Салочки

Тем самым местом, куда собирался Мурата, был новый мемориал, который организовали жертвам недавнего теракта, организованным Кафкой. Преследуемый чувством вины за произошедшее, он не мог не посетить его. Также как и для матери, он решил взять небольшой букет цветов. Да, на подобные мероприятия как будто больше подходили искусственные цветы, ведь они как нельзя отражали собой показательность и смерть, так как изначально не были живыми. Мужчина почему-то казалось, что даже небольшой букет из живых цветов сможет лучше выразить искренность печали. Но сегодня он поставил это под сомнение. «Мертвым нет разницы по поводу того, как я по ним скорблю. Это живым есть дело, если ты скорбишь как-то неправильно», — подумал он, когда с букетом из трех роз шел в сторону мемориала. К тому моменту расследование шло полным ходом и простых людей не подпускали к полуразрушенным зданиям хотя бы с точки зрения безопасности, ведь в любой момент они могли обрушиться. Это не помешало организовать огромный мемориал, который тянулся вдоль металлического ограждения. Когда Хидэо пришел, он встретил на удивление большое количество людей, в основном пожилого возраста: родители оплакивали гибель своих детей и внуков. «Простите меня за то, что вы стали жертвами моего неверного решения. Мне никогда не получится искупить вину перед вами и вашими родственниками, но я постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы защитить других», — с этими мыслями он осторожно положил букет рядом с фотографией маленькой девочки, веселую улыбку которую омрачала черная ленточка с краю. Долго там находиться у него не получилось: появилось чувство, будто он тут лишний — и Хидэо направился обратно в сторону метро. — Мне вот интересно, ты хоть раз дарил цветы живым людям? Или все по могилам растаскиваешь? Мужчина обернулся. Франц стоял, облокотившись на фонарный столб, прямо от него. Одет он был довольно легко для середины сентября: черные шорты до колен, майка, плотно прилегающая к телу и та же кофта, в какой он был на встрече с Рюсукэ. Взгляд невольно скатился на его ноги, которые почему-то были гладко выбриты. «А он еще больший пижон, чем я себе представлял», — подумал Мурата, вспоминая иногда слишком вычурные и броские наряды Франца. — Что ты тут делаешь? Парень молча указал на свой телефон. — Маячок. — Я думал, ты убрал его, после моего соглашения на сотрудничества. — С чего бы вдруг, то, что мы теперь партнеры, не значит, что я перестану наблюдать за тобой. Слово «партнеры» в схеме их взаимоотношений жутко резало слух Хидэо. Для него оно было каким-то романтичным, а то, что происходило между ними, походило на какой-то односторонний садизм. — Мы же договаривались встретиться после обеда, сейчас только одиннадцать. — Я не виноват, что ты обедаешь так поздно, — заявил Франц на это. — Я так понимаю, это и были твои планы. — Да. — Тогда пошли в машину. — Тебе не кажется, что все это возложение букетиков с трагическим выражением лица максимально лицемерно? — спустя некоторое время спросил он вдруг. — В смысле? — Опираясь на твои поступки, я примерно понимаю, как ты мыслишь. Скорее всего, в твоей голове было что-то по типу: «извините меня все пострадавшие, я обязательно за вас отомщу, ведь я такой праведный и справедливый». Я ведь прав? Хидэо мрачно промолчал. — Значит, прав. Но при этом ты прекрасно знаешь, кто совершил все это, и со своими связями в полиции даже не пытаешься организовать на меня засаду. Или не выбросил телефон и не сходил втихушку не сдал меня, для составления фоторобота. Хотя, я понял, что тобой движет, ты бы сдал меня, только вот я сдам тебя в ответ. И какая ситуация в итоге складывается? «Извините дорогие умершие я боюсь за вас мстить, ведь это угрожает моей заднице». Разве нет? Если бы ты был искренним праведником от имени Справедливости, чем бы эта хрень не была, ты бы сдал меня и сам бы пошел под суд, принимая это в качестве наказания за неверное решение. Это лишь в очередной раз доказывает, что ты лишь притворяешься, что желаешь справедливости, а на деле тобой движет просто эгоистический интерес. Мурата надолго замолк. Со стороны все действительно выглядело так, но ему казалось, будто в подобной риторике есть