Мастерская разбитых сердец

Чудо всегда ждёт нас где-то рядом с отчаянием

— Эрих Мария Ремарк

«Время жить и время умирать»

      Они просидели так довольно долго. К моменту, когда девушка все же успокоилась и, наконец, освободилась от объятий, минутная стрелка на настенных часах уже успела преодолеть без четверти полный круг циферблата.       — Ты позволишь мне… — начала Сохи, но Юнхо не стал её дослушивать одобряюще кивнул.       — Да.       Бу встала с кровати, взяла с комода все необходимое и снова села, устроившись за спиной мастера. Кровь застыла, образовались основательные корочки. В некоторых местах, видимо, от сильного напряжения в определенный момент, какие-то из них потрескались.       Обмокнув ватный тампон в растворе хлоргексидина, она аккуратно, как можно нежнее, прикоснулась к спине. Чон тут же еле слышно выругнулся, но больше не издал ни звука.       — Сильно болит?       — Только слева, — немного повернув голову в её сторону, сказал мужчина.       — Здесь больше порезов, — подтвердила его слова Сохи.       После этого они не проронили ни слова. Бу старательно обрабатывала порезы и ссадины, а парень просто молчал, не зная, как правильнее будет продолжить разговор.       — Наверное, ты хочешь что-то спросить у меня, но боишься, что я тебе откажу с ответом, — сказал в пустоту Юнхо. — Что тебя больше всего тревожит?       — Кто ты на самом деле, Чон Юнхо? — немного помешкав, спросила девушка. Он продолжал смотреть прямо перед собой. Мастер уже много раз представлял этот диалог. Сначала выучил целую охапку различных отмазок, а потом, со временем, понял, что ответа на вопрос не избежать. Нужно ответить так, как есть на самом деле, и будет проклято все на свете. Она должна знать.       — Я мастер разбитых сердец, — горько бросил Юнхо, полностью поворачиваясь к Бу. Его глаза были полны боли и тоски, смешанной со скорбью и отчаянием. Они кричали чем-то давно упущенном, но по сей день незабытом.       Сохи уже видела похожее, но, чтобы такое…ни разу. На нее еще никто так не смотрел.       — Я… Я напросился в мир людей с целью помочь, но допустил оплошность. — он замолчал. Слова забывались сразу же, стоило только подобрать правильные. Чону было сложно. Ему нельзя было говорить о подобном. Это было частью наказания, и он это прекрасно знал. Она не должна узнать о его сущности, но Юнхо слишком хотел открыть все давно замурованные двери своей изувеченной чужими судьбами души. Он начал заново.       — Все шло по заранее предписанному плану. Вернее, по небесному договору. В вашем мире это называется судьбой. Я помогал людям, исцелял больных, радовал детей и стариков, дарил всем благополучие и всеобщую безопасность. Пока не встретил одну девушку. Она не выходила у меня из головы и поселилась в моем сердце. Я не знал, что делать… — он опустил глаза вниз и сглотнул.       — Ты влюбился в нее? — Сохи видела, как ему тяжело собраться с мыслями и попыталась помочь.       — Всем сердцем, — Юнхо снова посмотрел на неё. Серыми глазами полностью овладела боль и тоска. Появился болезненный блеск. Сосуды на белочной оболочке местами полопались, разветвляясь по склере мелкими красными дорожками.       — Какой она была? — Бу понимала, что этот разговор вряд ли приведет к чему-то хорошему, но нужно было довести его до истины. Она невзначай взяла его руку в свои и начала поглаживать её большими пальцами. Мастер, не отрываясь, продолжал смотреть на нее.       — Ей была ты, Бу Сохи. — девушка замерла. Наверняка, в один момент сердце тоже сделало мгновенную паузу. Ей понадобилось некоторое время, чтобы полностью отойти от шока и привести дыхание в порядок.       — Мне приснился сон, — начала Сохи. — Там был вишневый сад… — помедлила она, — и мы. Там были мы. Как будто мы встретились после долгой разлуки.       — В тот день я пришел с войны. — грустно улыбнулся Юнхо. — Я так долго ждал этого дня, ты не представляешь. Каждый раз перед сном я молился, чтобы увидеть тебя хотя бы на миг. — мужчина заправил прядь выбившихся волос, нежно погладив девушку по голове.       — Тогда ты был человеком?       — Я был ангелом, который влюбился в человека. — заключил Чон. — И за это я поплатился всем, что имел.       — Тебя убили вскоре после…       — Это была моя прихоть. Я хотел побыть с тобой как можно дольше, но и цена наказания возросла. В тот же день на суде мне отрезали крылья, лишили имени и обрекли вечно чинить разбитые сердца без возможности отказаться. Отчаявшись, я закрылся в маленькой лачуге где-то в лесу неподалеку от горного монастыря.       — Как ты жил?       — Скорее существовал. Спустя время ко мне пришла одна женщина. Вернее сказать, бабушка. Она была вдовой и не так давно потеряла единственную дочь. Она умерла от чахотки. Женщина попросила меня вылечить её больное сердце, чтобы она смогла пожить еще немного, чтобы её внук немного подрос. Мальчишке было около пяти. Совсем еще малыш. — местами его голос подрагивал. Парень пытался как можно тщательнее скрыть свои эмоции, но выходило у него плохо. — Она думала, что я целитель…       — Ты смог помочь ей?       — Я смог вернуть её во время начала болезни дочери. В момент, когда её еще можно было предотвратить, — вздохнул Чон. — Но цена за это тоже была не малой. Женщина, вернувшись домой и увидев совершенно здоровую дочь, умерла на следующий день от сердечного недуга. Дочь сразу после похорон принесла её сердце мне. Сначала я не понял причину, но позже все сердца, владельцы которых обращались ко мне за помощью, возвращались обратно.       — А твое сердце? Где оно сейчас?       — Меня лишили его вместе с крыльями. Оно под замком в главном зале небесного короля. Скорее всего, им пугают юных ангелов со словами: «Не повторяйте за ним, иначе проведете свою вечность вот так». — отшутился мастер.       — Шрам между четвертым и пятым ребром…       — Да.       Она промолчала.       — Мне нужно идти, Сохи. Меня ждет работа, — Юнхо встал с кровати и задумался. — У меня, к сожалению, нет запасной одежды… — смущенно произнес он. — Можешь одолжить что-то из…?       — Да, конечно, — девушка пулей подорвалась с кровати и, быстро открыв шкаф, достала с полки Хансоля первую попавшуюся под руку футболку. Бу не очень любила убираться, в частности, это в большей степени касалось шкафов и всех закрытых полок. Там кишил сущий беспорядок, но при этом она идеально в нем ориентировалась.       — Спасибо, — кивнул Чон, забирая идеально выглаженную серую футболку, и направился в сторону выхода из комнаты.       Возможно, стоило выдержать хотя бы какую-то паузу, но Сохи явно решила отложить эту идею на следующий раз. Девушка вскочила с кровати и пошла на выход прямиком за парнем.       Атмосфера в гостиной зачаровывала: идеальная чистота и неприкосновенность идеально сочетались с розово-желтыми цветами восхода Солнца. Животные спали на коврике рядом с диваном.       Увидев молодых людей в дверном проеме, Баф сразу вскочил с пола и начал поскуливать, указывая на диван. На нем, свернувшись калачиком, лежала лиса. Вернее, кумихо в своем первозданном виде. Пустынная лисица. Фенек.       Бу сразу же вспомнила тот непонятный сон, который она видела не так давно. Значит, это был Уён? Тогда кем было то черное существо, которое хотело помочь ей «избежать своей судьбы»? Почему Уён сказал, что оно в его подчинении? Почему они убежали?       — Сохи? — еле слышно отозвалось у нее в голове. Наконец, сосредоточившись на реалиях, девушка увидела перед собой растерянное лицо мастера. Он держал её за плечи, иногда легко потряхивая. — С тобой все хорошо? Ты не отзывалась долгое время.       — У меня одномоментно появилось много вопросов, на которые я вряд ли получу ответ, — пояснила Сохи.       — Например? Может быть, я смогу на что-то ответить?       — Не думаю, мне будет проще задать их лисе.       — Уён? Чон Уён! — начал звать его Юнхо, когда они подошли ближе к дивану.       — Он тоже Чон?              — Это долгая история. Если вкратце: мы названные братья. — коротко пояснил мужчина, немного потрепав лиса за холку. Зверек тяжело дышал, высунув едва влажный язык, а на зов своего друга ответил лишь слабым подергиванием хвоста.       — Что с ним? Почему он не в обличии человека? — ахнула Сохи, подходя к дивану и усаживаясь у самого носа зверька. Она тут же принялась осматривать видимые слизистые оболочки и трогать поверхностные лимфоузлы.       — Поиграем в доктора, Бу Сохи? Устроим курсы на дому? — усмехнулся Чон, усаживаясь рядом.       — Не смешно, Юнхо. Он еле дышит!       — Еще скажи, что у него с сердцем плохо, — хихикнул мастер.       — Диагноз ставится комплексно, — закатила глаза Бу, медленно поворачиваясь к своему собеседнику.       — Мне на работу через два часа. Я заберу его с собой, — четко обозначила она.       — Сохи, он не животное. Он магическое существо. Что будет, если он превратится в человека в клинике? Что тебе скажут твои коллеги? Это же бред! Он просто растратил всю магию. Совсем скоро он восстановится, и все будет хорошо.       — Ты думаешь, у него будут силы на превращение? Я думаю, ему было бы неплохо сначала хотя бы в полное сознание прийти.       — Хорошо. Но если…       — Не если, я тебе слово даю, что он не превратится, — заверила его Сохи. Парень по-актерски цокнул и закатил глаза, складывая руки на груди. — Ладно, договорились.       — Потом я принесу его сюда. Он переночует здесь.       — Ладно-ладно, я понял. Хорошо, Сохи. Тогда до встречи? Я приду навестить вас вечером, как закончу работу. — улыбнулся Чон, нежно погладив девушку по голове.       — До встречи, — улыбнулась в ответ она, слегка склонив голову к руке мастера.       Юнхо собрался достаточно быстро: ему хватило на сборы чуть больше пяти минут. Весело помахав рукой, и снова сказав: «до встречи, Сохи!», он вышел, оставляя Бу наедине со своими питомцами и раненым кумихо.

***

      Время близилось к девяти утра.       Сохи носилась по квартире, как угорелая. Из-за событий накануне она совсем забыла о готовке. Каким же было её разочарование, когда, заглянув в холодильник, она обнаружила, что он полностью пуст. Там не было даже повесившегося дохлого мыша. Тут, конечно, всю вину можно было бы свалить на Пикси, но увы, они жили не на ферме.       Последние десять минут она танцевала танцы с бубном около рисоварки, чтобы та хотя бы на чуть-чуть стала работать быстрее. Бу должна была успеть завернуть самый простецкий кимбап, чтобы мысленно поставить «галочку» на готовке в своей голове.       — Ну давай, родная, вари быстрее, я опаздываю! Давай, родненькая, дава-а-ай! — молила устройство девушка.       Через пять минут, когда все вещи были собраны, а лис аккуратно упакован в кошачью переноску, из кухни раздалось победное пиликание рисоварки, оповещающее о том, что рис, наконец, доварен.       — Наконец-то!!! — с радостными воплями, Бу помчалась прямиком к ней, — Вот, а говорили, что у тебя качество работы хромает! Вон как быстро справилась! Завернув три толстеньких овощных кимбапа, она буквально вылетела из дома. Путь до клиники в этот раз занял чуть меньше пяти минут, но это не помешало Сохи прийти на работу с опозданием.       — Сохи, почему ты опоздала? — вместо приветствия недовольно спросила администратор. Клиника работала по живой очереди, поэтому даже пятнадцать минут в утренние часы могли сыграть существенную роль в ее работе.       В зале ожидания на тот момент уже собралось порядка пяти-шести человек, ожидающих приема: бабушка с маленькой переноской, в которой, скорее всего сидела старенькая кошечка, женщина и мужчина с голубым французским бульдогом, который громко хрипел на весь коридор, молодой кудрявый парень с веймаранером и возрастная пара с длинноволосым нестриженным ши-тцу.       — Что это у тебя такое… Что-то случилось с Пикси? — настороженно спросила Джеу, наполовину выглядывая из приёмной.       — Потом, все потом, — тротараторила Бу, улизнув вместе с переноской в ординаторскую. Быстро переодевшись, она сразу же вышла на прием. Госпожа Чу все еще лицезрела её в своей излюбленной манере: с надменным выражением лица и в грозной стойке.       — Здравствуйте, присаживайтесь, пожалуйста, что у вас случилось? — этот вопрос всегда вгонял Сохи в какой-то непонятный ступор. Вроде бы, что-то случилось с животным, а не с его хозяином, но более корректно задать его у девушки каждый раз вылетало из головы.       — Зяблик стал каким-то вялым последние пару дней. Отказывается от еды и все время лежит. Доктор, помогите ему, — бабуля, что принесла кота, рассказывала о его симптомах так, будто читала внукам сказку. От её успокаивающего тихого голоса невероятно клонило в сон. Сохи еле сдержалась, чтобы в открытую не зевнуть.       — Сколько лет Зяблику? — сонно спросила она.       — Ему двадцать два года, — отметила бабушка и улыбнулась, а прямо за ее спиной Бу увидела ошарашенные взгляды Джеу, администратора Чу и Чонхо — её новоиспеченного ассистента, скромного двадцатилетнего паренька-третьекурсника, которого совсем недавно поставили в самостоятельные смены после окончания стажировки.       Сегодня еще должна была прийти Сан, но за полчаса до рабочей смены у девушки дома случилось какое-то ЧП.       — Пойдемте к столу, доставайте Зяблика, сейчас я посмотрю его. — Сохи пригласила ее к столу.       Бабушка долго и мучительно доставала старенького бедолагу из переноски, но спустя несколько минут тщательных стараний питомец понял, что у него нет шансов противостоять своей кормилице.       Старушка вытащила худющего кота дикого окраса: когти на всех четырех лапах ужасно слоились, на некоторых пальцах девушка даже обнаружила вросшие; за шерстью он тоже, скорее всего, давно не ухаживал — шерсть свалялась, засалилась и образовала колтуны. Но было в Зяблике и что-то очаровательное: маленькая аккуратная мордочка со сломанными короткими вибрисами, черный носик и красивые, похожие на змеевик, зеленые глаза с черно-желтыми вкраплениями по периферии.       Мельком осмотрев слизистые и обнаружив во рту огромное количество зубного налета вперемешку с камнем и отложениями, Бу прослушала грудную клетку стетоскопом, померяла температуру, взвесила и торжественно провозгласила: — «Проходите на УЗИ, доктор вас уже ждет!», на что Шин лишь театрально фыркнула и стала рассказывать бабушке, как правильно держать своего питомца во время исследования.       Затем на прием пошел веймаранер, который облизал Чонхо с ног до головы, сразу после — кашляющий французский бульдог и заключительным аккордом для утренней очереди стал нестриженный ши-тцу.       Сохи ненавидела таких животных. Хозяевам всегда хотелось задать один единственный вопрос: «Неужели вам не стыдно идти на прогулку с немытой маленькой собакой или вам все равно, и вы не брезгуете, когда это косматое нечто с кучей грязи по всей шерсти залезает к вам на постель посреди ночи?». Чаще всего владельцы подобных собак были слегка придурковатыми особами. Так сказать, с изюминкой.       Эти товарищи могли сравниться только с хозяевами крупных бойцовых собак, пришедших без намордника и строгого ошейника и уверенно утверждающих, что их собака «даже мухи не обидит». Она ни раз замечала, как Кён Сан незаметно молилась, прежде чем проводить любые манипуляции с такими животными. До одного случая ассистент, наивно заверенная владельцем, с легкостью брала кровь, ставила внутривенные катетеры обрабатывала раны или, того хуже, мерила температуру, но стоило только взрослой ротвейлерше клацнуть зубами прямо около её уха, как вся отвага в миг исчезла.       — Что случилось? Какая беда с вами приключилась? — вздохнув, Сохи села за рабочее место, а женщина — владелица, присела на место сбоку от стола.       Сейчас будет что-то про шерсть.       — Знаете, доктор, меня очень смущает её шерсть. — Женщина погладила собаку по голове. Бу попала прямо в яблочко. Ничего не меняется. — Она как-то потускнела, колтуны образовываться начали…       — Как давно вы были у грумера? — девушка сдерживала себя как могла, чтобы не выбросить эмоции прямо на хозяйку.       — Это где животных стригут?       — Вы совершенно правы.       — Да мы никогда туда не ходили. Раньше как-то дочь брила, пока на учебу заграницу не уехала…       — Лучше бы вам его посетить, желательно, в срочном порядке, — улыбнулась доктор. — Такие миниатюрные породы-обладатели длинной шерсти должны ходить на такого рода процедуры чаще, чем мы посещаем парикмахерскую, — хихикнула Сохи.       — Правда? — удивилась владелица. — Хорошо, будем знать. А у вас нет грумера?       — К сожалению, у нас в клинике нет.              — Хорошо, спасибо вам за совет. Мы что-то должны?       — Нет-нет, что вы. Вы пришли не с моей проблемой, — девушка проводила последнего пациента к ресепшену и, стоило только ши-тцу выйти за порог, как Бу тут же рванула в ординаторскую. Лис все так же лежал в переноске без намека на сознание.       — Уён? Чон Уён? — шепотом позвала она, но лиса, как и дома, лишь чуть повела ухом в ее сторону. — Кетту? — фенек нехотя открыл один глаз и посмотрел на неё. Удивительно, но его глаза были яркого изумрудного цвета. Обычно у лисиц они такие же рыжие, карие или сероватые. — Как ты, усатый? — лис пару раз моргнул. — Ты не против, если я тебя немного полечу? — он снова моргнул. — Хорошо, тогда я сейчас позову ассистента, и мы тебя полечим.       Сохи зафиксировала лиса так, чтобы Чонхо смог поставить внутривенный катетер. Девушка аккуратно приобняла зверька за корпус, отвернула ушастую мордочку к себе и вытянула одну из лап вперед. Все было готово: лапа подбрита и подтянута жгутом, свет выведен под правильный угол, катетер распакован. Парень глубоко вдохнул и выдохнул, пытаясь сосредоточиться.       — Чонхо, ты сможешь! Ты хорошо поставил его на экзамене! — по-наставнически подбодрила его девушка, и ровно в это время игла проколола кожу фенека. — Попал? — тут же спросила Бу, но ассистент ничего не ответил. Парнишка старательно пытался продвинуть синюю катетер вперед — в лапу лиса, но ничего не выходило. В один момент он просто встал, но при этом кровь в индикаторной камере появилась. — Нет, я уперся в стенку.       Он меня убьет, когда превратится обратно.       Сохи вздохнула.       — Ну ничего. Теперь аккуратно вытаскивай этот, заживай пальцем прокол и быстро перевязывай его флексой и бери вторую лапу.       — Может, все-таки вы поставите?       — Нет, Чонхо, тебе нужно учиться. Набирайся опыта, пока тебе дают это делать. Потом, когда ты уже будешь врачом, и тебе, вдруг, понадобится чья-то помощь, а никого кроме владельца не будет рядом, ты вспомнишь мои слова. Поэтому, давай брей. Если и в этот раз не получится, тогда уже я поставлю. Не будем делать из лисы решето.       — Х-хорошо, Сохи, я понял. — трясущимися рука Чонхо взял вторую лапу, выбрил ее в положенном месте и наложил кровоостанавливающий жгут. Уже через несколько секунд прямо по середине лапы надулась маленькая вертикально идущая венка, которая уходила вбок, только достигнув прибылого пальца. Игла снова устремилась к коже. Мгновение и…       — Сохи, я поставил! — радостно воскликнул Чонхо.       — А вот теперь запоминай: «Главное — не поставить катетер в вену. Главное — успеть его примотать к лапе до момента, пока животное само его не вытащит».       — Какая философия…       — Это не философия, друг мой, а практика. Вот придет к тебе такса, танцующая на столе румбу и ча-ча-ча, сможешь успеть примотать до того, как она тебе его довыпрыгивает, тогда я скажу, что ты вышел на новый уровень, — засмеялась Бу.       — Готово, — обозначил парень.       — Значит, теперь бери раствор и заряжай систему. Не забудь перед этим промыть катетер и посмотреть на его проходимость. — подмигнула Сохи.       Двенадцатичасовая смена пролетела как никогда быстро. Чонхо с легкостью справлялся с указаниями девушки, буквально ловя их на каждом её слове. Пациентов было немного, но последний лабрадор по кличке Рислинг с подозрением на отёк легких, моментально скрасил вечернюю смену у всей клиники, включая администратора и уборщиц. В других клиниках для сорока-пяти-килограммовой псины не было свободных кислородных боксов, поэтому пришлось спасаться всем, что было под рукой.       Собаку удалось хоть немного стабилизировать. Одышка прошла, теперь он дышал размеренно, вдох был равен выдоху, и даже начал немного лизаться и пытаться играть, но нервные клетки Бу и Мун Хидо, врача-реаниматолога, успели уйти в ограниченное количество.       — Неужели эта смена подошла к концу, — тяжело вздохнула Сохи, поворачиваясь на не менее уставшую коллегу.       — Я так счастлива это слышать, ты бы знала. — облегченно сказала Хидо. — Я надеюсь, что завтра мы увидим эту собаку снова.       — Я сказала хозяину, как нужно поступить в экстренной ситуации. Лишь бы он, если что, не проморгал.       — Здесь уже он будет расставлять приоритеты, а не мы. Наши полномочия на этом закончились.

