Сердце русалки. Поцелуй Лакшми

      О своем решении Стивен пожалел, наверняка, почти сразу, потому что первым делом, сверяясь с навигатором, я затащила его в торговый центр, где очень быстро и сильно смущаясь, набрала косметики.       Этот гад так ехидно лыбился и веселился, комментируя назначение разных продуктов, что было желание замедлиться и расширить перечень покупок.       Но Стрэндж сегодня, явно, никуда не спешил. И вот,пока я уточняла кое-какие вопросы у консультанта, он сунул нос в корзину с уже выбранными товарами и начал попеременно вытаскивать тюбики, что-то на них вычитывая.       А стоило отвлечься на выбор одной из нескольких палеток, маг и вовсе испарился, чтобы вернуться к концу диалога и со спокойным лицом уведомить меня, что часть продуктов он вернул на место, потому что состав у них подходит больше для строительных работ или химически вредного производства, чем для человеческого лица.       Мне стало так смешно, что наш маршрут по косметическому магазину подзатянулся, мы перемещались между стеллажами и азартно ругались ища компромисс. Где ему не нравился состав, мне нравился оттенок или наоборот. Будь мы в моем мире, где мне более менее знакомы бренды, все бы закончилось удушением мага резинкой для волос или злобным убиванием большой банкой с кремом.       Но местные меня так одномоментно не интересовали, поэтому я спокойно реагировала на замену, единственное отстаивала до последнего цвета. Следовавший за нами консультант отвалилась уже на пятнадцатой минуте, не вытерпев издевательства над ее тонкой душевной организацией. Столкнулись мы лбами только на тональном средстве, но в итоге я в отместку, за иссякший у меня поток аргументов, попыталась накрасить ему ресницы пробником туши и маг, наконец, вспомнив о том, что он мужчина и ничего в этом не понимает, ретировался на кассу. В одиночестве я уже быстро закончила с выбором, а так же схватила парочку отбракованных вещей и набор кисточек, на которых значилось — «коллаборация с Доктором Стрэнджем, одним из Мстителей». Господи, как я хихикала над лицом мужчины, когда мне их пробивали. Там по глазам было ясно, что процент за использование его имени бренд ему не отчисляет.       Тащить все с собой Стивен отказался категорически, поэтому мы зашли за угол и он открыл портал, скинув пакеты в гостиной.       Дальше просто отправились куда глаза глядят, в свете вечерних огней ночного Нью-Йорка. — Ты еще не проголодалась? — Не-а, — отозвалась я, разглядывая красивую витрину. — А ты не устал?       Стрэндж продемонстрировал белки страдальчески закатанных глаз. — Еще держусь. Зато, кажется, теперь я понял, почему ты так категорично отказалась от моего предложения сходить в приличное место. За пятнадцать минут точно невозможно успеть нанести на кожу все то, что ты купила.             Фыркнув, скорчила рожу насмехающемуся магу. — Это что, там еще нужно прическу сделать, маникюр подправить и пол дня не есть, чтобы натянуть красивое платье. — Чудовищная несправедливость, какие сложности окружают женский пол на пути к светскому приему пищи. — А еще нужно весь день держать лицо, чтобы не опозорить тебя и чтобы макияж не потек, — поддакнула, чуть прижавшись к Стивену, сжав любезно предоставленный для эксплуатации локоть, потому что на нас шла толпа со светофора и мне грозили оттопать ноги. — Ужасно, — согласился маг и, высвободив руку, приобнял за талию, подтаскивая к себе поближе. — А почему нельзя есть пол дня? — Чтобы стоя на каблуках, живот спереди не выпирал, — рассеянно ответила я, купаясь в незнакомых ощущениях. Даже тяжелый воздух душного города стал свежее и гомон голосов вкупе с ревом машин стал тише. Оказалось, зона комфорта и безопасности для меня — в пределах его рук. — А ты умеешь носить платья? — провокация просвистела мимо, потому что в розовом тумане не издеваются, а просто спрашивают на полном серьезе. — Надевала пару раз, когда у подруг по секции дни рождения были и они меня звали. — А как обстоят дела с каблуками? — задумчиво протянул Стивен. — Слушай, а что за странные вопросы? — Пытаюсь тебя понять. — Чтобы меня понять, тебе понадобится очень, очень большой учебник и много пояснительного материала.

***

      Не так уж тяжело понять женщину, если ты вынужден с ней постоянно сосуществовать и общаться практически круглосуточно.       Так думал Стивен Стрэндж в отношении своей девушки, с которой проводил столько времени, сколько в этой холостой жизни не проводил даже с родной и любимой работой.       Сегодня постучалась в сознание мысль, что не все так просто.       Маг был напряжен, зол, раздражен и болезненно выжат вердиктом Лисы. Но ни секунды, ни жалкой микроскопической частичкой времени не жалел, что Соня не была поставлена в известность.       Дети. Что такое дети в масштабах человечества?       Полагалось ранее, что продолжение рода, обременительная обязанность, навязанная обществом, которая отнимает время, здоровье, силы, деньги и разрушает нервную систему. К тому же никто не дает гарантий, что, как бы ты не вкладывался в свое потомство, оно вырастет адекватным и счастливым членом общества.       Сколько соблазнов, опасностей, трудностей несет обычный, немагический мир? Наркотики, алкоголь, группировки, терроризм, авиа- и автокатастрофы. И никто не знает, где можно потерять или лишиться этого хрупкого создания под названием — ребенок.       К тому же, будем честны. Большая часть родителей заводит маленького человека и навешивает на него столько ожиданий в своем эгоистичном стремлении реализоваться через дитя, что вырастет это создание нервным, нездоровым, несчастным и нуждающимся в психологической помощи.       Себя Стрэндж знал, и характер свой тоже. И не мог обещать, что требований к собственным детям будет предъявлять меньше, чем к самому себе.       Так нужно ли миру еще одно тщеславное биооружие с комплексом перфекциониста?       Он не задумывался раньше.       С Кристин и с любыми женщинами однодневками он предохранялся всегда и максимально тщательно. Он же врач, практику проходил, в морге присутствовал и последствий половых инфекций наблюдал достаточно. Но это инфекции, с ними понятно, а вот другие последствия…       Палмер никогда не стремилась стать материю, не заводила на эту тему разговоров и уж тем более не заманивала таким образом мужчину в лоно брака. Сейчас она беременна…от другого. И замуж выходит тоже не за Стрэнджа и она…счастлива?       Его уже не ранят эти факты, но с призмы своего состояния заставляют задуматься и многое переосмыслить.       А уж новость о замершей беременности Сони. К такому он был не готов и, получив в руки шелестящий снимок узи, даже не сразу сообразил, что за орган там изображен. Женское лоно, то где на темном фоне виден небольшой искривленный овал, больше похожий на крупную фасолину.       Он повертел в руках с профессиональной точки зрения снимок и недовольно качнул головой. Явно же, у матери будут проблемы и требуется прерывание, если же организм сильный, то отторжение произойдет само, но нужно наблюдать.       А потом белое, почти восковое лицо Юй Мин и отсутствие привычной словесной пикировки, натолкнули на ужасную мысль, отвратительную и жуткую, от которой внутри все сжалось в комок, и он, неверяще, вернулся взглядом к бумаге.       Это его ребенок?       Его плоть и кровь?       Маленькая живая частичка Стивена Стрэнджа?       И секундная радость, какая то иррациональная и незнакомая мигом была погребена под осознанием… не живая.       И столько эмоций, столько противоречий и боли всколыхнулось в душе, что обречь девушку на груз этого состояния и решения он не смог позволить.       Если узнает?       Пусть проклянет, но добровольно такой правды он ей не скажет.       Стивен ушел из лазарета. Сидел в кабинете над бумагами и просто не мог сосредоточиться ни на чем. Строчки разбегались и смысл их ускользал. Казалось в ушах он слышал громкий быстрый пульс, которым обычно проверяют сердцебиение у плода.       Он такой прибор использовал, еще давно, когда только набирался опыта. Когда сидишь на крутящемся стуле, который так и норовит укатиться в сторону, руки в перчатках, в руке прибор, которым ты бережно, но уверенно водишь по большому животу пациентки, тщательно переключаешь виды, отслеживаешь отсутствие патологий, хмуришься, сосредоточенно вглядываешься, и, в конце концов, выводишь на экран быстрое пиликание. А потом с улыбкой облегчения смотришь на радостные лица родителей.       У этого ребенка такого не будет. У него вообще ничего не будет, только маленький шанс, если реинкарнация из различных религий существует, может быть вернуться к ним позже и попробовать увидеть мир глазами маленького русала или русалки.              Несбыточно.              Его это поедом ело.       Беспомощность! Худшее из возможных чувств для того, кто привык сам управлять руслом своей жизни.       