какая-то брешь. Крошечная, едва заметная. И, кажется, он ее нашел. — Каждым человеком движет эгоистический интерес. Да, я не хочу садиться в тюрьму за то, что согласился сотрудничать с тобой, но это не значит, что в смерти всех этих людей виноват только я. Да, я отказался тебе помогать, потому что считал это неправильным. Люди погибли по твоей вине, мы уже это обсуждали. Не я нажал на кнопку. А если ты не знал, судят не за слова, а за поступки. И мое неправильное решение куда менее серьезное преступление, чем твое. А еще я не могу понять, почему ты постоянно упрекаешь меня тем, что я тебя не сдал? Тебе так хочется пойти в тюрьму следом за своим дружком? Я вряд ли могу организовать подобное, но если ты соскучился по Блэйду — могу попробовать. И при всем при этом, ты продолжаешь шантажировать меня едва ли не убийством, чтобы я обязательно с тобой работал. Прекрати устраивать эти непонятные качели. Я адекватный человек, по крайней мере, адекватнее некоторых, со мной можно разговаривать и, блять, договариваться. А ты вместо этого устраиваешь шоу со взрывами и пистолетами. Ты ведь мог даже не раскрывать свою личность мне, а просто вылезти под прикрытием в виде полицейского из другого участка. Я уверен, у тебя нет проблем с тем, чтобы попытаться подделать личность. Тебе надо было устроить именно спектакль, в котором я бы оказался главной жертвой. И после этого ты обвиняешь меня в эгоистичности моих поступков? В этот раз заткнуться пришлось уже Францу, но его пауза продлилась недолго. — Один один, получается. — Серьезно? Это все, что ты мне скажешь? — А ты что ожидал? — Что ж, я хотя бы рад, что обошлось без драки. — Я не был настроен ссориться с тобой, просто хотел поделиться мнением. — Да уж, теперь назвать человека эгоистичной мразью считается не оскорблением, а мнением. — Ну, мразью я тебя не называл, это ты уже выдумал. — Тц. К тому времени они уже добрались до машины. В этот раз это оказался какой-то китаец, чья рыночная цена никак не походила на ту, которую Франц бы отдал за машину. И дело не в том, что она слишком дорогая, наоборот. — Ты решил наконец-то начать маскироваться и гоняешь не на дорогущих машинах? Ответом на такой, казалось бы, простой вопрос оказалась простая отмашка, сопровожденная раздраженным взглядом Франца. Хидэо хотел по привычке сесть на переднее место, но оно оказалось сильно отодвинуто вперед и завалено каким-то хламом, который выглядел довольно не систематично — были набросаны самые разнообразные вещи, будто цель была не перевезти что-то, а просто занять место. — Сзади садись, тут нет места. — Да увидел я, — расположившись, он спросил: — Куда нам надо. — Кое-куда заедем, — расплывчато ответил Франц, пристегиваясь. Эта секретность начинала настораживать. — Убить меня в тихую собрался? — Обязательно. Прям сижу и мечтаю, как в лесу тебя закапываю, — раздраженно бросил парень и включил музыку. — Надо встретиться с одним из тех, кто подозревается в покушении на тебя. — Ясно. Вы же общаетесь, как я понял? — Ну, «общаетесь» — слишком сильно сказано. Мы просто сотрудничали по поводу некоторых перевозок и отмывания денег. Несколько раз с ним виделись. — Понятно. Хидэо удобно расположился и прижался лбом к стеклу и начал смотреть за сменяющейся панорамой города. Диалог с Францем никак не хотел выходить из его головы, да, в словах парня было зерно истины, Хидэо вряд ли бы можно было назвать самым праведным и справедливым человеком, но он все равно чувствовал себя возмущенным, услышав голословные обвинения в эгоизме. «А может, я просто злюсь на правду, которую он мне высказывает? Как же это все сложно. Я совсем не божий одуванчик, но слышать претензии от Франца как-то слишком странно. Он не похож на того, кто мог бы читать мне нотации». Совершенно погрузившись в свои размышления, он не заметил, как многоэтажки сменились редкими частными домами. — Ты меня реально в лес повез? — Дорога через частников ведет, успокойся ты. — Тц. Хидэо снова уставился в окно, как вдруг почувствовал, что его раздражает какой-то звук. Это могла быть музыка, но нет, был другой звук. — Тебе звонят? — Нет, с чего ты взял? — А что вибрирует? — В машине что-то, я откуда знаю, — огрызнулся Франц. — Чего ты такой