Икигаи

Хорошенько полистав страницы, каждый мог найти свою болезнь. Моя называлась «тоска по Японии» — именно таково точное определение слова «ностальгия».

© Амели Нотомб «Биография голода»

      Трансфигурация выпала вместе с хаффлпаффцами, и Снейп мысленно вздохнул с облегчением, что Хинамори не придется дважды подряд контактировать с Мародерами, лишь после вспомнив, что также это значит его временную невозможность вновь увидеть Лили. Почему он стал забывать о ней с первого дня учебы? Что такого было в этой японке, которая начала занимать его мысли? Двухдневное знакомство ничего не значит против многолетней дружбы и столь же долгой любви; намеренно замешкавшись, Снейп позволил Розье занять место рядом с Момо, сам сев позади.       — Сегодня мы будем превращать носовые платки в зонтики и обратно, — сообщила профессор МакГонагалл после приветствия. — Это чрезвычайно полезная магия, если вы забыли дома зонт и попали под дождь — в том случае, если вы не забыли платок, конечно. Те, у кого с собой нет платка, могут взять эти, — она кивнула на профессорский стол, но никто не воспользовался предложением; среди аристократии Слизерина было немыслимо забыть о такой важной мелочи, а хаффлпафцы, в свою очередь, были хозяйственными и предусмотрительными.       Заклинание было сложным, и ни у кого не получилось с первого раза. Крэбб превратила свой платок в подобие бумажного ската, и некоторые захохотали, отчего та пошла пятнами, но ее несуразица была мелочью в сравнении с тем, что сделала Момо.       Первым закричал Розье. Потом взвизгнула Яксли. Нотт выругался. Снейп обернулся — и тоже чертыхнулся, холодея; он никогда такого не видел и сомневался, что хотел увидеть.       Она трансфигурировала платок в зонтик.       У зонтика был один глаз и длинный высунутый язык, он подпрыгивал на ножке и никак не тянул на неодушевленный предмет. Кто-то из хаффлпаффцев перекрестился.       — Мисс Хинамори, — холодно спросила МакГонагалл, — что это?       — Формально… не что, а кто, — у Момо покраснели кончики ушей, но она старалась говорить спокойно. — Это каса-обакэ. Gomen'nasai… то есть, простите, я не специально.       — Он разумен? — поинтересовалась МакГонагалл, наблюдая, как зонтик оглядывается по сторонам.       — Н-наверное… не очень, — Момо усилием воли взяла себя в руки. — Он не прожил ста лет. Я всего лишь совершила ошибку, спроецировав иное видение, соответственно, он только выглядит, как каса-обакэ.       — Уберите его и впредь постарайтесь не допускать таких ошибок.       — У-убрать? То есть, уничтожить?       В глазах Хинамори отразилась такая жалость, что Снейп вдруг проникся симпатией к уродцу-зонтику, но МакГонагалл это не тронуло.       — Да, именно так, мисс Хинамори. В Хогвартсе не место существам вроде него. Хотя… если вы позволите, я передам его в Отдел Тайн нашего Министерства.       Хинамори поджала губы в тонкую нить и взмахнула палочкой. Приплясывающий каса-обакэ снова стал носовым платком.       — Жалко, — сказала Аннабель Вуд с Хаффлпаффа.

