Салочки

Проводив Эванса, Хидэо начал готовиться спать. В больнице ему довольно успешно удалось выспаться, но вот дома могли возникнуть трудности. Рука все еще ныла и плохо слушалась, но он и не пытался пока ей ничего делать, даже дверцу шкафчиков на кухне открывать. «Завтра обещал отец еще зайти, надо взять что-нибудь к его приходу, но у меня даже идей нет», — подумал мужчина, осматривая холодильник и ящики. «Он сильно расстроится, если я накормлю его лапшой быстрого приготовления?» Решив все же оставить вопрос с едой на утро, он принял душ и лег. Ночь выдалась трудная и бессонная: боясь как-нибудь не так лечь, он несколько раз просыпался от ощущения, будто не чувствует левую руку. С ней же все было нормально. Подобные фокусы продолжались на протяжении всей ночи, поэтому к будильнику он проснулся жутко помятый и, кажется, более сонный и уставший, чем когда засыпал. Налив себе кофе, чтобы взбодриться, он набрал отцу. На часах было девять, а значит он уже не должен был спать. — Доброе утро, тебя во сколько сегодня ждать? — Доброе, давай часам к трем подойду, удобно будет? — судя по голосу Рюсукэ, он только проснулся. — Конечно, без проблем. Я вот не знаю, что тебе сообразить на поесть, есть какие-то пожелания? — Ой, да никаких. Я всеядный, ты же знаешь. Приготовь что-нибудь, чтобы тебе не слишком напрягаться. Или вообще доставку закажи. — Хорошо, понял тебя. Решив не заморачиваться на этот счет, Хидэо остановился на заказе пиццы. Приблизительное время доставки выходило два часа, поэтому как раз за полтора часа до прихода отца можно было заказать. «Когда я последний раз пиццу ел вообще? У меня что-то кроме кофе никаких пищевых развлечений нет», — думал он, сидя за столом и посматривая в распахнутое окно. После двух вторжений Кафки через окна, он уже начинал задумываться, насколько часто к нему могут еще наведаться в будущем. «Надо москитную сетку установить на окно, может, хоть это его сдержит. Не комар, конечно, но на войне все средства хороши. Да и что это за культура, заходить через окна. В этот раз надеюсь, через дверь зайдет хотя бы». Около тридцати минут он бесцельно ходил по квартире из угла в угол, создавая имитацию деятельности и пытаясь окончательно проснуться после сложной ночи. Помог, как не удивительно, кофе. Выпив чашечку-другую, он ощутил заряд бодрости, которого вполне могло хватить до конца дня. «Что ж, теперь я могу относительно ясно мыслить», — подумал он, после чего его взгляд упал на коробки с воспоминаниями. В одной из них лежал пучок волос Кафки. «Мог он мне подсунуть волосы с парика? На вряд ли. Это какого качества должен быть парик, чтобы из него так натурально вырывались волосы?» Мысли о Кафке медленно сменились расследованием, в котором Хидэо был главным пострадавшим лицом и, по совместительству, тот, которого не включили в процесс дела вовсе. «Это странно все, очень странно. Я пришел в сознание в больнице сразу после наркоза, я понимаю, что поначалу ко мне могли не пускать врачи, так как я был без сознания, но не могли же следователи потом уехать и не вернуться? А что если кто-то стал свидетелем того, как Кафка напал на меня? Как никак это было посреди бела дня, — эти размышления вывели его на еще более тревожную мысль. — А что если меня даже не стали спрашивать, потому что точно знают, что это сделал Кафка? Вот, черт. Надо будет как-то с ним связаться, но что, если за мной еще кто-нибудь следит? Или за ним. Что же делать?» Навязчивая мысль убедила его выглянуть в окно и осмотреться, там его ждала привычная панорама города, которую он каждый день лицезрел, готовя завтрак или перекус. Ничего необычного. На доме напротив