, и устремляется во внутрь. Но упирается в невидимую стену. Хмурится, прощупывая пределы. Пытается понять, где можно втиснуться. Вновь оборачивается птицей, взлетая к раскрытым окнам этажей, и вновь сталкивается с препятствием. — Скотины, а ну пустите меня внутрь! — она спускается и кружит вокруг входной двери, распугивая прихожан. Священники обходят её по кругу, спешно проходя через ворота и постоянно оглядываясь на нервную женщину. — Так для того защита от ведьм и создана, чтобы вам подобных не пущать в храм Господень, — раздаётся голос откуда-то сверху, и Ксена поднимает голову вверх, встречаясь взглядом с верховным священником королевства. — Илюш... — начинает было первая советница. — Но-но! Святой отец Илия, — прерывает её мужчина, поднимая указательный палец к небу. Он значительно выше всех, кто приходит в этот монастырь, оттого, может, и кажется людям, что он ближе к богу. К очередному выдуманному богу. — Илюш, мне плевать, какой ты чин получил, пока на религиозный сбор этот ездил. Мы туда тебя зачем отправили? Чтобы международные отношения поднимал, связи заводил на благо Родины. А ты? Льёшь в уши королю грязь всякую? — Ксена не сдерживается, срывается периодически на крик, раздражённая идиотизмом, что одного, что другого мужчины у власти. — Я ему глаза на окружение открываю, что дьяволовы отродья у него вокруг, и выжечь вас всех надобно. — Я сама тебя прямо здесь сожгу, если продолжишь воду баламутить, — шипит ведьма, не чувствуя, как удлиняются пряди волос и по рукам тьма протекает венами. Мужчина делает шаг назад, вновь оказываясь за воротами и скрещивая руки на груди в защитном жесте. Верит, что вера и Бог его защитят. И иголка эта чёртова над входом защитит. — Твои угрозы мне не страшны, Ксена, — он смотрит свысока и ловит восхищённые взгляды послушников. Купается в их любви и верит, что ведёт их в славное светлое будущее. — Если я ещё хоть раз узнаю, что ты чушь эту инквизиционную Юджину втираешь, ты у меня горящей свиньёй по монастырю будешь бегать, — тычет пальцем в невидимую стену и не отрывает своего чёрного взгляда от святого отца. Тот вздрагивает, но лишь убеждается в своей защите, когда ведьма не может его коснуться. Позволяет себя заулыбаться, пока Ксена не вскидывает руку вперёд и из пальцев её не вырывается огненный шар, опаляя деревянные ворота. Улыбка моментально сходит с его лица, когда шар спокойно пролетает сквозь защиту внутрь монастырского двора и сталкивается с землёй, поджигая желтеющую траву. Люди в панике разбегаются, а Илия испуганно переводит взгляд на улетающего прочь ворона.