Мастерская разбитых сердец

Когда-нибудь спросят: «А что вы, собственно, можете предъявить»? И никакие связи не помогут сделать ножку — маленькой, душу — большой, и сердце — справедливым.

— Золушка (1947)

             Сначала Чон не поверил своим глазам. Душ столпилось так много, что даже когда он посмотрел на далекий горизонт — там все еще кучковались жители Лимба.              Вероятно, в первых рядах бежали заводилы — они что-то кричали, заводя остальную толпу. Сразу после заводил ворчали задушники и самолюбцы — души, считавшие правыми только себя. Они очень ценили свое мнение и четко для себя знали, что нет никого правильнее и целомудреннее их самих. Поодаль от них небольшими компаниями можно было заметить тихонь и смиренных. Эти души о чем-то беседовали, не поднимая тон голоса выше шепота. Некоторые и вовсе общались с помощью языка жестов или читали по губам.              — Уён прав, нам пора уходить, — сказать фразу серьезно у Юнхо вышло слабовато. Сейчас все его нутро было готово плясать от радости и кружить в чудесном вальсе, но никак не убегать от толпы мертвых душ.              Мастер взял Сохи за руку и снова посмотрел на нее. Девушка тоже не растерялась и протянула свою маленькой Дан, которая всего пару секунд назад с замиранием сердца наблюдала за долгожданной встречей.              — Дан, пойдем, — позвала её Бу, но девочка лишь шагнула назад и отрицательно помотала головой.              — Почему? — поинтересовался лис, с неподдельным удивлением вытаращив глаза на Кан. — Каждый, кто застрял здесь, хочет вернуться! Это место — ни вашим, ни нашим! Вроде еще и не Ад, но уже и не Рай. Как размокший корндог — вроде есть можно, но по вкусу сто процентов будет так себе.              — Мои родители уже смирились с тем, что я ушла, — грустно ответила Дан, опустив голову вниз.              — Ничего подобного! Не думай так! — воскликнула Сохи, схватив девчушку за руку, и плотно сжала свои пальцы на маленьком запястье.              — Но мне не разрешат…              — Я останусь здесь за тебя! — гавкнул Эральфон. — Беги, дитя! — торжественно объявил тот и повернулся в сторону приближающейся толпы душ.              — Ральф! — крикнула девочка и заплакала. — Я не пойду! — она попыталась одернуть руку Бу, но та напрочь отказывалась её отпускать. Тогда Милемас подошел поближе и, присев на корточки прямо перед девчушкой, взял её за ручку и произнес:              — Дан, хочешь, я покатаю тебя на спине? — Кан чуть подуспокоилась и кивнула. Дети достаточно быстро переключаются с одного на другое, и Чон это прекрасно знал. — Но у меня есть одно условие. — девочка шагнула чуть ближе и присела, чтобы оказаться с мастером на одном уровне. — Нужно вытереть слезки и ни о чем не думать, хорошо?              — Хорошо, аджосси. — кивнула Дан.              — Тогда забирайся ко мне на спину, — улыбнулся ей Юнхо и присел. Девчушка резво залезла на него, как обезьянка на высокое дерево, обвила маленькими ручками за шею, а ноги расположила по обе стороны от корпуса. Милемас сложил обе руки за спиной, чтобы Дан удобно села и посмотрел на Сохи, ожидая одобрения его затеи.              — Нам нужно идти, — сквозь зубы прошипел лис. Толпа душ почти настигла их.              — Ральф, спасибо. — девушка повернулась к собаке. — Ты здорово помог.              — Спасибо, Ральф. — повторил Чон, низко кланяясь. — Твоя помощь бесценна.              — Бегите уже! Маван хочет тебя видеть! Он запер-р-рт в темнице! — ворчливо залаял басенджи. — Дан, не беспокойся за меня! Я не из мир-р-ра живых! Мне здесь будет лучше! — весело добавил пес, пытаясь отвести от себя детские подозрения, но его глаза в миг погрустнели.              — Пока, Ральф! — выкрикнула Дан, и они бросились прочь с серого поля, оставляя собаку один на один с огромным количеством душ, не знающих цели и усталости.              В один момент кумихо оглянулся. То, что увидели глаза лиса, нельзя было описать словами. Ральфа раздирали на куски заживо, но отчаянный пес оказывал сопротивление даже через адскую боль. Его рычание и ругань были почти не уловимы в холодном и мокром воздухе пропускной пещеры, но прощальный вой в перемешку со злобным лаем Кетту все же смог услышать.              У самого Терминала их снова окутала кромешная тьма. Видимость и по другую сторону была не лучше. Из темноты показалась иссиня-черная собачья голова. Затем еще одна, и еще, а напоследок — четвертая. Восемь разноцветных глаз с неким удивлением, скрывая неподдельный восторг, бегали от лиса до Сохи, но одна из них заострила внимание на маленькой Дан.              — Не думал, что вы выберетесь отсюда, — задумчиво пролепетала первая голова.              — А я думал! — проговорила вторая.              — Думал-думал! Я тоже так думал! — согласилась третья.              — ВСЕМ ТИХО! — проворчала последняя. — Мое уважение, старый лис, мастер, Сохи и… — четвертая голова низко поклонилась и продолжила. — кто это у тебя там за спиной, Милемас?              Юнхо тотчас опустил девочку вниз и заслонил её собой:              — Это имеет значение?              — Я должен знать, кого ты хочешь контрабандировать через мой Терминал!              — Это не контрабанда! Она совершила обмен!              — Интересно, где она смогла найти живую душу, чтобы его произвести? — публично закатив глаза, цокнула вторая голова.              — Эральфон был этой душой. — ответил Чон и почувствовал, как маленькое тельце позади него тут же сжалось. Дан поежилась и тихо всхлипнула, стараясь не подавать вида.              — Там дитя? — поинтересовалась первая голова. — Почему ты прячешь за собой ребенка?              — Все души проходят через чуткий контроль, не так ли? — спросил мастер.              — Ты прав, — кивнули все четыре. — Но только не когда у сторожа есть просьба, — хихикнула четвертая.              — Что тебе нужно?              — Забери Аишу с собой. — прошептала одна из голов, оказавшись у самого уха Чона.              — Кт… Она работает на базаре? Черная собака из столовой? Это она?              — Ты был в столовой? — выторащили глаза две головы.              — Доводилось…              — Мы пропустим тебя, если ты дашь слово.              — Я заберу её. — одобрительно кивнул Юнхо, — Даю слово.                     