В конечном итоге, он не справился с наплывом злости, усталости и взялся за обычный мирской телефон.       А все же мысль тащить девочку в ресторан была глупой и непродуманной.       Раньше проблем со свиданием у него не было. Ведь, чем дороже и роскошнее ресторан, тем охотнее девушки туда бежали, а после, и иногда сами, настаивали на продолжении вечера. Это привычно и обыденно настолько, что он пошел по накатанной, сам того не заметив.       Глаза открылись только дома, когда уже собранный мужчина, увидел лохматое создание в полотенце с круглыми глазами то ли филина, то ли подводного обитателя. От жизни она явно уже не ожидала чего-то хорошего и бежала как на пожар, а потом замерла в дверях с таким восхищение осмотрев его с ног до головы, что клещи вины внутри чуть разжались (или же сжали еще сильнее?).       Верховный не сопротивлялся изменению планов, настолько сам себя накрутивший после вчерашнего открытия, что в попытке успокоиться решил потворствовать любому ее выбору. Пусть у девочки будет небольшой праздник.       Пока Соня приводила себя в порядок, маг позвонил отменить бронь, внес некоторую сумму неустойки и забрал через портал у профессионально равнодушного менеджера кольцо.       Да.       Вина грызла настолько, что в карман джинс вернулась квадратная бархатная коробочка с весьма крупным бриллиантом на тонкой полоске белого золота.       Сидя на диване, разглядывая зажатый в лапках камень, красиво искрящийся в свете лампы, маг осознал, насколько он сейчас не прав.       Готов ли он к браку с Соней?              А нужно ли ей это? Нужен ли теперь ей ты?       Возможно, к чему тянуть неизбежное?       Нужно ли ей предложение из жалости?       Вряд ли.       И да…кольцо он это когда-то покупал для Кристин.       Сцепив зубы так, что едва не пострадала эмаль, Стрэндж захлопнул футляр с таким явным подтверждением его глупости, что казалось бы уже хуже некуда.       Соня выбежала из душа так неожиданно, что он сунул опасное и компрометирующие украшение в щель между спинкой дивана и сидением, в надежде потом убрать.       Пока она собиралась, маг открыл на телефоне приложение ювелирного магазина и уже спокойнее принялся листать каталоги. Почему-то стандартного уже не хотелось. И бриллианты вызывали зубной скрежет.       Ну вот куда ей такое кольцо? Она выпирающим камнем себе или волосы вырвет или под водой в какой-нибудь коряге застрянет. Это все не то!       И какая насмешка судьбы. Какая ирония ситуаций.       Она вручает ему артефакт. Тот, который сам Стивен просил еще давно, но ракушку же не будешь таскать на шее, все же не солидно, и он не рождественская ель.       Пришлось демонстрировать равнодушие и спокойствие, которого у той же девочки не наблюдалось и капли, потому что она вздрогнула, стоило ему поблагодарить за ценный подарок и пристроить кольцо.       Он даже сперва не осознал, почему так дернулось ее лицо… А ведь слышал что-то, что брачные обряды в разных странах разные. А в других мирах? Может ли в ее вселенной, обручальное кольцо носиться на правой?       Судя по мимике — так оно и есть.       Стрэндж выругался про себя и, чуть ли не со злостью, посмотрел сначала на артефакт, а потом на футляр в щели дивана. Мироздание сегодня явно пытается играть в шахматы в тот день, когда у мага, наконец, в их покере сложился фулл-хаус.       Тема сменилась вовремя.       Поход в магазин разрядил обстановку.       Стивен показательно дурачился, с каждой минутой все сильнее ощущая, как артефакт буквально жжет остатки его спокойствия.       Потом он просто заглянул в счастливые зеленые глаза, и его отпустило.       Придет время и для кольца, и для решения. А сейчас можно просто провести теплый летний вечер в компании своей девушки, которая настойчиво тянет его к ларьку с хот-догами.       Да, надо было поесть в другом месте, изжога она и Верховных магов не щадит!

***

      Этого он точно не мог предугадать. В одном из моментов, покупая запрошенный молочный коктейль, Стивен застрял, потому что какой-то бугай совершенно беспардонным образом пихнул его плечом с такой силой, что удержать напиток помогла только магия. Она же и расплатилась с мужчиной волшебной подножкой, отчего невоспитанный представитель рода человеческого распластался по асфальту всей своей немалой тушей.       Заминка была не длительной, но Стрэндж завертел головой и понял, что потерял девушку из виду.       Потянувшись мысленно к подаренному артефакту, маг узрел перед внутренним взором тонкую красную нить, пульсирующую и теряющуюся в толпе. Лавируя в сумбурном потоке, внаглую помогая расчищать себе путь магией, Стивен выбрался на свободный участок площади, где в ярких огнях ночного города, играла и пела группа молодых музыкантов. Слушателей у них было немного. Народ спешил, народ толкался, народ был недоволен.       У толпы есть разум, есть чувства и настроение. И эта толпа была раздражена! И на пути этого, маленький островок уличной музыки и тонкая девичья фигура, стоящая чуть в стороне от них и отчего-то, обтекали ее люди, как волна огромный камень.       Стрэндж ускорился и встал за плечом Сони, завороженно слушающей ребят, как кобра укротителя.       Тронув девушку за плечо, отчего она вздрогнула и обернулась, он протянул стаканчик. — Спасибо, — тихо отозвалась она, пригубив коктейль. — Я так давно не слушала музыку… это волшебнее всей магии Камар-Таджа. Извини, не обижайся.       Стивен прислушался и, найдя музыку сносной, пожал плечами. Не его стиль, но компания старалась.       Напиток быстро закончился, и выкинув тару в урну, Соня все еще стояла на месте, искренне поаплодировав уставшим музыкантам, а потом резко выпрямилась и в зеленых глазах заплясали самые настоящие озорные бесята. Они выглянули на секунду, осмотрели пустой футляр от гитары, который был уложен для собирания денег, оценили настрой ребят и девушка вихрем развернулась к Стрэнджу.       Она хотела было открыть рот, чтобы рассказать об идее, но внезапно замолчала и сдулась, словно уже заранее приняла отказ и получила массу упреков.       Но Стивен не собирался препятствовать ее порывам, он просто склонил голову на бок и уточнил. — Это очень разрушительно?       Соня аж загорелась внутренним светом и улыбнулась счастливой улыбкой совершенно безбашенного человека. — Максимально безобидно, но закрой пожалуйста уши, иначе тоже попадешь под удар.       Дважды повторять не требовалось, мужчина прикрыл уши руками, а потом спохватился и просто накинул на голову парочку щитов, а подумав еще лучше, усилил их по максимуму.       Соня же подмигнула, раскинула руки в стороны и на отдельно взятый участок города рухнул туман, густой, обволакивающий, правда только на высоту около метра от земли. Губы девушки приоткрылись, было видно, что мышцы шеи напряглись, но ни звука оттуда не вырвалось, зато знакомые голубые искры рванули в разные стороны, почти стелясь по земле, чтобы не пугать и так насторожившийся народ.       И все изменилось.       Солист уличной группы замер с бутылкой газировки у рта и вдруг дернулся. Будто его осенило. Он повернулся к своим товарищам и что-то быстро заговорил. Те переглянулись, и кивнули очень воодушевленно. Просто подозрительно воодушевленно.       Грянула музыка, яркая, заводная… и в буквальном смысле слова магическая. Народ начал подтягиваться к площади, люди резко забыли о тумане, они переговаривались, улыбались друг другу, уступали места менее высоким и детям, и ни единой вспышки злобы и неудовольствия. Только предвкушение и искренняя радость. Стрэндж качнул головой, поняв замысел девушки и как раз успел подхватить ее под локоть, когда ментальное воздействие закончилось и зажженное искусственно веселье, уже стало самостоятельным организмом, развиваясь и вовсе без посторонней помощи.       Ребята играли, казалось, вкладывая душу, отдавая себя без остатка самому для них важному — музыке.       Народ оценил. Народ проникся, открывшись происходящему лишь на этот вечер, сбросив груз тяготивших их забот, и искренне отдыхая душой и телом.       А зачинщица безобразия, потерла ноющее горло и с гордым видом прошептала, хотя скорее прошипела. — Смотри как я могу. Здорово да? — Великолепно, — довольно громко отозвался он ей практически в самое ухо. — Надейся, что Фьюри не узнает о тебе, мое оружие массового поражения.       Она надулась и вырвала из его руки свой локоть, искренне гордясь собой и своими силами. А мужчина смотрел на тонкий профиль, на нее. Только на нее. И тоже искренне радовался успехам и желанием Сони поделиться своей радостью с окружающими и миром. — И что теперь? — А теперь бежим, пока нас на энтузиазме не затоптали. Пусть у этих ребят все буде хорошо. — Ты причиняешь людям радость.       Соня фыркнула и заметив летящие в чехол купюры, довольно кивнула и подхватив кавалера под локоть, удалилась походкой победителя.

