Сердце русалки. Поцелуй Лакшми

       Ты так устал…       Он устал.       Это единственное чувство, преследовавшее его последние дни после выписки из дома Мастера Юй Мин. Хотя нет, эта усталость копилась и раньше, свинцовыми гирями вдавливая в землю и лишая остатков сил. Разумом он понимал, с чем связана эта не проходящая слабость, но легче от этого не становилось.       Магиана извинялась очень долго и искренне за своего нерадивого племянника, который одним движением руки вырвал процентов семьдесят нитей, что создавали его связь с русалкой. С одной стороны, это было прекрасно и решило множество проблем, ускорило разрыв, но…телу тяжело. Душе же было так жутко и тоскливо, что хотелось встать на четвереньки и завыть на луну. Организм повторно за последние два месяца претерпевал обратную трансформацию, и не сказаться на здоровье юноши это не могло.       Ребенка он не винил ни капли, поскольку прекрасно знал, что такое детская ревность и как сильно она может ранить маленьких мальчиков и девочек. Бессмысленно обижаться и злиться на малыша, который беззаветно и всей душой обожает свою волшебную подругу.       Больше негативных эмоций вызывала как сама Соня, так и Верховный Маг Земли, который носил, судя по всему, не только звание, но и корону с бриллиантами, давившую ему на уши и мешая кровоснабжению мозга.       Соня была не виновата, не заслужила этого раздражения, но справиться с собой было очень трудно, поэтому он предпочел отстраниться, чтобы случайно не сорваться. Его размеренная и четко спланированная жизнь катилась к чертям после встречи с ней.       Утро без батареи зелий и витаминов было бы и вовсе невыносимым, а следовавшие за этим осмотры Лисы в квартире семьи Банерджи пугали родного человека и волновали, хотя ей это категорически запрещено. Увы, чудо не всегда случается, и Юй Мин не смогла выявить причину недомоганий мамы и как-то помочь, только тоники в удвоенном размере появлялись на столе кухни.       За это спасибо, а за остальное…       Как ему теперь жить? Как общаться с людьми и тем более девушками, когда ты чувствуешь себя ущербным, никчемным и обманутым. Будто тебе пообещали звезду с неба, а принесли лишь жалкую горстку звездной пыли.       Николас держался как мог, не впадал в депрессии и истерики, улыбался коллегам и переживающим за него друзьям, работал и пил все, что нужно, для восстановления организма и только вечером в своей комнате, лежа в кровати слышал далекий шепот волн, преследовавший его даже во снах.       На сообщения он ее не отвечал.       Очень кстати пришелся совет Мастера, ставший прекрасным поводом и оправданием. Если встретиться с девочкой, то физически ему станет лучше, подпитавшись от нее, возможно, и нити восстановятся и отрастут, но надо ли ему это, если принято решение о разрыве? Да и чем он хуже Верховного, который переживает тоже самое, но без анестезии и с кирпичом вместо лица?       Соня.       Как к ней относиться? Как вытравить манию зеленых глаз из души и тела? Как заставить себя не думать о том, что больше ее в жизни не будет? Что нужно забыть, работать, учиться и вернуться на путь к своей мечте стать достойным кардиохирургом? Что нужно будет в будущем как-то смотреть на других девушек, говорить с ними и возможно строить отношения. Как не сравнивать, и что он в целом себе напридумал?       Она никогда ничего не обещала, общалась спокойно и добро, как с другом. Призналась, что любит Стивена Стрэнджа и в сердце ее нет места другим. Тогда что он хочет?       Она боялась и страдала, узнав что стала причиной его бед. Приходила из океана только к нему, чтобы облегчить боль и развеселить историями о подводной жизни, угостить рыбкой и показать красивые раковины.       На кого он злился больше? На нее или себя?       Он знал на кого, на его императорское величество, снизошедшее до простого смертного!       День на третий после того, как более-менее восстановившийся Ник вернулся домой и вышел, наконец, на работу, на которой пришлось брать больничный, его вызвали к главврачу.       Парень закончил с капельницами, помог с обходом и поправив халат, постучался в кабинет своего руководителя и по совместительству профессору. — Доктор Уилсон, можно? — Ник приоткрыл дверь и вошел. — Банерджи, заходи. Обход закончили? Жалоб нет?       Крупный, даже тучный профессор Оскар Уилсон, читал у них курс лекций по практической хирургии и был, несмотря на свои объемы, потрясающего умения врачом.       Стукнуло ему недавно шестьдесят пять, излишний вес успешно компенсировался прямой спиной, каштановой шевелюрой со всегда опрятной прической и пышными усами самого благообразного вида, которые он очень любил подкручивать, когда задумается. Мужчина так обожал эту деталь своего образа, что всех новичков изрядно веселил своими специальными шапочками для них на операции. Ник тоже в свое время смеялся, пока не увидел Уилсона в работе, и смех не сменился искренним уважением. Абы кого Оскар к себе не брал, но Николас вывернулся из шкуры, ночами не спал, чтобы попасть в эту группу и заслуженно занял свое место под патронажем выбранного для себя учителя. — Все прекрасно. Миссис Льюис, правда, снова искала своих котиков в туалете, но сегодня Джони принес ей игрушечного и она успокоилась. Сидит, кормит нового питомца из тарелки с молоком.       Ник улыбнулся в ответ на смех руководителя и только сейчас заметил, что в чистом и всегда очень светлом кабинете они не одни. Спиной ко входу, в глубоком кресле сидел мужчина, закинув ногу на ногу, покачивая в воздухе легким ботинком из тонко выделанной черной кожи. Подвернутые темные брюки и синяя рубашка. Лица посетителя Ник не видел, но седые виски в черной шевелюре и атмосфера полной уверенности в себе… парень без колебаний узнал мужчину, почтившего их больницу своим присутствием и чуть было позорно не выдал обуревающие его эмоции, благо вовремя взял себя в руки и вскинул темные брови, задавая безмолвный вопрос своему руководителю. — Познакомься, Николас, это мой хороший друг и один из первых учеников Доктор Стивен Стрэндж.       Верховный поднялся, отставив чашку с кофе и выпрямился, встав в пол оборота, чтобы видеть и парня и Уилсона. Расстегнув пуговицу рубашки, Стрэндж лениво отбросил ее полы, будто облачен, как минимум, в меховую мантию, и, заложив руки в карманы брюк, продемонстрировал контрастом бьющую по глазам простую плотную белую майку.       Осмотрев юношу, он чуть насмешливо кивнул и повернулся к главврачу. — Мы уже знакомы. Так что, отпустишь парня на часок пообщаться?       Доктор Уилсон кивнул и подкрутил свой ус, выглядя подозрительно довольным, а вот Николас ощутил на языке привкус уксуса, от того, что специально или нет, но Верховный вновь продемонстрировал ему собственное превосходство, да еще и отменную хитрость. Ведь подойди Стрэндж прямо к Николасу, мог и получить не совсем вежливый отказ, а вот через учителя да еще и в рабочее время… шах и мат. — Идите, конечно. Вам может ординаторскую предоставить? — Не сочти за грубость, Оскар, но придется отклонить твое заманчивое предложение. Мы посидим на первом этаже. Все же кофе у тебя отвратный, — усмехнулся Стрэндж и протянул руку коллеге.       Профессор грузно поднялся и крепко пожал протянутую конечность, рассмеявшись фразе, как старой шутке. А потом еще и пальцем погрозил магу: — Я давно говорил тебе, еще тогда, на третьем курсе, что змея на фирменном изображении врачей — это твоя ядовитая персона… — А красный крест со скорой — крест на моих эмпатии и умении общаться с пациентами, — закончил Стрэндж и зачесал пальцами волосы назад. — Николас, через пять минут встретимся у лифта. Переодеваться будешь или так пойдешь?       Объективно говоря, мужчина не сказал ни одного грубого слова, не оскорбил ни звуком ни жестом, но… Как тонко и иронично он указал Николасу его место. Я верховный маг — ты простой смертный. Я гениальный нейрохирург со стажем — ты всего лишь новичок. Я на короткой ноге со всеми, кем ты так восхищаешься.       Доселе не испытываемые чувства безысходности и ярости поднялись откуда-то из глубин и застыли на краю расширенного зрачка, поглотившего карюю радужку. Наверное, именно так ощущает себя загнанная в угол крыса, напротив которой встал огромный дикий кот.       Намеренно!       Случайно?       Но Стивен Стрэндж заставил Николаса испытать весь многогранный спектр этих эмоций, наполнивших его целиком.       Внешне же парень чуть заторможенно кивнул и вышел в коридор, чтобы в ординаторской с такой силой хлопнуть шкафчиком, что заглянувший к другу Джони аж подпрыгнул на месте и, хотел было что-то спросить, но увидел в коридоре мелькнувший силуэт проходящего очень знакомого мужчины и чуть не подавился застрявшим в горле вопросом.