***

      С тех недавних пор, когда мастер был в этом месте последний раз, ничего не изменилось. Все тот же Базар. Кроваво-красное небо без небесных светил туманом стелилось прямо над головами прохожих. Только лавок с товаром как будто бы поубавилось.              Протухшее мясо, отравленные специи, червонная и пиковая косметика для местных дам, украшения из азеррака и обсидиана, бездомные бесята муравьями кружились под ногами, бессовестно залезая прохожим на ботинки и под одежду.              Около самой площади, вымощенной подобным раскаленной лаве камнем, стояла столовая «Огненный змей». Посетителей, почему-то, совсем не было. Лишь пару демонов сидело по одному за столиками напротив и пили что-то по типу кровавой Мэри.              Повернув голову в сторону кухни, Милемас замер. Аиша еле стояла на ногах, худая и мрачная как смерть, но, несмотря на свой отвратительный вид, тщательно драила грязные тарелки с чужими слюнями и остатками еды. Его сердце сжалось в груди. Настолько эта картина вселяла ужас. До слез отвратительно и мерзко.              — Аиша! — как можно тише окликнул её Чон, оглянувшись по сторонам. — Аиша!              — Светлый господин? — не веря своим глазам, спросила собака. В глазах её застыла тоска и беспомощность, но при виде мастера, она сразу встрепенулась и даже попыталась улыбнуться, широко поднимая увесистые брыли.              — Подойди, — позвал её Юнхо. Собака с осторожностью посмотрела по сторонам и, убедившись, что за ней никто не следит, двинулась навстречу к ангелу.              — Откуда вы здесь? Долго ли странствуете в наших краях? — поклонившись, прошептала Аиша. Она дрожала, как осиновый лист. Настолько слабой сделал её Змей.              — Тебе нужно уходить. Пойдем с нами.              — Но я не могу, — повесив голову, произнесла собака, присаживаясь на задние лапы. Это был первый шаг к протесту здешним условиям: никто из прислуги не должен садиться во время работы, и не важно, сколько она занимает времени.              — Нужно, Аиша. Я ручаюсь за тебя перед Кайром. Он просил забрать тебя.              — Кайр? — в её глазах проблеснула радостная искорка. — Как он? С ним все хорошо?              — Да, он при памяти и в полном здравии. — кивнул Чон. — Пойдем, нам нужно уходить.              Кане-корсо еще несколько раз поглядела по сторонам и, выждав некоторое время, повернулась в сторону мастера и одобрительно улыбнулась.              Юнхо нашел Сохи с Дан и лиса очень быстро. Они прятались совсем рядом — за стогами затхлого сена прямо перед силосной ямой. Запах от него был просто превосходный — что-то между запахом плесени, квашеного кимчи и хлеба. Вероятно, его срок уже давно подошел к концу, но здесь для употребления он оказался более, чем просто кстати.              Их путь лежал через весь Дьявольский Базар. Совсем скоро они миновали Площадь Возмездия, где сегодня собрались многие музыканты и художники, выставляя свое творчество и продавая свои песнопения прохожим. Лютик тоже не отставал от масс. Старикашка в этот раз нехило подготовился, притащив с собой целый чемодан со сборниками своих стихов, который по виду казался больше него самого.       