***

      Мы смотрели на поющие фонтаны, сидя прямо на траве. Рожок мороженого тихо таял вместе со мной, а сложенные бабочкой ноги уже затекли от своего неинтересного состояния, но даже это не могло разрушить волшебного ощущения покоя и полного умиротворения.       Стивен сидел рядом, согнув одну ногу в колене, вторую выпрямив и так же задумчиво грыз хрустящий вафельный рожок. Молчать было вполне уютно, хотя бы потому, что за вечер мы уже наболтались до полной хрипоты и сейчас, объевшись палаточного фастфуда под укоризненный взгляд Стрэнджа, заедали его сладким и прекрасным достижение Ben & Jerry’s . Да, маркетинг в фильмах сработал на ура, но я уплетала «Капитанский фрукт», с двумя видами ягод и триколорной раскраской, а Стивен невозмутимо поедал «Верховный пекан» с крошкой брауни. Было на редкость забавно, когда он это покупал, но смеяться — чревато. — Упахала я тебя за вечер? — уточнила я, слизав подтаявший потек. — Скажем так, — хрустнул вафельный бочок на его зубах. — Я планировал провести более светский вечер, к тому же жаль торт и устриц. — Торт? — заинтересовалась я, оторвав взгляд от подсвеченных струй и обернувшись к нему.       Человеческая пища пока давалась мне с трудом, будто я пол года сидела на медицинской диете с кашками и протертыми пюре, а сейчас заново открывала для себя старые-новые вкусы, с недоумением и искренним расстройством периодически не находя привычного удовольствия в ранее любимых блюдах. Зато были и приятные открытия, например лед. Никогда не думала, что так вкусно его грызть. Да и рыба в компании морепродуктов вернулась в мой рацион — Я заказал торт со свечами, их должны были принести в конце вечера. А представители ресторана обещали мне песню «С днем рождения» под аккомпанемент скрипки.       Я представила подобное и невольно хрюкнула, прикрыв рот ладонью, потому что банально подавилась куском мороженного. — Давай потом украдем торт, а? А устриц я сама наловлю, —дипломатично предложила я, отчего брови Стивена невольно приподнялись. До него явно только сейчас дошло, кого он планировал угощать деликатесами. В итоге он забавно фыркнул и укоризненно качнул головой. — Прости.       Похлопав ресницами, проглотила убегающий ягодный пломбир и уточнила опасливо: — За что ты извиняешься? И что и где умерло от таких нововведений? — Боюсь, я запланировал этот вечер не подумав. Хотел сделать подарок тебе, а в итоге получается, что организовал все для себя. Не самые приятные ощущения. Кажется, Учитель была права и мне прискорбно это признавать… особенно вслух. — «На вас мир не замкнулся», — процитировала, кивнув, и внезапно почувствовала себя очень счастливой. Ведь понял и изначально хотел меня порадовать. Это так….нереально. Я подползла поближе и чмокнула его в щеку, смущенно поняв, что из-за перемазанных мороженым губ, поцелуй вышел липким. — Ой, прости. Спасибо за вечер и инициативу. Мне очень приятно.       Маг повернулся, и наши глаза оказались на одном уровне. Голубой океан его радужки горел спокойным и уютным пламенем. Пальцы подцепили меня под подбородок и вкусы наших десертов смешались, перестав холодить.       Вспомнив, что мы посреди парка, в неловкости отпрянула и огляделась, не заметил ли кто. — Не переживай, я возвёл купол отчуждения. Нас видят, но отводя взгляд просто забывают о нашем существовании. — О-о-о, — протянула я, возвращаясь на теплую траву.       Рядом гомонили люди, кто-то проходил мимо, но, действительно, никто не обращал на нас внимание. Менялась музыка, менялись цвета и ритм танца воды. Стрэндж доел свое мороженое и вытянул обе ноги, откинувшись назад. Я домучала рожок, и, дойдя до кончика, залитого шоколадом, машинально протянула его Стивену. Маг так же привычно забрал его и с наслаждением съел.       Поняв, что сделала, смутилась окончательно и бесповоротно, поэтому поспешила предложить тему, пока и маг не решил подшутить над этим. — Стивен, а тебе было больно там, с Дормамму? — А ты разве не чувствовала? — Чувствовала, — не распознав ловушку, признала я. — И страх и боль. Просто так сложно понять, это так долго длилось. Как ты решился? Как не сошел с ума…ой. А ты…       Стрэндж иронично улыбнулся одним краешком губ, оценив мое выражение лица: — Я может и был оглушен зовом, но это не значит, что разум мой полностью не функционировал. Ты все же видела все мои последние сны-воспоминания. — он поджал губы, а потом расслабился и вовсе лег на землю. Действительно, игра на уровне. «Не говорить же правду, что эту информацию ему раскрыл Гертмунд?» — Что ж…теперь я действительно перед тобой обнажен во всех смыслах этого слова. — Прости, — второй раз за день вполне искренне извинилась я, смотря на него сверху вниз. — Глупо извиняться за свои способности и природу. Не сказать, что я в восторге, но и скандал затевать, не в моих привычках. Просто еще одна несправедливость вселенной, но не твоя же лично. Кстати, раз уж у тебя наметился промах, поспешу и компенсирую его своим неловким просчетом. Ты так и не сказала, что у тебя с каблуками?       Запутавшись в хитросплетении его логики, помотала головой, а потом кивнула. — Ну, я на выпускные в девятом классе надевала и в одиннадцатом. Дались тебе мои каблуки?       