Ночь перед Рождеством

      — Держи!       К ее ногам упал полумесяц. Дора захлопала в ладоши, радостно улыбаясь. Кельпи привлек ее к себе, обняв за талию, сверкнул черными глазами:       — Я снял для тебя луну с неба, ведьма, и взамен даже не поцелуешь?       Конечно, настоящую луну он с неба не снял, та луна, которая была спутником Земли, осталась на положенном ей месте, но лунный свет фейри похитил, и именно этот свет в форме полумесяца сиял у ее ног, освещая спальню. Небо же, напротив, стало темным, но звездным — звезды сияли на черном полотне серебряным бисером.       — Поцелую, — согласилась Дора. — Такой же был уговор?       Она никогда не думала, что у нее будут какие-то отношения с фейри. Тем более с кельпи. Но так получилось, что однажды Муди отправил ее и еще нескольких авроров проверить кое-что в Шотландии, и… сначала он сам пристал к ней. Как он потом говорил, потому, что его привлекло то, как она меняет цвет волос, а потом… у них что-то вроде бы… началось?       Ничем серьезным это закончиться не могло, но Тонкс плавилась под его поцелуями, и ей было хорошо с ним. Очень хорошо. Так хорошо, как ни с кем другим, только…       В дверь постучали, и Нимфадора отпрянула от кельпи. Шепотом скомандовала:       — Прячься!       Закатив глаза, фейри подчинился — превратился в ветерок и скользнул в пустую маленькую коробку из-под подарка.       — Входи, — разрешила Дора. — Привет, Рем.       Люпин печально улыбнулся. На самом деле они не встречались — не по-настоящему. Так, иногда целовались, и не больше. И намного чаще первой целовала Нимфадора. Она пыталась зайти дальше, но Ремус это пресекал, и наконец Тонкс утратила к нему интерес, но и не рассталась с ним — как бросить человека, если их отношения формально были дружбой?       — Я хотел пожелать тебе счастливого Рождества. И у меня для тебя есть подарок, — он протянул ей коробочку. По иронии судьбы точно такую же, в какой прятался кельпи. Или почти такую же.       — Спасибо, — Дора взяла подарок, поставив рядом с той самой пустой коробкой. — У меня для тебя тоже есть.       В упаковке, которую она ему протянула, отчетливо угадывалась книга. Люпин улыбнулся чуточку повеселее.       — Спасибо. Ты так добра ко мне, хотя я и оборотень…       Тонкс сдержала смех только благодаря фамильной блэковской выдержке. Оборотень… Сириус говорил ей, что из-за этого Ремус не хочет сближаться с кем-либо — потому что считает себя опасным. Знал бы он, с кем она только что целовалась!       — Только, — продолжил Люпин, — в следующем году нам не стоит встречаться. Все и так зашло слишком далеко, но я был слишком малодушен, чтобы это прекратить… а теперь пора. Мы не можем быть вместе. Я чудовище, я опасен для тебя…       Тонкс моргнула. Он что — ее бросает? Первым? Просто берет и заявляет ей, что все кончено, хотя ничего даже не начиналось?!       Волосы вспыхнули ярко-красным.       — Разве мы встречались? — прошипела Дора. — Разве это называется «встречаться»? Несколько поцелуев? Ни свиданий, ни секса, даже из наших общих знакомых про нас знает только Сириус!       — Сириус знает? — побледнел Люпин.       — Потрясающе, ты не сказал даже ему!       — Я же миллион раз говорил тебе…       Тонкс закатила глаза.       — Да. Говорил. Миллион. Но знаешь что? Я уже встречаюсь с оборотнем. Он гораздо опаснее тебя, но он никогда не причинит мне вреда!       — Что? — напрягся Люпин. — Ты мне изменяла?       — Что? — опешила она. — Да ты себя слышишь? Ты серьезно думал, что мы встречались?       — Ну да, а разве нет?..       — Если бы мы были шестнадцатилетними подростками, то да, но мне уже недостаточно просто гулять, держась за ручку… хотя мы ни разу так и не гуляли!              — Поэтому я и говорю, что нам пора это прекратить!       — Да! Пора! Пошел ты! — с чувством сказала Тонкс. Захлопнув дверь за Люпином, подошла к двум одинаковым коробочкам, взяла ту, что с его подарком, размахнулась и вышвырнула в открытое окно.