даже не было камеры видеонаблюдения, поэтому кроме свидетелей Кафку никто не видел. А кто мог быть свидетелем? Да кто угодно! Соседи в доме напротив, который находился довольно близко, проходящие мимо люди. То, как какой-то человек забирается в окно, воспользовавшись пожарной лестницей, не могло остаться незамеченным зеваками. Обязательно появились бы какие-нибудь снимки или видео. Но могло быть все наоборот: Кафке так повезло, что никто даже и не заметил его внезапного проникновения в квартиру. Решив не изводить себя беспокойными мыслями — до встречи с отцом он все равно ничего не мог сделать, нужно было просто дожидаться следующего дня, — он включил на телевизоре музыку и решил заняться порядком. Квартира давно нуждалась в генеральной уборке, и пусть временно он не мог геройствовать из-за травмы, протереть пыль и пропылесосить не должно было вызвать трудностей. Вооружившись тряпкой он начал штурмовать верхние полки. Только встав на стул, Хидэо тяжело вздохнул от вида фронта работ. Толстый слой пыли покрывал каждый шкаф. «Что-то запустил я тут все», — подумал мужчина. Расправившись с пылью на шкафах и столах, он принялся за пыль на полу, в очередной раз поблагодарив прошлого себя за то, что не поскупился взять легкий ручной пылесос, вместо тяжеленой но дешевой бандуры на колесах. С таким инструментом убираться было в одно удовольствие, жаль только, вспоминал он об этом только в процессе уборки, а не за ее пределами. Так бы, в квартире было чисто почти постоянно. У Хидэо с детства сформировалась непереносимость мытья полов: его мама предпочитала удобной швабре старинный метод, поэтому каждое воскресенье парень надраивал полы во всем доме, стоя на коленях. С тех же пор он пообещал себе, что, как только переедет, ни за что в жизни не будет так убираться и купит швабру. Так, в общем-то, и произошло. Пройдясь по всем углам и мебели пылесосом, он уже было взялся за швабру, но больная рука дала о себе знать, как бы намекая: на сегодня хватит. «В самом деле, я хорошо прибрался, можно и передохнуть», — подумал он и с облегчением завалился на диван. Все-таки были определенные плюсы проживать в однокомнатной студии. Как минимум, на уборку уходило чертовски мало времени. «Мне рекомендовали пешие прогулки в качестве восстановления, но я так редко нахожусь дома, что лучше пренебрегу этим», — размышлял он, рассматривая абстрактные фигуры, летающие на экране телевизора. Видимо, уморившись за первую половину дня, мужчина даже смог около часа подремать все на том же месте, и это несмотря на кофе. Поэтому ко встречи с отцом он теперь был готов на сто процентов. — Привет, — Рюсукэ с улыбкой зашел, миновав входную дверь. — Привет, я заказал час назад, скоро должны будут привезти. — Отлично. Это хорошо, что ты не начал наготавливать. Встретив отца, они сразу прошли на кухню: по приходу гостей это было главное место сбора. Банально потому что в спальне особо не было возможности рассесться. — Как поживаешь? — Нормально, вчера коллега с работы заходил. Рассказал о том, что происходит. — О, понятно. Что-нибудь известно о том, как протекает твое дело? — Я как раз об этом тебя хотел спросить, ты не помнишь, какой полицейский с тобой разговаривал в больнице? Он же должен был представиться. Отец задумался, но озадаченно покачал головой, но Хидэо на это и ожидал. — На самом деле, не обратил внимание, тогда моим беспокойством было твое состояние. — Может, хотя бы его звание помнишь? — Детектив. — Понятно. — А что такое? — Да так, стало интересно, — Хидэо решил сменить тему, но избежать настороженного взгляда отца не удалось. Но настаивать на разговоре он не стал. — Ты меня