Икигаи

      — Я тебе завидую, — сказал однажды вечером Эван.       — В смысле? — Северус приподнял бровь.       — В прямом. Я же влюбился в Хинамори, — он понизил голос, как будто Уилкису и Нотту было до этого какое-то дело. — Если бы не Крэбб… Нет, даже не так. Мне бы не помешала Крэбб. И ее семья бы не помешала. Крэббы! Их даже нет в списке священных! Я женюсь на деньгах, а не на благородном происхождении! Даже ты не помешал бы мне, хотя мы и друзья. Если бы Хинамори тоже меня любила, я нарушил бы все мыслимые и немыслимые правила, но она меня не любит, она выбрала тебя, хотя что в тебе особенного? Ну вот что? А она тебя любит. И я надеюсь, ты ее тоже, потому что если ты прохлопаешь свой шанс — клянусь, я вызову тебя на дуэль. Или нет, просто прокляну.       — Розье, — предупреждающе сказал Нотт.       — Что «Розье»? Это боль отвергнутого мужчины! — огрызнулся Эван.       — Как много пафоса, — закатил глаза Уилкис.       — Говорю, что чувствую, — Розье сел и ткнул в направлении кровати Снейпа палочкой. — Если ты не сделаешь Хинамори предложение, будешь последним идиотом, ясно? Даже если она тебя отвергнет, ты обязан попытаться!       — Кто сказал, что я не собираюсь? — невозмутимо отозвался Северус.       — Да что ты? — присвистнул Нотт.       — Она откажет, — заявил Розье, падая спиной на подушки. — Она тебя любит, но она тебе откажет. Готов ставить что угодно. Она же не англичанка.       — Сам говоришь, попробовать стоит, — хмыкнул Снейп.       — Естественно, стоит. Но она откажет.       Северус только плечами пожал. Вариант отказа он рассматривал, как и вариант согласия. Успел все продумать — между экзаменами и подготовкой к ним. Купил кольцо — полукровные и магглорожденные студенты Хогвартса получали стипендию, кроме этого, мать исправно присылала ему немного денег на карманные расходы, а тратить их ему было особо не на что и скопившейся суммы хватило на достаточно приличное изящное колечко. Если бы Хинамори сказала «да», он бы поступил на работу в Отдел Международного Магического Сотрудничества и тогда мог бы по полному праву не только приезжать в Японию, но и жить там. Чем больше Снейп узнавал об этой стране, тем больше она ему нравилась.       Готовясь сделать предложение, он написал об этом Хицугае, в самых учтивых выражениях извинившись, что не может задать вопрос лично и еще более учтиво спросив, разрешает ли ему названный брат Хинамори попросить ее руки и дает ли благословение. Хицугая ответил, что дает, попросил позаботиться о Момо и Северус почувствовал, что тому было приятно соблюдение этих правил.       Своим родителям Снейп тоже написал — хотя предпочел бы поставить их перед фактом, но и в Японии, и в Британии согласие родственников на брак было важным и доказывало серьезность намерений жениха, а Северус хотел сделать все правильно. Письмо Эйлин и Тобиасу вышло гораздо короче письма Хицугае и совсем не таким вежливым: Снейп написал, что встретил девушку, влюбился и намерен сделать ей предложение. Ответ пришел от Эйлин, короткий, но содержащий всю суть: «Хорошо, я хочу, чтобы ты был счастлив» — мать никогда не любила писать длинные письма. Можно было считать, что его родители тоже дали согласие и благословение. Все, абсолютно все было готово.

***

      Один экзамен следовал за другим. На Зельеварении Снейп, как всегда, блистал, блистала и Хинамори, а вот Лили сварила достаточно посредственное зелье, даже у Поттера и Блэка вышло лучше. В своем Превосходно по Трансфигурации Северус тоже не сомневался, как и в высшей оценке по Чарам и Гербологии. Остальным предметам он обычно уделял меньше внимания, но не в этот раз: зубрил почти круглосуточно. Ему было необходимо получить двенадцать Превосходно за Т.Р.И.Т.О.Н., чтобы поступить работать в Министерство. Из-за учебы он даже стал уделять Хинамори меньше внимания, но она была точно так же сконцентрирована на экзаменах и не имела ничего против. Это было очень приятное чувство: хотя они не проводили каждую секунду друг с другом, но все равно каждую секунду были вместе. Снейп знал главное: с Момо все в порядке и она его любит.       Часто, впрочем, они занимались все-таки вдвоем — в библиотеке, обложившись стопками книг. Кое-что Северус подсказывал Хинамори, кое-что она подсказывала ему. Лучше всего она помогала с Заклинаниями — Снейп и сам прекрасно в них разбирался, но у Момо было какое-то особое чутье: точно так же, как он практически интуитивно догадывался, как лучше готовить зелья, она догадывалась, как лучше взмахнуть палочкой и произнести формулу, чтобы чары стали действеннее.