***

      Стивен напряженно проследил за взведенным до предела парнем и поморщился от неудовольствия.       Мысли, обуревающий Банерджи он осознал не сразу, а ведь мог бы подумать. Сперва идея так выманить парня на разговор казалась здравой, ведь добровольно тот не станет даже дышать рядом со Стрэнджем в одном помещении. Сейчас же… тяжело как с этой молодежью! — Стивен, в чем тебе интерес к моему мальчику? — серьезно спросил давний друг и первый учитель. Правда тогда он не был так сед и устал в своей борьбе за человеческие жизни.       Маг бросил взгляд на подошедшего к нему врача и кивнул в сторону стопки личного дела: — Талантливый, трудолюбивый, добрый и отзывчивый парень. Стоит помочь подрастающему поколению в их нелегком пути. — Полная твоя противоположность, помимо таланта, — Уилсон прислонился спиной к своему же столу рядом и привычным жестом подкрутил ус. — Но я уловил некоторое напряжение в его взгляде. Да и с чего в твоей Мстительной персоне вдруг порезались такие благотворительные наклонности? Стивен Стрэндж которого знал я, ничего не делал без выгоды для себя. Я не хочу, чтобы ты порушил его будущее.       Стрэндж размял указательным пальцем пульсирующую точку меж бровей: — Считай это выкупом. — Выкупом? Что вы не поделили, дрянной ты мальчишка?       Маг посмотрел на закрытую дверь, перевел взгляд на Оскара и губы его сами собой раздвинулись в улыбке: — Женщину, друг мой. Просто женщину, — дружески похлопав шокированного профессора по плечу, Стивен снова сунул руки в карманы и удалился в сторону лифта.       Еще ему успокаивать мальчика и убеждать, что его не пытаются купить, а просто компенсируют материальный и физический ущербы.

***

      Кафетерий был неплох, в меру светлый, с огромными окнами в пол. С серо-бежевым дизайном; светло-желтыми креслами, обитыми чем-то плюшевым, но антивандальным; и столиками на одной ножке. Растения в кадках, плетеные светильники и есть спокойные уединенные уголки, один из которых заняла пара, привлекающая внимание.       Красивый видный мужчина, в лицо которого не знал только слепой и совершенно не интересующийся миром человек, и молодой парень в районе двадцати пяти.       Они устроились друг напротив друга, как враги, вынужденно севшие за стол переговоров и мало кто мог набраться храбрости, чтобы подойти к ним, тем самым нарушив поединок взглядов, пока официантка с ослепительной улыбкой не принесла их заказ.       Мужчина отстраненно кивнул и скупо улыбнулся, убирая руки со столика, для большой кружки кофе. Перень же принял огромный стакан холодного американо со льдом и поблагодарил. Профессионально скрыв разочарование, она опустила поднос и удалилась, оставив наедине странный дуэт.       Стивен сделал глоток напитка и с тяжелым вздохом откинулся на спинку кресла, сохраняя осанку прямой: — Выглядишь неплохо. Нет жалоб на состояние? Я несомненно в курсе выводов диагностики наших уважаемых Юр Мин и Навина, но хотелось бы уточнить лично.       Парень дернул плечом и устало потер лицо руками. Злость не может храниться в неизменно высокой концентрации долгое время, так что пока они дошли, пока сделали заказ, пока ждали его…пыл слегка охладился, выпив остаток и так небольших, с трудом накопленных, сил. — Ближе к делу Верховный. Что вам от меня нужно, раз вы даже на работу ко мне явились? — Стрэндж и на ты. Полагая, произошло уже более чем достаточно событий, чтобы перейти к более личному обращению. Давай без агрессии и, раз такое дело, начну с начала. Тебя не проинформировали, почему ты очнулся у Лисы в лазарете?       Ник кивнул и отпил свой напиток, вынув из него трубочку. Холодная жидкость скользнула по пищеводу и осела неприятным комком, зато чуть взбодрила.       Маг вел себя безукоризненно, смакуя свой кофе и демонстрируя весь комплекс хороших манер больше подходящих для чаепития с королевой. И не поймешь, на публику играет или до мозга костей пропитался собственноручно созданным образом. По крайней мере, смотрится вполне естественно. — В тот день, когда мне удалось поймать Соню на суше и заблокировать от попытки сбежать под воду, в стремлении выбраться и разрушить барьер, она попыталась по нашей связи заставить меня самому ее отпустить.       Николас прищурился и запил неуместный комментарий. — Ей это почти удалось. Она вытолкнула мое астральное тело, лишив физическую оболочку воли. Когда я попытался помешать, то вытянула к себе тебя и, также беспардонно выдрав душу, заставила сражаться. Я, пока не разобрался как, но разрушил нашу с ней связь, тем самым остановив бессмысленный бой и вырубив вас обоих.       Николас сглотнул и неверяще уставился на Стрэнджа. Но тот лишь подтверждающе кивнул и резко замолчал, потому что к столику приблизилась женщина с телефоном и неадекватными глазами рьяной фанатки. — Разрешите сфотографироваться? — Минутку, — проинформировал он Банерджи и поднялся с места, лучась добродушной улыбкой, которая была проявлена только до момента, пока камера не исчезла вместе с владелицей из зоны видимости, а потом сползла также быстро. — Я люблю тебя, Стивен Стрэндж!       Крикнули откуда-то неподалеку, когда маг уже собрался продолжить развивать тему. — Я тронут, — отозвался мужчина и, не вытерпев, накинул на них полупрозрачный купол, резко убавивший интерес публики и заставивший людей в недоумении искать исчезнувшую парочку. — Итак… на чем я остановился?       Нику стало смешно, и он не сдержал кривую улыбку. — Про разорванную связь. — Ах да. Так вот, опустим дальнейшие приключения личного характера, но тебе на пользу выброс в астрал не пошел. Юй Мин теми самыми рисунками хной наложила руны на твою кожу, чтобы закрепить душу в теле, избыв возможные последствия и все бы было прекрасно, если бы в лазарет не забрался один маленький мальчик… — Ми Гун — племянник Юй Мин. Он в детской ревности разрушил и мою связь с Соней. — Закончил мысль Банерджи. — Я так понимаю, теперь мы в равных условиях свободных от русалки мужчин? Поэтому мне так паршиво?       Стрэндж кивнул и махом допил кофе. — Все так, да лишь отчасти. Лиса в приступе сомнительного милосердия восстановила некоторые нити, из-за которых сохранилась частичная привязка. По их вине ты и испытываешь дискомфорт, но и они без подпитки ослабнут и схлопнутся, просто быстрее чем прогнозировалось ранее. Тебе лишь необходимо избегать контакта с Соней, и все закончится достаточно быстро.       Николас расслабился в кресле и рассмеялся, весело, от души и заставив Стивена напрячься: — Стрэндж. Это очень смешная шутка. Просто потрясающая. А Соня говорила, что у вас плохое чувство юмора. Дело в том, что теперь я со спокойной душой могу нашу с ней связь закреплять, не видя никаких препятствий.       Голубые глаза опасно блеснули, но кареглазый соперник даже не дрогнул. Маг сцепил руки в замок и пожал плечами. — А вот тут, Николас, ты сильно ошибся в расчетах, что непозволительно для будущего врача. Соня по прежнему моя и отказываться от нее из-за временных трудностей я не намерен. Давай разберем ситуацию подробнее, и, так как я изрядно подустал читать тебе лекции и проповеди, говорим мы последний раз. Виделись вы с ней впервые уже после начала Зова и не будь его, твоих бы трепетных чувств даже и не возникло. Все ощущения, вся твоя тяга и щенячья влюбленность — лишь последствия магического влияния русалки на возможно подходящего ей биологического партнера для зачатия хвостатого потомства.       Недостоин.       Николасу кровь прилила резко к голове, в затылке запульсировало и желваки заходили на тщательно выбритом лице. — Поэтому советую унять стероидные гормоны и подумать своими хорошими мозгами. Соня — русалка. Существо магическое, подверженное опасности, охоте главы темного измерения и множеству других внеплановых проблем. У меня есть возможность если не защитить, то помочь и обезопасить. У тебя таких возможностей нет и не будет. Став полноправной ее парой, ты будешь белкой с красной мишенью на спине, в которую Дормамму сам, или с помощью своих тварей, примется стрелять на поражение. Ты готов взять на себя ответственность, исходя из которой она будет постоянно переживать за тебя и прикрывать, чтобы рано или поздно успешно подставиться самой? Устраивают перспективы? — Вы поэтому бросили Доктора Палмер? Тоже не смогли бы защитить? — почти с шипением выплюнул взбешенный Ник. — Отчасти, — спокойно согласился Стрэндж. — Быть со мной опасно и эти отношения я принес в жертву всеобщему благу. Сейчас ситуация иная. Соня способна защищаться, отстаивать свою жизнь. При наставничестве твоего деда ее силы и умения со временем возрастут многократно, что позволит нам обоим маневрировать в тандеме общего дела — защиты нашей реальности. Обеспечить и стабильный мир и стабильную семью. — А о ее чувствах вы хоть раз задумывались? — Ой, да брось. Ее чувства принадлежали, принадлежат и будут принадлежать мне одному, и все требуемые усилия для этого будут приложены. А вот к тебе она испытывает лишь малую их толику, активно замешанную на жалости, по причине сильной мягкотелости женского сердца и желания всем вокруг причинять добро.       Из воздуха на стол с хлопком упала увесистая папка. — Я изучил твое личное дело, Николас, и должен сказать, что впечатлен. Поэтому мой тебе совет — учись, развивай свои собственные таланты и иди по жизни избранной дорогой, не сворачивая. А неудачное стечение магических обстоятельств оставь в прошлом. Ты способный врач и при должном усердии сделаешь превосходную карьеру. Я готов в этом тебе помочь, тряхнуть старые связи, гарантировать хорошую стажировку и положительные рекомендациями. Захочешь открыть свою практику с друзьями, помогу со спонсорами. Не стоит гнаться за ложной целью, принеся в жертву все, к чему стремишься долгие годы.       Николас поднялся молча из-за стола, и Стрэнджу было отчетливо видно, каких усилий парню требуется для поддержания похвального самоконтроля. Он вытащил из кармана купюры, подложив под почти полный стакан с кофе, и вибрирующим от злости голосом сказал. — Всего хорошего, Доктор Стрэндж.       И удалился, с прямой спиной и шлейфом бушующих в душе противоречий. Как только парень переступил границы щита, тот лопнул, явив снова их миру.       Стивен также расплатился с избытком и устало коснулся пальцем пульсирующей жилки на виске. Лицо стянуло и дергало.       Что ж, свои слова он сказал и не соврал ни разу, наконец, облачив собственные ощущения в полноценную речь и, помимо Николаса, сам сделал некоторые выводы. Услышит его парень или нет, воспользуется протянутой рукой или оттолкнет, от него уже не зависит.       Люди принимают решения самостоятельно, особенно в период своего взросления и роста, и влиять на это, значит взять полную ответственность за всю последующую жизнь этого человека.       Больше всего во всем этом раздражало то, что парень просто убийственно похож на него самого в молодости. Там точно есть характер, талант и амбиции, а еще хватка питбуля.       Если Стивен прав настолько о их схожести, то Ник не отступит, наоборот, вцепится всеми зубами, как сделал бы на его месте он сам. Это понимание пришло именно сейчас и сформировалось окончательно. Гордый молодой Банерджи, как отражение его самого, только моложе и в чуть более щадящих условиях, может ли он достучаться до Сони и показать эти свои качества?       Ведь любит она Стивена, но кто сказал, что молодой соперник не сможет раскрыть ей свою сущность и перетянуть вожжи на себя. А может и способ найдет стать магом или еще кем. Романова была человеком — стала русалкой.       Стивен запил неприятную мысль и нахмурился, глядя на кофейную гущу в кружке. — Дьявол, кажется, я сам себе рою могилу…       Как назло в голову полезли образы их Соней личной интимной жизни, ее радость от возможности видеться с ним, ее немое обожание и тихая грусть в первые встречи. Ее восторг от осознания, что она в его руках, объятьях и жизни. Приятные моменты дома, когда приходишь и видишь, что тебя ждут. Даже иллюзия семьи, когда маленький настырный оборотень гостит и требует развлекать себя любимого. Все это оказалось так зыбко, так непостоянно. Потерять то, что еще не построил? — Не дождешься, — прошипел маг себе под нос и поднялся, столкнувшись со взглядами десятка человек и прицелами камер их телефонов.       Расправив плечи, чуть улыбнувшись, мужчина не стал разочаровывать публику и эффектно шагнул в раскрытый портал под дружное «Ах!»