все больше радуешь, сколько уже не пьешь? Когда Мурата-младший упомянул достижения Рюсукэ в вопросе воздержания от выпивки, отец прямо расцвел. — Больше двух недель чист! — гордо заявил он. — Я рад за тебя. Это правда отличная новость. Ты молодец. — Так нахваливаешь меня, я даже не знаю… засмущал. — Но это правда. — Что мы все обо мне да обо мне, какие у тебя вообще планы? Надумал что-нибудь? Хидэо понял, что отец снова спрашивает про увольнение, но от ответа его спас звонок в дверь. — Похоже, доставка приехала, пойду встречу, ты пока чайник поставь. — Хорошо. Вытащив несколько купюр из кошелька, Хидэо открыл дверь. Он уже хотел было протянуть деньги, но увидел, что у человека напротив нет никакого намека на его заказ. — Мне твои деньги не нужны, — Франц присвистнул, глянув на горстку мелочи в ладони Хидэо. В этот раз парень был одет на удивление просто: в футболке, штанах и кофте на застежке — будто приехал с тренировки. «Черт, как накаркал», — подумал Мурата, вспоминая свои утренние размышления. — Ты что тут делаешь? — агрессивным шепотом спросил Хидэо, облокотившись на дверной косяк. — В гости пришел, — в той же манере ответил Франц. — Мне нужно поговорить с тобой. — Обязательно было сейчас приходить?! — Ты не составлял график приемов, чего теперь возмущаешься. — Хидэо, все нормально? — отец выглянул из кухни и увидел Франца. — Какие-то проблемы? — Нет пап, все нормально. «Господи, отец, зачем ты только поднялся», — обреченно подумал Хидэо, но Франц, ощутив место для маневра, тут же произнес: — Ой, здравствуйте, Рюсукэ. Я друг Хидэо. Хотел в гости зайти, а тут уже занято, похоже. — Друг? — Рюсукэ так оживился, что подошел к двери. Теперь выгнать Франца на глазах отца было бы слишком странно и подозрительно. — Мне Хидэо не рассказывал о своих друзьях, ну, только в начальной школе. — А мы недавно познакомились, — Франц мило улыбнулся и, с хитрым выражением лица, прошел в квартиру. — Рад познакомиться с вами лично, он много о вас рассказывал. «Откуда он вообще знает, как его зовут? — подумал Хидэо. — Ах, да, он же нашел на меня все…» — Где вы познакомились? — В баре неподалеку. — Ты ходишь в бары? — Рюсукэ повернулся к сыну с некоторым удивлением. — Да. Иногда. Редко, в общем, не часто. — Понятно. — Как вас зовут? — Франц. — Приятно познакомиться, Франц. Чем занимаетесь? Отец полностью занялся допросом с пристрастием. По этой причине он не очень любил знакомить своих родителей с друзьями, так как методы общения Рюсукэ были довольно специфичны. «Хоть бы Франц не прокололся», — в какой-то момент подумал Хидэо, наблюдая со стороны за их разговором. Все же, если отец заподозрит Кафку в чем-либо, тень сомнений может упасть и на Хидэо. Особенно, учитывая подозрения отца о связи сына с криминальным миром. — Подрабатываю в кофейне, фотографией увлекаюсь. — Интересное хобби, покажете парочку снимков? — Конечно, без проблем, — Франц протянул ему телефон и показал несколько снимков. — Вкус у вас есть, — Рюсукэ одобрительно кивнул головой. — Какое у вас впечатление о моем сыне? Понравился? — Отец. К чему это, мне давно не десять. — Отличное, — Франц проигнорировал Хидэо, в целом, как обычно. — Мы пока не слишком близки, но с ним интересно беседовать, давно таких начитанных не встречал. — Это правда, — Рюсукэ расплылся в улыбке. Кафка как будто бы знал, на какую точку надавить, чтобы развязать язык отцу. — Он у меня вообще умный, представляете, закончил учиться на инженера а сейчас в полиции работает. Я ему говорю: увольняйся — опасно же. И нет. Вон, ранили даже! Хидэо, покажи. — Отец! — Ранили? — Франц так натурально изобразил удивление на лице, что даже Хидэо