На обед у старикашки,

Собрались все черви и букашки,

Многоножки, будто в шутку,

Привели мошки на юшку.

Из червей лишь требуха,

На обед съестна, вкусна!

      Тараторил земляной гном, стоя на высоченной табуретке и задирая свой длинный нос выше и выше, как бы ближе к красному небу. Все его стихи были не дальновидными: про рыбалку на саранчу, для плохого сна, для завтрака, обеденные и, как он сам озаглавливал «сборник: самое то к ужину!».              — Что это такое? — отозвалась Дан, слегка дернув мастера за рукав. Она с неподдельным изумлением смотрела на величественное многоэтажное здание из черного кирпича посередине площади.              — Банк Душ. — кратко ответил Юнхо.              — Я уже научилась читать, аджосси. — надула губы девочка, сильнее сжимая ткань рукава.              — Прости, Дан. Сейчас я не могу рассказать тебе об этом месте. — он остановился и присел напротив. — Давай договоримся, что я расскажу тебе о нем, когда ты вырастешь. Ты же не забудешь про нас с Сохи и лисом, когда вырастешь? — девчушка отрицательно замотала головой. — Вот и славно, значит, когда ты вырастешь, мы обязательно встретимся, и я расскажу тебе, что это такое. — Милемас ласково погладил Кан по голове, слегка дернув за один из хвостиков. — Пойдемте отсюда.              