***

      Сегодня Николас вернулся со смены где-то около семи вечера, вовсе без ног, но довольный прошедшим рабочим днем. Он тихо открыл своим ключом замок и, переобувшись, заглянул на кухню, чтобы застыть в дверях, обнаружив довольную и раскрасневшуюся маму за столом, болтающей с … Соней?! — Сынок! Ты вернулся? — его мама, его резко похорошевшая, явно бодрая и здоровая мама с искрящимися от переполняющей ее энергией глазами, увидела сына в дверях и улыбнулась.       Беловолосое видение, сидящее к нему спиной, обернулось, поднимаясь со стула и чуть бледная Соня буквально помертвела, прикрыв рот руками. — Ник?! Ты! Молчуны хреновы!       Она метнулась вперед, но парень сделал шаг назад, не допуская прикосновений. — Не прикасайся, — излишне резко осадил он ее и для безопасности шагнул еще дальше. — Николас! — возмутилась Джулия. — Назад, — испуганно крикнула Соня, неожиданно закрывая от парня его же собственную мать. — Я не для того лечила, чтобы вы одним подзатыльником вновь вернули себя к истощению. Ник…       Ее взгляд жалил больнее правдивых слов Верховного. Она закусила губу и с мукой в зеленых глазах, больше не пробуя приблизиться, начала медленно подбирать слова: — Я не знаю, что случилось, но ты истощен. Если тебе не помочь, твоя мама снова начнет вливать свои силы в тебя и вредить себе! Пожалуйста, позволь помочь.       Мир пошатнулся перед Николосам, и он с трудом осознавая услышанное посмотрел на мать. Та поджала губы и, в конечном итоге, вздернула подбородок, как бы без слов говоря, что даже если и так, то не о чем она не жалеет и ему жалеть запрещает.       Парень прижался лопатками к стене в коридоре, чтобы найти опору хотя бы где-нибудь в этом нестабильном, зыбком и непостоянном мире и только сейчас начал отмечать все нестыковки, все ухудшения в мамином здоровьи с момента возвращения из Камар-Таджа. Сейчас ей стало легче, а он… как, наверное, жалко он смотрится… — Тебе не сказали, — полу утвердительно обратился он к молчавшей русалке. — Не сказали. Племянник Юй Мин вырвал из меня большую часть связывающих нас с тобой нитей. И чтобы они не восстановились, контактов нам нужно избегать.       Она неверяще вскинула брови и довольно беспомощно огляделась вокруг, надеясь, что это все шутка. Рот приоткрылся буквой «о» и в мгновение глаза поменяли свой вид на русалочий.       Тихо охнув, Соня схватилась обеими руками за голову и начала заваливаться. Ник дернулся вперед, поймать, не дать упасть, но Джулия ухватила гостью за локти, принимая ее вес на себя.       Сморгнув подступившие слезы то ли боли, то ли душевных мук, девушка попросила посадить ее на пол и налить полную ванную для него.       Банерджи смотрел на маленькую фигуру в паре метров от себя, сидящую у стены и, как маленький ребенок, молча глотающую соленые капли.       Ну какое из нее магическое всесильное существо? Это же просто девушка, сильная, но очень уязвимая. Уставшая и такая…родная. И нет больше злости, непонимания и обвинений. Все эти чувства стелятся прозрачными дорожками по ее бледным щекам и теряются темными пятнами на ткани футболки.       Спустя четверть часа бессмысленного молчания и непонятного ожидания, раздетого до нижнего белья, его заставили забраться по шею в ванную с теплой водой и сидеть молча.       Соня устроилась на полу у края и опустила одну ладонь в воду, отчего без прямого контакта, сила начала тонкими несмелыми искрами впитываться в тело парня. Джулия посмотрела, как ее ребенок облегченно выдохнул и тактично удалилась, отправив молодежь наедине. — Извини, мне действительно ничего не сказали. Вот почему Ми Гун наказан. Ты злишься?       Напряжение выходило из тела медленно и неохотно. Парень вздохнул и повернулся так, чтобы видеть лицо девушки. — Мне не за что на тебя злиться, — просто сказал он. — Все, что происходит в нашей жизни, это плоды наших поступков и действий.       Она судорожно сглотнула и уперлась лбом в край ванной, скрывая свои мысли и чувства. — Я такая эгоистичная дура, переживаю только о своей шкуре и о своих чувствах, напрочь игнорируя окружающих. Они правы, эти чертовы деды и бабки Камар-Таджа! — ладонь в воде сжалась в кулак. — Этот мир меняет меня, комкает и уродует для собственных нужд, и я покорно принимаю изменения, не понимая, что медленно умираю сама ради всеобщего блага. Где я? Где моя личность? Где в конце концов мое сострадание и милосердие к связанным со мной людям?       Столько надрыва было в ее словах, такого знакомого и почти собственного. Ник прикрыл глаза, не в силах выносить этого, он на мгновение представил, что все это происходит с ним. Как неведомая сила вырывает его из семьи, окружения, всего того что он знал всю жизнь и кидает в чужой и неведомый мир, где ни одного близкого человека, где тебя самого насильно превратили в магическое существо и повесили ответственность за огромную территорию и из тех, кто тебя любит, только такой же потерянный ребенок оборотень. А еще чувства к двум связанным, одному из которых ты изначально обуза и гарант стабильности планеты, а второму приносишь боль душевную и физическую, потому что ответить на его любовь своей не в силах.       Николас поднялся из воды, отчего та взволнованно плеснула через край, заливая плитку, коврик, частично корзину с бельем. Он стиснул руками предплечья девушки и с усилием поднял ее на ноги, перетаскивая к себе в ванну. Крепко-крепко парень прижал вспыхнувшую всем голубым спектром русалку к своей груди и сжал, не давая отстраниться. — Прости меня, солнышко. Прости меня, ты ни в чем не виновата. Мне плевать на последствия, чхать на его угрозы и предупреждения, на правду и планы, я люблю тебя. Люблю так сильно, что мне уже все-равно связь диктует условия или это мои собственные чувства. Я просто хочу видеть тебя счастливой, чтобы ты занималась тем, что нравится, чтобы отстояла себя и свои интересы. Маленькая, я куплю нам дом на берегу океана, и мы будем в нем жить вдвоем. Хочешь луну с неба? Хочешь мое сердце? Я отдам тебе все, что у меня есть, всю душу, только не плачь, моя сильная и смелая девочка. Никогда, слышишь, никогда я тебя не оставлю. Даже если ты выберешь его, верным псом всегда буду рядом, помогу и поддержу. Только не плачь…       Она, и правда, вновь плакала, тряслась всем телом, вцепившись в него как в спасительный круг посреди бушующей непогоды. — Почему все так, Ник? Почему?! — она рыдала от дикой, иссушающей боли. — Не плачь, я просто пришел слишком поздно. Твое сердце уже занято, даже вопреки воле разума. Просто опоздал на один день. Или…кажется на несколько лет?       Соня спрятала мокрое лицо у него на груди, с промокшей одежды текло, но им было все равно. Два человека, по воле случая так и не ставшие одним целым, хотя имели для этого все задатки. Просто жизнь, просто обстоятельства и рваная рана на душе обоих.       Джулия прикрыла дверь и ушла в гостиную, снова зябко кутаясь в свою скинутую шаль.       Она, как не такая большая, как хотелось бы, часть женщин, ненавидела любовные треугольники и в книгах, и в фильмах, и в жизни. В этих ужасных геометрических фигурах всегда оставался кто-то не удел и с разбитым сердцем, совершенно не виновный в этом.       Девочка была милая и добрая, но трезво оценивая жизнь… в их мире супергероев и магии, где в любую минуту может начаться вторжение или апокалипсис, пара из русалки и простого смертного не имеет шансов на нормальное будущее. Это она тоже понимала, но… объяснишь ли ты это влюбленному человеку?       Судя по всему, тот мужчина, что завладел всецело чувствами русалки, уже пытался, но успеха не добился и только усугубил течение любовной лихорадки. Так грустно, так печально и материнское сердце сжимается в нехорошем предчувствии. — Я не должна была так безрассудно влюбляться и менять свою жизнь. Но пожалуйста, бог, если ты есть, не заставляй моего сына оплачивать этот долг…

***

      Навин Банерджи иссыхал, как ушедший вглубь пустынный арык. Он не был садистом, он что есть сил питал своего потомка, не давая тянуть из матери, но и его сил было недостаточно.       Испытав подобное на себе, когда Мириам ушла из жизни, он как никто другой понимал и ощущал это проклятие разрыва связи.       Недостаточная совместимость была препятствием и маг усиленно подмешивал свою кровь в тоники, чтобы дать еще хоть каплю сил. Он будто пытался протолкнуть слона сквозь соломинку и чувствовал себя совершенно бессильным, впервые за эти годы.       Он отказал в помощи магам Камар-Таджа по улучшению щита Земли, не потому что был снобом или мерзавцем, просто все возможности и умения уходили во внука и своей слабостью нельзя позволить пошатнуть каркас или сделать ошибку.       Берег холодного моря шептал ему о прежних временах, игриво бросал в лицо брызги и соблазнял глубинами, недоступными и манящими. Сложив руки на коленях, старик медитировал, манипулировал остатками каналов своей любимой супруги, что полыми червями были безжизненны и пусты. Он хотел создать подобие этой связи, хотя бы на время, чтобы помочь Николасу.       Далекая и нежная волна силы омыла утренним прибоем, коснулась сердца и нитей. Навин недоверчиво вынырнул из транса, вернув в тело астральную проекцию и осмотрел ладонь со вспыхнувшим на нем узором мехенди. Подобно паутине опутывающей его кожу, искры пробежали и вернулись обратно. — Что же вы творите дети…       Мужчина сгорбился, постарев еще больше, почти мутными старческими глазами глядя на прибой.       Он понял, что специально или нет, но Ник и Соня восстановили потоки и нормализовали биополе мальчика. Может из жалости, может по обоюдному согласию, но в подпитке ни Джулия ни внук больше не нуждаются.       Как это хорошо и ужасно одновременно. Потому что связь русалки и Верховного так и не восстановилась, а следовательно Николас теперь в зоне риска. Не то чтобы Доктор Стрэндж производил впечатление человека, способного убить парня просто за факт его существования и как препятствие на пути к цели, но…любовь стирает границы и, дай глубины, Верховный преодолеет все соблазны быстрого решения проблемы. — Как много от нас не зависит, Мириам, да, — шепнул он водной глади. — Я ни на что, совершенно ни на что не могу повлиять, да. Так же как и тогда. Остается только ждать финала.