***

      Лили чувствовала себя так, словно у нее из рук валилось абсолютно все. Экзамен по ЗОТИ она точно провалила, по Древним Рунам и Истории Магии — тоже, по Трансфигурации рассчитывала на Выше Ожидаемого, по Зельеварению и Гербологии на это Выше ожидаемого надеялась, хотя еще в начале года была уверена, что ей обеспечены Превосходно по всем предметам — с ней занимался бы Снейп, конечно, ей не составило бы труда получать высокие баллы. Лили не была глупой, но… она была обычной. Самой обычной ученицей со средними способностями и без особой тяги эти способности повышать. Зачем, если ей все объяснял Сев? А теперь он даже не разговаривал с ней, и после сцены у озера даже не смотрел в ее сторону. Будто ее совсем не существовало.       Когда Поттер и Блэк собрались в очередной раз напасть на Снейпа, Лили обрадовалась возможности — защитив его от обидчиков, она могла бы вновь предстать перед его глазами той самой Лили Эванс, на которую он смотрел, как верующий на чудотворную икону, но… и защитить его не получилось, еще и проклятый учебник выпал из сумки. Именно этот, а не какой-то другой. Конечно, Снейп понял, что взяла его книгу Лили, и… и, наверное, это был действительно конец.       У Лили даже не получилось уйти красиво — обидеться первой, обвинить в их ссоре Северуса и громко хлопнуть воображаемой дверью, закрыв ее навсегда. Наоборот, ощущение было такое, словно дверью хлопнули перед ее носом. И взгляд Снейпа, тот самый благоговейный, доставался Хинамори. Он не бросил бы ее, в этом можно было не сомневаться, но…       Но что, если бы она бросила его?       О Момо Лили знала очень мало, но так как ту распределили на Слизерин, могла сделать определенные выводы: в большинстве своем слизеринцы не прощали обиды. Хинамори казалась тихой и спокойной, но в это спокойствие Лили не верила — в тихих омутах водятся опасные черти. Стоило хотя бы вспомнить, как легко она разделала ужа на первом уроке Зельеварения. Хладнокровно и безжалостно. Лили тоже не испытывала жалости к ужу, тот был всего лишь ингредиентом для зелья, но Лили все равно ойкала и ахала, она была девушкой и ей полагалось бояться делать такие вещи и жалеть все живое, а Хинамори… нет, такие, как она, не прощают обиды.       Только как Северус мог бы ее обидеть? Что бы на самом деле могло ее задеть?       Измена, что же еще?       От идеи напоить Снейпа Амортенцией Лили сразу отказалась — тот обязательно учуял бы приворотное, да и Эванс не была уверена, что сварит его правильно. От идеи поцеловать Северуса на глазах у Момо тоже отказалась, нехотя признав, что он вовсе не поплыл бы, теряя голову и отвечая, а оттолкнул бы ее, и Лили заодно испортила бы свою репутацию. Но зачем целовать у нее на глазах, если можно просто пустить слухи? Пусть потом Северус доказывает своей пассии, что ничего не было. Если она станет его слушать.       …или не пускать слухи? Это же мелочи, мало ли о чем болтают. Нужно более весомое доказательство, заметное всем… почему бы не сыграть ва-банк?