Жестом фокусника, даже не поднимаясь, он извлек из воздуха конверт и протянул мне.       Подозрительно прищурившись на безмятежного мага, сунула нос в бумажный секретик и обреченно застонала: — Стиве-е-е-ен, нет! Ну пожалуйста, скажи, что это шутка! Ты серьезно хочешь морскую мурену запихнуть на светское мероприятие? Я же стану основным блюдом! Я тебя опозорю…       Пригласительный на свадьбу Кристин встретился с моим лбом несколько раз, но не пострадал. — На второй карточке дресс-код, — добил меня садист местного разлива. — И к чему такая драма, я искренне верю, что ты сделаешь все от тебя зависящее, чтобы нас не опозорить. Это же не королевский прием. — Чем больше стараться, тем больше риск все испортить! Ты сомневаешься в моей удачливости? — чуть наиграно возмутилась я, хватаясь за сердце. — Нисколько, — хмыкнул Стрэндж. — Просто ты очень красивая девушка, а красивым вполне прощаются мелкие и незначительные нарушения этикета.       У меня пальчики на ногах поджались от его слов. И пусть сказаны они были спокойно и даже чуть равнодушно, у меня снова за сегодня мальки в животе закружились. Он ведь правда только что сказал, что считает меня красивой? Мне не послышалось? — К тому же, Кристина столько раз намекала мне про то, что ты девочка, что я и решил осведомиться о наличии у моей «девочки» базовых девичьих навыков. Хотел прорепетировать их сегодня, но ты успешно уклонилась.       Я артистично закатила глаза и сделала вид, что потеряла сознание, плашмя шлепнувшись рядом с ним на траву из положения сидя. — Соня?!       Приоткрыв один глаз, заметила обеспокоенное лицо Стивена и втянула щеки, чтобы не рассмеяться. — Я упала в обморок от количества твоих комплиментов. К тому же это тоже базовый навык любой женщины. — Бессовестная девчонка! — рыкнул Стрэндж и, ухватив двумя руками за талию, пощекотал!       Ой, мамочки, я же терпеть не могу щекотку! — Стивен! — взвизгнула я в попытке отползти. — Пусти, ахах-ха-ха, пусти!       Извиваться пришлось, как червяку в мясорубке, смеясь сквозь слезы и всеми конечностями стараясь отпихнуть мстительного мага, увлекшегося столь садистским методом воспитания. Когда уже воздуха стало не хватать и даже ребра заболели, меня милостиво отпустили, откатившись вбок. Я поднялась на четвереньки, хватая ртом спасительный кислород и, вытерев рукавом мокрые щеки, пригрозила. — Я тоже тебя щекотать буду! — Я не боюсь щекотки. К тому же, с твоей стороны это будет выглядеть на редкость глупо и по детски, — по доброму улыбаясь, ответил он, заложив руки за голову.       Расслабленный, с чуть проступившими морщинками в уголках глаз, в обычной одежде, он казался безумно красивым и до боли домашним. Мужчиной, хорошо проводящим время с любимым и любящим человеком.       Любишь здесь только ты.       Неправда!       Неправда ведь? — Так я же и есть глупая девчонка, — тоненьким голосом пропела я, кровожадно растопырив пальцы на вытянутых руках. — У-у-у, старенький дяденька, приготовьтесь к возмездию! И даже Мстители не смогут вас спасти.       Увы, сколько я не пыталась найти «хихикательные» точки на его теле, мистер совершенство был спокоен как танк и лишь насмешливо наблюдал за тщетными попытками. Однако, стоило мне сдаться, я заметила как Стрэндж слегка обмяк, будто расслабившись… — Ты терпел и притворялся! — оскорбленная я с новым азартом кинулась в бой, но он со смехом перехватил меня и завалил на траву, придавив к земле и нависнув сверху. — Так что, пойдешь со мной на свадьбу или бедному и несчастному, всеми брошенному Верховному магу, идти одному?       Там так жалобно это звучало, что даже смешно стало. — Возьми Вонга, мы его накрасим и оденем парик. Или Юй Мин возьми, ее увидят все и упадут. — И больше не встанут, — хмыкнул маг. — Ты нужна мне там.       Проникновенно и откровенно подло. — Так нечестно! — насупилась я, обреченно вздохнув. — Хорошо, спасу тебя от участи кислого и страдающего лица.       Темная бровь приподнялась и вопросительно изогнулась. — Ой, а что за скептицизм? Во второй части у тебя было такое выражение лица на ее свадьбе, будто ты хотел раскидать гостей и унести невесту. А на фуршете вообще Стивен Стэндж был достоин самого Шекспира по уровню душевной муки, во взгляде и наличию слез в уголках глаз. — под конец тирады я слегка поутихла и почти шепотом уточнила. — Тебя и сейчас это так сильно ранит?       Стивен задумчиво глянул куда-то вдаль и в конце концов повернулся ко мне, с улыбкой покачав головой. — Нисколько, все давно и прочно отгорело. Но вот явиться одному было бы все же крайне нежелательно. — Вонг и парик? — кокетливо уточнила я, а потом смутилась слишком снисходительного взгляда и уточнила. — Я правда в твоих глазах красивая? — Безумно.       Покраснев от удовольствия, я притянула его за ворот футболки и уже приготовилась поцеловать, как услышала тихое: — Но в платье и туфлях будешь еще красивее… — Стрэ-э-эндж! Да чтоб тебя!       Вопль все же оборвался, и целоваться лежа на траве в парке посреди Нью-Йорка оказалось чертовски волнующе и приятно, особенно когда тебя целует Стивен Стрэндж.