***

      Мне было больно, мерзко и отвратительно.       От семьи Банерджи я ушла скомкано и довольно быстро, на прощанье извинившись еще раз перед Джулией и самим Ником. В глаза им смотреть было стыдно. По итогу я забилась в свою пещерку, служившую мне домом в подводном мире и сидела на влажных камнях, опустив ноги в воду.       Рядом бултыхался отпущенный на волю Ди Лун и, даже после уверений, что без него не уйду, он засел у входа, отказываясь уплывать далеко.       «Не переживать Соня по пустяк. Ты исправить плохо. И плохо больше не вернуть»       Молча кивнула и подняла одну ногу, глядя как блестящие в полумраке ручейки стекают обратно.        «Ты поругать маги. Они понять и убояться»       Ага, убояться. Маги посмеяться и забить на мои возмущения. Пока орать на них не начнешь, или гнуть свою линию, никто и не почешется. Как трудно от них добиться хотя бы того, чтобы меня слушали.       «Топни ножка» — Авторитетный ты мой мозгоправ, — хмыкнул я. — Знаешь толк в серьезных подходах.       «Стивну говорить будешь?»       Расстроено шлепнула пяткой по водной глади и чутко повела ухом. Кто-то бесцеремонно ломился в мое убежище. Не успела я обернуться и нырнуть, как на поверхности показался белый с подпалинами лисий нос.        «Наглый морда. Все лезут как дырки в пробки»       Лун понял, что вторжения не будет и пренебрежительно выдал ноздрями водяной залп, окатив смешно загребающую лапами, плывущую лисичку. — Мне не побыть в одиночестве? — задала вполне риторический вопрос и услужливо вытащила волной Юр Мин на свой островок. Та встряхнулась как обычная мокрая собачка, став сырым помпоном и села на попу, заинтересованно разглядывая окружающее пространство.       Лун вытащил голову из воды, обнюхал так и не представленную ему даму и, смешно растопырив надбровные дуги, взял и повторил за кицунэ, мигом окропив всех и вся тучей брызг. — Лун! — крикнула я, пытаясь закрыться руками, под акомпонимент недовольного визга лисицы.        «Девчонки болтать о глупости и любовный проблемы. Скучно, я кушать»       И, весело скалясь, быстро уплыл.       Я посмотрела на расстроенную ёкай с жалобными глазами и милосердно подсушила ее, отчего мигом повеселевшая Юри, поднялась на человеческие ноги в тонком алом кимоно, рассекая воздух своими пестрыми хвостами. Подхватив подол, она села рядом и обняла подтянутые ноги в забавных остроносых башмачках из плотной замши или кожи. — Как ты меня нашла? — По родству, — ответила она, уперевшись подбородком в колени. — Извини, я сильно тебе помешала?       Совершенно без раздражения оглядев ее понурые плечи и складочку меж тонких бровей, вздохнула и отрицательно помотала головой. — Тебе некомфортно у нас? — поняла я одну из причин ее грусти. — У вас очень сложный мир, — призналась она. — Все так необычно и громко…запахи странные и неприятные. В городе даже дышать больно. — Тебе повезло хотя бы в том, что часть твоей семьи здесь и можно цепляться за них, как за что-то постоянное.       Она совсем сникла и спрятала лицо в ворохе ткани, гармошкой собравшейся у колен. — Если честно, здесь я могу доверять только тебе и Ми Гуну.       Потрясено вытаращилась на девушку, а потом закусила губу и кивнула. Ну да, обещай не обещай, а она брата с сестрой не видела ни разу до появления на Земле. Хотя странно, а я? Знакомы столько же, почему можно доверять мне? Родная кровь не предаст, но и близнецы родные. Ерш голову сломит в их законах. — Извини, что накричала на тебя вчера, да и за предложения… не знаю, просто даже если в мыслях появляется, что мелкому опасность грозит, у меня всю башку сносит от страха и злости. — Это нормально, я тоже самое чувствую, — глухо отозвалась она, вытащив наружу свой милый нос. — Твои предложения были вполне здравыми с точки зрения правил моей стаи, и, будь я отделившейся полностью взрослой особью, не приняла бы так все близко к сердцу. Но… и ты меня прости.       Я ссутулилась, сцепив руки в замок. — Слушай, я все равно такого не должна была предлагать. Все же мать…а как так получилось, что тебя выдали замуж считай маленькую такую?       Уши девушки порозовели. — Никто не знал об этом, я просто сильная очень по сравнению с другими лисами, поэтому мне понадобилось много больше времени, чем сверстникам. Я даже сейчас ощущаю их подпитку, как будто пасмурно и тонкие лучики солнца разгоняют серый полумрак. Они не отказались от меня, держат и помогают. Но… — Но отправили к вам ловцов, потому что знают, что ты жива?       Она постучала по камням стопами, слегка раскачиваясь.       Ох, и эгоистка же я махровая. Протянув руку, погладила темную макушку. В мозг запоздало добралась ностальгия, которая напомнила мне, как тяжело быть в новом мире, где все непонятно, туманно и непостоянно. Где, даже казавшиеся близкими люди, могут в любой момент повернуться спиной. Я так хваталась за знакомые лица Вонга и Стивена, что разочарование от реальности ударило на поражение. Так где гарантия для маленького огненного духа, что вроде бы родные брат и сестра не предадут ее интересы, раз это сделали родители. — Не реви, сейчас начнется повальная истерика, — хлюпнула я сама носом.       Юри распрямилась и, с мокрыми от слез глазами, легла на мои колени, обхватив их руками и разрыдалась, как я утром на груди Ника.       Я гладила черные гладкие волосы, убрав тяжелые шпильки из ее прически. — Не плачь, я вас с Гуном не дам в обиду. Я представляю, как тебе страшно и одиноко. Еще и перед сыном нужно выглядеть уверенной. Не плачь, лисичка. Мы справимся.       Сама я смотрела на воду и испытывала лишь сорок процентов от той уверенности, что пыталась транслировать ей. Как сложна жизнь и тяжела… Две попаданки ищут в друг друге опору, шагая по тонкому мостику над бездной, хорошо хоть появился тот, кого за руку можно взять, не рискуя остаться без нее.       Жалко, что во мне так мало осталось от той Софии Романовой, что открыла дверь в Санктум. Теперь я русалка, несу на плечах ответственность за всю подводную жизнь на огромной планете, отвечаю за целостность и здоровье маленького оборотня, который решил сделать меня своим вторым родителем. А еще Стивен, который хоть и дает выбор, но все по итогу решает сам. И Николас…боги, ну что за шутки? Зачем вы так грубо играете чужими сердцами и жизнями?       