***

      Остальные уроки прошли спокойно, без происшествий и гриффиндорцев. Северус старался садиться не рядом с Момо, но так, чтобы это не выглядело, будто он ее избегает — было бы странно и некрасиво показательно избегать ее после попытки утешить. Невольно помогал Розье, который стремился первым занять место рядом с Хинамори, и не только он — Нотт, делая максимально незаинтересованный новенькой вид, подсаживался поближе, так же делал Уилкис, а девушки-слизеринки только глаза закатывали, перешептываясь между собой по поводу всплеска популярности Хинамори.       После уроков Снейп привычно отправился в библиотеку — его отдых всегда состоял в работе или в чтении. Мадам Пинс кивнула ему, как давнему знакомому; к Северусу строгая библиотекарка относилась доброжелательно, зная, что тот всегда ведет себя тихо и никогда не портит книги.       В библиотеке уже сидела Хинамори.       Снейп подавил желание вылететь прочь — глупо, и проследовал к ее столу, потому что демонстративно садиться за другой, когда в зале были только они двое, выглядело бы так же глупо. Глянул на книгу в ее руках — «Теория Трансфигурации предметов», заодно отметив, что она должна владеть не только разговорным английским — как же иначе?       Теперешнее молчание резало уши — тяжелое и густое. Северус не мог сосредоточиться на своем учебнике, и наконец, выдохнув, спросил:       — Кто такой каса-обакэ?       На ее губах мелькнула улыбка.       — Цукумогами.       Это многое объясняло. Примерно ничего. Снейп досадливо скривил губы — он любил демонстрировать свое превосходство над другими в знаниях, и не предполагал, что сам однажды окажется в дурацком положении не знающего чего-то, что очевидно для другого человека. Что такое, мерлин подери, цукумогами?..       — Это ожившие предметы, — сжалилась Момо. — Если какая-то вещь просуществует сто лет, она станет ёкаем.       — Ёкаем?       — Демоном. Нечистью. Цукумогами — в большинстве своем безобидные ёкаи. Каса-обакэ один из самых безобидных. Он не причиняет вреда, максимум — может напугать человека, но все ёкаи любят пугать, это их общая черта. Он был жуткий, да?       — Нет, — честно сказал Снейп. Поначалу вид одноглазого зонтика его смутил, но потом он подумал, что мог бы привыкнуть к такому существу. — Он был милый. Зря вы его не оставили.       — Оставить — чтобы отдать британскому Министерству? — Хинамори громко фыркнула. — Ну уж нет. Хотя формально он и не ёкай… я не намерена так легко делиться тайнами.       — Но мы же делимся с вами тайнами, — слегка обиделся Снейп.       — Нет. Я учусь в Хогвартсе тем же дисциплинам, которые изучала бы в Махотокоро. Обмен студентами не значит обмен тайнами, а то, что я знаю расположение слизеринской гостиной, уж простите, Японии ничего не даст, — отрезала Хинамори. — Не говоря уж о том, что если бы не Мэтью Пэрри и ультиматум Соединенных Штатов, и если бы не наша слабость вкупе с распрями между императорским двором и сёгунатом, Япония была бы закрыта до сих пор. Нас вынудили показаться миру, и мы показались. Но мы не готовы к большему.       — Ладно, — примирительно сказал Снейп. — Я же ничего не говорю.       — Думаю, вместо обычного зонтика получился каса-обакэ, потому, что я уже скучаю по дому, — Момо перелистнула страницу. — Но все равно это была непростительно грубая ошибка. Надеюсь, МакГонагалл-сенсей… kuso, то есть, профессор МакГонагалл, на меня не сердится.       — Вряд ли сердится. Она неплохая, — ответил Северус. — Справедливая, хотя и с Гриффиндора, — вспомнилось, как в прошлом году МакГонагалл неоднократно наказывала Поттера с Блэком, несмотря на то, что те явно ходили у нее в любимчиках.       — Чем плохо, что она с Гриффиндора? Я проходила мимо девочек-гриффиндорок и услышала, что они шепчутся про что-то вроде «неудивительно, что Япония была закрыта, раз она на Слизерине».       Снейп вздохнул. Про такое Момо не прочитала бы в книгах по истории Хогвартса, это негласное правило узнавали лишь, попав в стены школы. По мнению Северуса, давняя вражда создателей не была логичным поводом для конфликтов в современности; он терпеть не мог Мародеров, но он терпеть бы не мог их, где бы они ни учились. Лили, наоборот, была гриффиндоркой, что не мешало ему ее любить, а остальные студенты львиного факультета были нормальными. Алису Роули, соседку Лили по спальне, и Мэри Макдональд Снейп даже считал милыми.       — Это не плохо, — сказал он. — Ни в коем случае. Просто… вы же читали, что основатели Хогвартса поссорились, и Салазар Слизерин ушел?       — Читала.       — С тех пор… а может, и не с тех, но между их факультетами существует, — Северус пошевелил пальцами, — соперничество. В квиддиче, в баллах, получаемых на уроках… во всем. Хаффлпафф и Рейвенкло нейтральны, думаю, большинству из них все равно, кто выиграет в конце года.       — Все равно?       — Ну… хаффлпаффцы будут рады в любом случае, за себя или за других, а рейвенкловцы выше соревнований такого уровня. Для них в приоритете процесс, а не результат.       — Шляпа пела, что на Гриффиндоре учатся бретёры, — вспомнила Момо. — И я читала, что на факультеты Хогвартса детей распределяют по совокупности черт характера.       — А в Махотокоро — нет?       — Нет… не знаю. В Махотокоро решает не Шляпа.       — А кто?       Хинамори таинственно улыбнулась.       — Боги.       — Боги? — Снейп удивленно на нее уставился. Он был далек от религии, но знал, что есть Бог, создавший небо и землю, а также Бог-Отец, Бог-Сын и Святой Дух, но в чем между ними разница, и почему при наличии этой троицы Бог един, не понимал. В исламе и иудаизме Бог тоже был один, и во всех этих религиях, что бы ни говорили верующие, прямо в жизни людей не участвовал.       — Я училась в чертогах богини Аматерасу, — с нежностью проговорила Момо. — Среди ее детей — те, у кого есть способности к целительству и стихии огня. Она добрая богиня-пацифист, однако среди моих товарищей были не только пацифисты. Понятия не имею, почему Шляпа решила, что мне подойдет Слизерин… кстати, вот вам яркий пример цукумогами. Шляпа Годрика.       — Она… — Северус хотел возразить, что Шляпа не прожила сто лет, а была заколдована Гриффиндором, но вспомнил, что в любом случае сто лет Шляпа прожила, и спорить передумал, — может, она решила, что вы добьетесь большего успеха на Слизерине.       — Может, — согласилась Момо. — В целом, мне все равно, где учиться.       — А я рад, что вы с нами, — вырвалось у Снейпа в который раз само по себе. — То есть… вы очень интересный человек.       — Не я, — мягко возразила Хинамори. — Моя страна. Япония, долгие годы закрытая, чужая и незнакомая. Она интересна — в моем лице. Простите, Северус, я отвлекаю вас от учебы. Давайте в следующий раз? — и, встав плавным слитным движением, она так же плавно проплыла к выходу, взяв с собой учебник. Снейп уткнулся в свою книгу, закусив губу — еще час назад хотел поменьше общаться с новенькой, а теперь боролся с желанием догнать ее, и догнал бы, но ее «простите, я отвлекаю вас» значило «простите, вы отвлекаете меня».