был готов усомниться в том, что именно он и ранил его. — Сильно? — В руку, ничего серьезного. — Почему ты не рассказывал? — Не пришлось к слову, — буркнул Хидэо. В отличие от Кафки, актер из него был такой себе. — Пап, прекрати пожалуйста рассказывать обо мне, будто мне десять лет. — Должен же твой друг знать, какой ты у меня, — рассмеялся Рюсукэ, на что Мурата-младший только закатил глаза. «Где твоя сдержанность, когда дело касается меня?» — подумал мужчина и наконец сел за стол вместе с ними. Играть весь этот театр с Францем было довольно напряженно: ему никогда ранее не приходилось врать отцу, еще и в лицо, и так нагло. — А можно посмотреть на рану? Бросив на парня непонятный взгляд, Хидэо протянул ему перебинтованную руку. — Через бинт все равно ничего не видно. — Гипс накладывали? — Нет, достаточно было повязки. — Вот как. А рукой можешь шевелить? — Пока не пробовал. — А, ну в целом понятно. И не надо. Побереги себя лучше, — Франц радушно улыбнулся. На душе становилось как-то мерзко от того, что все эти слова лишь хорошая игра, но пришлось проглотить отвращение. — Да, хорошо. Вдруг все услышали глухую вибрацию где-то в квартире, после чего донеслась мелодия телефонного звонка. — О, это мне. Погодите немного, — Рюсукэ поднялся с места и ушел. Через несколько секунд он уже активно разговаривал с кем-то по телефону. — Ну ты и лицемер, — очень тихим шепотом сказал Хидэо, стараясь не привлекать внимание отца. — А что ты еще предлагаешь? Будто мне нравится тут лебезить перед тобой. — Ты ведь мог уйти, сказав, что дела возникли. — Это бы выглядело странно. — В таком случае придется тебе лебезить дальше. — Нам обоим, — поправил его Франц. — Бывший коллега с работы позвонил, так часто в последнее время общаемся, я прямо не нарадуюсь, — сказал отец, возвращаясь с коридора. — Вы ведь тоже полицейским были? — Так точно. — Думаю, коллеги ценят и помнят ваш труд, поэтому звонят. — Да чего-то последние пару лет молчали, а тут вспоминать начали. Спрашивали, кстати, как твое самочувствие, Хи. — Понятно. Франц осекся и неожиданно закашлялся. — Ох, подавился… В этот момент позвонили в дверь. Хидэо не хотел снова открывать, мало ли, в этот раз там еще кто-нибудь по типу Кафки, но проверить все же стоило. В качестве безопасности, перед тем как открыть, он повесил пистолет на вешалку рядом с дверью. — Кто? — спросил он, прижавшись к двери. — Здравствуйте! Доставка. С некоторым подозрением приоткрыв дверь, Хидэо был рад увидеть там обычного доставщика пиццы. Отдав ему деньги, он вернулся к своей интересной компании. — О, отлично, я как раз проголодался. Вы тоже угощайтесь, думаю, на троих тут точно хватит, — Рюсукэ обратился к Францу. — Хорошо. Снова вскипятив уже остывший чайник, все налили себе, что пожелали и принялись есть. Благо, в этот раз Франц все же соизволил заткнуться и жевал молча. Отец тоже не стремился найти тему для беседы. «Можно расслабиться хотя бы на десять минут», — подумал Хидэо. — Вот, гнида это конечно, шею бы скрутил, — промямлил отец, прожевав первый кусок. — Пап? — А? Да я все этого ублюдка никак забыть не могу, сам руки бы поотстрелял ему. Нехер заняться. Мы тут благим делом занимаемся, людей защищаем от таких же ублюдков, а они еще и права качать смеют. — Ты все об этом. Отпусти уже ситуацию, расследование же идет? — Да понятно, что идет! Мне просто в глаза ему посмотреть хочется, твари такой. — Я читал, что долго злиться вредно для здоровья. Лучше поберегите эту ярость, когда встретитесь с ним лицом к лицу. Рюсукэ поднял взгляд на Франца, на что тот слегка улыбнулся и продолжил есть. — Да, возможно, вы правы. — Он прав, не хватало, чтобы