Мне так искренне жаль, что он любит меня. И так глубоко трогают его чувства. Чувства, которых никогда не испытает тот, от которого бы я этого хотела.       Помню, один бабушкин друг прожил много лет в своей благополучной семье, где было у него двое детей подростков, жена умница красавица и достаток. И в один прекрасный день он все это перечеркивает и уходит к другой, оставив квартиру, машину и часть своих сбережений жене и детям. Скандал был знатным, многие знакомые его осудили, рвали связи так же, как он с женой, мол одумайся. Седой уже весь, а туда же. Бабушка его не осудила, наоборот, позвала поговорить, выпить, учебу в институте вспомнить. Тогда-то он и сказал: «Михайловна, я так устал быть любимым. Хочу хотя бы раз любить. Чтобы целиком и душу нараспашку!»       Но вдруг это и наоборот сработает? Вдруг я устану стучать в наглухо заболоченную дверь со своей любовью, сгорю как свеча в собственном пламени и захочу, чтобы любили меня? Безрассудно, безмерно, со всем пылом души.       Страшно. Страшно выбрать не то, страшно ошибиться и сломать жизнь кому-то из них или себе.       Бабушка всегда говорила, что хорошие девочки влюбляются в плохих мальчиков, а умные делают тоже самое, но замуж выходят все же за надежных и спокойных. Мол доберман, он, конечно, хорош, и статен и брутален, но жить с ним в одном доме и вечно ждать, сбежит ли он или вцепится тебе в горло? Куда безопаснее найти золотистого ретривера, он добрый, верный и безобидный.       Не устану ли я бояться? Ведь доверять в полной мере не могу. Вернее, может и смогла бы, но это потребовало бы от него усилий, каких-то попыток и действий.       Николас меня не предавал ни разу, был всегда искренен и страдал за это. Я застонала нечаянно вслух, смотря в каменный потолок пещеры, упустив из виду то, что больше не одна.       Юри нарыдалась и затихла под моей рукой, всхлипывая лишь изредка. Она вздрогнула от моего возгласа и приподнялась, заглянув мне в лицо. — У тебя что-то тоже случилось? Или ты думаешь о моей стае? — Извини, напугала тебя… это так. Личные проблемы. — Расскажешь? — красные от истерики глазки вспыхнули энтузиазмом и любопытством. Как быстро сменяются эмоции на этом по-детски непосредственном лице. Тут даже пророком не нужно быть, чтобы понять заморочки с ее взрослением. — Наверное расскажу, тяжело это в себе держать. А ты потом расскажешь, что у тебя с минотавром?       Девушка зарделась и, перекинув прядь своих же волос себе на грудь и принявшись перебирать ее пальцами, кивнула.       Ох, сдается мне, что слово - попаданка, происходит не от «попасть», а от «попа». Ведь на это нежное и мягкое место мы привлекаем к себе все проблемы и трудности, шлейфом тянущиеся на протяжении всей жизни.       Я вздохнула и вывалила на нее всю свою историю от начала и до конца. От фильмов про Стрэнджа, до сегодняшних разговоров с Ником и его мамой.       Охрипнуть пришлось знатно под конец, и сдувшимся воздушным шариком растеклась я по покрытому песочком камню. Юри уже давно сидела напротив, сложив ноги бабочкой под широкой юбкой и подперев голову двумя ладонями. Лицо у нее было, то ли как у ребенка, которому сказку рассказали, то ли как у женщины с синдромом сериальной мелодрамы. — Потрясающе…— выдохнула она, стоило замолчать. — А я то думала, почему ты с Верховным… ой…       Она спохватилась и извиняюще скорчила рожицу: — Извини… просто заслушалась, так волнительно.       Я махнула на нее рукой и потерла пересохшие глаза. — Да ладно, со стороны наверное по другому ощущается происходящее со мной.       Она подползла поближе прямо на четвереньках. — И ты правда любила его еще с тех пор, когда не была уверена, что он существует?       Вот трепетная ромашка. Я хмыкнула и кивнула. — Это так красиво. А сейчас ты его любишь? Также? — Знаешь, все очень сложно… любить и дерево можно, но кто сказал, что оно ответит взаимностью или посчитает тебя равным.       Она фыркнула, растеряв романтический настрой и смешно сморщив нос. — Фу на тебя. Ну а вообще да, Верховный не создает впечатление доброго и бескорыстного юноши, по уши влюбленного. А жаль… А Николас? Тебе самой он нравится? — Он очень напоминает мне Стрэнджа, — с дрожью призналась я. — Как будто он вырастет и станет таким же, только меня любит…блин.       Я перевернулась на живот и побилась лбом о камень . — Как же сложно жить! Он меня своими чувствами сбил с толку, как будто и в них я виновата. Но я же не просила меня любить… а вдруг я пожалею со временем? — Ты не убивайся так… мы не несем ответственность за чужие чувства и не обязаны тащить на себе этот груз. Это же только его чувства. Тебе лучше думать о своих и того, с кем решила быть. Доктор совсем тебя не любит? — Не знаю. Не думаю. Тут, наверное, просто удобство. Мы вместе, я под присмотром, можно охранять и кхм… любить в телесном смысле. А что-то большее? Мне страшно спросить. Я уже не единожды спрашивала, а он знаешь что?       Я села и напустила на лицо истинно Стрэнджевское выражение лица. — Что? — «Я знаю!» — Фу, — поморщилась она. — Как мой муж.       Мы переглянулись и нервно рассмеялись. — А у тебя как? Тебе ведь нравится этот суровый викинг? — пришла моя очередь совать нос в чужие дела. — Кто? — она удивленно похлопала глазами, и я шмякнула себя по лбу ладонью. — Гертмунд. Мне кажется он к тебе неровно дышит.       Юри склонила голову на бок и снова подняла изрядный ветерок ресницами. — Мне иногда так сложно понять ваши слова. У Герта после сражения проблемы с дыханием? — Да нравишься ты ему!       Вот теперь до нее дошло, и цвет лица сравнялся с кимоно. Я повеселела и откинула на время неприятные мысли, потому что чужая личная жизнь, она интереснее своей. — А как же твой Аро Гун? У вас существуют разводы? А как вы женитесь? — Соня… это очень нетактично спрашивать такие вещи у женщины!       Лицо у меня вытянулось от вывертов лисьей логики, отчего она не смогла сдержать улыбки и рассмеялась. — Да шучу я! Ох и стекло у тебя лицо вниз. Это так захватывающе, рассказывать сокровенное подруге. У меня никогда ее не было. А ты мне подаришь вон те бусики?       Бусиками оказалась поименована груда жемчуга, выложенная башенкой в каменном углублении. Я улыбнулась и заверила ее. — Если мне все расскажешь, я тебя в них с ног до головы замотаю! И даже красных найду!       Русалка и оборотень? Нет. Две сороки с раскрытым клювом и охочие до блестяшек.