***

      Идти домой не хотелось. Дома никого и не было, родители где-то веселились у Розье, и если бы Драко пришел туда, то что — прощаться с ними? Чтобы мать плакала, чтобы отец в бессилии злился, и ладно бы если бы от этого был какой-то толк… хотя Драко не мог поверить, что на самом деле обречен. Просто не мог. Умрет, потому что поцеловал девушку? Он понимал, что проклятие так и работает, но понимал умом, а душа принимать отказывалась.       Драко шел, не разбирая, куда идет, пока не обнаружил себя у дома своей кузины — может, было самой лучшей идеей зайти именно к Нимфадоре. Он общался с ней ближе, чем с другими родственниками, и она не стала бы кудахтать и причитать, даже услышав, что он приговорен. Скорее, сказала бы что-то вроде «зато не помрешь нецелованным», и именно это ему было нужно гораздо больше ярко выраженного сочувствия.       Планов Доры на праздник он не знал, но так как в окне ее комнаты горел свет — она была дома. Драко уже собрался направиться к калитке, но тут из окна что-то вылетело, упав прямо ему под ноги. Не выпало, а вылетело, причем на такое далекое расстояние, что сразу становилось понятно — Нимфадора в бешенстве. Кто ее довел, оставалось лишь гадать, но кто бы это ни был, Драко не стоило попадать под горячую руку.       Выброшенный предмет он поднял и рассмотрел — коробочка от подарка. Или с подарком, потому что она была достаточно тяжелой. Немного подумав, Драко засунул коробочку в карман — сам не знал, зачем. Просто так.       Заодно эта внезапная коробочка помогла ему встряхнуться — еще десять минут назад он раздумывал, как бы лучше кинуться с моста, чтобы не дожидаться гибели от проклятия, которая могла быть мучительной, но… с чего он взял, что это неизбежно и что он действительно обречен? Что Дафна обречена? Проклятия можно наложить, а можно и снять. Родовые снимаются тяжелее, но они снимаются… по крайней мере, Драко в это верил, упрямо отгоняя от себя мысль, что вряд ли Гринграссы не перепробовали все возможные и невозможные способы. Может быть, не все?       Точно! Драко чуть на месте не подпрыгнул. Вальбурга! Бабушка, но он никогда не рискнул бы назвать ее «бабушкой», да и, чтобы так ее именовать, она выглядела слишком молодо, будто не тетка и ровесница матери своих племянниц, а их старшая сестра. Она превосходно работала с проклятиями, как накладывала, так и снимала; Беллатрикс многое почерпнула у нее, но все-таки гораздо большими знаниями обладала именно Вальбурга. Насколько Драко было известно, она не отправилась в гости и не устроила вечеринку дома: после смерти своего мужа Ориона она стала редко выходить в свет. В затворницу не превратилась, но светские вечера разлюбила — зато внука была рада видеть в любое время дня и ночи.       Решившись, Драко аппарировал.