***

      Девушка вернулась домой почти в одиннадцать вечера. Обессилившая, она положила лису на диван, а сама рухнула рядом, распластавшись на крохотной одной третьей части в форме морской звезды.       Во всяком случае, она так думала. На деле её поза больше походила на марширующего в середине строя солдата, поджатого с обеих сторон широкими плечами своих товарищей.       На удивление, ни кошка, ни собака не требовали ужина. Животные лишь подошли обнюхать и разбрелись по своим углам.       — Ты сегодня задержалась, что-то случилось? — из темноты послышался знакомый мужской голос. Бу насторожилась, но тут же расслабилась, увидев в проеме высокий силуэт. Юнхо здесь.       — Да, мы вытаскивали собаку с того света, — позевала Сохи, поворачиваясь к мастеру.       — Что у нее произошло?       — Она ушла в отёк легких, — тяжело вздохнула девушка.       — Сейчас ей лучше?       — Одышка прошла, но все равно прогноз не хороший.       — Я приготовил ужин, не хочешь? Выглядишь так, будто с самого завтрака маковой росинки во рту не было. — он остановился около девушки и опустился на пол подле нее.       — Точно, мой кимбап… — растерянно произнесла Бу, слегка ударив себя по лбу. — Я совсем забыла про него.       — Ты не обедала? — вытаращился на нее Чон. — Тогда тебе обязательно нужно поесть, — он встал и, взяв её за руку, потянул в сторону кухни, заставляя Сохи немедленно подняться с мягкого дивана и последовать за ним.       — Давай просто попьем чай. Кусок в горло не лезет.       — Сильно переживаешь?       — И за Уёна, и за собаку. За всех. — она чуть надула губы. — Лис начал реагировать на раздражители, к концу дня даже попытался встать.       — За Уёна не переживай, он поправится. Он уже не первый раз так тратит свою магию. Бывало и хуже. А насчет собаки: вы молодцы и сделали все, что было в ваших силах. Дальше все зависит от неё. — подбодрил её Юнхо, заваривая маленький чайник. — Я добавил в чабрец мяту, цедру и малиновый сироп. Не знаю, понравится тебе или нет…       — Интересное сочетание получилось, но нужно дегустировать. — улыбнулась Бу.       Мастер поставил две чашки с чаем на стол и сел напротив девушки.       — Неплохо получилось, Юнхо. Одобряю твой вкус, — хихикнула Сохи, отпивая очередную порцию горячего напитка.       — Рад, что тебе понравилось. — он еле заметно поднял уголки губ. Что-то между легкой смущенной улыбкой и ухмылкой.       — Как вы познакомились с Уёном?       — Это очень долгая история, но обстоятельства схожи. — начал Чон, — Это было очень много лет назад. Тогда я только начал познавать свое наказание. Однажды ранним утром я прогуливался по лесу около горного монастыря после дождя. В ту ночь была необъяснимо сильная гроза: молнии озаряли небо своими белыми зигзагами, разрезая черные тучи на мелкие частички вдоль и поперек, ударялись в землю, ломали многовековые деревья, расстилая по окрестностям пожары. В монастыре тоже было не тихо. Монахи не могли справиться с одичалым злом в одиночку, поэтому пришлось прибегнуть к магии кумихо. У лиса получилось запечатать демона в собственный портрет, но Маван забрал с собой его бусинку. Его главный источник силы.       — Маван? Он запечатал Мавана? — удивилась девушка.       — Да, именно по этой причине Уён сразу узнал, когда демон выбрался из заточения. Бусинка дала ему об этом знать. Хоть и в чужих руках. Из-за нее они повязаны друг с другом навечно.       — Где сейчас Маван? — она не сводила глаз с Юнхо.       — В бусинке Уёна. Он закрыл его в своей магии, но зло и греховность токсична, поэтому он потратил почти все силы, чтобы как можно сильнее закрыть замок. Так вот, я ушел от основной темы, — встрепенулся мастер. — В кустах я увидела полумертвого фенека. Зверек был до такой степени истощен, что на него смотреть было страшно. Я думал, что это обычная лиса, а по итогу это оказался горный дух. С тех пор мы вместе. — закончил Чон.       — Почему у вас одна фамилия?       — Когда в мире людей началась история с документами и горами бумажек, мы подумали, что так будет проще. Сложно жить с одними документами пятьсот лет. Приходится обновлять каждые четверть века.       — Пятьсот лет?!       — Чему ты удивляешься, Бу Сохи? Или я резко стал для тебя слишком стар? — по парню было заметно, что он еле сдерживается, чтобы не рассмеяться.       — Кто сказал, что мы вовсе в этот раз будем вместе? — усмехнулась девушка.       — Что ты имеешь в виду? — покосился на нее мастер.       — Вам нельзя быть вместе, идиоты! Даже просто находиться близко! — в проеме показалась лисья голова. Фенек смотрел на них, испепеляя взглядом каждого. Рядом с ним примостился шокированный Баф. Собака, мягко говоря, не понимала, почему лиса разговаривает по-человечески. Затем он обратился только к Юнхо: — Я уже ни раз это повторял, куриная твоя бошка! Перестань заигрывать с ней!       — А я говорил, что он быстро придет в себя, — хихикнул мужчина. — Как ты, друг?       — Благодаря Сохи уже получше, но вот твоему ассистенту надо руки оторвать! Это ж каким рукожопым надо быть, чтобы не воткнуть катетер с первого раза!       — Он только учится, Уён, сделай скидку. Парнишка первый раз в самостоятельную смену вышел, — виновато произнесла Бу. — Не горячись.       — Юнхо, нам пора. Пойдем в мастерскую. Там, наверное, работы невпроворот… — хотел было ретироваться лис, как мастер его остановил. — Я уже все починил. Мы никуда не пойдем.       — Ты думаешь, небесный отец забыл про тебя? И про твое наказание? В конце концов, на тебе проклятье, дурень!       — Проклятье? — Сохи посмотрела на Чона.       — А-а-а, он тебе не рассказал? — победно воскликнула лисица.       — Какое проклятье, Юнхо? Это то, о чем я думаю?       — Что ты имеешь в виду? — бросил кумихо.       — Ликорис… — начала вспоминать Бу.       — Цветок убьёт его! И мы, наконец, будем вместе! — не своим голосом завопил Уён, подбегая к мастеру и, забравшись к нему на колени, лис начал царапить когтями все, что встречалось у него на пути. Под лапы попали руки, шея, лицо… Юнхо прикрыл глаза и всячески пытался его оттолкнуть, но лисица была сильнее, чем можно было подумать.       В один момент кожу резко перестало жечь. Открыв глаза, парень увидел Сохи, а в руках у нее — завернутый в толстый плед брыкающийся взбешенный лис.       — В моей практике все взбесившиеся животные оказываются завернуты в шаурму! — крикнула на ушастого девушка. — И чем больше они пытаются сбежать, тем сильнее мы их держим! Успокойся!       Одномоментно лис обмяк и стал похожим именно на того, каким был с утра в клинике: заторможенным, почти ни на что не реагирующим. Девушка отнесла его обратно на диван и вернулась.       — Что он натворил… — ахнула она, увидев множество тонких ярко-красных полос по всем незакрытым одеждой частям тела парня.       — Это был не он, — Юнхо посмотрел на неё. — Бусинка не только забирает его магические силы для поддержания защиты, но и отравляет его. Маван травит его белую сущность своей чернотой.       — Это был демон?       — Уён слаб. Он не смог сдержать его в определенный момент, за что поплатился остатками накопленных за день сил. — объяснил Чон.       — Иди умойся, вымой руки и приходи в комнату. Я подготовлю все для обработки. — снова взглянув на него, сказала Сохи.       Мужчина послушно отправился в ванну. Увидев себя в зеркало, губы непроизвольно разомкнулись от увиденной картины: вся шея, руки были красными от раздражения и порезов, а лицо лис полоснул лишь в нескольких местах: над правой бровью, один раз около левого глаза, три раза на левой щеке, на спинке носа, подбородке, и один порез он обнаружил на нижней губе. — Вот поганец, мог бы поаккуратнее, — слабо выругнулся он.       — Садись, — девушка указала на место неподалеку от себя. В этот раз свет в комнате был приглушенным — была включена только ночниковая лампа, отдающая тусклым теплым желтым цветом. Юнхо сел. — Сейчас будет немного щипать, потерпи. — сказала Бу, немного пододвигаясь к парню.       Сначала она обработала руки, потом шею… Все это время он не мог отвести от нее глаз. Такая нежная и красивая, но при этом смертельно опасная. Как оставленные надежды и печальные воспоминания. Как цветок паучьей лилии.       — Почему ты так смотришь на меня? — она взглянула прямо в его серые глаза. Зрачки были как никогда расширены, создавая иллюзию бездонности, а губы — совсем малость приоткрылись.       — Как?       — Как будто сейчас я куда-то исчезну.       — Ты не представляешь, как я этого боюсь. — немного помедлив, произнес Чон, и его глаза заполонила ничем не объяснимая печаль. Он опустил голову вниз, скрестив руки.       — Не бойся, Юнхо, — взяв его лицо в руки и слегка приподняв так, чтобы их глаза были примерно на одном уровне, Бу придвинулась к нему ближе.       Нежно погладив большим пальцем ссадины на чужой щеке, девушка оставила на этом месте невесомый поцелуй. Затем еще и еще один. Медленно и протяжно. Ровно три, сколько и было порезов. Затем двинулась к левой брови, где еще заживал старый, потом к правой, где был новый.       Юнхо закрыл глаза. Все это время он не дышал, с трудом веря в происходящее.       Сначала Сохи перебралась к глазу, где была царапина, потом поцеловала противоположный, спинку носа, подбородок и вернулась к самому сокровенному — губам. Почти невесомо, но влажно поцеловав его, Сохи, наконец, отстранилась.       — Прости меня, я… — начала было девушка, но не успела договорить. Её тут же заткнули чужие губы, унося в воздушный, пленительный, наполненный нежностью поцелуй. Чон не зашел далеко: в нем не было излишней властности и страсти. Он наполнен целомудренностью, сахарной ватой, разноцветными леденцами и белым шоколадом.        Недолгий, но даже этого времени хватило, чтобы ощутить весь спектр незабываемых эмоций. Мастер целовал ее лоб, глаза, нос, щеки и все еще не мог поверить, что это происходит на яву.       В одно мгновение Юнхо резко отстранился и схватился за грудь. Область сердца в одну секунду пронзила тысяча острых кинжалов. Он стал задыхаться. Воздуха катастрофически не хватало. Парень начал сильно бить себя по груди и кашлять, будто там, в глубине, что-то застряло. Сухой кашель сменился на влажный.       Чон кашлянул в последний раз, плотно прижав руку ко рту. Ладонь окрасилась в кроваво-красный цвет. Он убрал руку, уже сложенную в форме лодочки. Там что-то было. Цветок. После этого мужчина глубоко вздохнул и устало посмотрел на Сохи.       — С тобой все хорошо? Я могу чем-то помочь? — опешила она, глядя на происходящее. Немного отдышавшись, мастер спросил:       — Помнишь, что сегодня сказала лиса? — прочистив голос, сказал тот.       — Он говорил, что нам нельзя быть вместе. О проклятье. Что-то про цветок…       — Да, — полушепотом произнес Юнхо. — Ты — мой ликорис, Бу Сохи.