Мастерская разбитых сердец

      

Знаешь, вечности не существует. Если это любовь,

То я хочу жить в наших воспоминаниях.

Пусть время идет, все меняется,

Я обещаю тебе: я всегда буду рядом.

— Ateez «Forevermore»

      Юнхо, Сохи, Уён, Аиша и Дан медленно двигались по длинному коридору. Стук их шагов далеким эхо раздавался в тишине больницы. Белоснежные стены отражали свет ярких ламп, создавая иллюзию бескрайности, чем удлиняли и без того нескончаемый коридор. Это место всегда было домом для безмолвной боли и пленяющей радости. Здесь появлялись на свет и умирали люди. Кто-то мог заливаться смехом, а уже через стенку плакать от горя. Лаборатория жизни и смерти.              Мастер оглянулся, когда мимо прошла медсестра с бесстрастным лицом, держа в руках пластиковую бутылку и систему для капельного введения.              — Юнхо, ты чего так напрягся? Как будто тебе колоть будут, — хихикнул лис, стараясь развеять гнетущую атмосферу, но его смех повис высоко в воздухе, словно отражение ожидания. Чон лишь бросил на товарища скверный взгляд и снова отвернулся, направляясь дальше.              «Отделение интенсивной терапии»              Он на мгновение остановился, охваченный тревогой, вглядываясь в мелкий текст под громкой табличкой, а Сохи, чувствуя его напряжение, положила руку на его плечо.              Приближаясь к отделению реанимации, каждую секунду можно было слышать еле слышный писк медицинских приборов и отдалённые голоса врачей. Бу старалась не смотреть по сторонам — много теней пряталось в этом замкнутом в четырех длинных стенах пространстве.              Тихо приоткрыв дверь, Юнхо осмотрелся и предложил пройти Аише, Дан и Сохи, закрывая дверь прямо перед носом кумихо. Этот знак был насмешкой над давним другом. Некая месть за его неудавшуюся, ранее высказанную шутку. Лис звонко цокнул, но последовал за ними.              Палата Дан находилась почти в самом конце коридора. Поиск не составил большого труда, но то, что стало главной зацепкой навсегда отпечаталось в памяти девушки: прямо напротив палаты на жесткой скамейке спал мужчина. Его плечи закрыл белый халат, явно используемый по назначению — из кармана торчало пару цветных ручек, а ровно под ними висел бейджик. Он спал, подложив руки под голову, и тихо посапывал.              «Кан Джинён»              — Это мой папа! Папа! Папочка! — побежала к нему Дан, но доктор никак не отреагировал ни на ее радостные крики, ни на крепкие объятья.              — Почему он не слышит меня? — надула губы девочка, повернувшись к Сохи и Юнхо. — Я же здесь!              — Дан, нам нужно пройти в палату, — улыбнулся ей мастер и предложил свою руку. Девчушка радостно обхватила её, и они направились к входу в палату.              Тишина палаты реанимации нарушалась лишь периодическими звуками мониторов, следивших за жизнью маленькой девочки в кислородной маске. Белоснежные простыни, пропитанные запахом дезинфекции, контрастировали с её бледным личиком, на котором отчетливо виднелись все черты наивной детской красоты. Она лежала на широкой кровати, окружённая сетью трубок, словно невидимыми щупальцами, соединяющими её с реальным миром. Её грудь медленно поднималась и опускалась, пока аппарат искусственной вентиляции старался дышать за малышку как мог.              Рядом, почти у изголовья, сидя на стуле, спала её мама. Женщина крепко держала руку дочери, как будто пытаясь защитить её от всего, что было в пределах и за пределами этого совсем недетского и очень жестокого мира. Её держали в плену горе и усталость, но в момент, когда ветер совсем чуть-чуть шевельнул занавеску, она проснулась.              — Мама, — прошептала Дан, присев рядом со скорбящей матерью. — Я здесь, мама! — воскликнула девчушка, стараясь повернуть лицо женщины в свою сторону, но ничего не выходило.              — Дан, тебе нужно вернуться в свое тело, чтобы мама тебя услышала. — улыбнулся Чон, заставляя девочку посмотреть на него.              — Как мне это сделать? Ты можешь мне помочь?              — Да, но тогда ты забудешься и больше никогда не вспомнишь нас, — улыбка упала с его лица.              — Да…? — задумалась она, — Но почему?              — Так нужно, Кан Дан. Когда мы ходим в магазин за продуктами, прежде чем взять заполненные пакеты, нужно оплатить чек.              — Тогда я хочу сначала попрощаться! — протараторила малышка и ринулась прочь из комнаты.              Дан подбежала к Сохи и крепко обняла её, прижимая девушку к своему маленькому тельцу как можно сильнее. Её глаза слезились, а улыбка светилась, как утреннее солнце. Бу почувствовала теплоту и нежность, исходящие от девочки. Дан, не в силах сдержаться, отпустила Сохи и накинулась с яростными объятьями на Уёна, прижав его к себе, словно он был самым ценным сокровищем на свете. Хвостики девчушки щекотали его острый черный нос, но он не отпрянул. Дан осторожно почесала лиса за пушистым ухом, а тот лишь улыбнулся, закрывая глаза от удовольствия. Малышка подошла к Аише и тоже обняла её, мягко поглаживая по короткой шерстке. Отстранившись, Кан, играючи, оттянула длинные брыли и пожамкала их в маленьких ручках, грустно улыбаясь.              — Я вас никогда не забуду, — громко шмыгнув носом, всхлипнула она. Из маленьких карих глаз потекли крокодильи слезы. Она рыдала на взрыв, и даже превращение кумихо в человека не нанесло на нее никакого впечатления. Хотя при девочке Уён никогда ранее не превращался.              — Дан, детка, не плачь, — девушка снова обняла её, ласково поглаживая по спине.              — Дан, если что, запомни — торговый центр «Пило…              — Уён! — недовольно воскликнул Юнхо, показываясь из-за двери.              — Хорошо, я все понял! — рассмеялся лис.              — Кан Дан, нам пора, — позвал её мастер. Девочка, в последний раз окинув глазами своих друзей, артистично топнула и повернулась в сторону входа в палату.              — Милли? — стеснительно прошептала девчушка, остановившись около Чона. Из ее уст эта по истине отвратительная форма его истинного имени звучала настолько мило, что он не смог сдержать улыбки.              — Да, принцесса?              — Можно тебя обнять? Я легонечко. — все еще смотря в пол, промямлила Дан.              — Иди сюда, — хихикнул мастер и раскрыл руки для объятий. Малышка, не раздумывая, влетела в них как пуля на выстрел, как можно сильнее прижимая Юнхо к себе. Он, в свою очередь, поднял её на руки и немного покружил в воздухе.              — Спасибо тебе, Юнхо, — улыбнулась Дан, глядя ему прямо в глаза. — Какие у тебя необычные глаза. Серые!              — Я же не простой, Кан Дан! Ты что, забыла? — уголки губ взмыли вверх, украшая лицо искренней улыбкой. — Я тоже должен сказать тебе спасибо, Дан. Ты помогла нам всем. Я так благодарен тебе, маленькое солнце.              Опустив девчушку на пол, мастер спросил:              — Ты готова?              — Да! — решительно ответила она.              Юнхо попросил её подать ему руку, а вторую он положил на грудь лежащей на койке девочки. Тихо прошептав несколько слов, он посмотрел в сторону, где совсем недавно стояла душа девочки. На месте осталась лишь пустота.              Неожиданно мониторы запищали, создавая гул из различных звуков. За это время Чон успел скрыться, оставляя Дан в новой жизни. Девочка резко встала на кровати, сама сняла маску от ИВЛ и посмотрела на шокированную мать как ни в чем не бывало. Госпожа Кан замерла в немом шоке, и, отдышавшись, тут же выбежала из палаты с радостными криками:              — Дорогой! Дорогой, Дан очнулась!              