***

      Совсем скоро они оказались у одного из входов в Дом короля демонов. Устрашающий не только размером и архитектурой, этот замок навевал ощущение всеобщего контроля и порождал всевозможные галлюцинации.              Аиша прекрасно знала это место. Когда-то совсем давно, еще будучи щенком она смела прийти сюда и захотела остаться, по наивности и неопытности, покусившись на обещания Сумиэля, за что позже поплатилась всем, что у нее было — счастьем, любовью и, в конце концов, здоровьем.              В подвальном помещении, погруженном в полумрак, каждый шорох казался предвестием беды. Толстые каменные стены, покрытые мхом, пахли сыростью и черной плесенью. Паутина на потолке и в углах, словно зловещая занавеска, обвивала острозаточенные камни, словно страхуя гостей подземелья от их непредвиденного падения, тщательно скрывая тайны всех его прошлых деяний.              Сквозь маленькие щели в стенах пробивался тусклый лунный свет, создавая на противоположной стороне причудливые тени. Здесь был слышен глухой звук водяных капель, сползающих с нависших сталактитов от основания до самого кончика, поочередно приземляясь на ледяной пол и метрономом отстукивая ритм потерянного в бездне времени.              В конце темного коридора массивная дверь, за которой крылось самое сокровенное — вход в замок. Аккуратно приоткрыв её, мастер сразу столкнулся с багровым светом, что томно освещал темную гостевую залу.              Зала несомненно скрывала в себе много тайн и загадок. Высокие сводчатые потолки, затянутые темными винными бархатами, словно поглощали свет, создавая непроглядную тень. На стенах, украшенных резьбой в виде извивающихся змей и крылатых существ, блестели пылающие глаза. От мебели, обтянутой иссиня-черной чешуйчатой кожей, необъяснимо тянуло холодом.              В центре зала стоял большой овальный стол, сделанный из черного дерева, обрамленный золотыми символами, таинственно мерцавшими в полумраке. На столе лежали старинные книги и свитки, записанные незнакомыми языками, а в центре — чаша, наполненная темной жидкостью, из которой поднимался пар, завораживающе извиваясь в воздухе.              Зал был наполнен шепотом давно ушедших душ, и каждый звук отзывается эхом в пустоте. В углах мерцали свечи с черными фитилями, их огонь колебался в ритме неведомой музыки. Это место было тем, где время теряло свое значение — его рабочим кабинетом. Сюда приходили искатели знаний и силы, но немногие возвращались, оставляя лишь шорох своих зловещих историй.              Мышками прошмыгнув из кабинета в следующий коридор, Сохи остановилась, одернув и остальных.              — Здесь живет Арана. Вечно голодная женщина-паук. В прошлый раз нам удалось скрыться от нее в коморке, но тогда нас было всего двое. Нужно быть предельно осторожными и не издавать лишних звуков.              — Женщина-паук? — взглянула на нее Дан, выглядывая из-за широкой спины Юнхо. Все пешее путешествие девочка сидела на его спине, иной раз с неким весельем покачивая вперед-назад своими ножками. — А как она выглядит?              — Видимо, примерно вот так, — не отрывая глаз от потолка, прошептал лис.              Прямо над ними, тихо сопя, висел огромных размеров паук с женским лицом вместо морды. Она спала, прижав к себе первую пару пушистых лапок и издавала какие-то странные, но очень тихие, едва уловимые звуки.              — Нужно срочно уходить, — прошептала Сохи, и, встав на цыпочки, сделала несколько шагов вперед. Юнхо и Аиша последовали за ней, а Уён стал замыкающим.              — Уён, спрячь когти! — шикнул мастер, бросая на него осуждающий взгляд, на что кумихо только язвительно улыбнулся. Коготки заклацали по начищенной плитке, как шпильки, ославляя за собой звонкий хрустальный шлейф.              В подвальной темнице дома Дьявола царила гнетущая тишина, нарушаемая лишь приглушенными звуками капающей воды. Влажные каменные стены, полные трещин и грибка, словно вбирали в себя отчаяние всех, кто когда-либо находился здесь. Здесь было невыносимо темно и сыро, воняло помоями и кислило гнилью.              