***

      Темное измерение столь же опасно, сколь и желанно для всякого несведущего существа, которого всегда отчаянно манит вечность.       А вечность так обманчива, ведь слишком легко из недостижимой мечты она становится неизбежным адом.       Каргалы не были злодеями. Лишь раса, населяющая полностью водный мир с низким давлением и бескрайними просторами непроглядных глубин. Но, поглотивший этот мир, повелитель темного измерения забрал их слишком давно, чтобы можно было сохранить в его удушающих тисках разум и интеллект, дарованный эволюцией. Со временем эти огромные подобия кальмаров и осьминогов лишь пополнили кладовую полезных и откровенно тупых гончих, предельно легко натаскиваемых на любую необходимую дичь.       Сейчас их планета из чудовищного запасника напоминала огромный морозильник с ровными рядами ледяных скульптур и лишь небольшим участком теплой воды для размножения и пополнения популяции, а так же их модификации.       Русалки Земли когда то давно, по мерками жалкой голубой планеты, были прекрасно уничтожены партией каргалов. Тогда все сложилось более чем удачно, оставалось лишь подождать того момента, когда, лишенная основы, канва подводного дна разойдется рваными лоскутами, позволив беспрепятственно прийти и покорить погибающий мир.       Что такое пара тысячелетий для повелителя антиматерии?       Он ждал, бороздил просторы бесконечной вселенной, заглатывая миры одной огромной ненасытной утробой, переодически возвращаясь.       Но людишки, эти, незначительные мошки, которых стоило раздавить еще в начале развития, каким то образом возвысились и лучший из них воздвиг Щит. Мерзкий, непреодолимый, сокрывший бреши под водой, которые какая-то тварь постоянно сдерживала.       Это сердце океана, этот сгусток энергии без движения и изменений, жил, хоть и, оставшись без своих глаз и ушей в виде русалок, вполне успешно умирал.       Но Агамотто…       Твари!       Пришлось искать лазейки, сманивать души, нашептывать о несбыточном и нашелся, наконец, человек, предавший заветы учителей и распахнувший двери Дормамму на Землю.       О как он ликовал, как упивался мигом, с каким наслаждением предвкушал падение своих врагов… пока не пришел другой.       И камень времени защелкнул капкан шее повелителя. В примитивную ловушку такого же примитивного создания угодил величайший из разумов. И проиграл!       О таком даже думать было невыносимо.       Проиграть букашке? Лишь маленькой песчинке, живущей лишь миг в равнодушной вселенной!       И сила, душа планеты так некстати выбравшая нового носителя, вынудившая дать клятву, казавшуюся бессмысленной.       Каких-то сто лет, или два столетия, и можно пытаться вновь…       И снова удар, вгоняющий в неконтролируемую ярость.       Русалка.       Кто твой создатель, тварь?! Кто даровал тебе силу? Кто изыскал возможность дать жизнь увядающему Сердцу?       Идеальный план трещал по швам. Пока жив нынешний Верховный, эта дрянь не только скрепит собой основу, но и размножится!       Он видел ее, видел своими глазами и бесновался.             Маги Земли защищали пока еще единственный экземпляр, берегли, в то время как она подчинила воды и становилась очень опасной дичью, поймать которую не смогли даже каргалы.       И нет выхода. И только попытки вновь и вновь безуспешно задавить мерзкий вид в зародыше.       Он будил все новых и новых тварей, менял и модернизировал, загонял сквозь прорывы, натравливал. Но бесполезно!       Людишки не сманивались, требуется ВРЕМЯ!       Второй раз всесильная сущность столкнулась с этим проявлением, со временем, которое ненавидела всей своей энергетической оболочкой. — Мне стоит явиться позже, Темнейший?       Как это проползло сюда? Как смогло незамеченным явиться во владения? Жалкий потомок обезьяны!       Но в порыве своем, Дормамму замер, на уничтожив с размаху наглое существо. Зеленый. Зеленая лента камня бесконечности знакомым образом обвивала запястье вторженца всего, с ног до головы покрытого липкой слизью. — Для чего ты явился, ничтожнейший?       Огромная голова, вибрирующая от ежесекундных изменений и колебаний силы, нависла над островком, держащим в вертикальном положении человека. — У тебя будет шанс. Шанс добраться до русалки и осуществить желаемое. Через месяц по земному времени. Я помогу открыть порталы твоим воинам в нужном месте и в нужный момент. И если удача будет на нашей стороне, то Совет в полном составе и Верховный маг станут прекрасными закусками к основному блюду твоих зверей. — Твоя какая выгода? Тебе не удастся заманить меня и лишить сил. Я не могу пройти на Землю, пока жив ваш Доктор Стрэндж… — Доктор Стрэндж не принесет много хлопот, — гость был спокоен. Слишком спокоен для того, кто стоит на грани и может умереть в любой момент. С другой стороны… Око Агамотто может быть аргументом.       Во всяком случае, Повелитель ничего не теряет, даже если двуногое врет. — Ты не ответил, червь, какая выгода тебе в смерти последней русалки? — Жизнь. И это все. Какой сигнал подать, Темнейший? Чтобы ты услышал и отправил воинов?       Запах паленой плоти, и на ладони человека расцветает знак, глубоко ушедший в кожу, спустившись к мышечным волокнам и там застывший. — Один порез, и я услышу твой голос, смертный. Но запомни, зов пройдет, а мой знак останется и в случае неудачи или обмана, ты поплатишься за свою дерзость. Пошел прочь, мои псы отнесут тебя назад также, как привели, в своем желудке.

***

      Ми Гуну не спалось. После тренировки с Учителем он устал так, что просто вырубился на месте. Дядя сжалился и не стал будить, лишь влил в бессознательного ребенка тоник, чтобы мышцы не болели утром, и отнес в комнату. В себя мальчик пришел около часа ночи, выспавшийся, отдохнувший и ужасно голодный!       На столике возле входной двери нашлась стопка бутербродов и стакан сока, которые ребенок просто проглотил не заметив и взгрустнул.       Животик урчал, ругался и выплескивал желудочный сок, казалось в самый мозг.       Гун помылся, переоделся в пижаму и походил по комнате.       Голод не ушел. Тогда вздохнув, хозяин детского растущего организма отправился искать взрослых.       Увы.       Тети не было нигде, хотя она изредка оставалась тут и ночевала в приготовленной Юном для нее личной комнате. Мама спала так крепко, что будить ее было очень жалко, потому что во сне она улыбалась и иногда хихикала. Взрослый Ми Гун прикрыл рот ладошкой и, подумав, накрыл мамочку одеялом, которое она скинула. Тихо на цыпочках он ушел и закрыл дверь.       Дядя нашелся на верхнем этаже Санктума, но не спящим, а в медитативном трансе, слившись с энергией своего храма и чутко прислушиваясь к его просьбам, что-то восполнял, чинил и просто пропускал через себя волны силы волшебного места.       Малыш совсем приуныл, потому что из медитации Мина вытащить невозможно, если только начать пробивать стены и ломать защиту храма. Ломать не хотелось, не он строил, не ему и разрушать. А вот есть хотелось.       Вонг наверное уже спит…       От расстройства, мальчик достал из-за пазухи ракушку и подергал за шнурок. На удивление, не устанавливая соединений, артефакт сообщил ребенку волной эмоций, что на том конце не спят.       Обрадованный сообразительностью, Гун нашел в столе дяди коробочку с двойными кольцами и попробовал надеть, в итоге в каждый кружок засунул по два пальца и, пытаясь вспомнить, что там делали взрослые, одну руку вытянул, а второй начал рисовать в воздухе кружок.       Искры как от салюта, скупо плюнули в воздухе и все.       Шмыгнув носом и утерев его рукавом, Гун поменял руки и, усиленно думая о Соне, принялся снова крутить руками, как лопастями моторов человеческих лодок, которые видел, пока они сажали актинии.       