***

             После больницы было решено отправиться в Адамантовый дом. В этот раз Уён бежал вперед планеты всей. За время, проведенное вне дома лис сильно соскучился по лисятам и буквально считал минуты до их долгожданной встречи.              Переулок встретил их по-домашнему гостеприимно: Луиза угостила пирогами и газировкой из новой поставки, а Перри подсобил с рождественской елью. Впервые за долгое время Сохи смогла познакомиться с хозяйкой чайной лавки. Спустя столько лет, женщина, наконец, одумалась и решила начать жить обычной мирской жизнью, выпустив всех своих многочисленных пленников из клеток. Сейчас она радовалась, просто продавая коллекционный чай, а по вечерам вязала мочалки, раздавая их покупателям в качестве комплимента.              Аише стало невероятно грустно. Сколько бы она не старалась спасти своих кутят — все ее попытки оказались бесполезными и противоречащими воле Сумиэля. Она долго не могла смириться с этой огромной утратой, но выхода не было. Собака решила пойти к гадалке, которая заботливо приютила ее в своем шатре. Для немой девочки новая подруга оказалась как никогда кстати. Они быстро поладили, понимая друг друга с полувзгляда.              Уён решил не идти в мастерскую, а остаться на новогоднем концерте уличных музыкантов. Сидя в обнимку со своими лисятами, которые за время его отсутствия успели прикарманить себе приличную сумму, он вспоминал о своем далеком прошлом и о том, как однажды нашел их в лесу брошенных в коробке. Тогда Ильриму — самому старшему из них, было чуть больше месяца, а остальных и вовсе пришлось выкармливать молоком из пипетки. Благодаря тому дню Уён смог обрести самую настоящую семью. Лисов, на которых он, также, как и на Чона, всегда мог положиться.              До заветной цели оставалось совсем чуть-чуть, когда Сохи заметила, что мастерская была открыта. Распахнув родные двери, Юнхо обомлел, чуть ли не уронив ель на пол. В главном зале мастерской царила атмосфера волшебства. Большие окна, обрамленные пушистыми снежными шапками, пропускали мягкий зимний свет, рассеивающийся среди блестящих гирлянд. Стены и, теперь уже заставленные книгами, стеллажи украшали яркие золотистые звезды, ловко прикрепленные к деревянным балкам. Вокруг стойки ресепшена повисли хрустальные статуэтки балерин в нежных пачках, каждая из которых хранила тепло рук и душ мастеров, сотворивших эту красоту.              В центре зала возвышалась пушистая ель, обвешанная сахарными шишками и стеклянными бусинами, которая искрилась так, будто сам зимний вечер влился в её ветви. Пахло корицей и имбирем, а снизу доносились звуки веселых песен, словно сам праздник заглядывал в мастерскую, распевая свои тайны.              Единственный, что остался неизменным, оказался ветряной колокольчик при входе.              Из-за противоположной двери выглянул знакомый силуэт. Чхве Сан сегодня блистал. Уложенные гелем волосы, начищенные до блеска черные лакированные ботинки, прямые брюки со стрелками от бедра и парчовый пиджак с красивым золотым орнаментом сделали из него настоящего джентльмена.              — Какие гости посетили наше скромное заведение! Неужели это наш мастер собственной персоной! Так еще и не один! — разулыбался бренд-шеф.              — Хватит разводить здесь драму, Чхве! — засмущался Юнхо, прикрывая лицо ладонью. Он всегда делал так, когда смущался.              — У меня есть сюрприз! — рассмеялся Сан. — Сейчас принесу.              Через пару минут парень вынес закрытый стальной клош и остановился прямо перед ними. Для торжественности момента не хватало только фанфар на фоне, но бренд-шеф и без них справился превосходно. Открыв заветный баранчик, Сохи ахнула. На красивой тарелке лежали два пончика, политые блестящей красной глазурью, из которых лентой струилось по красной нити. Их переплетений было очень много, пару раз они даже переплетались в косичку, потом разъединялись, а потом снова смыкались в одну. Между этими пончиками текла одна бархатная нить. Их судьбы были сплетены в одну.              — Пончики на удачу! — улыбнулся бренд-шеф.              — Какие они красивые! — не скрывая восторга, воскликнула Бу.              — Не то, что ты ела первый раз. — верно подметил Сан. — Надеюсь, этот пончик сможет скрасить твое первое неудачное впечатление о моем заведении. Эти, все-таки, брендированные.              Юнхо взял один из пончиков и начал его рассматривать. По внутренней стороне бублика красовалась золотая надпись «Mr. Brulee».       — Поддался маркетингу? — довольно ухмыльнулся Чон.                     — Маркетинг — часть любого бизнеса, — закатил глаза друг. — И именно поэтому тебе нужно прикрыть мастерскую и жить нормально!              — Что ты имеешь в виду? — в недоумении спросил мастер.              — Без рекламы и оборудования тяжело.              — Всмысле?!              — Я здесь слегка прибрался в твое отсутствие. Например, выкинул всю коллекцию починенных сердец и распродал твои окуляры и микроскоп. — Чхве виновато посмотрел на друга.              — Ты обалдел?! Тебе кто… — начал возмущаться Чон, но вдруг остановился.              — Тебя не смущает один нюанс? — заговорчески хихикнул Сан.              — Что именно?              — Твое сердце больше не светится, — заметила Сохи и посмотрела на бренд-шефа.       — Но…              — Ты помог маленькой девочке выжить, даже когда смерть желала ее забрать. Теперь ты — человек, Чон Юнхо. С бьющимся сердцем и всеми вытекающими обычной мирской жизни. — объявил Чхве.              — Получается…              — Не забывай о нас и почаще заходи в гости, друг! — ухмыльнулся друг, а затем звонко рассмеялся. — Счастливого Рождества!              