у тебя на почве этого развилась какая-нибудь сердечная болезнь. — Да хорошо-хорошо! Только не заставляй меня медитациями заниматься, ради успокоения. — И не буду. Когда они доели, Хидэо уже трижды успел поймать себя на том, что тянется за сигаретами. Курить при отце ему не нравилось, ощущение какой-то неправильности ситуации не давало ему этого сделать, но сопротивляться порывам становилось все труднее. Скорее бы они с Францем остались наедине и могли спокойно обсудить все без лишних ушей. «Никогда не думал, что буду мечтать оказаться с ним наедине», — подумал мужчина, посмотрев на часы. Францу, кажется, вовсе было по барабану на происходящее представление. В какой-то момент он ушел в туалет и закрылся там, а отец вдруг резко повернулся к Хидэо, что у того душа в пятки ушла. «Раскрыли!» — Чего раньше нас не знакомил? — К слову не приходилось, — использовал одну ту же отмазку Мурата-младший. — Это твой молодой человек? Хидэо почувствовал, как брови улетели куда-то на уровень роста волос. — Нет! О чем ты вообще? — Ты думаешь я не в курсе? Я давно знаю, что невестку дома у нас ждать не стоит. Хидэо тяжело вздохнул, ощущая как небольшой, но все же груз упал с его плеч. — Что ж, я рад, что мне не пришлось тебя самого в это просвещать. — Я просто видел как ты с каким-то парнишей целовался в университете. — Так давай забудем об этом, — прервал его Хидэо, чувствуя, как краснеет. — Франц не мой молодой человек. Мы знакомые. — Ну, хорошо, — несмотря на такой ответ, Рюсукэ как будто только больше убедился в своем мнении. — Я собираться сейчас буду. Вы так секретничали у входа, дам вам возможность побеседовать. — Но мы же с тобой договаривались посидеть вместе, я могу его проводить. — Еще чего! Выгонять его будешь. Мы и так посидели. Все, я пойду. — Ладно, как хочешь. Быстро одевшись, Рюсукэ крепко похлопал сына по плечу и ушел. Стоило входной двери захлопнуться, Хидэо скатился по стене на пуфик и тяжело вздохнул. В тот же момент распахнулась и дверь в ванную. — Ты ведь подслушивал, да? — смотря на ехидное выражение Франца, спросил Хидэо. — Видишь, мы отлично работаем вместе, ты уже даже выучил мои повадки. — Я даже не знаю, что лучше, что он будет считать тебя моим парнем или узнает, что ты в меня и выстрелил. — Пока ему лучше побыть в приятном неведении. — О чем ты хотел поговорить? Вместо ответа парень бросил ему новую пачку сигарет. — М, мои любимые, дешманские сигареты. Спасибо. Они перебрались на кухню, где Хидэо сел рядом с окном и с удовольствием затянулся. — Смотрел выпуск новостей, там сказали, что нападавшего по твоему делу уже посадили. — Что?.. — Я о том же. Ты ведь не сдавал меня? — Нет. Я кстати, хотел обсудить это же. По моему случае даже дела не завели. Я боялся, что тебя уже раскрыли. — Испугался за меня? — Франц сел на стул, который поставил спинкой вперед, и улыбнулся. — Нет, потому что я уверен, что ты бы сдал меня, если бы тебя поймали. — Это да. — Вот тварь. — Таковы правила. Ты сдаешь меня, я — тебя, — Франц поправил волосы и наконец снял кофту, в которой сидел все это время. Хидэо впервые видел его без перчаток. Он вообще впервые видел какой-либо открытый участок кожи Франца, кроме лица. — Суть в том, что обвиненным по твоему делу оказался один из моих коллег. — Серьезно? — Да. Мошенник, который даже не знает, как ты выглядишь, зато прекрасно знающий меня. — Выходит, к тебе присели на хвост? Хидэо рассчитывал увидеть раздражение на его лице, но тот лишь тяжело вздохнул и посмотрел в окно. Вдруг он поднялся с места и выхватил пачку сигарет из рук Хидэо. Сунув одну себе в рот, он наклонился к мужчине и несколько секунд простоял