Икигаи

я хотела бы радости всем, кто не знает

улыбки за строгостью дней

это войско големов

солдаты из глины вас держат в плену

♫ Йовин — Я хотела бы знать

      — Э-эванс, давайте пойдем в Хогсмид?       — Нет!       Снейп подпер щеку рукой. Обычное воскресенье, обычные переругивания за столом Гриффиндора — то ли флирт, то ли скандал. Как бы он ни любил Лили, а это раздражало; она могла давно пресечь ухаживания Поттера, но она не пресекала, а ее вечные отказы и «лучше пойду с Гигантским кальмаром» Джеймса только подстегивали.       Снейп тоже был виноват — мог бы сам однажды потихоньку поговорить с Поттером. Начистоту, расставив все точки над і: это моя девушка, отстань от нее, а потом поговорить с Лили, признавшись ей в любви — или наоборот, сначала с ней, потом с Поттером. Но Лили имела право выбирать сама, а Северус, в отличие от Джеймса, на настоящее свидание пока что сводить ее не мог. Максимум — выпить сливочного пива, и даже если ей было бы достаточно, ему хотелось выглядеть в ее глазах как можно лучше, поэтому и признаваться он пока не хотел.       За столом Слизерина среди компании старшекурсников было тихо и спокойно. Никто никуда не спешил, наслаждаясь завтраком. Хинамори с самым безмятежным видом ела овсянку, держа ложку с грацией английской леди — как будто всю жизнь ела именно так, а не не палочками.       — Эванс! Ну пойдемте же в Хогсмид!       — Сказала же, нет!       Вздохнув, Снейп съел кусочек тоста. Вдруг Розье, поерзав на скамье, выпалил:       — Мисс Хинамори, хотите сходить со мной в Хогсмид?       Почему-то Снейп напрягся.       — Да, — невозмутимо ответила Момо. — С радостью.