Большинство камер пустовали. Видимо, не так давно прошел суд, откуда преступники отправились прямиком по своим скверным заслугам. Около одной все же тускло горел свет. Вощина почти захлебнулась в горячем воске, но продолжала гореть.              Сохи неспешно подошла ближе. В углу, на отсыревшей сенной подстилке, прижавшись к холодной стене, сидел изможденный Маван. На нем почти не было одежды: только те же штаны, в которых девушка видела его при их последней встрече. Кровь на груди и торсе потемнела и стала черной. Теперь все линии приобрели четкие очертания. Пентаграмма, как темная метка зла, грозящая окончательным крахом. Его тело было покрыто синяками, каждый из которых дышал ужасной историей пыток и унижений.              Он тяжело дышал, каждый раз поддаваясь дрожи то ли от холода, то ли от режущей и колющей боли. Бездыханные глаза обрамляли глубокие тени, а плоские щеки выдали голод, с которым он боролся не один день. Маван казался призраком самого себя — его дух, сломленный и истощенный, не оставлял надежды на спасение.              Демон беспомощно скользил ладонями по холодному камню, словно искал утешение в невыносимой реальности. Теперь, когда мир снаружи продолжал кружить в своем безумии, его жизнь, полная страданий, свелась к этой темной клетке, где зловещий смех Дьявола доносился даже из собственных мыслей.              Маван заметил движение в коридоре около камеры и лишь сильнее вжался в стену, но, когда увидел приближающийся силуэт Сохи, а затем и Юнхо с собакой и лисом, несколько расслабился. Даже попытался встать, но боль в груди оказалась настолько сильной, дыхание моментально сперло, и он снова, тяжело дыша, повалился на холодный пол.              — Мингю, — тихо произнесла девушка, приложив руки к толстой решетке. По полу сильно дуло, ноги замерзли так, что она почти не чувствовала пальцев, но сейчас это было не столь важно.              — Ты пришла, — хрипло отозвался демон, поворачиваясь к ней. Даже этот легкий жест дался ему нелегко. Грудь сковала ноющая боль. Такая, что было тяжело вздохнуть, но Маван старался быть сильным. Хотя бы сейчас.              — Мы освободим тебя, — подхватил разговор Чон, попутно вставляя в замочную скважину некогда добытый ключ. Пара щелчков, и дверь отворилась.              — Ты смогла найти его, Сохи, — слегка приподнял уголки губ Мингю. — Я рад. Очень рад. — после фразы он тут же болезненно сжал зубы и согнулся, изо всех сил глотая воздух. Легкие горели, а кожу поверх них стало резать еще сильнее.              Мастер зашел в камеру и опустился на колени прямо перед демоном. Его глаза цвета стали загадочно блестели при тусклом свете почти потухшей свечи. Маван недоверчиво посмотрел на него и тяжело вздохнул. Что бы сейчас не предпринял Юнхо, для демона его действия отчасти перестали иметь значение. Он был слишком слаб, чтобы оказывать хоть какое-то сопротивление. Нужно ли оно?              Милемас приложил руку прямо к пентаграмме, заставляя Мингю скулить от невыносимой боли. Чем больше демон шипел и кривлялся, тем сильнее разгоралось и без того яркое ангельское сердце. Процедура заняла не больше пары минут, но для Мавана она показалась длиной в вечность. Как только Чон отпустил его, дышать стало невероятно легко. Без каких-то дополнительных усилий и желаний. Боль совсем ушла, не оставив за собой шрамов и ссадин. Посмотрев на обнаженную грудь, он не заметил ни единого следа от черного знака. Мингю встал, разрывая руками тяжелые цепи. Ничем необъяснимая сила поселилась в его теле.              — Почему ты сделал это? — спросил тот, когда они с Юнхо поравнялись.              — Счастье сопутствует смелым, — подмигнул ему ангел и, по-дружески похлопав по плечу, повернулся к наблюдателям. — Нам нужно побыстрее выйти отсюда, пока мы не опоздали.       