в таком положении, дожидаясь, пока сигарета загорится. — Хуйня выходит какая-то. Я не понимаю, что происходит. У тебя есть какая-нибудь инфа с работы? — Ничего особенного. Ко мне вчера заходил коллега, рассказывал, как дела идут, но все как обычно. Ничего странного не отмечал. Пока я работал была только одна странность, но это может быть простым совпадением. — Какая? — Перед тем, как ты взорвал здания, у нас почти не было работы. Целыми днями телефон молчал, выезжали только на ДТП, и все. Обычно как-то повеселее, а тут прямо тишина. — Больше походит на простое совпадение. — Вот и я о том же. — На самом деле, я не совсем представляю, как мне выслеживать подозрительных личностей. Ладно, если бы ты грешил на кого-то конкретного, но ведь мне надо следить за всем отделом. А удержать в памяти все их высказывания и потом проверять их на достоверность кажется просто нереальным для одного человека. — У тебя разве нет никакого чутья? Ну, ощущения, что человек ведет себя несколько иначе, чем обычно или чем другие? — Нет, даже если оно и есть, то плохо развито. Это ты уже пятнадцать лет со всякими отморозками работаешь, а я только пять. — Тебе еще просто не приходилось оказываться в ситуации, когда без такого чутья никуда, везунчик. — Ничего себе, в этот раз не будешь в истерике орать на меня, чтобы я заткнулся? Вместо ответа Хидэо получил дым в лицо, после которого последовал короткий поцелуй в губы. — Я же говорил, что в следующий раз поцелую, если ты продолжишь хрень нести. — Мы на каждой встрече будем целоваться? — Если потребуется — да. На самом деле Франц и сам был немного в растерянности со своих выходок, но списывал это все на желание обзавестись какой-нибудь короткой страстной интрижкой. Последние месяцы он был слишком занят, а теперь никого искать нельзя было целенаправленно, и эти ограничения только усиливали потребность парня хоть в ком-нибудь. За несколько лет похождений он научился не привязываться к сексуальным партнерам и сконцентрировался на получении удовольствий, которых хватало на долгое время. Сам, конечно, он и тоже мог управиться, на имеющиеся деньги Франц мог позволить себе любую приблуду, но пока наслаждения от живого тела ничего не смогло заменить. Тут его слово молнией пронзило. Чего он мучается? Вот, прямо напротив сидит вполне подходящий кандидат для занятий всеми непотребствами, которые только можно было представить. И от этого осознания он словно с цепи сорвался. — Что на этот раз? — спросил Хидэо с нотками волнения в голосе, когда Франц пересел ему на колени. — Послушай, Хидэо, — голос Франца вдруг как-то осип. — Мне кажется, одними поцелуями ты за все свои слова не отделаешься. Ощутив уже знакомое щекотание на затылке, Хидэо пробухтел: — Опять ты со своими трюками, не надоело? — Как такое может надоесть, — спросил парень, забирая у него сигарету и снова прижимаясь губами к его губам. Горький привкус сигарет во рту несколько сбивал настрой своей мерзостью, но парню и не поцелуи нужны были. Хидэо на удивление не сопротивлялся, но какой-то активной ответной реакции не проявлял. «Черт, я ведь не взял с собой вообще ничего, даже презики, насухую будет самоубийство, — понял вдруг Кафка. — Сука, придется перенести. Иначе я потом еще месяц не смогу трахаться». С трудом заставив себя отстраниться, он сполз с коленей Хидэо. — Ладно, я чего-то не в настроении. — Что же так? «Вот же, гаденыш, осмелел ведь, а теперь как ровня общается со мной», — подумал парень и вернулся на свой стул. — В общем, завтра поедем, есть одно дело, надо заехать убедиться. Ты поедешь со мной. — Во второй половине дня, мне надо будет зайти в одно место. — Окей.