Истории Гнезда

      Сентябрь выдался холодным. Целыми днями по узким улочкам и водостокам Рима с жутким воем гулял холодный ветер. Он отступал лишь на пару часов по ночам, будто лишившийся зрителей актёр, и уступал дорогу дождю, что залезал за вороты редких прохожих и неприятно покусывал щёки.       Хорхе любил дождь. В отличии от туристов, терявших интерес к Европе в конце лета, он принимал любые проявления Рима, какими бы суровыми они ни были. В своей любви он был одинок: с приходом осени большинство подопечных Веспер запирались в комнатах и прятались под одеялами, изредка спускаясь вниз за едой, тогда как неугомонный Хорхе чуть ли не до весеннего равноденствия с важным видом хранил солнце в самом себе.       В то субботнее утро он проснулся часа в четыре, чтобы проверить настойки и полить травы в теплице наверху. Любой ответственный травник на его месте вымыл бы руки и отправился назад в постель, но Хорхе, по своему обыкновению, сразу спустился вниз, разминая затёкшие во время сна плечи. Он несколько раз споткнулся об игрушечных мышей Оникса, пока, наконец, не добрался до кухни и не зажёг свет. В оконное стекло скрёбся дождь, в углу гудел холодильник. Поставив на плиту чайник, Хохре облокотился на столешницу и прикрыл глаза — незамысловатая блюзовая мелодия из едва бормочущего в углу радио с тихим шелестом окутывала комнату.       — Хорхе?       Травник широко открыл глаза. На прошлой неделе в одно из убежищ нагрянули церковники, сбежать удалось лишь парочке ведьм, которые курили на балконе первого этажа. Хорхе не заметил никого ни в коридоре, ни в комнате, когда спустился вниз, а это значит, от бойцов Магистериума такого уровня шанса спастись ни у кого не будет.       Сглотнув, мужчина поправил съехавшие на кончик носа очки и медленно повернулся. В комнате никого не было. Опершись на кухонный островок, Хорхе медленно выдохнул и спросил в дальние углы гостиной, которые освещал лишь торшер с одной живой лампочкой:       — Эй, это что за шутки?       Объёмный лоскутный плед на диване зашевелился. Из-под пушистых кисточек по краям показались два жёлтых глаза и макушка всклокоченных фиолетовых волос.       — Не здесь будет сказано, но бог мой! — Хорхе обхватил столешницу пальцами и сел на корточки, шумно выдохнув. — Ты так меня напугала, я уж начал думать, что за нами пришёл Магистериум!       — Если у них есть обезболивающие, я сама открою двери.       Травник упёрся лбом в кухонный шкафчик и потёр переносицу:       — Обезболивающие?       — Таблетки, уколы, снадобья, зелья, нож. Да что угодно.       — Нож? Тебе плохо? — мужчина резко встал и посмотрел на Нову. Две большие глубокие тени под нижним веком выделяли её красные глаза.       — Угу.       — Чёртово зелье, я же говорил ей! — Хорхе в пару шагов обогнул островок и опустился на краешек дивана. — Дай руку, нужно померить пульс. Не тошнит? Двоение в глазах? Обильное слюноотделение? Синий пот? Может сыпь на дёснах? Покажи!       Нова с неохотой вытащила из-под пледа руку и широко открыла рот, обнажая дёсны:       — Нет, нет, нет и нет. Подожди, синий пот?       — Пульс нормальный, дёсны тоже. Зачем тебе обезболивающие?       — У меня… живот болит.       — Живот? Это может быть что-то серьёзное! Ты выглядишь уставшей, всю ночь не спала? — Хорхе встал и подошёл к заваленному шоколадными батончиками и газетами обеденному столу.       — Не спала, — скривившись, Нова накрылась пледом с головой.       — Сейчас, подожди секунду, я только…       Хорхе замолчал, а следом раздался шелест бумаги и глухой звон снятой с держателя телефонной трубки. Нова постоянно забывала, что на кухне был старый телефон, поэтому этот звук, столь чуждый её уху, заставил её замереть:       — Хорхе? Ты что делаешь?       — Звоню врачу, — диск с цифрами для набора номера звонко отошёл в сторону, — у меня тут записаны номера парочки лояльных Другим врачей, так что если повезёт, кто-то из них сможет приехать.       — Хорхе, подожди! Я не умираю! Не нужно никому звонить! — Нова вскочила на колени и, запутавшись в пледе, повисла на спинке дивана.       Хорхе сузил глаза и спросил:       — Разве тебе не плохо?       — Плохо… Ладно, чёрт… У меня месячные, вот и всё. Месячные, понимаешь?       — О! — Хорхе на секунду застыл с приоткрытым ртом. — Это… Это хорошо! — трубка опустилась на рычаг. — То есть нет, не хорошо. Плохо, что тебе плохо, но хорошо, что с предсказуемым исходом… То есть… В общем, я принесу аптечку, подожди!       В белой коробке с красным крестом лежала куча пастилок от кашля, три мотка пластырей для фиксации повязок и снотворное с биркой от девяносто шестого года. Для верности Хорхе потряс аптечку над диваном, но кроме двух клубков пыли там больше ничего не нашлось.       Отодвинув лимонные пастилки с пледа, Нова легла на него и подтянула ноги к груди:       — А ты? Может есть какое-нибудь зелье? Что угодно, пусть меня хоть лягушками рвёт потом, лишь бы помогло.       Хорхе сел на корточки напротив Новы:       — Я не могу. Тебе нельзя сейчас, не после того, что ты пережила с усилителем, которым мы с Веспер тебя напоили. Он очень сильный и непредсказуемый, особенно для неинициированных, так что я не имею права рисковать твоим здоровьем. Давай так, — травник оттянул рукав свитера и посмотрел на часы, — через пару часов откроется аптека на соседней улице, и я сам схожу всё куплю, а пока поищу у Веспер в кабинете. Она таскает с собой кучу вещей вещей для конспирации, может и таблетки где-то завалялись. Идёт?       Кивая, Нова вскочила с дивана и потянула на себя плед; пастилки в пластиковой упаковке, ударяясь друг о друга, скатились на диван. Закутавшись, девушка, сгорбившись, пошла к двери:       — Спасибо, я пойду полежу у себя, не буду тебе мешать.       — Тебе помочь?       — Не надо, иначе я совсем расклеюсь.       — Хорошо, я схожу в кабинет, а потом принесу тебе чай с мелиссой, поможет успокоиться и немного поспать.       Положив ладонь на старую медную ручку, Нова толкнула тяжёлую дверь и промычала:       — Угу.       По маленькому клочку пола у лестницы расползлась полоска тусклого света из кухни, и Шен ступил в темноту коридора, вжавшись спиной в запертую дверь кабинета. Он не знал, зачем подслушал разговор на кухне. Сам чернокнижник не терпел наглого проникновения любопытных носов в личные вопросы и всегда старался держаться на расстоянии от дел остальных, но в этот раз, услышав разочарованные голоса и скрип пластиковой аптечки, он попросту не смог сдвинуться с места. Его давно ждали на другом конце Рима с поручением от Союза Сожжения, но он проспал и слишком долго возился с бритьём. Теперь ещё и Нова. Просто Нова.       Босые ноги прошлёпали по полу, и на секунду замерли у лестницы — закутанная с ног до головы ведьма всмотрелась с черноту коридора, будто пытаясь привыкнуть к темноте, но, так ничего и не увидев, что-то пробормотала, сгорбилась и шагнула на нижнюю ступеньку.       На кухне свистел чайник; наверху хлопнула дверь в спальню Новы. Шен медленно двинулся к входной двери. Сначала один, а затем и второй ботинок ступили в пятно света, оставленное Новой на полу. Чернокнижник остановился. Ему было всё равно, увидит ли его Хорхе, спросит ли что-то. Положив ладонь на перила, Шен нервно стучал пальцами по дереву, теряя секунду за секундой. Одна, вторая, третья, четвёртая. Мужчина выругался и перемахнул на верхнюю ступеньку; его ботинки выстукивали громкий неровный марш, пока он поднимался наверх.        