Находись ребенок в чуть менее защищенном месте, ему бы, без сомнения, удалось на одном детском упорстве проломить пространство и открыть портал, но не здесь. Где полуспящий-полубодрствующий разум девятихвостого лиса засек несанкционированный проход на своей территории и просто-напросто его заблокировал.       Умаявшись, вспотев и разозлившись, лисенок стащил с красной натертой пятерни кольцо и запихнул его обратно, напоследок хлопнув дверцей шкафчика. — Да блин! Я хочу к Соне!       Надув упрямо и обижено губу, мальчик вернулся в свою спальню и сосредоточенным взглядом прошелся по всему, что населяло его новый дом. Игрушечные роботы, динозавры и конструкторы не смогли бы тут помочь. Книжки на столе были тоже детские, как и рисунки и кривенькие фигурки из пластилина, сохнущие для того, чтобы быть гордо врученными самым близким.       В глаза бросилась беленькая русалочка, больше похожая на таранку или анчоуса, но с белым хвостом и такого же цвета колбасками вместо волос. — Ой, а я же, наверное, как Соня могу!       Ободренный Гун побежал в ванную и открыв кран с холодной водой, сунул в нее обе ладошки.       Время шло, ручки мерзки, вода лилась. Посмотрев на обильные мурашки, мальчик включил и горячую, а потом зажмурился и попытался расслабиться.       Все уроки, все знания и умения никуда из маленькой головы не убегали, они там прятались, чтобы со временем расцвести и дать плоды.       Вот и сейчас, к сожалению всех ответственных за него взрослых, маленький росточек таланта и медитаций, проклюнулся и вытянул тонкие усики вверх, помогая маленькому метаморфу в осуществлению его плана.       На кафельный пол упала стопка деткой одежды, в то время как тело мальчика развалилось на крупные капли и, вопреки законам физики, утекло в закрывшийся после этого кран.       Было немного страшно, но жутко весело и интересно. Бестелесным духом, гибким водным потоком, Гун несся по сантехническим трубам, иногда ржавым, иногда новым и чистым. Из любопытства он пару раз заглядывал в чужие дома, где из раковины где из ванной. Один раз выбросил водяной жгут из биде и смутился, потому что незнакомый дядя какал и так сильно удивился живой жидкости рядом, что очень сильно выпучил глаза. Но зато, наверное, все его дела на горшке прошли легче, судя по неприятному запаху.       Наигравшись и набегавшись, Гун мысленно потянулся к Соне и с радостью оказался на полу в знакомой душевой, правда совсем голенький.       Ойкнув, малыш попрыгал у стены с крючком, но не достал до полотенца. Пришлось подняться на вырвавшихся наружу хвостах, которые заодно и подсветили совершенно темное помещение. Намотав большое полотенце на груди, Гун решил потом извиниться, что взял без спроса и сам положит в стирку. Нельзя же голышом ходить, там Соня, а он взрослый мальчик уже!       Обрадованный своими успехами, голодный ребенок, вышел из ванной и отправился искать ту, что обязательно накормит!       В доме было тихо и темно, но свет он включать не стал, так как прекрасно видел в темноте, поэтому просто пошел в комнату. Ракушка, на удивление оставшаяся на шее, все еще говорила, что подруга бодрствует, но чего тогда можно делать без света? Скучно же, не поиграть, не почитать. Может она фильмы смотрит на планшете?       Ребенок сунул нос в спальню, не потому что невоспитанный, просто он стучал, но ему не ответили. Или стучал тихо или там все в наушниках. — Соня, я кушать хочу! — позвал Гун, заметив шевеление в темноте, но под одеялом. — Соня! А что ты там делаешь?       Из-под одеяла раздалась ругань, потом кто-то взвизгнул и из зала прилетел Леви, обхватив маленького друга и утащив из комнаты, даже дверь за собой закрыл. — Леви, ну Леви, пусти! Ты чего?! — ребенок возмущенно барахтался в складках магической ткани, ругался и пинался, но выбраться не мог, потому что плащ еще и щекотаться начал. — Так не честно. Ха! Пусти ты меня. Ахаха! Соня!       Взвыл белугой ребенок и кубарем скатился на пол прямо под голые мужские ноги, которые хоть и в тапочках, и даже в халате до колен, но почему-то были очень серьезные, как собственно, и их хозяин.       Гун встал на ноги, подтянул сползшее полотенце и одной рукой пригладил челку. — Главный, привет. А ты чего тут делаешь? У тебя своей кровати нет, ты поэтому в Сониной спишь?       Верховный маг Земли закатил глаза в попытках просто-напросто не заржать и вполне привычно зажал двумя пальцами переносицу. Он пока еще был слегка красного от смущения и возмущения цвета, но это не шло ни в какое сравнение с равномерным бордовым окрасом спешно одевающейся в спальне девушки. О да, ребенок прервал достаточно интригующий процесс, но слава Агамотто, забывчивая русалка утром не выключила кондиционер и в комнате было холодно, отчего пришлось накрыться одеялом…и это спасло их и психику ребенка. Очень наглого голого ребенка в полотенце. — Не сочти за праздный интерес, но по какой причине ты в таком виде заявился ко мне ночью домой? Мама в курсе? Как ты вообще сюда попал? — А я есть хочу, ракушка сказала Соня не спит. А остальные спят, вот я и пришел. Пытался кольцом портал открыть, но не получилось. Тогда я как Соня включил воду и раз, тут появился. Правда без штанишек, поэтому взял полотенце. Но я потом постираю, честно. Мне на время. Ой, Соня, а ты чего такая красная?       Стивен бросил взгляд через плечо, оценив огромный румянец и растрепанные волосы. Но больше всего ему понравились глаза, зеленые, темные, с не до конца развеяшейся поволокой недавно происходящего. С этих мыслей пришлось быстро съезжать, потому что халат тонкий и мог вполне легко продемонстрировать то, что не следовало бы при ребенке. Который, к слову, подозрительно прищурился, осмотрев пойманных с поличным взрослых, и сложил руки на груди. — А вы чего там делали под одеялом? Целовались что ли? Фу, развратники! Мама говорила, что до заключения обряда по слиянию, так делать нельзя!       Стрэндж усмехнулся, потому что полностью морально уничтоженная девушка закрыла лицо ладонями, даже всхлипнув от смеха с пониманием ситуации. А потом убрала руки от головы и тяжело вздохнула, но наткнувшись на ухмылку мага, вновь зарделась. — А ну иди отсюда! Давай давай, кто-то в душ хотел! — ладони уперлись ему в лопатки и девушка принялась толкать Стрэнджа вперед и подальше от себя. — Да иди ты уже! Развратник!       Стивен слегка расслабился, не двигаясь с места, чем усложнил процесс своего выталкивания и чуть не рухнул спиной назад. Рассмеявшись, он подмигнул надутому лисенку и ушел в ванную, насвистывая какой-то прилипчивый мотивчик. — Так… — Соня еще раз вздохнула и посмотрела на Гуна. — Луна моя, ты поступил очень не хорошо. Сказать почему?       Весь боевой запал у ребенка пропал, ручки упали вдоль тела и наполнившиеся слезами глаза уставились на свою обожаемую подругу. — Ты убежал из дома, никого не предупредив. Вломился в дом ночью. А вдруг бы я мылась? Или в туалете была? Ну что ты на меня смотришь глазами кота из Шрека?       В карей радужке уже и галактика начала проглядывать. — Манипулятор, — махнула рукой девушка и сдалась. — Чего случилось то? — Я есть хочу, — прозвучало в нужной степени жалобно для того, чтобы екнуло самое черствое сердце. — Ладно, идем покормлю. А ты как сюда попал-то? И почему в таком виде? — А я по трубам как ты! Представляешь, там дядя какал!       В ванной что-то грохнуло, звякнуло и мужской хохот проник даже за закрытую дверь. — Что поделать, все какают, — философски и чуть смиренно отозвалась Соня. — Давай я тебе хоть футболку дам. А по шее тоже дам. По трубам он в час ночи. А если бы застрял где или не смог собраться воедино. Ты хоть и луна моя, но иногда сущий поросенок.       Ребенок залез на стул на кухне и сморщил нос. — Это неприличное слово! — Сущий —это значит самый настоящий, подлинный. А то, что подумал ты, правда не прилично. И вообще! Сиди молчи и ешь, раз уж пришел есть. — Так ты еще ничего не положила!