нервный? — Тебе кажется. Машина вдруг съехала куда-то вбок, так что ремень Хидэо натянулся от напряжения, настолько его мотнуло в сторону. — Как же ужасно ты водишь! — в сердцах воскликнул он. Они поехали по какой-то грунтовой дороге, но и та кончилась метров через двадцать, после чего начались кусты, по типу тех, в которых они были несколько дней назад. — Ты ведь реально в лес меня увез, — буркнул Хидэо. — Заткнись, — хрипло ответил Франц и резко нажал на тормоз, после чего резко выбрался из машины. Они остановились в какой-то максимальной глуши, где предсмертные крики Хидэо вряд ли кто-либо устроил. Но случилось то, на что Мурата явно не рассчитывал. Франц обошел машину и распахнул дверь к Хидэо и забрался к нему на колени. — Как это понимать?.. — у него вдруг сломался голос, стоило ему снова ощутить парня настолько близко. Только когда Франц сел на него, до Хидэо дошло, что именно вибрировало. — Я же обещал, что на следующую нашу встречу мы потрахаемся, — прохрипел Кафка. — Готовься к сексу, офицер. — Ты не обещал ничего подобного… — А какая разница? — парень поцеловал его и обхватил за шею. Хидэо вдруг понял, что у него нет не сил, нет желания сопротивляться, но из-за неординарности ситуации он вдруг потерял всю уверенность. — Я еще в нашу первую встречу заметил, что ты любитель экстремальных ощущений, поэтому, — сказал парень, отстранившись от поцелуя, и с этими словами приставил пистолет к его животу, совсем рядом с пахом. «Откуда он опять его взял?» — отчаянно подумал мужчина. Но стоило ли говорить, что одного Франца, сидящего на пахе, Мурате хватило, чтобы возбуждение, до этого мирно спящее все годы, вдруг неожиданно пробудилось. — Послушай, будь так любезен, прибери ручки, — на этих словах руки Хидэо, как будто не повинуясь ему, сами устремились на изголовье сидений. — Я тут как-нибудь без тебя справлюсь. Теперь, кажется, Хидэо догадался, почему у него были гладко выбритые ноги. Ловко изогнувшись, он сбросил кроссовки и шорты, оставшись в одних трусах и майке. — Как же я хочу трахаться… — шептал Франц, еще сильнее прижимаясь ягодицами к паху. Его гибкие пальцы уже скользили по шее и груди Хидэо, иногда останавливаясь в районе кадыка и ключиц. Но вибрация раздражала не только парня, и, похоже, на это и был расчет. Вся концентрация из сознания плавно переместилась в район паха. Франц вдруг поднялся и потянулся к багажнику, так что его грудь оказалась прямо перед носом Мураты. «Как же я хочу схватить его за бедра сейчас», — подумал Хидэо, но руки не подчинялись ему, как и тело. Парень достал упаковку с презервативами и достал две штуки. — Зачем два?.. — кое-как сообразив спросил Хидэо. — Если у тебя есть желание оттирать мою сперму от салона, то я могу не надевать, — фыркнул Франц, вскрывая зубами упаковку, из-за чего внутри Хидэо все несколько раз перевернулось. Съехав с колен, он пустил руки к ширинке Хидэо и с легкостью освободил уже вставший член из одежды и натянул на него презерватив, потом, избавившись от трусов, и на себя. В его действиях наблюдалась спешка, словно он уже не мог дождаться начала. Одну руку он положил на плечо Мурате, а другой вынул из себя вибратор и отбросил его в сторону. Его тело слегка содрогнулось, а брови сошлись на переносице. От сдавленно выдоха, сопряженного стоном, у Хидэо прошлись мурашки по спине, но цветочки ждали только впереди. Член вдруг неожиданно сдавило что-то тепло, влажное и узкое, отчего из груди вырвался невольный стон. Кафка же весь задрожал и выдал долгий стон, насыщенный долгожданным удовольствием. На несколько секунд повисла пауза, во время которой оба адаптировались к происходящему, а потом парень начал двигаться. От одного вида мерно покачивающихся вверх-вниз бедер Франца, к которым руки так и тянулись, Хидэо уже снесло крышу, что уж говорить о внезапном жаре, тесно обхватившем его член. — Не смотри, — тихо выдал Франц и положил ладонь на глаза Мурате. Он даже не подозревал, насколько лучше сделал. Пусть Хидэо и не мог видеть его, он все еще мог чувствовать эту подрагивающую руку на своем лице, сдерживаемые, но все же довольно громкие стоны совсем рядом с ухом, в конце концов, тепло тела, вжавшего его в сидение и с таким усилием прячущим получаемое