***

      Вальбурга царственно возлежала на диване. Когда Драко вошел, она даже не пошевелилась — только стрельнула глазами в его сторону, а потом — в сторону блюда с печеньем. Повинуясь ее взгляду, печенье взлетело в воздух, обмакнулось в тарелку с шоколадным кремом и отправилось ей в рот.       — Что случилось? — спросила она, прожевав и по-кошачьи облизнувшись.       — По мне так похоже, что со мной что-то случилось?       — Иначе разве ты был бы здесь в эту ночь? Выкладывай.       Драко немного замялся, но выложил все, как есть. Вальбурга внимательно слушала, но на диване даже не села.       — Я готов на все, чтобы избавиться от этого проклятия, — закончил рассказ Драко. — Ты смогла бы мне помочь?       Вальбурга лениво прищурилась.       — Нет.       Драко побледнел.       — Не я, — продолжила она. — Проклятие наложено нечистью, и поможет тебе только нечисть.       — Но… я могу найти эту нечисть? — напрягся Драко. — Куда мне нужно идти?       Вальбурга вскинула бровь.       — Идти? Тому не нужно далеко ходить, у кого черт в кармане, — туманно произнесла она. Печенье в шоколаде подлетело к Драко, мазнув кремом по губам — он отвернулся, не желая есть.       — В кармане?..       — Именно, — Вальбурга щелкнула пальцами. — А теперь иди. Не сочти за грубость, но ночь Йоля я предпочитаю проводить одна.       Драко почти бегом выбежал на улицу. Сунул руку в карман, чтобы достать коробочку — и тут сзади кто-то схватил его за плечи. Вместо того, чтобы испугаться, Драко резко обернулся, вскинув палочку — рефлексы, которые в нем взрастила тетка Беллатрикс. Кончик палочки уставился в лицо черноволосому растрепанному молодому мужчине в небрежно застегнутой рубашке и темных джинсах. Волосы у него были не просто лохматые, но и как будто мокрые.       — Тш, — он выставил руки вперед. — Давай не будем нервничать? Я все слышал.       — Кхм, — Драко опустил палочку, но прятать не стал. — И что?       — Ну, — он почесал в затылке. — Я… думаю, могу помочь.       — Да что ты? — хмыкнул Драко. — За просто так? За душу? Лучше сразу договориться о цене.       — На что мне сдалась твоя душа, — отмахнулся тот. — Я не душами питаюсь. Но ты прав, нужна сделка, так работает магия… хм, как насчет коробки шоколадных лягушек?       Драко моргнул. Сделка с дьяволом шла совсем не потому сценарию, какой он себе представлял.       — Шоколадных лягушек? Тебе нужна взамен за помощь не моя душа, а сладости? В чем подвох, демон?       — В том, что я не демон, и мне эти ваши души и сделки немного… прости, до одного места, — хохотнул он. — Я кельпи. А еще твоя кузина меня… хм… приручила. И оседлала. Следовательно, по законам магии, я слушаюсь и ее, и тех, в ком течет ее кровь, и я бы выл от ярости, если бы она не оседлала меня еще раз. И не один раз. И сделала это превосходно. Если ты понимаешь, о чем я.       Драко покраснел — услышать подробности личной жизни Доры он не был готов, но если так — все складывалось… не идеально, но неплохо. Кельпи — не демон, но он фейри, и ему ведомо многое такое, что неведомо человеку, да и Вальбурга, хоть и туманно, но советовала обратиться к нему.       — Так вот, — кельпи поднял палец вверх. — Та леди с печеньем была права. Проклятие на твоей девушке демонической природы; уж не знаю, как ее родня насолила Дивному Народу, но как-то да насолила. Человек это не снимет. Я тоже не сниму, но зато я знаю, кто может снять.       — И кто же?       — Как кто? Королева Неблагого Двора. Я провожу тебя в мир фейри, ты поговоришь с королевой и, может, до чего-то договоришься.       — А если я договорюсь, но вернусь домой спустя сто лет? — засомневался Драко. Кое-что о мире фейри он знал.       — Такое может быть, только если ты там что-то съешь или выпьешь, — уточнил кельпи. — Тогда ты создашь связь между собой и миром фейри, но пока этой связи нет, зато — тебя защищает связь со мной. На твоем месте я бы больше опасался королевы: у нее сложный характер. Ей нельзя лгать. Впрочем, это палка о двух концах — она тоже не может лгать, но именно поэтому она превосходно умеет недоговаривать, темнить и скрывать правду. Ну, и если проклятие наложила именно она, чего нельзя исключать, то шансы на успех еще меньше, но что ты теряешь?       Действительно. Если он в любом случае умирал. Драко кивнул, соглашаясь.       Кельпи протянул руку. Драко протянул в ответ, думая, что они скрепят договор рукопожатием, но его что-то дернуло, рвануло вверх и в следующую секунду он уже сидел на спине черного, как сама ночь, коня. В его гриве путались ракушки и тина. Сидеть без седла было немного непривычно, но не так уж сильно неудобно; Драко автоматически, отработанным движением выпрямился.       — Держись за шею, только не вздумай дергать гриву, — человеческим голосом предупредил конь. — Закрой глаза, откроешь только когда скажу. Готов?       Драко посмотрел на небо: луна вернулась, ночь снова стала ясной. Снег перестал идти, только редкие снежинки опускались на землю. Хорошая ночь, дивная, волшебная, в такие ночи особенно хочется жить…       — Готов, — сказал он, закрыв глаза.       Кельпи издал то ли смех, то ли ржание, то ли то и другое, и Драко понял, что скачет — но это было странное ощущение. Не такая скачка, к какой он привык, когда катался верхом. Копыта коня не касались земли, ветер не дул в лицо, он будто парил в невесомости, и ему жутко хотелось открыть глаза и посмотреть, но он сдержался, крепче зажмурившись.       Наконец кельпи остановился.       — Мы на месте, — сказал он. — Можешь смотреть. Добро пожаловать в королевство фейри.