В комнате Новы стоял холод. В приоткрытое окно порывами врывался холодный утренний ветер, зашвыривая в щёлку крошечные капли дождя. Нове было всё равно, будет ли мокрым ковёр или подоконник, она беспокоилась, что спазмы убьют её раньше, чем придётся извиняться перед Веспер за порчу мебели. Ведьма с полуночи боролась с сильным желанием разбудить кого-нибудь, чтобы попросить хоть какую-нибудь помощь, но ей было страшно. Получить отказ, показаться глупой, назойливой, лишней — она до конца не понимала своих чувств. Ей было больно, жалко себя и страшно сделать хоть один лишний шаг, чтобы не поставить под угрозу миссию. Обеспокоенность Хорхе, его желание помочь, позвать рано утром врача — всё это сбивало с толку.       Очередной спазм прошёлся по животу, и Нова, стиснув зубы, заползла под одеяло с головой. Впервые в жизни ей было так больно. Проще всего было грешить на усилитель, которым её напоил Хорхе, но в глубине сознания Нова нащупала неприятный ответ — она слишком много нервничает в последние месяцы, от этого все проблемы. Тело не в состоянии справиться с запертыми внутри эмоциями. Обхватив голову руками, ведьма сделала глубокий вдох, а на выдохе прошептала:       — Тише.       Вдох. Выдох:       — Порядок.       Вдох, слишком короткий. Выдох чересчур резкий:       — Разве?       Вдох. В дверь постучали. Нова фактически закричала, сразу после прикрыв рот рукой:       — Войдите!       Дверь открылась медленно, неуверенно скрипнули петли. Нова медленно прикрыла глаза:       — Не нашёл, да?       — Что?       Это был не Хорхе. Нова резко откинула одеяло и привстала на локтях. На пороге стоял Шен.       — Ой, я думала, это Хорхе. Он должен… Принести мне кое что.       Нова, сморщившись, села кровати и пригладила волосы, выбившиеся из заплетённой вчера косы, а оттого напоминающие грозовое облако, и незаметно облизнула обкусанные до крови губы.       — Я принёс тебе… Кое что, — Шен едва заметно улыбнулся, его глаза на мгновение метнулись к пижамной футболке Новы с изображением белки, но быстро вернулись куда-то на уровень её носа.       — Что?       — А, да, — Шен неловко похлопал себя по левому карману, затем запустил руку в правый. Внутри что-то звякнуло.       — Что это?       В изящной ладони чернокнижника блеснул стеклянный пузырёк:       — Таблетки. Обезболивающие. Я услышал, о чём вы говорили внизу. Собирался уходить, но услышал, и вот…       Слегка приоткрыв рот, Нова смотрела на пузырёк. Её не интересовало, откуда и что Шен узнал, имело значение лишь одно:       — Какие-то особые магические таблетки? Хорхе сказал, что мне нельзя.       — Ибупрофен.       — Оу, — Нова сжала губы, в очередной раз поражаясь, как её не вычислили за излишнюю глупость, — для меня?       — Угу, — Шон запустил свободную руку в карман и сделал шаг к кровати Новы.       Холодный пузырёк лёг в протянутую ладонь ведьмы, когда она привстала навстречу. Шен не смотрел ей в глаза. Он будто боялся сделать ещё хоть шаг вперёд, отгораживаясь то ли от интимной обстановки спальни, то ли от самой Новы. Его длинные тёплые пальцы на секунду легли на её запястье, но тут же непреднамеренно нежно соскользнули в сторону.       Сразу же, как только пузырёк оказался у Новы, чернокнижник резко развернулся и пошёл к двери:       — Мне пора, ты… — мужчина замер, его пальцы крепко сжимали дверную ручку. — Отдыхай, ладно?       — Угу. Спасибо. За таблетки и вообще…       Открытая дверь снова заскрипела, и Нова, отвернувшись к окну, сморщилась — непонятное «вообще» само вырвалось у неё изо рта.       — Пожалуйста. О, Хорхе, доброе утро.       — Доброе, — ответ травника, застывшего у двери с чашкой в руках, скорее спрашивал, нежели утверждал.       Закрыв за собой дверь, Хорхе медленно подошёл к кровати Новы, несколько раз обернувшись. Поставив чашку на прикроватную тумбочку, он тихо, будто Шен всё ещё был в комнате, спросил:       — Он что, пожелал мне доброго утра? Столько живём вместе, и вот впервые…       Нова сжала в руке пузырёк и, усмехнувшись, покачала головой — разобрать Шена не смог бы и сам Создатель.