удовольствие. Холодное дуло пистолета обжигало оголенный торс и все еще продолжало напоминать Хидэо об опасности его положения. Но, на самом деле, он никогда не думал, что сможет оказаться хоть с кем-то настолько близко. Франц не мог никак успокоиться: низ живота распирало, из-за позабытого давления хотелось лезть на стенку от наслаждения. Наконец-то он получил желаемое. — Ох… если б я знал, взял бы вибратор потолще, — с трудом выговаривая слова произнес он. Легкая боль сигнализировала, что надо быть поаккуратнее, но он не мог остановиться: ему так хотелось, его так ломало без секса, что сдерживаться казалось преступлением против самого себя. Ладонь оказалась не самым лучшим способом оградить Хидэо от визуальных наслаждений, почти сразу парень перестал следить за ней и сквозь пальцы Мурата мог насладиться картиной по полной. Рука с пистолетом начинала все чаще подрагивать, и Хидэо заметил, что еще чуть-чуть и его пальцы дернут за курок. Незаметно спустив руку, он осторожно перенял пистолет у Кафки, который даже не сопротивлялся. Довольно быстро обе его руки оказались на плечах Хидэо. Становилось жарко. Очень жарко. Франц не сдержался и, ни на секунду не останавливаясь, стянул с себя еще и майку, оголив белоснежную красивую грудь Хидэо. Оставаться безучастным в процессе становилось все тяжелее, несмотря на странные чары, которыми Франц в очередной раз околдовал его. Какое-то звериное желание проснулось глубоко в мозгу Хидэо. Хотелось сожрать Франца, поглотить его, ощутить каждый сантиметр его тела собственными руками. Разрушив внезапно «заклятие», Хидэо положил ладони на бедра парня и в тот момент, когда он приподнялся, резко посадил обратно, сбив того с ритма. Ощутив вмешательство со стороны, Франц тут же потерял контроль над ситуацией. К тому моменту, как Хидэо все же решил рискнуть, он уже с некоторым трудом двигался сам: ноги немели и с каждым движением слушались все хуже. — Я тебе немного помогу тут, — прошептал Хидэо, вдруг оказавшись очень близко к уху парня. — Сделай со мной что-нибудь уже, я так не могу больше. Прося это, он не рассчитывал, что Хидэо поцелует его: все-таки, до этого он был не особо участлив. Но поцелуй получился таким страстным и уволакивающим, что не ответить было невозможно. Голова очистилась, в ней осталось одно: желание. Желание. Желание и только оно. Подвергнувшись этому порыву, Франц отстранился от поцелуя и жадно впился в шею Хидэо, словно пытался откусить от него кусок. — Аха… не съешь меня. — Откуда ты узнал, что я хочу сделать? — отстранившись оценить свою работу спросил он. Засос обещал получиться хорошим. В ответ на подобную выходку он получил такой толчок, который кажется отозвался в каждой клеточке его тела и вызвал сдавленный грудной стон. — Не кусайся… больно. Не то сам укушу, — Хидэо был таким красным, будто час провел в парилке. Проигнорировав его, Франц только с большей охотой накинулся оставлять засосы по всей его шее и ключицам, за что получал заслуженные толчки, от которых дрожали колени. Нескольких таких толчков хватило, чтобы внутри все загорелось, запульсировало и заныло одновременно, а в следующие мгновения последовало расслабление и приятная легкая слабость. Но слезать, пока член внутри довольно крепко держится, он не планировал. Только расслабившись, он вдруг ощутил острую боль в районе плеча. — Эй! — Я же сказал: укушу. — Какой же ты клыкастый… — проныл парень без обиды, но с особым наслаждением. Когда губы Мураты дошли до уха, он перехватил его и поцеловал. Ему понравилось. После оргазма толчки внутри ощущались уже с меньшей яркостью и силой, но слезать не хотелось от слова совсем. Когда он заметил, что Хидэо уже немного подустал, только тогда осторожно слез, снова усевшись к нему на колени. — Мне кажется, твоей спермы в этом презервативе хватит, чтобы оплодотворить с сотню женщин. — Ни одна из этой сотни женщин не возбудит меня так сильно, как ты. — Ох, как мы заговорили, — Франц улыбнулся, после чего стащил с него и с себя презерватив и сел рядом. — Как же я устал. — Да уж, заниматься сексом со своим врагом это… сильно. — С каких пор мы враги? — Франц встретился с недоуменным взглядом Хидэо. — Мы с самого начала партнёры, но никак не враги. По