***

      Маван ждал мастера.              Перед входом Юнхо снова огляделся. Его сердце бешено колотилось от предчувствия. Необычное чувство. Он бросил последний взгляд на Аишу. Кане-корсо всегда отличались величайшим послушанием, поэтому она без лишних слов поняла этот призыв к действию.              — Сохи, они решат все сами. Пойдемте, можно выйти из замка через черный ход. Я знаю, где это. Тут недалеко. — собака повернулась к девушке. Сохи поежилась, а Дан только сильнее прижалась к её руке.              — Вам, правда, лучше уйти, — подтвердил ее намерения Уён. — Я останусь, чтобы подстраховать его. Не переживай, Бу, — он ласково потерся ухом об её ногу.              — Вы точно справитесь? Я мо… Я хочу остаться!              — Нет! Только не ты! — в один голос воскликнули ангел и демон и в недоумении посмотрели друг на друга. Девушка невольно улыбнулась.              — Но…       — Не переживай, Сохи. Все будет хорошо, — Чон подошел к ней и заключил в объятья, прижимая к себе и слегка вороша волосы. — В этот раз я не задержусь, — прошептал он, нехотя отстраняясь.              — Я тебе верю, — одними губами произнесла Бу, и тоже отстранилась.              Времени не оставалось, план должен был сработать, иначе выбранная ими тропа могла оказаться последней. Смело, но с опаской, он сделал шаг в неизвестность, осознавая, что этот выбор определит будущее не только для него, но и для всех.              Тронный зал Дьявола был почти полностью погружен во мрак. Лишь у входных дверей прямо над стражниками висели светильники из темного фарфора, разнося по залу притупленный свет. Мрачные стены, покрытые древними рунами, источали зловещую ауру, а холодный воздух шептал о забытых душах.              На высоком троне из черного обсидиана сидел Сумиэль. Его глаза, как угли, искрились в темноте, проникая в самую душу каждого, кто осмеливался в них посмотреть.              Рядом с ним, в обвивающем теле, как будто сотканном из теней, расположилась Сарке. Её спина была покрыта чешуёй, сверкающей малахитовым блеском, длинные волосы-змейки плавно извивались под музыку вечных, мрачных симфоний, а глаза, как острые лезвия, непроницаемые и завораживающие. Каждый шёпот в зале напоминал о забытом страхе, а её улыбка шептала о грядущих страданиях. Женщина-змея держала в руках золотой кубок с кроваво-красной жидкостью, от которой исходил сладковато-горький аромат.              — Кто же к нам пришел? Неужели два старых друга? Ну как ваше соперничество за даму сердца? — расхохотался дьявол, только услышав чужие шаги. — Я знал, что вы придете! Я чувствовал! Как жаль, что время и беспамятство не убили тебя, Милли. Так ты еще и Мавана вызволил. Непорядок, но ты хороший воин. Придется мне тебя заполучить.              — Отпусти их. — встрял Мингю, делая шаг вперед.              — С чего бы? Он сам ко мне пришел. — показательно фыркнул Сумиэль.              — У тебя и без того есть я. Отпусти их. Это мое желание. — произнес демон, полностью закрывая собой мастера.              — Это желание не может быть исполненным.              — С какой стати? Я еще не загадывал!              — Да мне плевать, что ты загадывал или нет! Убить их обоих! — рявкнул дьявол и встал с трона. В одно мгновение в его руке появился длинный посох, острый конец которого тотчас загорелся сине-фиолетовым пламенем.              Сарке зашипела и, полностью превратившись в огромную змею, двинулась сразу же за королем демонов. Два полубуйвола перекрыли своими телами двухстворчатую входную дверь без возможности выйти наружу. В воздухе стали летать неуловимые души, нашептывая Милемасу и Мавану страшные вещи.              Сумиэль шел к заветной цели. Заклинания младшего демона были ничем против его могущества. Сколько бы Мингю не пытался его остановить, ничего не выходило. Дьявол колдовал, попутно ругаясь и выкрикивая неизвестные слова. Угольные глаза превратились в чистый янтарь, излучая только гнев и злость, а сзади раскрылись огромные черные крылья. Его острый посох сверкал, как молния, когда он пытался сокрушить натиск своего противника.              В это время кобра Сарке, окутанная зловещими тёмными тенями, выстрелила вперед, каждый удар которой порождал новые головы, словно демонстрируя безумие разрастающегося зла. Удары её чешуйчатых тварей срывали с Мавана воздух, и один из них заставил его остановиться.              Когда король демонов был уже совсем близко, Маван пошел на крайность. Стоило только его правителю замахнуться, как демон героически прикрыл Чона своим телом, подставляясь под мощный удар. Посох пришелся ему прямо в грудь чуть выше сердца и проткнул человеческое тело насквозь. Алая кровь брызнула на их лица, заливая пол. Рвано вздохнув, Мингю камнем рухнул безобразно распластавшись на ледяном полу.              Юнхо увернулся. Ангельское сердце сильнее и сильнее разгоралось несправедливости и самоотречения, пока Чон встречал удары дьявола со всем отчаянием и решимостью. Сумиэль ругался, бормотал проклятья, умело нанося удары своему противнику, а сердце мастера пылало, как огненное солнце, готовое понять, что значит настоящая сила, когда надежда и отчаяние смешивались в поле битвы.              Наконец, свет, исходящий от сердца стал настолько ярким, что заполонил каждый уголок тронного зала. Все побелело до слепоты. Время остановилось. Милемас подошел к королю демонов, выхватил из его рук посох и сломал его, откинув далеко назад. Дьявол, не смыкая глаз, без возможности пошевелиться, наблюдал за действиями ангела.              Оказавшись около бездыханного тела Мавана, Юнхо присел на корточки и приложил свою руку к до сих пор кровоточащей ране на груди.              — Я тебя прощаю. — уголками губ улыбнулся мастер. Демон тут же открыл глаза и судорожно вздохнул, без какого-то понимая смотря на своего спасителя. — Вставай, у тебя есть незаконченное дело. Ты хотел разобраться с невыполненным желанием.              Мингю встал с пола и, слегка пошатываясь, направился к Сумиэлю. Подойдя вплотную, он посмотрел ему прямо в глаза и, не потеряв зрительного контакта, тихо произнес:              — Ты не захотел исполнить мое прошлое желание из личных побуждений. Тогда мое следующее будет адресовано именно тебе. Отдай мне свой трон и покайся во всех совершенных грехах! Я хочу осудить тебя!              После сказанного все встало на круги своя. Сердце Юнхо погасло, стрелки на часах снова стали идти, а король демонов вместе с Сарке стояли на коленях около Мавана и молили о пощаде, каясь во всех своих грехах. В нижнем мире произошло величайшее событие. В нижнем мире поменялся король.              — Я не хочу тебя задерживать, Милемас, — важно произнес Мингю, с некой благодарностью глядя на Чона. — Я не буду тебя благодарить. Здесь это не принято, но могу сказать точно — тьма вас больше не потревожит.