***

      Мастер Пич не любил роскошь, но уважал комфорт и по праву древнего гордился, как человеческая цивилизация шагнула вперед за века и смогла окружить себя всем тем, что облегчает жизнь и снимает груз ненужных и утомительных каждодневных проблем.       На свет он появился в довольно зажиточной семье старого мира. Был третьим сыном в этой неоднозначной стране, являющейся тогда торговым коридором между тропической Африкой и приморским Египтом. И как и всякая пограничная территория, Нубия являлась вечным куском для битья, откуда в обе стороны тащили рабов, ценное, в те времена, эбеновое дерево и слоновые кости.       Край, вечно находящихся в напряжении воинов, готовых как отражать, так и самим совершать набеги и громкие завоевания. Настолько громкие, что нубийцы несколько раз за историю покоряли соседей и становились египетскими правителями.       Сейчас коренные жители этой страны смешались с остальным населением континента, когда в двадцатом веке были возведены две плотины, которые, в результате перекрытия Нила, дали большое озеро-водохранилище Насер, затопившее все исконные земли его воинственных предков.       Но вернемся к тому времени, когда в семье потомственных воинов родился маленький и слабенький здоровьем мальчик, над жизнью которого трудились лекари и зачатки врачевателей.       Отец с матерью любили малыша и не хотели его смерти, поэтому ребенок ел досыта, всячески лечился и развивался, тем не менее иссыхая на глазах, пока в один из дней в дверь их дома не постучался рослый мужчина и не потребовал проводить его к годовалому мальчику.       Все так устали от постоянных переживаний, что без задних мыслей пустили незнакомца, не сразу поняв, кого занесло в их дом.       Жрец Сета, лишь взглянув на худенькое тельце, выплеснул в своей и божественной ярости тьму, затопившую помещение мгновенно. Завладевшая семьей паника развеялась так же быстро, как неожиданно поглотивший ее Пич, впервые за долгое время уснувший крепко и с улыбкой на лице.       Красивая темнокожая женщина, с полуседыми волосами разрыдалась и повисла на шее супруга, умоляя о милосердии и прося о прощении. Глава семьи стоял непоколебимой статуей и мертвел на глазах, запавшими от горя глазами смотря на невозмутимого жреца, заворачивающего его маленького сына в расшитую матерью пеленку.       Не было громких слов и пафосных речей, здесь все и всё поняли сразу.       Родился новый жрец. Душа, находящаяся в длани их прародителя и не до конца выбравшаяся в мир живых, осталась частично во власти своего покровителя. Их звали пальцами Сета, потому как за поколение рождалось их не более десяти. Пич был найден третьим и являлся седьмым в иерархии.       Сета, несмотря на все безумства и его демонизацию в бога хаоса, продолжали почитать и уважать как покровителя царской власти.       Все пальцы длани Сета изымались из семей, забирались в храм и там натаскивались, учились и кормились энергией своего божества, чтобы хранить древние династии, их кровь и их власть.       Вот так истощенного и голодного маленького нубийца забрал один из братьев-наставников и увез в главный храм для восстановления и дальнейшей жизни.       Такие дети вычеркивались из семейных записей. Нет, им не запрещалось знать, откуда они и кто их родители, а вот родителям запрещалось иметь влияние на судьбы таких малышей, привязывать к себе долгом, обязательствами или любовью. Вырастая, созревая и полностью сформировавшись, адепт Сета мог выбирать сам, хочет ли он знать свои корни, навещать их и быть их частью.       Пич рос, постигал все грани своего дара, обрастал знаниями и привязанностью к братьям и сестрам (да, иногда жрецами рождались и девочки), наставникам. Учился любить и постигать своего бога, и свой путь в его жизни.       Семью он навестил ближе к восемнадцати, но места в ней так и не обрел. Он просто был рад, что они живы, что жизнь их складывается вполне счастливо и без его участия.       А дальше были года, десятилетия служения, оберегания власти и так же внезапно перевернувшийся с ног на голову мир.       Долголетие пришло само, ворвалось в жизнь с бедой и болью невосполнимой утраты, когда пришло осознание, что с уходом учителей и старших, новых «пальцев» больше не рождалось.       Выродилась династия и ненужны стали слуги Сета, души которых от себя он больше не отпускал на перерождение.       Пич в отчаянии принялся путешествовать, искать и звать своих ушедших членов семьи в других странах.       Он постигал магию, встреченную на пути, считая ее одним из даров покровителя, но увы… подобных ему постепенно становилось слишком мало.       К тому моменту, когда седьмой стал первым, их осталось всего трое.       Ритуал боли, ритуал зова и мольбы дал неожиданный результат и неоднозначный. Так Сет решил проблему, не изменяя своему решению.       Души и их возможности были поделены между оставшимися слугами, сделав их еще меньше людьми, общество которых в итоге окончательно отторгло старый культ.       Пич нашел Камар-Тадж на заре его возникновения, куда притянула его болезненная тяга к служению и покровительству. В Яо он увидел новую достойную династию, хоть и не наследуемую в полной мере, но оберегать которую необходимо не для благополучия одной страны, а для жизни всего мира.       Так и обзавелась Старейшина верным псом, искалеченным веками отчуждения и одиночества, который воинственностью и яростью схваток со злом, пытался заглушить зияющую рану от потери смысла своего существования.       К моменту восшествия на пост Верховного Доктора Стрэнджа, служителей Сета осталось двое и груз их душ стал тяжелее во много раз. Пич звал старого брата, друга и соратника в Камар-Тадж, обещал цель и новое начало, что неизменно в их крови, но полуседой и почти безумный нубиец был так стар, так устал и сломлен, что отказался покидать свое уединение.       И, получивший так давно душу Первого Пич, обретший прозрение сквозь время и пространство, с внутренней дрожью он ждал того момента, когда ноша всех пальцев соберется в полноценную длань и захватит его тело, вновь ломая наплывом воспоминаний всех реинкарнаций, жизней, чувств и навыков.       Сет. Великий и неумолимый. Я приму все твои испытания, чтобы беречь эту вселенную и оберегать мир и порядок. Но как жестоки твои решения и тяжелы касания.       Но он маг, Мастер, учитель, жрец и в первую очередь — воин. А воины, самые лучшие из них, выкованы из легкой и гибкой стали, не ломающейся под ударами судьбы, лишь с дрожью гнущиеся и отталкивающие их обратно в лицо врагу.       Но и у лучшей стали есть свои изъяны. Прямой выпад темноволосой кицунэ ранил грозного мага в самое сердце. Долг и верность, любовь к брату и желание отстоять свое право на жизнь, давно пленили сурового жреца, обхватив мягкими хвостами душу и напевая о любви.       Пич видел много вариантов будущего, что-то сбылось, что-то тешило глупыми надеждами и упорхнуло легкомысленной пичугой, но этот день все же пришел. Один лишь вздох навеянной сладости туманил разум и расставлял опорные точки на этом отрезке времени.