крайней мере, для меня ты не враг. — Партнеры, говоришь… Несколько минут молча посидев рядом, они наконец смогли немного выровнять дыхание. Франц взял вещи и выбрался из машины наружу, где, не очень устойчиво стоя на ногах, оделся и забрался обратно. — Дай зеркало какое-нибудь, я хоть смогу в таком виде на работу выйти, — мужчина взял маленькое зеркальце и тут же выпучил глаза. — Пиздец. — О, ты все же сподобился использовать словечко покрепче ругательств начальной школы. — Ты живого места не оставил на мне! — Заживет, не смертельно. Ты меня тоже, между прочим, покусал. — Ты первый начал, я тебя предупреждал. — Ой, давай только не будем обидки кидать. Хидэо перевел взгляд с отражения на парня. Он выглядел довольно потрепанным, а темнеющие синяки на шее контрастировали с его белоснежной кожей и футболкой. От такого вида сердце вдруг дрогнуло, захотелось как-то загладить свою вину. Хидэо подался к нему, на что Франц отполз спиной к двери. — Ты чего? Еще один заход хочешь? Все также молча Мурата подался к нему и осторожно поцеловал в шею. От подобных нежностей Франц растерялся, но не стал его отталкивать и просто молча наблюдал за тем, что будет дальше. На одном мужчина не остановился: каждый синячок удостоился своего, хотя бы короткого, поцелуя. — Какой же ты все-таки романтик, — сказал Франц, когда Хидэо сел на место. Посмотрев ему в глаза, Мурата рассчитывал увидеть что угодно: насмешку, раздражение, злость, обиду — но никак не спокойствие. Кафка умиротворённо поглядывал на него через прикрытые веки с легкой улыбкой, от которой на душе стало теплее. Еще пару минут посидев вместе с ним, Кафка перебрался на переднее сидение. Хидэо никак не мог избавиться от навязчивого чувства недосказанности. Франц так быстро убежал от него, а хотелось еще хотя бы десять минут посидеть с ним в обнимку, обмозговывая произошедшее. Но настаивать на нежностях Мурата не собирался. — Так, а теперь срочно жрать куда-нибудь поедем. Брось-ка мне вибратор. Франц сел за руль. Ноги слушались, но были такими слабыми, что ехать сейчас казалось самоубийством. Ему бы сейчас час отлежаться и прийти в себя, но есть хотелось невыносимо. Не получив мгновенной реакции, он повернулся глянуть, чего Хидэо там завис. — Да не смотри ты на него как на восьмое чудо света, — в итоге он сам забрал прибор. — Мы… можем заехать ко мне, я тебе приготовлю что-нибудь. — Я если б знал, что ты такой покладистый после секса становишься, я бы сразу на тебя запрыгнул, а то столько мороки было. Хидэо на это не ответил, так что Франц посчитал себя победителем в этой словесной схватке. Мурата был в таком шоке с произошедшего, что смог очнуться только когда они ехали городе. — Погоди, а разве тебе не надо было к кому-то заехать?.. — Ты до сих пор не догадался, что это все был развод на секс? — Ну ты и змей. — Не надо тут, тебе же понравилось. — Я даже не давал согласия на это. — Ну иди и напиши на меня заявление об изнасиловании, если хочешь, — с усмешкой сказал Франц. — Франц. — Что? Чего ты сидишь ворчишь, как дед старый, тебе всего тридцать. — Тридцать два. «Тридцать три скоро… точно же», — подумал Мурата. Он совсем забыл о том, что меньше чем через две недели у него должно быть день рождение. — Даже если так. До подъезда они дошли в полной тишине. Хидэо не знал, о чем говорить с Францем, но, стоя в ожидании лифта, он вдруг спросил: — Обязательно было для этого в лес ехать? Разве не удобнее в квартире? — В машине мне больше нравится. — А лес? — Я исключил возможности твоего побега. Хидэо усмехнулся. Оказавшись дома, Франц, взяв на себя роль хозяина квартиры, нагло скинул обувь, впервые за все посещения Мураты, и начал рыскать по кухне искать еду. — Совсем ничего нет что ли? — Потерпи, я сварю что-нибудь. — Поскорее только, жрать хочу ужасно. — Почему ты не поел? — Предлагаешь мне на сытый желудок с тобой ебаться? По тебе сразу видно, что девственник. Ничего, я тебя научу всему. — В каком смысле? — По твоему мне хватило раза, чтобы насытиться? — Франц отстранился от холодильника и обворожительно улыбнулся. У Хидэо в груди что-то ёкнуло. — Только чтобы побрился к следующему разу, твоя щетина колется. — Хорошо… — Так-так! А теперь готовь мне жрачку, я умираю.