Икигаи

      Выпускной бал проходил в день Литы. Все экзамены были сданы, результаты для семикурсников — уже известны: Северус, как и ожидал, набрал достаточно «Превосходно» для работы в Министерстве, и Хинамори тоже, в чем он также не сомневался. Будущее еще ни разу не казалось настолько радужным — словно солнце всю его жизнь пряталось за тучами, и вдруг решило выглянуть, озарив путь ясным светом.       К балу Снейп готовился особенно тщательно: до блеска вычистил мантию и привел в порядок волосы — обычно они выглядели так, словно он никогда не моет голову, что было частым предметом шуток со стороны Мародеров. Северус мыл голову. Иногда несколько раз в день — и все равно чертовы патлы оставались грязными на вид. То ли родовое проклятие, то ли следствие чего-то, что шло не так в организме. Хинамори ни разу не обратила на это внимания, более того — любила касаться его волос. Особенно когда они… Северус блаженно сощурился. Это каждый раз было просто невероятно, и постепенно он переставал смущаться и бояться как-либо причинить ей боль.       Чтобы придать своим патлам хоть немного лучший вид, он вылил на них не меньше литра особого зелья, рецепт приготовления которого вычитал в книге из Запретной секции. Ничего опасного в зелье не было — сама книга содержала в основном описания приворотных зелий, из-за чего ее и отправили в закрытый доступ, но кроме этого, в ней были и другие зелья, помогающие улучшить внешний вид. С блестящими гладкими волосами Северус, по его мнению, красивее не стал, но стал ухоженнее, особенно в новой мантии.       Ни разу еще он так не нервничал, хотя не в первый раз был на балу вместе с Момо. Кольцо в бархатной коробочке словно жгло бедро через ткань. Вдруг она откажется? Страх был иррациональным, Северус понимал, что, скорее всего, она согласится — с учетом выбранной ими работы, которая не мешала бы им видеться, несмотря на разные страны, но она все равно могла отказаться. Вдруг он выдумал себе эту взаимную любовь? Вдруг он был счастлив, а она — нет? Как она вообще могла в него влюбиться?       Наконец, как всегда по традиции, дверь зала распахнулась, и внутрь начали заходить девушки в красивых платьях. Исключительно выпускницы: на этом балу младшекурсников не было. Снейп искал взглядом алое платье, и почти сразу нашел. Хинамори выбрала очень яркий оттенок красного, самый яркий из всех, в которых он ее видел. В ее волосах блестела рубиновая заколка.       Северус зашагал ей навстречу. Зал заполнила нежная мелодия вальса. Момо присела в изящном легком реверансе, ожидая, что Снейп возьмет ее за руку и поведет в танце, но вместо этого он опустился на одно колено, и все в зале ахнули. Щеки Хинамори мгновенно стали пунцовыми.       Речь Снейп не готовил. Попытался, но понял, что все эти красивые слова попросту вылетят из головы, сколько бы ни заучивал, и вряд ли Хинамори они нужны. Он сможет сказать все, оставшись с ней наедине, и, наконец, самое главное — не речь.       Вынув коробочку с кольцом, Северус протянул ее Момо, глядя в глаза снизу вверх — испуганные и радостные.       — Ты выйдешь за меня замуж? — спросил он.       Хинамори молчала долгие, показавшиеся вечностью две секунды, и наконец сказала:       — Да!       Кто-то (Снейпу показалось, что Алиса) захлопал в ладоши, и весь зал подхватил эти аплодисменты. Хлопали даже призраки, дополняя бесшумные хлопки радостными возгласами. Встав на ноги, он посмотрел в глаза Момо уже сверху вниз — поцеловать ее сейчас было бы самым нормальным и правильным, но она стеснялась проявлять чувства прилюдно, и Северус сдержался. Вместо этого взял ее за руку и повел в танце: коробочку с кольцом она держала в другой руке, лежащей на его плече, крепко сжимая в пальцах.       — Мы правда поженимся? — спросила Момо.       — Ты только что согласилась.       — Да, я просто… это было неожиданно… точнее, я ожидала, но чтобы сейчас и вот так… при всех… и ты преклонил колено передо мной, хотя я… нет, я не разделяю убеждение магглов насчет того, что жена служит мужу, как самурай служит даймё… но это все равно непривычно.       — Привыкай, — сказал Северус. — Я не японец и мне, наоборот, нравится культ служения прекрасной даме. Кстати, миледи, я допустил досадное упущение, не сказав, как вы прекрасны. Вы великолепно выглядите. Ты великолепно выглядишь.              — Ты тоже, — Момо нежно улыбнулась.       — Это все зелье-шампунь, — отшутился он.       — Нет, ты тоже всегда красивый.       — У тебя странные предпочтения, но я счастлив, что они именно такие. И если ты хочешь — мы можем пожениться так, как принято в твоей стране, — добавил он. — Или устроить две свадьбы.       — Я бы хотела европейскую свадьбу, — подумав, сказала Хинамори. — И белое платье. Ваша королева Виктория была в белом, наши невесты тоже надевают белое в день свадьбы. И цветы…       — Персика? — усмехнулся Северус.       — Почему бы и нет? Они благоприятны для брака. Они символизируют бессмертие.       — Да, это будет идеально, — согласился Снейп.       — А еще следует познакомиться с твоими родителями.       — О нет, — вырвалось у него. — Поверь, ты этого не хочешь.       — Они плохие люди?       — Мать — нет, — подумав, сказал Северус. — А вот отец…       — И все же я хотела бы их узнать, — сказала Момо. — Даже если я буду жить не с ними, я же войду в вашу семью.       — Ну да, — согласился он. — Ты права. Но тебе правда повезло, что ты будешь жить не с ними… точнее, мне повезло. Нам обоим. К слову, твой брат дал нам свое благословение.       — Ты писал Хицугае! — восхитилась Момо.       — Да, и он попросил меня заботиться о тебе, и я обязательно так и сделаю.              — Тогда я тем более должна познакомиться с твоей семьей. Ты же знаешь мою.       — Конечно, познакомишься. Но я заранее предупреждаю: вряд ли это доставит тебе удовольствие.       Больше они не говорили о визите к старшим Снейпам — танцевали, обсуждали детали свадьбы и совместной жизни, признавались друг другу в любви (о последнем больше говорил Северус).       Танцующая с Джеймсом Лили недовольно на них покосилась — настолько оба гармонично смотрелись, хоть картинку с них рисуй. И предложение Снейпа вышло романтичным и красивым, когда Хинамори была практически принцессой, а ей досталось «выходи за меня» просто как выкрик, никакого преклонения колена, никакой романтики… И повторить предложение нормально Джеймс не додумался — действительно, зачем, раз она уже сказала «да»?       Но… ладно, подумала Лили, посмотрев уже на Поттера и увидев его взгляд, полный любви. Может, у них действительно что-то получится. Ей же тоже нравится этот олень.

***

      Везти Хинамори в Коукворт Северус считал очень плохой идеей — не потому, что ее экзотическая внешность привлекла бы ненужное внимание, про это он даже не задумывался. Снейп стеснялся — и Коукворта, и Паучьего Тупика, и своего дома, и своих родителей. Боялся, что Хинамори увидит место, где он родился и вырос, увидит его отца и мать — и решит, что не хочет с ним связываться. Боялся, но все равно аппарировал от вокзала Кингс-Кросс вместе с ней, потому что скрывать от нее правду тоже не было правильным, и она непременно думала бы, насколько все плохо, что Северусу приходится держать это в тайне. Поэтому…       — Здесь мило, — сказала Момо, осматривая улицу. Снейп оценил ее вежливость, так как сам ничего милого не видел. Начало лета в этом уголке Англии казалось обманчивым. Даже солнце было каким-то тусклым, не способным пробить завесу фабричного дыма, навечно застывшую над городом. Дома в Паучьем Тупике стояли, плотно прижавшись друг к другу. Их кирпичные стены поблекли и покрылись трещинами, а окна кое-где были заколочены. Деревья стояли голые, словно зима еще не отступила, трава была пожелтевшей и сухой, словно ее давно не поливали, а если где-то и росли цветы, выглядели они болезненными и хилыми. Редкие прохожие спешили по своим делам, и лица их были такими же серыми и безжизненными, как окружающий пейзаж.       — Пойдем, — сказал он, ведя Момо к своему дому. Эйлин была предупреждена об их визите заранее, и Северус надеялся, что хотя бы благодаря ей все пройдет относительно неплохо.       Открывая Момо дверь, Снейп молился, чтобы Тобиаса не было дома. Или чтобы мать в кои-то веки дала ему Амортенцию — в меру, просто чтобы он вел себя милее. Северус сотни раз предлагал матери такой выход, но Эйлин была непреклонна, не желая «подавлять чужую свободную волю магической силой». В чем-то она была права, но Тобиас подавлял волю жены и сына просто силой, без всякой магии, и ему было можно… Этого Северус и не мог простить матери.       — Мы дома! — осторожно сказал он, отмечая, что в прихожей убрано, а с кухни даже доносится аромат выпечки.       — Здравствуйте! — Эйлин выпорхнула им навстречу. Обычно уставшее лицо сияло ласковой улыбкой, и, когда она увидела Момо, заулыбалась еще шире. Северус даже не подозревал, что его мать так умеет. — Тебя зовут Хинамори Момо?              — Да, — Момо улыбнулась в ответ, протягивая руку. Эйлин легонько пожала ее ладошку.       — Можешь называть меня просто по имени, — сказала она. — Или… как тебе удобнее.       — Хорошо, Эйлин, — Хинамори легко перешла на неофициальное обращение, чему Северус тоже удивился — когда она только познакомилась с ним, то часто сбивалась, называя по фамилии.       За спиной матери появилась черная тень, и Снейп внутренне сжался. Если он скажет что-то гадкое… если он оскорбит Хинамори, например, потому, что она японка… Тогда Северус не смог бы смолчать. Просто не смог бы. Он был уже совершеннолетним волшебником и никто не наказал бы его за применение магии вне Хогвартса…       — Здравствуйте, — чинно произнес Тобиас. — Рад с вами познакомиться.       Снейп моргнул. И это все? Никаких язвительных комментариев? Присмотрелся к отцу ближе — по его виду нельзя было сказать, что он находится под действием чар или зелий. Северус бы понял это сразу. Тобиас был в здравом уме и трезвой памяти (на удивление, действительно трезвым). Тогда… тогда что с ним не так? Вряд ли он понял, что не стоит портить жизнь сыну.       — Проходите, — пригласила мать. — Обед уже готов.       На кухне тоже царила чистота. Обед был простым, но вполне достойным: в центре стола стоял рыбный пирог, рядом располагалось блюдо с обильно политым соусом картофельным пюре, блюда с морковью, горошком и спаржей, и, конечно, пудинг с изюмом. Для особого случая мать даже использовала фамильный сервиз Принцев.       Эйлин и Тобиас сели рядом, Северус и Момо — тоже рядом, напротив них. Для Хинамори на столе не было палочек — ничего, что намекало бы на ее происхождение. Даже риса не было — Снейп порадовался, что мать не стала изощряться с незнакомыми ей экзотическими блюдами вроде суши.       — Значит, вы поженитесь? — как можно доброжелательнее спросил Тобиас.       — Поженимся, — сказал Северус.       — И будете жить…       — В Лондоне, — перебил он отца, не дав завершить вопрос. — И в Киото. Нам открыт весь мир, да, дорогая? — Снейп взглянул на Момо. Называть ее «дорогая» он стал совсем недавно и каждый раз при этом все внутри замирало и переворачивалось.       — Да, — она положила ладошку на его руку. — Так и есть.       Тобиас явно испытал облегчение. Эйлин спросила:              — Но вы же будете иногда приезжать в гости?       — Иногда, — сказал Северус, скрещивая пальцы под столом и мысленно обещая себе, что это последний его визит в этот дом.       — А если у вас появятся дети… — мечтательно протянула мать. — Когда-то же они появятся?       Северус не нашелся, что ответить. О возможности появления детей он как-то не думал — точнее, думал в моменты их с Хинамори близости, когда они старались избежать любой вероятности появления ребенка, но о самом появлении этого ребенка не задумывался ни разу и вряд ли хотел. Разве что если бы Момо захотела, тогда бы он, конечно, ее поддержал, но сам инициативу бы не проявил.       — Когда-то появятся, — как обычно. Хинамори была спокойна, как вода. По ее лицу было непонятно, насколько искренне она говорит.       Дальше беседа тоже проходила в спокойном и милом ключе. Тобиас вел себя паинькой. Эйлин говорила больше всех, Момо только поддакивала, Северус тоже. Когда все закончили еду, Эйлин встала из-за стола первой.       — Подождите немного, я сейчас вернусь! — попросила она, и вернулась с конвертом, который положила рядом с Северусом.       — Это, может быть, слишком рано, но вряд ли мы сможем присутствовать на вашей свадьбе, поэтому… это подарок. Деньги маггловские, но их можно обменять… — она будто оправдывалась. Северусу стало жаль ее, и немного противно — разве он ожидал денег?       — Не нужно, — он отодвинул конверт в сторону. — Спасибо, но правда не стоит. Хотя я ценю вашу заботу, — последнее Снейп добавил исключительно ради Хинамори, которая не знала всей сложности его отношений с семьей.       — Но… — Эйлин покраснела. — Если не ты, то возьми ты, — она протянула конверт Момо. Северус бросил на нее предупреждающий взгляд, но Хинамори приняла конверт.       — Благодарю вас, — сказала она. Эйлин словно расслабилась.       — Не стоит, не стоит, — она нервно потеребила рукав платья. — Ну… тогда…       — До свидания, — проговорил Снейп, поднимаясь из-за стола. Наклонился, чтобы поцеловать мать в щеку, и понял, что стал выше нее. Он давно стал выше, но понял это только сейчас.       — До встречи, — Тобиас протянул сыну руку. Пожал Северус ее нехотя, если бы не присутствие Момо — не стал бы, но… Хинамори отец не стал предлагать рукопожатие; Снейп и этого боялся — ужасно не хотел, чтобы Тобиас прикасался к ней. Вместо этого отец слегка склонил голову, и Момо склонила голову в ответ.       — Всего вам хорошего, — Эйлин утерла слезинку.       Северус почти выбежал на улицу. Обернулся в сторону Хинамори — она наклонилась, и сначала он не понял, что она делает, но в следующую секунду осознал, что она оставляет конверт с деньгами на крыльце. Так, чтобы родители этого не видели.       — Нужно было совсем не брать, — заметил он.       — Твоя мать очень хотела дать тебе что-то, — Момо покачала головой. — Она бы расстроилась. Ты ее ненавидишь?       — Нет, но… ладно, — сдался Снейп. — Ты права, она хотела что-то мне дать. Странно, что отец не был против.       — А его ты ненавидишь?              — Да, — Северус резко сунул руки в карманы. — Ты не знаешь, каким он мог быть, и хорошо, что не знаешь. И никогда не узнаешь.       — Он тебя бил? — тихо спросила Момо.       — Только если я не мог дать сдачи, — уголок его губ искривился. — Потом я мог, и это уже не было избиением. Мать он трогал, думаю, реже, хотя не знаю, что происходило на каникулах, но при мне он только кричал на нее. И хорошо. Если бы он сделал ей больно у меня на глазах, думаю, я не сумел бы сдержаться и моя магия сама бы вырвалась наружу.       Хинамори взяла Северуса под руку, прижалась к боку, и ему сразу же стало веселее.       — Сейчас твой отец был напуган, — сказала она.       — Напуган?..       — Очень похоже на то.       Снейп вспомнил, как вел себя Тобиас, задумался и признал, что Момо права — было действительно очень похоже.       — Наверное, — он не сдержал смешок, — мать сказала ему что-то…       — Что-то о страшной японской ведьме? — засмеялась Хинамори.       — Возможно. Но это к лучшему, ты правда не представляешь, каким он может быть. Хорошо, что он боялся.       — Зато, — помолчав, сказала Момо, — теперь все правила соблюдены. Я познакомилась с твоей семьей. Ты — с моей. Мы можем пожениться, ни о чем не беспокоясь.       — Да, — взяв ее за руку, на которой красовалось колечко, Северус поднес к губам ее ладонь. — Мы можем пожениться.