***

      Каждый ее шаг здесь должен был быть продуман, насколько это возможно, чтобы как можно лучше представить свою страну. Хинамори сравнила два шарфика — зеленые цвета на одном были ярче, на втором — темнее, и выбрала первый, более изумрудного оттенка. Распустила волосы, вынув шпильку, и уставилась в зеркало, раздумывая, какую лучше сделать прическу.       — Неземная красота, — ядовито процедили со стороны двери. Вирджиния Крэбб прошла мимо Хинамори и уселась на свою кровать. — Ваши попытки расфуфыриться выглядят жалко.       Момо промолчала, сделав вдох и выдох через нос. По ее мнению, Крэбб выглядела вовсе не так красиво, как думала — блеклые глаза непонятного цвета, волосы, собранные в гладко прилизанный конский хвост, что совершенно не шло ее лицу, делая щеки чересчур круглыми, а лоб — выпуклым, и плечи, для девушки неизящно широкие.       — Если вы не понимаете по-английски того, что я сказала…       — Понимаю, — Момо закатила глаза. — Но не хочу вступать в ненужную мне полемику.       — А вы не много ли о себе возомнили? — вспыхнула Вирджиния. — Если вы иностранка, это не дает вам права быть такой высокомерной! Если бы вы еще представляли из себя что-то! Серая полукровная мышь, вот вы кто!       Дзен учил не испытывать ненависти и следовать карме. Момо не исповедовала дзен, но многое почерпнула из учения Будды, и часто вспоминала учения Бодхидхармы, когда ей хотелось сказать все, что она думает. Прикрыв глаза, она попробовала принять Крэбб, как часть своей кармы. Как неизбежность. Неприятную, но неизбежность.       — Вы что, глухая?       — Послушайте, — Момо поправила волосы, заколов их заколкой в виде ландыша. — Чего вам нужно?       — Розье! — выпалила Вирджиния. — Мне нужен Розье! Не смейте тянуть к нему свои лапы, ясно? Он мне нравится! Я вокруг него уже два года верчусь, почти обратила на себя его внимание, и тут появляетесь вы, и он сразу же теряет голову!       — Вообще-то, — сказала Хинамори, — Розье пригласил меня сам. И если он, как вы выражаетесь, «теряет голову» при моем появлении, то это тоже, простите, не мои проблемы.       — Не ваши? — возмущенно задохнулась Крэбб. — Не ваши?! Но вы согласились пойти с ним на свидание!       — Он не говорил «свидание». Он сказал «в Хогсмид».       — Если вам сложно различить эти два понятия в английском…       — Да, объясните, пожалуйста.       Крэбб пошла красными пятнами.       — Учтите, если вы заберете у меня Розье… — перешла она обратно к сути, не сумев придумать следующее язвительное замечание.       — Что тогда?       — Я превращу вашу жизнь в ад, — пообещала Крэбб. — Вы даже себе не представляете, в какой.       — Джин! — позвала ее заглянувшая в спальню Пенелопа Флинт. Сделала знак рукой, подзывая к себе, а когда Вирджиния к ней подошла, схватила за руку, вытащила из спальни, наложила на дверь «оглохни» и громко зашептала:       — Ты что несешь? Ты какого черта ей угрожаешь? Ты хоть понимаешь, кто она?       — Да хоть Министр Магии под Оборотным зельем! — взвилась Крэбб, но все же заинтересовалась, — А кто? Дочь влиятельной семьи? Императора? Или этого… как его… сёгуна?       — Нет, не в этом дело. Она студентка Махотокоро, понимаешь? Первая в истории Хогвартса студентка Махотокоро! Первая из Японии!       — Подумаешь…       — Как, ну как до тебя не доходит? — Флинт схватилась за голову. — Дура ты, Крэбб! Объясняю на пальцах: Япония вела политику изоляции в течение двух столетий. Маггловская Япония! А магическая, — Пенелопа понизила голос, — всегда. Максимум — они появлялись на матчах по квиддичу. Никаких контактов с иностранными магами. Никакого обмена опытом. При этом Махотокоро гораздо древнее Хогвартса и принимала студентов, когда наши Основатели еще не родились! Представляешь, какое это средоточие древней магии? Представляешь, сколько им ведомо тайн? Мы получили уникальный шанс сотрудничать с ними, а ты хамишь этому шансу прямо в лицо!       — Тоже мне уникальный шанс.       Пенелопа сердито выдохнула.       — Уникальнейший! Сколько в Европе магических школ? Три! А сколько школ в Восточной Азии? Одна! Хинамори приедет домой и скажет, что ей у нас не понравилось, что ее обижали, что здесь учатся грубияны и хамы, и Махотокоро перестанет с нами сотрудничать! А с Шармбатоном и Дурмстрангом — не перестанет, и они нас во всем обскачут, и на Турнирах Трех Волшебников мы победы не увидим, и школа престиж потеряет…       — Она уводит моего парня!       — Я сама его уведу, если помешаешь мне учиться! — отрезала Флинт. — И он не твой! Хочешь ему понравиться — не веди себя, как стерва, и смени прическу!       Крэбб растерянно заморгала — раньше Пенелопа не называла ее стервой и хвалила ее волосы.       — Ладно, — пробормотала она. — Я… м-м…       — Идем, я заплету тебе французскую косу, — примирительно сказала Флинт.