***

      Мастер провел тренировку с маленьким екай и был доволен результатами. Мальчик играючи впитывал в свою ауру потоки магии Сета и укладывал их в знакомые безопасные рисунки, навсегда остающиеся там.       Ми Гун, обретя должное направление и образование, когда придет время уходить брату Кани, заберет его силы себе, не допуская утери опыта и станет частью культа его переменчивого бога. Об этом он скажет только Верховному и матери ребенка, который как вырванное с корнем дерево, неистово расправляет, наращивает поврежденные отростки и борется за новое место существования. Без сомнения, мальчик станет величайшим из магов Земли и крепкой рукой света против столького зла.       Но сейчас это маленький мокрый мальчишка, весь в пыли и песке, сверкающий серьезными карими глазами из-под свалявшийся грязной челки. Пич развеял посох и остановил бой. — Вот так-то. На сегодня наше занятие окончено. Ты справляешься достойно своего рода.       Услышав заветные слова, ребенок рухнул без сил на утоптанные плиты площадки и, кажется, потерял сознание от усталости.       Белозубая улыбка растянула крупные губы мага. Он подхватил невесомое тельце на руки и, открыв портал в Санктум Гонконга, передал маленького оборотня на руки заботливого дяди, что темнее тучи принялся бубнить о бешеных нагрузках и неоправданных рисках.       Пич не слушал, он ушел в свой дом, выходя прямо в ванной и с облегчением смыв с себя намеки усталости и хорошую физическую нагрузку.       Ребенок ребенком, а ученик он прекрасный и ловит все на лету.       Не утруждая себя облачением, идя по открытому коридору внутреннего двора с полотенцем вокруг бедер, мужчина в задумчивости своей не сразу понял, что именно не так.       Будущее так туманно, но распознать приближение ранее увиденного можно по так называемым маркерам. По случайностям, коих в жизни достаточно. Когда тонкие волоски допущений выбиваются из общего полотна, топорщатся едва видными петлями, как бы намекая: «Вот мы, смотри. Еще чуть-чуть и миг предопределенности сложится. Не упусти!»       В далеке замычал буйвол.       Ну, так этот ненормальный и истеричный экземпляр показывает всем свой дурной характер ежедневно.       Стукнула под ногой глиняная плитка, выскочившая из своего утоптанного гнезда среди собратьев.       Надо бы закрепить, а то не ровен час кто на ней подскользнется или споткнется.       Солнцепек прикрылся ажурным облаком.       Да такой запоминающейся формы, что Пич, наконец, ощутил неладное, замедлил шаг и в неверии приставил ладонь к глазам, глядя в небо.       Маг напрягся и шумно выдохнул, ощущая тревожно вибрирующую струну внутри себя, и оттягивая миг неизбежности, отправился в спальню.       Она стояла на теплых деревянных досках в центре комнаты. Нежные босые ступни сполна ощущали неровности и шероховатости пола. Большая постель с легкими невесомыми тканями сверху и по бокам, колышущимися от теплого ветерка, взмывали вверх и опадали вниз причудливыми языками пламени омывали стройное тело, с белоснежностью кожи которого не могли поспорить, как не старались.       Обнаженная, хрупкая, вызывающе прекрасная, объятая светом, льнущим к ней и ласкающим. Гладкие пряди смоляных волос стекали блестящим водопадом до бедер, частично прикрывая их от взгляда. Тонкая рука гладила узорный столбик, острыми коготками перебирая зарубки и впадинки. — Я не играю в твои игры. Тебе лучше уйти.       Слова сложились из звуков, грубых и рубленых, как он сам. Низкие частоты подхватили сами стены и, в отличии от хозяина игриво, подхватили их, впитывая. — Что лучше для меня, могу знать лишь я одна.       Она обернулась вся, целиком и всем телом, демонстрируя себя во всей красе. И талию, которую он мог бы охватить двумя ладонями, и вызывающе торчащие навершия на маленькой, но даже на вид упругой и нежной, груди. Всегда бледные губы сейчас обкусаны так, что кажутся обмазанными кровью, и изогнуты они отнюдь не в нежной улыбке. — Уходи, — бросил Пич, в боли и надежде купаясь, как в мертвом море из ядовитых угрей. — Как всегда ты мил и учтив, словно скальная порода высшего качества. И что же? Столько раз обещал любовь, звал и упрашивал. И, вот когда же я пришла, отказываешься мне в ней?       Он отвернулся, перебирая одежду, подготовленную на открытой бамбуковой вешалке, чутко прислушиваясь к тому, как тихие шаги за спиной становятся все ближе, пока ее ладонь не коснулась окаменевшей спины. — Уходи, — из последних сил рыкнул Пич. — Ты же мой, ни Сета ни Камар-Таджа. Обернись, Пич, когда я с тобой говорю.       Он рывком развернулся, пытаясь отпугнуть, демонстрируя черную бездну хлынувшую из глаз, расплескивая вокруг себя смердящий ледяной ужас, холодной коркой оседающий на всем вокруг…кроме нее. Пылающий белый мех раскинулся дугами за ее спиной, сжигая в воздухе пагубное воздействие. Юр Мин прижалась к нему, обхватив руками за шею, обвив хвостами, усмиряя стихию, как последний оплот его выдержки.       Маг отпрянул, вырываясь из захвата, но, сам себя предавая, качнулся вперед и схватил за талию хрупкое тело, поднимая ее невесомую на уровень своего лица. — Никакой власти, никакого влияния. Сегодня подчинение — твой удел.       Она облизнула губы, демонстрируя выпирающие клыки и впилась в его губы, причиняя боль и вызывая острую волну удовольствия, сметающую все ограничения. Ноги сжали мужской торс. — Мой!       Рык из женского горла напугал бы многих, желающих оказаться на месте темнокожего мастера, но только не его. Хлопнули черные крылья, закрывая их от мира и рванули навстречу две противоположные силы, стараясь завладеть друг другом, покорить и уничтожить. Черное и белое, мех и перья, стоны боли и удовольствия. Они не сдерживались ни в чем и магия спаяла тела, принося наслаждение и удовлетворение.       С первым сбывшимся предвидением пошел обратный отсчет этой нескончаемой истории и никто не в силах его изменить.