***

      Их свадьба была простой, но веселой. Хинамори сразу сказала, что платье она хочет, торжество тоже, но тратить много денег бессмысленно. Зато торжеств было сразу два — одно в Лондоне, где их брак скрепил церемониймейстер и Момо нарядилась в белый подвенечный наряд, и второе — в Киото; этот город уже не был столицей для магглов, но для магов главным остался именно он, а не Эдо, недавно получивший новое имя «Токио». Даже слово «Киото» Хинамори не нравилось: этот город назывался Хэйан, и здесь находилась резиденция императора-тенно, а также — Дайдзёкан, где ей предстояло работать. Для свадьбы в Хэйане она надела традиционное платье японской невесты: белое широмуку с огромным скрывающим лицо капюшоном, и спрятала за пазухой небольшой кинжал-кайкэн. Снейп не стал надевать хаори; в своей черной мантии он и так смотрелся рядом с Момо достаточно гармонично.       Она стала его женой.       Она правда стала его женой?       Когда их оставили одних в гостиничном номере, у Северуса дрожали руки. Кончики пальцев покалывало — и от волнения, и от нетерпения. Они не первый раз были вместе, но все те разы это было… другое. Не то, что сейчас. Тогда они были подростками, которые искали друг в друге тепло и хотели узнать что-то новое. Теперь… он не просто хотел Момо, он хотел показать ей, что он — ее муж. Закрепить все, сказанное ими на церемониях. Связать их воедино раз и навсегда.       Когда Северус вышел из душа, не став одеваться, оставив только полотенце на бедрах, Хинамори стояла у кровати спиной к нему. Халат сползал с плеч, открывая соблазнительную тонкую шею, к которой так и хотелось припасть губами, и Снейп не стал сдерживать это желание, обняв ее сзади за плечи и осыпая нежную кожу поцелуями.       — Мы будем делать это каждый день, — шепнул он ей на ухо. — Если ты захочешь, каждый день.       — Захочу, — прошелестела она. — О, да… — Северус прикусил мочку ее уха, вызвав тихий стон.       — Больше можно не сдерживаться, — он развернул ее к себе.       — То есть, раньше ты сдерживался?       — Немного, — усмехнулся Снейп. — А ты разве нет?       — Немного, — признала она, жадно рассматривая его торс.       — Больше не нужно.       Даже в Выручай-Комнате они не могли по-настоящему расслабиться — хотя никто не вошел бы туда, все равно мысль о том, что они в школе, что они несовершеннолетние, что их отношения — нечто зыбкое, нечто, находящееся под вопросом — все это мешало. Все это стесняло и загоняло в рамки, но более рамок не существовало. Они официально принадлежали друг другу.       Северус уложил Момо на кровать, накрыл ее губы своими, а грудь — ладонями. Соски затвердели от касаний его пальцев. Хинамори застонала в поцелуй, заерзала под ним, нетерпеливо замычала что-то. Снейп сам хотел наконец войти в нее, но было интересно — насколько же она сама сможет сдерживаться?       Оказалось, совсем недолго. Цепкие пальчики сомкнулись на его голых плечах, Хинамори разорвала поцелуй и то ли попросила, то ли приказала:       — Я больше не могу, возьми меня уже!       После этого о прелюдиях не могло быть и речи. Раздвинув ее ноги, Снейп толкнулся внутрь. Момо подалась вперед, обхватила ногами его талию, он, взяв подушку, устроил ее бедра повыше, и тогда задвигался быстрее. Хинамори отзывалась на все — каждое касание, каждый поцелуй, каждый толчок. Она полыхала, она горела, она и раньше была страстной, но теперь — особенно; в какой-то момент Северус оказался снизу, потом снова сверху — широкая кровать в номере позволяла не волноваться о вероятности упасть, и они любили друг друга так, как хотели. Сколько хотели.

***

      Предсказания никогда не врали, даже если были европейскими. Казалось, недавно она всеми силами отрицала, что, гадая на суженого, увидела в зеркале Снейпа, и убеждала себя, что даже ради великой любви не свяжется с иностранцем, чтобы не ломать ни себя, ни его, а потом все пошло не так. Или, наоборот, так, как надо. Именно так, как нужно было; Момо даже не задумывалась, не поспешила ли, давая согласие так скоро. К чему было тянуть?       Ей было хорошо с ним. Спокойно. Уверенно. Он был красивым, сколько бы ни отрицал это. Он был добрым. Он ее любил. Она его любила.       Хинамори проснулась от того, что на лицо упал солнечный луч. Северус вошел в номер, держа поднос с двумя чашками кофе и булочками.       — Доброе утро, — сказал он. — Я взял тебе с персиковым джемом.       — Доброе утро, — когда он сел рядом, Момо потянулась к его губам за поцелуем. — Спасибо.       — Икигаи, — произнес Снейп, когда поцелуй разомкнулся. — Я окончательно понял, что это значит. То самое чувство, ради которого хочется жить и просыпаться по утрам.       — И что это? — Хинамори обхватила чашку ладонями.       — Это ты, — просто ответил он. Момо смущенно покраснела.       — Я…       — Я знаю, тебе сложно облекать это в слова, — прервал ее Северус. — Но я знаю, что ты чувствуешь то же самое. И это тоже делает меня счастливым.       — Изучаешь легилименцию? — догадалась Хинамори.              — По-моему, полезное умение. Но и без легилименции многое написано у тебя на лице. Только для тех, кто умеет читать, — уточнил он.       — И мы никогда-никогда теперь не расстанемся? — спросила она.       Снейп прижался лбом к ее лбу.       — Скорее, теперь мы всегда-всегда будем вместе.