***

      Утром они с Момо пошли на завтрак вместе — почти каждый день так и было. Снейп дожидался ее, или она дожидалась его (чаще он), и они шли в Большой Зал. В это утро все было так же, но…       Еще на подходе к залу Северус ощутил что-то неладное — голоса, звучащие оттуда, не походили на обычные голоса сонных студентов. За столами никто не сидел, практически все столпились у правой стены — ученики, профессора и призраки.       — Возмутительно! — голос МакГонагалл перекрыл все остальные. — Глазам своим не верю! Какая наглость!       Толпа расступилась перед Северусом и Момо, как воды Червонного моря, и с ужасом он увидел огромную надпись, занимающую всю стену: «Лили Эванс, любимая, ты выйдешь за меня замуж? Твой Северус».       В глазах потемнело. Нет, быть не может, зачем это ей? Снейп метнул быстрый взгляд на Хинамори — выражение лица у нее было непонятное. Сердитое или обиженное. Нет, она же не поверит в этот бред? Или поверит?..       — Я понимаю, молодым людям хочется кричать о своей любви, но так явно? — продолжала возмущаться МакГонагалл. — Мистер Снейп, пожалуйста, объяснитесь!       — Я…       Сотни глаз обратились на него. Северус онемел. Он этого не делал, но как докажет? Розье, Нотт и Уилкис знали, что ночью он не покидал спальню, но создать эту надпись могли (и, очевидно, создали) домовые эльфы, которых он мог попросить или подкупить. Или приказать, они бы послушались, в особенности если пригрозить в противном случае вручить им одежду.       — Это сделал не он, это сделал я!              Голос Джеймса Поттера прозвучал, как удар грома, и теперь все уставились на него. Он гордо вздернул подбородок.       — Простите, профессор МакГонагалл, я готов понести любое наказание!       — Но подпись… — удивился Дамблдор.       — Это не та подпись. Домовики ошиблись; я просил их написать «Твой Северус — идиот; с любовью, Джеймс». Лили, — Поттер повернулся к находящейся здесь же Эванс, — Любимая, ты выйдешь за меня замуж?       Все затихли. Лили смотрела в глаза Джеймса и не верила своим ушам — замуж? Сейчас? Он даже не встал на одно колено… и не протянул ей коробочку с кольцом, да и откуда у него это кольцо, он делает предложение просто чтобы… неужели чтобы помочь Снейпу? Боится, что иначе Снейп выдаст некую его тайну? Или хочет помочь Хинамори? Впрочем, как бы там ни было, предложение у всех на глазах определенно имеет вес и просто так от своих слов Поттер не откажется — нужно было ловить момент.       — Да! — выпалила Лили, бросаясь Джеймсу на шею. Он закружил ее по залу, чуть не сбив с ног нескольких младшекурсников. МакГонагалл поправила очки.       — Я рада за вас, но это хулиганство и нарушение правил: минус пятьдесят баллов Гриффиндору!       — Вот все и решилось! — провозгласил Дамблдор. — Идемте завтракать!

***

      За завтраком Снейп молчал, и Хинамори тоже. О чем она думает, он не знал: боялся, что о чем-то плохом, но при всех обсуждать случившееся не мог, и, еле дождавшись конца утренней трапезы, встал рядом с Момо у окна в коридоре — она первой вышла из Большого Зала и остановилась, опираясь ладонями на подоконник.       — Я бы никогда так не сделал, — быстро заговорил Снейп. — Я этого не делал. Мне безразлична Эванс, точнее, она была моей подругой, но ключевое слово «была». Уже нет. Уже не будет. Прости меня.              — За что? — Хинамори взмахнула ресницами. — Ты же ничего не делал.       — Ничего, но ты могла подумать…       — Я думаю о другом, — сказала она. — Скоро же все между нами и так закончится? Я уеду домой…       — Я буду работать в Министерстве! — Северус выложил ей все свои планы. Момо слушала, чуть склонив голову набок.       — В Министерстве? Но если тебе не нравится этим заниматься, не нужно только ради меня…       Северус положил ладонь ей на губы.       — Кто сказал, что мне не нравится? Очень даже нравится. Это перспективная работа с хорошей зарплатой и у меня есть все шансы ее получить. Я уже практически ее получил. И если я смогу видеть тебя хоть раз в месяц…       — Ну вообще-то, — улыбнулась Момо, — я тоже намерена работать в своем Министерстве, и была намерена чуть ли не с первого курса, поэтому… для меня там тоже заранее приготовлено место, и это как как раз Отдел Международных Отношений, и мы будем, получается, коллегами, и…       — И я буду видеть тебя чаще раза в месяц? — неверяще-восхищенно переспросил Северус. Хинамори заулыбалась.       — Гораздо чаще. Гораздо-гораздо чаще.