***

             В квартире Сохи как всегда не хватало уюта. За время её отсутствия Шин Джеу была здесь частым гостем, развлекая питомцев подруги, но ощущения дома от этого, конечно же, не прибавилось.              Прямо на пороге их с Юнхо встретили Баффи и Пикси. Собака радостно лаяла, чуть ли не танцуя на задних лапах, а кошка лишь пару раз пафосно мяукнула что-то невнятное. Компенсацией хозяйки была еда. Много еды. И животных это вполне устраивало. Особенно кошку. Джеу всегда считала, что Бу не докармливала их и в этот раз решила оторваться по полной. Судя по полупустой миске Пикси и абсолютно пустой миске Баффи, корма она насыпала в три, а то и в четыре раза больше положенного.              — Да-а-а, Баф, с завтрашнего дня ты на жесткой диете. — увидев последствия откорма, сказала Сохи, на что Чон лишь рассмеялся.              — Устрой животным праздник, не включай фитнес-тренера! — хихикнул тот, за что тут же получил недовольный взгляд.              — Вроде бы Рождество, а праздника нет. — вздохнула девушка, присаживаясь на диман в гостиной. — В мастерской все было так красиво.              — Давай сходим за украшениями? Поставим елку.              — Баф ее съест. — монотонно произнесла Сохи.              — Купим венки из остролиста, повесим гирлянды.              — Это тоже Баф съест.              — Как он… — начал было Юнхо, но его перебили.              — Он скотч-терьер.              — Объяснение, — рассмеялся Чон, показывая девушке «класс».              — Значит устроим себе праздник без украшений. Сами побудем его украшением. — предложил мастер.              — Нарядимся в звездочек и будем танцевать танец маленьких утят? — пытаясь не засмеяться, сказала Сохи.              — Нет, ну если ты настаиваешь!              Было решено сварить глинтвейн. Удивительно, но на кухне они смогли найти все самое необходимое. Даже специи. Даже гвоздику! Юнхо решил взять все на себя, не дав девушке хотя бы налить воды в кастрюлю.              Она стояла у дверного проема, тихо наблюдая, как он с аккуратностью и нежностью собирает ингредиенты для теплого напитка. На плите уже закипала вода, а в воздухе витали сладкие ароматы корицы, апельсиновой цедры и меда. Мастер медленно нарезал яблоки. Его рука с ножом двигалась уверенно, будто каждый кусочек был частью общей мелодии. Парное кольцо поблескивало на безымянном пальце в рассеянном свете ночной лампы.              Темные волосы слегка падали на лоб, и Бу не могла удержаться, чтобы не улыбнуться, видя, как Чон насмехается над собственным стремлением не пачкать кухню. Каждый его жест вызывал у неё искреннее восхищение. Юнхо периодически бросал на неё мимолетные взгляды и посмеивался, словно проверяя, как она реагирует на его кулинарные эксперименты. Когда он добавил в смесь красное вино, по кухне разлился тёплый, глубоко насыщенный аромат.              Мастер, заметив интерес девушки, в шутку взял корицу и стал выводить ею буквы в воздухе. Сохи рассмеялась, а Чон, довольный, подмигнул и продолжил своё дело. В этот миг кухня превратилась в то самое уединённое место, где мир вокруг переставал существовать, а оставались только они, глинтвейн и предвкушение тепла.              — Как ты думаешь, получится? — спросил он, обернувшись к Бу с искоркой надежды в глазах. Она просто кивнула, не в силах произнести ни слова — вся её душа трепетала в ожидании.              Спустя пару минут Сохи все-таки взяла себя в руки и отлучилась из кухни в свою комнату. Мысль, не отпускавшая её ровно с момента их первой встречи. Она должна поделиться с ним тем, что ей дорого точно также, как он поделился с ней.              — Юнхо, — девушка подошла к нему почти вплотную, когда тот заканчивал помешивать полученный напиток.              — Да, Сохи. — он повернулся к ней и ласково улыбнулся.              — Возьми это, — Сохи протянула ему миниатюрный медальон со старинными часами. — Пожалуйста.              — Что это?              — Самое дорогое, что у меня есть. — Бу аккуратно вложила локет в руку мастера и снова взглянула ему в глаза. — Это время.              — Сохи… — он занервничал.              — Ты подарил мне то, что гораздо важнее времени, Юнхо, — она невесомо коснулась его щеки, на что он тут же прильнул к ее руке. — Его не хватит, чтобы высказать всю благодарность за то, что ты есть.              — Всё, что я могу на сегодняшний день, это дать взамен своё сердце, — Чон повторил жест девушки, став поглаживать её щеку.              Через мгновение его дыхание нежно коснулось её шеи, и девушка ощутила, как её сердце забилось быстрее. Она затаила дыхание; их губы были в шаге друг от друга. Юнхо наклонился и мягко коснулся её губ.              Этот поцелуй был по-детски наивным и лёгким, как утренняя роса. В нём не было страсти, но была сладость момента: любовь, которая заполняла каждый уголок кухни. Сохи ответила, закрыв глаза, позволяя всему остальному раствориться в воздухе. Она чувствовала, как его тепло обнимало её, словно невидимая нить притяжения еще крепче связывала их судьбы.              Мастер нехотя отстранился, и их взгляды встретились. В её глазах играли искорки радости, смешанные с легким оттенком меланхолии, будто Сохи знала, что это не более, чем волшебство. Присутствие вызывало у неё трепет, и это неземное чувство заполонило её изнутри.              В его глазах плавали звезды, отражающие счастье и бесконечную, чистую любовь. Каждый штрих лица, каждый тихий вздох заполняли его сознание, как мелодия, которую он долго искал. Одно её присутствие вызывало в нём вихрь эмоций, о которых Чон никогда не смел мечтать.              Казалось, время замерло, когда он обнял её. Его руки, крепкие и надёжные, словно создали вокруг неё защитный кокон. Её непокорную крепость и дом. Сохи закрыла глаза и вдохнула его аромат — смесь терпкого пачули и молотого кофе с воздушными сливками.              В этом объятии встречались их истории, радости и горести, мечты и страхи. Бу чувствовала, как его сердце бьётся в унисон с её собственным, и именно это стало для нее невероятным чудом. Они были потеряны в мире, который всё вокруг них забивало шумом, но в этот миг всё исчезло.              Как будто не существовало времени, расстояний и стен. Просто два сердца, объединённых нежными руками, искренние и открытые. Они знали, что не важно, что будет дальше — этот момент станет их вечностью. Как, если бы все переживания и тревоги растворялись в этой мгновенной близости.              — Так какой гарантийный срок? — тихо спросила Сохи, не желая отстраняться. Юнхо молча взял её руку и приложил в своей груди.              — Гораздо дольше, чем оно будет биться. — Чон посмотрел на нее со всей нежностью, что он мог выразить.              — Спасибо за ювелирную работу.              — Что ты имеешь в виду?              — Я люблю тебя, Милемас. — не теряя улыбки, ответила Бу. — Спасибо, что починил мое сердце.              — Я люблю тебя, мое счастье, — прошептал ей в губы мастер.              Он снова коснулся пальцами её щеки, ощущая тепло её кожи, переходящее в его. Сохи приоткрыла губы в ожидании, и этот миг казался вечностью. Он не мог больше терпеть. Рвано выдохнув, он медленно наклонился, их губы встретились.              Этот поцелуй был нежный, как цветочный лепесток, наполненным всеми словами, которые они не успели сказать. Симфония чувств, искренний дар двух сердец, наконец-то нашедших друг друга.       

***

      

      Ким Хонджун знал, что самые лучшие истории начинаются именно так — с многообещающего конца красивой увертюры. И дело было вовсе не в гадании на картах или покупке последнего экземпляра важной книги. Он чувствовал, что судьба сведет их снова. Даже если придется совсем немного подождать.