***

      Влажный и густой лес встретил Аро Гуна жарким маревом, льнущим к телу даже сквозь светлые легкие одеяния, покрывая кожу капельками пота, липкими и неприятными, пропитывающими ткань почти насквозь и не приносящими хотя бы мига долгожданной прохлады.       Планов больше не было, как и надежды, зато глухое раздражение разгоняло кровь в десятки раз.       Ловцы не вернулись.       Брачная метка горела ярко, будто в насмешку над оборотнем, и демонстрировала ему ежеминутно, что дорогая супруга жива здорова, но далеко и, чуть ли не зубами, рвет их связь, избавляясь от нелюбимого и предавшего ее мужчины.       Эти мысли заставляли сжиматься кулаки, раня самого себя острыми когтями и уделять больше времени дыхательным практикам и медитации, чтобы возвращать ясность разума.       Аро Гун был взрослым и вполне состоявшимся лисом. Он родился практически в один год с одиозными близнецами. Лисенок рос, взрослел, постигал тайны окружающего мира и секреты магии, и до безрассудства любил лишь одну девушку — Юй Мин.       Дерзкая, изящная, элегантная и хрупкая, обладающая сильным даром и несгибаемым характером. Она на все имела свое мнение, зубами и когтями раз за разом доказывая, что ничуть не является трепетной розой в тени великолепного брата. Она была безупречной, идеальной и именно такой, какой рисовало ему сознание образ лучшей пары.       Юн прекрасно видел слепое обожание настырного поклонника своей сестры и не мешал. К чему? Если Юйи не нравился кто-то, то вскорости он или отставал или уползал зализывать раны, все зависело от степени сообразительности и скорости осознания своей неправоты.       Аро был настойчив, как голодающая несколько месяцев росянка. Он совершенствовался, становился сильнее и заметнее, и постоянно пытался продемонстрировать непокорной Мин, что лишь он ее достоин.       Мальчик, привыкший все делать с полной самоотдачей, увереный в себе и сильный настолько, что мог выиграть у Юна два из пяти боя. Лучший после красного лиса. И таки да, упорство дало свои плоды. Возлюбленная лисица приняла его ухаживания, приготовилась отдать лапу, но пока без сердца. Кицунэ приободрился, расцвел и буквально летал на крыльях.        А потом в долину пришло несчастье, пока Аро занимался тем, чтобы его оценили по достоинству, брат будущей пары второй раз потерял свое потомство.       Грянул скандал, отвратительный, масштабный и всеобъямляющий. Взбрыкнувший от горя и боли Юн покинул Та Ло и был наречен проклятым изгнанником. Юми начала потухать оплавившейся свечой на сильном ветру. Гун был рядом, поддерживал, помогал, оберегал от злоязычных и чудовищно суеверных ёкай.       В конечном итоге всеобщее помешательство дошло до своего пика, и к Аро нагрянули родители. Они просили, умоляли и угрожали, требовали, чтобы их сын немедленно отказался от «порченной» невесты с гнилым семенем. Пугали такой же судьбой, какая была у детенышей Изгнанного и всячески пытались продавить свою точку зрения. Аро стоял намертво. Ему не нужны были другие, не нужна была такая безопасность и, если уж так случится, что лоно возлюбленной не даст Продолжения, Гун согласен прожить вечность без потомков и довольствоваться общением с племянниками, которые когда-нибудь будут у его младшего брата. Родители были в ужасе от подобным перспектив, и, невольно, амплуа Юй Мин обросло домыслами. Мол, пользуясь своими силами, она заморочила голову несчастному лису и лишила его разума.       А потом она пропала. В один из дней, проснувшись утром, Аро увидел своей брачный браслет, который трепетно и со всей душой делал для возлюбленной, на обеденном столе вместе с куском пергамента и всего одним словом «прости».       Простить он не мог. Как и понять. И отпустить.       Загнанным в ловушку зверем он метался по всему Та-Ло, тряс другие расы, носом перерыл каждый кусочек этого огрызка мира и, в конечном итоге, узнал, что Юй Мин воспользовалась бамбуковой рощей.       Огромный белый лис рухнул у волшебной тропинки и взвыл так, что тронуло души всех, кто невольно услышал этот крик беспросветной боли и удушающего отчаяния.       Он лежал там почти неделю, не ел, не пил, просто с надеждой смотрел на шелестящие колышущиеся ростки и в выматывающей надежде ждал, что это все ошибка, и вот сейчас мелькнет белоснежный хвост, и она выйдет ему навстречу, гордо вздернув нос и сказав, что он прошел ее проверку на чувства.       Ослабленного и потерянного его утащил домой младший брат. Отпоил, накормил и дал прожить спокойно эти волны боли, истекающие из разбитого сердца.       Аро до сих пор не знал, послужило ли причиной ее ухода то, что она, может, услышала его разговор с родителями, или же тоска по брату была так сильна, что очертя голову она бросилась за ним вдогонку. Возможно так нестерпимы стали насмешки за спиной и вслед, что терпеть было уже выше сил?       Но почему она ничего не сказала? Почему ушла одна? Почему бросила его?       Арно бы пошел за ней на край света, тенью бы следовал попятам и вымаливал прощения за грубость соклановцев.       Но она выбрала уйти, тихо, подло и в ночи, как вор, забрав из души все то хорошее, что он для нее копил по каплям.       Родные, видимо, понимали, что Аро в таком состоянии был готов на любые глупости, даже бежать за возлюбленной, поэтому несколько лет кто-то из них постоянно дежурил у перехода в тот день, когда портал на Землю был активен. Более того, ушлые родственники взяли с драконов клятву, что те не станут помогать Аро Гуну выбраться из Та Ло.       Но Аро и не пытался. Осели пеплом на лице и сущности сгоревшие надежды и мечты. Да, по некой инерции он все же приходил к роще в те самые дни, но просто сидел сутки и ждал, а потом тихо уходил.       Постепенно сама мысль, чтобы остаться в стае, где близкие пытаются подсунуть ему тех или иных прекрасных леди, стала невыносимой и он ушел бродить.       Прибивался то к одной стае многочисленных существ Та Ло, то к другой. Пожил несколько десятилетий среди людей, потом в одиночестве и тишине. Добился учебы у Минотавров их технике боя и однажды, после изматывающей тренировки, стоя по пояс обнаженным и, глядя на закатное солнце, почувствовал, что его, наконец, отпустило. Что воспоминания не причиняют боли, что карие глаза и шелк волос более не преследуют его по ночам и грудью полной стало легко и приятно дышать.       Тогда-то он и вернулся домой, чтобы столкнуться нос к носу со следующим испытанием своей не самой благостной жизни.       Этим самым испытанием стала — Юр Мин. Младшая сестра его бывшей невесты. Так похожая на нее и совершенно другая. Первым порывом было подхватить, обнять и хотя бы так забрать ее себе. Старейшины не воспротивились, и подозрительно легко согласились родители, бесконечно счастливые тем, что блудный сын вернулся домой и решил остепениться.       Пелена очарования сползала с глаз постепенно, наверное потому, что он упрямо держал ее за самый кончик, чего делать бы не стоило.       Пока готовился обряд, пока длились ухаживания и даже пока шла сама свадьба, он ничего не замечал. Все стало хуже только со временем. Юр Мин, так похожая телом, была совершенно противоположна сестре душой. Тихая, покорная, забитая и восторженно заглядывающая в рот мужу, в чем-то робкая и ужасно смешливая. Она не так одевалась, не так ела, не так улыбалась, не так сидела, ходила и сражалась.       Вернее нет, она вообще не сражалась. Родители лишили ее данного направления в обучении, а спорить с ними младшая Мин не посчитала нужным.       Аро Гун смотрел на Юри и медленно гас, чувствуя, что тонет в болоте, в которое своей же глупостью себя и загнал. И подло, малодушно и отвратительно гадко, на брачном ложе звал ее Юми. Девушка даже не понимала, что это короткое прозвище ее сестры, ведь она тоже «Ю» и тоже «Ми».       Гун ушел в самосовершенствование. Он тренировался до потери сознания, до сбитых в кровь рук и ног, уходил в медитации на целые недели и иногда и месяцы, и часто срывал плохое настроение на молодой супруге. Не бил, конечно. Что он, скотина что ли? Или дикий зверь?       Просто холод в общении или молчание, или ледяная фраза, бьющая наотмашь, хуже самого сильного кулака.       