***

      Из библиотеки Снейп вышел только к ужину. В конце концов книга увлекла его, заставив забыть обо всех на свете девчонках, что с огненными волосами, что с иссиня-черными, а в реальность вернула напомнившая о времени мадам Пинс и ощущение сосущего под ложечкой голода.       — Вот ты где! — услышал он звонкий голос. — Конечно, где же еще? Привет, Сев.       — Привет, — Снейп стушевался, увидев Лили. С первого сентября они еще ни разу не разговаривали, и он не искал встречи, хотя в прошлом году с ума бы сходил, не поговорив с ней хоть раз в день.       — Я соскучилась, — небрежно уронила Эванс, и у него все перевернулось внутри — соскучилась… Два простых слова — и он был готов завилять хвостом, если бы у него был хвост.       — Я тоже, — сказал Северус, и они замолчали, шагая к Большому Залу. Что сказать еще — он не знал, а Лили, очевидно, ждала, что беседу продолжит Снейп.       — Мне не нравится, что Джеймс всерьез зовет себя Бака-кун, — наконец сообщила Лили. — Это звучит попросту смехотворно.       Снейп усилием воли спрятал улыбку, что в полумраке коридоров было нетрудно — к тому же, Лили не смотрела на него.       — Что значит «Бака-кун»?       — Мародер, — мгновенно нашелся Северус. — Момо слышала, что Джеймс так себя называет. По-моему, это логично.       — Вот как, — потеплела Лили. — Вы с Хинамори поладили, да?       — Нет, — чересчур быстро ответил Снейп. Эванс вскинула бровь. — То есть… она со всеми нами поладила. Она милая.       Лили хихикнула.       — Впервые слышу, чтобы ты называл кого-то милым.       — Я говорил так про Алису.       — Ага, когда мы поругались насчет того, что я дружу с Мародерами, — Лили закатила глаза. — «Неужели тебе не достаточно МакКиннон, Роули и МакДональд, они хотя бы милые!» — передразнила она. — И с ними тремя ты знаком шесть лет, а не два дня… но ты видел, с каким лицом она разделала ужа? По-моему, она жуткая.       — А по-моему, — сухо сказал Снейп, — она мастер Зельеварения.       — Ничего себе, — засмеялась Лили. — Такого ты точно ни о ком не говорил.       — Это всего лишь факты.       Они бы снова поссорились, но вовремя дошли до Большого Зала, и Лили очень удачно отвлеклась на позвавшую ее Алису, а Снейп направился к столу под зелеными знаменами.