***

— Стивен, что-то случилось? Гертмунд, Дормамму, ловцы?       Я вбежала в гостиную, на ходу избавляясь от лишней влаги и заворачиваясь в полотенце. На входе пришлось притормозить, потому что открывшийся вид…завораживал.       Стрэндж стоял возле окон в пол, задумчиво глядя на вечерний город. Закатное солнце оранжевыми всполохами, красивее любой магии, освещало его фигуру, очерчивало и демонстрировало во всем великолепии уверенного, гордого и красивого мужчины.       Маг был одет в ладный и явно дорогой черный смокинг, в начищенных туфлях, с галстуком на шее, весь причесанный и напомаженный. Горьким парфюмом пахнуло в мою сторону, и, рассеянно застёгивающий серебряную запонку на рукаве пиджака, он обернулся ко мне, мягко улыбнувшись. Достаточно мягко для того, чтобы я почувствовала аромат неприятностей и максимальной неуверенности в себе. — Ты… ты куда-то уходишь и хотел предупредить? — других вариантов происходящего в моей голове в этот момент не умещалось. — У тебя есть пятнадцать минут. Я забронировал столик в одном хорошем ресторане. Там сегодня живая классическая музыка.       Меня внутренне перекосило аж три раза от озвученного. Кажется, понимаю, почему Палмер от него сбежала. Этот невыносимый мужчина решает все сам и совершенно не осознает того, как надо общаться с женщинами. Я могу понять ресторан, и даже классическую музыку, которую мягко говоря не особо понимаю, но вечерний туалет за пятнадцать минут? Это в какой вселенной такое работает? Собираться надо минимум с утра! Я же вся просоленна, обгоревшая местами, травмированная и с мочалкой на голове.       Стивен вопросительно изогнул бровь, когда я подошла к нему, и, встав на цыпочки, поцеловала в щеку, взяла за руку и повела… в гардеробную! — Соня? Ты не расслышала моих слов? — Стивен Стрэндж, — начала я, придерживая полотенце. — Я вас очень сильно люблю и была бы не против сходить в ресторан, но если бы узнала об этом за два дня! Сейчас, увы, я ничего такого не успею, поэтому мы отменяем бронь и переодеваемся. — Не драматизируй, растяну указанный срок на пол часа, — легкое раздражение, он высвободил свою руку из захвата и остановился посреди комнаты-шкафа.       Я прошлась вдоль ряда вешалок, достала широкие джинсы, футболку, легкий свитер, сняла с полки белые кеды и вручила всю эту кипу напряженному магу в состоянии испускаемого негатива. Притянув за лацкан пиджака, вынудила нагнуться, и поцеловала в губы, рвано выдохнув, когда пришлось отстраняться. — Так и быть, у тебя…сорок минут до выхода, — крикнула уже выбегая по направлению к душевой. — И куда мы направимся? — Без понятия!       Блин, еще и косметичку надо захватить…а где она? Черт, вдруг в Камар-Тадже…       И тут я замерла с полуоткрытой дверью в ванную и в ступоре посмотрела на злого Верховного, который то ли засмеяться хотел, то ли выругаться. Но раздражение исчезло, стоило ему увидеть застывшую с потерянным лицом меня. — В чем дело? Передумала резко и не знаешь как сказать? — Я… у меня в этом мире косметики нет, — так растерялась, что сказала правду.       Сначала купить было не на что, потом некуда. Получив деньги, я запаслась уходовыми средствами, сильно пав жертвой маркетинга. Декоративную косметику не брала, потому что вроде и не надо было. Не то чтобы я дома ей пользовалась, но у каждой, даже не очень уважающей себя девушки, всегда в запасе: палетка теней, тушь, подводка, тональник и что-нибудь на выбор для губ. Хотя бы так.       Стрэндж выдохнул и засмеялся, но увидев мое искренние возмущение и обиду, попытался взять себя в руки, запрокинув голову и зажав двумя пальцами переносицу. — Все, все, понял. Иди мойся, что-нибудь придумаем. Ты главное соберись хоть куда-нибудь.       Кивнув на автомате, я утопала и, так сказать, утопла в женской рутине почти на пол часа. Пока всем намажешься, а тут еще и маникюр пришлось подправлять, который канул в лету, и скрабиться, и нос облупился…блин!       Когда я выпала из объятий ванной комнаты, Стивен подозрительно послушно переодетый, сидел на диване и влипал в телефон.       Оглядев его, пошла искать себе подобную одежду.       Интересно, с чего он в принципе решил куда-то меня сводить? Еще и согласился сменить планы? Только мы с Юри косточки поперемывали и нате… Так странно, не замечала за ним подобных порывов ранее. Это какой-то следующий этап отношений? Сначала постель и совместный быт, а потом свидания?       Хихикнув, накинула на себя симпатичную маечку, натянула широкие джинсы и, подумав, взяла плотную рубашку с собой, на случай вечернего похолодания.       Из зеркало на меня посмотрело нечто симпатичное, уже не такое облезлое, но с выгоревшими на солнце бровями и ресницами, которым апгрейт не помешал бы…да и веснушки бы замазать. Ладно, я придираюсь, симпатичная девочка получилась! Улыбнувшись себе, схватила мешочек, который недавно приготовила, и вытряхнув его содержимое в ладонь, задумчиво покусала губу.       Надо бы отдать, только почему так страшно?       День сегодня сумасшедший и эмоциональные качели завели новую канитель в голове. Рассказать что-то про Ника я ему не смогу, просто язык прилипнет к небу и не выдавит ни слова. Про чувства спрашивать не потяну, как советовала лисичка. В итоге самая простая мысль — молчать и не отсвечивать...но отдать надо. Выбрала мужчину, имей силы быть достойной…       Стрэндж меня терпеливо ждал, и, заметив в дверях, улыбнулся, отчего бабочки в животе мало того что поселились без предупреждения, так еще и в пляс впустились внепланово. — Я все. Угадаешь в какой руке? — подойдя, вытянула ему два закрытых кулачка, как в детстве. Встающий с дивана маг закатил глаза, но ткнул пальцем в правый. Разжав руку, протянула ему на раскрытой ладони тонкое золотистое кольцо с ярким красно-синим камнем. — Тебе вместо ракушки Ми Гуна. Свойства схожие. Это не камень, это капля моей крови. Просто, нужно, чтобы кожи касалось. Серьги ты не носишь, кулон не солидно, там уже Око обитает, да и раковину таскать не удобно. Ты не против? — Спасибо… это дорогой подарок. Ты сама сделала? — блестящая полосочка перекочевала к нему, и он надел кольцо на безымянный палец правой руки, отчего внутри меня кольнуло так сильно, что я даже чуть сгорбилась. Но посмотрев на спокойное и заинтересованное новой игрушкой лицо мага, постаралась скрыть реакцию.       Конечно, совсем забыла, что здесь обручальные носят на левой руке. Глупая я рыбка Дори с завышенными порогами ожидания. Но все равно, так приятно обмануться хотя бы в мыслях. — Конечно сама, иначе бы ничего не работало. Нравится? Я нашла на дне подходящее кольцо, бриллиант из него выковырнула и вот… это не кристалл, просто модификация крови с помощью русалочьих способностей. У Гуна капелька впаяна изнутри в ракушку. Хотела сначала серебро, но оно, оказывается, не держит мою магию и сильно от нее карродирует. А желтое золото и держит и в пару к двойному кольцу. А цвета тебе подходят, синий и красный.       Маг сжал ладонь в кулак и чуть поднял руку, рассмотрев украшение ближе. — Мне нравится, и главное, я теперь спокойно смогу с тобой связаться, а не бегать по берегу или Санктому в поисках этого маленького исчадия. Так куда ты хочешь пойти?       Встряхнувшись от остатков грустных мыслей, улыбнулась и взяла его за руку, потянув на выход. — Пошли гулять, раз ты такой щедрый и добрый сегодня! А кепку наденешь? Тебя сильно узнаЮт на улице?       Стивен провел второй рукой вдоль лица, но ничего не изменилось. — УзнАют только знакомые, — уведомил он меня, захватив ключи и бумажник с входной полки, распахивая передо мной дверь. — Что ж, прокладывай маршрут, хоть я и не сомневаюсь, что вскорости сильно пожалею о своей доброте.