А потом его семя дало всход. Наступила беременность, и это выволокло Аро из его тщательно наращенной вокруг скорлупы, сердце стало биться чуть чаще, стоило положить свою ладонь на круглый животик супруги и он, наконец, открыл глаза на свою жизнь. Будто впервые увидел такие добрые и наивные глаза Юр Мин, с каким детским восторгом она реагировала на движения малыша внутри и как замирала и охала, если этих движений становилось слишком много.       Он приносил добычу своей лисице, с умилением смотрел на ее четвероногие барахтанья в пруду и ощутил нежность, которая тонкой шторой отделила прошлое и насыщала дни новыми красками и ожиданиями чуда.       Казалось бы, мир?       Но чем ближе день родов, тем сильнее что-то сгущалось в воздухе и давило на только что с облегчением развернутые плечи. Внутренний голос обрел крепость, силу и звук и планомерно низводил все хорошее в каждом дне до самого ужастного.       Ему начало мерещиться, что Юр Мин притворяется, что что-то скрывает, что украдет у него сына и сбежит так же как сестра.       Неверная.       Двуличная.       Жестокая.       Нет любви.       Использует.       Голос шептал, потом говорил и в моменты дикого сопротивления буквально кричал.       И рождение малыша, маленького лисенка, белого и совершенно нормального, только усугубило ситуацию.       Аро начал жить в мире постоянных подозрений, напряжения и наветов. Изо дня в день ждал неотвратимого финала и вот день настал.       Юри украла его Продолжение, настроила против отца и остальных жителей деревни, учила непонятно чему, потворствовала разобщенности в их маленькой стае и вот теперь итог — Ми Гуна нет. Юр Мин — нет и только злость и ненависть.       Он знал, что его Продолжение живо и знал, что жива супруга. И даже узнал, что мать жены хотела убить его маленького мальчика, что отправила по следам Гуна Ловцов и уже несколько дней мужчина почти не спал, с ужасом ожидая, когда жизнь его ребенка, отказавшегося от связи с отцом, оборвется.       Но обошлось. Предки и покровители, как ужасно знать, что сделать ты ничего не можешь, кроме как отправить этого наглого шумного и мерзкого Минотавра к его Земным дружкам, чтобы они смогли уничтожить правосудие Та Ло, или хотя бы предупредить, спрятать, уберечь.       Он смотрел за боем, он видел каждый замах и каждый удар и узрел просвет, шанс на удачу, когда темные твари вошли в тело Гертмунда. Не теряя ни секунды, лис схватил стонущего мага за шиворот и потащил к воде. Ао Цинь долго смотрел на потерявшего сознание Минотавра, а после своими прозрачными глазами шарил в закутках души пришедшего оборотня.       Наконец толстые роговые пластинки верхних век сомкнулись, дракон подхватил бьющееся в судорогах тело и ушел на глубину.       Сегодня страх настолько поутих, что стало возможным несколько часов поспать и даже что-то съесть, хоть с уходом жены из съестного остались только связка трав на стене и засохший кусок хлеба. Аро не привередничал, сжевал хрустящую на зубах выпечку и вышел из дома.       Не привлекать внимание он научился давно, поэтому демонстративно никуда не спешил, перекинулся парой фраз со знакомыми и медленно продвигался к цели. Мир был не доволен и полноценно сообщал об этом своему приемному ребенку. Ветви не спасали от палящего солнца, одежды, ранее так хорошо защищающие от зноя, сейчас неприятно липли к покрытой испариной коже. Трава гудела, шелестела и подкидывала под ноги разные камни, вилась дорожка неровная и весьма длинная. Аро упрямо шел, пока взгляду не предстала невиданная картина…       Вход в пещеру, где обычно обитали ловцы, был закрыт. Да его попросту не было, лишь монолитная стена и ни щелочки, чтобы заглянуть.       И такое облегчение накатило на оборотня, что он едва устоял на ногах.       Белая знакомая лисица удержала от позорного падения лишь своим присутствием. Аро перекинулся и, приблизившись к матери Юр Мин, сел рядом, не тратя время на лишние слова, впервые за долгое время наплевал на все этикеты.        «Ты доволен?»       Гун поднял морду к солнцу, которое хоть и злилось на свое дитя, но все же не удержалось и ласково провело лучиками по мокрому черному носу.        «Вы пытались уничтожить мое Продолжение, сначала своим лапами, теперь чужими. Мироздание против, ловцы отказались от миссии и закрылись. Нет смысла интересоваться такими очевидными вещами.»       Лисица повернула голову и оскалилась, но без ярости, скорее очень устало.       «Из-за твоего «сына» моя дочь приговорена! Моя маленькая глупая девочка закрыла собой выщенка и подставилась, чуть не погибнув от руки родной матери!»       Сильное тело вздрогнуло под молочной шкурой и ярко-желтые глаза опустились к когтям, будто екай до сих пор видела кровь на них, ощущала запах ядовитой горечи и металла.        «Умрет Ми Гун, и есть шанс, что ее пощадят. Но поздно»       Бессильно лисица рухнула в траву.       «Ловцы не уничтожили это порождение мрака. Мне нет смысла жить. Сначала мои малыши, моя боль, моя кровь и безысходность, теперь моя добрая лисичка. Я прогневала наших предков, я уничтожила свой род. Двое изгнанных, что никогда не принесут потомства и третья будет мертва, как только до нее доберутся Пра.»       Голос звучал все тише, все безнадежнее и Аро взбесился ни на шутку. Шерсть встала дыбом, хвосты взвились вверх, прикрывая спину и заворачивая мужчину в полусферу. Он ощерил клыки и навис над отчаявшейся лисицей, будто физическими ударами, причиняя ей боль своими словами.        «Никчемная, слабая и глупая самка! Мое Продолжение, будь оно трижды неугодным миру и старым бешеным тварям — будет жить, станет сильнейшим во вселенной и уничтожит поднявших на него руку. А мать его так же счастливо проведет свою жизнь рядом со своим ребенком и своими братом и сестрой. Если я еще хоть раз увижу тебя здесь, стонущей о справедливости, то сверну шею, как покойная лени Ан Тали, а потом перегрызу глотку твоему супругу и всем тем, в ком есть хоть капля вашей крови, способная осквернить алтарь ловцов. И если на то будет воля предков, лягу подыхать рядом с вами, пусть меня хоть на сотни частей рвут. Сука, недостойная своих щенков!»       Дезориентированная женщина, испуганно прижала уши к черепу и, заскулив, нелепо оттопырила зад, прижавшись пузом к земле и пятясь назад.       Так жутко сейчас выглядел этот всегда спокойный и рассудительный лис, надежда и опора рода, и какие ужасные вещи он говорил.        «ТЫ! ТЫ НЕ ПОСМЕЕШЬ!»       «А ты попробуй и узнаешь, всю степень моего отчаяния!»       Клацнули острые зубы в опасной близости от головы лени. Она с визгом вскочила на лапы, чуть не запутавшись в их обилии и рванула прочь от этого сумасшедшего лиса.       Не зря дочь так жаловалась на его поведение, то ласковое и нежное, то яростное и непримиримое.       Только сейчас стало понятно, что тварь вышедшая из чрева Юри была эмпатом. И ясно стало всем, почему лисенок был так нелюдим, почему с холодностью относился к любящему отцу. Тварь забравшая дочь. Тварь несущая гибель всему роду, тварь уже однажды чуть не уничтожившая их расу там, на Земле прошлого. Остается верить, что там куда они отправились, Ми Гун проживет недолго, или же так долго, что и думать забудет про неласковую родину.       Аро Гун проводил взглядом убегающую лисицу и брезгливо фыркнул, тут же сдуваясь. Он подобрался ближе к запечатанной пещере и поскреб ее лапой, чтобы убедиться, что это не иллюзия. К счастью, и правда плотная стена.       Обойдя местность, лис улегся у входа, чуть в тени и задремал, впервые за долгое время не раздираемый подозрительностью и противоречиями, и снились ему отрывки насыщенной жизни маленького темноволосого мальчика, вокруг которого плавает странная девушка наполовину рыба, где летает красный плащ и Юн Мин и Юми улыбаются, открытой душой принявшие своего племянника.       И невдомек никому в этой покрытой зноем долине, что только лишь любовью и волей, пусть запоздало, но утомленный вечными противоречиями белый лис скинул с себя многолетнее воздействие на разум.       Ао Цинь, гревший свои старые бока на поверхности воды, чутко уловил падение грязной пелены, поработившей чужое сознание, и выпустил из ноздрей водный фонтан, довольно сощурившись. Одна дверь закрылась, как жаль, что их еще так много. И он виновен в этом, хоть и не намеренно, но отчасти.       Нельзя верить всем, у кого хвост!