***

      Хогсмид не так уж сильно отличался от японских магических деревень — городок как городок, только большинство прохожих в черных мантиях, а не в розовых или в разноцветных кимоно, и вывески магазинов на другом языке. Момо поправила изумрудно-серебряный шарф, завела черную прядь волос за ухо и подошла к ждущему ее Эвану.       — Привет! — просиял тот. — Я так рад, что вы согласились на прогулку со мной! Куда пойдем?       — А куда можно?       Список заведений Хогсмида Хинамори не изучала — знала, где здесь можно переночевать, и этой информации ей показалось достаточно.       — В Сладкое Королевство, — предложил Эван. — Это кондитерская. Или в Три метлы, там подают превосходное сливочное пиво. Или в Зонко… то есть, нет, лучше не надо, — смутился он, мысленно себя выругав — предлагать леди Зонко было опрометчиво. Приличная чистокровная девушка сочла бы магазин волшебных шуточных вещей личным оскорблением; Крэбб бы обиделась.       — Почему не надо? — заинтересовалась Хинамори.       — Это не лучшее место…       — Увеселительный квартал? — Момо подняла бровь. Розье вспыхнул.       — Что вы, конечно, нет. Это лавка магических предметов. Своеобразных… но пристойных, — то, как легко она заговорила о борделях, вызвало у него легкий шок. Но он сам виноват — он стеснялся и дал ей повод думать, что было чего стесняться… но какая же странная эта Япония, если девушки там могут говорить о таких вещах, не краснея.       — Я бы хотела посмотреть, — сказала Момо.       У Розье запылали уши.              — Правда?       Если это было желанием угодить ему, то спрашивать об этом тоже было неприлично. Мысленно смирившись с тем, что его свидание рушится, Эван зашагал к «Зонко».       Лавка диковинных магических предметов предлагала разнообразные товары; Момо с интересом рассматривала витрину, в то время как хозяин лавки с интересом рассматривал ее. Все прохожие смотрели на нее — кто бросал взгляды украдкой, кто пялился беззастенчиво. Эвана это смущало, а Хинамори словно ничуть не беспокоило. Крэбб на ее месте сгорела бы от стыда, а она…       — Розье, — позвала Момо, — что это?       — Это… — он поперхнулся. — Эм… грязевые бомбы.       Хинамори склонила голову набок.       — Зачем они?       — Ну… чтобы…       — Пачкать?       — Да, — уныло признал Розье.       — А это?       — Мыло из жабьей икры.       — О, здесь есть косметика?       — Вроде того… это не совсем… если его намочить водой, оно распадается на множество головастиков, — выдавил Эван.       Момо серьезно кивнула.       — А это?       — Это…       Это была чертова пытка. Эван проклял себя миллион раз, пока объяснял Хинамори, что такое клыкастые фрисби, кусачие кружки, икотные конфеты и прочие вещи, популярные среди младшекурсников, но не подходящие для девушек из приличных семей даже как упоминание в разговоре. Дернул же его черт ляпнуть про Зонко…       Крэбб давно бы развернулась и ушла, а Момо будто бы вправду была заинтересована. Или издевалась, мстя ему за приглашение в такое место — ее репутация нисколько не страдала, нравы Британии ее не касались, вряд ли она планировала выходить тут замуж или поступать на работу.       Наконец они покинули злосчастную лавку, и Эван благодарил Бога за то, что Момо не захотела ничего купить.       — Быть может, теперь в Сладкое Королевство? — предложил он, все еще надеясь спасти их прогулку.       В Сладком Королевстве дело пошло на лад — Эван купил для Хинамори сахарное перо, упаковку имбирных тритонов и перечных чертиков, а также коробку шоколадных лягушек, и они отправились в «Три метлы», чтобы все это съесть. Сливочное пиво дымилось душистым паром.       — Вкусно, — сказала Момо, откусив голову тритона.       — Да, неплохо, — Розье отпил пива. — М-м… у вас другие сладости?       — Мы едим тритонов живыми, — сказала она. — И лягушек. И змей. Ловим их, используя особое заклинание, и едим, пока они еще дергаются.       — О… — Эван опешил. Хинамори тонко усмехнулась.       — Шучу.       Розье спрятал лицо за чашкой. Желание провалиться под землю становилось все сильнее, и что сказать в ответ — он не знал. Знакомые ему британские леди вели бы себя иначе, они не позволили бы ему даже заговорить о Зонко, они бы слушали его или вежливо отвечали на заданные им вопросы, они бы жеманничали и капризничали, всячески красуясь, а Хинамори… про японцев говорили, что они чрезмерно скромны, но это оказалось неправдой.       И поэтому Момо казалась ему еще более привлекательной.